Глава 19

– Черт возьми, да ты просто жалкий, ничтожный сорняк, Гиббз, – проворчал Лайон, когда новый управляющий вошел в библиотеку.

– Спасибо, милорд.

– Разве не понимаешь, что с тех пор как получил место управляющего, у Миллисент должно было появиться больше свободного времени? Вот зачем ты был нужен, а не для того, чтобы находить для нее все новые заботы.

– Она не из тех, кто смотрит сквозь пальцы на свои обязанности, сэр. – Шотландец сел за письменный стол с неожиданной для его габаритов грацией. Достав перья и чернила, он приготовился писать письма под диктовку Лайона. – Я лишь пытаюсь облегчить ношу ее светлости.

Уже три дня Миллисент была постоянно поглощена всевозможными делами. Лайон почти не видел жены, если не считать коротких встреч за завтраком или обедом, Правда, она непременно присутствовала во время проклятых растираний, которые придумала для него Охинуа, да еще специальных упражнений, когда один из слуг сгибал и разгибал его ноги и больную руку. Но хуже всего было то, что Миллисент перестала приходить к нему по ночам. То она ссылалась на усталость, то ей нужно было непременно ответить на письма. Словом, каждый раз находилась какая-нибудь веская причина. Все это время Миллисент удачно находила повод, чтобы не оставаться с мужем наедине.

Так больше продолжаться не может, решил Лайон. Он не находил себе места без Миллисент, ему не хватало ее общества. Он скучал по их забавным словесным перепалкам, тосковал по поцелуям, от которых кровь закипала в венах, наполняя сердце радостью. Он осыпал себя проклятиями зато ночное происшествие, когда во сне чем-то случайно обидел Миллисент. Лайон был уверен, что причина именно в этом. Он понял, что нужно действовать.

Разложенные на столе бумаги заставили Лайона вновь обратить внимание на Гиббза. Новый управляющий казался подавленным и унылым.

– Черт побери, Гиббз, она вовсе не обвиняет тебя в том, что дел у нее по горло.

– Это меня не удивляет, милорд.

– Да она же превозносит тебя до небес!

– Это как раз в духе ее светлости, милорд. Она всегда очень щедра на похвалы.

– А где Миллисент сейчас? – нетерпеливо спросил Лайон.

– Она на кухне, сэр. Ее светлость собиралась проследить за тем, что будет завтра подано на обед преподобному Тримблу и его супруге. Она дает указания повару.

– И как долго она будет беседовать с поваром?

– Да не особенно… – Гиббз внезапно осекся. – Возможно, это займет все утро, милорд. Леди Эйтон очень внимательно следит за всеми приготовлениями. Мне думается, она придает большое значение визиту мистера и миссис Тримбл.

– Черт возьми, тебе не кажется странным, что она так носится с каким-то деревенским священником и его женой?

– Миссис Тримбл страдает хромотой, милорд. Она редко покидает дом. Лишь желание познакомиться с вашей светлостью заставляет ее пойти на неудобства и нанести вам визит.

Лайон недовольно фыркнул.

– Полагаю, ты еще не знаешь, куда направится Миллисент после беседы с поваром?

– Отчего же, милорд. Школьный учитель, который обычно приходил в Мелбери-Холл по четвергам, кажется, немного приболел. Когда такое случается, ее светлость обычно заменяет его и сама проводит уроки со старшими детьми да кое с кем из рабочих. – Гиббз немного помолчал и добавил: – А еще она иногда занимается с малышами по пятницам.

– Так здесь есть дети? – изумленно воскликнул Лайон.

– Да, милорд. Белые и черные, они бегают тут повсюду. В основном это детишки рабочих с ферм.

– А почему они не ходят в школу в деревне? Как она там называется… кажется, Небуорт?

