Для многих людей учение о Троице представляет собой небесную математику, и притом плохую математику! Почему, сетовал великий рационалистический мыслитель, должны мы думать о Боге столь грубым и сложным путем? Почему бы просто не устранить весь этот бред о «трех в одном» и т.д. и вместо этого не говорить о Боге? В конце концов Новый Завет так не говорит о Боге: он говорит о Боге в красивых и простых выражениях. Джозеф Джефферсон, третий президент Соединенных Штатов, довольно хорошо выразил это чувство:
      «Когда мы прекратим пользоваться непонятным жаргоном тринитарной арифметики, что три — это один и один — это три; когда мы разрушим искусственные леса, возведенные для того, чтобы замаскировать простую «структуру» Иисуса; когда, короче говоря, забудем мы все, чему нас учили после Его времени, и возвратимся к чистым и простым учениям, которые Он дал — только тогда мы будем истинными и достойными Его учениками».
      Слова Джефферсона понравятся многим читателям, как это когда-то произошло и со мной. Конечно же, христианство — это очень простая религия: утверждение, что Бог любит нас и искупает нас через Иисуса Христа. Но у более критического читателя эти слова вызывают вопрос: действительно ли Бог так прост, что мы можем понять Его, можем представить Его себе в столь простых выражениях, которые предлагает Джефферсон? Здесь надо вспомнить мудрые слова Августина: «Если Бога можно понять, то это не Бог».
      Приведем один пример. Представьте себе айсберг, возвышающийся на холодном полярном море, величественно двигающийся к теплым широтам, чтобы растаять там. Его неровные очертания всем видны на фоне моря. И все же, когда мы смотрим на этот айсберг с парохода или аэроплана, очень легко можно чего-то не заметить — простого факта, что мы видим только часть всей его массы. Может быть, девять десятых его скрыты от нашего взгляда под водой. Он есть там, и это, несомненно, его часть, которую мы видим, но весь он скрыт под водой: нам видна только его верхушка.
      Приведем еще один пример. Представьте себе холодную и морозную зимнюю ночь, и очертания ландшафта освещены светом Луны. Когда вы смотрите на Луну, вам хочется узнать, какая она. Каждую последующую ночь вы зарисовываете очертания, которые можете увидеть, пользуясь, может быть, полевым биноклем или телескопом. И вскоре вы обнаруживаете, что часть Луны всегда остается скрытой от вашего взора; только половину ее поверхности можно увидеть с Земли. Затем вы обнаруживаете, что это связано с одинаковым периодом вращения Луны вокруг своей оси и вокруг Земли, так что только одна сторона Луны видна с Земли и потому другая оставалась неизвестной, пока спутники не сфотографировали ее невидимые очертания и не передали на Землю. Но даже если эта обратная сторона Луны не была видна с Земли, было известно, что она существует, и спутники только показали, как она выглядит.
      И, наконец, приведем еще один пример. Предположим, что вы посадили в землю семя, скажем фасоли. Затем вы следите, когда появятся признаки его прорастания. Сначала совсем ничего не происходит (ср. притчу о горчичном семени — Мк.4.26-29). Однако, даже если ничего и не видно на поверхности земли, семя скрыто произрастает. Если мы копнем землю в том месте, где посадили семя, то можем увидеть рост корня и черенка. И наконец на поверхности земли появляется побег. Но это еще не все растение. Под землей, скрытая от глаза, лежит корневая система — центральная часть растения, которая остается невидимой на поверхности земли.
      Во всех этих примерах мы видели один общий признак: выгодная точка, с которой смотрит наблюдатель, не позволяет ему видеть все в целом. Иными словами, точка, с которой мы смотрим на что-то, определяет, что мы можем увидеть. Если вы находитесь в лодке на море, то можете видеть только верхушку айсберга, но есть еще многое в айсберге, чего вы не можете видеть. Если вы находитесь на Земле, то можете видеть только половину поверхности Луны, обратная же сторона ее остается скрытой от вашего взора. И если вы смотрите на растение с поверхности земли, то можете видеть только его маленькую часть над землей, а его корневая система остается скрытой. Так и люди, которые, подобно нам, живут на поверхности мира, могут только воспринять частичку реальности Бога. Просто многого мы не видим.
