Внезапно Гидеон почувствовал прикосновение к своему разуму... нет, это больше напоминало резкий щелчок. Нет, это уже слишком! Он бежит во весь дух по полю, тащит на себе пятилетнего малыша и пытается притворяться спокойным и тут...
«Потом, Лаурин!» – рявкнул он.
Ответа не последовало, хотя связь разумов не прервалась. Тот, кто установил ее, был не на шутку удивлен. Потом мягкий, глубокий голос у него в голове – несомненно, мужской, – произнес:
«Это не Лаурин».
Человек едва переводил дух.
Гидеон споткнулся и упал в траву. Он слышал голос Ийсеуль: девушка спрашивала, что случилось. Гверис заплакал – наверно, ушибся.
«Кто это?» – спросил Гидеон – шепотом, хотя в этом не было нужды.
Он снова услышал тяжелое дыхание, потом кашель. Похоже, этот человек тяжело болен...
«Меня зовут Фиггис».
«Фиггис?»
По спине у Гидеона пробежал холодок. Ийсеуль, которая только что пыталась успокоить Гвериса, растерянно посмотрела на него. Гидеон дал ей знак помолчать.
«Я – Девятый из Паладинов, мой мальчик. Я связан с тобой, я – твой защитник».
Защитник? Женщина из сна тоже говорила о защитнике. Который находится где-то неподалеку.
«Ты здесь, чтобы защищать меня?»
«Да, – ответил Фиггис. – Но сначала помоги мне».
– Гидеон! – в ужасе закричала Ийсеуль. – Что ты делаешь? Ты понимаешь, что мы в опасности? Мы стоим посреди поля!
«Фиггис, пожалуйста, подожди минутку»... – Гидеон повернулся к ней. – Прости, я просто ногу подвернул. Как Гверис? Все хорошо?
Ийсеуль кивнула, и Гидеон улыбнулся мальчику, словно извиняясь.
– Может, возьмешь меня на ручки, Гверис?
Шутка малышу явно понравилась, потому что он расцвел в улыбке.
– Ийсеуль, – быстро проговорил Гидеон, – бегите вон к тем деревьям. Сейчас я вас догоню.
– А ты?
И в самом деле, почему?..
– Говорю тебе, я ногу подвернул. Пожалуйста, не перечь мне. Я немножко отдохну, а потом мы побежим дальше.
Удивительно, но Ийсеуль поверила. Она подхватила Гвериса и побежала прочь так быстро, как только могла.
Гидеон сделал вид, что никак не может подняться, и принялся осматривать свою ногу. На самом деле нога не болела. Он споткнулся лишь потому, что не ожидал услышать у себя в голове этот странный голос.
«Ты здесь... Фиггис?»
«Здесь. Куда может деться человек, который связан и истекает кровью?»
«Что?!»
Фиггис снова закашлялся.
«Тебя зовут... Лисе мне не сказала».
«Меня зовут Гидеон. В каком смысле ты связан? О нет... Подожди... Ты часом не карлик?»
«Да, я из горных карликов, – в голосе звучал вызов и гордость. – Мы невелики ростом. Но маленький рост – не значит маленькое сердце».
«О нет. Быть не может... Ты тот самый карлик, которого они собираются принести в жертву!»
«А ты откуда знаешь?» – похоже, Фиггис не ожидал от своего подопечного такой осведомленности.
Гидеон махнул рукой Ийсеуль и побрел к ней. Связь разумов со своим незадачливым защитником он так и не оборвал.
«В двух словах не расскажешь, Фиггис. Можешь считать, что меня это некоторым образом касается. Где они тебя держат?»
«Где-то в Дунтарине, то ли в амбаре, то ли в коровнике. А ты где?»
«За деревней».
«Тогда уходи. Как можно быстрее уходи из этих мест, мой мальчик. Ты слишком много значишь для нас, чтобы подвергать тебя опасности».
«Я думал, это твое дело – защищать меня».
«Я несколько занят, – ответил карлик. – Прости».
Мысли вихрем проносились у Гидеона в голове. Как получилось, что жизнь его стала похожа на горную тропку?
