МакАллистеры (№3) - По приказу короля

— Тогда позволь нам его убить. — Это было совершенно безрассудное заявление.

— Неужели ты и вправду мог бы это сделать? — покачала головой Калли.

— Ты имеешь представление о том, скольких людей он убил? — спросил Дермот, невозмутимо пожав плечами, — Джейми сказал, что слышал, как английские рыцари проклинали его имя и рассказывали об ужасе, который этот человек наводит на других. Он сказал, что твой муж, как всем известно, перерезал горло спящим людям. Так что будет только справедливо, если он умрет.

— Не уверена, что это будет справедливо, — тихо сказала Калли; — Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. Ты знаешь поговорку отца так же хорошо, как и я. То, что делал мой муж, он делал для того, чтобы выжить. Я бы его за это не обвиняла. Он был всего лишь мальчишкой.

— И этот всего лишь мальчишка лишил жизни многих людей. — Брат говорил резко и осуждающе, и Калли не могла понять, когда он так изменился.

Дермот, которого она помнила, был добрым подростком, готовым посмеяться и чаще всего следовавшим пословице: «Кто старое помянет, тому глаз вон». Но этот наполовину взрослый юноша, стоявший перед ней, был ей незнаком.

— Син совершал ошибки.

— Он совершал преступления и должен расплатиться за них.

— Ты ему не судья.

— Неужели ты так долго прожила среди англичан, что они затуманили твой мозг и поработили твою душу?

— Ты и сам знаешь.

— Неужели?

О, этот парень все больше и больше выводил Калли из себя, и если она сейчас же не уйдет, они оба наговорят такого, о чем потом будут горько сожалеть.

— Ты слишком самоуверен, Дермот. Тебе следует повзрослеть и научиться понимать, что нужно идти на компромисс ради благополучия других.

— Компромисс? Ты предлагаешь обниматься с врагом, сражаясь против которого отдал свою жизнь мой отец?

— Дермот, прошу тебя, образумься. Теперь мы живем в совершенно ином мире. Нам нужно…

— Ты заключаешь мир. — Он с отвращением смерил сестру взглядом. — Но в душе я знаю, что прав я, И я знаю, что когда умру и снова встречусь с отцом, смогу с чистой совестью посмотреть ему в глаза. Скажи мне, а ты сможешь?

— Конечно, смогу. — При его словах Капли вздрогнула.

— Тогда желаю тебе наслаждаться ложью, которую сама себе рассказываешь, — язвительно бросил он и гордо пошел прочь.

— Скажи своим друзьям-повстанцам, чтобы они вечером собрались здесь! — крикнула ему вдогонку Калли. — Мой муж хочет поговорить со всеми мужчинами клана.

— Что ж, прекрасно, — Дермот обернулся к ней с кривой улыбкой на лице, — я скажу им. Это та встреча, которую я ни за что не пропущу.

Калли стало не по себе. Что же ей делать с Дермотом? Парень совсем потерял разум и следует за другими. Но, между прочим, он всегда был таким, всегда позволял другим втягивать его во всякие неприятности. Калли только надеялась, что на этот раз они не доведут его до могилы.

Позже днем Син вернулся в свои апартаменты, не сказав братьям ни о боли в плече, ни о том, что накануне ночью не спал, а подобно Юану провел ночь в зале. Обнаружив, что комната пуста и его неутомимой жены нет, Син облегченно вздохнул и, сбросив одежду, скользнул в постель. Ему хотелось немного побыть одному, чтобы ничто не отвлекало его от мыслей, и нужно было постараться вздремнуть перед встречей с мужчинами клана Макнили.

По какой-то совершенно необъяснимой причине Син действительно с нетерпением ожидал этой встречи, и ему нужны будут ясная голова и чрезвычайная бдительность.

