Завтра он будет мчаться здесь же почти вдвое быстрее, станет выжимать добавочные секунды к точному плану, гарантирующему их безопасное исчезновение. Мощная машина и прямая ровная дорога в безопасное место. Это было частью плана Новака - бросок, который выведет их за пределы любых перехватов, что может организовать полиция штата.
      Эрл сбросил скорость, подъезжая к огромному, черному от дождя амбару справа от дороги. Здесь Новак будет их ждать в седане. Пересадка - дело нескольких секунд. Пикап загонят в амбар и спрячут внутри. Здесь его не найдут раньше нескольких дней. По основной автостраде они промчатся через несколько минут после дела в банке. А потом плавно покатят к Балтимору. Далеко от района возможных застав.
      Миновав амбар, Эрл свернул на боковую дорогу. Та петляла, уводя в деревенскую глубинку. Он расслабился, закурил и наслаждался укрощенной могучей силой мотора, чутко реагирующего на машинальные, почти на уровне инстинкта, движения рук. Через некоторое время он заехал в диковатую местность, запущенную и неухоженную, заросшую чертополохом, раскачивающим тяжелыми головами. Гнилые столбы забора безнадежно висели на ржавой колючей проволоке.
      Эрл остановился и вылез на грязную дорогу, внимательно оглядываясь вокруг со слабой улыбкой на лице. Ему нравился дикий и заброшенный вид. Здесь предстоит работа - отличная, трудная работа. Давящая тишина повисла вокруг, нарушаемая только шумом дождя и случайными редкими криками птиц из рощицы, словно грязное пятно маячившей на горизонте. Он плотно замотал шарф и зашагал по дороге, наслаждаясь свежим влажным воздухом, овевавшим лицо. Эрл заметил, что темнеет, хотя было только начало четвертого. Несколько серебристых проталин ещё светились на сером небе, и птицы галдели так, будто устраивались на ночлег.
      Он не обращал внимания на то, что холодно, и что он один в надвигавшихся сумерках. Эрл пребывал в раскованном и бодром состоянии духа. Он думал о Лорен. Ему представилось, что все их неприятности оттого, что живут они в городе, запечатанные в малюсенькой коробке, и ничего не видят, кроме таких же маленьких клеток. Что они зависят от множества совершенно чужих людей, обеспечивающих пищу, питье, одежду. Зеленщики, разносчики, водопроводчики - люди, без которых они беспомощны.
      На вершине подъема он оглядел луга, которые окружали его как неясное и неспокойное море под пластами жемчужного цвета тумана. На дальнем лугу виднелся дом, сложенный из дикого камня, почти скрытый кленами и дубами. Если не принимать во внимание дымка, завивавшегося над трубой, усадьба казалась покинутой: ни собак, ни кошек. Двери старых амбаров сиротливо скрипели, раскачиваясь под порывами ветра.
      Эрл закурил и бросил спичку в холодную воду, журчавшую в канаве у дороги. Постоял еще, вглядываясь в дом. Он ощущал, как разбегающиеся мысли сливаются в умиротворяющую идею, которая устранит все противоречия. После этого дела они с Лорен покинут город и найдут какое-нибудь патриархальное местечко с хорошей землей вокруг. Он станет фермером. Где-то Эрл вычитал, что правительство публикует разные книги по поводу эрозии почвы, севооборота и тому подобного. Он в них разберется - почему бы нет? Работы он не боится, неплохо владеет топором, привычен ко всяким инструментам. И знания Лори по части продуктов пригодятся. Она сможет выращивать овощи и фрукты на всю зиму. Они станут жить свободно, как птицы, и никто не будет ими командовать. Смогут проводить вечера за стаканчиком перед камином, не опасаясь снега и ветра за окном. Не надо будет думать о мистере Пуле и аптеке. Не нужно беспокоиться вообще ни о чем.
      Когда он возвращался к машине, старый охотничий пес выбрался из-под забора и потрусил рядом, вопросительно на него поглядывая. Эрл приостановился, погладил большую, шишковатую голову, усмехнулся, глядя на виляющий хвост и беспокойно подрагивавшее тело. Совсем один он здесь, подумалось ему. Как дурак гонялся за зайцами и белками, пробежав миль двадцать, не меньше. Пес настырно сопровождал Эрла к машине, и тот вспомнил, что у него осталась половина сэндвича с копченой колбасой. Он засмеялся и сказал:
      - Есть, есть кое-что для тебя, парень.
