Глава 28

Побивание камнями

Вспоминать прошлое больше не было смысла. Тор вернулся в шум и ужас настоящего. Настоящего, в котором его казнят.

Он понял, что полуденное солнце бьёт в глаза, прищурился и заморгал. Рядом стоял какой-то паренёк, немногим старше его самого. Юноша шагнул вперёд и коснулся руки Тора. Что-то в пристальном взгляде незнакомца заставило лекаря обернуться. Стражники быстро оттолкнули юнца, но чутким слухом Тор уловил его шёпот:

— Меня зовут Саллементро, я — певец. Я — её защитник.

У Тора радостно забилось сердце. Этот паренёк явно говорит про Элиссу. Ещё один из Паладинов? Тор успел кивнуть юноше, прежде чем тот исчез за стеной широких плеч.

Шум давил немилосердно. Люди рыдали, молили богов, чтобы страдания лекаря были недолгими… Тор задумался. Сможет ли он исполнить то, что обещал Меркуду и Лисс? Можно ли им вообще верить? Встреча с Саллементро давала надежду. Может быть, надо просто убедить себя, что это не конец. Просто новое начало. При этой мысли он почувствовал что-то вроде спокойствия.

Клут опустился молодому лекарю на плечо, и Тор погладил его.

«Тор…» — казалось, соколу трудно говорить даже мысленно.

«Я знаю. Мы должны верить Лисс».

Клут был в ужасе. Для него, как и для остальных, эта казнь была казнью, и ничем иным. За много лет Лисс ни разу не дала ему повода усомниться в своей мудрости. Но то, что происходило сейчас, у него на глазах… Для его верности это было непосильным испытанием. Он не знал, что будет дальше… и хотел лишь одного: сказать Тору, чтобы тот призвал Цвета и бежал. Но нет. Нельзя поддаваться страху.

Печально забил барабан. Внезапно Тор понял, что уже стоит на поспешно воздвигнутом помосте, где его ждёт палач — по обычаю, он должен познакомиться с осуждённым.

Палача звали Джод. Торжественно-деловитый, он пожал Тору руку, словно и в самом деле приветствовал его — так, как издревне принято в Таллиноре. Странно, но это прикосновение успокоило Тора. Миг спустя рядом уже стоял Херек. Тор почувствовал, как капитан сжимает ему локоть, и спокойствие сменилось умиротворением.

Джод оказался на удивление красноречив.

— Мне не нравится моя работа, но я мастер своего дела, — его голос был низким и хрипловатым. — Нет, я — лучший в Четырёх Королевствах, скажу не хвастаясь. Капитан Херек сказал, что народ не согласен с вашей казнью, почтенный Гинт. Не мне судить о ваших грехах, зато о ваших добрых делах знает все Королевство. Поэтому я вам обещаю: ваша смерть будет быстрой и настолько безболезненной, насколько я могу это обеспечить. Я привяжу вас не бечёвками, а ремнями из сыромятной кожи. И камни возьму самые тяжёлые.

Приятно слышать. Когда казнят тиранов или мятежников, палач приносит камни помельче, чтобы помучить жертву и дать толпе вволю насладиться зрелищем. Тор почувствовал лёгкое головокружение и услышал, как капитан Херек от его имени благодарит Джода за сострадание.

Палач что-то проворчал себе под нос и вежливо показал на крест, который лежал на помосте.

— Будьте добры, — сказал он.

Тор вопросительно посмотрел на Херека. Внезапно он перестал понимать смысл происходящего.

— Ему нужно, чтобы ты лёг на крест, Тор, — мягко проговорил капитан. — Он должен тебя привязать.

Тор больше не доверял собственному голосу и просто кивнул. Огромная толпа продолжала шуметь. Никто не хотел этой казни — люди пришли, чтобы отдать лекарю последний долг.

Но когда Херек помог ему лечь, Тора охватила дикая паника.

«Клут!»

«Я с Элиссой, Тор, — голос Клута звучал спокойно. Он поклялся защищать этого человека даже ценой собственной жизни, но всё, что он мог сделать для него сейчас — это поделиться крохами спокойствия. — Посмотри на неё, Тор. Пожалуйста».

