Глава 26

Расплата

В зал суда Тора вели шесть воинов из королевской стражи. Рядом шёл Херек.

— Не вздумай только таращиться на Гота, — сквозь зубы процедил капитан. — Он и это сумеет обратить против тебя.

Инквизитора стражники очень не любили.

Двери тронного зала распахнулись. За время жизни во Дворце Тор не раз и не два заходил в это просторное помещение, но сейчас его внезапно охватил страх. Нет, так негоже. Ему предстоит предстать перед королём и многое ему объяснить. Расправив плечи, молодой лекарь вошёл в зал. Пусть он просто храбрится. Пусть для воинов, которые ведут его, это очевидно. Он знал, что красноречие не изменит ему.

Однако, увидев бледные, мрачные лица, Тор впервые испугался за свою жизнь. Неужели Лисс хочет его смерти? На миг эта мысль захватила Тора. Нет, конечно, нет! Она связывает с ним большие надежды, грандиозные замыслы. Юноша огляделся. Он знал каждого, кто здесь находился, но люди то и дело отводили глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. Неважно. Он искал Элиссу.

Она сидела у окна, очень прямо. Её лицо — немыслимо прекрасное, с одной стороны освещённое солнцем, с другой густо затенённое, — было неподвижно и ничего не выражало. У Тора забилось сердце. Вот бы заключить её в объятья, сказать ей, как он её любит, как ему жаль, что все так случилось… Почти не задумываясь, он мысленно окликнул её. Конечно, ответа не последовало. Архалит снова сиял у неё на лбу. Однако Элисса подняла глаза, и Тор понял: она что-то почувствовала. Такое выражение бывает у человека, которого легонько толкнули, чтобы привлечь внимание.

Да, в сонном взоре Элиссы что-то изменилось: она заметила Тора. Но не стоило обольщаться. Это не был прежний взгляд, полный любви — теперь в нём было лишь отчаяние. Конечно: она тоже чувствует, что в этом зале нет места надежде.

Кто-то тронул Тора за локоть: это Херек приглашал его встать перед троном. Король и королева ещё не пришли, но собравшиеся понемногу смолкали. Тор заметил пурпурную ленту. Гот. А рядом с ним его прихвостень Рус, тоже редкостный мерзавец. Следующим, кого заметил Тор, был Меркуд: Облегчающий Страдания сидел в самом тёмном углу, глядя куда-то в сторону. Однако юноша почти тут же ощутил, как между ними протягивается ниточка мысленной связи.

«Боишься?»

«Не боялся, пока не увидел её», — ответил Тор.

Старик нахмурился.

«Когда этот балаган закончится, нам нужно поговорить. Что бы ни случилось, никому не рассказывай о том, что я тебе скажу».

«Опять плетёшь заговор, Меркуд?»

Тор сам себе удивился. Оказывается, он ещё способен шутить! Однако на душе у него скреблись кошки. В самом деле, скорее бы закончился этот балаган.

«Прошлой ночью мне приснился странный сон, Тор, — Меркуд сделал вид, что не слышал. — Мне явилась женщина».

«Её зовут Лисс».

«Правда? — старик пожал плечами. — Не знаю. Она говорила со мной, но я её не видел. Ты знаешь, что такое Обмен душами, Тор?

«А такое возможно?»

«Именно поэтому нам надо поговорить».

Однако поговорить им не удалось. Запели трубы, и все, кто находился в зале, встали. Из небольшой двери позади возвышения, на котором стояли троны, появились король и королева.

Найрия поймала взгляд Тора. «Держись», — молили её глаза.

Лорис сел и выпрямился. Было заметно, как неудобно ему на этом огромном дедовском троне. Знать и придворные тоже заняли свои кресла. Когда стихли покашливания, шорох одежд и другие звуки, с которыми люди рассаживаются по местам, и зал погрузился в тишину, король повернулся и кивнул Готу.

Мечта Инквизитора сбывалась. До сих пор он произносил свои речи лишь перед крестьянами, в лучшем случае — перед купцами, виноделами, владельцами магазинов, гостиниц, хозяйками борделей. Но сегодня всё будет по-другому. Ему будут внимать люди иной породы — этого он желал давно и страстно. О да, он сполна отблагодарит Гинта за доставленное удовольствие.

