Глава 7

Солнце обдавало теплом его лицо, едкий запах смолы, моря и дыма заполнял легкие. Он слышал перекличку моряков и докеров и думал, что это и есть отголоски славного прошлого – Англии Дрейка и Рейли, Гудзона и Смита – и малоприятные отзвуки менее славного настоящего.

Берн снял для Стенмора комнаты в гостинице на Брод-Ки, Стенмор смотрел в окно, Внизу со стороны доков катили дроги, доверху груженные табаком, сахаром и хлопком. Пришвартованные у бристольских доков бесчисленные корабли стояли впритык друг к другу, напоминая густой лес, образованный из мачт, рангоутного дерева и линей, простиравшийся насколько хватало глаз.

У торгового судна прямо напротив гостиницы сидела вереница закованных в кандалы африканцев, в то время как работорговцы готовились погрузить их на судно, чтобы отправить на сахарные плантации Карибских островов. При виде этого зрелища Стенмору стало не по себе. Он перевел взгляд на массивную квадратную колокольню Св. Марии и мысленно поклялся продолжать войну против этого варварского промысла.

Пришел сэр Оливер.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – извинился адвокат. —Но в снятых для них комнатах я никого не обнаружил. Погода прекрасная, и миссис Форд, видимо, вывела юного Джеймса на прогулку. Я оставил ей записку, чтобы пришла сюда, как только вернется.

Стенмор снова переключил внимание на лежавшую перед ним пристань.

На некотором удалении за пирсом, уставленным штабелями бочек с мадерой, какой-то маленький озорник носился вокруг женщины. Потертые синие штаны, жалкого вида красный жилет, волосы, развевающиеся на ветру, – все это свидетельствовало о свободе, столь естественной для ребенка из низшего сословия. Стенмор нахмурился. Вести себя подобным образом ему никогда не дозволялось и не будет дозволено Джеймсу. Он видел, как женщина в сером плаще раскинула руки, чтобы поймать мальчишку, когда тот с разбегу бросился ей в объятия. Оба они пошатнулись и со смехом повалились на пустую волокушу.

– Она не такая, как вы ожидаете, – сказал адвокат.

– А чего именно я ожидаю? – спросил граф, оборачиваясь.

– Ясно как день, милорд, вы ожидаете увидеть женщину, от которой можно откупиться. Смею заметить, вы заблуждаетесь, если думаете, что миссис Форд здесь только потому, что я не предложил ей в Филадельфии достаточно крупное денежное вознаграждение за оказанные ею услуги.

– Посмотрим, насколько я заблуждаюсь, Оливер.

Граф продолжал смотреть в окно. Женщина сидела перед мальчиком на корточках. Капюшон слетел с ее головы, и в мягких золотисто-рыжих волосах играло солнце. Она взяла лицо мальчика в ладони, а мальчик обвил ее шею руками. Оторвав взгляд от окна, Стенмор обернулся к Берчу и встретил его нахмуренный взгляд.

– Говори, Оливер, Бога ради, говори, что думаешь! Ты выглядишь так, будто тебя ведут на виселицу.

– Пока мы путешествовали, милорд, я имел удовольствие провести некоторое время в обществе миссис Форд. Должен заметить, вопреки тяготам ее положения вдовы без достаточных средств для воспитания ребенка она сумела сохранить поразительное самообладание и такт. Несмотря на простую одежду, эта женщина обладает благородными манерами. Многократно за время путешествия я наблюдал, как она своей добротой и искренностью завоевывает расположение окружающих. Она не провинциалка, милорд, и она умеет заставить людей проникнуться к ней уважением, не прилагая к тому каких бы то ни было усилий.

– Ближе к теме, Оливер.

– Я уже подошел к сути вопроса, милорд. Она не та женщина, которую можно купить. Миссис Форд почти десять лет была Джеймсу матерью. Должен признаться, ее любовь к нему отличается от той, которую мы находим в высшем обществе.

Слушая адвоката, Стенмор едва сдерживал раздражение.

– Я бы советовал вам прислушаться к ее рекомендациям и тревогам относительно мальчика, прежде чем вы отошлете ее. За время пути она просветила меня.

– Насколько я понимаю, вы провели вместе довольно много времени.