      Вернемся еще раз к примеру с айсбергом. Кусок айсберга, который мы замечаем, который привлекает наше внимание, — это только его верхушка. Именно верхушка айсберга выступает над водой. Некоторые могут подумать, что это весь айсберг, тот кусок, который мы можем видеть. Но, как мы показали выше, почти вся масса айсберга скрыта от нашего взора. Так и то, что мы знаем о Боге, кажется очень простым, то великое утверждение — что Бог любит нас, встречает нас в Иисусе Христе и берет нас в Свою обитель. Но это только верхушка богословского айсберга. Если же мы начнем выяснять, что же такое Бог, если Он может действовать столь поверхностным и простым образом, то обнаружим, что то, что казалось очень простым на поверхности, на самом деле гораздо сложнее. Великое заявление, что «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2Кор.5.19), оказывается верхушкой айсберга, а учение о Троице — это та часть, которая скрыта под поверхностью. Иными словами, «Бог во Христе примирил с Собою мир», это словно побег растения, корнем которого является учение о Троице. Но прежде чем говорить об этом учении, надо сделать четкое различие между керигмой и догмой.
      Между чем? Возьмем их английское значение: «прокламация» и «доктрина», а по-русски — «благовестие» и «учение». Керигма — это греческое слово, которое часто употребляется в Новом Завете в значении «благовестие» — своего рода то, что возвещает вестник (греч. «керикс»). Но что же возвещается? В Ветхом Завете благовестие — это то, что сделал Бог в истории для искупления Своего народа. Прекрасный пример керигмы мы находим в следующем отрывке:
      «Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: «воцарился Бог твой!» Голос сторожей твоих — они возвысили голос, и все вместе ликуют, ибо своими глазами видят, что Господь возвращается в Сион. Торжествуете, пойте вместе, развалины Иерусалима; ибо утешил Господь народ Свой, искупил Иерусалим» (Ис.52.7-9).
      «Благовестие» — это Благая Весть об искупительной жертве Бога в истории, и потому неудивительно, что в Новом Завете так много благовествуется о спасительной деятельности Божией в Иисусе Христе (Деян.5.42; 17.23; Рим.10.8; 15.19; 1Кор.11.26; Согласно Деяниям, апостолы «не переставали учить и благовествовать об Иисусе Христе» (Деян.5.42).
      Учение же — это совершенно иное. Оно главным образом занимается установлением связи между всеми аспектами веры и соединением их в одно целое. Учение связано с благовестием, как мехи с вином — это то, что содержит его, дает ему форму и силу. Оно подобно решетке, на которой может расти вьющаяся роза, или железной арматуре для цемента — тому, что создает каркас, конструкцию, которая поддерживает еще что-то. Учение изучает последствия христианской веры, показывая, что все аспекты связаны друг с другом. Для развития этой мысли надо прежде всего рассмотреть связь между «учением» и «благовестием», между «догмой» и «керигмой».
      Посмотрим, что можно услышать на проповеди от проповедника, когда он раскрывает важность христианской веры для слушателей: «Мы приходим к Богу через Иисуса Христа — Он есть путь нашего возвращения к Богу. Если вы хотите найти Бога, то здесь Его и надо искать — прямо перед лицом Иисуса Христа. Он здесь, приходящий встретить нас такими, как мы есть, здесь и сейчас. И через смерть и воскресение Иисуса Христа открывается путь возвращения к Богу». Можно сказать и лучше, но эти слова показывают нам главное. Целью проповедника является «благовестие»: изложение значения и важности Иисуса Христа для его слушателей. А теперь посмотрим, что сказал бы богослов: «Иисус Христос является как Богом, так и человеком: Он есть воплощенный Бог».