Гот долго готовился к этому спектаклю. Но разве можно было так решить, видя, как взгляд Инквизитора блуждает по украшенному росписью и позолотой потолку? Нет, этот человек ещё не знает, с чего начать, и подбирает слова. Ведь ему предстоит такая неприятная работа, он так сожалеет! Но Гот обещал себе сделать всё возможное, чтобы у слушателей не осталось сомнений: преступление, совершенное обвиняемым — ужасно.

— Мой король… — Гот поклонился Лорису, затем королеве. — Ваше величество…

Его движение, обращённое к Найрии, было исполнено почтения, но в голосе звучали совсем иные нотки.

— Всем известно, что мы собрались здесь по весьма печальному поводу. Нам предстоит судить одного из нас. Но прежде вы услышите историю, которая заставит вас содрогнуться. Историю о том, как не оправдывают оказанное доверие, злоупотребляют властью, которой король наделяет из лучших побуждений, о том, как молодые потакают своей похоти…

Гот взял бокал с водой и сделал глоток, предоставляя зрителям проникнуться смыслом сказанного.

— Как вам известно, более шести лет назад Торкин Гинт был допущен ко двору. Ему выпала честь стать учеником почтенного Меркуда, который занимает пост придворного лекаря, — Инквизитор кивнул старику, но тот не ответил. — Не стану отрицать, мой король, боги щедро одарили этого юношу.

Также бесспорно, что Торкин Гинт быстро освоил ремесло и показал себя искусным лекарем. Не так давно его мастерство вернуло здоровье нашей любимой королеве — большинство лекарей в этом случае обратились бы ко мне, чтобы я исполнил обязанности духовника.

Он улыбнулся, но половина его лица осталась неподвижной, и улыбка получилась весьма двусмысленной.

— Несколько лет Торкин Гинт наслаждался всеми благами, какие могут обеспечить высокое положение и доброе расположение властителей Таллинора, — Гот с удовольствием отметил, как Лорис кивнул. — Неудивительно, что именно ему было поручено представлять Их величеств на Празднествах Кзаббы. Это великая честь — хотя бы потому, что Празднества устраиваются раз в десять лет. Наша королева ещё не оправилась от болезни. Почтенный Меркуд, который тоже чувствовал себя недостаточно хорошо для столь долгого путешествия, предложил, чтобы вместо него на Празднества отправился младший придворный лекарь Гинт. Не сомневаюсь, Ваше величество: его учитель неоднократно предупреждая своего ученика об ответственности, которую повлечёт за собой нарушение определённых предписаний… и прежде всего — запрета на определённого рода отношения с кем-либо из послушниц и Старейшин Академии.

Гот снова глотнул воды и посмотрел на Тора.

— По моему разумению, Торкин Гинт сознательно, злостно нарушил эти запреты, поправ древний священный закон, защищающий целомудрие и неприкосновенность этих женщин. И должен понести за это наказание.

Он расправил плечи, ещё больше исполнившись сознания собственной важности, и повернулся к королю. В зале стало так тихо, что можно было услышать, как за окнами хлопает крыльями какая-то крупная птица.

Король намеренно не спешил с ответом.

— А что вы скажете про женщину, о которой идёт речь, почтенный Гот? — спросил он. — О женщине по имени Элиссандра Квин? Какое наказание должна понести она?

— Она должна быть заклеймена, мой король, поскольку является Чувствующей. Боюсь, она утратила право называться Неприкосновенной — после того, как легла с мужчиной.

Гот уже видел Элиссу стоящей перед ним на коленях… и её не спасёт архалит, который сейчас сияет у неё на лбу.

— А если она легла с ним против воли, Инквизитор?

— Она провела в лесу больше восьми месяцев, Ваше величество. Несколько странно для женщины, которая похищена и отчаянно пытается сбежать.

Гот усмехнулся и обвёл взглядом зал. Он ожидал дружного хохота… но засмеялся только Рус. Зато когда Меркуд встал, все взгляды обратились к нему.

— Ваше величество, моя королева… — он учтиво поклонился. — Могу ли я попросить слова?

— Конечно, почтенный, — Лорис не скрывал облегчения. — Думаю, все хотят услышать ваше мнение.

Меркуд кивнул. Гот не скрывал своего недовольства.

«Доверься мне, Тор, — мысленно проговорил старик. Со стороны казалось, что он просто молчит, дожидаясь тишины в зале. — Не давай воли своей силе. Я знаю, что делаю».

