– Вы разбили руку.

– У Монтклефа твердая голова.

Эмили коротко рассмеялась. И тут Дрейвен совершил ошибку, взглянув на нее. Во взгляде Эмили было столько нежности, тепла и участия.

«Каково это – видеть такой взгляд до конца дней своих?» – подумал Дрейвен. Но тут же на лице Эмили появилось выражение тревоги. Что-то мучило ее.

– Что-нибудь еще случилось? – спросил Дрейвен.

Эмили отпустила его руку и отвела глаза:

– Могу ли я спросить у вас о том, о чем спрашивать стыдно и не принято? Но мне действительно нужно это знать.

Дрейвен почувствовал тревогу, точно заяц, загнанный стаей волков.

– Если вам нужно знать…

Эмили кивнула:

– Прежде чем я спрошу, я хочу, чтобы вы знали, что это никак не связано с моими попытками заставить вас жениться на мне. Это просто просьба одного друга к другому.

Дрейвен склонил голову набок. Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас нужно бежать без оглядки. Но он не пошевелился.

– Одного друга к другому… Хорошо, миледи, спрашивайте.

– Бывает ли больно, когда… – Эмили не договорила и, вспыхнув, отвернулась.

Дрейвен хотел поймать ее взгляд, но она уткнулась подбородком в грудь и рассматривала свои руки.

– Бывает ли больно, когда – что? – спросил Дрейвен.

Эмили на мгновение заглянула ему в глаза и устремила взгляд в усыпанное звездами небо.

– Бывает ли больно, когда вы… – Но тут она провела рукой по губам, и ее слов не стало слышно.

– Я ничего не понимаю.

Тогда Эмили закрыла глаза и, глубоко втянув в себя воздух, выпалила:

– Бывает ли больно, когда мужчина входит в женщину?

Если бы она закатила ему пощечину, Дрейвен не был бы так ошеломлен, как в этот момент. Он тут же мысленно представил себе, как берет ее несколькими способами, чтобы дать ей ответ не словами, а делом.

– Я, кажется, предпочел бы, чтобы вы объяснили все языком жестов.

– Дрейвен, прошу вас, – умоляющим тоном произнесла Эмили. – Мне и без того неловко. Пожалуйста, не ухудшайте мое положение. Я не знаю, у кого еще мне спросить. Элис нет, и бог весть чем она занимается, а нельзя же ходить и расспрашивать о таких вещах посторонних.

– Думаю, нельзя.

– И что же?

– Почему вы хотите это знать?

– Не могу сказать, но это важно.

Дрейвен провел рукой по лицу. Он было подумал, что Эмили снова начала охоту на него, но тревога в ее глазах доказывала, что ей действительно нужен честный ответ.

Он, ясное дело, был сильно возбужден, но пренебрег этим и покачал головой:

– Нет, миледи. Это не больно. Это весьма приятно.

И если бы не опасение, что Эмили с готовностью согласится, он предложил бы показать ей, насколько это приятно.

– А бывало ли так, что женщина кричит, когда вы… нет, не нужно, – остановила Эмили сама себя. – Я не хочу, чтобы вы отвечали на этот вопрос. Я не хочу знать о женщинах, с которыми вы были.

Она посмотрела на Дрейвена и улыбнулась так, что у него ослабели колени.

– Спасибо за вашу откровенность. Я знала, что могу на вас рассчитывать.

– Вы делаете мне слишком много чести.

– А вам никогда не приходило в голову, что вы себе делаете слишком мало чести?

Дрейвен не мог ответить на это и в данный момент не был уверен, что хочется отвечать.

– Ах, Дрейвен, если бы вы хотя бы на миг увидели себя моими глазами!

Дрейвен усмехнулся:

– Вы сами сказали, миледи, что вы мечтательница. Когда вы смотрите на меня, вы видите то, что хотите видеть. И думаете обо мне как о некоем герое, вроде тех, о которых поют глупые менестрели в своих песнях. Но я просто люблю вас и хочу, чтобы вы об этом знали. Я мужчина, Эмили. Только лишь мужчина.

