Покалеченный металл, освобожденный от напряжения, поскрипывал. В воздухе стояла озоновая вонь. Трение и перегретые двигатели сочили через щит тяжелый жар. Дезориентированное верчение корабля, вышедшего из-под контроля, хаотично меняло гравитацию: она то резко повышалась, то практически исчезала. Джим чувствовал, как его то прижимало к переборке, то он вдруг терял вес, затем его снова тянуло вниз, – прилив и отлив, память о Гиоге, – она настигла его, догнала, чтобы увлечь, унести за собой…
      Он старался не открывать глаза. Он думал. Если я не стану просыпаться, – это будет только сон, это будет значить, что это никогда не случилось, что это не случится снова, что это не случается снова. Он позволил себе погрузиться в тепло и забвение.
      Пугающий крик боли прозвучал в темноте. Он не был уверен в том, что что-то слышал, не знал, кого он слышал; но он попытался заставить себя прийти в себя.
      Вспышка света ослепила его. Он моргнул, пытаясь восстановить чувства, стараясь что-нибудь разглядеть. Когда корабль завертелся и запрыгала гравитация, свет от единственного источника проливался в кабину при каждом обороте. В этом пульсирующем освещении Джим пополз на жалобный звук.
      Кто- то схватил его за руку. Он застыл: это прикосновение было повтором былого кошмара: один из членов его команды, умирая, тянулся к нему, в надежде на помощь, –и дотянулся, и умер.
      – Вы ранены? Гари?… Кто-то ранен…
      – Это всего лишь Илья, это он кричит.
      Голос рассеял видение. Это был голос из какого-то другого времени,
      другого места, – очень красивый голос. Но он не вполне мог узнать его. Он знал, что этот голос означает, что он уже не на Гиоге. Но при этом он знал, что оказался посреди еще большего несчастья.
      – Мир-корабль… – прошептал он.
      – Все в порядке, – сказала Ухура. – Вы остановили Коронин, мир-корабль на месте.
      Джим судорожно втянул в себя воздух. Его затрясло от облегчения, от
      внезапно снятого напряжения. Ухура понимающе протянула ему руку: мягкий, успокаивающий жест. В этот момент единственное, чего он хотел, – это упасть ей на руки и позволить ей развеять кошмар.
      Но Джеймс Кирк выровнял дыхание и быстро отвернулся, – повернулся к ней спиной, смущенный своим порывом. Если бы он сломался сейчас – как смог бы он когда-либо снова доверять себе, снова назвать себя капитаном? Он ухватился за спинку пилотского кресла и с силой сжал ее пальцами. Край спинки врезался ему в ладонь. Гравитация все так же придавливала и отпускала их, и свет мира-корабля всякий раз, когда кабина обращалась к нему, проливался внутрь. Он должен проверить двигатели, замедлить вращение, и снова взять под контроль шаттл – и себя. Но он никак не мог заставить себя перестать дрожать. Его зрение затуманилось.
      Ухура за его спиной, снова съезжая на язык летунов, пропела несколько бессловесных нот.
      Высокочастотное гудение транспортного луча заполнило кабину. Вмешался другой транспортный луч. Частоты перебили друг друга, забились вразнобой, но головокружительное верчение замедлилось и прекратилось. Энергия «Коперника» начала восстанавливаться. Слабо засветились аварийные огни, установилась гравитация.
      Джим провел рукавом по глазам, как будто быстро отереть слезы означало сделать так, что они не появлялись. Он выпрямился и повернулся к Ухуре.
      – Лейтенант Ухура, я…
      Она знала, что должна сделать вид, что не заметила боль, на краткий миг появившуюся в его глазах. Она знала, что смутила его, – тем, что видела его отчаяние. Она не могла ему помочь, сказать что-то ободряющее. Все, что она могла сделать для него – это прикинуться, что последних тридцати секунд вообще никогда не существовало.
      – Да, капитан. Я… я немедленно вызову «Энтерпрайз».
      Спок услышал голоса капитана Кирка и Ухуры и понял, что они выжили. Импульсивный бросок Джеймса Кирка превратил самоубийственное столкновение «Куундара» с миром-кораблем в удар по касательной.
