- Неплохо!-сказал он.
      - Я же сказал, что деньги у нас будут. - Хэн опять щелкнул пальцами, и монетка исчезла.
      Трипио вновь дал о себе знать металлическим побрякиванием.
      - А как это вы это делаете. Мастер Хэн? - спросил любознательный дройд.
      Хэн улыбнулся и вытащил еще одну монетку изо рта Трипио.
      Дройд пришел в восторг:
      - Мастер Хэн, вы можете сделать это еще раз?
      - Легко! - ответил Хэн и проделал тот же трюк.
      - Ничего себе! - восхищенно сказал Трипио. - Вот это ловкость рук!
      - И никакого мошенничества, - добавил Хэн. - Трипио, а ты видел, чтобы Вару мог такое сделать?
      -Мне очень жаль, но нет, сэр, - со всей серьезностью ответил Трипио. - Я не мог следить за всем, что делает Вару, потому что мое внимание было занято Ксаверри.
      - Кстати, а где она сейчас? - спросил Хэн.-Пошла домой?
      - Нет, она осталась на церемонии, - нерешительно сказал Люк.
      - Ты оставил ее там?
      - Да.
      Хэн схватил свои ботинки и немедленно надел их.
      - Послушай, она прожила здесь много лет, - начал убеждать его Люк. Ксаверри давно хотела повидаться с Вару. И уж будь уверен, она всегда сможет о себе позаботиться!
      - А разве не ты говорил, что предчувствуешь что-то нехорошее?
      - Зато ты сказал, что все это ерунда!
      - Может быть, и ерунда, я не знаю. Но ты сам видел, как странно вела себя Ксаверри вчера на церемонии.
      Хэн лихорадочно начал искать куртку, но потом сообразил, что тая и не успел снять ее.
      Он стремительно выбежал за дверь.
      Риллао все еще лежала, не шевелясь, но глаза ее уже ожили. Ее взгляд медленно скользил по кабинету, останавливаясь на каждом предмете и осматривая каждый уголок. Она искала выход отсюда, едва сдерживая в горле клокочущие рыдания.
      Лепила стояла в дверях, безучастно глядя на фирреррео.
      "Все мое сочувствие уже без остатка потрачено на того, безымянного фирреррео, - думала она. - Кроме того, я и не могу себе сейчас позволить испытывать сочувствие. Даже к себе".
      Лепила молча ждала, когда блуждающий взгляд Риллао наткнется ва нее, потом не выдержала и сделала несколько осторожных шагов вперед, остановившись возле ее кровати. Взгляд Риллао тут же пронзил ее.
      - Я спасла вас, - сказала Лелила.
      - А кто просил вас об этом? - хрипло отозвалась Риллао.
      - Я спасла вас от пытки, Риллао, - Лелила хорошо усвоила приемы речи безымянного фирреррео - частое повторение имени собеседника позволяет установить над ним власть. - Я освободила вас из паутины, вытащила из спящего фрейтера и взяла на свой корабль. Риллао! Я вылечила вас.
      Выражение лица Риллао немного изменилось. Вместо высокомерия и недоверчивости на нем отразилась попытка понимания.
      - Вы употребляете мое имя, то есть владеете им, - сказала она. - Может быть, вы так же владеете и мной?
      - Может быть, и владела, но только на миг, - все так же безучастно отозвалась Лелила. - Теперь я возвращаю вам все.
      - Очень великодушно с вашей стороны, - сказала Риллао и, приподнявшись, еще раз оглядела медицинский кабинет, оснащенный великолепным самоуправляемым оборудованием. - Я вижу, вы не бедны, тогда не знаю, какую выгоду вы хотите извлечь из этой ситуации.
      - Выгоду? - удивленно переспросила Лелила.
      Риллао опять недоверчиво посмотрела на нее, сделав при этом попытку приподняться на локтях и скинув с себя при этом сенсоры медицинского оборудования. Волосы ее были спутаны в какие-то жуткие потные клубки. Медицинский робот тут же подтянулся к потолку, поскольку в его программе не было предусмотрено вступать в какие-либо взаимоотношения со строптивыми пациентами.
