Ей было холодно, и она была в полном отчаянии. Этот негодяй… Он лишил ее убежища!
      Проклиная его, Джоанна выбралась из темных вод подземного озера. Поеживаясь от холода, она вскарабкалась на необычное, похожее на лестницу скальное образование с плоской площадкой наверху, где оставила свою «новую» одежду. Там она быстро переоделась в то, что накануне ночью удалось стащить у Гибби, кухарки.
      Джоанна посмотрела на темные пятна на скале, возле которой положила свое одеяние, а затем перевела взгляд на скрытый во мраке свод пещеры, расположенный высоко вверху, гадая, что могло оставить на камне такие отметины. Недоуменно пожав плечами, она направилась к небольшому костру, который разожгла в другой части пещеры. Возле этого единственного в ее жизни источника тепла и уюта ей удалось соорудить лежанку из камыша и соломы, также похищенных на кухнях.
      Взяв с постели свой старый балахон, Джоанна оторвала от него узкую полосу материи, которую завязала вокруг талии, чтобы подобрать часть слишком большой по размеру одежды. Закутавшись в рваный плащ, девушка почувствовала, как тепло медленно и приятно расползается по телу. Немного насладившись этим состоянием, она перекинула свои длинные золотистые волосы на одну сторону, выжала из них воду и принялась расчесывать густые пряди пальцами. Тяжело вздохнув, Джоанна придвинулась, насколько это было возможно, поближе к маленькому костру.
      Рассеянно наблюдая за тем, как отблески пламени пляшут на своде и стенах пещеры, Джоанна неожиданно обратила внимание на какие-то таинственные отметины на стене пещеры неподалеку от места, где она сидела. Взяв из огня горящую палку, она направилась к стене и подняла импровизированный факел.
      Ей удалось различить странный рисунок: крест и под ним распростертую стилизованную фигуру женщины. Несколько дальше можно было увидеть еще одну фигуру, державшую в одной руке за волосы что-то похожее на голову, а в другой – большой нож. «Странные рисунки», – подумала она, ощутив, как тревожные мурашки разбегаются по спине и коже головы.
      Вернувшись к огню, она серьезно задумалась над тем, кто мог быть автором этих изображений. С первого взгляда их можно было принять за детские рисунки, хотя детей в замке осталось очень мало.
      Поудобнее устроившись у костерка, Джоанна использовала еще несколько полосок от сменной одежды, чтобы забинтовать покрытые ссадинами и незажившими рубцами руки. Справившись с этим нехитрым делом, Джоанна позволила себе мысленно вернуться к событиям, которые случились за сегодняшний день.
      Еще днем, пробираясь в спасительной темноте туннелей, она услышала в южном крыле замка человеческую речь. Создавалось впечатление, что новый хозяин направил на разборку завалов и уборку мусора чуть ли не всех обитателей замка Айронкросс. Своими действиями этот проклятый пришелец с равнины отобрал у нее даже тот минимум безопасности и относительного уюта, который ей с таким трудом удалось обеспечить себе. До нее доносился стук топоров по обгоревшему дереву и шум осыпавшейся штукатурки. А потом, ближе к ночи, когда наконец все стихло, Джоанна снова незаметно пробралась тайными проходами в свою комнату в башне в поисках того, что еще можно было спасти. Однако все ее скудные пожитки, даже тряпье, которое она использовала в качестве одежды, исчезли.
      С тех пор как он появился в этом замке, все идет не так. Абсолютно все. Джоанна старалась не обращать внимания на настойчивые сигналы, которые подавал голодный желудок. Даже ее ночной набег на кухню закончился провалом. Хотя и не полным. Бесшумно двигаясь по темной кухне, она случайно наткнулась на эту старую одежду, висевшую на лавке в углу.
      Лицо девушки затуманилось. Прижав колени к груди, она погрузилась в печальные мысли. Оставалось немногим более двух недель до наступления полнолуния. У нее не так уж много времени на то, чтобы собраться с духом и осуществить свой план возмездия. Но она не собирается просто сидеть и ждать, сложа руки, позволяя узурпатору с равнины безнаказанно разрушать ее устоявшееся существование. «Ни за что!» – решительно подумала она, и настроение ее сразу улучшилось.