      И хвост возбужденно заметался при звуках голоса.
      Он кормил пса и трепал его шелудивую голову.
      - Неплохо, да? Лучше чем кролик?
      "- У нас на ферме будут собаки, - продолжал мечтать Эрл. - Охотничьи, натасканные на дичь, сообразительные трудяги, а не домашние баловни, весь день посапывающие у ног хозяйки."
      - Ну пока, - он последний раз приласкал пса. - Лучше тебе бежать домой.
      Но пес не хотел уходить, жался к ногам Эрла и пытался залезть в машину, когда тот открыл дверь. В конце концов Эрл схватил ком земли и угрожающе замахнулся.
      - Вот я тебе! - крикнул он, и пес отскочил, поджав хвост. Он трусил прочь, временами беспокойно и печально оглядываясь через плечо. "- Никакого достоинства, - думал Эрл, наблюдая, как пес, опасливо озираясь, удаляется по грязной дороге. Наверное, кто-то выбил его из бедняги, или привязывал и морил голодом - вот и результат. Это любую собаку сделает ни на что не годной."
      Через полчаса он опять был в Кроссроуде. В ресторане рядом с отелем заказал кофе и сэндвичи с ростбифом. Там было тепло и уютно. Яркий верхний свет успешно противостоял дождливой мгле за окном.
      Обслуживала та же самая краснощекая официантка. Она улыбнулась, увидев его промокший плащ.
      - Промокли?
      - Ничего не мог поделать.
      - Кофе вас взбодрит. Какой ростбиф предпочитаете? С кровью?
      - Точно.
      Эрл закурил и взглянул на банк через окно, исполосованное дождем. Там ещё горели огни, он увидел женщину в помещении кассы, расположенной напротив входной двери. "- И завтра вечером все будет так же", - подумалось ему: клерки и кассиры, подчищающие отчеты к концу недели. Никаких волнений, кроме нехватки нескольких десятипенсовиков там и сям.
      Он оценивал путь отхода и соотносил все с состоянием своей нервной системы. Эрл боялся, что ожидание окажется самой тяжкой частью работы. От бездействия он обычно терял терпение и начинал суетиться. Здесь и сейчас он чувствовал себя прекрасно - легко и спокойно, окруженный теплом, мирной тишиной, обеспеченный кофе. Завтра же он будет заперт в номере отеля. Наблюдая за банком, станет ожидать цветного напарника. И тогда томительное ожидание кончится.
      Эрл услышал, как открылась входная дверь за его спиной, и шеей ощутил дуновение холодного воздуха. Оглянувшись, он увидел рослого шерифа, стряхивавшего воду с широкополой шляпы. Его черные волосы были коротко пострижены, виски подернуты серебром. Пока шериф приближался к стойке, Эрл ощутил на себе воздействие его личности. Солидность, естественная уверенность, непроизвольно возникающее чувство доверия, которое Эрл уже встречал в некоторых офицерах. Этим людям власть была дана от Бога. Право от самой природы, которое они демонстрировали без малейшего намека на страх и сомнение. Они не ожидали подчинения, а знали, что оно последует...
      Официантка заулыбалась и пошла навстречу:
      - Слушайте, шериф, откуда этот дождь? - Она налила чашечку кофе. Хотите пирог или что-нибудь еще?
      - Нет, Милли, только кофе.
      Девушка о чем-то болтала, пока шериф потягивал горячий кофе. В его молчании не было и намека на безразличие, но у Эрла создалось впечатление, что такая пустая болтовня - не его хобби.
      Эрл наблюдал за ним краем глаза. Шериф сидел прочно, как скала, локти на стойке, чашечка кофе затерялась в огромных ладонях. Он слушал разглагольствования официантки о погоде с вежливым вниманием на длинном лице. Резкий верхний свет отражался от черных кантов на рукавах куртки и радужно отсвечивал от рукоятки револьвера сорок пятого калибра на его бедре. Он оказался куда крупнее, чем ожидал Эрл. Его тело дышало мощью, а руки, казалось, могли сделать любую тяжкую работу или сокрушить все и вся.
      "- Местный герой ", - подумал Эрл с бессмысленной язвительностью. Молчун, полный пустяковых секретов."