      - Фрейтер увели и бросили далеко от всех торговых путей, - сказала Риллао. - Если вы не работорговцы, то как же вы нашли его? И вообще, что вы здесь делаете?
      Лелила почувствовала слабость в коленях и с трудом взяла себя в руки. Втайне радуясь, что волосы почти совсем закрывают ее лицо, она все же почувствовала, что побледнела.
      "Надо было не жалеть косметики", - запоздало подумала она.
      За ее спиной зарычал Геиахаб. Лелила сделала шаг назад, не оглядываясь, нашла его руку и сжала, призывая к молчанию.
      Работорговля существовала в Империи, но Республика положила конец этой порочной практике. Правительство Республики разыскивало людей, пострадавших от произвола имперцев, освобождало их и возвращало к родным очагам. Империи больше не существовало, так же как и ее гнусных законов - продавать в рабство политических заключенных и, что самое гнусное, - их детей.
      "Откуда же взялись эти работорговцы, которые похитили Джайну, Джесина и Анакина?" - думала Лепила.
      - Давно вы здесь? - спросила она Риллао. - Как вы думаете, долго ли вы спали?
      - Я вообще не спала, - тихо сказала Риллао. - Я никогда не сплю. Я не такая, как все те, что находятся на фрейтере.
      - Но вы знали, что Империя...
      - Меня привезли сюда пять лет назад, - сказала Риллао.
      -... разрушена? - продолжила Лепила. - Вы должны были это знать. При Республике работорговля прекратилась.
      - Да, многие охотно поддерживают веру в это, - Риллао горько усмехнулась. - Но тайное похищение людей продолжается.
      Чубакка - нет, Геиахаб! - напомнила себе Лелила, крепко сжал ее руку, и Лелила с благодарностью ощутила его силу.
      Риллао протянула правую руку к Лелиле. Глубокий, необычной формы шрам обезобразил ее ладонь. Метка раба. Лелиле приходилось видеть подобные шрамы раньше на руках людей, которым требовалась немедленная медицинская помощь, при этом они просили убрать их прежде всякого другого лечения.
      Наверное, у Геиахаба тоже есть подобная метка.
      - Мы уберем шрам, - сказала Лелила. - Сейчас это невозможно, мой медицинский робот не сможет этого сделать, но как только мы доберемся до цивилизации...
      Риляао сжала руку в кулак и прижала к груди.
      - Нет, - сказала она. - У меня есть причины сохранить этот шрам навсегда.
      Она привстала на койке, затем неловко опустилась на колени, пошатываясь от слабости.
      - Как вы нашли это место? - спросила она.
      Самым важным моментом в отношениях Лелилы и Риллао был обмен информацией. Лелила решила, что надо немного рассказать.
      - Я преследовала здесь одии корабль. Риллао судорожным движением вцепилась в одеяло так, что разорвала его.
      - Вы уничтожили его? - глухо спросила она. - Вы уничтожили корабль?
      - Нет. Конечно, нет! - воскликнула Лелила. - Ложитесь, Риллао, вам еще нельзя вставать.
      - Вы...
      - Ложитесь, и я все расскажу.
      Риллао неохотно легла на койку, натянув на себя разорванное одеяло и беспрестанно теребя его края.
      - Я преследовала один корабль, - снова сказала Лелила.
      - Через гиперпространство? Это невозможно!
      - У меня свои возможности, Риллао, - Лелиле было жаль Риллао, которая каждый раз вздрагивала, когда произносилось ее имя. Но она не могла удержаться от возможности иметь над
      Риллао некоторую власть. Это могло бы помочь докопаться до истины.
      - Вы видели, что это был за корабль?
      - Нет. Он был слишком далека Мелькнул к исчез.
      - Почему же вы же попытались его догнать?
      - Я пыталась. Но мне... помешали, - Лелила не могла сказать, что именно Риллао стала тому невольной причиной. - И корабль исчез в неизвестном направлении.
      Риллао откинулась на подушку к глухо застонала.
      - А вы знаете, куда он мог улететь? - спросила Лелила.
      Риллао помотала головой.
