Упал занавес и свет стал приглушенным, Настало время для нео-шекспировского выступления мистера Кокспера. Джиму стало любопытно, – хотя, поскольку он более-менее знал, чего ожидать, – он полагал, что любопытство его можно было назвать нездоровым.
      Но мистер Кокспер так и не появился, поднявшийся занавес открыл взорам, вместо актера, пастельное облако пушистых пуделей, выпрыгнувших на сцену, и заскакавших по кругу. Вслед за ними появился Ньюланд Рифт, одетый в белую шляпу и завернутый в шелк кимоно. Собачки сели в одну линию, поперек сцены, подобрав лапы, высунув розовые язычки, блестя белыми зубами. Джиму захотелось, чтобы он сидел подальше.
      К крайнему его изумлению, номер Рифта оказался именно таким увлекательным, как утверждала Линди. А собаки на сцене настолько отличались от таковых в любое другое время, насколько утверждал Рифт. Они прыгали в обручи, они гавкали хором и созвучно, они прыгали друг через друга и проползали друг под другом, они составили шестиуровневую пирамиду, ловко и осторожно балансируя на спинах друг друга. В конце номера Джим уже вовсю аплодировал. Когда Рифт двинулся со сцены, пудели последовали за ним, выстроившись в аккуратные ряды. Затем актеры снова вышли на сцену, чтобы принять аплодисменты под занавес. Среди них был коммандер Спок. Он переоделся в коричневую с золотом тунику и тоже поклонился, как другие.
      Все друзья Розвинд отправились на представление, но Розвинд надо было ждать завтрашнего представления, потому что она не смогла достать билет ни на одно из двух сегодняшних. Это все было на совести ее новой соседки; если бы Розвинд не пришлось принимать душ в раздевалке, у нее была бы куча времени этим утром, чтобы достать себе место в театре.
      Розвинд вернулась в свою каюту. Ее новая зеленая соседка по комнате, похоже, и не собиралась вылезать из душа. Розвинд сначала разозлилась, но потом забеспокоилась. Лейтенант Ухура предостерегла ее от того, чтобы напугать создание, иначе оно могло впасть в спячку, а что она сразу же сделала? Она на нее наступила. Затем закричала на нее. Розвинд попыталась убедить себя, что она может заявить, что она не беспокоила странное существо, но отпечаток ее ноги никуда не делся.
      Начальник существа обязательно должен был скоро позвонить, чтобы спросить, почему оно не явилось на службу. Но, возможно, к этому времени синяк пройдет.
      Коммандер Спок был одет в коричневую бархатную тунику и на втором представлении. В ней он шагнул и внутрь филигранного стеклянного ящика. Амелинда объявила публике, что она собирается делать – что она хотела, чтобы публика видела, что она делает. Стекло немного приглушало ее голос для Спока. Он услышал металлический шелест, когда она вытащила клинок. Она заняла у мистера Сулу его антикварную саблю, которая смотрелась в высшей степени реально. Спок приготовился исчезнуть.
      Ящик вдруг резко дернулся, бросив его на стенку. Острая боль пронзила его, как будто одна из волшебных шпаг Амелинды действительно прошла через его тело. Спок упал…
      Джим почувствовал, как задрожал «Энтерпрайз». Он вскочил на ноги в тот самый миг, когда зазвучал сигнал тревоги, и помчался на мостик.
      Он скользнул в свое кресло. Сулу, нелепый в своем колете и трико, бежал сразу за ним и тут же занял свое место за рулевой консолью. Звезды крутились на видовом экране – «Энтерпрайз» кувыркался.
      – Что-то выдрало нас из ворпа! – сказала коммандер Чеунг. – Мы вернулись в нормальное пространство.
      Сквозь хаос голосов корабельной связи пробился голос Скотта.
      – Ворп-двигатель заглох, капитан. С чем мы столкнулись?
      – Пытаюсь выровнять курс, сэр! – сказал Сулу. – Но на импульсные подается только половина энергии.