      Его слова будут менее привлекательными и волнующими, чем проповедника. Он как бы говорит: «Послушай, проповедник, то, что ты говоришь, зависит от признания, что Иисус Христос есть Бог и человек, т. е., воплощенный Бог. Если Он не Бог, то Он не имеет никакого отношения к нашим размышлениям о Боге; а если Он не человек, то Он никакого отношения не имеет к существованию человеческой жизни. Иными словами, благовестие, которые ты правильно изложил, подтверждает определенные представления об Иисусе Христе, которые мы можем и должны оправдать и защитить». И здесь мы видим основную связь между учением и благовестием, между догмой и керигмой. Учение рассматривает то, что подразумевает благовестие, и заверяет, что эти представления понятны для тех, кто должен защищать христианскую религию против ее критиков.
      Это утверждение трудное, но важное. Если его понять, то открывается путь к пониманию роли, которую учение о Троице играет в христианском мышлении. Мы хотим просто показать, что благовестие — возвещает, что «Бог во Христе примирил с Собою мир», а учение — говорит, что Бог есть Троица. Или, возвращаясь к аналогии айсберга, верхушкой этого айсберга является благовестие — той незначительной частью, которую мы видим. Но при дальнейшем изучении мы обнаруживаем, что учение — это та часть, которая уже существует, но о которой мы не знали, пока не начали наше исследование.
      Теперь подойдем к этому вопросу с другой стороны. Когда вы своим друзьям объясняете, что такое христианская религия, вам совсем не надо упоминать слово «Троица». Вы говорите им о Боге, о том пути, каким Он открыл Себя нам и примирился с Собой через Иисуса Христа. Но если бы вы сели и задумались над вопросом, «Что же такое Бог, если Он может действовать таким путем?», то вы придете к учению о Троице. Иными словами, учение о Троице является конечным результатом долгого процесса размышления о пути, каким Бог присутствует и действует в Своем мире. Это результат, а не отправная точка, длинного процесса размышления, который продолжался в первые четыре века христианской эры, когда богословы размышляли над самооткровением Бога и старались понять Его. Благовестие — это то, что Бог искупил нас в Иисусе Христе, а учение — это то, что Он, поэтому, должен быть Троицей. Оно не объясняет, почему Бог такой, да и не претендует делать это — оно просто утверждает, что Бог должен быть таким, если Он действует таким образом, каким христиане признают, что Он действует.
      Приведем один пример для объяснения этого трудного, но важного вопроса. Много веков тому назад было замечено, что кусочки янтаря, если их потереть сухой тканью, внезапно начинают притягивать к себе пыль или маленькие кусочки бумаги. Никто не мог точно сказать, почему это происходит, но было несомненно, что это происходит. С течением времени, при изучении этого любопытного явления было выявлено, что здесь происходит образование статического электрического заряда благодаря процессу ионизации. Иными словами, наблюдение такого поведения янтаря привело к научным предположениям. Была сделано научное обоснование этого наблюдения. И теперь мы можем увидеть различие между двумя вещами:
      (1) Факт, что янтарь, если его потереть сухой тканью, притягивает к себе кусочки бумаги;
      (2) Общие принципы статического электричества, как мы их сегодня понимаем.
      Первое — это наблюдение, второе — теоретические рамки, в которые заключено это наблюдение.
      Применяя этот пример к учению о Троице, мы можем сделать различие между двумя вещами:
      (1) Факт, что «Бог во Христе примирил с Собою мир»;
      (2) Учение о Троице.
      Первое — это благовестие о факте, что Бог действует таким специфическим путем; второе — это теоретические рамки, в которые заключено это наблюдение, понимание природы Бога, которое является результатом признания, что Он действует таким особым путем. Это проникновение также помогает нам легко разрешить эту проблему, что иногда подчеркивается некоторыми современными богословами, желающими дискредитировать учение о Троице. Если посмотреть на учение ранней Церкви в первые два с половиной века ее существования, то обнаруживается, что учение о Троице еще не было развито. Богословы того периода только подошли к нему, но определенной формы его еще не было. Его развитие относится к III — IV вв. И потому, утверждают критики этого учения, это доказывает, что оно не является основным элементом христианской веры.