Последняя соломинка — но не та, что спасает утопающего, а та, что ломает хребет… Тор оттягивал этот миг сколько было возможно. Но когда Джод стал умело привязывать его запястья и лодыжки к деревянным перекрестьям, Тор решился. Он уже знал, куда нужно смотреть — оставалось только повернуть голову.

Элисса поймала его взгляд. Её губы дрожали, но она заставила себя улыбнуться, без слов обещая вечную преданность единственному человеку, которого любила. Потом подняла руку, словно хотела его коснуться.

Этот простой знак пламенной любви вызвал настоящую бурю чувств и эмоций у людей. Площадь огласилась громкими рыданиями женщин. Мужчины неловко глядели себе под ноги.

Её величество королева Найрия не желала видеть, как Тора привязывают к кресту. Она отвернулась и посмотрела на Меркуда. Взгляд королевы был полон тоски. Оба присутствовали на казни не по доброй воле, оба были вынуждены скрывать боль.

В это время Лорис смотрел на Элиссу и испытывал совсем иные чувства. Он не ожидал, что может так страстно желать женщину. Может быть, остановить казнь? Но… удержит ли он власть, если пойдёт на попятный?

Бывший Инквизитор Гот и его новая сообщница Ксантия — переодетые, прикрывая лица, — стояли в толпе и упивались нарастающим беспокойством. Их радость омрачало лишь одно: они уже не смогут приложить руку к гибели человека, которого ненавидели — каждый по своей причине.

Найрия не ошиблась: глядя, как его ученика готовят к смерти, Меркуд в самом деле пытался скрыть чувства. Но королеве и в голову не могло придти, что на самом деле мучает старика. Ритуал, который он намеревался провести, был чрезвычайно сложен. Удастся ли он? Меркуд был не просто обеспокоен — он трепетал. Собрав все силы и стараясь не потерять ни крупицы, он ожидал подходящего момента.

Внезапно толпа смолкла. Меркуд понял, что Тора поднимают на кресте.

Так оно и было. Двое стражников ухватились за перекладины, третий направлял основание в паз. Тор знал всех троих: последние несколько лет они чуть ли не каждый день вместе упражнялись с мечами, вместе пили эль… Казнью командовал Херек. Видно было, что никакого удовольствия он от этого не испытывает. Капитан отрывисто выкрикивал приказы, торопил подчинённых, чтобы побыстрее покончить с этим недостойным делом.

Когда крест встал, Тор почувствовал толчок. Теперь он неловко висел на руках, а внизу шевелилось море человеческих лиц. Наверно, он мог назвать всех по именам. Одним из первых он узнал Саксена, который стоял недалеко от возвышения. Потом по толпе пробежал шёпот, люди начали показывать пальцами: красавец сокол, с которым молодого лекаря часто видели в городе, бесшумно приземлился на верхушку креста.

Клут угрожающе расправил крылья и огляделся. Он ничего не мог поделать с яростью, внезапно охватившей его — чувство, которое появлялось крайне редко.

«Я здесь, Тор».

«Будь осторожен, чтобы в тебя не попали камнем», — ответил Тор. Его голос дрожал.

«Я не боюсь. И ты не боишься. Мы вместе».

Тор почувствовал, как по щекам текут слезы, и не мог остановиться. Наверно, сейчас он выглядел не слишком браво, но ему было всё равно.

«Только не умирай вместе со мной, Клут. Прошу тебя».

«Обещаю: я умру, только если ты умрёшь на самом деле».

Херек огласил приговор. Капитан был не слишком хорошим оратором, и Готу это очень не понравилось. Неужели такое важное дело не могли доверить никому, кроме этого солдафона? Оттарабанил текст и, едва закончив, свернул пергамент!

Тор скорее почувствовал, чем услышал, как капитан обращается к нему. Не желает ли осуждённый что-нибудь сказать? Толпа мгновенно смолкла. Стало так тихо, что он услышал собственное дыхание.