– Оставайтесь здесь! – крикнул он Ийсеуль. – Я скоро вернусь!
– Что?! Ты не можешь нас бросить!
– Вам тут ничто не угрожает. Просто дождитесь меня. Я вернусь, обещаю.
– Куда ты собрался?
– Обратно.
– В Дунтарин?
Глаза девушки округлились. Гидеону стало ее жаль. Наверно, ему стоило обнять ее, чтобы она почувствовала, что он и впрямь готов укрыть ее от всех бед. Но между ними стоял Гверис и смотрел на Гидеона так, словно тот был в чем-то виноват.
Гидеон опустился на корточки.
– Гверис, я оставляю тебя за главного. Ты мужчина и должен позаботиться о сестре. Она расстроена, а ты должен быть сильным, верно?
Мальчик торжественно кивнул.
– Я возвращаюсь в Дунтарин, потому что мне нужно кое-кого найти. Если я не найду этого человека, ему будет очень-очень плохо. Понял?
Он смотрел в глаза Гверису, но слова предназначались прежде всего Ийсеуль. Ему попросту не хватало духу смотреть на ее искаженное печалью лицо. И он был не на шутку напуган.
– Я о ней позабочусь, Гидеон, – сказал мальчик.
– Молодец! Я скоро вернусь.
Он все-таки посмотрел на Ийсеуль.
– Карлик? – спросила она.
Гидеон кивнул.
– Никуда не уходите.
И побежал обратно, отчаянно моля всех богов послать ему еше немного смелости.
«А теперь помогай мне, Фиггис! – крикнул он мысленно. Не прерывай связь разумов. Любая твоя подсказка может изменить все».
Фиггис понял, что сейчас его сторожит младший из похитителей. Небольшое, но везение... Карлик попросил парня принести воды, и тот выполнил просьбу, хотя и без восторга.
– У меня все болит, – пожаловался Фиггис, надеясь завязать разговор.
Парень осклабился.
– Так и должно быть, карлик. Мы должны подготовить тебя к сегодняшней ночи.
– А что со мной сделают?
– Думаю, сейчас уже можно тебе сказать.
Он понял, что может еще сильнее напугать пленника, и был этому рад. Бить карлика ему не позволили, и он был очень зол. Надо же, для такого дела он, видите ли, слишком молод, а для того, чтобы сторожить будущую жертву – нет! Похоже, для него это была единственная возможность отыграться.
– Мы тебя зажарим, – сообщил он и облизнулся, чтобы угроза выглядела более убедительно.
– Я слишком жесткий, – заметил Фиггис.
– Когда мы тебя приготовим, малыш, твое мясцо будет во рту таять.
– Выходит, в Дунтарине это обычное дело? Я понял, что меня все равно съедят. Так может быть, ты объяснишь напоследок, почему именно меня?
– Потому что ты тварь, – буркнул парень и набычился.
Меньше всего Фиггису хотелось получить тумака. Чтобы поддерживать связь разумов, голова должна быть ясной. Так что этого юнца лучше не злить. Попробуем иначе... Парень ждет не дождется вечера, и на этом можно сыграть.
– А девушка? Готов поспорить, она сама не своя от ужаса.
– Ийсеуль? – парень бросил на него взгляд исподлобья. Она ничего не знает... – на его физиономии появилась злорадная ухмылка. – Сегодня вечером она пожалеет, что не согласилась перепихнуться со мной в прошлом году. Попрощалась бы со своей девственностью, и дело с концом. Не знала, дурочка, что ее спасение у меня между ног болтается.
Он радостно загоготал над собственной шуткой, и Фиггис решил этим воспользоваться.
– Ну, на ней Свет клином не сошелся, верно? Готов поспорить: такому парню, как ты, нетрудно найти себе подружку.
Парень недоуменно посмотрел на карлика. Кажется, дело будет.
– Ты видишь, какой я страшный, – продолжал Фиггис. – Даже наши женщины от меня отворачивались. Но тебе не стоит связываться с кем попало. Такой славный парень – здоровый, крепкий... Будь поразборчивее.
И он увидел, как парень внезапно выпятил грудь и расправил плечи.