      Мы же ответим на этот довод совершенно просто. Как мы видели, учение о Троице является главным образом попыткой показать все богатство христианского понимания Бога. Это как бы дистилляция калейдоскопического христианского опыта познания Бога в свете его библейских оснований. Сначала были библейское свидетельство и христианский опыт познания Бога, а позже начались размышления о нем. В виду сложности этого опыта неудивительно, что церковным богословам понадобилось столько времени, чтобы дать обоснования своей веры и найти лучший способ описать Бога, Которого они представляли себе в совершенно ином свете. Основные факты (как библейское свидетельство действия Бога в истории) и фундаментальные опыты (как опыт встречи с Богом через воскресшего Христа), которые привели к развитию этого учения, всегда были известны. То, что находилось в первые несколько веков еще в процессе развития, представляло собой изучение того, к чему привели эти факты и опыты.
      Приведем еще один исторический пример, на этот раз математический. Как вы станете вычислять площадь, обозначенную кривой, или объем, заключенный в неправильную форму? Классический период знал несколько геометрических методов. Однако в конце XVII в. Ньютон и Лейбниц, независимо друг от друга, развили математическую науку исчисления, которая позволяла разрешить эти проблемы непосредственно без сложной классической процедуры. Об этом знают почти все, кто когда-либо изучал математику. Но что же сделали Ньютон и Лейбниц? В основном, они нашли новый метод вычисления. Они смогли соединить в одном методе то, что в классический период рассматривалось как несколько проблем. Они нашли способ соединить и развить методы, которые были уже известны. Итак, старые методы не были неправильными, но эти ученые просто показали, что по сравнению с новым методом, старые были неудобными и несовершенными.
      То же самое можно сказать об учении о Троице. Оно является способом, который позволяет соединить исключительно сложное библейское свидетельство о Боге в более утонченное целое. Это фактически единственный путь сделать понятным библейское свидетельство о Боге. Оно берет то, что уже есть, что уже известно, и показывает, как оно все связано в одном целом. Это способ, метод изучения калейдоскопа христианских утверждений о природе и характере Бога и сведения их в одно целое. А так как для развития метода исчисления потребовались тысячи лет, то едва ли можно сетовать, что христианской Церкви потребовалось только несколько веков для соединения в одно целое всего богатства христианского опыта познания Бога.
      В следующей главе мы рассмотрим именно то, что представляет собой этот христианский опыт познания Бога, который приводит к вере в Троицу.

      Некогда существовал комитет, в котором было три члена. Этот комитет принял решение построить новое здание. Это был сложный, долгосрочный проект, для осуществления которого потребовалось много времени. Наконец здание было построено, и комитет был доволен работой, которая проводилась в этом здании. Но здание было расположено далеко от конторы комитета, так что сообщение с ним было проблемой. Вскоре появилось и другие проблемы, и председатель стал ездить туда, снимая одних его директоров и принимая других. Но дела становились все хуже, и стало очевидно, что нужна более долгосрочная основа для управления работой в этом здании. Итак, трое из них решили, то один должен на некоторое время отправиться туда и навести там порядок. Но кто? «Не я!», сказал председатель. Тогда два других члена бросили жребий и он пал на мистера Дэвидсона. Итак, мистер Дэвидсон был послан, и председатель на прощание сказал ему: «Не забывайте держать нас в курсе дела, а по возвращении ждем от вас полного отчета».
      Это довольно бессмысленный рассказ, но он очень хорошо показывает, как многие христиане думают о Троице! Они полагают, что Иисус Христос является одним из членов Божественного комитета, Тем, Кто был послан на землю, чтобы сообщить, как там идут дела и исправить их, если нужно. Раньше мы говорили о моделях Бога (гл.4), но нигде в Священном Писании Бог не сравнивается с комитетом. Идея старца, восседающего на небе, — плохая идея, но идея комитета где-то на небесах еще хуже! Чем же мог заниматься этот комитет? Как часто приходится председателю отдавать свой голос то в пользу одного, то в пользу другого? Все это смехотворно. Но откуда такая идея появилась? Почему некоторые христиане думают именно так? Ответ прост. Потому что учение о Троице преподносилось им так плохо, что это неизбежно должно было привести к такому искаженному, неправильному пониманию. В следующих главах мы рассмотрим, почему христиане верят в Троицу, и что есть Троица, в которую они верят.
