Два часа спустя мальчики сели перекусить и за едой пришли к выводу, что вместе им легче будет построить дом. Пока Изриел помогает дровосеку, Джейми сможет заниматься строительством.

Джейми вошел в хижину с полными руками.

– Тебя не было, когда я вернулся утром второго дня. Уронив свою ношу на пол, Джейми принялся раскладывать на углях ветки.

– Он приходил за мной.

– Твой отец?

– Граф. Какой он мне отец? Изриел сидел, обхватив руками колени.

– Он что-нибудь спрашивал об этом месте и его обустройстве? Ты же знаешь, эта земля принадлежит его сиятельству. Биддл, дровосек, сказал, что все от гребня холма принадлежит Солгрейву.

Фыркнув, Джейми покачал головой.

– Он ни о чем не спрашивал! Ему нет до этого никакого дела, как нет дела до меня. Он даже не удостоил наше пристанище взглядом.

Наступило молчание.

– Надо развести огонь. Я купался в озере, и вся одежда мокрая. Штаны прилипли к заднице.

– Вон там найдешь сухие лучины, а вот мой кремень. Кремень упал на землю возле кострища. Джейми поднялся на ноги и пошел за лучинками.

– Ты собираешься сегодня что-нибудь делать? Я могу остаться и помочь. У меня есть несколько часов, прежде чем они начнут меня искать.

– Нет, что-то не хочется.

Подобрав кремень, Джейми повернулся к Изриелу.

– Мне нужен кусок железа или нож, если у тебя... – Он умолк, только сейчас заметив, что все лицо у его друга в крови. – Изриел?

Подвинувшись ближе, он увидел окровавленную рубашку, и его чуть не вырвало. Джейми подошел к другу и опустился рядом с ним на корточки. Дотронулся до окровавленного рукава рубашки. На спине тоже виднелась кровь.

– Что случилось, Изриел?

– Я раб, если ты не забыл.

– Но они не могут избить тебя просто так! Кто сотворил это с тобой?

– Не все ли равно!

– Нет! – воскликнул Джейми. – Скажи кто, и я сделаю с ними то же самое. Прямо сейчас.

Изриел покачал головой.

– Они здоровенные и сильные.

– Тогда я их закидаю камнями. Я заставлю их заплатить за причиненное тебе зло.

Изриел потупился.

– Кто-то же должен их проучить.

Изриел молчал, и Джейми понял, что его друга не впервые избили.

– Подумаешь, здоровенные. Это не самое главное, – попытался Джейми утешить друга.

– Знаю. Главное – цвет кожи.

Джейми с трудом сдерживал слезы. Перед его мысленным взором возникла вереница африканцев в кандалах, которых он видел в Бристоле.

– Ты не такой, как все, я тоже, – помолчав, сказал Джейми. – Но меня есть кому защитить. Обо мне всю жизнь заботилась мама. Тебе нужен защитник, пока ты не станешь сильным, чтобы мог сам за себя постоять.

Изриел промолчал, тогда Джейми положил ему на колено ладонь.

– У меня не темная кожа, но меня тоже каждый стремится обидеть. Два года назад в Филадельфии мы с моим другом Джорджем возвращались с рыбалки. Один моряк начал орать на меня, обвинив в том, будто я чем-то в него запустил. Схватил меня за ухо и начал осыпать бранью. Угрожал сломать вторую руку, сделать меня полным калекой. Чем-то я ему не понравился. Может, из-за больной руки.

Джейми вспомнил, как сильно тогда испугался.

– И когда я решил, что все кончено, появилась мама. Она показала этому негодяю, где раки зимуют! Нагнала на него страху. А ведь она совсем маленького роста.

Воспоминание наполнило Джейми гордостью. Изриел поднял голову и вытер рукавом струйку крови, сочившуюся из губы.

– Постой! – Дотронувшись до колена мальчика, Джейми вскочил на ноги, подхватил материнский шарф и положил Изриелу на колени. – Возьми его. Она не станет возражать. Знаешь, каждый раз, когда мне доставалось, я чувствовал себя лучше, если брал что-нибудь из ее вещей.

Изриел уставился на тонкое полотно, лежавшее у него на коленях.

– Я не могу к этому прикоснуться. Они обвинят меня в краже и повесят.

– Они не смогут. Ведь это я дал его тебе.