      Спок, борясь с прыгающей гравитацией, пробрался в заднюю каюту шаттла. Лесной кот забился в угол. Он жалобно голосил, но интенсивность его криков указывала на то, что он не пострадал. Спок не был так уверен насчет Стивена. Столкновение сбросило его с койки. Он лежал на полу, по-прежнему обнимая себя руками и вздрагивая.
      Транспортный луч замедлил и остановил верчение «Коперника». Спок перенес Стивена на раскладную кушетку и разыскал в кладовом отсеке одеяло.
      Когда он вернулся, Илья уже покинул свое укрытие. Он свернулся возле согнутого локтя Стивена, урча, как будто стараясь привлечь внимание врагов к угрозе, которую он собой представлял. Илья мигнул на Спока, – медленно и величаво, и соблаговолил позволить тому приблизиться.
      Расправляя одеяло, Спок в задумчивости смотрел на лежащего вулканца. Дальнее родство между Стивеном и Споком едва ли могло объяснить, почему Стивен решил подвергнуть себя опасности. Помогая Споку освободиться от могущественного очарования разума Алой, Стивен мог оказаться втянутым в такое же смятение разума. Стивен решил рискнуть жизнью в обмен на эмоциональное переживание.
      Но, возможно, Стивен заранее знал, что этот опыт, который так подчинил себе Спока, всего лишь повлечет его за собой. И, так же, как когда они были детьми, Спок позавидовал его внутреннему, присущему ему самообладанию, которое Стивен так сильно старался нарушить.
      Спок задумался, сможет ли он когда-нибудь понять Стивена, – хотя бы немного. Он в этом сомневался.
      Спок признался себе в реакции смущения и недовольства, – реакции на то, что позволил переживаниям Алой так завладеть собой. Он должен был оказаться сильнее. Со временем, он бы подчинил чужие чувства и знания своему контролю, – без помощи Стивена. Он был в этом уверен. Почти уверен… да, вполне.
      Спок вдруг осознал, что из верхней части формы на нем только рваные остатки черной безрукавки. Это тоже привело его в смущение. Его форменная туника была брошена на одно из сидений. Она запылилась, будучи оставлена им в стене мира-корабля, но в остальном не пострадала. Он стянул с себя остатки безрукавки и надел форменную рубашку.
      – Коммандер Спок.
      Спок обернулся.
      – Да, капитан.
      – Стивен не ранен?
      – Нет, капитан. Он спит.
      – Спит? Он не пострадал от того… того, что он сделал?
      – Как я уже объяснял вам, капитан Кирк, он – искатель острых ощущений, эмоциональных и физических. Что бы он ни испытал, он этого хотел.
      – Вы очень холодно говорите о человеке, который спас вашу жизнь.
      – Вы задали мне вопрос. Я на него ответил.
      – А вы, похоже, легко отделались, целы и невредимы.
      – Я не пострадал ни интеллектуально, ни физически. Я полностью
      осознавал свои действия, когда я начал действовать известным вам образом. Следовательно, по возвращении на «Энтерпрайз» я должен быть арестован и подвергнут трибуналу.
      Кирк нахмурился.
      – Трибуналу!
      – Разумеется, капитан. – Спок спросил себя – неужели капитан еще не
      подумал, что последует за тем, что произошло; неужели он так был сосредоточен на настоящем моменте, что ему нужно было разъяснять последствия того, что Спок сделал. – У вас нет выбора, кроме как отдать меня под трибунал.
      – Выбор всегдаесть, Спок, – мягко сказал капитан Кирк.
      – Я не согласен. Иногда обстоятельства диктуют единственный ход
      действий. Я думаю, что, если вы рассмотрите эту проблему логически, вы придете к тому же самому заключению. Хотя я признаю, – сказал Спок, и в голосе его прозвучало любопытство, – что я не понимаю, как какая-либо вообразимая логическая последовательность мысли могла стать причиной ваших действий.
      – И какие именно мои действия повергают вас в сомнения, коммандер? – резковато спросил Кирк.
      Спок задумался, что послужило причиной столь внезапного изменения тона голоса капитана.
      – Ваше решение отправиться на мир-корабль. Ваше преследование «Куундара». Ваш полет к скальному выступу.