      - Он мог улететь куда угодно, - сказала она. - В одних местах осели работорговцы, в других они спрятались под маской добропорядочных граждан, дожидаясь своего часа и планируя возрождение Империи.
      - Возрождение Империи? - нахмурилась Лелила. - Ну, на этот счет они заблуждаются.
      Ни Лея из Новой Республики, ни Лелила - одинокий охотник не могли понять, как кто-то может сохранять верность Империи и мечтать о ее возрождении. Она разрушена до основания, и после ее падения открылось столысо злодеяний! Точно так же ни Лея, ни Лелила не могли понять, почему Риллао хочет навсегда сохранить метку раба.
      - Последователи Возрожденной Империи могущественны и обладают огромной властью. Они связали себя кровавой клятвой посвященных и соблюдают строжайшую секретность,
      сказала Риллао.
      Она назвала несколько миров, где имеют власть последователи Империи.
      Все названия удивили Лелилу.
      - А Манто Кодру тоже? - спросила она.
      - Ну что вы! Манто Кодру - тихая заводь, - пожала плечами Риллао. Слишком удалена от других планет и слишком независима. Манто Кадру никогда не подчинялась Империи. И я никогда не слышала, чтобы какие-нибудь приверженцы Империи хотели спрятаться на Манто Кодру.
      Лелила решила больше не думать о возрождении Империи. Когда дети будут спасены, она непременно займется этим вопросом. А сейчас надо заниматься только спасением детей.
      - Почему вы подумали, что я могла уничтожить тот корабль?
      - У них достаточно много врагов, - неохотно сказала Риллао.
      - Включая вас, я полагаю, - заметила Лелила.
      "У Лелилы-охотника нет детей, - настраивала она себя. - Нет никаких детей, которых похитили и увезли на том корабле. У нее нет никаких причин беспокоиться, что тому кораблю что-то угрожает. Из всех многочисленных врагов наверняка кому-то удастся его уничтожить".
      - Почему это так волнует вас, Риллао? Почему вы были в панике, когда подумали, что я уничтожила корабль? - глядя ей в глаза, спросила Лелила.
      Риллао молча вертела в руках разодранные куски одеяла.
      - Ответьте мне, Риллао, - мягко сказала Лея.
      - На том корабле - на корабле работорговцев - мой сын! - Голос Риллао дрогнул, и она вдруг завыла так отчаянно, что у Лелилы мурашки пробежали по спине.
      Она почувствовала прикосновение Геиахаба. Посмотрев на Лелилу с выражением безысходной грусти, он прошел мимо нее и уселся на пол рядам с кроватью Риллао, затем молча положил свою огромную ручищу на ее руку, искаженную жутким шрамом.
      Лелиле тоже хотелось подойти к ней, обнять и немного приободрить, но она боялась, что тем самым выдаст себя, Лелила-охотник осталась безучастно стоять в дверях.
      Она молча ждала, когда прекратятся рыдания Риллао, но ее горе, видимо, было безутешным. Геиахаб нежно похлопал ее по плечу и вдруг замурлыкал. Ничего подобного Лелила раньше не слышала от вуки.
      - Риллао, - сказала Лелила, подождав, пока наступит тишина.
      Та с усилием подняла голову и взглянула на Лелилу.
      - Мы найдем его, - сказала Лелила. - Мы найдем твоего сына. Мы разыщем тот корабль, и твой сын вернется к тебе. Но ты знаешь о работорговцах гораздо больше, чем я. Ты должна мне помочь. Тогда я смогу понять, куда лететь и как поймать их.
      Хэн уже начал задыхаться, изо всех сил мчась к Вару по самой короткой дороге.
      Площадка вокруг знакомого здания была пуста. Хэн немного подождал, переводя дух, возле изящной арки с надписью: "Вход воспрещен после начала службы".
      "Лучше сказать - после начала представления", - подумал Хэн. Меньше всего его волновали слова "Вход воспрещен".
      Он прошел под арку и пересек внутренний дворик. Невольно ожидая воя какой-нибудь сирены, Хэн удивился, что его окружала полная тишина.
      - Я могу здесь даже кричать, если захочу! - крикнул он.