      С чего же нам начать? Может быть, самым верным будет начать с убеждения как ветхозаветных, так и новозаветных писателей, что СУЩЕСТВУЕТ ТОЛЬКО ОДИН БОГ, и это Бог Авраама, Исаака и Иакова. «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть» (Втор.6.4), и эта тема была развита новозаветными писателями (Мк.12.29; 1Кор.8.6; Еф.4.6; 1Тим.2.5; Иак.2.19). Четыре отрывка, в которых Бог говорит о Себе во множественном числе (Быт.1.26; 3.22; 11.7; Ис.6.8), обычно понимаются как «множественность величия» или «царское Мы», хотя многие христианские писатели, как Августин, видели уже в этих стихах намеки на тринитарный образ мышления. Нигде в Новом Завете ничто не предполагает, что существует иной Бог, чем Тот, Который сотворил мир, освободил Израиль и дал ему закон на Сионе. Бог, Который освободил Свой народ из плена в Египте, это один и тот же Бог, Который воскресил Иисуса из мертвых.
      Новый Завет подчеркивает, что есть только один Бог (Мф.23.9; Мк.10.18; Ин.5.44; 17.3; Рим.3730; 1Кор.8.4,6; Гал.3.20; Еф.4.6; 1Тим.1.17;2.5; Иак.2.19;4.12). Также ясно, что БОГ НЕ ТОЖДЕСТВЕНЕН ИИСУСУ: например, Иисус говорит о Боге как о ком- то другом, чем Он; Он молится Богу; и, наконец, Он предает Себя Духу Божию, когда умирает. Нигде в Новом Завете нет даже намека на то, что слово «Бог» перестает означать Того, Кто на небе, и относится исключительно к Иисусу Христу во время Его земного служения. Это может показаться тривиальным наблюдением, но оно очень важно.
      Как мы видели, и Новый, и Ветхий Завет утверждают, что есть только один Бог, и что «Бога» надо отличать от Иисуса Христа. Пока все понятно. Раньше мы говорили о сетованиях Джефферсона по поводу «непонятного жаргона тринитарной арифметики», но пока мы не встретились ни с какими трудностями.
      Трудности начинаются с признания основного христианского проникновения, что ИИСУС — ВОПЛОЩЕННЫЙ БОГ: что в лице Иисуса Христа мы видим никого иного, как Самого живого Бога. Хотя Новый Завет отнюдь не является учебником по систематическому богословию, в великих символах веры Церкви нет ничего, что бы не утверждалось на его страницах. Считается, что Иисус Христос действует как Бог и для Бога; кто видит Его, тот видит Бога; когда Он говорит, Он говорит властью Бога; когда Он дает обетования, Он дает их от имени Бога; когда Он судит, Он судит как Бог; когда мы поклоняемся, мы поклоняемся воскресшему Христу как Богу; и т.д. Новый Завет даже указывает, что Он участвовал в процессе самого сотворения (Ин.1.3). Иисуса можно называть Богом и Господом, Который действует как Творец, Спаситель и Судья, Кому поклоняются и к Кому обращены молитвы.
      Итак мы подошли к реальной проблеме: в одном смысле, Иисус есть Бог; в другом — Он не есть Бог. Итак ИИСУС ХРИСТОС — ЭТО ВОПЛОЩЕННЫЙ БОГ, но Он продолжает еще молиться Богу, не давая даже малейшего намека, что Он говорит о Себе! ИИСУС ХРИСТОС НЕ ТОЖДЕСТВЕНЕН БОГУ потому, что Бог оставался на небесах во время земного служения Иисуса Христа, и все же Иисуса Христа можно отождествить с Богом потому, что Новый Завет, не колеблясь, приписывает Иисусу те функции, которые, строго говоря, принадлежат только Богу.
      Один путь решение этой проблемы предлагает считать Бога «Отцом», а Иисуса «Сыном» и «Сыном Божиим» (например, Рим.1.3; 8.32; Евр.4.14; 1Ин.4.15), показывая тем, что они имеют один общий источник Божества, но их можно различить, считая Отца каким-то образом предшествующим Сыну.