— Прошу прощения у всех, кто меня любил или считал другом, — он смотрел на Элиссу, потом повернулся к Лорису, и тому показалось, что тёмно-голубые глаза лекаря глядят прямо ему в душу: — Я прощаю вас, мой король.

Теперь тишина была наполнена благоговением. Уходил поистине достойный человек.

Не смея нарушить молчание, Джод знаками просил людей посторониться и дать ему место. Он должен был встать примерно в тридцати шагах от креста, прямо напротив Тора. В руках палача уже появилась корзина с отвратительными тяжёлыми камнями.

В этот миг Тор почувствовал, как возникает мысленная связь.

«Ты готов?» — спросил Меркуд.

«Ты уверен, что у нас получится?»

«Мы попробуем. Ни у кого ещё не получалось. Ты должен понять: наши души обменяются телами. Ты будешь жить в моём теле, пока мы не сможем вернуть тебя в твоё собственное. А мой дух войдёт в твоё тело».

«Но, Меркуд… почему ты должен умереть в моём теле?»

Джод опустил корзину на землю.

«Это единственный путь. Моё время пришло. Я нашёл тебя, и теперь у тебя своя дорога. Ты должен жить, а я должен умереть. Используй моё тело, чтобы добраться до Сердца Лесов. Там ты будешь в безопасности. Времени больше нет. Несмотря на всё, что я сделал, мой мальчик, я люблю тебя. Соберись с силами и откройся для меня. Сейчас. Мне потребуется вся твоя мощь».

Охваченный ужасом, Тор повиновался, и Цвета закипели вокруг него, неукротимые, как пламя. На миг Меркуд замер. Он был потрясён. Есть ли предел силе, которая вдруг оказалась в его распоряжении? Но оторопь быстро прошла: это будет длиться лишь несколько мгновений, и второго случая уже не представится.

Держа в каждой руке по камню — они были похожи на грубые шары, — Джод заговорил в последний раз.

— Закрой глаза, мальчик. Я буду целить тебе в голову. Так будет быстрее, — по привычке он взвесил камень в правой руке. — Я ещё ни разу в жизни не промахнулся.

Палач замахнулся. Ксантия улыбнулась, и Гот с радостью увидел, как Тор зажмурился. Но они не знали, зачем он на самом деле закрыл глаза. Именно в этот миг могучий поток силы обрушился на Меркуда и поглотил обоих — учителя и ученика. Это было самое удивительное волшебство, какое творилось в этом мире за последнюю сотню лет.

«Давай!» — громко прокричал Меркуд. Прямо на него катился могучий вал, который грозил вот-вот выйти из повиновения.

Толпа видела, как Джод со всей силы метнул камень, который попал осуждённому точно в лоб. Череп тошнотворно хрустнул, кровь брызнула во все стороны. Вслед за первым полетели ещё два камня: один угодил в висок, второй — в грудь, чтобы удар остановил сердце.

Потрясённые, притихшие, люди смотрели, как медленно угасает свет в тёмно-голубых глазах Торкина Гинта — наверно, самых ярких на свете, — а по белой рубашке расползается пунцовое пятно.

Сокол горестно закричал, забил могучими крыльями и поднялся в воздух, чтобы улететь прочь с этого места позора и гибели.

Где-то в глубине Великого Леса завыла серебристая волчица.

Лорис смотрел на Элиссу. Её хрупкие плечи дрожали, по щекам градом катились слёзы, а глаза не отрываясь смотрели в лицо возлюбленного, теперь изуродованное до неузнаваемости.

Король не находил себе места. Да, приговорив к смерти Торкина Гинта, он действовал в рамках закона. Более того: подчинялся его требованиям, как послушный слуга. И всё же в его власти было остановить этот ужас. Он мог.

Если бы хотел.

Но в тот день, когда он, Лорис, увидел в тронном зале Элиссу, в нём проснулась ревность, с которой он ничего не мог сделать. Почему эта женщина досталась Тору? Тем более — в нарушение запретов… Следование этому извращённому ходу рассуждений приводило к необходимости точно следовать букве закона и оправдывало короля.