– Ты прав, карлик. Ийсеуль – мерзкая шлюха. Вот сморозил так сморозил!
– А когда все начнется? – Фиггис сказал это так, словно не его собирались зажарить и съесть. Ему удалось забыть о боли. Теперь главное – разговорить этого самодовольного юнца.
– Как только стемнеет.
– И долго меня еще будут бить?
– Зачем тебя бить? Ты и так хорош. Ты должен тушиться в собственном соку, а для этого надо, чтобы у тебя кровь в жилах бегала. А мое дело – позаботиться о том, чтобы ты не сдох раньше времени.
Фиггис почувствовал, что закипает. Спокойно, приказал он сам себе. Думай о Гидеоне и не выходи из себя. Он снова коснулся разума мальчика и понял, что Гидеон этому рад.
«Я уже решил, что ты умер».
«Не совсем, – мягко ответил Фиггис. – Где ты?»
«Пью молоко в лавке пекаря. Оно у меня прямо в животе сворачивается. Что ты еще знаешь?»
«Кое-что знаю».
«Поторопись, Фиггис. Мне тут не доверяют. Так и пялятся».
«Я буду сохранять связь разумов».
Фиггис закашлялся, и сторож обернулся к нему.
– А вы съедите меня прямо здесь? В этом сарае? Или это не сарай? – он затаил дыхание.
– Ты не только на вид тупой, – рявкнул парень. – С чего ты решил, что Скэргил будет проводить обряд в собственном сарае?
Скэргил! Все остальное можно было спокойно пропустить мимо ушей.
«Гидеон!»
«Есть новости?»
«Сарай Скэргила... Скэргил – один из тех, кто схватил меня. Тебе придется поспрашивать здешних жителей».
«Значит, спрошу».
Парень встал. Фиггис понял, что боится лишний раз вздохнуть.
– Пойду отолью. Не рыпайся, а то хуже будет.
Фиггис кивнул и проследил, как парень открывает деревянную дверь. Кажется, снаружи есть кое-что знакомое.
«Слушай, Гидеон... Я вижу молоты и наковальню. Похоже, этот Скэргил – кузнец. Ищи кузницу. Парень, который меня сторожит, сейчас вышел и по скудоумию оставил дверь нараспашку. Я вижу мясную лавку. Может быть, это и не мясная лавка, но... Найди мясную лавку и посмотри, что напротив. Скорее всего, там будет сарай, в котором я сижу».
Парень вернулся и захлопнул за собой дверь. Вид у него был мрачный, и Фиггис решил не открывать рта. Разговоры закончились.
Гидеон растерялся. Он думал о Фиггисе, но перед глазами у него стояло лицо Ийсеуль. Покидая ее, он не услышал ни звука, но ее взгляд говорил: «Предатель». Однако Фиггиса надо спасти! Если Ийсеуль послушается, будет сидеть тихо и не покинет укрытия, ни ее братишку, ни ее саму никто не найдет.
Гидеон допил молоко и поблагодарил женщину, но та лишь злобно покосилась на мальчика.
– Вы в Дунтарине проездом, почтенный? И куда путь держите?
Гидеон изобразил улыбку.
– Да в Пустошную Топь. Просто в горле совсем пересохло... К тому же один человек из Чирли попросил передать весточку своему другу, который живет в здешних местах.
– Правда? – похоже, ей было глубоко наплевать. – Вам лучше поторопиться, сударь. До Пустотной Топи путь не близкий. День пути, а то и больше.
– Да... Э-э-э... Простите, сударыня, но мой знакомый из Чирли... Вы не знаете, где можно найти почтенного Скэргила?
– Это кузнец.
Судя по ее взгляду, она заподозрила неладное.
– А где он живет? Может быть, я загляну к нему по дороге?
– Это в другую сторону. Может, я сама ему передам? Зачем вам возвращаться?
– О, премного благодарен... но мне заплатили, так что я лучше сам все сделаю.
Хозяйка вернулась к кадке с опарой и принялась яростно ее месить. Не хотел бы я оказаться на месте этого теста, подумал Гидеон. Женщина поморщилась, словно ей в рот попало что-то невкусное.
