Глава 16

Путешествие Тора

— Почему так скоро?

Девушка поигрывала ремнём, который стягивал брюки Тора, и вид у неё был весьма обиженный.

— Меня ждут во Дворце, — Тор нежно поцеловал её. — Я должен приступать к своим обязанностям.

Она скорчила недовольную гримаску.

— У тебя здесь тоже кое-какие обязанности, лекарь.

— Кассандра, имей совесть!

Он продолжал застёгивать чёрные стеклянные пуговицы на своей белой рубашке без ворота — по этой одежде лекарей и составителей снадобий узнавали издалека. Однако ловкие пальчики Кассандры расстёгивали их одну за другой, и не менее проворно.

— А ну прекрати! — прикрикнул на неё Тор. — Скоро мы снова будем вместе, моя сладкая. Но сейчас мне пора.

Тор оглядел комнату в поисках вещей, которые они разбросали по всей комнате во время своих ночных развлечений. Первой на глаза попалась чёрная безрукавка.

— Ты всегда так говоришь! — жалобно заныла девушка. — И каждый раз я должна ждать, ждать, а ты сначала заглянешь к Доротее, или к Шалли… а ещё Бетси мне сказала, что ты обещался Сиси Битей. Я убью тебя, если ты переспишь с Сиси!

Тор рассмеялся, нашёл свою шляпу, чмокнул Кассандру в щёчку, а потом игриво, но нежно потискал её грудь.

— Тебя я люблю больше всех, Касси. Не забывай Она вырвалась и запустила ему вслед подушкой.

— Ты, как всегда, неотразима! — обернувшись, Тор подмигнул девушке, захлопнул за собой дверь и побежал вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки. Девушки — полуодетые, полураздетые и почти голые — прощались с ним, и каждая напоминала, что следующая ночь его развлечений в городе принадлежит ей.

Выйдя из заведения госпожи Грейс, Тор поморщился: яркий солнечный свет резал глаза. Через миг ему на плечо бесшумно опустился крупный сокол. Никто не обратил на это внимания — горожане уже привыкли, что молодой лекарь всюду появляется со своей великолепной птицей.

«Девушки девушками, но Меркуду не понравится, если ты опоздаешь во дворец к обходу».

Голос сокола раздавался у Тора в голове. Птица как ни в чём не бывало чистила пёрышки, однако в её тоне звучал укор. Ц-ц-ц, как нехорошо!

Тор уже успел прославиться своими успехами у женщин. Впрочем, эта слава ему совершенно не вредила — более того, вызывала бурный восторг у королевской стражи. После той памятной ночи с Эйрин он понял, сколько удовольствия могут доставить друг другу мужчина и женщина. Он не скупился ни на деньги, ни на нежность, и девушки из местных заведений изнывали от ревности к той, с кем он проводил ночь. Вежливый, ласковый, учтивый, он сводил их с ума — особенно сейчас, когда его красота стала по-настоящему мужской. Такой клиент сам по себе был наградой.

Тёмные густые волосы Тора отросли, черты лица стали твёрже и тоньше. Но первое, что замечал каждый — это глаза удивительного тёмно-голубого цвета, такого глубокого, что брала оторопь. Однако их взгляд не угрожал и не пугал. Эти глаза были постоянно готовы улыбнуться, а искренний, заразительный смех мог растопить любое сердце.

Когда-то Тор был застенчив, но за последние годы у него прибавилось уверенности. Его осанка стала горделивой; кроме того, он постоянно упражнялся вместе со стражниками под руководством Кайруса. Мускулы у него окрепли, плечи и грудь стали шире — соразмерно его высокому росту.