Теперь Лорис сожалел о своём решении, о своей зависти, своей слабости. Он ненавидел себя. Он ненавидел себя за то, что снова предал Найрию — хотя бы в мыслях, — предал Тора… и эту молодую женщину, которую был обязан защищать как король, как мужчина.

— Любовь моя… — сквозь слёзы прошептала Найрия. Лорис остановил её: он заметил, что Элисса, которая до сих пор не сводила глаз с мертвеца, висящего на кресте, отворачивается, чтобы посмотреть на него. На предателя.

Теперь на её гордом лице было лишь презрение. Потом Элисса провела рукой по лбу, словно для того, чтобы откинуть золотистую прядь, посмотрела на королеву, вежливо кивнула ей и скрылась полутёмных покоях. Стража последовала за ней.

— Она никогда мне не простит, — вырвалось у Лориса.

— Вам не нужно её прощение, Ваше величество, если вы не совершали греха, — отчеканила Найрия и отвернулась. Ей хотелось уйти отсюда, спрятаться у себя в покоях. Однако пытка ещё не закончилась.

Она увидела, как старый лекарь пытается встать с кресла, в котором сидел с тех пор, как началась казнь. Он казался оглушённым.

— Меркуд! — королева бросилась к старику.

Лекарь встал и тут же привалился к стене, словно не мог держаться на ногах. Серые глаза смотрели с какой-то странной отрешённостью. Лорис, поспешив следом, подхватил старика и уже оборачивался, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, когда Меркуд проговорил:

— Все хорошо. Просто дайте мне немного постоять и прийти в себя.

Его голос звучал странно, хрипло. Король и королева смотрели, как он судорожно хватает ртом воздух. Потом взгляд старика прояснился. Наверно, его слишком потрясла смерть ученика, подумала Найрия. Губы лекаря дрогнули, их тронула кривая улыбка… и тут же исчезла.

— У меня ещё много работы, — пробормотал Тор, заставляя губы Меркуда повиноваться.

— Подожди, я кого-нибудь позову, тебя проводят…

— Нет, Лорис! — казалось, старика полностью захватила какая-то мысль. — Тело… Я уже обо всём договорился… Я должен заняться телом.

И он оттолкнул руки короля.

— Куда ты собрался? — спросила Найрия, не собираясь его отпускать.

— Пропустите меня, Ваше величество.

Лорис давно понял, что спорить с Облегчающим Страдания бесполезно. Однажды приняв решение, он уже не отступится. Судя по его тону, так будет и сейчас.

— Ты покидаешь нас, Меркуд?

— Я не могу остаться, Лорис. Хотя бы потому, что не согласен с тем, что ты сегодня сделал. Я обещал родителям этого мальчика, что буду его защищать, воспитывать, заботиться о нём… — лекарь тяжело вздохнул. — Я не сумел. Я предал их и его.

Найрия заплакала.

— Теперь я должен похоронить его так, как он заслуживает, — Тор посмотрел на короля суровым взглядом Меркуда. Лорис смущённо отвёл глаза.

— Но, Меркуд, мы можем…

— Повторяю: нет и ещё раз нет. Я отвезу Торкина Гинта в особое место. Простите, что уезжаю так поспешно.

Найрия обняла лекаря. К её удивлению, он снова пошатнулся. Он совсем ослабел.

— Пожалуйста, Меркуд… может быть, хотя бы отправить с тобой кого-нибудь из стражи?

— Благодарю вас, сударыня. Но я уже обо всём договорился.

Больше сказать было нечего. Удивлённые, недоумевающие, они смотрели, как старик, который лечил королей и королев ещё в незапамятные времена, неверными шагами направляется к дверям… и уходит. Уходит из их жизни.

Дверь хлопнула. Этот звук деревянным стилетом вонзился в больное сердце королевы Найрии.

Спускаться по лестнице оказалось нелегко: руки и ноги Меркуда не желали слушаться. В этот миг Тор увидел Элиссу, которая направлялась в отведённые ей покои. Её сопровождала целая толпа придворных; ближе всех держался капитан Херек, который что-то тихо ей объяснял. Увидев лекаря, они расступились, пропуская его вперёд.