– Возвращайтесь по главной улице, а на перекрестке поверните налево. Там уже недалеко. Напротив лавка мясника Мекана.
– Спасибо огромное.
Гидеон подарил ей свою самую очаровательную улыбку, но булочница как будто ничего не заметила. Поэтому он не стал тратить время даром, вышел из пекарни и зашагал по улице в ту сторону, куда указала нелюбезная хозяйка. Вскоре он и вправду оказался на перекрестке и повернул налево.
День был уже в разгаре, но деревня как будто вымерла. Первым делом надо было найти лавку мясника. Гидеон остановился, огляделся по сторонам. А вот и кузница. За ней приютился маленький, очень старый овин. Фиггис назвал его «сараем»... Неважно. Главное, он на правильном пути.
Мальчик свернул с улицы и на цыпочках направился к овину, огибая маленькие полуразрушенные пристройки. Ладони стали влажными и холодными, а сердце билось так, что слышно было, наверно, во всей округе.
Изнутри не доносилось ни звука.
Гидеон обошел его кругом. Второй двери нет. Значит, о внезапном появлении можно даже не мечтать. Остается лишь надеяться, что ему повезет. Гидеон убедился, что за ним никто не следит, подкрался к двери, задержал дыхание и, распахнув дверь, вошел.
В овине царил полумрак, и глаза Гидеона не сразу к этому привыкли. Свет проникал лишь через крошечное окошко в задней стене. Мальчик быстро огляделся. Какой-то парень, ненамного старше его самого, с лицом дурачка, вскочил со своей табуретки. На полу лежал еще один человек, явно в годах, но удивительно маленького роста.
– Фиггис, – проговорил мальчик. – Я – Гидеон.
– Дьявол волосатый! Это еще кто? – ахнул парень.
– О, простите. Кажется, что я только что представился. Гидеон Гинт. А это мой друг. И он отправится со мной.
Похоже, юноша и впрямь был туповат и не понял шутки. Однако Гидеон торжествовал недолго. Он заметил, что тупица уже не смотрит на него, и торопливо обернулся. К сараю направлялись трое. Все были вооружены, а один – похоже, тот самый Скэргил, – помахивал внушительным кузнечным молотом, словно проверяя его вес.
– Еще один чужак, – заметил он. – Ну, ты подойдешь. И все четверо бросились на Гидеона.
Гидеон очнулся от того, что услышал тихие всхлипы. Мальчик открыл глаза, несколько раз моргнул и чуть повернул голову. Рядом, свернувшись калачиком, лежал Фиггис. Гидеон повернулся в другую сторону и почувствовал, как ужас скручивает ему внутренности. Ийсеуль сидела у столба, накрепко привязанная, ее лицо было разбито и залито кровью. Подле нее лежал Гверис. Кажется, мертвый. Ийсеуль! – прошептал Гидеон.
Девушка медленно повернулась. Ее глаза покраснели от слез.
– Не плачь, Ийсеуль. Вспомни: ты никогда не давала им радоваться.
– А ты, наверно, никогда не говорил правду. Врун.
Она задела его за живое.
– А что с Гверисом?
Гидеон догадывался, что она может ответить, и совершенно не хотел это слышать.
– Он спит.
Ну, слава Свету.
– А Фиггис?
– Его подвесили и били, пока он не лишился чувств. Он так и не пришел в себя. По правде говоря, мне все равно. Оставь меня в покое.
– Ты должна мне помочь, Ийсеуль. Солнце уже село?
– Смеркается, Гидеон. Так что нам недолго осталось. По крайней мере, она назвала его «Гидеон», а не «врун».
И он их спасет. Нужно просто подумать.
– Фиггис! – позвал Гидеон. – Фиггис, просыпайся! Никакого ответа.
– Тут ничего не поделаешь. Надо просто ждать смерти. Успокойся, Гидеон.
– Да неужели? Это все, что ты можешь? – закричал Гидеон. – Ты позволишь им пустить тебе кровь, убить твоего брата, зажарить Фиггиса... а со мной вообще неизвестно что сотворить?