      Чуть повернувшись, он изучал непроницаемый профиль шерифа. Увидел, что смуглая кожа на лице натянута, как шкура много повидавшего щита. Разглядывая шерифа, он испытывал раздражение и смущение, и попытался было восстановить прежнее чувство твердой уверенности и превосходства. Но его не осталось ни на грош...
      То, что шериф даже не взглянул на него, вызвало раздражение, и Эрл почувствовал странную, нелогичную потребность привлечь внимание шерифа к своей персоне. "- Мог бы кивнуть или поздороваться. Его бы не убыло." Но несмотря на такое поведение шерифа, нутром Эрл чуял, что шериф заметил его присутствие и составил о нем определенное мнение.
      Может быть, он приметил, как несколько раз Эрл катался по городу без видимой цели. Или видел, как они с Барком разглядывали здание банка.
      Эрл колебался, не зная, что предпринять: с одной стороны, не здорово привлекать внимание шерифа, но с другой - глупо просто сидеть и позволить тому уйти, размышляя, зачем он здесь. Проблема действовала ему на нервы. Почему Новак этого не предусмотрел? Но истинной подоплекой смущения и волнения Эрла стала подсознательная необходимость как-то обозначиться, проявиться в сознании шерифа. Флегматичное безразличие волновало больше всего остального.
      Эрл поймал взгляд официантки:
      - Еще кофе, ладно?
      А когда она опять наполнила чашку, улыбнулся.
      - Очень мило у вас здесь в округе.
      - Правда, особенно когда хорошая погода.
      - Я подыскиваю землю под ферму. И сегодня промок до нитки. Невозможно толком оценить усадьбы, глядя из автомобиля.
      - Интересуетесь сельским хозяйством?
      Эрл рассмеялся.
      - Ну, даже не знаю, что сказать. Но в скором времени я должен получить кое-какую сумму и хочу вложить её во что-нибудь солидное. Слишком я устал от жизни в большом городе.
      - Я вас не осуждаю и даже полностью согласна. Иногда я езжу в Филадельфию за покупками и нескольких часов там больше чем достаточно.
      - Я того же мнения, - улыбаясь ей, Эрл краем глаза наблюдал за шерифом." - Это положит конец его сомнениям", - думал он.
      - Так что я собираюсь изменить образ жизни. Ведь всегда можно наведаться в большой город, если будет желание.
      - А чем собираетесь заняться на ферме?
      - Ну, может быть, скот разводить. Овец или бычков. Может быть, стадо молочных коров. Если только найду, что мне хочется.
      - Вам нужно поговорить с Дэном Вортингтоном. Он крупнейший землевладелец в округе.
      - Я так и сделаю. Но сначала хочется составить собственное мнение о здешних местах.
      Эрл был рад, что она заговорила об этом сама. Это должно произвести впечатление на шерифа и дать понять, что он солидный и вдумчивый парень. Без дураков.
      Шериф положил монетку на стойку и поднялся.
      - До скорой встречи, Милли.
      Не взглянув на Эрла, он затянул ремешок шляпы под подбородком и покинул ресторан.
      - Большой начальник, да?
      Официантка улыбнулась и отрицательно покачала головой.
      - Никто так не думает о шерифе Барнсе. Он просто... - она сделала паузу, пожала плечами и слегка смешалась, заметив злость в глазах Эрла. Просто, когда кто-то в беде, прежде всего думают о нем. Вот что можно сказать.
      - Милый парень, а?
      Теплота в её голосе его раздражала. Уставившись на яркие огни банка, он принялся беспокойно барабанить пальцами по стойке. Неожиданно Эрл испытал чувство глубочайшего удовлетворения, что они собираются совершить налет именно в этом, подопечном чертову шерифу тишайшем городке.
      Глава седьмая
      На следующий день в пять часов пополудни Ингрэм играл в покер в маленьком, шумном баре. Часом раньше он приехал в Кроссроуд автобусом, в старом пальто и с помятым чемоданом. Бар был расположен в южной части главной улицы города, - одно из множества заведений, где можно поесть и выпить. Исключительно для негров.