– Это совсем не то, о чем вы подумали, милорд. Но беседовали мы часто. Миссис Форд задавала вопросы относительно будущего Джеймса, интересовалась, где он будет жить и сколько времени будет проводить в обществе вашего сиятельства. Говорила, насколько лучше жить в деревне, чем в городе, и...

– Я вижу, Оливер, ты потерял голову. – Адвокат попытался возразить, но граф жестом велел ему замолчать. – Только пойми меня правильно. Я ни за что не стану вмешиваться в чужие дела.

– Вы неверно истолковываете мотивы, заставляющие меня заступаться за нее, лорд Стенмор. Главной темой наших бесед во время путешествия был ваш сын.

В дверь постучали, Оливер отворил ее. Положив руку на задвижку, он остановился и посмотрел графу в глаза.

– Вы платите мне милорд, за то, что я даю вам советы. Прошу вас, отнеситесь к этой женщине по справедливости.

Стоя в коридоре у номера, снятого графом, Ребекка старалась заверить себя, что с Джейми все будет в порядке. Веселая служанка ирландского происхождения, помогавшая Джейми привести себя в порядок и переодеться во все лучшее, напомнила ей слегка постаревшую Молли Батлер, и Джейми чувствовал себя с ней комфортно. К встрече с отцом мальчик, похоже, будет готов.

Сама она даже не удосужилась снять плащ, когда направилась в комнату лорда Стенмора, ибо в записке сэра Оливера говорилось, что его сиятельство желает сначала переговорить с ней.

Ребекка молила Бога, чтобы пэр отнесся к ее положению с пониманием и состраданием. Надеялась, что отец Джейми найдет нужное решение.

Дверь открыл Оливер Берч.

– Я рада, что вы здесь, сэр Оливер, – произнесла она тихо.

– Хотела убедиться, что правильно поняла содержание записки. Его сиятельство желает сначала встретиться со мной, прежде чем увидит Джеймса?

– Все верно, миссис Форд.

Ребекка невольно перевела взгляд на широкую спину мужчины в дорожном костюме, который подошел к окну на другом конце комнаты. Он был несколько выше адвоката ростом, но что-то в его телосложении и уверенной осанке, в том, как черный сюртук облегал спину, делало его внушительнее всех мужчин, которых она когда-либо встречала.

– А как Джеймс? Мне попросить, чтобы его привели сюда немного погодя?

– Не беспокойтесь об этом, мэм.

Ребекка посмотрела адвокату в лицо, но тот поспешно отвел глаза. Внутри у нее все оборвалось. Она снова переключила внимание на неподвижную фигуру графа. Темные как ночь, не посыпанные пудрой волосы, аккуратно стянутые сзади, – вот все, что она видела.

– Но пока я могу... – Она замялась. – Важно, чтобы его сиятельство встретился со своим сыном до...

– Пожалуйста, входите, миссис Форд. Его сиятельство ждет. Я вскоре отправлюсь взглянуть на Джеймса.

Лорд Стенмор повернулся к ним.

Ребекка не могла отвести от него глаз. Не таким она представляла себе графа. Такой не мог прогнать среди ночи жену. В его лице не было ни единого изъяна. Высокие скулы. Волевой подбородок. Прямой, идеальной формы нос. Глаза, опушенные длинными черными ресницами. Граф Стенмор был необычайно хорош собой.

А сын, подумала Ребекка, ничуть на него не похож.

– Пожалуйста, проходите! – Берч отступил на шаг назад, давая Ребекке возможность пройти. – Ваше сиятельство, позвольте вам представить миссис Форд.

Стенмор остановил на ней взгляд и вдруг поймал себя на том, что пытается сохранить самообладание. Перед ним стояла та самая женщина, за которой он наблюдал из окна. Тот же плащ, те же рыжие волосы.

Он не видел ее лица, когда она прогуливалась с мальчиком по набережной, но теперь понял, почему адвокат оказался в плену ее чар. Она была довольно красивой, чего граф не ожидал.

Она не смотрела на него, но в какой-то момент граф успел заметить ее ясные, голубые, как небо, глаза. Стенмор почувствовал, что его влечет к этой женщине, и этот факт еще сильнее его раздосадовал.

– С вашего разрешения, милорд, пойду взгляну на Джеймса, а потом спущусь вниз, в кофейню, чтобы все приготовить.