– Да, вы мужчина. Во всех смыслах этого слова. А я женщина, которая ощущает вас, когда мы рядом. Я ощущаю ваше присутствие всеми своими органами чувств и каждой порой своего тела.

В чреслах у Дрейвена стало еще жарче и тверже. Голова закружилась при мысли, что вот сейчас он поцелует Эмили, стянет с нее платье и овладеет прямо здесь. Это будет очень просто.

Эмили поднесла к губам руку Дрейвена и запечатлела ласковый поцелуй на его костяшках, покрытых кровоподтеками.

– Благодарю вас за то, что заступились за мою честь.

Потом она отпустила его руку, и Дрейвен ощутил холод ночи на коже, холод одиночества в душе – ощутил гораздо резче, чем когда-либо.

– Я бы пожелала вам сладких снов, – прошептала Эмили, легко, как крылья бабочки, прикасаясь к его губам, – но я знаю, что вы не уснете в замке моего отца. Увидимся утром.

Дрейвен смотрел вслед удаляющейся Змили. Его душа рвалась за ней, но глупая гордость удерживала на месте.

Она не принадлежит ему. И никогда не будет принадлежать.

С тяжелым сердцем Дрейвен снова принялся смотреть вниз, на воду. В этот миг он пожалел, что не пал в битве в тот роковой день. Почему меч не пронзил его грудь? И он снова проклял свою судьбу, как делал это почти каждый день.

На другое утро в замке царила суматоха – все бегали, заканчивая последние приготовления к свадьбе.

Несколько раз Эмили пыталась, застав Джоанну одну, отговорить ее, но сестра на это не пошла.

– Что сделано, то сделано, – решительно заявила Джоанна. – Я хотела покинуть отцовский замок – и вот мое желание исполнилось.

Но что-то во всем этом было неправильное. Эмили чувствовала это сердцем. Она была прямо-таки уверена в этом теперь, после того, что сказал ей Дрейвен.

В конце концов ей только и оставалось, что пожелать сестре счастья и смотреть, как Джоанна связывает свою жизнь с человеком, которого Эмили в грош не ставила.

После того как Найлз и Джоанна произнесли брачные обеты, Эмили прошла в переднюю часть часовни и простояла рядом с отцом и Джудит, пока священник проводил свадебную церемонию.

Дрейвен, Саймон и люди Дрейвена находились в задней части часовни. Когда церемония завершилась, Джоанна и Найлз вышли впереди гостей из часовни, а Эмили подошла к Дрейвену, чтобы пройти в зал, где их ожидал свадебный пир.

Большая часть приглашенных медленно двигалась впереди них, и они тоже шли не торопясь.

– Я не мог не заметить, что вам не по себе, – сказал Дрейвен.

– Скажите, что вы знаете о моем зяте?

– У него есть небольшое поместье за пределами Йорка. Я сражался рядом с его отцом во время воцарения Генриха, но о его личных качествах я знаю очень мало.

– Вот как. – Ответ Дрейвена разочаровал Эмили. Она надеялась, что он развеет ее опасения.

– Я слышал, что у него много долгов, – вступил в разговор Саймон. – А Ранульфу Черному он не очень нравится.

– Ранульфу? – спросила Эмили. Она никогда не слышала этого имени.

– Это один из советников короля, – пояснил Дрейвен. – Как и вы, Ранульф видит в людях только хорошее. Для него невзлюбить кого-то – просто подвиг.

– Да уж, ему нравится даже Дрейвен, – заметил Саймон.

Приглашенные вошли в зал, украшенный цветами и белой саржей. Столы ломились от угощения, цветов, свадебных подарков.

За Эмили сохранили ее место за столом рядом с отцом, но она предпочла сесть рядом с Дрейвеном за один из нижних столов.

Хью отнесся к поступку дочери с явным неодобрением.

– Почему ты сидишь здесь? – спросил он, подойдя к Эмили сзади.

– Лорд Дрейвен – мой опекун и гость, отец. Я решила, что это вполне пристойно, и совершенно не хотела выказать неуважение к вам.