      Сойдя с автобуса, Ингрэм разговорился с несколькими завсегдатаями, тершимися у входа в бар, расспрашивая о городишке и возможности устроиться на работу. Обладание информацией, которая вдруг кому-то понадобилась, придала им вес в собственных глазах, и все загалдели одновременно и с огромной скоростью, перебивая и противореча друг другу.
      Ингрэм вежливо выслушал беспорядочный поток догадок и мнений, смеялся и одобрительно качал головой, когда кто-то свои сведения пересыпал ироническими шуточками. Люди эти были рабочими, в большинстве своем дружелюбными и вежливыми людьми. Ингрэм знал, что они обидятся на любое проявление нахальства, свойственное цветным из большого города. Жизнь его научила, что высокомерный негр - это потенциальный источник неприятностей для других чернокожих. Кроме того, он по большей части смертельно скучал в обществе праведников, выискивающих чужие ошибки. Зато был скор на критику других цветных, занятых только своими заботами...
      Болтая, Ингрэм неожиданно увидел техасца Эрла Слэйтера. Тот шагал по противоположной стороне улицы. На какой-то миг они отсутствующе уставились друг на друга. Лица не дрогнули, но в густевших сумерках Ингрэм разглядел, как внезапно Эрл напрягся, даже походка переменилась. И он знал, что причиной тому был он сам.
      "- Достаточно только увидеть меня, как он вскипает ", - понял Ингрэм. Эта мысль вызвала мгновенную вспышку стыда, зажегшего румянец на щеках. Пройдет много времени, прежде чем он забудет сцену у Новака, забудет тяжесть руки, опустившейся на лицо...
      Один из местных предложил зайти в бар и выпить по стаканчику. Ингрэм провел за пивом не меньше получаса, когда кто-то за покерным столом в конце зала объявил, что нужен партнер. Ингрэм оказался единственной подходящей фигурой. Он пытался отговориться, его обхаживали и соблазняли, пока Ингрэм не понял, что усиленно отказываясь играть он привлекает к себе внимание.
      А после четверти часа игры он понял, что за столом сидит шулер.
      Его не волновала возможность проигрыша в нечестной игре. Он мог обыграть обманщика с закрытыми глазами, да и ставки были слишком маленькими, чтобы опасаться. Они играли по четверти доллара, записывая долги на бумажке, чтобы не было видно никаких денег, если заглянет шериф. Но шулерские игры обычно заканчиваются скандалами и потасовками, уж это Ингрэм знал твердо, а он не мог себе позволить оказаться участником свары.
      Шулер сидел от Ингрэма справа, - высокий желтокожий мужчина по имени Адам. У него были огромные зубы, голова, как пушечное ядро, и наглые манеры. Он постоянно болтал и смеялся, выпрашивая у судьбы хорошие карты, стенал в притворном отчаянии, когда те выпадали другим игрокам. Прием, который он использовал, был примитивен и рискован. В настоящей игре его бы накрыли в первые две сдачи.
      Адам пользовался краской для пометки старших карт. За его левым ухом был прикреплен тоненький тюбик с клейким красящим веществом, и трогая тюбик кончиком пальца, он мог нанести мельчайшие отличительные знаки на обратную сторону тузов, королей, дам и валетов. Он знал, что может быть разоблачен при каждой сдаче, и жадно использовал свое преимущество, выигрывая ставку за ставкой. И при этом пронзительно смеялся, радуясь своей удаче.
      "- Если бы он хоть делал все не так демонстративно", безнадежно сокрушался Ингрэм. Выигрыш Ингрэма оказался несколько выше, чем при среднем везении. Он просто назначал ставку, предъявлял карты и жаждал подходящего случая тактично выйти из игры.
      - Твоя сдача, - спокойно сказал человек, сидевший напротив него. - И поаккуратнее с картами, понял?
      Его звали Ральф, и другие выказывали ему знаки уважения. Играл он солидно и осторожно. В глазах под тяжелыми веками вспыхивали искорки живого ума.
      - Я стараюсь делать все абсолютно верно, - ответил Ингрэм. Он чувствовал, что настроение за столом изменилось, это для него было столь же осязаемо и реально, как шум в баре и клубы голубого дыма, плавающие в воздухе. Проигрывающие разозлились из-за своего невезения. И теперь они внимательно наблюдали за ним. Яркий верхний свет подчеркивал глубокие тени на суровых шоколадных лицах.
      Ингрэм быстро сдал, не глядя на карты.