В следующее мгновение Изриел осторожно дотронулся до края шарфа, склонился над ним и закрыл глаза, вдыхая запах лаванды.

– Вот что значит иметь маму.

На глаза Джейми навернулись слезы.

– Никто не посмеет тебя избить, если моя мама возьмет тебя в сыновья.

– Так дела не делаются. – Изриел попытался разомкнуть веки. Его левый глаз теперь окончательно заплыл. В здоровом стояли слезы. – Если ты мне друг, забудь обо всем этом. Если он узнает, что я пожаловался, мне станет только хуже.

– Кто? – снова спросил Джейми.

– Не важно. По правде говоря, было бы лучше для нас обоих, если бы ты сегодня меня не видел.

Вскочив на ноги, он, хромая, направился к двери. Джейми последовал за ним через лужайку и остановился, когда Изриел ринулся в заросли, крепко зажав в руке тонкий шарфик.

С этим ничего нельзя было поделать. Стенмор это знал. Все это знали. Первый день в деревне, в Солгрейве, был кошмаром. История неизменно повторялась. И так будет всегда. Его обоим управляющим очень повезло, что они умели содержать его дома в отличном состоянии.

Тем не менее ожидание, когда оба брата разберутся с неизбежной рутиной, обычно являлось истинным испытанием для терпения Стенмора. Это было все равно что наблюдать за двумя мастифами. Рыча и скалясь, каждый из них ждал момента, чтобы вцепиться другому в горло.

Дэниел управлял домашним хозяйством в Солгрейве. Филипп служил мажордомом в лондонском доме Стенмора и был десятью годами старше брата. И по праву старшего считал своим долгом критиковать и «направлять» брата в делах, с которыми Дэниел вполне компетентно справлялся в Солгрейве уже более двадцати лет. Филиппу было не важно, что мера ответственности Дэниела и количество людей в его подчинении превосходили его собственные. Уже стало традицией, что первые двадцать четыре часа они неизменно перебраниваются, и Стенмор давно усвоил, что ему лучше держаться подальше от линии огня и крыла, где обитают слуги.

Он часто с улыбкой думал, что оба брата страшно обиделись бы, если бы он хоть раз решил оставить Филиппа в Лондоне.

К тому времени, когда Стенмор вернулся с купания у развалин мельницы, карета с управляющим и слугами из Лондона прибыла и дом гудел от кипучей деятельности. Полный решимости избежать встречи с управляющими, граф удалился в свои покои, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Он даже не успел никого спросить о местонахождении миссис Форд, в том числе и у камердинера, когда, забрав его мокрую одежду и ботфорты, тот быстро ретировался.

Случившееся между ними в тени старой мельницы произошло совершенно неожиданно. Все же испытанное им возбуждение было столь велико, что даже второе купание в озере не остудило его пыл. Но сейчас, стоя у окна и устремив взгляд на конюшни за рощей, он сознавал, что обязан поговорить с Ребеккой и дать ей понять, что не следует извиняться за произошедшее. Они оба взрослые люди. Оба имеют опыт супружеской жизни. Ввиду того, что они занимают разное положение в обществе, ничто не может им помешать действовать сообразно взаимному влечению. Разумеется, если они будут соблюдать осторожность и она примет как должное тот факт, что их связь не может быть постоянной.

Стук в дверь вывел его из состояния мечтательности. Вошел Дэниел и следом за ним Филипп.

– Вижу, вы не оставите меня сегодня в покое.

– Прошу прощения, милорд, – произнес Дэниел с поклоном.

– В чем дело?

Филипп обошел комнату, оглядывая мебель в поисках пылинок или иных признаков недобросовестного ухода.

– Милорд, – хмуро произнес Дэниел, видимо, решив игнорировать брата, – мистер Джон Кларк, магистр гуманитарных наук, ждет вас в библиотеке.

– И пьет ваш портвейн в непотребном количестве, – пробурчал Филипп, расправив воображаемую морщинку на идеально накрахмаленной скатерти на столе у окна.

– Филипп, будь любезен, передай мистеру Кларку, что я сейчас приду. – Кланяясь, братья стали пятиться к двери. – Дэниел, позаботься, чтобы новому учителю предложили бокал нашей лучшей мадеры.