Пожалуй, пристойно было бы со стороны отца усадить Дрейвена за стол хозяина замка. Пренебрежение, которое Хью демонстрировал по отношению к Дрейвену, обижало Эмили. Дрейвен – ближайший соратник короля и один из самых высокопоставленных дворян, и его никак не следовало сажать за нижний стол, как обычного гостя.

– Ну а я обиделся, – проворчал Хью.

Дрейвен медленно поднялся из-за стола:

– Хью, я знаю, у нас есть разногласия, но ради вашей дочери предлагаю отложить их.

Доброта Дрейвена вызвала у Эмили улыбку. То, что он предложил ради нее, было замечательно.

Хью смерил его сердитым взглядом:

– Вы предлагаете мир?

– Я предлагаю перемирие.

Хью холодно улыбнулся:

– И это говорит сын Гарольда? А скажите, меня вы тоже ударите в спину, когда я отвернусь?

Эмили пришла в полное замешательство, услышав, как отец оскорбил Дрейвена.

– Нет, – продолжал Хью, – я не такой дурак, как Генрих. Я знаю, какая кровь течет в ваших жилах, и доверяю вам, только пока вы находитесь у меня перед глазами.

Ярость затмила Дрейвену разум.

– Отец, прошу вас! – взмолилась Эмили, беря старика за руку. – Дрейвен сделал свое предложение совершенно искренне!

– А я его отклоняю, – с вызовом ответил Хью. – Как отклонил бы всякий обладающий здравым смыслом. Только дурак может доверять Рейвенсвуду, когда тот находится под твоей крышей или у тебя за спиной.

Наступило тяжелое молчание. Эмили боялась, что Дрейвен вспылит и ударит отца. И в тот момент, когда ей показалось, что сейчас он так и сделает, Дрейвен отступил на шаг назад и твердо сказал:

– Пошли, Эмили, Саймон. Мы уходим.

Эмили молча кивнула, потому что горло ей сдавил спазм.

– Но пир еще не кончен, – заметил Хью. – Эмили сказала, что пробудет здесь несколько дней. Вы еще не можете забрать ее с собой.

– Нет, отец, может, – проговорила Эмили с трудом. При виде боли, отразившейся на отцовском лице, ей стало грустно, но она решила, что не даст воли слезам и не станет пытаться отговорить Дрейвена отменить свое решение. Отец действительно оскорбил его, и из-за нее Дрейвен стерпел это оскорбление, не выразив никакого недовольства.

– Я попрошу кузена Готфрида принести мой сундук, – сказала Эмили, обращаясь к Дрейвену. – Пока вы приготовите лошадей, я попрощаюсь с сестрами.

Дрейвен кивнул и удалился, оставив Эмили с отцом.

– Почему вы, отец, не можете хоть немного уступить? – спросила она.

Лицо у старого графа стало жестким.

– Ты хочешь, чтобы я унизил себя перед этим человеком?

– Я не буду обсуждать с вами это дело. Я надеялась, что вы дадите Дрейвену возможность доказать вам…

– Он убил моих людей, Эм. Ты что, забыла?

– Нет, я не верю этому, – в нерешительности произнесла Эмили. – Не больше, чем верю Дрейвену, когда он говорит, что вы напали на его деревню. – Эмили посмотрела отцу прямо в глаза. – Вы это сделали?

– Ты знаешь, что это не так. Это ложь, которую он сказал Генриху, чтобы замаскировать свое предательство. Как можешь ты сомневаться во мне?

Эмили коснулась отцовской руки:

– Я не сомневаюсь в вас, отец. Но я думаю, что вам обоим следует прекратить обвинять друг друга и хорошенько подумать. Ведь если вы оба не виноваты, значит, кто-то другой устраивал набеги на ваши земли, и, возможно, вам нужно объединить силы, чтобы узнать, кто этот кто-то.

Хью скривил губы:

– Я знаю, девочка, кто он, этот кто-то, и, будь ты поумнее, ты бы осталась здесь, под моей защитой.

Эмили похлопала отца по руке:

– Вы же знаете, что я не могу этого сделать. Король приказал иначе. – Она приподнялась на цыпочки и ласково поцеловала Хью в щеку. – Позвольте мне проститься с Джоанной и Джудит.