Столь же блестяще шло обучение у Меркуда, и юноша уже успел прослыть одним из лучших лекарей Королевства. Теперь, если заболевал кто-то из придворных, Тора приглашали первым; кроме того, именно ему поручали осматривать короля и королеву. В делах ремесла Тор слушался только своего наставника — а тот молча признавал, что способности молодого человека порой превосходят его собственные. Люди говорили, что Облегчающий Страдания оказался хорошим учителем… и лишь сам Меркуд знал правду. Он почти ничему не учил Тора. Юноша сам развивал свой дар, пользовался им смело, дерзко, то и дело удивляя и пугая своего наставника и заставляя его опасаться разоблачения.

Клут продолжал чистить пёрышки и что-то говорить, но мысли Тора уже устремились в ином направлении. Щурясь на солнце, он вспоминал Элиссу. Интересно, что бы она сказала, узнав о его успехах? Он непременно найдёт её, рано или поздно. Тор знал: со многими женщинами ему было хорошо, многие его любили — но ни одна с ней не сравнится.

Он думал о ней всю дорогу. Клут отчитывал юношу, напоминая о делах, обязанностях и прочих подобных вещах, но Тор его почти не слушал.

Юноша снова чувствовал смутное беспокойство, которое появилось вскоре после Праздника Первого Листа. Жизнь прекрасна, уверял себя Тор, тревожиться не о чём… Но беспокойство не исчезало. С тем же успехом можно было лечить доводами разума больной зуб.

«Клут, — перебил он, — тебе никогда не приходило в голову, что мы выглядим несколько странно? Ты представляешь, что думают люди, когда я разгуливаю по городу с охотничьим соколом на плече?»

Клут моргнул.

«Представляю. Они думают, что ты выглядишь бесподобно. Если разобраться, как раз благодаря мне женщины падают к твоим ногам. Мужчина с соколом на плече кажется… как бы это сказать… слегка опасным… в общем, это настраивает их на нужный лад».

Тор скорчил гримасу.

«Я не шучу», — он мог бы и не говорить: это было очевидно.

«Я обещал сообщить тебе, если Лисс снова явится мне. Но вот уже пять лет ничего не происходит. С тех пор, как мы сбосновались во Дворце, я её ни разу не слышал. Поверь: если она снова даст мне поручение, ты узнаешь об этом немедленно».

Меряя широким шагом мостовую, Тор вскоре достиг кварталов, где обитают добропорядочные горожане. Каждый, кто попадался навстречу, считал своим долгом приветствовать придворного лекаря. Тор кивал в ответ, улыбался, махал рукой… Но мысли его были далеко.

«Как думаешь, что она мне готовит?» — в голосе юноши звучала тревога.

«Другой бы на твоём месте жил да радовался, — с укоризной проговорил сокол. — А ты все воспринимаешь как должное. Ладно, я не буду говорить о тех благах, которыми ты пользуешься. Ты нравишься мужчинам, женщины сходят по тебе с ума… Думаю, даже наша королева в тебя немного влюблена. У тебя есть дело, которым ты занимаешься, и ты не просто хорошо его делаешь, ты — лучший. Чего тебе ещё желать?»

Тор дал волю возмущению.

«Я хочу знать все! Об этой Лисс, о тебе, об этой силе, которая творит что хочет, об Элиссе… Ты можешь сказать, где Элисса? Почему я не слышу её, как раньше? Или предполагается, что я должен её просто забыть? Это часть общего замысла?»

«Ах, значит, теперь мы вспомнили. Я думал, что этот вопрос закрыт, мой мальчик. Ты выбрал свой путь, а Элисса — свой. Ты уже пять лет как уехал из Гладкого Луга. Или ты считаешь, что она не попытается тебя найти, даже если захочет? Почему бы ей, на худой конец, не черкнуть тебе пару строчек? Может, хватит пилить опилки?»

Некоторое время Тор раздумывал над словами Клута, заодно пытаясь успокоиться. Потом заметил на другой стороне улицы мать с ребёнком и помахал им. Не так давно он спас этого мальчика, когда тот умирал от зеленной лихорадки. Болезнь считалась неизлечимой, и несколько дней в городе только и говорили, что о чудесном исцелении. Но никто не знал, что ребёнку помогли не снадобья, которые давал ему молодой лекарь. Тор нарушил обещание, данное учителю, и воспользовался волшебством. Горожане были не так далеки от истины, когда называли это чудом.