      … и, через миг беззвучной пустоты, Спок оказался стоящим на четвереньках в комнате совещаний.
      – Мистер Спок! – Амелинда опустилась на колени подле него.
      – Надеюсь, это не была… – Он остановился, чтобы перевести дух, – не была одна из ваших особо успешных иллюзий.
      Сигнал тревоги пульсировал тревожным светом. Дальше по коридору,
      «щеночки» мистера Рифта заливались истерическим лаем, и доносились успокаивающие их раскаты глубокого голоса Рифта. Спок с трудом поднялся на ноги и, покачнувшись, оперся рукой о стену. У него по-прежнему кружилась голова, но, конечно, он не был ранен магическими шпагами.
      – Я не знаю, что случилось, – сказала Линди. – Будто кто-то поднял весь
      корабль и бросил его куда-то. Я боялась, что вы застрянете в этом аппарате…
      – Я вполне в порядке.
      Линди вышла за ним в коридор.
      – Вы сможете сами дойти, куда идете?
      – Конечно, – сказал он.
      – Я должна быть уверена, что все в полном порядке.
      – Не беспокойтесь обо мне. – Он вошел в лифт.
      Она быстро кивнула и поспешила прочь.
      – Мостик, – сказал Спок. Лифт взвыл. От ускорения, обычно такого плавного, что оно было едва заметно, кабина сильно затряслась. Спок зашатался, но удержался на ногах.
      Спок добрался до мостика, когда тревога все еще завывала. Он быстро
      вник в информацию докладов, что неслась из переговорных устройств мостика. Затем прошел к своей консоли. Гравитационное поле прыгало, все время меняясь. «Энтерпрайз» был в плену странного феномена.
      Корабль выпал из ворп-хода. Спок обычно чувствовал этот переход по изменению гравитации и освещения. На этот раз это, должно быть, случилось в то время, когда он выбирался из иллюзии Амелинды. Что за злонамеренная сила могла вырвать звездолет из искривленного пространства и вернуть его в обычный мир Эйнштейна?
      Капитан Кирк нетерпеливо смотрел на экран.
      – Джим, а нельзя нас немного выправить? – донесся из интеркома неторопливо-протяжный голос Маккоя. – А то мне тут придется лечить народ от укачивания, не говоря о ссадинах и ушибах.
      – В данном секторе гравитационных волн не обнаружено, капитан, – сказала Ухура.
      – Мистер Скотт! – сказал Джим. – Мне нужна ровная подача энергии.
      – Делаю, что могу.
      Аппаратура издала сигнал.
      – Капитан, – сказал Спок, – Аномалия, строго прямо по курсу.
      Рывки и дрожание «Энтерпрайза» внезапно оборвались. Странное спокойствие воцарилось на корабле.
      Джим разжал пальцы, которыми держался за подлокотники кресла.
      – Спасибо, мистер Спок. Максимальное увеличение, мистер Сулу.
      Спок попытался подобрать поступавшим с сенсоров данным аналогию,
      используя планетарные, звездные или квази-звездные объекты. Ничего не получилось.
      – Максимальное увеличение.
      Огромная изогнутая поверхность заполнила экран, надвинулась ближе. Джим удивленно откинулся назад.
      – Щиты на полную мощность! – сказал он.
      – Объект на расстоянии семисот тысяч километров, капитан, – сказал Спок.
      – Дайте уменьшение, мистер Сулу. Опустить щиты.
      – Боже, – сказал Маккой. – Что это?
      Джим и не заметил, когда Маккой появился на мостике.
      – Боунз – повреждения?…
      – Физически – ничего серьезного. Но все хотят знать, что происходит. – Маккой подождал. Но объяснить никто ничего не попытался. – А чтопроисходит?
      – Когда мы это поймем, мы тебе первому скажем.
      – Уменьшаю изображение, сэр, – сказал Сулу.