      Никакого ответа. Хэн тихонько проскользнул в театр.
      Зал был, как и Прежде, заполнен просителями. Они занимали все зрительские места, уголки, ниши и даже проходы, не оставляя Хэну никакой возможности добраться до помоста Вару.
      Привстав на цыпочки, он вглядывался поверх голов, спин и панцирей в надежде отыскать Ксаверри и наконец увидел ее. Она стояла рядом с Вару, с опущенными плечами, низко наклонив голову. Как будто она была в полном порядке, но все же Хэну не очень понравился ее вид.
      "Может, она опять не в себе? - подумал Хэн. - Что же мне делать?"
      Он еще раз окинул взглядом огромное помещение, ища хоть какой-нибудь способ добраться до Ксаверри, но все было тщетно.
      Вару в этот момент устремил свое внимание на членов иторианской семьи, державших на руках что-то, закутанное в одеяло.
      - Желаешь ли ты, чтобы я исцелил тебя, проситель? - раздался голос Вару. Аудитория замерла.
      - Если да, то я постараюсь тебе помочь, - величественно произнес Вару.
      Хэн не удержался и презрительно фыркнул. Какой-то детина, стоявший перед ним, тут же обернулся и смерил Хэна с головы до ног взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
      - Прошу прощения, у меня просто небольшая аллергия, - прошептал Хэн.
      Детина, удовлетворившись ответом, вновь расправил уши и проникся глубочайшим вниманием к тому, что происходило у алтаря.
      Хан понял, что ему ни за что туда не пробраться. Зал был просто переполнен людьми и прочими возможными и невозможными существами. Хэн старался не потерять из виду Ксаверри и в то же время не мог оторваться от зрелища, которое устраивал Вару.
      Иторианцы подошли к алтарю и протянули Вару нечто, закутанное в одеяло. Их было пятеро - странных существ с немыслимо изогнутыми шеями. Старший иторианец развернул одеяло, в котором оказалось болезненно истощенное юное существо с широко расставленными, неистово горящими глазами. Он все время пытался встать на ноли, но эта ему не удавалось из-за слабости и болезни. Родственники поддерживали его, поглаживая и шепча что-то на своем языке - вероятно, успокаивали его, обещая, что скоро все будет хорошо. Их голоса напоминали журчание, переливчатые трели доносились да самых задних рядов театра.
      Юное существо было невероятно ослабленным. Семья, оставив его под сенью Вару, почтительно поклонилась и отступила назад.
      Вару начал проводить сеанс исцеления.
      Сначала все шло как обычно. Вару сделался выше, золотая чешуя сжималась, выдавливая жидкую субстанцию, обволакивающую пациента.
      Но внезапно все изменилось.
      Вару задрожал, издавая ужасные крики, меняющиеся от пронзительного визга до грохочущего рева. Высокие ноты его вопля резанули слух Хэва, и ему на миг показалось, что его мозг пронзен жуткой звуковой волной. Стены и пол театра завибрировали. Хэн почувствовал, что весь дрожит.
      Теперь звуки стали напоминать рычание огромного кота, поймавшего добычу.
      Просители завыли и, закрыв глаза, стали падать на пол перед алтарем. Пожалуй, во всем театре на ногах остался стоять только один Хэн. Даже Ксаверри опустилась на колени перед Вару.
      Золотой алтарь продолжал содрогаться и трястись. Хэн готов был поклясться, что в этой процедуре сеанса было что-то необычное. Вместо того чтобы растекаться, жидкость начала застывать, коконом обволакивая тело ребенка, пока не скрыла его целиком. Вдруг кокон стая сжиматься, как будто хотел задушить его, и наконец лопнул. Светящийся вихрь искр поднялся в воздух. Дым и пламя, закрученные в спираль, стали распространяться по залу. На лице Хэна выступила испарина. Ему было по-настоящему страшно.
      Внезапно Вару перестал дрожать, золотая чешуя разгладилась. Иторианский ребенок лежал у его подножия бездыханный. Члены его семьи, держа друг друга эй руки, что-то жалобно кричали, боясь посмотреть в сторону алтаря.