– Если ты не способен творить чудеса, Гидеон Гинт, не можешь перенести нас куда-нибудь в другое место, выбирать мне не приходится. Только ждать.
Точно в цель, Ийсеуль!
Лаурин говорила, что они способны творить волшебство, верно? Только вот как это делать? Как воспользоваться своим даром? Гидеон с благоговением слушал Соррель, которая рассказывала об их отце, настоящем чародее. Неужели ему, Гидеону Гинту, ничего не передалось? Ну ни чуточки?
Гидеон почувствовал, что у него опускаются руки. Фиггис не слышит, с Лаурин не поговоришь... Все его покинули. Где Лаурин? Почему она до сих пор не установила с ним связь разумов? Будь он неладен, но ему это не под силу!
Ийсеуль отвернулась и молчала, всем своим видом выражая презрение. Молчание тянулось целую вечность.
– А как ты здесь оказалась, Ийсеуль? И почему выбрали тебя?
Похоже, Ийсеуль ждала этого вопроса.
– Из-за моих глаз. Они давным-давно меня выбрали уже.
Я родом не из этих мест. Как-то раз через нашу деревню проезжал Скэргил – тогда он был странствующим кузнецом, а Гверис еще ходить не научился. У меня очень странные глаза, даже у нас такие в диковинку. Скэргил решил, что это неспроста. Когда в их деревне начали приносить в жертву людей, девственниц выбирали так, чтобы глаза их были светлыми, почти желтыми. Вот этот олух Скэргил и решил, что должен во что бы то ни стало исполнить какое-то пророчество. Он просто взял и увез меня силой. Мне так хорошо жилось с родителями, а теперь пришлось гнуть спину на этих грязных свиней.
– А зачем им понадобился Гверис?
– На всякий случай. Сейчас он будет «теленком», но я думаю, что они это потом придумали. Скэргил знает, как я люблю братика. Где Гверис, там и я, он держит меня лучше всякой веревки. А теперь, похоже, нам обоим конец.
– Нет, Ийсеуль. Не бывать этому, слышишь.
– Прекрати, Гидеон! У меня уже голова разболелась. Посмотри правде в глаза. Еще немного, и за нами придут. А потом пройдет еще час, и мы умрем. Смирись с этим и позволь мне спокойно помолиться за брата и за себя. Просто оставь меня в покое.
К ночи за ними и в самом деле пришли. Пленники были связаны и не могли сопротивляться, однако Гидеон все-таки попытался вырваться. Гверис проснулся и захныкал. Но глаза Ийсеуль давно высохли. Кажется, молчание придавало ей сил, но можно было не сомневаться: ее сердце оплакивает маленького братца. Наконец, она не выдержала и взмолилась, прося оставить малыша в живых. Понятно, что ее даже не слушали. Фиггис так и не очнулся, но негодяев это не беспокоило.
Пленников выволокли на улицу, и Гидеон увидел, что у кузницы собралась вся деревня. Каждый был закутан во что-то похожее на багровую простынь с прорезями для глаз Откуда-то разило крепленым вином. Из котла, который висит над огнем, догадался мальчик. Жители Дундарина монотонно пели, но пленник не мог разобрать ни слова. Кажется, все были пьяны или одурманены.
Он не нашел ничего лучшего, как лягнуть крестьянина, который его тащил, и получил такого пинка, что едва не полетел носом в костер.
– Еще раз что-нибудь учудишь, и я тебе глотку перережу, – донеслось из-под простыни. Гидеон узнал голос Скэргила.
Фиггиса, связанного по рукам и ногам, подвесили на толстый сук, точно оленя. К ночи похолодало, как это всегда бывает по весне, и карлик очнулся. Его крохотное тельце била дрожь.
«Прости, мой мальчик, – услышал Гидеон. – Я не смог тебя спасти».
Казалось, связь вот-вот оборвется.
«Тихо, Фиггис. Побереги силы для побега».
Кому-то могло бы показаться, что мальчик просто насмехается, но Фиггис, похоже, поверил.