Меркуд несколько дней кипел от злости и не удостаивал провинившегося ученика даже взглядом. Когда же разговор, наконец, состоялся, Тор возблагодарил строителей Дворца наравне с богами. Западная башня была устроена так, что из неё не доносилось ни звука. Впрочем, вскоре юноша начал опасаться, что его учителя слышно даже в Восточном крыле. Меркуд был сам не свой и ругался на чём Свет стоит. Никогда, ни при каких обстоятельствах, Тор не должен прибегать к волшебству для лечения людей.

К его величайшему удивлению, молодой человек спокойно, но твёрдо ответил, что впредь будет пользоваться своими способностями, как пожелает и когда пожелает. И тут между ними словно что-то оборвалось. Тор понял, что отныне полностью предоставлен самому себе. Но это и к лучшему. Опека Меркуда становилась в тягость. Старик шагу ступить не даёт. Пора жить своим умом.

Вот зачем бояться Инквизиции, если Гот не в состоянии его разоблачить? Если нельзя пользоваться волшебством, чтобы помогать людям, какой в нём толк? Ах да, ещё Клут. Тор уже привык к тому, что его друг теперь обитает в теле птицы. Но если даже кому-нибудь рассказать — кто поверит, что красавец сокол когда-то был полоумным калекой?

Кайрус — вот кто. Юноша сокрушённо вздохнул. С тех пор, как он спас прайм-офицера в Сердце Лесов, они ни разу не обсуждали подробности этого происшествия. Кайрус, друг и союзник. Именно он убедил Тора учиться искусству боя. Воины дворцовой стражи ежедневно упражнялись на мечах, причём Кайрус гонял гвардейцев, не жалея ни их, ни себя. Тор принял его приглашение. Во имя Света, зачем ему это понадобилось? Со своим даром он без особого труда отразит любое нападение.

Куда важнее было другое: Кайрус рассказал ему всё, что знал о женщинах, научил разбираться в винах… но главное — воспитывал в нём верность и уважению к королю. Этот человек, правая рука Его величества, стал Тору чем-то вроде старшего брата, но юноша понял это только сейчас. Они сближались понемногу, и всё происходило как бы само собой.

Что же касается Клута… С того мгновенья, как Тор с соколом на плече явился в Сердце Лесов, чтобы спасти Кайруса от страшной смерти, между ним и прайм-офицером установилось что-то вроде негласного уговора. Кайрус даже наврал королю… Почему?

И кто такая Лисс? Почему она послала к нему Клута? От кого она защищает Тора? Эти вопросы постоянно крутились у него в голове… а время от времени и на языке — как сейчас, например.

В этот миг Тор сообразил, что Клут уже некоторое время молчит, ожидая его объяснений.

«Просто я люблю Элиссу, Клут. Знаешь, я оглядываюсь назад — и почти верю, что Меркуд нарочно разлучил нас. Я её даже не чувствую… — Тор поднял руку и провёл кончиками пальцев по гладким пёрышкам сокола. — Я хочу её найти».

Ответом ему был сокрушённый вздох.

«И я тоже кое-чего хочу. Уехать отсюда хоть ненадолго. Понять, для чего я живу. Чего я должен добиться. Я хочу поговорить с Лисс, хочу, чтобы Великий Лес снова поговорил со мной… а ещё я хочу съесть хотя бы одну печеньку Гуди Батт!»

Даже в такие минуты Клут находил в себе силы пошутить. Но оба знали, что шутка далась ему нелегко.