      Еще во времена своего детства Джоанна узнала историю о проклятии замка Айронкросс, случайно подслушав разговор двух женщин о зловещих призраках. Теперь она знала истину.
      Что касается призраков, то этот новый хозяин, должно быть, тоже слышал некоторые истории о них.
      В ее глазах мелькнул озорной огонек. «Пусть восстанут тени! – подумала она. – Пусть привидения Айронкросса преподнесут этому новоявленному землевладельцу, побеспокоившему их души, наглядный урок!»
 
      Все еще оставаясь в мокрой одежде, Гэвин всматривался в непроглядный мрак безлунной ночи сквозь одно из маленьких открытых окон. Днем он мог видеть из своей комнаты озеро и гряду холмов, простиравшихся к югу, в направлении аббатства. Но в такую ночь, как эта, нельзя было разглядеть даже усеянное валунами ущелье, а единственными доносившимися до слуха звуками были стук дождя и отдаленные раскаты грома.
      Перед тем как вернуться в свою комнату в Оулд Кип, Гэвин распорядился, чтобы его не беспокоили. Утром Эндрю должен был поехать на север в Элдин и нанять там несколько плотников для восстановления южного крыла замка и каменотеса для изготовления надгробий на могилы членов семьи его предшественника.
      «Да, для тебя», – подумал он, поворачиваясь к портрету Джоанны Макиннес, стоявшему на комоде у камина.
      Гэвин отвел взгляд от ее удивительно живых завораживающих глаз и уставился на свой нетронутый обед, стоявший на маленьком столике. Из всех событий, происшедших в этот день, наибольшее беспокойство вызывал у него визит во двор часовни. Там было слишком много свежих могил, и большая часть среди них принадлежала тем, кто умер совсем молодым. Ему до сих пор не удалось стряхнуть меланхолию, охватившую его душу, когда он стоял там под дождем и порывами ветра.
      Сняв промокший плед, рубашку и килт, он бросил одежду на каминную полку. Какое-то мгновение Гэвин неотрывно смотрел на огонь, но, когда он присел и снял башмаки, его взгляд вновь обратился к портрету Джоанны Макиннес. Что-то в лице этой девушки магнитом притягивало его. Но что именно?
      Откинув одеяло, Гэвин забрался в постель. Лежа с закинутыми за голову руками, он всматривался в черты ее лица, мысленно одобряя себя за то, что приказал своему человеку принести портрет сюда, а не упаковать его для отправки леди Макиннес. Гэвин понимал, что с его стороны было эгоистично задерживать выполнение просьбы несчастной старой женщины. Но он с удивлением осознал, что уже не может обходиться без этого портрета, настолько очаровательным созданием была Джоанна Макиннес, изображенная на нем.
      И еще он понимал, насколько легко было попасть под воздействие ее очарования.
      Однако в образе этой девушки было нечто, значительно более притягательное, чем красота, и это нечто пленило его. В своей бурной жизни он знал многих красивых женщин. Но была какая-то тайна в фиалково-синей глубине ее глаз, в намеке на вопрос, скрывавшийся в уголках ее чувственных губ. А может быть, это был секрет, скрытый в ее сердце?
      И этот восхитительный, цвета слоновой кости тон ее кожи. Взгляд Гэвина ласкал изящную выпуклость твердой юной груди, соблазнительно выглядывавшей из декольте ее парчового платья. Представив прикосновение своих губ к ее губам, Гэвин ощутил нарастающую волну возбуждения…
      «Наверное, я сошел с ума! – Он вздрогнул, отвел глаза от портрета и отвернулся к стене. – Должно быть, я действительно рехнулся, – решил он, стиснув зубы. – Как можно было прийти в такое возбуждение при виде портрета давно умершей женщины!»