Гидеону было не до шуток. Он озирался по сторонам, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Сейчас и крестьяне, и их пленники уже были в лесу, на большой поляне, которую окружало кольцо костерков. Обычно так делают, чтобы отпугнуть волков: Гидеон слышал вдалеке вой. Гверис снова заревел: малыша привязали к каменному столу. Похоже, он будет главной жертвой в этом дурацком обряде.
– Гверис! – окликнул его Гидеон.
Мальчик обернулся. В его глазенках застыл ужас.
– Это просто игра, Гверис. Смотри на меня. Видишь, как весело? Сначала они нас связывают, а потом мы их.
Рев прекратился: малыш понял, что в этих словах есть разумное зерно. В этот миг крепкий кулак врезался Гидеону кулаком в живот, и тот согнулся пополам.
– Заткнись, бродяга! – судя по голосу, это был тот самый придурковатый парень, который сторожил Фиггиса в овине. – Мы его нарочно пугаем!
– А тебя я прикончу с особой радостью, – прорычал Гидеон, превозмогая боль.
Еще вчера такие слова просто не пришли бы ему в голову. Он никогда в жизни не убивал.
Он слышал, как кричит Ийсеуль, понося крестьян последними словами. Ее голос заглушал их нудный вой. Растрепанная с горящими глазами, девушка походила на разъяренного демона. Наконец-то она дала волю гневу! Теперь она не станет покорно ждать смерти. Они будут вместе бороться и вместе спасутся.
Придурковатый парень наотмашь ударил ее по лицу.
– Теперь жалеешь, ведьма, что не спала со мной?
Ийсеуль на миг умолкла, посмотрела на него в упор и смачно плюнула, попав точно в прорезь в простыне.
– Когда он займется тобой, ты пожалеешь, что появился на свет!
– Кто? Этот бродяга? – спросил парень, размазывая плевок. – Ох, испугался!
– Верно. Это сам Собиратель Душ.
Ее слова услышал не только он один. Пение смолкло, на поляне стало тихо, потом люди стали перешептываться. Кажется, она заставила их крепко призадуматься. Ах, какая умница! Противника надо бить его же оружием.
– О да! – крикнул Гидеон. – Я среди вас, я проголодался. Мне нужны новые души. Кажется, я выбрал удачное время. Ночь перед весенним равноденствием, когда весь Дунтарин собрался здесь, чтобы провести обряд! Ну что, готовы отправиться со мной?
Гидеон оскалился, подмигнул придурковатому парню и даже сквозь простыню увидел, как у того отвисла челюсть.
– Не слушайте их! – загремел бас Скэргила. – Не слушайте этот вздор. Да свершится то, что должно!
Ярость и задор покинули Гидеона. Он в ужасе следил, как сук, к которому привязан Фиггис, переносят на грубые козлы. Теперь карлик висел лицом вниз над кучей дров и щепок, которые уже ждали, когда к ним поднесут горящую свечу.
Скэргил кивнул и принял у кого-то их рук бархатный сверток. Над поляной снова поплыл монотонный напев, но теперь вместо прежней отрешенности в нем звучал неистовый пыл.
Гидеону не хотелось смотреть на содержимое этого свертка. Затаив дыхание, он следил, как Скэргил распутывает шелковый шнурок и разворачивает бархат, чтобы показать всем жуткие предметы из сверкающей стали. Одна из этих штуковин напоминала кинжал. Бережно держа его на открытых ладонях, кузнец обратился к Ийсеули.
– Это для тебя, моя дорогая. Он омыт в чистой воде. Чистой ты пришла в этот мир, чистой покинешь его, и твоя кровь очистит нас.
– Гореть тебе в преисподней, Скэргил! – выплюнула Ийсеуль, и новый поток проклятий заглушил пение. О да, она не собиралась покорно принимать смерть. Таких, как она, не запугаешь. Если она не может ударить рукой, то ударит словом.
Следующий предмет был заострен с обоих концов и выглядел омерзительно. Взяв его, Скэргил сперва взглянул на Ийсеуль, потом подошел к Гверису. Малыш весь дрожал, но так и не заплакал, только изредка шмыгал носом.
– А это для тебя, дитя. Мы знаем, что ты чист. Ты уйдешь быстро и не почувствуешь боли. Это жертва, которая должна быть принесена.