– Насколько я слышал, они начали учить малышей здесь еще во времена того мерзавца Уэнтуорта. Преподобный Тримбл и школьный учитель, шотландец по имени Каннингем, приезжали сюда сами и проводили уроки. Позже ее светлость решила заниматься с рабочими и их детьми чтением, письмом и основами арифметики. Некоторые из тех, кто посещает эти уроки, уже давно вышли из школьного возраста, но им впервые представилась возможность выучиться, милорд. Младшие, конечно, ходят в школу в Небуорт-Виллидже, но все они с нетерпением ждут занятий в Мелбери-Холле.

– Отнеси меня туда.

Заметив, как удивленно вытянулось лицо управляющего, Лайон нетерпеливо махнул рукой.

– Когда мы покончим с письмами, я хочу, чтобы меня отнесли к жене, где бы она ни находилась. С сегодняшнего дня я буду сопровождать Миллисент повсюду.

Миллисент склонилась над одной из женщин, показывая, как правильно писать букву. Внезапно по комнате пронесся удивленный шепот. Леди Эйтон подняла глаза, когда все ее ученики уже почтительно выстроились. Миллисент повернула голову к двери и с изумлением увидела, как двое слуг осторожно вносят в людскую кресло лорда Эйтона и ставят его на пол.

– Милорд, – растерянно приветствовала мужа Миллисент, пораженная его неожиданным появлением.

– Не обращайте на меня внимания, – попросил Лайон, махнув здоровой рукой. – Садитесь и продолжайте урок.

Но никто так и не двинулся с места, все застыли в изумлении. Миллисент подошла к мужу. Джон и Уилл, сопровождавшие графа, уставились в пол, старательно избегая взгляда леди Эйтон.

– Что вы здесь делаете, милорд? – прошептала Миллисент.

– Я пришел, чтобы увидеться с вами.

– Вы могли бы послать кого-нибудь за мной. Если вы немного подождете, я сейчас же отпущу этих людей и…

– Нет. – Лайон схватил Миллисент за руку, прежде чем она успела отступить в сторону. – Я бы хотел посмотреть, как проходят уроки. Я прекрасно понимаю, что у вас есть другие дела и обязанности, но мне так не хватает вашего общества. Так что спокойно продолжайте занятия, а я тихонько посижу здесь. Обещаю, что больше не стану вам мешать.

Миллисент удивленно открыла рот. Ей нечего было возразить.

– Ну что ж, хорошо, милорд. Как пожелаете. – Она мягко высвободила руку, повернулась к ученикам и попыталась принять невозмутимый вид. В ответ на ободряющий кивок леди Эйтон все уселись по своим местам. Все, кроме Мозеса, который продолжал стоять, встревоженно глядя на Лайона. – На чем мы остановились? – спросила Миллисент.

Робкие голоса ей напомнили, что занятия письмом на сегодня закончены, пора было переходить к чтению. Миллисент разбила учеников на небольшие группы, раздала Библии и велела читать по очереди.

Мозес все еще продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Он выглядел очень испуганным, к тому же у него не оказалось пары.

Неожиданно Миллисент пришла в голову одна нелепая мысль.

– Лорд Эйтон, вы не хотели бы почитать вместе с Мозесом?

Наступила полная тишина. Все, включая леди Эйтон, затаили дыхание, ожидая ответа. Лайон медленно перевел взгляд с жены на чернокожего великана.

– Мне это доставит огромное удовольствие.

От волнения у Миллисент перехватило дыхание, а на глазах выступили слезы. Лайон Пеннингтон продолжал удивлять ее, и с каждым разом все больше.

Лайон молча сделал знак своим слугам, и Миллисент поспешно подошла к Мозесу, чтобы освободить место для кресла графа. Казалось, чернокожий сторож был удивлен не меньше своей хозяйки.

– Все будет хорошо, Мозес, – прошептала Миллисент. Кресло установили у стола Мозеса. Лайон внимательно смотрел на старика.

– Я слышал, ваша собака поранилась. Как она сейчас?

– Гораздо лучше. Спасибо, милорд.

– Ногу пришлось отнять?

– Нет, милорд.