Догнав Элиссу, Тор остановился и посмотрел на неё. Он знал, что смотрит на неё глазами Меркуда, что она видит перед собой измученного старика, но слова не шли у него с губ. Стражники удивлённо переглядывались. Происходило что-то странное.

Элисса первой нарушила молчание.

— Это твоя вина, — в её голосе не было ни жалости, ни сострадания.

В голове у Тора стоял туман. Даже его силы и мастерства было недостаточно, чтобы заставлять чужое тело повиноваться: это требовало ещё и запредельной сосредоточенности. Но старик велел ему не задерживаться. Времени оставалось все меньше. Наверно, сейчас он даже не сможет как следует разговаривать… но как уйти, даже не попытавшись успокоить Элиссу? Главное — не сболтнуть лишнего. И без того Херек уже посматривает на него с подозрением.

Наконец Тор нашёл в себе силы заговорить.

— Найди Саллементро, Элисса…

Это было так странно — произносить слова мягким голосом Меркуда.

— …Он — один из Паладинов.

Стражники двинулись дальше, уводя Элиссу. В последний миг она обернулась, выглянула из-за их широких плеч, и Тор послал ей воздушный поцелуй.

Странно, подумал Херек, который остался с лекарем.

С вами всё в порядке, сударь? — спросил он. Старик улыбнулся очень лукаво, одними уголками губ.

— Нет, Херек. Сегодня со мной явно что-то неладно. Но… спасибо за беспокойство. Телега готова?

— Да, почтенный. Все, как вы велели. Спасибо тебе. Ты славный человек, Херек.

— Мне надо кое-что вам сказать, почтенный Меркуд Пока мы не доложили королю, но сейчас я как раз направляюсь к нему. У меня дурные вести.

— Говори.

— Вчера вечером сбежал Гот. Мои люди ищут его… и непременно найдут.

Тору вдруг показалось, будто его нагнал один из камней Джода. Что будет с Элиссой? Он закашлялся: от гнева, обиды и страха перехватило дыхание. Но их тут же смыло иное чувство — отчаяние. Его собственное, не Меркуда.

— Девушка знает? — резко спросил он.

— Пока нет, почтенный. Первым об этом должен узнать Его величество. Я говорю вам об этом только потому, что знаю о вашем участии в этом деле и о том, что вы нас сейчас покидаете.

«И больше не вернётесь», мысленно добавил он, глядя, как старый лекарь привалился к стене.

— Обещай, что будешь её защищать, Херек. И обязательно найди Гота!

Капитан кивнул.

— Клянусь, сударь. Я выполню обе ваши просьбы.

То и дело спотыкаясь, Тор побрёл дальше, пока дворцовые ворота не остались позади. Казалось, Дворец внезапно опустел, обезлюдел — исчез даже запах еды. Но Тор был рад тишине.

Он заметил телегу и то, что на ней лежало. Его собственное тело, завёрнутое в муслин, сквозь который уже проступила кровь. Несколько мгновений Тор разглядывал этот свёрток, затем, собравшись с силами, забрался на козлы и взял поводья. Лошади, которые всё это время терпеливо ждали, начали переминаться с ноги на ногу.

Над головой послышался шум, и Тор посмотрел вверх. Как и следовало ожидать, Клут был готов стать его провожатым.

«Это ты?» — как обычно, осторожный голос сокола раздавался у него в голове.

«Я с тобой, Клут».

Негромкий окрик — и лошади зашагали вперёд. Началось неспешное путешествие в Великий Лес, к месту последнего упокоения Меркуда.

Глава 29

Последнее предательство

Великий Лес снова пришёл на помощь. Благодаря его волшебству драгоценный груз был доставлен в Сердце Лесов меньше, чем за день.

Праведная отшельница Арабелла смотрела, как старик, который называл себя Меркудом, слезает с телеги, а затем он чуть не упал ей в ноги.

— Я здесь, как было приказано… — отшельница знала, что голосом Меркуда говорит Тор. — Его… моё тело в телеге.

— Ты быстро добрался.

— Мне сказали, что время — наш враг.

— Значит, не будем терять ни мгновенья. Помоги мне отнести твоё тело на поляну.