Тор одиноко шагал по прохладным коридорам Дворца и размышлял — о том, как наконец-то смог выговориться, и о странной решимости, которую почувствовал после беседы с Клутом. Сегодня ему почему-то не хотелось работать. Весь день исцелять страшные недуги: кто-то рассадил локоть, упражняясь с мечом, кто-то растянул лодыжку, у кого-то болят зубы… Обычные проблемы обитателей Дворца.

Он как раз размышлял о шишке на пальце у одного из придворных и очень любопытном карбункуле, который вскочил на шее уважаемой Пегги Уэлтсит — сегодня, наверно, им уже можно будет заняться, — когда из-за поворота вылетел конопатый юноша с соломенными волосами.

— Почтенный! — завопил он издали. Тор заметил, что паренёк бледен как полотно и едва переводит дух.

— Привет, Пигон. Что за спешка?

Порой у Тора возникало желание присесть на корточки, чтобы не смотреть на людей сверху вниз. За эти годы он ещё вытянулся и иногда чувствовал себя неловко из-за своего роста.

— Ох, почтенный… мы вас давно ищем! Королева…

Тор до сих пор не мог привыкнуть к этому обращению, но на этот раз пропустил его мимо ушей. Королеву он осматривал только вчера, и у неё всё было в порядке.

— Она заболела? — спросил он, склонив голову набок.

— Да, сударь.

— Что-то скверное?

— Да, сударь, — Пигон тяжело вздохнул. — Кажется, ей очень-очень плохо… сударь.

— Спасибо, дружок. Она у себя?

Едва дождавшись утвердительного кивка, Тор бегом бросился по коридору. Паж уже слишком запыхался и почти сразу отстал, но дорогу в королевские покои Тор нашёл бы не только с завязанными глазами, но даже двигаясь задом наперёд. Он знал, как добраться туда из любой части дворца. Вскоре Тор уже оказался в восточном крыле и, прыгая через три ступеньки, взлетел по каменной лестнице. На церемонии и доклады времени не оставалось; впрочем, стража знала, что придворного лекаря должно пропускать в любой час дня и ночи, не задавая лишних вопросов. Пробегая мимо гвардейцев, Тор кожей почувствовал их облегчение.

В прихожей он наткнулся на двух камеристок. При виде столь бесцеремонного вторжения в покои Её величества на их осунувшихся личиках отразилась целая гамма чувств, но одного взгляда лекаря оказалось достаточно, чтобы пресечь любые протесты. Одна из дам наманикюренным пальчиком указала на дверь опочивальни.

Тор вошёл и тут же увидел королеву. Как всегда, она выглядела спокойной, но юноша никогда не видел, чтобы она была так бледна. Её губы казались бескровными и кремово-белыми, в точности как её шёлковая сорочка.

Найрия лежала на большой кровати, украшенной позолотой, закрыв глаза. Её супруг, все ещё одетый для верховой прогулки, судорожно теребил вышитый полог. Рослый, широкоплечий, Лорис выглядел точно площадная статуя, которую непонятно зачем притащили в тесный альков. Но достаточно было взглянуть на его бледное, искажённое горем лицо, чтобы даже у самого чёрствого человека пропало желание смеяться.

Королева была при смерти. Чтобы это понять, не было нужды прибегать к волшебству. Вокруг толпились придворные; среди них юноша заметил Инквизитора Гота. Гот в роли духовника… Да, это было бы смешно, если бы не было так грустно. Инквизитор ненавидел королеву — это знали все. Возможно, его подобострастная мина могла кого-то обмануть, но только не Тора и не саму Найрию. Вряд ли он явился пожелать Её величеству скорейшего выздоровления, подумал молодой лекарь.

Он увидел, что Кайрус что-то вполголоса объясняет королю. Потом Лорис кивнул, и прайм-офицер отошёл в дальнюю часть комнаты.