      Зачем он здесь? Зачем дал себя в это втянуть? Он отчаянно боялся того, что может случиться сегодня вечером. Если его схватят, полиция сделает с ним, что захочет: изобьют до полусмерти, отправят гнить в тюрьму, посадит на электрический стул. Все что угодно, и он это заслужил.
      Его душа погрузилась в мрачную бездну. Атмосфера бара окружала его теплом, приятно пахло сигаретным дымом и пивом. Люди толпились у короткой деревянной стойки со своими стаканами, кричали, шумели, иногда перекрывали даже звуки музыкального автомата. Здесь был рай по сравнению с враждебным мраком снаружи. Повалил снег, Ингрэм видел мягкие хлопья, кружащиеся за окном в хрупкой тишине, вспыхивающие белыми сполохами, попадая в желтые лучи уличных фонарей света. Все это в нем вызывало чувство затерянности и одиночества. Вдруг он осознал, что Раф в полной тишине очень внимательно глядит на него, и желудок тут же свело от страха.
      - Что-то странное с этой колодой, - медленно отчеканил Раф. - Я никого не обвиняю, только говорю, что думаю.
      - Это не мои карты, - возразил Ингрэм. - Вы играли в них прежде, чем я вошел в игру.
      Из толпы, сгрудившейся вокруг стола, раздались голоса, подтверждающие слова Ингрэма.
      - Послушайте, что-то он уж очень быстро стал оправдываться, когда его ещё никто не обвинял, - вмешался Адам.
      - Мы должны взглянуть на колоду, - спокойно заявил Раф.
      Все случайные совпадения выстраиваются против него, сообразил Ингрэм: когда обнаружат крап, за столом произойдет взрыв эмоций, и в это время Адам избавится от тюбика с краской. В общей сутолоке это будет нетрудно. Скорее всего, бросит его на пол, затем организует поиск. А когда тюбик найдут, будет утверждать, что тот принадлежит Ингрэму.
      - Теперь послушайте меня, - прервал гомон Ингрэм. - Я не шулер, но в игре немного разбираюсь.
      Он в отчаянии озирался на других игроков, даже сквозь страх понимая, что его слова в данной ситуации звучат жалко и неубедительно. Лоб его покрылся испариной, тело дрожало от напряжения.
      - Я вам покажу, кто шельмует, - закричал он, вскакивая на ноги. Дайте мне эти карты.
      - Не слушайте его, - стал возражать Адам. - Он пытается морочить вам голову.
      - Все руки на стол, - наступал Ингрэм. - Ну! Только парню, который шельмовал, это не понравится.
      Раф смотрел на Ингрэма с интересом. Наконец он кивнул и сказал:
      - Я согласен.
      Только Адам сопротивлялся:
      - Это сумасшествие. Зачем эти фокусы - покусы?
      Раф воззрился на него в полной тишине. Потом холодно сказал:
      - Я хочу дать ему шанс. Почему ты против?
      - Он хочет провести нас, вот и все, - заворчал Адам, но после нового взгляда Рафа и он положил руки, так неохотно и осторожно, словно боялся, что поверхность стола раскалена до красна.
      Теперь Ингрэм мог говорить.
      - Отлично. Я покажу вам, что происходит.
      Весь дрожа от возбуждения и облегчения, он тем не менее тасовал колоду с таким искусством и быстротой, что это вызвало одобрительные смешки у окружающих. Ингрэм вынул и положил перед Рафом четыре карты, рубашками вверх.
      - Стоит взглянуть.
      Раф перевернул карты. Четыре туза засверкали во всей красе.
      - А теперь последуют парни в коронах, - продолжал Ингрэм, вытаскивая карты. - За ними дамы и валеты. Эти карты помечены, можно узнавать их с любой стороны. Если знать куда смотреть. Видишь вот эти маленькие красные точки на углу рубашки туза? Смотри лучше, не пропусти.
      Когда другие игроки наклонились, чтобы внимательно осмотреть карты, Адам осторожненько стал поднимать руки, но Ингрэм только этого и ждал. Он мгновенно перехватил его запястье и придавил ладонь обратно к столу.
      - За каким ухом ты его приспособил? - спокойно осведомился он.
      - Что там? - спросил Раф, и глаза его из под тяжких век уперлись в Адама. - Что все это значит?