 
      Джоанна стояла у открытой панели, внимательно прислушиваясь к размеренному звуку его дыхания. Он спал, она была в этом уверена, лежа животом вниз на огромной кровати. Лицо мужчины было повернуто в ее сторону. Точно зная, что именно собирается сейчас сделать, Джоанна какое-то время не могла заставить себя даже пошевелиться.
      На его глаза упали пряди черных волос, красивое, точеное лицо было строгим и даже во сне несло на себе печать тревоги. Губы Джоанны раскрылись, а дыхание замерло в груди, когда ее взгляд скользнул ниже. Одеяло прикрывало только нижнюю часть его спины и одну ногу. Джоанна ощутила, как жаркая волна омыла ее лицо, когда она рассматривала его широкую спину и большие, покрытые шрамами руки. Где-то в животе стала стремительно нарастать волна необузданной, расплавляющей лавы, которая испугала ее своей внезапностью и силой. Джоанна поспешно отвела глаза в сторону.
      Ошеломленная тем, что способна так бурно реагировать на мужчину, Джоанна разозлилась и стала мысленно бранить себя за эту слабость. «Так вот что тебе сейчас нужно, – думала она укоризненно. – Небольшая временная потеря здравого смысла». Встряхнув головой, она стала осматривать помещение.
      Картина была здесь. Каким-то непостижимым образом она заранее знала, что именно так и будет. Бесшумно двигаясь по плетеной тростниковой циновке, покрывавшей пол, она делала остановку после каждого шага. Джоанна умышленно гнала от себя мысли о том, что будет, если ее обнаружат. Приближаясь к камину, она вздрогнула от ощущения опасности, которое сейчас по-настоящему охватило ее. Однако по ряду причин исполнение роли призрака, похоже, стоило риска быть обнаруженной.
      Направившись к каминной полке, она наткнулась на полное блюдо еды и съежилась от внезапного спазма, источником которого стал ее пустой желудок. Бросив испуганный взгляд через плечо, девушка застыла в ожидании. Но хозяин даже не шелохнулся.
      «Ладно, дело – прежде всего», – подумала она, заворачивая хлеб и мясо, лежавшие на блюде, в салфетку. Запах еды наполнил ее рот слюной, но она справилась с желанием уничтожить добычу немедленно, ведь ей необходимо было выполнить свою главную задачу. Поскольку одежда кухарки была скроена для сугубо практических целей, Джоанна смогла спрятать обед, а заодно и пустой кубок, в огромный карман.
      Освободив руки, она приблизилась к картине, сняла ее и крепко прижала к себе. Еще раз осторожно взглянув в сторону спящего, Джоанна развернулась, чтобы удалиться, но чуть не споткнулась о груду мокрой одежды.
      Зажав портрет подмышкой, она стала поднимать вещи и раскладывать их для просушки на столе и кресле. «Удивительно, – думала она с горькой усмешкой, – насколько жизнь без привычного домашнего комфорта в течение полугода может изменить взгляд человека в отношении приоритетов каждодневного существования».
      Взяв картину поудобнее и направившись через комнату к панели, она размышляла о том, что утром хозяин вряд ли будет в восторге от визита призрачного ночного гостя. Конечно, она прихватила картину и его еду, но при этом совершила по крайней мере один хороший поступок: привела в порядок его одежду.
      По комнате сразу же распространился запах влажной шерсти. Добравшись до панели, она замерла, когда черноволосый гигант перевернулся на спину. Джоанна находилась всего в шаге от панели, но не осмеливалась даже пошевелиться. Повернув голову, она неотрывно следила за тем, как рука мужчины начала медленно двигаться по простыне. Ритмичное вздымание его груди свидетельствовало о том, что он все еще спит. Замерев на месте, девушка молилась лишь о том, чтобы ее желудок предательски не заурчал в столь неподходящий момент.
      Не успела она нырнуть через открытую панель, как спящий великан беспокойно пошевелился в постели. Ее сердце бешено забилось.