Берч выскользнул за дверь, и Стенмор перехватил испуганный взгляд, который женщина бросила на адвоката. Выждав мгновение, граф заговорил:

– Как прошло путешествие через океан, миссис Форд?

– Спасибо, милорд, хорошо.

– Надеюсь, неделя в Бристоле не была вам в тягость?

– Нет, милорд.

Он сложил руки за спиной, стараясь не смотреть на огненные кудряшки, обрамлявшие бледное лицо.

– В Лондоне меня ждет множество дел, так что, думаю, будет лучше, если я сразу перейду к причине моего визита в Бристоль. – Он начал прохаживаться. – Прежде чем я вручу вам то, что, полагаю, вы сочтете достаточной компенсацией за вашу услугу, оказанную моей семье, я хочу, чтобы вы знали, миссис Форд, что вы вправе остаться в Англии в качестве моей гостьи так долго, как пожелаете. Ваши расходы...

– Компенсация, сэр? – перебила графа Ребекка, сверля его взглядом. – Я думала, вы пригласили меня, чтобы поговорить о вашем сыне.

– Ошибаетесь, мэм. Я пригласил вас сюда, чтобы довести до конца то, в чем мой адвокат потерпел неудачу вопреки данным ему указаниям.

– Сэр Оливер предложил мне в Филадельфии весьма щедрое денежное вознаграждение, милорд. Однако я отказалась. Поэтому не стоит обсуждать этот вопрос.

– Миссис Форд... – Граф скрестил руки на груди. – Я не хочу, чтобы моя семья осталась перед вами в долгу...

– Я взяла Джеймса на воспитание, не рассчитывая на денежное вознаграждение. Моя любовь к нему дороже всех сокровищ мира.

. – Миссис Форд...

– Прошу вас, лорд Стенмор, прекратить дискуссию на эту тему. А теперь давайте обсудим одно дело. Оно касается благополучия вашего сына.

– Мальчик вернулся домой, и его благополучие вас больше не касается.

– Не могу с вами согласиться, милорд! – с гневом произнесла Ребекка, залившись румянцем. – До сих пор у него не было никого ближе меня.

– Эту ошибку мы уже исправили.

– Ошибку? – Ребекка метнула в графа испепеляющий взгляд. – Возможно, вы по ошибке потеряли жену и сына. Возможно, по ошибке у вас ушла почти целая жизнь, чтобы начать их поиски. Но для меня появление Джеймса, которого я растила, стало Божьим благословением. И мою любовь к нему грешно называть ошибкой.

Стенмор вдруг осознал, что эта женщина имеет полное право принимать участие в судьбе Джеймса. Ведь она заменила ему мать.

Наступило молчание.

– Вы неправильно истолковали мои намерения, – сказал он наконец.

– Думаю, вы не совсем точно изложили свою точку зрения, – возразила Ребекка.

– Мы оба, миссис Форд, печемся о том, чтобы обеспечить Джеймсу должный уход и заботу. Думаю, вы не станете возражать, если я скажу, что прежде всего мальчик должен получить образование.

Ребекка слушала графа внимательно, не перебивая.

– Я отправлю Джеймса в Итон. Там учились все Стенморы, из поколения в поколение. Сэр Оливер сообщил мне о его проблемах, в частности о его глухоте.

– Он там не приживется, – заметила Ребекка.

– Приживется. Я позабочусь, чтобы Джеймс получил необходимую помощь.

– Вы не знаете, какая именно помощь ему может понадобиться.

– Не понял.

– Когда вы собираетесь отправить его туда?

– Немедленно.

Ребекка вскинула, голову.

– Почему такая спешка, милорд?

– Вы подвергаете сомнению важность образования?

– Боже упаси! Я сама учительница. Но с его отправкой туда надо повременить.

– Ему придется посещать занятия летом, чтобы к осени наверстать упущенное.

– А почему бы вам не отправить его в Итон осенью? Чтобы не причинять ему страданий. Поставьте себя на его место, милорд. Если бы вас отправили в неизвестную школу, к незнакомым людям, оторвав от единственного близкого человека, как бы вы себя чувствовали? Прибавьте к этому тот факт, что неожиданно обретенный отец не изъявил ни малейшего желания с ним познакомиться.

– Он привыкнет.

Ребекка на мгновение закрыла глаза, чтобы успокоиться.