      - Мне очень жаль, - сказал Вару. - Очень, очень жаль. Но я не всегда могу получить желаемый результат. Вам надо было раньше обратиться ко мне за помощью. А может быть, ему был отпущен такой срок.
      Иторианцы, держась за руки, упали на колени перед алтарем.
      - Мы глубоко чтим тебя. Вару, - хором произнесли они. Затем, уже шепотом, повторили: - Глубоко тебя чтим.
      - Я обессилен, - сказал Вару. - Мне надо отдохнуть.
      Молча поднявшись с колен, иторианцы завернули своего ребенка в одеяло теперь уже саван - и понесли его сквозь толпу. Все расступались перед ними и присоединялись к процессии, следовавшей из театра.
      Хэн прислонился к стене и закрыл глаза. Пот градом струился по его лицу. Он пытался забыть все, что только что видел.
      - Пойдем, Соло! - раздался голос Ксаверри.
      Он открыл глаза. Понимая его состояние, Ксаверри успокаивающе пожала его руку. Хан не мог вымолвить ни слова, он едва дышал. Ксаверри молча увлекла его за собой.
      Так же молча они пересекли двор, затем миновали арку.
      Навстречу им бежал Люк, полы его плаща развевались, как крылья. За ним неуклюже несся Трипио.
      Люк остановился перед Хэном и схватил его за плечи.
      - Что случилось? Ты в порядке?
      - Вару... не знаю... Я в порядке, но... - Хэн сделал глубокий выдох, стараясь взять себя в руки.
      - Я ощущал какую-то тревогу... Я беспокоился о тебе. - Люк нервно взъерошил волосы. - Что происходит, Хэн? Я ничего не понимаю - знаешь, как будто стою на зыбучем песке и не могу нащупать твердую почву.
      - Там умер ребенок, - тихо сказал Хэн. - Ладно, пошли домой.
      Не спрашивая больше ни о чем, Люк и Трипио - даже разговорчивый Трипио! повернулись и молча зашагали рядом с Хэном.
      Хэн шел, опустив голову и еле волоча ноги.
      Когда они отошли на порядочное расстояние от светящегося здания, Ксаверри вдруг крепко сжала его руку и посмотрела в глаза. Хэн устало попытался отстраниться от нее. Ему больше не хотелось ни о чем думать.
      - Теперь ты понимаешь, - спросила Ксаверри, - почему я говорила, что Вару - это не обман? И что он страшно опасен?
      - Да, - хриплым голосом ответил Хэн.
      Иторианцы доверили своего ребенка Вару. А Вару просто взял и убил его. Убил, да еще потребовал к себе почтения и благодарности.
      "Я видел, как Вару убивал ребенка, - подумал Хэн. - И ничего не мог сделать".
      Хэну вновь почудился рев удовлетворения, который издал Вару, наслаждаясь безграничной властью над жизнью ребенка.
      - Да, - повторил Хэн Соло. - Теперь я понимаю.
      ГЛАВА 8
      Силы быстро возвращались к Риллао. Она сидела на кровати и с аппетитом ела мясо, проделывая ту же процедуру, что и безымянный фирреррео, когда Лепила угощала его ужином, - сначала съедала кусочки мяса, потом выпивала поданный к нему соус. Лелила и Геиахаб сидели рядом с ней и планировали стратегию будущих поисков.
      Они вновь настроили приборы на далекое кладбище кораблей, среди которых уже едва заметен был медленно удалявшийся фрейтер со спящими фирреррео на борту.
      Риллао задумчиво посмотрела на него.
      - Лелила, - сказала она. - Когда вы обнаружили меня, вы не нашли там... еще кое-что странное?
      - Кроме паутины, опутавшей твое тело? Кроме спящих в стеклянных гробах людей? Что же еще?
      - Что-то вроде небольшой машинки, которая может уместиться у тебя в руке. Может быть, она лежала на столе. Или упала на пол.
      - Нет, не видела. А что это такое?
      - Да ничего особенного, - сказала Риллао. - Неважно.
      Она опять взглянула на дисплей. Фрейтер со спящими фирреррео потихоньку набирал скорость. Торопиться ему было некуда - впереди был долгий медленный полет в неизвестность.