– Это хорошо. Мне тоже удалось сохранить обе ноги. – Темные глаза Мозеса удивленно уставились на ноги Лайона. – Прежде чем мы начнем читать, я бы хотел, чтобы вы мне рассказали о своей собаке, – попросил граф, бросив быстрый взгляд на Миллисент. – Если, конечно, наша учительница не возражает.

– Нисколько, милорд, – с улыбкой ответила Миллисент, глядя, как Мозес садится за стол.

Глава 20

– Что-нибудь еще, милорд? Чем я могу быть вам полезен?

Занавеси были плотно задернуты, огонь в камине горел ровным пламенем. Лайон был уже в ночной сорочке. Скоро Джон покинет комнату, и никто не побеспокоит его до утра. Проклятие!

– Где сейчас ее светлость? – спросил Эйтон слугу.

– Не знаю, милорд. Должно быть, спит.

– Пойди и разыщи ее.

– Милорд?

– Скажи, что мне необходимо ее видеть. – Джон удивленно поднял брови и нерешительно направился к двери. – Подожди! – окликнул его Лайон. Пузатый коротышка обернулся и выжидающе посмотрел на хозяина. – Скажи ей, что это очень важно. Скажи… что я упал с кровати. Прямо на больную руку. Что теперь я снова в постели, но меня терзают нестерпимые боли.

Джон выпучил глаза и широко открыл рот от изумления. Ему явно было не по себе от подобного поручения.

– Может, мне лучше сходить за мистером Гиббзом, милорд? Если я…

– Говорю же тебе, позови ее! Подожди! Если она будет посылать за доктором или что-нибудь в этом роде, ты позаботься, чтобы все это не исполнилось.

Слуга озадаченно почесал в затылке.

– Может, мне лучше соврать, что вы порезались или опять обожглись, милорд? Если я скажу, что вы упали на больную руку…

– Делай, как я говорю, ты, трусливая образина. – Лайон ободряюще кивнул слуге. – Я не заставлю ее мучиться слишком долго, обещаю.

Как только Джон покинул комнату, лорд Эйтон придвинулся к самому краю постели. Он хотел иметь возможность дотянуться до Миллисент, когда она войдет в спальню. Желание увидеть жену буквально жгло его изнутри. Лайон не мог припомнить, когда ему в последний раз так сильно чего-нибудь хотелось. Чудесно было провести весь день в обществе Миллисент, наблюдая за тем, как она занимается повседневными делами. Лайон неожиданно поймал себя на мысли, что уже долгие месяцы не был так счастлив, как сегодня. Все в Мелбери-Холле жили дружно, как одна большая семья, а Миллисент, словно добрая королева, заботилась о процветании своего маленького королевства.

Лайон мечтательно уставился в потолок. Сегодня впервые с того дня, когда с ним случилось несчастье, он чувствовал себя почти здоровым. Эйтон снова был самим собой. У него не было времени, чтобы сожалеть о потерянном, злиться или сокрушаться о том, что жизнь обошлась с ним несправедливо. Наблюдая за своей женой, он испытывал острое желание прикоснуться к ней. Ради этого он готов был пойти на обман.

Услышав в коридоре взволнованный голос Миллисент, Лайон поспешно натянул одеяло на правую руку. В следующий миг дверь его спальни с грохотом распахнулась. Леди Эйтон в облаке распущенных волос бросилась к нему через всю комнату.

– Зажгите свечи, – приказала она Джону, который нерешительно застыл в дверях. – Сходите за Охинуа и попросите Гиббза послать верхового в Сент-Олбанс за доктором. – Миллисент склонилась над мужем и осторожно сняла с него покрывало. – Вам очень больно?

Лайон обхватил здоровой рукой жену за талию и притянул к себе.

– Ты свободен, Джон. Передай остальным, что мне больше ничего не нужно.

Слуга мгновенно выскочил в коридор, закрыв за собой дверь, а Миллисент взволнованно всплеснула руками.