Закрыв глаза, Син испустил долгий усталый вздох, но, к его досаде, дверь открылась. Он сжался, готовый к действию, если вошедший окажется врагом. Но это был не враг. Син услышал, что Калли легкими шагами пересекает комнату, не замечая его. Чуть приоткрыв глаза, он смотрел, как Калли кладет выстиранное белье на маленький стол у окна. Повернувшись, она увидела брошенную им на пол одежду, и ее взгляд побежал по полу и вверх по кровати — туда, где лежал Син. Он не пошевелился, ему почему-то не хотелось, чтобы она поняла, что он смотрел на нее.

Взгляд Калли остановился на муже, и ее губы тронула нежная улыбка. Калли быстро закрыла ставни, чтобы в комнате стало темно, и, бесшумно подойдя к кровати, остановилась рядом с Сином и положила ему на лоб восхитительно прохладную руку.

— У вас жар, — прошептала Калли. — Хотите, я пошлю за доктором?

— Как вы узнали, что я не сплю?

— Вы даже не вздрогнули, когда я подошла, а если бы вы спали, я давно бы уже была на полу.

— Я никогда не поступил бы так с вами, Калли. — Ее слова больно кольнули Сина.

— Я знаю, Син. — Она улыбнулась и убрала волосы с его влажного лба. — Вам нужен доктор?

— Мне нужно просто немного отдохнуть, — отрицательно покачал головой Син.

Лежа здесь с порозовевшими от лихорадки щеками, Син казался почти мальчиком. Калли посмотрела на его рану в плече: признаков заражения не было, рана, по-видимому, хорошо заживала, но лихорадка встревожила Калли.

— Я передала приглашение всем мужчинам, — тихо сказала Калли, ероша его мягкие волосы.

— Благодарю вас.

Она передвинула руку с волос по шее и плечу к его руке и, взяв ее в свою руку, смотрела на шрамы, покрывавшие кожу. Рука была грубой и мускулистой, сильной и умелой, и, держа ее, Калли вспомнила, как прошлой ночью руки Сина касались ее тела, как эти руки могли быть и ласкающими, и оберегающими. Калли второй рукой накрыла его руку и крепко держала ее, надеясь, что у них с Сином будет еще много дней, подобных этому, когда она сможет проводить с ним тихие минуты.

— Могу я что-нибудь сделать для вас?

Син покачал головой, он смотрел туда, где Калли играла его рукой. Светлая мягкая и нежная женская кожа составляла резкий контраст с его темной и грубой, а рука Калли была такой маленькой по сравнению с его рукой, такой хрупкой и красивой. Как могло что-то такое маленькое так глубоко потрясти его? Эти руки не обладали силой, способной что-либо сделать с ним, и тем не менее воспламеняли его и приносили успокоение, подобрать определение которому Син был не способен.

— Я позабочусь, чтобы вас никто не беспокоил. — Поднеся к губам руку Сина, Калли поцеловала косточки его пальцев, пробудив в его теле все порочные желания, а потом встала, наклонилась и поцеловала Сина в щеку.

Он наслаждался ощущением ее губ, ласкавших его израненное сердце, впитывал в себя их доброту и теплоту.

Услышав, что Калли вышла и закрыла за собой дверь, Син с досадой ударил кулаком по меховой шкуре.

Почему эта женщина досталась ему, когда все святые наверху знают, что у него и Калли нет ни шанса на совместную жизнь?

Но Син знал почему.

Генриху нужен был мир, и ради этого он готов был принести в жертву кого угодно. Хотя Сину было приятно делать вид, что он думает иначе, он знал правду об отношении к нему короля. Когда все будет сказано и сделано, он станет для Генриха просто пешкой, слугой, и, если когда-нибудь окажется ненужным Генриху, его жизнь ничего не будет стоить.

Калли стояла на ступеньках лестницы перед собравшимися мужчинами своего клана. Надеясь, что будет достигнуто согласие, Калли велела слугам приготовить еду и напитки. Однако ее абсолютно нисколько не удивило, что эти надежды не оправдались. Весь воздух был наполнен враждебностью. Все понимали, что их собрали здесь не просто так, но никто не знал, ради чего именно их пригласили.

— Каледония, дорогая.