– И все же я не понимаю, к чему такая спешка. Я не могла дать ему ни богатства, ни комфорта, но он никогда не страдал от недостатка внимания и любви. Я защищала Джеймса, когда ровесники над ним смеялись из-за больной руки, а взрослые кричали на него, считая тупым, в то время как он плохо слышал. Я учила его черпать силу в добродетели, которую он носил в своем сердце, и никогда не пасовать перед трудностями. Но ему всего девять лет, милорд, и он слишком мал, чтобы остаться один на один с новыми трудностями, которые на него свалятся.

Сострадать сыну, жалеть его? Такое графу в голову не приходило, пока он не встретился с миссис Форд, этой поистине удивительной женщиной.

– Прошу вас, милорд, позвольте Джеймсу привыкнуть к новой жизни, к вам. Узнайте его получше. А осенью решите, что делать дальше.

– Два месяца в Солгрейве, моем доме возле Сент-Олбанса, – промолвил граф. – Как только мальчик туда прибудет, я пришлю учителя. И буду вам премного благодарен, если вы окажете мне честь и поедете вместе с ним.

Ребекка на мгновение зажмурилась и возблагодарила Бога. Трудно передать словами, что творилось в ее душе. Обуревавшие Ребекку чувства отразились на ее лице.

– Спасибо, милорд. – Ребекка направилась к двери.

– Миссис Форд! Она замерла.

– Не судите меня строго, но скажу без обиняков. Теперь вы не в колонии, и вам нужна другая одежда. Миссис Трент, моя экономка в Сент-Олбансе, об этом позаботится.

Ребекка выскочила в коридор и остановилась, прижав ледяные пальцы к пылающему лицу. Она чувствовала себя уязвленной, хотя выиграла битву.

Звук шагов на лестнице вывел ее из оцепенения. Она быстро пошла вдоль тускло освещенного коридора и скользнула в первую из двух комнат, которые они с Джейми занимали. Дверь во вторую была приоткрыта, но, прежде чем пойти к сыну, Ребекка сняла плащ и посмотрела в зеркало на стене.

Девушку бросило в жар. Непокорные кудри торчат во все стороны. Платье поношенное. Неудивительно, что ее вид покоробил графа и он не постеснялся ей об этом сказать. Вздохнув, Ребекка стала приводить волосы в порядок.

– Мама, ты вернулась!

Увидев Джейми, Ребекка тотчас же забыла о своих треволнениях.

Мальчик с чопорным видом поклонился ей:

– Как я выгляжу, мэм? Ребекка присела в реверансе.

– Восхитительно, мастер Джеймс.

Сморгнув слезы, Ребекка заключила Джейми в объятия, поцеловала его в аккуратно причесанные волосы и подняла взгляд на служанку, наблюдавшую за ними с теплой улыбкой.

– Я вам еще нужна, миссис Форд?

Ребекка покачала головой. Как только служанка вышла, Джейми забросал мать вопросами.

– С кем я должен сегодня встретиться?

– С графом Стенмором.

– Он твой родственник?

– Нет. Но...

Джейми высвободился из ее объятий и подошел к окну.

– В таком случае давай снова прогуляемся по пристани.

– Джейми...

– Я хочу сосчитать корабли, которые там стоят, Джордж не поверит, когда я ему скажу, что здесь кораблей больше, чем на всех причалах в Филли.

– Джейми… – Ребекка никак не могла решиться сказать ему то, что собиралась. А тем более повторить сказанное, если Джейми не услышит с первого раза.

– Когда мы вернемся домой? – с грустью спросил Джейми.

Ребекка погладила его по голове.

– Мы только приехали, дорогой.

– Мне здесь не нравится. – В глазах Джейми блеснули слезы.

– Что с тобой?

Мальчик посмотрел в сторону пристани.

Ребекка проследила за его взглядом и увидела на пристани судно, куда сгоняли скованных цепями африканцев.

– Разве можно так обращаться с людьми? – с болью в голосе спросил Джейми.

– Конечно, нет. Этих людей похитили и привезли сюда.

В Филадельфии многим рабам уже вернули свободу, и они жили бок о бок с белыми. Некто по имени Бенезед даже собирался открыть школу для черных.

– С ними обращаются так, потому что они другие? – спросил мальчик.