      Как только Сулу дал уменьшение, переливающаяся выгнутая поверхность превратилась в сферу, в гигантскую жемчужину. С дальнейшим уменьшением она стала одной жемчужиной среди многих. Паутина серебристых стренг соединяла сферы, формируя гроздь. Изображение еще уменьшилось. Конструкция задрожала, как мыльные пузыри, собравшиеся на поверхности воды. Большинство пузырей были сферическими, но некоторые вытягивали длинные отростки, похожие на гребешки на стебле диатомовой водоросли.
      Джим смотрел в восхищенном изумлении. Образ на экране давал странное чувство. Хотя уменьшение продолжалось, объект продолжал заполнять экран от края до края. В результате, казалось, что он не уменьшается в размере, а, наоборот, распространяется, как будто не имеет пределов.
      Сперва просто стало ясно, что он огромен, затем он стал изумлять, затем пугать.
      Сенсоры и инструменты были позабыты, каждый на мостике смотрел на гигантскую структуру с почти благоговейным страхом.
      Наконец на экране показались ее пределы. Необычайно красивая конструкция светилась своим собственным светом. Люминесцентный скелет поддерживал мыльные пузыри кожи. Пятна, вспышки и потоки света следовали изгибам ее ветвей и формировали будто паутинно-прозрачное озеро по ее центру. При этом уменьшении, пузырчатая поверхность стала гладкой и прозрачной жемчужно-серой кожей, натянутой на просвечивающие ребра.
      – Оно… – медленно сказал Маккой, – Оно кажется живым.
      – Никто его не признал? – спросил Джим и немедленно пожалел о своем
      легкомыслии. Вряд ли время было удачным для шуток, особенно плоских; к тому же, единственным откликом на его шутку было нервное хихиканье энсина откуда-то из-за спины.
      – Оно не принадлежит никому в составе Федерации, – сказал Спок.
      – Спасибо, мистер Спок, – сказал Джим. Он сжал челюсти. Только еще не хватало начать хихикать, как нервный энсин.
      – Его диаметр… почти семь тысяч километров, – сказал мистер Спок.
      – Это же пол – Земли! – воскликнула Ухура.
      – Половина диаметра, – спокойно сказал Спок. – Если говорить о массе – то, конечно, гораздо меньше.
      – Капитан, – сказал Сулу. – Эта структура не нанесена ни на одну карту.
      Кроме того, сенсоры были настроены на дальнее сканирование. Они ничего не засекли. Этого там просто не было несколько минут назад. И не только там, нигде в округе не было.
      – Что вы пытаетесь сказать, мистер Сулу? Что оно самосюда как-то перенеслось?
      – Да, сэр.
      Джим уставился на структуру. Никакой источник энергии, созданный технологиями, известными Федерации, не мог ввести объект такого размера в ворп. Если бы в Клингонской Империи открыли, как это делать, стали бы они держать это в секрете? Может, и стали бы. Но лично Джим думал, что они бы об этом раззвонили. Вовсю.
      – Мистер Сулу прав, капитан, – сказал Спок. – Сенсоры ничего не
      засекли, – ни приближения неизвестного корабля, ни планетарного тела на нашем пути – до того, как гравитационные пертурбации повлияли на наш курс.
      – Ну, и откуда ж оно взялось, Спок? – спросил Маккой. – Из воздуха?
      – Определенно нет, доктор. Там нет воздуха.
      – Я использовал, – сказал Маккой, – идиоматическое выражение.
      Спок поднял бровь при слове «идиоматическое».
      – Метафора, – сказал Маккой. – Она не обязательно означает то, что говорит.
      Джим хотел было вмешаться, чтобы удержать Маккоя от дальнейшего углубления в тему, но тут лейтенант Ухура ахнула.
      – Капитан, послушайте…
      Рулады высоких звуков песни и низких стенаний, громогласное рокотание
      и звуки, подобные электрической статике, наполнили воздух, зовя, и замолкая, и откликаясь. Джим никогда не слышал ничего подобного. Причудливый диапазон, чуждая комбинация нот вызывали трепет и беспокойство.