      – Я отправился на мир-корабль за Линди. К вам это не имело
      отношения. Однако – вы позволили захватить себя. В Империи к вам применили бы силу, а затем начали бы процесс о шпионаже! Вы отдавали себе отчет, что вашими безрассудными действиями вы компрометировали и себя, и Звездный Флот, и Федерацию!
      – Я не совершал безрассудных действий, – сказал Спок.
      – Вы хотите сказать, что слияние разумов с неизвестным инопланетным существом не было безрассудным, импульсивным действием?
      – Конечно нет, капитан. Было очевидно, что мы могли так никогда и
      не начать общаться с крылатыми людьми, если бы кто-нибудь не предпринял решительных действий. Как только решение было принято, не было причин откладывать его реализацию.
      – Вы подвергли опасности себя, а также мой корабль. – Он на миг
      замолчал, выражение его лица стало жестким. – Возможно, вы правы, – возможно, вам лучше подготовитьсяк необходимости примириться с последствиями этих действий.
      – Как я уже отметил, я к этому готов. Но и вы подвергли себя
      опасности. Другие могут рассудить, что вы также подвергли опасности корабль. Капитан, вы так и не объяснили, почему вы предотвратили мое падение со скалы.
      Кирк странно посмотрел на него.
      – Что ж, может, я просто любитель острых ощущений, – вроде Стивена.
      Джим вернулся в главную кабину «Коперника» и попытался добиться какой-нибудь реакции от командной консоли шаттла, пока Ухура пыталась восстановить связь. Он мог слышать, как она, работая, напевала себе под нос.
      Безрассудные действия, подумал Джим. Мое решение не дать коммандеру Споку свалиться вниз явно отличается – наверное, отличается, – от его решения войти в слияние разумов с Алой. Разве нет?
      Мерцающее сияние транспортаторного луча отразилось на панели управления «Коперника». Осанистый клингон материализовался в основной кабине шаттла и навис над Джимом и Ухурой.
      Джим, который принял решение отправится на мир-корабль безоружным, первым делом заметил бластер, прикрепленный к отделанному сапфирами поясу клингона.
      – Кто вы? – спросил Джим.
      – Почему вы остановили ее? – сказал клингон.
      – То есть?
      Клингон в ярости устремился к Джиму, сгреб его и почти оторвал от палубы.
      – Коронин клянет вас за то, что вы ее остановили! Мог ли мир-корабль сделать то, о чем она говорит? Мог он разрушить Клингонскую Империю?
      – Да, – сказал Джим, – Или Федерацию Планет.
      – Но она бы повергла ваших врагов!
      – Вы мне не враг, – сказал Джим.
      – Противостояние наших правительств…
      – Но мы с вами не воюем! И даже если бы воевали, – вы что, думаете, что я бы мог просто стоять и смотреть на смерть миллионов невинных людей? – Джим схватил клингона за запястье. – Отустите меня.
      Спок, скрывавшийся в тени за спиной клингона, неслышно приблизился.
      Клингон отпустил Джима, пробормотав что-то нечленораздельное, но, судя по тону, нелицеприятное.
      – Все в порядке, капитан? – сказал Спок.
      Директор, вздрогнув, резко повернулся.
      – Да, мистер Спок. – Джим поправил рубашку. И сказал, обращаясь к клингону: – У вас еще есть ко мне вопросы?
      Директор потянулся к поясу. Джим напрягся, но директор вытащил всего лишь коммуникационное устройство. Он что-то проговорил в него, затем закрыл и снова убрал.
      – Я сказал, что у нас перемирие, капитан, – сказал он. – Это значит, что ваш звездолет – и неизвестный корабль – могут оставаться во владениях нашей досточтимой императрицы.
      – Это… очень любезно с вашей стороны, – сказал Джим.
      Клингон дематериализовался.
      Коронин спокойно ждала на борту выведенного из строя «Куундара»
      она была готова. В одной руке у нее был бластер, в другой, – ее клинок крови. Она подумала было о возможности перегрузить двигатель «Куундара» и позволить ему взорваться, но затем решила, что, если ей суждено умереть, она умрет, сражаясь ее дуэльным клинком. Если же появится хотя бы шанс выжить, бластер может оказаться очень полезным, но она подозревала, что следующим оружием, которое ей придется использовать, – и последним, – был все же клинок.