— Боюсь, это станет последним, что совершит Меркуд на этой земле, — устало заметил Тор.

Они сняли с телеги остывающее тело Тора и положили его на землю, затем, не произнося ни слова, сняли с него саван. При виде зияющей раны на лбу юноши, из которой все ещё медленно сочилась кровь, Арабелла поморщилась. Несомненно, именно эта рана оказалась смертельной. Праведница коснулась запястья старика, чтобы успокоить его… конечно, не Меркуда, а Тора. Она даже не могла представить, насколько мерзко он себя чувствует. Еле дышит…

— Время, — напомнила женщина.

— Я знаю, — Тор взял её руку, поцеловал и шёпотом добавил: — Спасибо.

Арабелла наблюдала, как Меркуд с трудом ложится подле тела своего ученика.

— Прощай, — вот и всё, что он сказал, прежде чем закрыть глаза. И во второй раз за этот день Тор убрал все барьеры и завесы, открылся и дал волю своей силе.

Летучие огоньки, мелькая, уже собирались вокруг лежащих на земле людей и склонившейся над ними женщины, тихое пение понемногу наполняло тишину леса. Дармуд Корил тоже был здесь. Мощь — безграничная, ошеломляющая, немыслимая — витала в воздухе.

Арабелла больше не смотрела на Меркуда. Теперь её взгляд был прикован к разбитому, окровавленному лицу юноши. Вперившись в его когда-то прекрасные тёмно-голубые глаза, она ожидала знака. Отшельница была терпелива, но ничего не могла поделать с беспокойством. Эта затея была опасной с самого начала и сопряжена с такими трудностями, что праведница даже не смела о них думать. Сейчас наступил решающий момент. Она сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони; странно, но боль помогла успокоиться.

Внезапно она услышала звук — словно воздух вокруг неё вздохнул. Меркуд… Дело сделано. Старик до конца исполнил свой долг, он сделал всё, что потребовал от него Сонм, направивший его на поиски Триединого. Праведница вновь посмотрела в его сторону… и ахнула. Там, где только что лежало тело, осталась лишь груда мятой одежды и кучка пыли, которую уже уносил ветерок.

Великий Меркуд ушёл. Но Арабелла знала, что на самом деле он умер много часов назад, когда его дух вошёл в тело Тора, чтобы принять за него наказание. Старик испустил последний вздох в теле другого человека.

Арабелла снова посмотрела на юношу. Потом опустила веки и стала молиться. А когда открыла глаза, её охватила радость. В прекрасных глазах Торкина Гинта снова загоралась жизнь.

Лозы уже устремились к нему и нежно обвивали его искалеченное тело. Деревья склонились, их ветки подняли юношу и передали богу лесов. И тут же Небесные Огни засияли всеми цветами радуги.

Высоко в ветвях деревьев заплакал Клут. Торкин Гинт продолжал жить. Началась следующая часть путешествия.

О значении некоторых имён собственных

Имена некоторых персонажей и народов имеют особое значение (зачастую даже не одно), которое становится понятным лишь при переводе. Эти значения весьма любопытным образом перекликаются, образуя дополнительный, символический пласт повествования.

Айрис (Iris) — имя Старейшины можно перевести как «ирис» — цветок с прямым стеблем и листьями, похожими на лезвия меча, который растёт на болотах и словно возносится над топью (сравнить с названием деревни, в которой родилась и выросла Элисса — «Пустошная топь»). А также «радуга» (Тор называет энергию, с помощью которой творит волшебство, «Цветами»), «радужная оболочка глаза» («беречь как зеницу ока»).

Брокен (Broken) — «сломанный», «разбитый», «сокрушённый», «неровный», «бугристый», «бессвязный» — именно таким был Клут, прежде чем Сердце Лесов дало ему новую плоть. Имя героя (Cloot) — шотландское слово, означающее «раздвоенное копыто» — также, безусловно, отражает его внешность, а не нрав.

Гот (Goth) — «варвар», «изверг», что в точности соответствует характеру Инквизитора.