Эмили прошла через комнаты к сестрам. Что-то красное мелькнуло перед ней, и она сразу же узнала алую рубашку своего кузена.

– Готфрид! – окликнула его Эмили.

Готфрид подбежал к ней:

– Да?

– Вы не могли бы приказать, чтобы мой сундук отнесли к повозке лорда Дрейвена?

Готфрид кивнул, но выполнять просьбу Эмили не спешил.

– Что-нибудь случилось? – спросила Эмили.

Готфрид провел рукой по своим коротким черным волосам.

– Думаю, что нет, только вот…

– Только вот что?

Готфрид насупился:

– Вчера вечером Джоанна сказала, что человек, который нанес удар Найлзу, был Дрейвеном де Монтегю.

– Да.

Готфрид посмотрел Эмили прямо в лицо и сказал:

– Но это не тот человек, с которым я бился в ту ночь, когда подожгли деревню. Я в этом уверен.

У Эмили внутри все оборвалось.

– Что вы такое говорите?

– Я бился с тем человеком, Эм, – ответил Готфрид. Голос у него был уверенный, взгляд – искренний. – Я стоял нога к ноге с графом в том сражении, или по крайней мере с человеком, одетым, как он. Я узнал его сюрко, но человек, с которым я бился, был одного роста со мной и такого же телосложения. Если бы я бился с человеком, который выше меня на целую голову и шире в плечах, я бы хорошо это запомнил.

– Вы сказали об этом моему отцу?

– Я попробовал вчера вечером, но он не поверил мне. Сказал, что я ошибаюсь.

– Но вы в этом уверены?

– Да. Я даже ранил того человека. Рана была на правой руке между запястьем и локтем.

Холод пробежал по телу Эмили. Она была права! Кто-то натравливает отца и Дрейвена друг на друга. Если бы Готфрид бился с Дрейвеном, то наверняка сейчас бы лежал в могиле.

Но кто может выиграть от того, что стравливает ее отца и Дрейвена?

Выяснить это еще предстоит.

Дрейвен не успокоился до тех пор, пока со своими людьми и Эмили не выехал за ворота замка. Эмили пыталась поговорить с ним, прежде чем они пустились в путь, о том, что кто-то стравливает его и ее отца, но Дрейвен не поверил ни одному ее слову, ответив, что это просто очередная ложь Хью и что с него достаточно.

Однако ему вовсе не хотелось принижать отца Эмили в ее глазах. Пусть она носится со своими иллюзиями. Он не дурак.

Они подъехали к его владениям, хотя и не так быстро, как ему хотелось. Когда они перевалили через высокую гору, Дрейвен заметил какое-то движение слева от себя.

Он посмотрел туда именно в тот момент, когда луч солнца блеснул на арбалете, скрытом среди деревьев. Дрейвен не успел даже крикнуть, как стрела пронзила ему левое бедро. Скривившись от боли, он круто развернул лошадь и крикнул:

– Нападение!

В это время стрелы посыпались на них дождем. Дрейвен пытался загородить собой Эмили.

– Отведи ее в безопасное место! – крикнул он Саймону.

Тот схватил лошадь Эмили под уздцы и устремился к деревьям, а рыцари Дрейвена выхватили оружие.

Стиснув зубы от жгучей боли в бедре, Дрейвен вытащил меч из ножен и повел свой отряд навстречу тем, кто напал на них.

В этот момент его конь попятился – стрела попала ему в круп, а отряд устремился вперед, туда, где сидели в засаде нападавшие.

Но только Дрейвен совладал с Голиафом, как стрела попала ему глубоко в грудь, заставив откинуться назад. Страшная боль пронзила тело, но Дрейвен из последних сил старался удержаться в седле.

Еще одна стрела угодила ему в ногу. Голиаф заржал и стал на дыбы, и Дрейвен почувствовал, что соскальзывает вниз. Он ударился о землю со всего маху и остался лежать на ней.

Оглушенный, он лежал на спине, не чувствуя ничего, кроме острой пульсирующей боли, а стрелы все падали и падали, утыкаясь в землю вокруг него.