      Только одного ей еще хотелось – шанса встретится лицом к лицу с
      капитаном Федерации, который расстроил ее планы. Она могла только надеяться, что флот захватит «Энтерпрайз» и его команду, и что у какого-нибудь высокопоставленного флотского офицера страсть к кровавым зрелищам.
      Надеяться она всегда умела.
      «Куундар» взвизгнул, как попавшее в ловушку животное, когда транспортный луч отодрал его от шаттла. Металл оплавился от жара и силы столкновения.
      На ее корабле замерцал транспортаторный луч. Она улыбнулась: она сможет поразить сколько угодно захватчиков, прежде чем они сориентируются после транспортации.
      На палубе появилась серебристая металлическая сфера. Коронин подозрительно сощурилась на нее. Она не была похожа на известные ей бомбы… сфера с легким хлопком выпустила светло-серый дымок, заполнивший туманом командный отсек. Коронин кинулась назад, но было поздно.
      Она упала, не зная, доведется ли ей снова открыть глаза.
      Пока транспортный луч «Энтерпрайза» тянул «Коперник» домой, Джим смотрел на мир-корабль, безмятежно плывущий в вакууме.
      – Он смотрится таким мирным, – и тем не менее это – самое мощное, наиболее разрушительное оружие из всех когда-либо созданных, – сказал он.
      – Напротив, капитан, – сказал коммандер Спок. – Это вовсе не оружие.
      Джим вопросительно посмотрел на офицера по науке.
      – Вы же первый поняли, что произойдет, если кто-нибудь атакует его!
      – Но… – Спок воспроизвел слегка вибрирующий, легкий
      музыкальный звук, –… крылатые люди никогда не мыслили о войне или оружии. В нормальных обстоятельствах они сделали бы так, чтобы Вселенная существовала вокруг мира-корабля в безопасной ее конфигурации, затем, – когда они пожелали бы исследовать другую область пространства, – изменили бы ее на другую безопасную конфигурацию. И только в условиях неестественного стресса – такого, как нападение с применением оружия, – которое крылатые люди даже не могли себе представить, поскольку они никогда не воображали себе войну, – мир-корабль мог бы принудить Вселенную передвинуться по небезопасному вектору, разрывая ткань пространства.
      – Вы из-за них даже говорите так, словно они действительно двигают Вселенную, а не мир-корабль!
      – Но это так, капитан, в их системе отсчета, и в рамках их физики.
      – Это бессмыслица! Это смешно – утверждать, что точка отсчета остается на месте, а летуны заставляют Вселенную двигаться!
      – И все же, – сказал Спок, – она движется.
      – Но это невозможно!
      – Вы забываете один факт, капитан.
      – Какой?
      – Система работает.
      Джим стал думать о том, что сказал коммандер Спок. Внезапно все его
      догадки относительно крылатых людей сошлись вместе, затем разлетелись осколками, словно стеновая сфера. Когда они снова улеглись, они имели совершенно другой облик. Он припомнил восхищение крылатых людей приборами «Энтерпрайза», он вспомнил превосходный «акробатический» трюк, который выписал Солнце-И-Тень, раскрутив «Коперник». Он вспомнил Зеленого, который моргнул, глядя на него, и сказал: «Вы еще слишком молоды».
      Он имел дело не с группой детей, или племенем, управляемым каким-то призрачным хозяином. Он говорил с разумными существами, настолько высокоразвитыми, что они уже едва ли заботились о том, чтобы думать о своих технологиях. Они не были восхищены «Энтерпрайзом» – он их забавлял, как взрослых может позабавить попавшая им в руки замысловатая детская игрушка.
      Флагман флота втянул «Куундар» внутрь, а «Энтерпрайз» завел на палубу шаттлов «Коперник». Джим нетерпеливо ждал, пока пройдет декомпрессия.
      Ухура негромко пропела музыкальную фразу. Спок повторил ее – кажется, немного по-другому, но Джим не был в этом уверен. Ухура начала было с начала, но остановилась на полпути.
      – Я ведь никогда это не освою, да, мистер Спок? Не освою хорошо, полностью.
      Спок поколебался. Казалось, что вулканец, который заявлял о своем полном равнодушии к чувствам других людей, подыскивает деликатные слова для ответа.