      – Никогда не слышала, чтобы кто-то так пел, – сказала она. – И знакомых мне слов нет. Универсальный переводчик считает, что это просто шум. Ведется запись передачи, – переводчик не может определить, как работать с этим. Это рассеянная передача, сэр, – радиочастота широкого спектра. Они не… – то есть, не похоже на то, что они передают послание для «Энтерпрайза».
      – Нам бы неплохо представиться.
      – Минутку, Джим, – сказал Маккой. – Они даже и не знают, что мы здесь, – ты уверен, что хочешь им об этом поведать? Или ему? Мы не знаем, ни кто они, ни какие у них намерения…
      – Прежде, чем вы решите, что их следует опасаться, доктор Маккой, – сказал Спок, – вы могли бы подождать свидетельств того, что «они» существуют. Чтобы получить такое свидетельство, мы должны попытаться связаться с ними.
      – Да какие вам еще нужны свидетельства, мистер Спок? На что эта штука, по-вашему, похожа? На маленький потерявшийся планетоид? Я знаю! На эффект магнетизма межзвездной пыли!
      – Не является невозможным представить естественный процесс, в результате которого могла бы быть создана подобная структура. Она была бы довольно нестабильна, конечно…
      – «Не невозможно» – только для вулканца! Эта штука явно была создана культурой, для которой мы можем быть не более, чем обезьянами, – если не тараканами!
      – Каковы бы ни были их намерения, – сказал Спок, – мы должны продемонстрировать наши добрые намерения.
      Боунз, вообще-то, в чем-то даже и прав, подумал Джим. Обитатели
      структуры, – если таковые существовали, – могли и не заметить «Энтерпрайз». Он по-прежнему мог развернуться, отойти, укрыться, и отремонтировать ворп-двигатель и подпространственный передатчик. Затем можно будет связаться со Звездным Флотом, заявить о возможном открытии неизвестных разумных существ…
      И Звездный Флот пошлет другой корабль, с более «опытным» капитаном,
      чтобы он занялся открытием вместо них.
      – Откройте частоту вызова, лейтенант, – сказал Джим.
      – Частота вызова открыта, сэр.
      Чужая какофония ослабла до фонового звучания. Джим поколебался. Он
      зашел слишком далеко, чтобы остановиться на этом. Но он понятия не имел, что говорить. Он прочел все отчеты о межрасовых контактах, тщательно изучил те, что были успешны, и постарался запомнить те, что прошли неудачно. Но он не смог обнаружить канву, которая объединяла бы успешные контакты, так же, как и не было таковой для неудач.
      – Говорит Джеймс Ти Кирк, капитан звездолета «Энтерпрайз». Я представляю Объединенную Федерацию Планет, межзвездный альянс, целью которого является мир, знание, дружба и сотрудничество между входящими в него мыслящими существами. Мы приветствуем вас и говорим вам – добро пожаловать. Пожалуйста, ответьте, если вы получили это послание.
      Фоновый шум прекратился.
      Ухура проверила частоты, на который миг назад все гудело.
      – Тихо на всех каналах, сэр.
      – Тишину можно посчитать некоторым свидетельством осознанного подхода, – сказал Спок.
      – Джим, по крайней мере, подними снова щиты! – сказал Маккой.
      Джим фыркнул.
      – Доктор Маккой, – сказал Спок. – Для энергии, которая требуется для перемещения этой структуры, наши щиты – не преграда. Поднять их – провокационный шаг.
      – Частота по-прежнему открыта, капитан.
      – Говорит Джеймс Ти Кирк, со звездолета «Энтерпрайз», находящегося в мирном рейсе. Пожалуйста, ответьте.
      Молчание.
      – Ничего, сэр, – сказала Ухура. – Полное молчание.
      – Тогда изображение, – сказал Джим. – Простейшее послание. Черно-белое, бит на пиксель. Дайте им горизонтальные и вертикальные исходные, так, чтобы у них был шанс расшифровать послание еще до следующего четверга.