Меркуд стоял у большого окна с витражами, откуда открывался вид на живописную долину, в центре которой стоял Тал. Казалось, больше всего придворного лекаря интересуют густые леса на горах. Но его гордо расправленные плечи сегодня поникли. Он скорее почувствовал, чем услышал, появление ученика, поднял голову, и Тор заметил, как Меркуд покусывает нижнюю губу. Одно из двух: либо старик злится, либо в отчаянии… скорее всего, и то, и другое.

Когда Тор вошёл, в комнате воцарилась тишина.

— Тор, мальчик… — голос короля прозвучал неожиданно громко. — Ты наша последняя…

Лорис осёкся. Он был не в силах говорить. Меркуд быстро шагнул к алькову и что-то шепнул ему на ухо. Король вздрогнул, выпрямился и прочистил горло.

— Да, конечно… Прошу вас, господа. Предоставим нашим лекарям возможность спокойно поработать.

Он кивком указал на дверь, но это было лишнее: Кайрус уже распахнул её и пропускал придворных в соседнюю комнату.

— Мы подождём снаружи, — проговорил Лорис и бросил короткий взгляд в сторону Меркуда. Старик кивнул. За всё это время королева так и не открыла глаз и едва дышала.

Придворные следом за королём покидали опочивальню. Гот не удержался, обернулся на пороге и с победоносной ухмылкой посмотрел на Тора. Глава Инквизиции и ученик лекаря ненавидели друг друга и не делали из этого секрета, хотя до открытых стычек пока не доходило.

— Мы не заставим вас ждать, Гот, — съязвил Тор. Он заметил, как Кайрус поднял одну бровь, а это было неспроста.

— «Инквизитор Гот», если угодно.

Его голос был таким же холодным, как взгляд, а лицо дёргалось сильнее обычного.

Тор решил изобразить мудрость и не стал продолжать перепалку. Он тихо притворил двери и повернулся к Меркуду.

— Мы искали тебя несколько часов, Тор, — старик говорил негромко, но не скрывал возмущения.

— Меня нашёл Клут, сударь.

— Твой сокол? — фыркнул Меркуд. — И ему хватило ума?

«Хватило, только ты вряд ли об этом узнаешь», — подумал Тор. Впрочем, он не сердился на старого лекаря. Как можно злиться на человека, которому ты стольким обязан! Дело было не только в благодарности: он по-настоящему любил старика. Просто сейчас Меркуд настолько взбудоражен, что воздух трещит, так что лучше соблюдать осторожность. В конце концов, Тор действительно проштрафился. Но… не хватало ещё, чтобы Меркуд решил, будто смог пробудить в нём чувство вины! Тор напустил на себя строгость и подошёл к кровати.

— Расскажи всё, что тебе известно.

Его твёрдость и спокойствие произвели должное впечатление. Меркуд вздохнул.

— Мне нечего сказать. У неё слабое сердце, ты сам знаешь… Возможно, Кайрус расскажет лучше — он там был.

Тор оглянулся. Прайм-офицер по-прежнему стоял в стороне, но, встретив взгляд своего молодого друга, откашлялся и заговорил — чётко, строго, словно на докладе. Он не сдвинулся с места, однако можно было без труда разобрать каждое слово:

— Их величества отправились на конную прогулку. Во время прогулки ничего особенного не произошло. Они уже возвращались домой и остановились, чтобы выпить вина, когда Её величество сообщила, что чувствует слабость. Его величество вспомнил, что она употребила фразу «мне нечем дышать». Это продолжалось недолго, и мы продолжили путь, но вскоре снова пришлось остановиться: Её величеству стало дурно. Я посоветовал Его величеству и ещё кое-кому из придворных, которые участвовали в прогулке, остаться с ней. Король послушался моего совета. А я поручил своим людям найти тебя… или почтенного Меркуда.

Кайрус смолк, и Тор покосился на своего учителя. Едва войдя в опочивальню, он отметил, что старик сам не свой но почти не удивился. Меркуд очень любит королеву — а кто её не любит? Но что если старик… Эта мысль была дикой нелепой и противоречила здравому смыслу. Меркуд влюблён в Найрию. Почему бы и нет? Она была изящна, обаятельна красива… Была. Тор одёрнул себя. Рано её хоронить. Юноша положил руку на плечо учителю.