Она обернулась на голос Фрейзера. Этот мужчина, с темно-русыми волосами и ярко-голубыми глазами, имел добрый, открытый характер, часто оказывавший на Калли успокаивающее действие. Он всегда приветливо улыбался и перед тем, как Калли попала в заложницы к Генриху, просил у Астера разрешения ухаживать за ней. Хотя у них было много общего и по характеру они были похожи, Калли никогда не питала к нему романтических чувств. Он был для нее как старший брат.

— Фрейзер, как вы? — Калли улыбнулась ему искренней, хотя и немного холодной улыбкой.

— Теперь, когда я знаю, что с вами все в порядке, гораздо лучше. Вы не представляете, сколько раз я настаивал, чтобы ваш дядя отправил нас в Лондон освободить вас, но он и слушать об этом не хотел.

От того, как прозвучал его голос, и от необычного блеска в его глазах у Калли по спине пробежал холодок. В этом безобидном, казалось бы, замечании что-то крылось.

Мог ли он быть предводителем повстанцев?

Вполне возможно. Как и отец Калли, он лютой ненавистью ненавидел англичан и обладал характером человека, умеющего командовать другими. К тому же он и Дермот были друзьями.

Толпа внезапно смолкла, и Калли, оглянувшись, увидела стоящего в дверном проеме мужа.

Высокий и надменный, Син стоял, положив руку в перчатке на рукоять меча. Его длинные черные волосы ниспадали на плечи и терялись на фоне черной одежды и кольчуги, пронзительные черные глаза, вызывавшие у Калли столь глубокие чувства, разом охватывали всю сцену, и весь он был окружен аурой такой мощи и ледяной сдержанности, что Калли невольно вздрогнула.

Всем было очевидно, что это человек, облеченный властью, человек, который видит не только то, что находится перед ним. И люди, окружавшие Калли, отреагировали на него как группа встревоженных хищников, понимающих, что присутствие этого человека угрожает их вожаку и их территории.

— Что здесь делает этот проклятый сассенах?

Калли не знала, кому принадлежал голос, но его слова эхом зазвучали вокруг нее, и ее сердце забилось от страха за то, что могут сделать люди ее клана. Большинство из них уже должны были знать о ее замужестве, и Калли удивлялась, почему Астер не пришел, чтобы поддержать ее.

Оскорбления продолжали сыпаться, а Син стоял молча и окидывал взглядом шотландцев одного за другим.

Калли с ужасом смотрела на него, потому что понимала, что он делает. Син в уме оценивал каждого мужчину, брал на заметку его поведение, его слова. Это был Син, который пользовался благосклонностью короля, рыцарь, которого никто никогда не побеждал в битвах. И чем дольше он стоял, наблюдая за оскорблявшими его, тем в большую ярость приходили шотландцы от его упорного молчания.

— Где Макнили? — выкрикнул один из мужчин. — Что вы с ним сделали?

Мужчины были готовы броситься на Сина, как бушующий прилив, а Сина, казалось, нисколько не беспокоили ни их гнев, ни их враждебность.

В испуге подобрав юбки, Калли побежала и встала рядом с мужем.

— Послушайте! — громко сказала она и подняла руку, призывая всех к тишине. Дождавшись, когда голоса понизились до бормотания, она заговорила снова: — Большинство из вас не знает, что я теперь замужем. — Улыбнувшись мужу, она взяла его под руку. — Син…

У Фрейзера вырвалось злобное проклятие, его глаза вспыхнули огнем, и он зашагал вверх по лестнице, чтобы унизить ее.

— Скажите мне, что это неправда, Калли. Зачем вам быть проституткой…

Син отреагировал так быстро, что Калли даже не заметила движение его руки. Фрейзер не успел до конца произнести оскорбление, а Син уже держал его рукой за горло. Фрейзер попытался обеими руками разжать руку Сина, но у него ничего не вышло.

— Еще одно оскорбление в адрес моей жены или просто взгляд в ее сторону, и я разорву вам горло, — предупредил Син низким угрожающим голосом, и у него на лице появилось выражение неописуемого гнева. — Вы поняли?