Стенмор не видел Джона Кларка два десятка лет, но тот почти не изменился. Когда Сэмюэль Уэйкфилд учился в Итоне, старый парик мистера Кларка с торчащими из-под него прядями непокорных волос уже стал легендой. Поздоровавшись со старым учителем, Стенмор сразу перешел к делу:

– Мистер Кларк, как вы считаете, основываясь на опыте вашего общения с Джеймсом сегодня утром, ему трудно придется в Итоне, куда я намерен определить его осенью?

– Нет, милорд. Мастер Джеймс – довольно стеснительный парень. Он не сразу найдет друзей. Но так всегда бывает с мальчиками первого года обучения.

– Уровень его знаний сильно отличается от уровня знаний его ровесников?

– Насколько я могу судить, мастер Джеймс нуждается в занятиях по классике. Что же касается чтения, письма и арифметики, то тут все в порядке. Он даже немного говорит по-французски. – Сложив за спиной руки, учитель покачался на каблуках. – Мы провели с ним всего один урок, но смею вас заверить, что позабочусь, чтобы к началу осеннего семестра он был хорошо подготовлен по всем предметам.

– Что с его слухом? – хмурясь, спросил граф. – Какие трудности он будет испытывать в Итоне в общении с другими мальчиками?

Мистер Кларк пришел в замешательство.

– Это т-трудный вопрос, м-милорд. Но он не п-пер-вый и не п-последний в Итоне, у кого п-проблемы со слухом. Насколько я могу судить, милорд, мастер Джеймс...

В дверь постучали, и в следующее мгновение появилась Ребекка.

– Прошу прощения за вторжение, милорд, – промолвила она.

Граф заметил, что, после того как он у старой мельницы распустил ее волосы, она так и не собрала их в пучок и они ниспадали на плечи. Это показалось графу очаровательным.

– Ваше общество всегда желанно, миссис Форд. Ребекка присела перед Стенмором в легком реверансе, избегая его взгляда.

– Мистер Кларк, – обратилась она к учителю, – вы не собирались заниматься с Джеймсом в послеобеденное время?

– Я... я п-подумал, что занятий утром вполне д-дос-таточно, мадам. По крайней мере в первый день.

– Благодарю вас, мистер Кларк. Милорд, – Ребекка попятилась к двери, – тогда я пойду.

– Миссис Форд!

Она застыла, положив руку на дверную ручку.

– Мистер Кларк, оставьте нас.

Попрощавшись, учитель вышел из комнаты.

– Будьте любезны, закройте дверь, миссис Форд, – попросил он.

Она покачала головой.

– Я бы предпочла не задерживаться, милорд.

– Миссис Форд, я не собираюсь вас насиловать. Закройте дверь.

Ребекка не двинулась с места.

Тогда граф подошел к двери и притворил ее. Затем взял Ребекку за руку и повел в глубь комнаты. Пальцы у нее были ледяные, вид – взволнованный.

– Что случилось, Ребекка?

Она подняла голову, встретившись с ним взглядом. Он с трудом сдержался, чтобы не заключить ее в объятия. Но когда провел большим пальцем по ее ладони, она отдернула руку.

– Джеймс снова убежал. Да?

После паузы она кивнула. Граф понял, что ее нервозность не имеет ничего общего с тем, что произошло между ними у старой мельницы.

– Успокойтесь, миссис Форд. Вы не в Филадельфии. Это поместье имеет массу привлекательных уголков для парня его лет. Всем, кто здесь работает – в доме, на конюшнях, на фермах, – велено присматривать за Джеймсом. Определенную опасность представляет озеро, но мальчик дал понять, что не стоит по этому поводу тревожиться.

Ребекка густо покраснела.

– Простите, что веду себя так глупо, милорд. Но от прежних привычек трудно избавиться.

– Не стоит извиняться, миссис Форд.

Стенмор поймал ее нетерпеливый взгляд, устремленный на дверь.

– Если вы не против, милорд...

Она попыталась его обойти, но он поймал ее за локоть.

– Кто и когда видел парня в последний раз? И что именно вас так обеспокоило?

Она взглянула на него с благодарностью.

– Я видела его в последний раз. Спрашивала у слуг, они сказали, что он не возвращался домой, после того как ушел от старой мельницы. Может, он все еще бегает где-то в мокрой одежке и...

– День выдался теплый. Пусть мальчик подышит свежим воздухом.

– Милорд, я всеми силами стараюсь уйти в тень, позволив тем, с кем будет связано будущее Джеймса, играть активную роль в его жизни. —.Она судорожно вздохнула, пытаясь высвободить руку. – Но я люблю вашего сына и не могу оставаться спокойной, если думаю, что ему грозит опасность. Всего хорошего.