Кит Кайрус (Kyt Kyrus). «Кит» — сокращённое от «Кристофер», то есть «Христофор». Происхождение этого имени весьма любопытно. Будучи человеком огромной силы Христофор (до крещения Офферус) решил служить самому могущественному господину на земле, но отчаялся в поисках. Однажды ему довелось переносить через глубокую реку странников, среди которых был младенец Христос. По мере того как он нёс мальчика, тот становился все тяжелее. Когда Офферус стал жаловаться, мальчик сказал: «Ты несёшь Меня, а Я несу на своих плечах все тяготы мира». Святого Христофора изображают с пальмовым посохом в руке, который покрывается листьями каждый раз, когда святой втыкает его в землю.

Клеффинго (Cleffingo) — можно перевести как «услышал звук камертона — и вперёд» (Clef-in'-go; in по созвучию заменяет «and»).

Клук (Kloek) — голландское слово, означающее «крепкий, сильный, прочный, смелый, храбрый».

Локки (Locky). По словам Фионы Макинтош, происходит не от имени скандинавского бога огня (это просто совпадение, на мой взгляд — очень удачное), а от шотландского «La-chlan».

Лэм Квин (Lam Qyn). Имя отца Элиссы означает «совершить побег из тюрьмы», «уехать из гостиницы, не заплатив по счёту», а также «бить кулаками», «пороть».

Меркуд (Merkhud) — включает слово «hud» — «оболочка, скорлупа»: намёк на могучие силы, которые скрывает скромная внешность лекаря, а также на то, что в финале повести тело Меркуда становится временным вместилищем для души Тора.

Петир (Petir). Имя-прозвище, происходящее от слова «pet» — любимчик, товарищ по играм.

Соррель (Sorrel) — «кислица», скромное, неприхотливое растение, которое растёт почти без солнечного света, а также «гнедая лошадь»: возможно, в молодости Соррель была рыжей.

Торкин Гинт (Torkin Gynt): «tor» — пик. По утверждению автора, герой обязан своим именем Перу Гюнту, и его фамилия пишется точно так же, как фамилия героя пьесы Ибсена (Peer Gynt). Интересно, что в переводе с валлийского оно означает «прежний, былой».

Херек (Herek). От «here» — «здесь», «в настоящий момент». Человек, который живёт «здесь и сейчас», верный и исполнительный, но приземлённый.

Что касается названия городов и деревень, то значение некоторых из них чрезвычайно важно, поскольку раскрывает смысл происходящего. Перевод на русский язык помогает избежать ненужных ассоциаций, которые вызывает звучание английских названий. Во всех остальных случаях английские названия сохранены.

Бекинсейл (Beckynsayle). В этом названии ключевым является первый слог «beck», который означает «манить; делать знаки рукой; подманивать птицу». Несомненно, его можно соотнести с выражением «to be at somebody's beck and caj}» — «быть всецело в чьём-либо распоряжении». Меркуду достаточно было поманить Тора — и он отправляется за ним, не подозревая, что попадёт в ловушку.

Бревне, Хобб, Сэддлуорт. «brewis» — «мясной бульон» или «кусочки хлеба в подливке». «Hobb» — от «hob», полка в камине для подогревания пищи; ступица колеса; полоз саней. «Saddleworth» — «добро, которое помещается в седельной сумке» (сравнить с пословицей «все своё ношу с собой). Типичные названия ничем не выдающихся захолустных деревенек. У нас они назывались бы „Похлебкино“, „Ступицы“, „Сума“.

Голдстоун (Goldstone). Английское название авантюрина — красивого камня, который издревле считался волшебным: его отполированная поверхность играет золотыми и красноватыми искорками (другое его название — златоискр). Образ золотых искр и капель заставляет вспомнить сцены волшебства в Сердце Лесов.

Гладкий Луг (Flat Meadows) и Пустошная Топь (Malce Marsh). Эти названия олицетворяют жизнь, которую вели Тор и Элисса до встречи с Меркудом — скучную, сонную и однообразную. Тору, всеобщему любимцу, жилось привольно; что же касается его возлюбленной, она даже не пыталась вырваться из «болота», пока Соррель не объяснила ей, что её отец вполне может позаботиться о себе.