«Доверься ему, — эхом повторил Клут и загадочно добавил: — Его направляет Лисс».

— Почтенный Инквизитор уже упомянул о том, .что я предупреждал младшего лекаря Гинта о запретах, действующих в Карембоше, — Меркуд задумчиво пригладил усы. — Это правда. Торкин Гинт понял всё, что я сказал. И дважды подтвердил это в моём присутствии.

Королева Найрия заволновалась. Она ожидала, что Меркуд поддержит Тора, а вышло наоборот.

— Я считаю, что мой ученик, будучи умелым и опытным соблазнителем, вскружил голову этой девушке. Про его успехи у женщин давно ходят легенды. А чему удивляться? Я уверен: никто в этом зале не сможет отказать Торкину Гинту в очаровании и привлекательности. И не найдётся ни одной женщины, которая не согласится, что будь ей лет на десять меньше…

Старик многозначительно смолк и слегка пожал плечами. В тишине раздалось несколько сдавленных смешков. Именно на это Меркуд и рассчитывал.

Зато Инквизитор не рассчитывал на такое. Его лицо потемнело.

— Элиссандра Квин — юная наивная девушка, незнакомая с подобными уловками. А теперь представьте, что она оказалась в обществе столичного красавца, почётного гостя Академии. Старейшины поручают этой девушке позаботиться о том, чтобы гостю не было скучно… Думаю, Торкин Гинт не станет отрицать, что соблазнил девушку. А это означает, что она — жертва, а не преступница.

Королева всплеснула руками, чтобы не зааплодировать. Ах старый хитрец, как славно он все задумал! А ведь поначалу заставил её поволноваться… Заметив, как её супруг кивнул, Найрия воспрянула духом.

Но вот Лорис подал знак, и Херек вывел к тронам Элиссу.

Впервые королю выпал случай разглядеть её как следует. Тогда, во дворе, он видел её лишь мельком — грязную, растрёпанную после долгого путешествия, полуоглушенную… Теперь же перед ним, гордо выпрямившись, стояла молодая женщина удивительной красоты. Её волосы блестели, как золото, а простое бледно-зелёное платье из дорогой ткани, которое по доброте душевной пожертвовал кто-то из фрейлин, ни на ком не могло смотреться так хорошо, как на ней. У короля пересохло в горле, когда он встретился с ней взглядом. Глаза Элиссы Квин горели вызовом.

И Тор, и Найрия заметили, как Лорис переменился в лице. Редко, очень редко ему случалось встречать женщину-неожиданность. Но, сталкиваясь с такой женщиной, король мгновенно забывал о доводах разума: его охватывала страсть.

Херек тихо откашлялся, и король понял, что слишком долго смотрит на девушку.

— Что вы можете на это сказать, сударыня? — мягко спросил он, стараясь скрыть замешательство.

Элисса подобных чувств не испытывала.

— Мне нечего сказать человеку, который, обладая подобной властью, топчет беззащитных — должна заметить, своих верных подданных. Человеку, позволяющему пытать и убивать людей лишь за то, что они обладают даром, которого лишены остальные. Что ж, делайте со мной, что хотите. Но мне кажется, в нашем Королевстве правит Инквизитор Гот, а не вы, мой король.

В зале кто-то охнул. Это пахло государственной изменой и мятежом. На миг Лорис лишился дара речи. Он был потрясён — не столько её обвинениями, сколько смелостью, с которой она бросила их ему в лицо. Буря чувств, вызванная её красотой, ещё не утихла, но теперь король не меньше восхищался силой её духа. О да, ради такой женщины можно пойти на все. Он не допустит, чтобы её клеймили и отправили в ссылку, в захолустье, где она пропадёт…

Он поднял руку, и в зале тут же воцарилась тишина.

— Вы рискуете, выступая с такими обвинениями.

— Мне нечего терять, Ваше величество. Если вы думаете, что я боюсь за свою жизнь, то это не так. Я потеряла любимого мужчину, потеряла ребёнка и с радостью приму смерть. А если думаете, что я боюсь потерять свободу… то эта жаба с пурпурной лентой давно отняла её у меня.

Смысл её последних слов не уловил никто — кроме тех, кто знал, что случилось в домике на севере Королевства.

— Поясните свою мысль, сударыня.