      – Да, – сказал Спок. – И никто из нас не освоит.
      Она ничего не ответила, но мигом спустя, когда она начала напевать
      снова, она внезапно оборвала себя на полуслове.
      Прозвучал сигнал законченной декомпрессии. Джим открыл люк
      шаттла и с некоторым трудом спустился на палубу. Нежная молодая трава скукожилась и погибла от вакуума.
      Маккой и коммандер Скотт торопливо спускались по трапу. Алая и
      Линди подошли мигом спустя, – как только Линди выпустила Афину в помещение с восстановленной атмосферой. Сулу тоже стоял неподалеку. Звездный Флот переполз с его руки на ногу и приклеился к ней наподобие моллюска.
      – Джим! – Маккой сжал руку Джима, затем отбросил сдержанность и неловко обнял его.
      Как только Джим выбрался из объятий Маккоя, Линди тоже обняла его.
      – Ну, это был и номер, – сказала она. – Если когда решишь пойти в шоу-бизнес, я включу в программу воздушную акробатику.
      Джим улыбнулся и обнял ее в свою очередь.
      – Капитан Кирк, – без обиняков сказал Скотт, – Меня из-за вас чуть удар не хватил, – да еще вы заставили нас вас вылавливать – весел’нькое дело! Думаете, так просто противодействовать угловому моменту всего-то транспортным лучом!
      – Знаю, что непросто, мистер Скотт. – Он протянул инженеру руку. – Но вы сделали это. И удержали «Энтерпрайз» на расстоянии, не дав ему ввязаться в бой, в то время, когда, без сомнения, вам так и хотелось броситься вперед. Самое меньшее, что вы сделали – это предотвратили войну. Вы должны гордиться обоими этими достижениями.
      – Не могу сказать, что было сложнее, – сказал Скотт, но сжал руку Джима.
      – Было сложно, но дело того стоило. Я… очень признателен вам.
      – Что ж… спасибо, капитан Кирк.
      – Спок. – Алая, взмахнув крыльями, сомкнула из за спиной вулканца – жест приветствия крылатых людей. – Вы вернулись из вашего молчания. Я благодарю вас за те дары, что вы мне дали, и сожалею о боли, которую я причинила вам из-за своего неведения.
      – Вулканцы не подвержены боли, – сказал Спок.
      Стивен услышал комментарий Спока и громко фыркнул. Спок не обратил на него внимания.
      – Единственное мое сожаление, – сказал Спок, – это что я не могу перенять ваш язык так, как вы переняли мой.
      Алая понимающе кивнула.
      – Если наши народы снова когда-нибудь встретятся, вы будете старше, и, может быть, это станет возможным. – Она провела кончиком крыла по щеке Ухуры. – Может, это станет возможно, – снова сказала она. – Вы еще так молоды.
      Ее крылья зашелестели, как шелк. Она подпрыгнула в воздух и заскользила через помещение. Афина вскинула голову и зарысила вслед за ней.
      – Алая! – воскликнула Линди. – Не дразните ее!
      – Она попрактиковалась в полетах, Линди-маг, – сказала Алая, паря в нескольких метрах над головой Линди. – Она не может жить на мире-корабле, так что она должна научиться летать в меньшем пространстве. – Алая заскользила на другую сторону палубы – очень, очень медленно. Афина немного сдала назад, затем подпрыгнула и взлетела.
      Джим смотрел, как Афина играет в воздухе с Алой, затем Линди
      вспрыгнула ей на спину, и они заскользили вместе с Алой, – тоже в каком-то медленном танце-игре.
      – Мистер Скотт, – сказал Джим, – как далеко «Энтерпрайз» отошел от пространства Федерации?
      – Эт’ сложно сказать, капитан. Он был все еще в нем, когда «Куундар» выскочил из мира-корабля, а затем, э-э, я немножечко ослушался вашего приказа, – ну, на случай спасательной операции, понимаете. С той поры нам только и шлют депеши – они прям жужжат там на мостике, как комары, и похоже, что мы теперь вроде посольства. Так что, где б мы ни были, «Энтерпрайз» – территория Федерации. Директор вам оч’нь признателен.
      Спок приподнял одну бровь.