      Она оглянулась. Она покраснела. Она исчезла.

* * *

      От гневного рева разъяренного хозяина длинные скамейки у столов мгновенно опустели.
      Трое воинов, замерев на помосте, наблюдали, как Гэвин Керр ворвался в Грейт Холл. Яростный взгляд его черных глаз, мечущих молнии, остановился на них.
      – Трусливые скоты, – прошептал Питер, не разжимая губ, когда остальные мужчины, присутствовавшие вместе с ними на завтраке, гурьбой кинулись к двери, подальше от карающей десницы их взбешенного военачальника.
      – Что ты еще успел натворить, Питер? – беспокойно спросил Эдмунд, неодобрительно глядя на своего дородного соседа. – Скажи нам поскорее, и мы вместе придумаем, как выкрутиться.
      – Да ничего! – ответил тот, бросая умоляющий взгляд на Эдмунда и Эндрю. – Ничего такого, что могло его так рассердить. Я только…
      – Так, значит, вы трое решили разыгрывать из себя болванов! – зарычал Гэвин и, подняв одну из тяжелых длинных скамеек, ринулся к оцепеневшему трио.
      Удерживая скамью поперек себя, лорд с силой взбешенного быка повалил воинов прямо на накрытый стол, разбрасывая во все стороны еду и напитки, и прижал их к столешнице.
      – Значит, вы полагаете, что у меня есть желание поразвлечься! – Все трое, уставившись на своего предводителя, сидевшего у них на груди, не смели даже вздохнуть. – Вы, мерзавцы, не придумали ничего лучшего, как сделать из меня посмешище!
      – Посмешище, мой лорд? – пробормотал Эдмунд, когда Гэвин неожиданно повернулся к нему.
      – Именно посмешище! И я собственными руками скручу ваши толстые шеи, если один из вас не вернет мне его немедленно.
      Все трое в полном недоумении уставились на хозяина, в то время как Гэвин переводил испепеляющий взгляд с одного на другого.
      – Его, мой лорд? – наконец выдавил из себя Питер.
      – Ага, так это был ты! – рявкнул Гэвин, хватая Питера за горло. – Напряги свои жалкие мозги, да побыстрее, пока с тобой не случилось беды. Я должен знать правду. Значит, скучно стало? Захотелось немного развлечения для полноты жизни. Я тебе устрою веселую жизнь. Я тебя четвертую и прибью твой гнусный язык к воротам замка.
      Гэвин всем весом навалился на Питера и усилил хватку на горле воина, в то время как оставшаяся парочка беспомощно извивалась под скамьей.
      – Я даю тебе последний шанс, ты, вороватый бульдог. Куда, к дьяволу, ты его спрятал?
      Эндрю, который был схож по габаритам с Гэвином, являлся также и единственным, кто мог оторвать руки своего воинственного хозяина от горла Питера.
      – Мой лорд… – начал он, откидываясь назад, когда голова Гэвина дернулась в его сторону.
      Какое-то мгновение Гэвин молча смотрел на него.
      – Я уверен, – продолжил Эндрю, – я просто убежден, что ни один из нас не имеет представления о том, что у вас пропало.
      Все трое дружно закивали.
      – Ни малейшего, мой лорд, – быстро добавил Питер. – Я не повинен ни в каких грехах.
      – Не повинен? – подчеркнуто медлительно протянул Гэвин, с крайней подозрительностью оглядывая своих подчиненных.
      – Ладно, я сказал… но это была невинная шутка. – Физиономия Питера приобрела пунцовый оттенок. – Да, мой лорд, я… действительно… ладно, мой язык сболтнул лишнее прошлой ночью о том, что… что вы проведете ночь в компании мисс Джоанны…
      – Это была всего лишь шутка о портрете. Проклятый эль развязал ему язык, – вставил Эдмунд. – И все… я имею в виду, что почти никто не смеялся, мой лорд.
      – Точно, почти никто, – клятвенно подтвердил Эндрю. – Он хотел сказать, что непочтительность не превышала допустимый уровень, мой лорд.