Он остановил Ребекку у двери. Граф понимал, что время не самое подходящее для вовлечения Ребекки в дискуссию о том, какая разница между любовью и привязанностью. Сам он не верил в существование любви. Его никто никогда не любил. Сам он тоже не влюблялся. Другое дело страсть. С привязанностью все обстояло куда проще. Джеймс прожил с Ребеккой много лет, и она, естественно, к нему привязалась. Когда они расстанутся, привязанность исчезнет. И они не будут испытывать нужды друг в друге. Пока же граф предпочитал, чтобы Ребекка оставалась в Солгрейве.

– Позвольте мне, – произнес он и, открыв дверь, последовал за ней. – Полагаю, вы собираетесь отправиться на его поиски?

– Я просто хотела прогуляться. Возможно, встречу его в парке.

– Вы умеете ездить верхом, миссис Форд? Она покачала головой:

– Нет, милорд.

– Я позабочусь, чтобы вас научили. Это облегчит поиски Джеймса.

Ребекка кивнула.

– А сейчас я поеду за Джеймсом, полагаю, он в той разрушенной хибаре, где я нашел его два дня назад.

– Значит, вы не верите, что он снова убежал?

– Не верю. – Стенмор подал знак лакею принести перчатки.

– Велите привести мне лошадь, – распорядился он, обращаясь к слугам, после чего снова повернулся к Ребекке: – По-моему, он выбрал это место для игр.

– Так далеко?

– Надо проверить, нет ли его там. Еще недели две я проведу в Солгрейве.

– Время, проведенное в обществе вашего сиятельства, пойдет Джеймсу на пользу.

Но вовсе не ради Джеймса Стенмор решил задержаться в деревне.

– Миссис Форд, я обязательно буду проводить время с Джеймсом, но мне понадобится ваша помощь. У меня нет никакого опыта в воспитании детей. И тут я всецело полагаюсь на вас. Вы скажете, правильно я себя веду или неправильно.

– Я вам не судья, милорд, – смущенно произнесла Ребекка.

– Уверен, вы справитесь со своей задачей.

Домик капитана приютился на поросшем травой бугре, неподалеку от бухты Бейярд в Дартмуте.

Сидя на деревянном ларе напротив ушедшего в отставку морского волка, сэр Оливер Берч внимательно слушал сбивчивые воспоминания о его путешествии, предпринятом более десяти лет назад.

– Я помню все, словно это было только вчера. Моему кораблю «Роза» в Шедуэлле только что почистили корпус. Мы все очень хотели как можно быстрее выйти в открытое море.

– Я понимаю вас, сэр, – промолвил Берч, сгорая от нетерпения.

– Ну так вот, взяв на борт груз и изрядное количество пассажиров, мой первый помощник перегнал корабль из Лондона в Дартмут. Это было в июле. Там я присоединился к своей команде, и мы отправились в плавание в Америку. Так что до Дартмута я не видел ни девушку, ни дамочку.

– Пожалуйста, расскажите все, что помните. Абсолютно все.

– Ну да, дамочка была благородных кровей, это точно. Девушка тоже.

– Но имя леди Элизабет значилось в корабельных журналах. А имя второй женщины – нет.

Старик пожал плечами.

– Многие скрывают свое имя. У них есть на то причины. Один из помощников мне сказал, что эти две женщины взошли на борт с лодки, приписанной к Уаппинг-Стэрз. Леди Элизабет хорошо заплатила за то, чтобы имя второй женщины не упоминалось.

«У Стенмора было подозрение, что Ребекка и Элизабет знали друг друга еще до отплытия в колонии», – подумал Берч.

– Вы встречались с леди Элизабет? Разговаривали с ней до ее кончины?

– Да. – Капитан кивнул и стал набивать трубку, – Мисс Ребекка сказала, что леди Элизабет нужен доктор.

– Мисс Ребекка? – переспросил Берч. – А фамилии вы не знаете?

– Нет. Я и имя запомнил только потому, что леди Элизабет ее все время звала. Нам посчастливилось, что один из пассажиров оказался доктором. Вместе с ним мы пришли к больной. У бедняжки не было никаких шансов. Доктор пустил ей кровь, но это не помогло.

– Она вам что-нибудь сказала перед смертью? Кому надо передать младенца?