      Ситуация это не разрешается, а даже еще больше осложняется утверждением Нового Завета, что Святой Дух каким-то образом участвует в нашем опыте познания как Бога, так и Иисуса Христа, не являясь тождественным ни одному, ни другому (Ин.16.14; 20.22; Деян.5.9; 8.39; 16.7; Рим.8.9,26,34; 1Кор.3.17-18; 1Ин.4.2;5.8). В каком-то смысле Иисус Христос является источником Духа, но ИИСУС ХРИСТОС и ДУХ СВЯТОЙ НЕ ТОЖДЕСТВЕННЫ. Дух Божий, Который по утверждению Ветхого Завета присутствовал во время творения, теперь признается и понимается по-новому, как Святой Дух Божий.
      Прежде чем идти дальше, надо более подробно остановиться на связи между Богом и Иисусом Христом. Итак, если Иисус Христос есть Бог, не означает ли это что Бог есть Иисус Христос? Иными словами, если Иисус Христос есть Бог, то не должны ли мы сделать вывод, что Бога надо полностью отождествить с Иисусом Христом? Однако, как мы видели выше, из собственного учения Иисуса Христа явно следует, что Бог находился на небесах! Этот парадокс, который нам предстоит разрешить, очень хорошо выражен св. Жерменом (XVII в.) в его знаменитом христианском гимне:
      Слово стало плотью
      И все же остается на небе!
      Но подвергается ли при этом сомнению традиционное христианское утверждение, что Иисус Христос есть Бог? Приведем несколько примеров которые, может быть, прольют свет на эту основную проблему.
      Предположим, что вы находитесь на пароходе, пересекающем Атлантический океан из Европы в Америку. Путешествие производит на вас сильное впечатление, когда вы видите, как волны великого океана бьются о ваш пароход и покрывают его солеными брызгами. Вы чувствуете неукротимую силу океана, когда он бросает корабль то в одну, то в другую сторону. Вы потрясены его необъятностью, когда много дней не видите земли. Но действительно ли вы теперь знаете, что такое Атлантический океан? Сначала вы сразу же скажете «Конечно!» Но подумав, вы начинаете понимать трудность, которая заключена в этом вопросе.
      Подумайте, как необъятен океан: его невыразимые глубины, его огромное расстояние от Северной Америки до Европы, от одного полярного моря до другого. Подумайте об огромном количестве воды, которое он вмещает. Действительно ли вы испытали на себе и увидели всю эту воду? Ведь ваш корабль прошел только исключительно узкий и мелкий путь через этот океан. Учитывая безмерность океана, вы, возможно, испытали только бесконечно малую долю этого океана. И ваше заявление, что вы теперь знаете его, конечно же, вызовет сомнение. Вы узнали только мельчайшую его часть, а говорите, что узнали весь. Однако признавая это, вы все же имеете право утверждать, что вы действительно знаете теперь Атлантический океан. Вы знаете, что это такое, потому что сами его увидели. Вы никак не можете увидеть мельчайшую молекулу воды Атлантического океана, но вы сами испытали, что такое океан.
      Возьмем другой пример. Как и многие, я хорошо помню тот момент, когда человеческая нога впервые ступила на Луну. Странно было думать, что история творится на наших глазах, когда мы смотрели телевизионный кадры, посылаемые с Луны, показывающие Нейла Армстронга, который впервые ступает по чужой почве. И этот же экипаж космического корабля «Аполлон» доставил тогда на землю образцы лунного грунта. И благодаря анализу этого грунта мы больше узнали о Луне. Конечно, это был только образчик Луны, но он позволил нам непосредственно увидеть лунное вещество. И это была действительно частица Луны, которая изучалась во всех лабораториях мира после полета «Аполлона».
      Теперь вернемся к вопросу связи между Иисусом Христом и Богом. Догмат воплощения утверждает, что в Иисусе Христе мы реально встречаем Бога, но это не позволяет нам утверждать, что Иисус Христос и Бог тождественны. В приведенных нами примерах мы встречаемся с той же трудностью. С одной стороны, лунный грунт не тождественен Луне, с другой же стороны, он тождественен Луне в том смысле, что позволяет нам узнать, что такое Луна.