228

Фрейзер кивнул, и Син его отпустил.

Кашляя и потирая горло, Фрейзер злобным взглядом впился в Сина, но у него хватило ума придержать язык.

— А что касается остальных, — Син обвел взглядом соотечественников Калли, — то знайте, я послан сюда королем Генрихом, чтобы убедиться, что больше не будет нападений на англичан, которые живут в соседних городах и районах. Я не знаю, кто здесь повстанцы, — он уперся взглядом во Фрейзера, — но я это выясню, и те, кто замешан в нападениях, будут наказаны.

Снова раздались насмешки и оскорбления.

— Почему мы должны вас бояться?

Калли не разобрала, кто это сказал, а Син, насмешливо улыбаясь, медленно спустился с лестницы и пошел через толпу людей ее клана. Затаив дыхание, Калли в страхе ожидала, что еще они могут выкинуть.

— Позвольте, я расскажу вам небольшую историю. — Син по очереди смотрел на каждого. — Когда-то жил мальчик, который был так мал, что еще даже не брился. — Он остановился напротив Дермота. — Избитый. — Син посмотрел на Шона, кузена Калли. — Нагой. — Он двинулся дальше, продолжая свой рассказ. — Его отправили в пустыню, дав с собой для защиты только маленький кинжал. — Син вспрыгнул на лестницу и встал возле Калли лицом к лицу с Фрейзером. От его следующих слов Калли просто похолодела. — Я убивал ядовитых змей собственными голыми руками и жил в таких жутких условиях, что даже сам ад меня не испугает. — Его взгляд скользил по толпе. — И если кто-то из вас на минуту подумал, что у меня осталось хоть немного души, которая не позволит мне вас убить, то вы горько заблуждаетесь. А если вы на минуту подумали, что кто-то из вас способен меня убить, — продолжал Син, — что ж, я скажу: попробуйте. Но советую сначала исповедаться, потому что, уверяю вас, это будет последняя ошибка, которую вы совершите в этой жизни. — Он остановил пристальный взгляд на Дермоте. — Теперь с нападениями покончено.

Син повернулся, чтобы войти обратно в дом, но едва успел сделать первый шаг, как кто-то из мужчин бросил в него капусту. Выхватив меч из ножен и резко развернувшись, Син разрубил ее надвое, и обе половинки упали на землю, не причинив ему вреда.

Воцарилась жуткая тишина. На этот раз Син увидел шок и страх на лицах собравшихся, когда шотландцы наконец осознали степень его боевого искусства.

— Никогда не нападайте на меня сзади, — посоветовал Син, убирая меч, и, окинув всех последним зловещим взглядом, скрылся внутри.

Люди, собравшиеся во дворе, чтобы обсудить то, что произошло, и решить, как вести себя с Сином, держались настороженно.

Фрейзер, скривив губы, но ничего не сказав, присоединился к остальным, а Капли побежала вслед за мужем.

Она нашла Сина одного в большом зале. Стоя с прямой спиной, напряженно опершись обеими руками о стол, он напомнил Калли разъяренного волка. Она подошла к мужу осторожно, но без всякого страха. Понимая, что в таком настроении он не будет любезен, она все же не думала, что он выплеснет свой гнев на нее.

— Это просто поразительно, — тихо сказала Калли. — Как вы догадались о капусте?

— Люди предсказуемы. — Син оттолкнулся от стола и, нахмурившись, повернулся лицом к ней. — За исключением вас. Вас я не понимаю.

— Наверное, я должна быть польщена. — Калли улыбнулась, а Син потер раненое плечо и отвернулся.

— Сейчас они там во дворе постараются решить, следует ли им убить меня или подчиниться моим требованиям. Фрейзер и кое-кто еще будут настаивать, ч ю меня нужно убить во сне. Он должен был жениться на вас, это так?

Его проницательное предположение удивило Калли.

— Он собирался. А почему вы так решили?

— По тому, как on смотрел на вас.

— Что еще вы узнали?