      – Да, сэр. Вы на визуальном… сейчас.
      – Все принимают мирный вид, – сказал Джим. Пытаясь расслабиться, он уставился на сенсоры. Он положил руки на колени, ладонями вверх. Прочие на мостике тоже обернулись к сенсорам, держа руки открытыми. Размышляя об иронии демонстрации мирных намерений путем показа открытых рук существам, у которых, может, и рук-то не было, Джим подумал: что же, делай, что можешь, из того, что имеешь.
      – Сэр, я получаю передачу!
      Вот оно; первый контакт.
      – Давайте посмотрим. – Джим попытался придать своему голосу такой же спокойно-деловой тон, как у коммандера Спока, но не сумел. Его пульс здорово участился. Он глубоко вдохнул.
      Точки стали складываться в линии, линии сложились в изображение.
      Джим негромко свистнул.
      – Клянусь магнолиями моей мамочки, – прошептал Маккой.
      На Джима со слегка нечеткого изображения на экране смотрело существо.
      У него не было способа определить его размеры, но оно обладало гуманоидными формами изящных пропорций.
      Лицо его было менее гуманоидным, но все же у него было два глаза, рот и
      нос. По крайней мере, Джим решил, по аналогу, что эти именно эти части лица. Челюсть и нос существа выдавались вперед, а его огромные, сияющие глаза светились на темном лице. Нарост, похожий на усы, окружал его ноздри и обрамляла рот, но он не был ни волосами, ни отростками лоснящейся кожи существа. Он казался плотью, – темной окраски и блестящей. Существо высунуло язык и осторожно провело его кончиком по наросту. Какого цвета был последний, Джим не мог сказать, поскольку изображение, как и то, которое послал он, было черно-белым.
      Внешне спокойный, Джим пытался поддержать и внутреннее спокойствие. Что ему хотелось – так это вскочить со своего места и радостно завопить.
      – Я – Джеймс Кирк, – сказал он, тщательно произнося каждое слово.
      Транслейторы лучше работали, если произносить слова четко, а не бормотать. Может быть, даже если на «Энтерпрайзе» пока не смогут перевести язык новых существ, те смогут перевести Стандарт. – Добро пожаловать в Объединенную Федерацию Планет.
      Он вытянул вперед руки, ладонями вверх, к существу, которое молча
      смотрело на него.
      Существо сделало то же самое.
      Затем оно запело.
      Мелодия взмывала вверх и падала вниз в непривычном интервале, уходя за пределы – то верхние, то нижние, – слуха Джима. Голос давал несколько тонов одновременно и один был целым хором.
      – Замечательно, – сказал Спок.
      У Джима появилась идея.
      – Лейтенант Ухура… не согласитесь ли вы спеть ему что-нибудь?
      Зачарованная голосом, она сперва не отреагировала. Затем поднялась и начала петь.
      Джим узнал мелодию, хотя не мог понять слова. В мягких, баюкающих звуках ему слышались мир и красота, бесконечные реки и вековые хребты гор. Ухура нарисовала картину своим голосом. Джим с трудом отвел от нее глаза и снова посмотрел на существо на экране.
      Изображение начало обретать цвет и четкость. Существо оказалось темно-красным, местность позади него – серо-зеленой. Оно стояло на некотором расстоянии от высокой стены, выстроенной из огромных жемчужных сфер.
      Оно там, внутри, подумал Джим. Я вижу эту оболочку изнутри… космического корабля? Звездолета? Целого чужого мира?
      Финальная нота песни Ухуры угасла в тишине.
      – Спасибо, лейтенант, – сказал Джим, хотя хотелось ему сказать большее, – хотелось сказать, что это было необыкновенно красиво.
      Большие, остроконечные уши существа приподнялись по обеим сторонам
      его головы. Жесткие кисточки на их кончиках встали торчком.
      – Ваш родственник, мистер Спок? – вполголоса сказал Маккой.