      - Что ты будешь делать, когда найдешь своего сына? - спросила Лелила. Куда вы отправитесь потом?
      - Не знаю. Я об этом не думаю. Сначала надо найти его. Лелила встала.
      - Куда ты? - спросила Риллао. - Надо вернуться к тем кораблям, разбудить, людей и спросить - может быть, они что-нибудь знают, - ответила Лепила. - И сказать, что они свободны.
      - Напрасно потеряем время.
      - Освободить их-это напрасно потерять время?
      - Да. Они ничего не знают о тех, кто их похитил. Они никому не поверят. Если ты освободишь их сейчас, тебе придется помочь им вернуться к нормальной жизни, а на это потребуется много дней.
      - Так неужели бросить их здесь на произвол судьбы? - сказала Лелила и, спохватившись, что слишком много на себя берет, добавила: - Я просто скажу, что они свободны, вот и все. А дальше пусть они сами решают свою судьбу.
      - Они не в том состоянии, чтобы самим что-то решать. Они не будут даже в состоянии поблагодарить тебя за избавление из. плена, - печально сказала Риллао. - Они изгнанники, утратившие свои корни и не имеющие надежд на возрождение их цивилизации. Им надо помочь. И ты всегда сможешь вернуться и сделать это. Но не сейчас.
      - Почему ты так уверена, что никто из них не знает хоть что-нибудь о тех, кого мы преследуем? - Садись, и я расскажу тебе.
      Лелила неохотно села на стул. Ее нервы были напряжены до предела. Она боялась выдать себя и изо всех сил старалась выглядеть спокойной - ведь у Лелилы-охотника нет никаких причин волноваться!
      Риллао закрыла глаза и глубоко вздохнула. Видимо, ей было нелегко начать свой рассказ.
      - Один ужасный человек - я назову тебе его имя - распоряжался кораблями, брошенными здесь, в этой пустыне, - наконец сказала она. - Он считал, что у него есть на это право. Единоличное право распоряжаться судьбами людей, заключенных в этих кораблях-тюрьмах. Любые миры, которые оказывали сопротивление Императору, он предавал проклятию и обрекал на уничтожение.
      Риллао замолчала и взглянула на Лелилу.
      - Этот ужасный человек - я назову тебе его имя - проклял даже свой собственный мир. Свою родную планету Фиррерре! И свой собственный народ, продолжала она. - Он вынес приговор своей родине, своему народу и даже своей семье. Он сделал их изгнанниками и послал осваивать новые планеты, а их родные дома разрушил.
      Риллао опять замолчала. Лелила тоже сидела молча, не задавая никаких вопросов.
      - Этот ужасный человек - я назову тебе его имя - считал, что господство Империи будет длиться вечно. Он считал, что и сам будет жить вечно. Он думал, что, когда через тысячи лет вернется к людям, которым причинил столько зла, их потомки будут считать его богом. Злым и всемогущим богом, которому они должны поклоняться.
      Ридлао взглянула Лелиле в глаза. Та не шелохнулась.
      - Этот ужасный человек - я назову тебе его имя - олицетворял Высший Суд Империи. Он был ее Прокуратором. - Тут голос Риллао дрогнул, к она закрыла лицо руками.
      Геиахаб зарычал, выражая понимание и гнев.
      Прокуратор Высшего Суда Империи был самой загадочной фигурой за все время ее господства. Никто никогда не видел его изображений и не звал его имени. Одно слово "прокуратор" вызывало у людей смертельный страх.
      Он творил свои злодеяния от имени справедливости. И Лелила, и Геиахаб хорошо помнили имперскую справедливость.
      - Но его планы рухнули, - Риллао взяла себя в руки и вновь продолжила рассказ. - Империя пала, и он лишился своей безграничной власти. Ему удалось спастись бегством - он спрятался на своей собственной маленькой искусственной планете вместе со своими приспешниками и награбленным богатством. Он отправил пассажирские фрейтеры в гиперпространство и бросил их там. Он мог бы освободить бывших узников, вернуть их на родину, к своим семьям.