— Я по виду определил по меньшей мере два десятка повстанцев и к завтрашнему утру узнаю их имена.

— Вы серьезно? — Калли была потрясена. Ее дядя, который много лет знал этих людей, еще мог бы распознать повстанцев, учитывая, что его собственный племянник был одним из них. Но как Сину удалось это сделать в считанные минуты? Просто непостижимо.

— Да. Фрейзер, несомненно, в их числе.

— Думаете, он руководит ими?

— Это не он, — покачал головой Син.

— Но он выступил против вас. И я знаю, что остальные его весьма уважают.

— Он выступил против меня только из-за вас. Протянув руку, Син коснулся пряди волос на щеке Калли. Мягкость ее кожи успокаивала, однако на сердце у него было тяжело от того, что он подозревал.

Син видел, как Фрейзер смотрел на брата Калли, когда она говорила, заметил блеск в глазах Дермота и то, как он обменялся взглядами с несколькими другими мужчинами. Дермот был в гуще этого дела, и, еще хуже, у Сина возникло подозрение, что брат Калли, возможно, и есть сам руководитель повстанцев.

Да, размышляя сейчас над этим, Син почти не сомневался. Такова его участь — быть посланным сюда, чтобы убить брата Калли, единственной из женщин, которую он способен полюбить. Это самая извращенная шутка, какую может сыграть с ним жизнь. Калли не перенесет, если потеряет из-за него брата, и навечно возненавидит его. Но быть может, это и к лучшему. Если она возненавидит его, то с радостью примет аннулирование брака. Она не захочет оставаться замужем за человеком, который погубил ее брата.

«Тебе совсем не обязательно убивать его…»

Это правда. Син мог просто отдать его под надзор Генриха.

При мысли об этом у него внутри все сжалось. Если Дермота отправят в Англию…

Сина разрывали воспоминания о собственном детстве.

«Жалкий щенок. Ты не достоин даже лизать мои сапоги».

Син до сих пор чувствовал удары, которые получал не только от Гарольда, но и от англичан, ненавидевших его шотландское происхождение.

Мог ли он обречь другого мальчика на подобную жизнь?

Нет. Было бы гуманнее сразу убить Дермота, чем уготовить ему такую судьбу.

Син смотрел на Калли, стараясь запомнить ее лицо. Если бы у него было какое-то желание, то он хотел бы любить ее, беречь от всяких неприятностей. Но здесь Син был бессилен. Если он не выдаст Дермота или не убьет его, Генрих уничтожит весь клан, и Калли в том числе.

Как уже много раз бывало в жизни, у Сина оказались связанными руки. Он должен это сделать, и другого пути у него нет.

Глава 13

В этот вечер Син не присоединился к ним за ужином, и, как только трапеза окончилась, Калли отправилась разыскивать его. Саймон посоветовал ей проверить крепостные стены, и хотя это показалось ей неподходящим местом, Калли все же отправилась туда.

Предположение Саймона оказалось верным, Калли нашла мужа одиноко сидящим между зубцами стены. Спиной он опирался на один каменный зубец, правой ногой в другой, а его левая нога опасно свешивалась через край в темноту.

— Думаете, как прыгнуть? — спросила Калли.

— Если бы я это сделал, вы остались бы богатой вдовой. — Син взглянул на нее через плечо. — Хотите подтолкнуть меня?

В его тоне проскользнуло что-то, заставившее Калли задуматься, было ли это шутливым замечанием или серьезной проверкой того, сможет ли она это сделать.

— Нет, мне больше нравится, когда вы рядом. — Остановившись у его ноги, Калли пристально смотрела на Сина. — Но сегодня вечером вас не было рядом. Вы опять прячетесь. Не хотите сказать мне, почему вы здесь?

— Я хотел подышать свежим воздухом.

— На такой высоте?

— Я люблю высоту, — пожал он плечами. — Обычно люди там мне не докучают.

— И я докучаю вам? — Она иронически подняла бровь.