Из своего укрытия Эмили увидела, как упал Дрейвен. Она вскрикнула, натянула поводья и направила лошадь в его сторону.

– Назад! – выкрикнул Саймон и вырвал поводья у нее из рук.

Тогда Эмили спрыгнула с лошади и бросилась к Дрейвену бегом. Стрелы падали в опасной близости от нее, но она не замечала их. Она видела только неподвижно лежащее на земле тело Дрейвена.

Он был совершенно недвижим.

– Дрейвен! – Эмили бросилась перед ним на колени, осторожно сняла шлем и коснулась рукой холодной щеки. Она вся задрожала от ужаса. Нет! Он не может умереть, ее герой. Вот так – взять и умереть!

– Дрейвен! – выкрикнула что было сил Эмили.

Дрейвен открыл глаза и посмотрел на нее. Эмили радостно заулыбалась.

– Ложитесь! – скомандовал Дрейвен. Голос у него был хоть и твердый, но уже не такой громоподобный.

Эмили увидела три стрелы, торчащие из него, и слезы градом полились у нее по лицу. А кровь… Сколько крови!

Саймон подбежал к ним и рывком поставил Эмили на ноги.

– Отойдите от него! – крикнул он.

Его непонятная ярость испугала Эмили.

– Но ему нужна помощь, – растерянно проговорила она.

– Вы ему не поможете, – резко ответил Саймон и, обхватив брата за плечи рукой, помог ему встать. Дрейвен застонал от боли. Только теперь Эмили заметила, что стрелы больше не падают.

– Нужно доставить Дрейвена обратно в замок моего отца, – выпалила Эмили.

Полный ненависти взгляд Саймона показался ей просто ужасным.

– Зачем? Чтобы он мог довести свое дело до конца?

– Неужели вы думаете, – проговорила ошеломленная Эмили, – что мой отец имеет к этому какое-то отношение?

– Я видел их цвета. Это цвета Уорика.

– Нет, – хрипло произнес Дрейвен, – это не отец Эмили.

– Что? Ты сошел с ума? – взревел Саймон. – А кто же еще?

– Не знаю. Но только Хью не послал бы против меня лучников, которые вполне могли бы попасть в Эмили, – сказал Дрейвен. Он с трудом передвигался с помощью Саймона. Они направлялись к повозке. – Он не стал бы так рисковать.

– Откуда ты знаешь? – спросил Саймон.

– Знаю, – шепотом ответил Дрейвен. – Отвези меня домой.

Эмили старалась не отстать от братьев.

– Но до дома моего отца ближе.

Дрейвен взглянул на нее и ровным голосом сказал:

– Раненый сокол не станет отдыхать в лисьей норе.

Подойдя к повозке, Саймон отпустил брата, который держался на ногах за счет того, что вцепился невредимой рукой в ее край. Саймон стал отодвигать подальше сундук Эмили, но та остановила его:

– Снимите сундук с повозки и оставьте здесь.

– Но ваши…

– Оставьте сундук здесь, – приказала Эмили. Саймон согласно кивнул и сделал, как она хотела.

Освободив место, он помог брату взобраться на повозку и осторожно уложил его.

Эмили открыла сундук, вынула оттуда шкатулку с украшениями и платье цвета шафрана и села в повозку рядом с Дрейвеном.

– Что вы делаете? – спросил он, увидев, как Эмили рвет платье на полосы.

– Вас надо перевязать.

– Ваше платье…

– Ш-ш-ш, – произнесла Эмили, приложив палец к губам Дрейвена. – Вам нужно беречь силы.

Повозка тронулась. Эмили подумала было вынуть стрелы, но затем решила, что делать этого не стоит. Во-первых, повозка двигается, и Дрейвену может стать еще больнее, а во-вторых, кровотечение может усилиться. Поэтому она просто прижимала куски ткани к кровоточащим ранам, чтобы хоть как-то остановить кровотечение.

Лицо Дрейвена с каждой минутой становилось все бледнее. Эмили вытерла кровь у него на щеке.

От нежности в его взгляде у нее дух захватило.

– Какие у вас осторожные руки, – тихо проговорил Дрейвен.