Моряк снова покачал головой.

– Она знала, что нет надежды, и все время, пока мы там находились, держала мисс Ребекку за руку. Любому дураку было ясно, что женщины между собой все решили.

– Что еще? – спросил Берн. – Что еще вы можете рассказать об этой Ребекке?

– Боюсь, сэр, что бочонок пуст. Мне нужно было вести корабль, а ей – заниматься ребенком. До конца путешествия я ее не встречал. Когда мы бросили якорь в Нью-Йорке, женщина вместе с другими пассажирами сошла на берег, и я никогда больше ее не видел.

Берча охватило отчаяние.

– Должно быть еще что-то. Подумайте! Может, она с кем-нибудь подружилась на корабле?

Моряк затряс головой.

– Сомневаюсь. Она оплакивала смерть подруги. Видимо, никому до нее не было дела.

– Попытайтесь вспомнить, – не унимался Берч. – Может, в ней было что-то такое, что произвело на вас впечатление? Может, она что-то забыла – медальон, носовой платок – что угодно, что могло бы навести на мысль о ее настоящем имени.

– Это было так давно. – Мужчина задумался. – Она была очень хорошенькая, насколько мне помнится, с волосами цвета золота и пламени. И глаза у нее были синие, как море, у берегов Бермуд. Это точно. Да, такую дамочку трудно забыть.

Ничего не добившись, Берч направился к двери. А он возлагал такие надежды на капитана «Розы».

Оглядывая мачты многочисленных кораблей, пришвартованных в заливе, Берч перебирал в памяти моряков, участвовавших тогда в плавании, а ныне живущих в Бристоле. Трое. Немного шансов на успех. Тем не менее он отправится в город и попробует разыскать их. Не может быть, чтобы Ребекка не оставила никаких следов, способных пролить свет на ее прошлое.

– Вы платите хорошие деньги за то, чтобы раздобыть факты, сэр. Это правда. Не думаю, что вам будут интересны сплетни, которые дошли до меня чуть позже.

Берч резко обернулся.

– В сплетнях тоже бывают крупицы золота.

– Она показалась мне добродетельной женщиной.

– Я хорошо осведомлен о ее добродетелях, – произнес Оливер.

– Так вы ее знаете?

– Не имеет значения, сэр. Я плачу вам за информацию.

Моряк прищурился и некоторое время молча попыхивал трубкой. Потом наконец кивнул.

– Как скажете, сэр Оливер. Так вот, слухи эти дошли до меня совершенно случайно следующим летом, когда мы стояли на якоре на Темзе в районе Лаймхаус.

Берч терпеливо ждал.

– Говорили, что через месяц после того, как мы отчалили, направляясь в колонии, какой-то джентльмен обошел все корабельные компании, доки и таверны, начиная от Тауэра и кончая Дагбиз-Хоул. Предлагая золото, он допросил каждого матроса, боцмана и капитана, которых ему удалось найти. Джентльмен искал одну женщину.

– Ас чего вы взяли, что это одна из ваших пассажирок?

– Описание ее внешности дает мне на это основания. Волосы. Глаза. Возраст. Телосложение.

– А имя?

– Ребекка.

– Фамилии не припомните?

– Ниппер, или Неттер, или... – Он покачал головой. – Имена не так хорошо запоминаются, как лица.

– Почему же вы не нашли того джентльмена и не рассказали о том, что вам было известно?

Мужчина пожал плечами.

– Не знаю. Может, не видел в этом необходимости. Мне хорошо жилось у моря, в карманах не переводилась звонкая монета. – Он прищурился. – К тому же я подумал, что, если малышка хочет отправиться в колонии и начать все сызнова, с какой стати я буду ей мешать?

– А что это был за джентльмен? Как его фамилия? Капитан снова пожал плечами.

– Я и тут ничем не могу вам помочь. Я же говорил, что мы никогда с ним не встречались. Может, все это были сплетни.

Берч подошел к столу у окна. Сунув руку в карман, добавил к лежащим там монетам еще несколько. Помедлив, придержал остальные деньги.

– Вы сказали, что джентльмен беседовал с какими-то людьми в Лондоне. Может, вы знаете, с кем именно? Из тех, кто еще жив и не проводит большую часть времени в море? Какого-нибудь трактирщика, например?

Капитан устремил взгляд на адвоката.

– Кое-кого знаю.