      Гэвин продолжал держать Питера за горло.
      – Так это, значит, эль привел вас в мою комнату? Троица отрицательно замотала головами.
      – Нет, мой лорд, – озвучил общее мнение Питер.
      – Получается, что картину забрал эль, – Гэвин уставился в растерянное лицо своей жертвы. – Не пытайся отрицать, Питер. Это был, конечно, ты! А также ты, Эдмунд, – продолжил Гэвин, встав с груди здоровяка и шагнув к высокому рыжеволосому воину. Эдмунд попятился, а Питер тем временем быстро вскочил на ноги. – Жаль, что вы не подавились моим обедом. Хотя теперь я думаю, что вы, скорее всего, скормили его собакам.
      Обвиняемые громко и возмущенно запротестовали, но Гэвин махнул на них рукой и повернулся к Эндрю, пребывавшему в полном недоумении.
      – И ты тоже, Эндрю. Эти двое, несомненно, подстрекали тебя на первую попытку преступления против меня.
      – Нет, мой лорд, – загудел верзила. – Я…
      Гевин раздраженно прервал его.
      – Ты даже не смог придумать какую-нибудь гадость… как твои дружки, стоящие здесь… и вместо этого развесил мою мокрую одежду возле камина. Я ведь тебя знаю, Эндрю. Разве не так все было? Теперь благодаря твоим усилиям эти чертовы вещи воняют, как паленая овца. Я хочу, чтобы ты об этом знал, болван.
      Пока Гэвин переводил дыхание, Эдмунд торопливо попытался вставить словечко.
      – Мой лорд, клянусь могилой моей умершей матушки, что мы не имеем никакого отношения…
      – Нет, ничего такого, мой лорд, – затараторил Питер. – Это правда, что мы перебрали лишку с элем, но прошлой ночью мы все трое спали прямо здесь, в зале.
      – Вы ведь знаете, мой лорд, что у меня сон очень чуткий, – добавил Эндрю. – Если бы Питер вставал, чтобы сделать какую-нибудь пакость, я бы непременно проснулся и схватил его за горло.
      – Ага, так, по-твоему, это я нарушитель порядка? – Теперь, Питер со злобой повернулся к Эндрю.
      – Ты, а кто же еще, – спокойно констатировал Эндрю. – И ты это знаешь.
      Пока парочка препиралась, Гэвин внезапно обнаружил, что остальные мужчины, включая Аллена, управляющего, осторожно придвигаются поближе.
      Однако прежде чем кто-либо смог продолжить, раздались вопли, привлекшие всеобщее внимание к входу в Грейт Холл. Гэвин шагнул вперед, увидев, что сквозь толпу пробирается молодой конюх.
      – В чем дело, Дэвид? – заговорил Аллен первым. – У тебя такой вид, будто ты встретился с привидением.
      – Она вернулась… на то же самое место, где была раньше! В зале воцарилось молчание, пока безумный взгляд Дэвида метался по толпе.
      – Я не верил в них с тех пор, как повзрослел. Всем этим бабским россказням… о призраках. Не верил. – Он медленно покачал головой. – До сегодняшнего дня. Гибби уверяет, что ее кухонные горшки дребезжат по ночам, а Молли клянется, что стены плачут и стонут!
      – Хватит, парень. Эта чушь для дураков и…
      – Нет, Аллен, – Гэвин поднял руку, заставив управляющего замолчать. Глядя в испуганное лицо конюха, новый владелец замка произнес как можно мягче: – Так кто вернулся, Дэвид?
      – Да эта картина, мой лорд, – ответил Он дрожащим голосом. – Портрет мисс Джоанны!
      Гэвин грозно глянул на вояк, стоявших рядом. Однако все трое выглядели не менее озадаченными, чем молодой работник.
      – Но ведь мы сбросили вниз оставшуюся часть пола в кабинете, – вмешался Аллен. – Туда никак нельзя попасть.
      Молодой человек снова затряс головой.