      Разовьем эту мысль дальше. До 1950 г. мы только знали, что Луна это далекий от нас объект, который мы могли видеть только через телескоп. Но когда на землю были доставлены первые образцы лунного грунта, мы сразу получили новые и непосредственные сведения о Луне.
      Подобным образом до пришествия Иисуса Христа наше представление о Боге было несколько отдаленным. И внезапно, благодаря воплощению Иисуса Христа, мы получили о Нем новые, прямые и волнующие сведения. Конечно, это было результатом не человеческого технологического достижения, а волей Божией стать плотью и явить Себя в Иисусе Христе. Подобно людям, испытавшим волнение, когда они получили первый лунный грунт — частицу той же Луны, которая освещает ночной небосклон, верующие люди также испытали волнение, получив возможность соприкоснуться с Тем, Кто был никто иной, как воплощенный Бог. (1Ин.1.1-4 хорошо показывает это чувство).
      Теперь представьте себе, что вы студент и вас просят выяснить, какие газы содержатся в воздухе. Как вы это сделаете? Скорее всего вы возьмете колбу с воздухом и подвергните его химическому и физическому анализу. И на основании анализа этого образца вы можете сказать какие газы содержатся в воздухе. Но какова же связь этого маленького образчика воздуха с атмосферой? Очевидно они идентичны. Не вся атмосфера заключена в ваш сосуд. Но с другой стороны, этот образец — реальный воздух, и он позволяет вам сказать, что такое воздух. Он не исчерпывает всю атмосферу, но он позволяет вам выяснить, что такое воздух.
      Иисус Христос позволяет нам познать Бога. Мы реально встречаем Бога, но это не значит, что место пребывания Бога ограничивается одним индивидуумом, Иисусом Христом. Так как Иисус Христос есть Бог, Он дает нам непосредственную встречу с реальностью Бога. Но так как Бог не полностью идентичен Иисусу, Он остается на небесах, точно так же, как атмосфера земли остается там, где она есть, несмотря на то, что мы взяли небольшую ее часть. И как мы уже подчеркивали раньше, Бог слишком велик и необъятен для нас, и, потому приспосабливаясь к нашей слабости (если употребить выражение Кальвина), Он делает Себя доступным для нас в виде, который мы можем воспринять. Догмат воплощения утверждает, что именно Бога встречаем мы в Иисусе Христе, как и то, что Бог остается всегда Богом. То же самое относится и к Святому Духу. Христианская религия справедливо утверждает, что в Святом Духе мы встречаем никого иного, как Самого Бога, но Бог не тождественен Святому Духу.
      Как же нам тогда понять сложное новозаветное свидетельство о Боге, Иисусе Христе и Святом Духе? Для ясности постараемся ответить на два простых вопроса. Какого Бога мы имеем в виду, когда говорим о Боге? Как мы узнаем этого Бога? Оба эти вопроса помогают нам понять сложное библейское свидетельство об Отце, Сыне и Святом Духе. Начнем с первого.
      Кто Бог Израиля? Конечно, можно ответить, что Он есть Бог, и нет никакого другого Бога. И все. Но можно ответить более определенно. Бог Израиля — это Бог, открывший Себя Аврааму, Исааку и Иакову; Бог, Который вывел израильский народ из Египта и привел в обетованную землю, давая великие знамения и творя чудеса.
      То же самое мы могли бы сказать и о человеке. Ваш разговор о нем с кем-то другим мог бы быть таким: «Вы знаете Джона Брауна? Нет, не знаете. Тогда вспомните, что вы читали о человеке, который переплыл в прошлом году на лодке Атлантический океан. В одном месте лодка чуть не потонула. И после этот человек написал книгу об этом путешествии. Ага, теперь вы знаете, о ком я говорил». Вы здесь просто рассказываете историю о Джоне Брауне и таким образом говорите, кто он. Это рассказ о нем. Он является центральной фигурой в этом рассказе. Так и с Богом в Ветхом Завете. Ветхий Завет выделяет Бога из истории Его народа. Великие повествования об Аврааме, Исааке, Иакове, об исходе из Египта и т.д. рассказываются для того, чтобы выделить Бога, показать, что такое Бог. Бог Израиля — это Тот, Кто действовал таким именно образом.