— И что было дальше? Меркуд покачал головой.

— К тому времени, как я туда добрался, Найрия уже лишилась чувств, и я ничего не мог сделать. Теперь она лежит здесь… такая прекрасная… и умирает.

Он быстро отвернулся.

— Мы не дадим ей умереть, Меркуд… Обещаю.

Голос старика, который зазвучал у него в голове, дрожал от волнения — достаточная причина, чтобы не позволить Кайрусу услышать продолжение разговора.

«Как ты можешь такое обещать, мальчик? Мы не способны воскрешать мёртвых… и даже умирающих».

Тор сделал глубокий вдох и показал на королеву.

— Вы позволите? — спросил он вслух.

Старик кивнул. Он выглядел усталым и, казалось, смирился с неизбежным.

«Всё, что в наших силах… ради Лориса».

— Мне уйти? — Кайрус шагнул к двери.

Когда оба лекаря покачали головами, он молча отпустил ручку и вернулся в свой угол.

— Мы потеряли её, Тор, — грустно проговорил Меркуд.

— Меркуд, уважа… Сядьте, пожалуйста. Дайте мне несколько минут.

Голос Тора был исполнен почтения. Сейчас надо быть особенно деликатным. Меркуд обучал его на протяжении пяти лет, но то, что он собирался сделать, потрясёт старика.

Тор склонился над королевой. Его ладони заскользили над её телом, не касаясь его. Потом окружающий мир исчез. Меркуд и Кайрус, придворные за дверьми, дворец, краски, звуки… Он слышал, видел и чувствовал только Найрию.

Меркуд был прав. Всё дело в сердце. В одном из кровеносных сосудов образовался комок и закупорил его. И теперь Найрия умрёт. В худшем случае ей остаётся несколько часов, в лучшем — день или два. Тор видел злополучный сгусток, чувствовал слабеющий пульс: сердце тщетно пыталось протолкнуть кровь через преграду. Он почти ловил обрывки мыслей умирающей — спутанных, бессвязных, полных страха. А затем Цвета закипели в нём и полностью захватили его — яркие в своей первозданной чистоте, которой не теряли даже в смешении, неизменно различимые… И его пылающие ладони коснулись груди королевы.

Меркуд и Кайрус звали Тора, но он не слышал. Для него больше не существовало ничего, кроме Найрии и Цветов, которые текли в неё через его руки. Вот они образовали вокруг её задыхающегося сердца радужный клубок… Юноше стало нечем дышать: его собственное сердце стало биться с её в такт, слабо и неровно.

Это продолжалось лишь несколько мгновений. Медленно, но верно молодость и сила брали своё. Тор вздохнул и почувствовал, как учащается пульс, оживляя сердце королевы. Оно словно не желало отставать, пульсируя сильнее и чаще — удар за ударом, толчок за толчком. Вокруг яростно кипели Цвета, исправляя то, чего не могла исправить природа.

Склонившись над королевой, он беззвучно раскачивался взад и вперёд. Потрясённый, очарованный, Меркуд наблюдал за ним. Воистину, безумная смелость. Лекарь не мог наблюдать за работой Цветов, но чувствовал силу Тора. Нет, не просто чувствовал — он был ослеплён, оглушён… Юноша выплёскивал её, не скупясь, а таинственный источник все не иссякал.

Он не ошибся, выбрав Тора. Мальчик — Триедин. Каким образом это получилось, к чему приведёт? Это выше его разумения. Но теперь он, Меркуд, может быть спокоен: его задача почти выполнена.