      – Вряд ли сейчас подходящее время для ваших попыток проявить неуместное легкомыслие, – сказал Спок голосом, холодным, как жидкий азот.
      На сей раз Джим был согласен с коммандером Споком.
      – И вряд ли сейчас подходящее время для ваших споров, – сказал он.
      Существо подняло и развело руки.
      Новое изображение распространилось по экрану, захватив его яркими красками и четкими деталями.
      Темные линии, подернутые светом, сформировали очертания чужой
      структуры, распространяясь, закругляясь вверх и внутрь, выстраиваясь в будто призрачный каркас некоего сосуда. Крошечное пятнышко света, прозрачная миниатюра – «Энтерпрайз» – парил на его фоне. Он двинулся вперед, прошел над структурой, вошел в нее, пройдя между светящихся линий. И исчез.
      – Вы можете дать подобную схему, мистер Спок?
      – Конечно, капитан.
      – Лейтенант Ухура, передавайте ее нашим друзьям.
      В углу видового экрана появился чистый квадрат. На нем появилось изображение чужой структуры, удаленной перспективой; на ближнем фоне находился «Энтерпрайз». Компьютер очертил контуры, оставшиеся, когда все остальное побледнело и пропало.
      – И схему гуманоидной фигуры, внутри «Энтерпрайза».
      Спок поднял одну бровь, но повиновался.
      – Теперь растворите изображение фигуры, перенесите частички в чужое судно, и соберите их снова.
      – Ты умом тронулся, Джим? – сказал Маккой.
      – Ты не хочешь составить мне компанию?
      Существо вернулось на экран. Оно снова дотронулось до своих усов языком. Затем, совершенно однозначным жестом, указало на Джима и затем – на землю под ним. Длинные, тонкие, трехпалые руки существа заканчивались острыми ногтями.
      Джим ткнул пальцем себе в грудь и затем указал на существо.
      – Ну, Боунз?
      – Капитан Кирк, – сказал коммандер Спок, – доктор Маккой не обновил
      свой допуск к первому контакту. Срок действия прежнего закончился. Мой – действителен.
      – Минуточку! – сказал Маккой.
      – Боунз, черт тебя возьми, я…
      Джим указал на мистера Спока, затем – на новое существо.
      Существо показало им свои руки, пустые, ладонями вверх, растопырив пальцы.
      – Думаю, это приглашение, коммандер Спок.
      – В самом деле, капитан.
      – Лейтенант Ухура, примите командование. И – сделайте объявление о том, что произошло.
      – Да, сэр.
      Он встал с кресла и вспрыгнул, минуя ступени на верхний уровень мостика. Двери турболифта расступились перед ним. Спок последовал за ним, и Маккой тоже.
      – Ты что, в самом деле собираешься…
      – Я тебе говорил обновить этот допуск! – Джим был в бешенстве. –
      Какого черта, что ты тут вообще делаешь, если тебе некогда почесаться, чтоб проследить за своими разрешениями?
      Маккой начал было что-то возражать, затем сник.
      – Ты прав, – сказал он. – Это была глупая промашка.
      В транспортаторной Джим прицепил к поясу генератор энергетического полевого скафандра. Скафандр тут же распространился вокруг него.
      – Готовы, коммандер?
      – Да, капитан. – Спок тоже был окружен едва заметным дрожанием скафандра.
      Из- за скафандра голос Джима звучал громче для него самого, и приглушал
      наружные звуки. Но зато он защищал от инфекций, как, впрочем, защищал и других существ от инфекции, которую мог нести он. Костюм обеспечивал наличие кислорода, если атмосфера была непригодна для жизни людей, и даже мог защитить человеческое тело от крайних температур и давления на достаточно долгое время, чтобы перенести его транспортатором в безопасность.
      Сенсоры указывали на достаточно обычные условия в точке их назначения.