– Как вы можете говорить такое, когда у вас, возможно, сломаны кости? – Не дожидаясь ответа, она отвернула рукав ночной рубашки Лайона и стала осторожно ощупывать его руку. – Где у вас болит?

– Нигде, – ответил Эйтон, наслаждаясь близостью склонившейся над ним Миллисент. На ночную сорочку она поспешно накинула капот, не успев завязать пояс. Лайон нежно провел рукой по ее спине.

– Я не могу определить, что у вас с рукой. – Миллисент встревоженно оглянулась на дверь. – Где же Охинуа?

– Она не придет.

– Что вы хотите этим сказать? – Леди Эйтон попыталась вырваться, но Лайон крепко обнял ее здоровой рукой.

– Я приказал Джону не беспокоить ее, да и всех остальных тоже.

Миллисент склонила голову набок и нахмурила брови. Она вспомнила, что Лайон действительно попросил Джона никого не звать. Эйтон невольно залюбовался волнами золотисто-каштановых волос. Серые глаза на бледном лице Миллисент казались огромными, а полные губы выглядели так соблазнительно, что Лайону немедленно захотелось попробовать их на вкус. Он больше не мог ждать.

– Почему? – тихо спросила она.

– Потому что мою болезнь можешь исцелить только ты одна.

– Так вы действительно упали и повредили руку?

– Нет.

Миллисент снова попыталась вырваться, но Лайон обхватил ее еще крепче. Она тяжело вздохнула.

– Вы обманули меня.

– Да, признаю это. Я просто хотел видеть свою жену.

– Мы провели вместе весь сегодняшний день.

– Ты была мне нужна прямо сейчас, – тихо прошептал Лайон.

– Вы могли послать за мной, и я бы пришла.

– Ну да, конечно, но не раньше завтрашнего утра, когда вокруг вертелось бы еще три дюжины посторонних.

– И вовсе не три дюжины. Кого-нибудь одного было бы вполне достаточно.

– Слишком много. – Рука Лайона легко скользнула вверх и вниз по спине Миллисент. – Хотя, должен сказать, меня это не слишком волнует теперь, когда ты ушла из моей постели.

– Правда? – Голос Миллисент дрогнул. Она смотрела на губы Лайона и, казалось, была не в силах отвести взгляд.

– Я тоскую по тебе, – прошептал Эйтон. Миллисент вздрогнула. Лайон почувствовал мягкую округлость ее груди. – Мне не хватает твоего внимания, твоего смеха. И еще вот этого. – Он притянул к себе Миллисент. Их лица соприкоснулись, и Лайон ощутил на губах ее теплое дыхание.

– Этого?

Их взгляды встретились.

– Этого. – Лайон мягко привлек ее к себе. Миллисент задрожала и закрыла глаза. Губы Лайона властно завладели ее губами, внимательно исследуя их нежный изгиб. Он целовал ее с жадностью, открывая неизведанный мир, принадлежавший лишь ему одному. – Есть и еще кое-что, о чем я постоянно думаю, когда тебя нет рядом со мной. – Миллисент попыталась спрятать дрожащие руки. Лайон почувствовал, как взволнованно вздымается ее грудь под тонким полотном рубашки.

– О чем же? – В ночной тишине слышно было биение их сердец.

– О твоем великолепном теле.

Лайон нежно провел рукой по бедру жены, приглашая ее разделить с ним постель. И Миллисент уступила. Ее гибкое тело вытянулось, обвив тело Эйтона, их губы слились.

Его язык проник в горячую влажную глубину ее рта, выдавая самые сокровенные желания Лайона. Больше всего на свете Эйтон жаждал обладать этой женщиной, слиться с ней воедино. Миллисент тихонько вскрикнула, обхватила ладонями лицо мужа и приникла к его губам. Охваченный желанием, Лайон болезненно напрягся. Его рука заскользила по телу жены, лаская бедра, живот, грудь. Миллисент тяжело дышала. Ее плоть отзывалась на каждое прикосновение Лайона, наливаясь соком, словно зрелый плод, вздрагивая и замирая в блаженной истоме. Но внезапно Лайон оторвался от ее губ и застонал. Его лицо исказилось.