Лекарь снова попытался окликнуть юношу, но тот словно ничего не слышал. Прикоснувшись к плечу Тора, Меркуд охнул от неожиданности и отдёрнул руку. Тело юноши казалось раскалённым, как печка. За всю свою долгую — очень долгую — жизнь Меркуд по прозвищу Облегчающий Страдания не встречал ничего подобного.

Снаружи послышались встревоженные голоса. Потом в дверь негромко постучали, и кто-то — кажется, Лорис — полушёпотом задал вопрос. Меркуд не ответил — он попросту не разобрал ни слова, и человек спросил снова, но более настойчиво.

К нему присоединились другие. Стук стал громче, и вскоре в дверь уже молотили кулаками.

— Меркуд! — полный отчаяния голос короля прорвался сквозь грохот. — Во имя Света, что вы там делаете?

Лекарь почувствовал себя беспомощным. Кайрус уже шагнул вперёд, чтобы открыть, но Меркуд покачал головой. Гот не должен ничего видеть. Слава Свету, прайм-офицер уже никогда не примет сторону Инквизиции. Тору удалось обзавестись верным другом, который любит его не меньше, чем сам Меркуд. Каким образом? Должно быть, это так и останется тайной. Лекарь мог только догадываться, что на самом деле произошло в Сердце Лесов. Он снова покачал головой. Воздух в комнате стал плотным и только что не трещал. Здесь творилось могучее волшебство — Меркуд чувствовал это, но не понимал. Возгласы возмущения за дверьми сменились гневными воплями.

— Осталось совсем немного, Ваше величество! Меркуд хотел произнести это спокойно, но не смог. Даже самый наивный человек понял бы, что дело нечисто.

— Будьте вы прокляты! — Лорис пнул дверь ногой. — Немедленно открывайте!

— Стража! — завизжал Гот, срывая голос от ярости. Это не сулило ничего хорошего.

Высокие двойные двери застонали — похоже, гвардейцы пытались их выломать. Меркуд увидел, как по косяку бегут трещины, потом трещины ощетинились щепками… Ещё немного, и люди ворвутся в опочивальню. Кайрус кричал гвардейцам, приказывая остановиться, но это было бесполезно. Он сам учил их безоговорочно повиноваться приказам короля.

Меркуду оставалось последнее: он бросил Тору нить мысленной связи и в отчаянии воззвал к нему. В следующий миг пол ушёл у него из-под ног. Вокруг неистовствовала радужная буря. Внезапно старик осознал, насколько он слаб перед лицом этой неведомой мощи. Нет, был в его жизни один-единственный раз, когда ему довелось прикоснуться к подобной силе. Ошеломлённый, он отпрянул, нить лопнула, и лекарь упал в кресло.

Когда дверь, наконец, уступила усилиям стражников и придворные во главе с королём и Инквизитором ворвались в опочивальню королевы, Тор уже выпрямился. Меркуд почувствовал, как волшебство исчезает, словно утренний туман.

— Вы ублюдки! — Лорис был уже не в силах говорить вежливо — даже со своим лучшим другом и его учеником, которым так восхищался.

— Ваше величество! — перебил Кайрус.

Все, кто находился в комнате, обернулись. Ресницы королевы задрожали. Потом она открыла глаза. Её взгляд был ясным и светлым, как обычно. На щеках снова играл лёгкий румянец, губы тронула улыбка.

— Лорис… любовь моя… Что здесь происходит? — её голос дрогнул, потом окреп. — Привет, Кайрус. Меркуд, мой старый друг? И Тор…

Стражники преклонили колени. Камеристки прикрыли рты, чтобы не закричать, потом подобрали юбки и сделали то же самое. Меркуд привстал… и внезапно ощутил, насколько устал от этой долгой, странной жизни.