— Нет, — к ее удивлению, ответил Син, и в его взгляде Калли почувствовала теплоту и нежность. По сравнению с его обычно холодным взглядом этот был огромным достижением.

В лунном свете, прислонившись спиной к стене, Син выглядел очень эффектно. Луна, большая и яркая, позволяла Калли отчетливо рассмотреть его черты. В том, как он сидел почти верхом на стене, было что-то очень мужское. Син сидел непринужденно, однако Калли знала, что при малейшей провокации он может прийти в движение, как голодный лев. Само его присутствие вызывало в ней трепет.

— О чем вы думаете? — Протянув руку, Калли коснулась его колена.

— Пытаюсь угадать, где повстанцы нанесут следующий удар.

— Вам не кажется, что сегодня вечером вы их утихомирили?

— Вы так думаете?

— Нет, — честно ответила Калли.

Рейдер никогда не прекращал нападений, хотя Астер публично призывал его остановиться. И Калли полагала, что Рейдер, будучи одним из их клана, на самом деле любил Астера. Тем труднее было представить, что он послушается Сина, которого, бесспорно, ненавидел.

— Я уверен, все повстанцы сегодня собрались вместе, готовя заговор. — Положив руки на подтянутый живот, Син внимательно всматривался в лицо жены. — Дермот присутствовал за ужином?

— Да. — От его вопроса у Калли замерло сердце. Неужели он может подозревать… — А почему вы спрашиваете?

— Но он не остался до конца трапезы.

— Откуда вы знаете? — Калли обезумела от страха. К чему Син пытался привести ее своими вопросами? Честно говоря, она не была уверена, что ей хочется это выяснить.

— Незадолго до этого Дермот отправился к Фрейзеру. — Он жестом указал на двор внизу, и Калли увидела тень, движущуюся в сторону замка.

— Они старые друзья.

— Почему вы внезапно так занервничали? — Син посмотрел на Калли еще более пронизывающим взглядом, и она еще сильнее испугалась.

— Нервничаю?

— Да. У вас точно такой же вид, как тогда, когда вы пытались убежать, а я встретил вас на винтовой лестнице.

Проклятие, временами он был ужасно проницателен, и неудивительно, что Генрих так высоко ценил его. Если бы Калли не знала Сина, то могла бы поклясться, что он обладает ясновидением.

— Как вам удается так легко разбираться в людях?

— Когда я был мальчишкой, только благодаря этому я имел возможность сказать, собираются ли мои хозяева разрешить мне спокойно приблизиться к ним или, если я побеспокою их, мне необходимо беречь свои зубы. А теперь ответьте на мой вопрос.

Калли смотрела на брата, идущего к главной башне замка. Несмотря на все их разногласия, она никогда его не выдаст. Она никогда никому не говорила о том, что однажды видела, как он верхом возвращался после нападения. Астер убил бы племянника, если бы узнал, что Дермот связан с повстанцами.

— Могу я облегчить вам задачу? — предложил Син. — Если вы боитесь сказать мне, что он в рядах ваших повстанцев, то я уже это знаю.

— Откуда? — Калли от изумления открыла рот.

— Я видел, как он вел себя раньше. Я сказал вам, что знаю повстанцев в лицо, а он один, кого я знаю по имени.

— Как вы можете быть столь уверенным? — Калли была ошеломлена его интуицией.

— От дьявола нельзя спрятаться.

— Я еще в Лондоне сказала вам, что вы не дьявол. — Упершись руками в бедра, Калли смотрела на мужа.

— Вы единственный человек, который так считает.

— Если бы вы были дьяволом, вы без промедления арестовали бы Дермота. — О, этот человек был просто невыносим. — Почему вы этого не делаете?

— Потому что я жду, чтобы он выдал мне Рейдера.

В Калли вскипел гнев. Она должна спасти своего брата. Нельзя допустить, чтобы Дермота повесили. Чего бы ей ни стоило защитить его, она это сделает.

— Если мне удастся уговорить его сказать, кто такой Рейдер, вы оставите Дермота на свободе?

— Он никогда вам этого не скажет. — Син зажмурился и отвернулся.