      – Да, это было жуткое дело: заглянуть туда и увидеть ее лицо, взирающее на нас с такой высоты, – Дэвид непроизвольно перекрестился. – Тот, кто вернул портрет обратно, не нуждался в ногах. На такую высоту ему, должно быть, пришлось взлететь.
      – Думаю, что нам следует взглянуть на работу этого призрака, – скомандовал Гэвин, кивнув парню, чтобы тот показывал дорогу. Аллен и все собравшиеся последовали за ним.
      Когда они достигли помещения, расположенного под кабинетом, Дэвид трясущейся рукой указал на картину, вновь висевшую над каминной полкой. Пол был полностью разобран, и с первого взгляда действительно казалось, что туда можно только взлететь. Правда, там оставалась одна узкая балка, едва видимая с нижнего этажа и лежавшая вдоль стены со стороны камина, но она находилась на некотором расстоянии от секретной панели в углу. Гэвин прикинул, что ее ширина вряд ли составляет больше двух или трех пальцев, и отбросил эту возможность. Насколько он понимал, никто не мог попасть к каминной полке через секретный проход. Гэвин покачал головой.
      – Ты забил панель? – спросил он, посмотрев на Аллена.
      – Да, мой лорд. Я сделал все, как вы приказали.
      – Кто спал здесь этой ночью?
      Трое из его собственных людей ответили утвердительно.
      – И вы ничего не заметили?
      – Нет, – ответил один, в то время как остальные только отрицательно качнули головой.
      «Хорошо, – подумал он, – есть еще возможность залезть на стену с помощью лестницы».
      Взгляд Гэвина внимательно пробежал по лицам его людей и коренных обитателей замка Айронкросс. Теперь все они зависят от него. Растерянные глаза, тихий шепот и общая атмосфера страха убедили его в том, что организатор этого фокуса среди них, с учетом трех его воинов, отсутствует.
      – Ладно, ребята, если худшее, что может сделать этот призрак, – это похищение и возвращение картин на место, то он вполне безобидный парень. – Слова Гэвина вызвали улыбки и одобрительные кивки. – Хотя с учетом всех работ, которые здесь нужно выполнить, он мог бы действовать более продуктивно.
      – Вероятно, он истинный джентльмен, – негромко сказал Питер, но так, чтобы все услышали.
      Смех Гэвина совпал с реакцией окружающих и разрядил мрачную обстановку, которая так давила на всех еще несколько минут назад. Когда толпа разошлась и люди вернулись к своим повседневным делам, Гэвин повернулся к Эдмунду.
      – Возьмите лестницы и все, что вам еще может понадобиться, и снимите оттуда эту проклятую штуку.
      – Когда мы достанем картину, мой лорд, куда прикажете ее доставить? – спросил Эдмунд. – Должны ли мы будем упаковать ее для отправки?
      Гэвин помедлил с ответом, задумчиво глядя в улыбающееся лицо на стене. Делом чести будет отослать портрет его законному владельцу. Однако ночное озорство только усилило его желание еще какое-то время подержать картину у себя.
      – Отнесите ее обратно в мою комнату, – распорядился он, удаляясь. – И поставьте там, где она была.
      – Должны ли мы оставить кого-нибудь охранять картину, мой лорд? – крикнул вслед ему Эдмунд. – Чтобы ее снова не украли?
      – Зачем? – спросил он, останавливаясь, и повернулся, чтобы глянуть на троицу воинов. – Теперь, когда мы знаем, насколько далеко эта картина может уйти, я о ней не беспокоюсь. Кроме того, поскольку Эндрю едет в Элдин, я смогу присматривать за нами двумя.

      Вокруг не было видно ни людей, ни домашних животных.
      Гэвин скакал в аббатство в одиночестве, направляя коня в сторону скалистого, поросшего вереском холма.
      Туман рассеялся всего несколько часов назад, и только несколько одиноко плавающих пушистых белых облаков портили картину яркой лазури неба. Однако окрестности были не менее пустынными, чем небесный свод.