Гверис криво ухмыльнулся и посмотрел на Гидеона.
– А наш черед еще не пришел?
Храбрится. Гидеону показалось, что мир превратился в огромную карусель. Надо что-то делать. Гверис смотрел на него так доверчиво... Юного пленника охватила ярость. Ийсеуль по-прежнему вопила, проклиная Дунтарин и всех его жителей. Вот бы мне такую смелость, подумал Гидеон... и вдруг почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается волна, переливающаяся мириадами цветов. Нет, не так: Цветов.
Фиггис коснулся его разума – может быть, потому, что заметил его гнев.
«Найди в себе силу, мой мальчик. Она в тебе. Потянись к ней... потому что она сама к тебе тянется».
Гидеон не понял ни слова. Голова пошла кругом от злости, напряжения, страха... Только бы не лишиться чувств. Кто-то уже зажег тонкую восковую свечу. Сейчас Фиггиса зажарят заживо. Страшное лезвие сверкнуло, еще не касаясь груди Гвериса. Малыш по-прежнему смотрел на Гидеона, и его взгляд говорил: «Ты меня спасешь, верно?» Гидеон отвел глаза и покосился на Ийсеуль. Девушка больше не кричала, но ее губы шевелились. Она молилась, чтобы ужас поскорее закончился.
А потом неистовый поток многоцветной ярости выплеснулся наружу.
«Отец!» – завопил Гидеон... и тут же понял: тот, к кому он взывает, услышал его, хотя с его губ не сорвалось ни звука.
Глава 27
Дай волю гневу
Они будут идти всю ночь. Тор и Саксен знали, что к утру выбьются из сил, но сон бежал от них. Клут кружил в небе – он, как всегда, был впередсмотрящим. Полная луна освещала их молчаливый путь.
Вдруг волна боли окатила Тора, оглушила, и он упал на колени. Что-то коснулось его разума... нет, не коснулось, а ударило его со всей силы – упругий огненный кулак, переливающийся всеми цветами радуги.
«Отец!» – кричал огонь.
Потом Тор увидел то, что видели не его глаза. Ребенок, привязанный к каменному столу – его должны принести в жертву. И коротышка, висящий на бревне над костром, точно оленья туша... Очень необычный коротышка.
– Фиггис! – ахнул Тор.
Саксен был уже рядом и опустился на колени, чтобы осмотреть друга, с которым творилось что-то неладное. С ночного неба камнем упал Клут.
Но Тор чувствовал лишь силу, неистовую, как река, которая прорвала плотину и мчится по новому руслу. Но откуда и куда? Он не понимал.
Потом все пропало. Связь прервалась. Тор лежал ничком на земле и хватал воздух ртом, словно от этого зависела его жизнь. А Саксен и Клут смотрели на него... и терялись в догадках.
Скэргил высоко занес клинок с двумя лезвиями и затянул песнь. Голоса становились все громче, нетерпение росло.
Немногие из жителей Дундарина смотрели в этот миг на паренька, который этим утром зашел к ним в деревню. Те же, кто смотрел, успели заметить, как его тело выгнулось, словно от нестерпимой боли, а рот раскрылся в беззвучном крике.
Скэргил должен был вонзить клинок в сердце ребенка-жертвы. Но этого не произошло.
Одежда кузнеца разом вспыхнула. Пламя было странным, почти белым. Миг – и он превратился в живой вопящий факел. Прежде, чем его соседи успели что-то понять, пламя перекинулось на них. Каким-то чудом бледные языки дотягивались от одного красного одеяния до другого, и они загорались, как сухая трава. Поляну огласил многоголосый визг.
Фиггис не шевелился, словно погрузился в забытье. Несомненно, он уже догадался, что произошло, хотя вряд ли мог что-то разглядеть.
«Заканчивай!» – раздался в голове Гидеона его голос.