— Думаю, он мог бы сказать. Вы должны понять его. После того как умер мой отец, Дермот в полной растерянности. Он и отец были очень близки, и он был там в день смерти отца. Внутри его тоже что-то умерло; он совсем не тот, что был прежде.

— Вы очень любите его.

— Ради брата я сделаю все, — кивнув, сказала Калли. Ей хотелось, чтобы Син знал, как много значит для нее Дермот.

Син промолчал.

Несколько минут Калли смотрела на мужа, стараясь разобраться в этой сложной проблеме. Она, как и Астер, понимала, что Рейдера нужно остановить, пока он не развязал войну между ее кланом и англичанами. Хотя ее клан и был достаточно большим, он был не столь огромным, чтобы вести войну с целой страной, а учитывая сложившееся в Шотландии положение, Калли не была уверена, придет ли им на помощь ее кузен Малькольм. У Малькольма, как короля Шотландии, были свои соображения. Как сказал ей Дермот, повстанцы уверены в том, что сумеют убедить другие кланы присоединиться к ним для борьбы против англичан, но Калли не разделяла этого заблуждения. Если она не поможет Сину остановить повстанцев, их всех повесят в назидание другим, кто осмелится выступить против английского короля. Если придется принести Рейдера в жертву ради мира, Калли готова была заплатить такую цену, чтобы спасти остальных.

— У вас есть какие-нибудь соображения относительно того, кто может быть Рейдером? — спросила она Сина.

— Я почти уверен, что уже знаю. — Его бесстрастный тон удивил Калли.

— Тогда почему вы не принимаете меры?

— Хочу получить доказательства.

— Вы добрый человек. — Калли грустно улыбнулась. — Большинство ухватилось бы за свои выводы и действовало согласно им.

— Я не добрый человек, Калли. — Он пронзил ее горячим взглядом. — Никогда не стройте себе таких иллюзий. Просто вытерпев за свою жизнь много несправедливости, я не спешу быть несправедливым к другим. — Син сжал зубы. — Но когда я получу доказательства, что Рейдер именно тот человек, Калли, я непременно прослежу, чтобы он понес за это наказание.

— Я бы и не ожидала ничего другого.

— Вы не возмущены? — Он, казалось, был удивлен ее словами.

— У меня болит сердце при мысли, что один из людей моего клана будет наказан, но я не возмущена, — покачав головой, ответила Калли. — Мой отец воспитал меня с верой в то, что мы связаны честью со своим народом. Я верна своему клану, вы — Генриху, и мы не можем позволить своим эмоциям поколебать нас. Я понимаю, что долг всегда обязан стоять на первом месте. Этот Рейдер принял собственное решение, во что ему верить. Я бы хотела, чтобы повстанцы сложили оружие и присоединились к нам ради мира, но если они откажутся, то я не стану винить вас за то, что вы исполняете свою клятву.

Син угрюмо смотрел на Калли. Ее речь поразила и немного смутила его. Чувства не имели для Сина никакого значения, но все же они у него были.

— Как вам удается не питать ко мне ненависти?

— Господи, Син, — на этот раз ее глаза наполнились неподдельным ужасом, — неужели вы так привыкли к ненависти, что не в состоянии примириться с тем, что кто-то, не важно кто, может беспокоиться о вас?

— Вы видите эти руки? — Он протянул их Калли, подавив боль, вызванную ее словами.

— Да.

— Вы знаете, что они метали кинжалы в людей, вонзали мечи в их тела? Это руки убийцы.

— Они еще и решили нашу судьбу. — Калли взяла его правую руку в свои руки и смотрела на Сина с состраданием, от которого у него остановилось дыхание. — Они спасли меня и Джейми. Защитили Саймона и Дрейвена.

Что нужно было сделать, чтобы заставить Калли видеть его таким, каким он был на самом деле? Сйн не мог понять, почему она упорно отказывается видеть правду.

— Я чудовище.

— Вы человек, Син. Прямой и честный.