– Нет. Потому что некоторые забывают о том, что все мы равны перед Богом. Для них главное – деньги.

– И со мной они тоже будут так обращаться, потому что я другой?

Ребекка поняла, что Джейми не расслышал ее последних слов и уставился на пальцы больной руки.

Ребекка еще долго утешала Джейми, целовала его изуродованные пальцы и наконец заговорила о том, что ее больше всего волновало:

– Я должна сказать тебе нечто очень важное, Джейми.

. Мальчик затаил дыхание.

– Прежде чем ты встретишься с графом Стенмором. Дело в том...

В этот момент внимание Джейми привлек цокот лошадиных копыт за окном.

– Джейми, я...

– Мама, посмотри! – крикнул мальчик. Ребекка выглянула в окно.

На улице гарцевал, натягивая поводья, удерживаемые конюхом, красивый гнедой жеребец. Не прошло и нескольких минут, как из гостиницы вышел граф Стенмор. За ним следовал Оливер Берч.

Граф взял поводья и заговорил с жеребцом, Узнав голос хозяина, жеребец тут же успокоился, Стенмор вскочил в седло и повернулся к адвокату.

Ребекка поняла, что сегодня встреча отца и сына не состоится.

– Кто это, мама? Как красиво он сидит на коне! – с восхищением произнес Джейми.

Ребекка про себя молилась, чтобы граф посмотрел на окно, у которого они стояли.

Кивнув сэру Оливеру, лорд Стенмор наконец поднял глаза. Но его прощальный взгляд был адресован не Джейми, а ей.

Еще мгновение, и граф умчался.

Глава 8

В доме герцога Глостера всегда можно было рассчитывать на превосходный ужин, сигары лучшего качества и порт. Дамы давно удалились в гостиную, и герцог подал знак, чтобы ему налили четвертый бокал, когда Стенмор повернулся к Николасу, желая высказать другу свое недовольство.

– Теперь постарайся меня убедить, мой пронырливый пескарь, что привел с собой Луизу исключительно для собственного увеселения.

Николас вынул изо рта сигару и уставился на приятеля так, словно у того выросла вторая голова.

– Мой дорогой друг, я не заслужил подобного оскорбления! Мне нравятся красивые женщины, но только без претензий. А поскольку я еще не встретил свой идеал, то предпочитаю проводить время с богатыми дамами. По-настоящему богатыми, Не то что Луиза с какими-то жалкими десятью тысячами в год, которые ей оставил покойный супруг. Она спустит их без посторонней помощи за какие-нибудь полгода.

– Упомянутая тобой леди прибыла сегодня в качестве моей гостьи, потому что дала мне понять, что ты хочешь ее видеть.

Гнев Стенмора пошел на убыль.

– Я не сказал, что поверил ей. Но, видя, что ты в дурном расположении духа, с тех пор как вернулся из Бристоля, подумал, что ее появление немного тебя развлечет. Я не спрашиваю, что не заладилось у тебя в Бристоле, сам расскажешь, если сочтешь нужным. Но знаю, сколь благотворно действует благосклонно настроенная женщина на мужчину, когда он в дурном настроении.

– Я никогда не устану удивляться нескромности Луизы.

– Но ты сам, друг мой, сделал ее своей любовницей и, если мне не изменяет память, еще месяц назад не замечал этого ее качества.

Перед мысленным взором Стенмора возникли счастливая улыбка Луизы и теплое приветствие, с которым она к нему обратилась, когда он увидел ее, едва прибыв в дом герцога Глостера. Он был абсолютно уверен, что ответил на приветствие вежливо, но достаточно холодно. А чего еще она могла ожидать?

Граф Стенмор знал причину своего дурного настроения. Все дело было в этой женщине, проклятой миссис Форд. Он никак не мог выбросить ее из головы. Стенмор залпом выпил стакан порта и повернулся к Николасу. Глаза его метали молнии.

– Раз ты привел сюда леди Луизу, – проворчал Стенмор, – надеюсь, ты сам доставишь ее домой.

Не успел Николас ответить, как подошел лакей и шепнул, что с графом Стенмором желает поговорить лорд Норт. Обернувшись, граф помахал рукой новому премьер-министру. Тот стоял в окружении небольшой группы людей и делал ему знаки. Только ради лорда Норта Стенмор пришел к герцогу Глостеру. Премьер согласился выслушать соображения графа о работорговле.