— Мне больше нечего сказать.

Элисса поклонилась королю и королеве и, не дожидаясь разрешения, вернулась на своё место у окна.

В зале послышались шепотки. Придворные были поражены: у всех на глазах эта женщина осмелилась так разговаривать с правителем Таллинора.

Лорис потеребил бородку. Положение было не из лёгких. Если девушка и дальше будет говорить полунамёками, как он сможет спасти её от наказания?

Пока король размышлял, Тор снова услышал голос Клута.

«Саксен здесь!»

«В тюрьме?!»

Только не это. Тор отчаянно надеялся, что Саксену удастся избежать ареста.

«Нет. Херек оставил в лесу несколько человек, чтобы его найти. Думаю, он тоже хочет помочь Элиесе. Нашли они Саксена или он сам их нашёл, но капитан сделает все, чтобы Готу она не досталась».

Упомянутый Гот почувствовал, что король колеблется, и снова вышел вперёд. Положение Инквизитора заметно пошатнулось, и пора было вмешаться. Однако Тор его опередил.

— Ваше величество, я попытаюсь объяснить, что имела в виду Элиссандра Квин. А также — что побудило её искать защиты в стенах Академии.

— Говори, — король устроился поудобнее и, бросив короткий взгляд на Инквизитора, покачал головой. Ответом ему была гримаса, которая могла привести непривычного человека в ужас.

— Единственный виновник всего, что произошло с этой женщиной — я. Я признаюсь в том, что соблазнил Элиссандру Квин, несмотря на все предупреждения. То, что она любит меня, а я люблю её, к делу не относится.

Если бы в зале кто-то уронил иголку, это бы услышали все.

— Она поделилась со мной своей тайной. Я знаю, она возненавидит меня за то, что эту тайну узнают другие люди, пусть даже благородного происхождения. Но, думаю, вам уже ясно, что меня нельзя считать человеком чести. Поэтому я сделаю это без колебаний. Прежде чем стать Неприкосновенной, Элиссандра Квин была простой сельской девушкой. Да, Чувствующей, но её дар был очень слабым. Инквизитор Гот встретил её в Фрэгглшемском Доле, и его обуяла похоть.

Инквизитор шагнул вперёд, чтобы остановить наглого юнца. Этого нельзя допустить! Однако король явно желал услышать весь рассказ и поднял руку, призывая молодого лекаря продолжать.

— Гот приказал схватить Элиссу, — продолжал Тор. — Её увезли из города, в крестьянский дом, где Инквизитор пытал её, а потом изнасиловал.

В тронном зале воцарился хаос. Придворные вскакивали с мест. Стража мгновенно окружила троны, готовая защитить короля и королеву.

— Неслыханно! — брызгая слюной, орал Гот. — Этот человек — государственный преступник! И вы поверите ему, а не мне, Ваше величество? Девушка отказывается говорить. Свидетелей нет. Этот негодяй пытается расположить к себе собрание, втереться вам в доверие, чтобы облегчить свою участь!

— А если свидетель есть, Ваше величество? — Тор говорил негромко, но его взгляд, обращённый на короля, был прям и твёрд. — Свидетель, которому нет смысла лгать? Свидетель, который подтвердит не мои слова, а рассказ испуганной молодой женщины?

— Ну, так приведи его! — Гот взмахнул руками, точно комедиант на подмостках.

Он знал, что свидетелей не будет. Никто не может выступить против него. Рус предан ему, а от Дрелла, который схватил Элиссу, за эти годы не осталось даже костей — Рус об этом позаботился. Люди, которые подожгли цирк и увезли девушку? Они тоже недолго радовались вознаграждению, полученному из рук Инквизитора.

Тор посмотрел на Херека. Капитан усмехнулся; улыбка получилась чуть кривой, и молодому лекарю показалось, что он видит прайм-офицера Кайруса — тот точно так же приподнимал одну бровь. Похоже, ему было любопытно, откуда Тор узнал про клука. Чтобы найти бывшего циркача, королевским стражникам пришлось проявить настоящее мастерство. Но, вопреки опасениям, Саксен сразу согласился отправиться в Тал, где находилась Элисса. Почему? Капитан не понимал. Он знал только одно: этот человек жаждет крови Гота. Да, конечно, его нужно было привезти сюда. Херек кивнул.

— Свидетель, Ваше величество! — крикнул Тор, перекрывая шум.