— Добро пожаловать назад, Ваше величество, — прошептал он. Чувства сменяли друг друга, словно волны в море. Усталость схлынула, его наполнило облегчение. Потом он понял, что ненавидит себя… за то, что любит Тора, вернувшего жизнь этой женщине… а ещё больше он ненавидел ярость, которую испытал, когда мальчик ослушался его приказа…

Тор уже пришёл в себя и стоял на коленях рядом с Кайрусом, который смотрел на него, почти не скрывая любопытства. Только Гот, вопреки правилам, остался на ногах. Судорожные подёргивания стирали с его лица выражение, но глаза горели гневом. Эта женщина жива! Мало того: кажется, она чувствует себя куда лучше, чем прежде.

Лорис опомнился первым. Он обнял супругу и крепка прижал её к себе. Как и большинство остальных, Его величество все ещё не мог поверить в это чудо.

Добравшись до покоев Меркуда, Тор упал в кресло. Здесь было тихо и покойно. В западном крыле Дворца никто не жил, и Меркуду это нравилось. Какое-то время юноша сидел, прикрыв лицо руками, потом запрокинул голову, и теперь его взгляд лениво скользил по рядам бутылочек из тёмного стекла, толстостенных баночек и коробков, чьё содержимое было столь же таинственно, как и назначение. Их теснили пыльные тубы со свитками и тяжёлые тома, посвящённые древним рецептам траволечения. Полки тянулись вдоль каждой стены. Но для Тора здесь секретов не бьшо. Он изучил все книги и знал все снадобья.

Мало кто отваживался заглядывать в западное крыло. А вход в покои придворного лекаря был открыт лишь для нескольких человек — например, для короля и королевы. Однако даже они не знали о книгах, которые Меркуд хранил отдельно от других. Эти книги были написаны несколько сотен лет назад и посвящены иному искусству. Искусству Силы, которое ныне чаще называли волшебством.

За пять лет обучения Тору удалось лишь одним глазком взглянуть на эти рукописи. Меркуд скрывал свои способности не менее старательно, чем дар своего ученика.

Как он устал… Бессонная ночь в объятьях Кассандры, затем исцеление королевы…

Окно с шумом распахнулось. В другой раз Тор вздрогнул бы от неожиданности, но сейчас он знал, что предвещает этот звук. Послышалось хлопанье крыльев; Клут во всей свой красе опустился на подоконник, отряхнулся и посмотрел на друга янтарным глазом.

Юноша смущённо улыбнулся одним уголком рта.

«Ты слышал, Клут?»

Сокол издал звук, похожий на прищёлкивание языком. Так он выражал раздражение — раздражение взрослого, чей ребёнок в десятый раз повторяет одну и ту же ошибку.

«Мне не нужно слышать. Я чувствовал».

«Правда? — Тор был искренне удивлён, услышав эту новость. — А я не чувствовал, что ты рядом».

«Неужели? Возможно, ты был слишком занят. Представляю, каких усилий стоит вернуть к жизни королеву».

«Не надо, Клут. Ты ещё будешь меня учить! Будто мне мало…»

«А как ты думаешь, Тор? Надеешься, что Гот это просто так оставит? Весь дворец гудит. Все знали, что она умирает. Король уже не чаял увидеть её в живых. Даже старик смирился. И что тебя дёрнуло?»

Сокол прыгал по подоконнику, словно не мог усидеть на месте. Тор совершил чудо… и величайшую глупость, какую только можно. И как теперь ему выкручиваться?

«Гот уже не первый год на тебя поглядывает. А теперь ты лал ему повод, чтобы…»

«Что? Обвинить меня в применении волшебства? А чем он докажет? У него нет доказательств — нет и быть не может! Его дурацкий булыжник даже не мигает, что бы я ни делал и как бы ему этого ни хотелось. Сколько раз повторять — и тебе, и Меркуду: мне его бояться нечего».

Клут вздохнул.

«Ладно. Успокойся. Я знаю, что ты прав. Но тебе угрожает опасность. Я чувствую это. Он придумает, как причинить тебе боль, Тор. Я просто знаю. Так что получше следи за тем, что творится у тебя за спиной. В любом случае… Как она?»