Прежде чем пересечь комнату, он обратился к Николасу:

– Я ценю твою заботу, но не забывай, что ты всегда был распутником, а я – человек ответственный. Что стало бы с миром, если бы мы поменялись местами?

– К черту, Стенмор. Я тебя понимаю. Забудь обо всем, что я сказал.

Она говорила тихо, не делая пауз, пока не исчерпала все свое красноречие.

Джейми во все глаза смотрел на нее. Его нижняя губа дрожала. Лицо залилось румянцем. Он пытался постичь смысл ее слов, и в его голубых глазах Ребекка видела страдание. Вскоре Джейми отвернулся и стал смотреть в окно экипажа.

Ребекка едва сдерживала рыдания, но у нее не было выбора. Пришлось рассказать Джейми правду.

Она понимала, что эта поездка на запряженном четверкой лошадей почтовом дилижансе, который мчал их на восток, последняя возможность для нее и Джейми побыть наедине друг с другом. Откладывать этот разговор она больше не могла. В Солгрейве Джейми все равно узнает правду. А он должен был узнать правду от нее, и ни от кого другого.

Карету трясло. Ребекка положила руку на колени Джейми, чтобы он не съезжал с сиденья, а затем переместилась на сиденье перед ним.

– Джейми! – ласково обратилась она к мальчику, взяв его за подбородок. – Джейми, прошу тебя, поговори со мной.

Он вытер рукавом слезы.

– Как долго?

– Скоро приедем.

Он покачал головой.

– Как долго ты со мной пробудешь там?

– Сколько захочешь. Найду работу в деревне возле Солгрейва. Позже, когда тебя отправят в Итон, поеду за тобой и буду жить в этом городке. Или в Виндзоре, на другом берегу Темзы, рядом со школой. Все будет так, как сейчас. Лорд Стенмор, твой отец, заботится лишь о твоем благе.

Возница объявил о прибытии в Сент-Олбанса. В окошко Ребекка увидела кирпичные стены, крыши и шпили. При других обстоятельствах она с радостью поделилась бы с Джейми сведениями, почерпнутыми в юности из книг об этом древнем городке. Но в настоящий момент могла лишь безмолвно молиться.

Несколько мгновений спустя карета уже неслась на север от Сент-Олбанса, свернув с почтового тракта, который вел из Бристоля. Мили через две карета свернула в аллею, обсаженную по обеим сторонам деревьями.

Ребекка сжала Джейми руку.

– Осталось совсем немного.

Карета въехала в большой парк. В прогалинах между деревьями открывался вид на луга, где паслись овцы, возделанные поля и фермы. Карета стала подниматься по пологому склону, и вскоре они увидели на берегу реки деревушку.

– Джейми, посмотри!

Мальчик равнодушно пожал плечами.

Вскоре деревья кончились, и показалась широкая долина. В дальнем ее конце, утопая в зелени, высились холмы, среди них стоял дом из красного кирпича, окруженный фруктовыми садами, парками и полями. Судя по стилю и архитектуре, он был построен во времена королевы Елизаветы. Луг, усеянный белыми и пурпурными цветами, спускался к широкому озеру. Такой красоты Ребекка никогда не видела.

– Ты полюбишь свой новый дом, – прошептала Ребекка.

Джейми снова равнодушно пожал плечами. Когда карета остановилась на посыпанной гравием дорожке, мальчик вжался в подушки сиденья и закрыл глаза, чтобы не видеть стоявших снаружи слуг.

– Джейми! – Ребекка коснулась его подбородка. Мальчик открыл глаза, и они тотчас наполнились слезами. – Я здесь, с тобой, Я люблю, тебя и буду любить вечно.

– Но я не твой сын.

Она приложила его ладошку к своей груди.

– Ты в моем сердце. И навсегда останешься там. Он покачал головой.

– Но...

– Не мучай себя и меня понапрасну.

Слезы хлынули с удвоенной силой, когда мальчик обнял ее.

– Я боюсь. Эти люди... я их не знаю.

Она вынула из рукава носовой платок и вытерла Джейми слезы.

– Пойдем, познакомишься с этими добрыми людьми. Они ждут нас.