      Он мог бы сдаться на милость Новой Республике - ведь она объявила амнистию тем, кто сдастся добровольно...
      Лелила бросила быстрый взгляд на Риллао - не узнала ли она в своей собеседнице Главу Правительства Новой Республики? - но ее опасения были напрасны.
      -... и, может быть, Республика простила бы его и дала бы возможность искупить вину. Но этот ужасный человек - я назову его имя - не захотел просить у своего народа прощения. Он бросил своих соотечественников в гиперпространстве. Иногда он прилетает сюда и расхаживает по кораблям с видом мстительного бога. Он отбирает детей и продает их в рабство. Иногда он будит их родителей и рассказывает об этом, наслаждаясь их страданиями. Он может продать в рабство и их самих. Он живет в роскоши, готовясь к возрождению Империи. Готовясь стать Императором!
      Риллао вздохнула и стиснула кулаки.
      - Его зовут... Хетрир, - на лице ее мелькнула тень удовлетворения от того, что она открыла имя Прокуратора.
      - И то же самое он сделал с тобой? - спросила Лелила. - Он разбудил тебя и заставил смотреть, как уводят твоего сына?
      - Моя история куда более сложна, - тихо ответила Риллао. - Мои взаимоотношения с Хетриром... уникальны.
      - Почему же твой народ остается здесь, зная, что детей продали в рабство? Я же сказала безымянному фирреррео, что теперь они свободны!
      - Их детей не продали в рабство. Мой сын - единственный из детей фирреррео, кто остался жив. Хетрир не заставлял мой народ смотреть, как отбирают их детей. Он просто увез мой народ, оставив детей на Фиррерре, а потом разрушил наш мир. Он заставил их смотреть из космоса, как погибает наша планета вместе с детьми и теми людьми, которые на ней остались.
      Испарина выступила у Риллао на лбу. Она легла на койку и закрыла глаза.
      Лелила не могла произнести ни слова. Она была в ужасе от того, что услышала. Значит, таинственный зловещий Хетрир не исчез, он просто затаился и продолжает творить зло, мечтая о господстве над Вселенной.
      Его необходимо найти и сурово покарать! А "Возрожденную Империю", окопавшуюся на его искусственной планете, уничтожить под корень!
      - На том корабле, который ты преследовала, - похищенные дети. Неужели он начал красть детей из миров Новой Республики? Ты хотела освободить кого-нибудь из них? - неожиданно спросила Риллао.
      Лелила задумалась, потом все же решила рассказать хотя бы часть правды.
      - Сначала родители подумали, что это обычное похищение. С целью выкупа или чего-нибудь еще, - сказала она.
      - Но поскольку требования выкупа не поступили, они решили нанять тебя?
      - Да.
      - Но ты... - Риллао помедлила, подбирая подходящие слова, чтобы не обидеть Лелилу. - Но ты новичок в своей профессии?
      - Да, я совсем недавно стала заниматься этим.
      - Я помогу тебе, - сказала Риллао. - А ты поможешь мне.
      - Да.
      - Надо взять курс на Халцедон. С этими словами Риллао закрыла глаза и заснула.
      Тигрис с Анакином на руках замыкал процессию, двигавшуюся по длинному узкому туннелю к взлетному полю искусственной планеты. Впереди величественно вышагивал Лорд Хетрир, за ним маршировали одиннадцать лучших, тщательно отобранных Прокторов. Последним из одиннадцати был новый Проктор, выдвинутый из помощников. Тигрис ускорил шаг и поравнялся с ним.
      - Ты, нянька! - презрительно скривился новый Проктор. - Как ты смеешь идти рядом со мной? Твое место позади меня!
      Краска бросилась Тигрису в лицо. Он остановился и, подождав несколько мгновений, снова вошел в хвосте процессии.
      "Надеюсь, что ты умрешь, - злобно пожелал он новому Проктору. - Узнаешь тогда, что такое обряд очищения!"
      Все случаи смертельного исхода во время обряда очищения хранились в строжайшей тайне.