Эмили грустно улыбнулась, вспомнив, как он сказал ей это впервые.

А потом Дрейвен сделал совершенно неожиданную вещь. Он взял Эмили за руку, положил ее себе на грудь – как раз там, где билось сердце, – и закрыл глаза.

Эмили не знала, что напугало ее больше. То, что Дрейвен наконец-то протянул к ней руку, или то, что доверял ей настолько, что закрыл глаза, когда она сидела рядом с ним. И то и другое было совсем незначительным поступком, если бы речь шла о любом другом человеке. Но в случае с Дрейвеном все это имело большой смысл.

Эмили посмотрела на свою руку. По сравнению с рукой Дрейвена она казалась совсем крошечной. Костяшки его пальцев были в ссадинах и синяках, оставшихся после того, как Дрейвен ударил Найлза.

И тут Эмили вдруг поняла, что любит Дрейвена.

Она не знала, как это случилось, но это было так.

И она позволила своей любви заполнить ее целиком. Губы у нее дрожали. Это было воистину сильное ощущение. Удивительное, опьяняющее.

Порывистым движением она отвела волосы со лба Дрейвена, пропустив несколько прядей между пальцами. Черные шелковистые пряди ласкали их. Эмили удивило, что Дрейвен не противился.

Они подъехали к воротам замка Дрейвена, когда солнце уже село. У Дрейвена началась лихорадка, он потерял столько крови, что Эмили серьезно опасалась за его жизнь.

В дороге он потерял сознание. Саймон с одним из рыцарей отнесли его в комнату. Эмили велела Беатрикс принести ее рабочую корзинку и вина. Саймон взялся за стрелу, торчавшую из плеча Дрейвена. Лицо у него было почти таким же бледным, как у брата.

– Я выдерну эту стрелу. Это приведет Дрейвена в чувство, – сказал Саймон помогавшему ему рыцарю. – Будьте готовы держать его, когда он начнет сопротивляться.

Рыцарь молча кивнул. Саймон принялся вытаскивать из Дрейвена стрелу. Тот очнулся и, выругавшись так, что Эмили покраснела, замахнулся, намереваясь ударить брата. Однако Монти успел перехватить руку, прежде чем Дрейвен уложил бы Саймона наповал.

Откинувшись назад, Дрейвен болезненно застонал.

– Я понимаю, – прошептал Саймон и потянулся к стреле, торчавшей из ноги. Дрейвен стиснул зубы и схватился здоровой рукой за изголовье кровати, в то время как Саймон пытался вынуть стрелу. Эмили вся внутренне сжалась, глядя на покрытого испариной Дрейвена. Как мог он выносить все это и не кричать?! В конце концов Саймон вытащил все стрелы и наложил повязку на плечо брата. Эмили перевязала ногу Дрейвена.

Вскоре кровотечение остановилось.

– Прижги ее, – скрежещущим голосом проговорил Дрейвен, тяжело дыша.

– Что? – спросила Эмили.

– Убери ее отсюда, Саймон, – сказал Дрейвен. – И прижги рану.

Саймон велел Монти увести Эмили, но та упрямо покачала головой.

– Сейчас не время препираться, – заметил Саймон и, вынув из-за пояса кинжал, сунул его в уголья, тлевшие в очаге.

Монти вывел Эмили из комнаты и захлопнул дверь у нее перед носом.

Но она не ушла, а решила ждать под дверью. От страха и неопределенности внутри все сжалось.

Через несколько минут Саймон открыл дверь. Лицо у него было покрыто потом, и казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– Мне нужно выпить, – шепотом проговорил он, проходя мимо Эмили. Монти шел за ним следом.

Эмили бросилась в комнату и увидела, что Дрейвен снова потерял сознание. Раздетый, он лежал под меховым одеялом.

Эмили остановилась у кровати, неотрывно глядя на неподвижное тело.

Дрейвен был весь в испарине. Кожа на плече покрылась волдырями там, где Саймон провел своим кинжалом по ране, чтобы закрыть ее. В воздухе стоял запах паленого мяса.

Эмили протянула руку и тут же отдернула ее. Дрейвен вынес такую боль – и даже не вскрикнул!