Цвет неба перетекал из черного в серый, и Джейми знал, что грозовые тучи больше не станут задерживать приход матери. Он стоял на коленях на широком подоконнике, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, и смотрел, как снаружи начинают образовываться тени. Поначалу нечеткие, они постепенно становились все более и более ясными, превращая двух чудовищных исполинов в рощу платановых деревьев, Странная рогатая голова, отделенная от туловища какого-то огромного зверя, оказалась всего-навсего конюшнями.

Маленький традиционный садик под его окном тоже постепенно приобрел форму, но взгляд Джейми, проскользнув мимо его аккуратных тропинок и клумб, устремился к лугу и серому озеру. Дорога, которая вела из поместья в Сент-Олбанс, проходила по небольшому каменному мостику, перекинутому через ближайший край озера, и исчезала в дальнем конце долины. Уже несколько часов Джейми сидел на подоконнике, спрятавшись за плотными шторами, и наблюдал.

Они прибыли сюда только вчера, но он знал, что не хочет здесь находиться. Предоставленная ему комната была значительно больше тех двух, которые они занимали в Филадельфии.

Он ненавидел эту комнату. Ненавидел свою кровать. Ненавидел всех этих людей, носивших приличную одежду, старавшихся не смотреть на его руку и называвших его «мастер Джеймс». Мать, которую он обожал, вовсе не была ему матерью.

Все, что она рассказала ему о смерти много лет назад его родной матери и об отце, не могло быть правдой. Джейми это чувствовал. Потому что слишком сильно ее любил. Сама мысль, что она его покинет, вызывала нестерпимую боль.

Судорожно сглотнув, Джейми уставился на закрытую дверь. Мать спала в соседней комнате. А что, если она вдруг решила, что он ей больше не нужен, и ночью потихоньку сбежала? В этом доме столько дверей. Что, если дорога, за которой он вел наблюдение, не единственная, которая ведет из поместья?

Накануне вечером он плохо себя вел. Не притронулся к ужину, притворялся глухим. Когда миссис Трент, экономка, показывая ему комнату, погладила его по голове, ему это не понравилось и он дернулся. Его поступок вывел мать из себя. Она ничего не сказала, но он понял это по ее глазам.

Сейчас он пойдет и разбудит ее. И убедится, что она по-прежнему здесь.

Джейми отдернул шторы, быстро оделся и вышел в коридор.

На стенах висели портреты. Мужчины и женщины в пышных одеждах, некоторые мужчины – в доспехах. На двух столиках горели свечи, значит, кто-то из слуг бодрствует. Рядом с портретом мужчины, изображенного с книгой и мечом, висел портрет мужчины, стоявшего перед красивым серым в яблоках гунтером. Его окружали слуги с охотничьими копьями, суетившиеся вокруг огромного оленя, вероятно, только что им убитого. Сам Джейми никогда не принимал участия в охоте, но Томми Батлер рассказывал ему и Джорджу много охотничьих историй.

– Столько шума из-за какого-то сосунка.

– Придержи язык, Бесси. Хозяйский сын. Что мы можем сделать? Столько времени его не было. И вдруг – на тебе.

– Ну, я не знаю. Если у повара поутру пригорит каша, я не знаю...

– Замолчи ты, мегера, разбудишь весь дом.

Помедлив у раскрытой двери, Джейми прислушался, пытаясь понять, о чем беседуют женщины.

– Эта жен... Форд... нянька парня?

Джеймс устремил взгляд на открытую дверь и подошел к порогу.

– ...я слышала, как миссис Трент говорила вчера на кухне, что она была нянькой для парня все эти годы.

– Если она такая же, как мы, почему ее разместили в этом крыле?

– Она не такая, как мы. Она из благородных, это сразу видно по ее манерам.

– Может, и так, но, судя по одежде, этого не скажешь.

Заглянув в комнату, он увидел, как горничная, встряхнув одеяло, свернула его.

– Это ничего не значит, дуреха. Они только что прибыли из колоний, из Пенсильвании.

– Да, но теперь она в Англии. Слышала бы ты, как Хелен сегодня утром возмущалась, что этой миссис Форд отвели комнату в одном коридоре с апартаментами хозяина. И не зря, надо сказать, если хочешь знать мое мнение.

– Ну уж увольте, я трижды подумаю, прежде чем спрашивать такую гусыню, как ты, или Хелен.