Сину очень хотелось ей поверить, но он чувствовал только вину и боль за свое прошлое. Он знал, что не заслуживает ее доброты.

— Чего вы от меня хотите? — спросил Син.

— Я хочу, чтобы вы были моим мужем. Хочу, чтобы вы остались со мной и стали отцом моих детей.

— Почему? Из-за какой-то дурацкой клятвы, данной перед человеком, которого подкупил Генрих?

— Нет. Из-за того, что я чувствую, когда смотрю в ваши темные глаза. Из-за того, как стучит мое сердце, когда я думаю о вас.

Син покачал головой. Ему не нужен был дом, о котором она говорила, а мысль о детях…

— Я не буду снова чьей бы то ни было собственностью, миледи. Моя жизнь принадлежит только мне, и я ничем не обязан ни вам, ни Генриху, ни кому-либо другому.

Калли выпустила руку Сина, словно его слова нанесли ей удар, и в это мгновение поняла, почему он не носит герба ни на щите, ни на одежде: он не принадлежал никому, и ему ничто не принадлежит.

— Я не собираюсь владеть вами, Син. Я хочу делить с вами жизнь.

— Что делить? Мне нечего вам предложить.

О-о, упрямый осел! Калли начала терять терпение и внезапно почувствовала, что устала от попыток заставить его понять свой образ мыслей.

— Что вы знаете? Вы так давно привыкли к такой жизни. Вы идете вперед и надеетесь только на себя. Вы сидите здесь один, размышляя в темноте; как какой-то злобный зверь, бродите ночью по крепостным стенам, до смерти пугая людей; наслаждаетесь своим одиночеством и тем, что не знаете любви. Давайте, растопчите меня и мои чувства. Но знайте: настаивая на самоунижении, вы усугубляете терзающие вас сомнения. Никто никогда не сможет вас полюбить, если вы не откроетесь этому человеку.

Син смотрел вслед Калли, покидающей стену, и ее слова продолжали звенеть у него в ушах.

Любовь.

Само это слово вызывало у него насмешку. Любовь была бесполезным чувством и многих людей довела до смерти. Вспомнить хотя бы его брата Кирона.

Или Юана. Тело Юана еще оставалось на земле, но его сердце и душа умерли, разорванные на куски любовью.

Син был рыцарем, человеком действия, доверявшим только самому себе. Ему никто — и сейчас, и потом — не нужен.

Возвращаясь от Сина обратно в свою комнату, Калли боролась с безысходностью, грозившей волной захлестнуть ее. Ее брат собирался сам себя убить, а муж отвергал ее, как будто ока была ядом.

Почему? Что происходит с мужчинами? Почему они всегда ищут возможности погубить себя?

И ее отец был точно таким же. Он вел безнадежную войну с врагом, который в действительности никогда не причинял ему вреда. Он просто хотел, чтобы англичане ушли с шотландской земли, и за это отдал свою жизнь. Но ради чего? На самом деле не существовало способа выдворить их. Ее отец лишь передал по наследству сыновьям склонность к самоубийству.

— Каледония?

Калли замерла, услышав позади себе низкий голос, и, обернувшись, увидела приближающегося Лахлана.

— С вами все в порядке? — спросил он. — Да.

— По вашему виду этого не скажешь. — Он приподнял светлую бровь.

Стиснув зубы, Калли сделала глубокий вдох, чтобы успокоить бушевавшие внутри эмоции.

— Я просто рассержена на вашего брата, но, уверена, это пройдет. — Возможно, лет через сто или двести она даже сможет снова улыбаться этому невероятному человеку.

— Да, он обладает определенными способностями, — понимающе улыбнулся Лахлан.

Калли рассматривала красивое, скульптурно высеченное лицо Лахлана. У него с Сином было мало сходства, но они были одного роста, и на обоих было чрезвычайно приятно смотреть. Нет, поправила себя Калли, у них была еще одна общая характерная черта. Глядя вверх на Лахлана, она поняла, что он такой же замкнутый и настороженный, а его ясные голубые глаза полны глубокой душевной печали.