В комнату вошла Беатрикс. Она принесла кувшин с водой и полотенца. Эмили вылила воду в таз и намочила полотенце.

– Как он? – спросила Беатрикс.

– Не знаю, – шепотом ответила Эмили. – Нам остается только молиться.

Разведя в камине огонь, Беатрикс вышла. Эмили осталась с Дрейвеном одна.

Она как можно осторожнее отерла ему влажным полотенцем лицо. Жесткая щетина слегка царапала ладонь.

Длинные ресницы оттеняли смуглые щеки. Никогда еще она не видела его таким мирным. Таким спокойным. И таким красивым. У нее от волнения перехватило дыхание.

Она провела полотенцем по твердой мускулистой груди Дрейвена. Рука замерла рядом с его геральдическим знаком. Эмили взяла его в руку. Лепестки розы были выполнены очень тщательно, и на обратной стороне цветка Эмили прочла короткую надпись: «Роза рыцарства».

Она провела пальцем по надписи и улыбнулась. Эти слова очень подходили к Дрейвену. В этот миг Эмили поняла, что хотя он и не тот красавец блондин, о котором она всегда мечтала, но он действительно обладал всеми теми качествами, какие ей хотелось видеть в любимом человеке. Он и есть ее роза, ее рыцарь, который явился, чтобы увезти ее на белом скакуне.

Дрейвен покорил ее своей храбростью и честностью, а не виршами и сладкими улыбками.

Эмили коснулась губам и Дрейвена и вдохнула в себя его острый мужской запах. Настанет день, когда она завоюет его сердце также, как он покорил ее.

«Ты будешь моим».

Эмили принялась омывать руку Дрейвена – и тут же вспомнила то, о чем рассказывал ей Готфрид.

Хотя тело Дрейвена было покрыто множеством шрамов, однако на руке никаких рубцов не было. Эмили вся похолодела, поняв, что это значит. Кто же решился на такой хитроумный план? И зачем?

Впрочем, хорошо уже то, что Дрейвен не такой глупый, как ее отец. Он-то понимает, что Хью не стал бы нападать на него из-за угла. Вот он очнется и станет искать виноватого, и справедливость будет восстановлена.

Поглощенная своими мыслями, Эмили рассеянно спустила одеяло вниз с груди Дрейвена к поясу… и тут же обмерла, осознав, что делает. Теперь он лежал перед ней почти обнаженный. Эмили осторожно провела влажным полотенцем по его мощному торсу, Дрейвен дышал глубоко и ровно, его грудь плавно вздымалась и опускалась.

Эмили манило это смуглое тело, ей очень хотелось прикасаться к нему. Закусив губу, она отложила полотенце в сторону и провела рукой по горячей коже. Она походила на бархат, натянутый на сталь. Эмили с наслаждением погладила ее снова, потом еще раз и еще.

И тут Дрейвен застонал. Эмили замерла. Он тяжело вздохнул, пошевелился, и от этого движения одеяло сползло еще ниже. Теперь уже Дрейвен лежал перед Эмили абсолютно голый.

У нее перехватило дыхание при виде его наготы. Грубая мужская сила исходила от него, предупреждая весь мир о том, каким опасным может быть этот человек.

Эмили лицезрела его во всей красе, когда он боролся с кабаном, но тогда страх лишил ее удовольствия. Теперь же ничто не отвлекало ее от созерцания крепкого, стройного тела настоящего мужчины.

Он был великолепен. Эмили порывисто наклонилась и коснулась губами его губ, затем провела рукой вниз под спину. Дрейвен застонал и выдохнул:

– Эмили!

– Я здесь, – проговорила она и только потом поняла, что он все еще без сознания.

Эмили снова укрыла Дрейвена одеялом и сказала тихо:

– Я всегда буду здесь. И даже ты не сможешь прогнать меня.

Она надеялась, что доживет до этого. Нужно еще найти способ достучаться до его сердца. Чтобы он раскрыл ей его.

Эмили надеялась, что это возможно – заставить человека раскрыть свое сердце, хотя он и заявляет, что сердца у него нет.