Возгласы стихли, люди снова расселись по местам. Несомненно, слова Тора никого не оставили равнодушным. Король подал знак ввести свидетеля, капитан махнул стражникам, и те распахнули дверь.

В зал вошёл человек — рослый, могучий, вьющиеся золотые волосы и фиолетовые глаза указывали, что в его жилах течёт кровь клуков. Элисса охнула и вскочила. Тор бросил на неё взгляд, полный мольбы: сейчас не стоило давать волю чувствам, это могло только повредить делу. На миг их глаза встретились; потом девушка вздохнула, заставляя себя успокоиться.

— Кто это, Гот? — спросил Лорис.

Но Инквизитор стоял неподвижно, уставившись на клука, и не мог произнести ни слова. Потом его рот приоткрылся, как у рыбы, выброшенной на берег, лицо начало подёргиваться и пошло пятнами.

— Но я же разделался с тобой! — слова вылетали у него изо рта, словно против воли. — Я сам выколол тебе глаза. Я скормил твой язык собакам. Я приказал тебя убить… — Инквизитор уже не кричал, а визжал. — Ты мёртв!

Рус побледнел, потом позеленел. Меркуд, Тор и Херек изо всех сил старались скрыть усмешки. На такой оборот они даже не надеялись: Гот сам подписал себе смертный приговор.

Словно не замечая Инквизитора, Саксен низко поклонился королю, а затем королеве, и Найрия улыбнулась. Она узнала клука.

— Ты — Саксен Фокс из цирка Зорроса, верно? — спросила она.

Лицо Саксена расплылось в широкой улыбке.

— Да, Ваше величество, — он посмотрел на Лориса. — Я пришёл, чтобы свидетельствовать.

— Говори, — произнёс король.

— Инквизитор Гот приказал отвезти Элиссу Квин в тайное место, где безжалостно избил и изнасиловал. Я знаю об этом, потому что нашёл их в ту ночь, когда горел цирк. Я застал Инквизитора за этим мерзким делом и расправился с ним.

— Закрой свою пасть, поганый клук! — заорал Гот.

Король не удостоил его вниманием.

— А как ты оказался в окрестностях города? — спросил он, обращаясь к Саксену.

— Когда начался пожар, все бросились кто куда. А мы с этой красавицей — тогда она была ещё совсем девочкой — только что «летали». Помните, в конце представления мы выбираем кого-нибудь из зрителей и… В общем, мы выбрали её. Так вот, я спасался от огня и вдруг увидел, как какой-то человек пытается втащить её к себе в седло, а она вырывается. Я решил, что девушку надо спасать. Но он ускакал раньше, чем я успел подбежать. У меня лошади не было, так что я не сразу их нагнал…

Саксен смолк.

— И как ты с ним расправился? — спросил король.

— Простите, государь… наверно, нельзя говорить о таких вещах в обществе благородных людей… — Саксен передёрнул плечами. — Я избил его до потери чувств, а потом взял нож и… сделал так, чтобы он больше никогда никого не обесчестил. Может быть, вам лучше спросить Инквизитора Гота — он сам скажет, вру я или нет.

Лорис встал. Он был вне себя от ярости. Его выставили дураком перед всем Королевством! Инквизитор — человек, которому он доверял как никому, — предал его, обманул его доверие! Тяжело переведя дух, король ткнул пальцем в сторону Элиссы.

— Подтверди это — и будешь свободна!

Девушка одёрнула юбку и поднялась.

— А что будет с Торкином Гинтом, Ваше величество?

— Отвечай! — рявкнул Лорис. Он уже почти ненавидел себя за то, что желает эту женщину. Но сколько в ней огня, сколько презрения к силе и власти!

Но не только он смотрел сейчас на Элиссу. Ещё три пары глаз ловили её взгляд. Саксен, Тор и Найрия безмолвно молили её: «Спаси себя».

Эти взгляды давили на неё, как чудовищные поршни. Элисса подумала о своём ребёнке, чьё тельце гниёт сейчас где-то в лесу. Она вспомнила о книгах Нанака и о том, как одно упоминание Орлака заставило ребёнка забиться у неё в животе. У неё есть предназначение. Она для чего-то нужна — и не для того, чтобы её убили или клеймили, как любую другую женщину-Чувствующую. Внезапно зал исчез; она видела лишь Тора и почти ощущала волны любви, которые катились к ней одна за другой. Она поняла, что ненавидит не только Гота, но и короля, который так долго поддерживал это чудовище. Пока Лорис неуязвим. Но одно её слово — и власти Инквизитора придёт конец. Так есть ли у неё выбор?