      Джим надеялся обнаружить, как это часто случалось, что микроорганизмы, адаптированные к экосистеме одного мира, не будут бурно размножаться в другом, и не составят угрозы для обитателей новой планеты. Но, пока они не знают этого наверняка, он и Спок будут в этих костюмах.
      Маккой что-то проворчал, когда Джим ступил на платформу транспортатора. Спок встал рядом.
      – Отправляйте.
      – Отправляю, – сказал Кайл.
      Джим почувствовал холодок, затем миг дезориентации. Транспортатор был
      настроен на то место, с которого с ним разговаривало существо.
      Джим и коммандер Спок материализовались. Они стояли на огромной открытой равнине. Джим пытался вобрать в себя все сразу: новое окружение, низкая гравитация, звуки, ощущения…
      И группа странных существ, которые смотрели на них с расстояния в несколько шагов. Джиму бросился в глаза один из них, с мехом глубокого красного цвета. Его уши подались вперед; его длинные горизонтальные зрачки расширились, став овальными. Чувствительная структура выше рта встопорщилась, и существо снова дотронулось до нее своим длинным языком. Джим решил, что оно обнюхивало их или снимало какое другое измерение, о котором он просто не имел представления. Его полевой скафандр полностью отсекал внешние запахи.
      Существо двинулось к ним. Его мускулы плавно перекатывались под коротким мехом. Оно было выше Джима, – и выше Спока, – и имело тонкое, удлиненное телосложение. Грудная клетка хорошо выражена. На небольших ногах были когти – даже более впечатляющие, чем на руках. По бокам его гладкого, лоснящегося тела была узкая бахрома, такая же была с внешней стороны рук, и с внешней стороны ног. На руках было по три пальца, а на ногах – по шесть.
      – Было бы полезно узнать, на какой основе у этого вида строится арифметика, – пробормотал Спок. Его трикодер гудел и мигал.
      Джим шагнул к алому существу.
      Оно протянуло вперед пустые руки, ладонями вверх.
      Джим повторил жест. Существо притягивало взгляд. Джим надеялся, что
      он не делает ничего такого, что существо могло бы принять за угрозу или за оскорбление. Может, они думают о том же? может, они, как и люди, достигли того уровня цивилизации, когда уже никто не принимает за оскорбление любые невинные жесты.
      – Их анатомия и физиология не похожи ни на одну из систем, с которыми мы знакомы, – сказал Спок. – Возможность того, что мы инфицируем их микроорганизмами, или наоборот, равна десяти в минус девятнадцатой степени.
      – И что это означает в обычных словах, Спок? – негромко спросил Джим.
      – Это означает, капитан, что это… – Он поколебался, прежде, чем произнес настолько неквалифицирующее слово, – невозможно.
      – Так почему же вы это сразу не сказали?
      – Я сказал, капитан.
      Существо пропело несколько нот. Универсальный транслятор Джима
      прогнал звуки через свою программу и воспроизвел то, что он посчитал переводом. Так же, как и переводчик компьютера «Энтерпрайза», он выдал ерунду.
      – Я не могу вас понять, – сказал Джим. Ему нужно было говорить с этим существом, даже если они не понимали друг друга, – для того, чтобы транслятор мог собрать данные для анализа и контекста, в котором проводить анализ.
      Существо ответило. Транслятор издал придушенный свист. Уши существа
      дернулись назад, вперед, назад. Джим снова шагнул к существу, протянув к нему руки.
      – Капитан… – сказал Спок.
      Рука Джима наткнулась на невидимую преграду, которая подалась как
      перина, а затем отжала его руку назад. Силовой скафандр Джима и барьер чужого существа при соприкосновении произвели электрическое потрескивание и завывание.
      – Спорю, вы хотели мне сказать, что они защищают себя так же, как мы – себя.
      – Именно, капитан. Но проблемы инфицирования не существует. Воздух
      пригоден для дыхания. Содержание кислорода немного выше, чем в земной атмосфере, и значительно выше, чем в атмосфере Вулкана. Температура в пределах комфортной для людей.