– Люби меня, Миллисент.

Опьяненная его ласками, она подняла голову и с трудом открыла глаза.

– Я… я не…

– Я расскажу тебе, что надо делать. Помоги мне любить тебя. – Он нежно сжал пальцами затвердевший сосок. – Знаю, в ту ночь я не сумел довести до конца… Мне очень жаль, если я невольно причинил тебе боль. Но теперь, когда мы оба бодрствуем, возможно, все выйдет гораздо лучше. – Но Миллисент попыталась вырваться из его объятий. – Подожди, – попросил Лайон. В его голосе звучала горечь. – Ну хорошо, все будет так, как ты хочешь. Ты же не ожидала ничего подобного, когда выходила за меня замуж. Да и какая женщина захотела бы иметь дело с калекой? – Лайон покачал головой. – Нет, все это гадко и глупо. Бесчестно с моей стороны предлагать свое никчемное тело, которое не может пошевелиться даже для того, чтобы любить тебя. Я лишь прошу тебя остаться. Я буду счастлив, если ты сделаешь это для меня. И я больше не буду домогаться…

– Но мне нравятся твои домогательства. – Миллисент прижала голову Лайона к подушке и нежно поцеловала его. Ее язык робко скользнул по его губам, бросая вызов и дразня, с каждым новым движением обретая уверенность и дерзость. Когда наконец, тяжело дыша, они оторвались друг от друга, их сердца бешено колотились, а лица пылали. – С чего мне начать?

От ее невинного вопроса у Лайона перехватило дыхание.

– Сними капот и ночную рубашку.

Миллисент приподнялась на постели и медленно встала на колени. Лайон заметил, как дрожат ее руки. Она стыдливо сбросила с себя капот и взялась за пояс ночной сорочки.

– Я немного нервничаю, – прошептала леди Эйтон.

– Я тоже, – тихо ответил Лайон. Когда он потянул за край ее рубашки, Миллисент бросила на него смущенный взгляд, но не остановила. Тонкое полотно скользнуло вниз, к бедрам, обнажая соблазнительные изгибы тела.

Миллисент была прекрасна. Молочно-белая кожа в сиянии свечей отливала перламутром. Лайон перевел восхищенный взгляд с лица жены на округлую полную грудь. Протянув руку, он нежно коснулся упругого бутона соска.

– Ты самое драгоценное сокровище, изысканный великолепный дар. – Их взгляды встретились. – Я хочу почувствовать тяжесть твоего тела.

Рука Лайона медленно скользнула вниз, к талии Миллисент, срывая рубашку с ее бедер.

– Что мне делать дальше?

– Сними с меня одежду, – ответил Лайон, садясь на постели. Его голос, хриплый от желания, звучал глухо.

Миллисент начала снимать с него рубашку и нерешительно замерла. Лайон нежно провел рукой по гладкому животу жены, но она испуганно вздрогнула и сомкнула бедра.

– Не бойся, – прошептал Лайон, ища губами ее грудь.

Миллисент тихонько застонала. Волна наслаждения захватила ее, заставляя выгнуть спину дугой. Пальцы Лайона ласкали и гладили ее плоть.

– Доверься мне, Миллисент.

Дыхание ее участилось, на коже выступили капельки пота. Ласки Лайона стали смелее. Его пальцы нашли темный треугольник волос и проникли в горячую влажную глубину ее лона. Ошеломленная этим новым ощущением, Миллисент приникла к мужу. Он улыбнулся, чувствуя, как трепещет ее тело, с восхитительной готовностью отзываясь на его прикосновения. Вдруг на мгновение Миллисент замерла, с удивлением услышав свой крик. То было имя Лайона. Она с силой прижалась к мужу всем телом и спрятала лицо у него на груди.