— Это правда, — отчеканила она, глядя королю в глаза.

Никто не заметил, когда за спиной у Инквизитора и его помощника появились стражники. И теперь Гот почувствовал, как их сильные руки сжали ему локти.

— Ваше величество! — крикнул он, надеясь перекрыть многоголосый шум. — За Элиссу Квин кто-то должен замолвить слово! Она всё ещё остаётся обвиняемой, она Чувствующая, обнаруженная Инквизицией. И её поручитель должен быть человеком благородного происхождения.

Гот знал, что его участь решена. Но напоследок он ещё успеет вбить колышек в сердце этому проклятому мальчишке. За Элиссу поручиться некому.

Король тоже это знал, и ему стало тошно. Изворотливая тварь… Даже загнанный в угол, он не выпустит свою добычу. Он сделал все, чтобы эту прекрасную женщину бросили в темницу, пытали, клеймили… Лорис сгорбился. Ещё никогда он не чувствовал себя столь бессильным.

— Инквизитор Гот прав, — произнёс он. — Древний закон гласит: за Чувствующего должен поручиться кто-то, чьё положение выше, чем у инквизитора, который его уличил. В этом зале нет никого, кроме меня, кто стоит выше главы Инквизиции, а я не вправе поручиться за обвиняемую.

Подёргивающееся лицо Гота искривила победная усмешка.

— Неужели? — прозвенел голос королевы. — Я поручусь за эту женщину. Я стою выше, чем это дерьмо, которое корчится у наших ног, мой король.

Кто-то зааплодировал. Потом послышались одобритель-возгласы. Эта отважная девушка с самого начала завоевала сердца всех, кто сидел в зале. И теперь придворные радовались её победе как своей собственной — ещё и потому, что Элиссу поддержала королева, которую любили все.

Но Найрия ещё не закончила.

— Если я не ошибаюсь, Лорис, в Древнем законе сказано ещё кое-что, — невинно заметила она. — Подсудимый, будучи оправдан, имеет право выбирать наказание для того, кто облыжно обвинил его. Я не ошиблась?

Король кивнул.

— Элиссандра Квин, — торжественно произнёс он, — с тебя снимаются все обвинения. Этот человек причинил тебе зло, которому не может быть прощения, и его судьба в твоих руках.

Все взгляды обратились к Элиссе. Гота уже поставили на колени и заставили склонить голову. Как бы ему хотелось снова посмотреть этой девчонке в глаза, напугать её, подчинить, как раньше. Но сильная ладонь стражника давила Инквизитору на затылок, и Готу оставалось лишь дрожать от ярости.

— Его следует сжечь на костре, — объявила Элисса тихо и без колебаний. — Может, огонь, который так изменил этого человека в детстве, очистит его прогнившую душу.

— Да будет так, — кивнул король. — Уведите его.

— Подождите! — крикнул Гот. — А Гинт? Как он будет наказан за плотские утехи с женщиной, в изнасиловании которой меня обвиняют? Я требую, чтобы он был наказан в соответствии с древним законом, Ваше величество! Он виновен — он сам признал, и все это слышали. Он должен быть распят на кресте и забит камнями!

Вот как — у него оставался ещё один козырь… Лорис всё-таки угодил в ловушку. Если бы было можно, он перерезал бы Инквизитору горло прямо в этом зале. Вот уже третий десяток лет Лорис требовал исполнения отвратительного закона, который приняли его предки. И теперь, согласно этому закону, должен казнить Торкина Гинта — или он не король. Он слабый человек, никчёмный трус — так решат его недруги. Хуже того: лицемер.

— Уведите его, — сухо повторил Лорис.

Гота выволокли из зала. Инквизитор вырывался и напоследок всё-таки крикнул, обернувшись через плечо:

— Надеюсь увидеть тебя на кресте, Гинт!

— Не дождешья! — откликнулся Тор. — Тебя сожгут раньше!