      Справа от него находилось озеро, а к западу, за грядой вершин в отдалении, несла свои воды река Спрей, впадающая в море. На расстоянии одного-двух дней пути за рекой находится замок Бенмор, принадлежащий клану Макферсонов.
      Ловко повернувшись в седле, Гэвин посмотрел назад, на дорогу, по которой скакал.
      Там, над холмами, открывался взору замок Айронкросс, прочно и горделиво возвышающийся над озером. «После восстановления южного крыла это будет достойное владение», – решил Гэвин. И придет такой день – новый хозяин был в этом абсолютно уверен, – когда он сможет опровергнуть молву о проклятье замка.
      Темноволосый гигант обратил свой взор на север. В небе над соседним холмом он увидел ястреба, парящего под порывами ветра. Некоторое время спустя пернатый хищник внезапно камнем спикировал к земле и исчез за зубчатой вершиной холма. К северу раскинулись земли графа Этола, ближайшего соседа Гэвина, с которым он встречался уже не один раз. Граф был родственником короля… и довольно странным человеком. Отбросив мысли об Этоле, он снова сосредоточил внимание; на аббатстве, расположившемся в небольшой долине, начинающейся у озера, совсем недалеко от замка, как и говорил ему Эндрю.
      У подножия холма возле рощи высоких деревьев Гэвин обнаружил тесно стоящие друг к другу бараки. Направив коня вниз по склону, владелец Айронкросса был несколько обескуражен, обнаружив, что эти жилища необитаемы. Он надеялся, что по дороге в аббатство встретит сельских жителей, но до настоящего времени не смог обнаружить на своих землях никого и ничего, кроме скал и обширных вод озера Лох-Морей.
      Достигнув вершины следующего холма, Гэвин остановил своего скакуна. В нижней части склона, у широкого извилистого устья реки, его взору предстало разрушенное аббатство. Начиная от того места, где когда-то находились передние ворота, тянулся полукруг из двадцати-тридцати домиков, являя собой достаточно процветающую маленькую деревню. По одну сторону ручья тесными рядами поднимались по склону холма деревья фруктового сада, а на выгоне паслось стадо упитанных бурых коров. В другой части долины он заметил довольно большую отару недавно постриженных овец. Привстав в стременах, Гэвин смог увидеть поля, засеянные пшеницей и какими-то злаками.
      И еще он увидел мужчин и женщин, усердно работавших на земле.
      Радостные крики детей привлекли взгляд Гэвина к хижинам, и уголки его рта дрогнули в улыбке при виде ватаги маленьких босоногих пострелят, устроивших шуточную погоню за собакой. Аллен рассказывал ему, что Джоанна питала к аббатству нежные чувства. Теперь он мог понять их причину. Впервые после своего приезда Гэвин обнаружил в окрестностях столь явные признаки жизни.
      – Ты видишь? Не все отправились на службу к Этолу, – громко произнес он, похлопывая крепкую, мускулистую шею коня. – Ладно, что ты скажешь, если мы нанесем этим людям визит?
      Спускаясь через рощицу деревьев, росших на крутом склоне, Гэвин размышлял о том, что могло привести этих людей в разрушенное аббатство. Совершенно очевидно, что эта долина ни-сколько не лучше для фермеров, чем земли вокруг озера. Ему нужно будет постараться вернуть их назад, хотя, возможно, одного желания для этого будет недостаточно. Они должны будут убедиться, что владелец замка Айронкросс не падет жертвой некоего проклятия.
      Он должен дать им время. В конце концов, земли аббатства являются такой же частью его имения, как и те, что окружают замок. Это всего лишь вопрос расстояния, с которым он постарается справиться. Бурная созидательная деятельность работающих вокруг людей – это было именно то, чего ему не хватало.
      Вынырнув из-за деревьев на один из верхних выгонов, Гэвин удивленно остановился, натянув поводья лошади.
      Ни в поле, ни на пастбище, ни в деревне не было видно ни единого мужчины, женщины или ребенка.