Мальчик повиновался. Неистовая белая ярость снова выплеснулась наружу, затопив все вокруг. Придурковатый парень, который несколько мгновений стоял как вкопанный и, наверно, не понимал, почему до сих пор остался цел, с истошным воплем бросился в лес. Однако один из огненных хлыстов все-таки настиг его. Развевающаяся простыня вспыхнула, и крик ужаса сменился криком боли. Еще миг – и костерки на краю поляны словно раздуло могучим ветром.
Пламя перекинулось на деревья. Казалось, его ничто не может остановить. Влажные ветки горели, как хворост. Пожар шел к Дунтарину, и вскоре от деревни осталось лишь пепелище.
Четверо пережили эту ночь: Гидеон, Ийсеуль, Фиггис и Гверис. Никто из них так и не понял, как им удалось освободить друг друга. Очнулись они лишь после того, как Гидеон бережно поднял Фиггиса, а карлик погладил его по щеке.
«Так было нужно, дружок», – произнес он, заметив, что Гидеон дрожит.
Мальчик ничего не ответил. Он нес Фиггиса, и по его щекам катились слезы. За ними шла Ийсеуль с Гверисом на руках. Все чего им теперь хотелось, – это как можно быстрее оставить позади сожженную деревню.
Тор наконец-то отдышался. Он чувствовал себя так, словно только что получил под дых... от кого-то очень и очень сильного.
–Во имя Света... – Саксен склонился над ним. – Что это было?
«Все в порядке?» – подхватил Клут. Сокол был не на шутку встревожен.
«Думаю, да», – Тор осторожно приподнялся и заговорил в слух – в жизни не видел ничего более жуткого. Похоже, это Гидеон. Я слышал, как он меня звал: «Отец!» А потом... это даже связью разумов не назвать. Мне показалось, что мы стали единым целым. Вы... вы это видели?
Саксен покачал головой.
– Я ничего не видел. Мы спокойно шли, а потом ты вдруг упал на четвереньки и застонал так, словно задыхаешься. Спроси Клута: может быть, он что-то заметил?
«Вообще ничего, – признался сокол. – Я случайно взглянул вниз и увидел, что ты лежишь на земле». Тор посмотрел на Саксена и покачал головой.
– Нет, он не видел. Как и ты. А свет? Такой яркий, что глазам больно?
– Луна как светила, так и светит. Думаю, кроме тебя, никто ничего не видел. И не мог увидеть.
– Саксен! – Тор порывисто схватил клука за руку. – Все это время я ожидал, что встречу детей лет пяти-шести. Моим детям не может быть больше. Но этот мальчик, который воззвал ко мне... который назвал меня отцом... мой сын... Он, конечно, не юноша, но уже не ребенок!
Тебе просто показалось, Тор. Все случилось так внезапно... Наверно, ты испугался, когда увидел... Кстати, ты так и не рассказал, что там было. Ну да ладно. Знаешь, как говорят? У страха глаза велики.
– Нет, ты не понимаешь, – Тор поднялся и прошелся взад и вперед. – У него уже голос ломается. Мой сын вырос.
– Ты сам себя слышишь? Такого просто быть не может. Ребенок... Подожди-подожди. Ты сказал «дети». У тебя же только сын!
«Во имя Света...» – тихо простонал Клут. Тор покосился на Саксена и внезапно почувствовал себя виноватым. Он так и не сказал другу всей правды.
– Давай немного передохнем, Саксен. Мне нужно тебе кое-что объяснить.
Они сели у обочины и достали хлеб и сыр, которые прихватили с собой. Не то чтобы кто-то из путников проголодался. Просто обоим надо было занять руки и набить рот, пока Тор подбирал слова.
Клут тоже решил перекусить и отправился на охоту: ночью из нор выбирались мелкие зверьки, и упускать такой случай было просто грешно. Сокол радостно пощелкивал клювом, предвкушая пир. Он улетал, предоставив Тору самому выбираться из ямы, в которую тот угодил.
Тор сглотнул. Дальше тянуть нет смысла.
– Саксен... ты помнишь, когда родился Гидеон, мы все плакали? И вдруг обитатели Сердца Лесов разом бросились врассыпную, словно чего-то испугались?
– Да. Помнится, я велел тебе оставаться с Элиссой, а сам отправился искать Гота. Я хотел увести его подальше от вас.