Слова прозвучали смело, но он был испуган. Цвета собрались вокруг него, и казалось, что воздух гудит. Похоже, Меркуд почувствовал это, потому что голос старика зазвучал в голове у Тора:

«Вспомни женщину, которая мне приснилась, мальчик».

Но Тор думал не о Лисс. Он думал об обещании, которое взяла с него королева. Он поклялся.

Когда двери за Инквизитором и его помощником закрылись, зал снова огласили крики. Казалось, каждый спешил высказаться, не слушая других.

Лорис сидел тихо. Слишком много потрясений за один день… Королева легко коснулась его руки; он вздрогнул и обернулся. Найрия смотрела на мужа сурово и строго.

— Ты не можешь так поступить, Лорис. Прошу тебя, не делай этого.

— У меня нет выбора, Найрия.

— Ты прощаешь женщину, которую видишь впервые — и отправляешь на казнь человека, которого давно знаешь и любишь… — она почти умоляла. — Он спас мне жизнь, Лорис.

— Я подчиняюсь закону, который позволяет мне до сих пор править в Таллиноре. Гот прав. Если я поступлю иначе, значит, грош цена и мне, и этому закону, и Королевству. Мне очень жаль.

Он беспомощно посмотрел на женщину, стоящую у окна. Элисса смотрела на него, и в её глазах не было ничего, кроме ненависти.

— Жаль?! Лорис, ты отправляешь на казнь прекрасного человека.

Теперь Найрии стало страшно. Она знала эту решимость во взгляде и желваки, гуляющие на скулах. Её муж принял решение. И никакие слова не заставят его передумать. Королева отвернулась.

— Да помилуют боги твою душу, Лорис.

Когда король огласил смертный приговор, никто не хотел смотреть ему в глаза, кроме обвиняемого Торкина Гинта.

Глава 27

Посетители

«Вероятно, сегодня мы говорим в последний раз».

«Звучит как окончательное решение, друг мой».

«Это оно и есть, Нанак. Конечно, если мне удастся провести Обмен душами».

«Я слышал про этот ритуал, — задумчиво проговорил Нанак. — Но никогда не слышал, чтобы это кому-то удавалось».

«Я должен попытаться. Это наша последняя надежда… Как они?»

«Держатся ради тебя, Меркуд. Темезиус и Фиггис сильны, как никогда».

«А ты?»

«То, что ты сказал, смутило меня. До сих пор я пребывал в прекрасном настроении».

Меркуд вздохнул.

«Расскажи мне последние новости. Хочу немного отвлечься».

«Меня посетила Хранительница. Такая честь… я всё ещё дрожу».

Меркуд нахмурился. Он не понимал, почему Нанак так счастлив. А он счастлив — в этом нет сомнений. Хранительница…

«Что за Хранительница?»

«Лисс, разумеется».

За дверью послышались шаги.

«Заканчиваем, Нанак. Думаю, возможности поговорить нам с тобой уже не представится».

«Да, ты уже сказал».

«Ты должен знать, — поспешно добавил Меркуд: он уже знал, что в дверь вот-вот постучат. — Ко мне она тоже приходила».

Последовала короткая пауза.

«Значит, ты удостоился великой чести и должен подчиниться».

В дверь постучали.

— Я знаю, что ты там, старик. Открывай. Королева. Повелевает, а не просит, но голос дрожит. «Прощай, друг Нанак», — грустно сказал Меркуд и прервал связь.

Так много надо сказать, а времени осталось так мало. Он поднял своё изнурённое годами тело со стула и направился к двери. Негоже заставлять Её величество беспокоиться.

Он открыл… и Найрия, рыдая, повисла у него на шее.

— Что нам делать, Меркуд? — прошептала она. — — Завтра Тора казнят.

Впервые за два десятка лет Меркуд держал в объятьях женщину, которую всё это время любил. Благодарение всем богам, которые слышат его сейчас, и всем, которые не слышат — за то, что дали обнять её перед смертью.

«Что нам делать? — молча повторил он, гладя её мягкие волосы. — Мы подчиняемся Хранительнице».

Тюремный надзиратель открыл камеру, чтобы проведать Инквизитора, и с удовлетворением отметил, что Гот сидит, скорчившись в самом тёмном углу. Так он сидел с тех пор, как ушли посетители. Надзиратель поставил тарелку с жидкой кашей на заплесневелый пол и подтолкнул её ногой. Он не мог удержаться, чтобы не показать этой твари своё презрение.