      – А для вулканцев?
      – Для вулканцев комфорт несущественен. Скафандры не нужны. – Он выключил свой.
      Джим дотянулся до контроля своего полевого скафандра. Тот вздохнул
      – этот звук всегда напоминал ему о сдуваемом баллоне, – и его легкое давление исчезло. Джим глотнул, потому что заложило уши. Воздух пах странно, – чем-то, похожим на корицу и огненный пиппали.
      Джим снова вжал руку в защитное поле существа, пока она не
      остановилась. Существо смотрело на него с серьезным выражением. Джим ждал.
      Поле ослабло.
      Алое существо шагнуло вперед. Два представителя разных рас в первый раз коснулись друг друга.
      Рука существа была горячей и сухой. Под кожей и мехом, плоть существа ощущалась очень плотной и напряженной – такой, будто она состояла больше из сухожилий, чем из мышц. Возможно, так оно и было. Или, может, слова «мышца» и «сухожилие» не имели никакого отношения к сложению этих существ.
      – Добро пожаловать в Объединеную Федерацию Планет, – сказал Джим. – Спасибо, что пригласили нас на ваш корабль.
      Глаза алого существа были янтарно-золотого цвета. Мех существ был
      различных цветов. И глаза тоже.
      Интересно, подумал Джим, – вот это, алое, – оно «он» или «она», или что-
      то совершенно другое?
      В условиях звездолета, одежда использовалась по обычаю, для украшения, из скромности. Никто из этих новых существ не был одет, хотя на пальцах рук и ног у некоторых были кольца. У существ не было ничего, в человеческих терминах, чего можно было бы стесняться; ничего немедленно опознаваемого в качестве органов размножения или вторичных половых признаков. Джим подавил свое любопытство на этот предмет, так же, как и на другие предметы, до тех пор, пока он не сможет общаться с этими существами и пока он не узнает об их обычаях и запретах.
      Он продолжал говорить – для того, чтобы извлечь как можно больше информации для работы транслятора. Каждое слово, которое произносил Джим, каждый его жест встречались новым хором песни. Хотя существа пели в совершенно незнакомой Джиму тональности – или может, вообще без таковой, – их пение напоминало ему камерный оркестр. Их голоса парили, взмывали вверх, и сливались. В ответ транслейтор продолжал издавать бесполезное и бессмысленное бормотание.
      – Капитан, могу я предложить?…
      – Что, коммандер Спок?
      – Отключите выход транслейтора. Процессор переведет его резерв на
      сбор данных и анализ. Принуждение к переводу за пределами возможностей прибора послужит причиной крипто-шизоидного сбоя. Кроме того, он может непреднамеренно воспроизвести… оскорбительный шум.
      Джим сделал, как предложил Спок. У него был хороший транслейтор. Если он слетит с катушек и его придется вычистить и перепрограммировать, он уже не будет прежним.
      Спок продолжал сканировать, а разум его в это время был занят несколькими одновременными цепочками умозаключений. Во-первых, он наблюдал за поведением новых существ. Он не мог определить ни одного, кто взял бы на себя главенство в разговоре с Джеймсом Кирком, кто выглядел бы лидером по своим жестам и действиям. Вместо этого они, казалось, при всяком новом повороте беседы обсуждали, что делать дальше. Хотя капитан сконцентрировал свое внимание на алом существе, – то, кто заговаривал с Кирком или делал следующий жест, было подчинено случайной выборке, – или же подчинялось схеме, которую Спок пока не мог распознать.
      Во- вторых, Спок рассматривал их окружение. Оно далеко превосходило по странности любое другое, в каком он когда-либо бывал. В одном направлении, пологие дюны вели к подножию холмов, холмы переходили в горы, горы –во все более и более высокие пики, поднимавшиеся в отдалении до тех пор, пока не пропадали за дальностью расстояния. В другом направлении, высокие каменные останцы поднимались из разбитого каменного основания, складываясь в причудливый пейзаж.