      Прокторы давали кровавую клятву не говорить никому ни слова о смерти какого-нибудь их товарища. С Тигриса клятву не взяли, поэтому он с чистым сердцем мог напугать нового Проктора, рассказав ему об этих смертях. Его так и подмывало подойти к этому выскочке и хорошенько постращать его. С него мигом бы слетела спесь!
      Но Тигрис решил не делать этого. Он всей душой хотел быть преданным лорду Хетриру, даже безо всякой клятвы.
      Тигрис уже устал нести Анакина - малыш был довольно тяжелым. Его руки затекли, и ему очень хотелось размять их. Тигрис мечтал быть очень сильным и часами тренировался с учебным мечом. Частенько он тайком выскальзывал из спальни по ночам, чтобы снова и снова тренироваться. На следующий день, конечно, ему приходилось клевать носом, но Тигрис постоянно контролировал себя, стараясь быть собранным и сосредоточенным, чтобы не пропустить каких-нибудь указаний лорда Хетрира. Как жаль, что на этой маленькой планете ночи были такими же короткими, как и дни, и иногда время, отведенное для сна, приходилось на светлое время суток. Тигрис предпочитал тренироваться в темноте, чтобы никто не мог его увидеть. Он боялся насмешек - ведь его меч был простым учебным, а не Огненным, как у Прокторов.
      Анакин крепко держался за шею Тигриса. Тигрис считал себя уже достаточно сильным и натренированным, но все же он мечтал поскорее добраться до корабля и отдохнуть от постоянного ношения тяжелого малыша. Наконец в конце туннеля появился свет, и процессия вышла наружу, направляясь к кораблю, стоявшему на взлетной площадке.
      Тигрис подумал, что Анакин спокойно мог идти сам, и опустил малыша на землях
      - Нет! - закричал Анакин. - Нет, нет, нет! - Он больно вцепился Тигрису в ногу.
      - Перестань, - сказал Тигрис, пытаясь освободиться. - Ну что ты как маленький!
      - Не хочу идти, - капризничал Авакин и вдруг оглушительно завизжал.
      - Успокойся! Прекрати! Но Анакин стал визжать еще сильнее. Тигрису удалось освободить ногу из цепкой хватки ребенка. Он взял его за руки и наклонился над ним.
      - Малыш, - мягко сказал он. - Ну что ты так расшумелся? Все будет хорошо.
      Анакин перестал плакать, но только для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха перед новым воплем.
      Тигрис обнял его.
      - Все будет хорошо, - повторил он. Анакин обвил ручонками шею Тигриса и, прижавшись к его плечу, сразу успокоился.
      Тигрис пытался вспомнить, когда последний раз кто-нибудь так прикасался к нему. Лорд Хетрир не прикоснулся к нему ни разу, а он так ждал этого! Тигрис с горечью вспоминал те моменты, когда лорд Хетрир величественно возлагал свою руку на голову кому-нибудь из Прокторов. Или когда прикреплял кому-нибудь медаль. Или пожимал руку.
      "Последней, кто ко мне прикасался, была моя мама, - подумал Тигрис. - Мне тогда было десять лет. Она обняла меня, погладила по голове и сказала, что очень меня любит. Но все это время она губила мои способности, мешала мне прикоснуться к Силе. Теперь даже лорд Хетрир не может мне их вернуть. - Тигрис испытал внезапную ярость. - Значит, последней, кто ко мне прикасался, была предательница. Изменница. Враг".
      Он вдруг заметил, что Прокторы уже пересекли взлетное поле и поднялись на борт корабля. Сам лорд Хетрир стоял у трапа в ожидании Тигриса и Анакина, неодобрительно глядя на них.
      Тигрис вскочил на ноги и схватил Анакина за руку.
      - Больше не плачь! - шепнул он малышу.
      Он попытался сделать несколько шагов, таща Анакина за собой, но тот опять стал яростно вырываться и цепляться Тигрису за штанину. Скрестив руки на груди, лорд Хетрир наблюдал за ними.
      Тогда Тигрис взял Анакина на руки и побежал к кораблю. Лорд Хетрир повернулся и стал подниматься по трапу. Едва запыхавшийся Тигрис, взлетев по трапу, вбежал в тамбур корабля, как наружная дверь тотчас закрылась за ним.