      - Я вычитал это в одной книжке, - запричитал Адам тонким дрожащим голосом. - В книге фокусов. Бывают такие - как позабавить друзей. И мне прислали маленький тюбик краски, чтобы спрятать за ухом. Это ведь шутка. Только и всего. Он вытер губы. - Это самая смешная шутка во всем этом деле. Правда? А вы и подумали, что я шельмую. Правда смешно?
      - Почему, сукин ты сын,.. - заговорил Раф, задумчиво раскачивая головой. Затем метнулся через стол, руки вцепились в горло Адама и всем весом он потянул того на пол.
      Стол с треском полетел за ними. Все принялись кричать, подначивать и увещевать, а они катались по полу, замусоренному окурками. Бармен задвинул ставни на окнах, выходящих на улицу. Кто-то включил музыкальный автомат, чтобы заглушить шум драки.
      Ингрэм оказался в безнадежной ловушке. Дважды он пытался вырваться на свободу, но не мог пробиться сквозь массу тел, притиснувших его к стене. Он не имел понятия, долго ли будет здесь пришпилен, как бабочка на булавке. Мысли его смешались, все вытеснил страх, силы и бодрость его покинули.
      Тут вдруг все стихло. Белый в форме серо-стального цвета прокладывал путь через толпу, и его присутствие било по самому сердцу людской свары. Перед ним расступались, подобострастно улыбаясь. Он осматривался вокруг с раздражением на суровом лице.
      - Вы двое, поднимайтесь, - велел он, оглядывая Адама и Рафа. - Что здесь происходит?
      Несколько человек заговорили одновременно, неуклюже и бестолково. "Словно школьники, застигнутые любимым учителем", - подумал Ингрэм. Шериф переваривал их бестолковую информацию без всякой реакции и с непроницаемым лицом. Затем задумчиво взглянул на Адама.
      - У тебя нездоровая страсть болтаться по барам, Адам. Думаю, тебе лучше побыть на свежем воздухе и достаточно долго не появляться в заведениях. Раф, в следующий раз, когда тебе захочется кого-то ударить, подумай дважды и не делай этого. Ты меня понял?
      Шериф повернулся и воззрился на Ингрэма.
      - Я хочу потолковать с вами. Не возражаете пройти со мной?
      - Я ничего не сделал, - попытался возражать Ингрэм, облизывая губы. Но сам знал, что протесты не помогут. Шерифа он интересовал больше, чем Адам или Раф. Ингрэм был в этом уверен.
      - У меня свои заботы, я ни во что не вмешиваюсь, - сказал он, жестом подчеркивая свое отрицательное отношение к происшествию. - Я ничего не сделал.
      - Я просто хочу с вами поговорить.
      Ингрэм вздохнул. Это все, что ему оставалось.
      На улице они бок о бок зашагали сквозь тьму и снег. Огромная рука шерифа чуть придерживала Ингрэма за локоть. Снег таял, едва касаясь земли, и мокрый тротуар жирно блестел в свете из витрин. Люди спешили мимо, кивали шерифу, и он отвечал на приветствия, прикасаясь пальцами к широким полям своей шляпы.
      - Шериф, я ничего не сделал, - сказал Ингрэм, пока они ждали на перекрестке зеленый. - Человек жульничал. Я только вывел его на чистую воду. Вот и все.
      - Я не об этом хочу с вами поговорить, - ответил шериф. - Пошли.
      В магазинах, которые они миновали, было полно народу. Пятница, вечер, через пару часов они собирались взяться за дело... Затем Ингрэм увидел такое, что заставило его содрогнуться всем телом.
      Впереди появился техасец. Он спускался с крыльца отеля, задержавшись в потоке прохожих, чтобы прикурить. Выпустив клуб дыма, Эрл повернул им навстречу и пошел вдоль тротуара. Его взгляд задумчиво скользил по нарядным витринам.
      "- Он нас не видит, - понял Ингрэм, втягивая голову в воротник пальто. - Может, проскочим мимо..."
      Но не вышло. Эрл без всяких видимых причин остановился и направился прямо на Ингрэма. Какой-то миг казалось, он его не узнает. Затем его глаза медленно раскрылись, челюсть отвисла и почти комическое выражение замешательства и гнева разлилось по всему лицу, а тело напряглось и закостенело. Он стоял, словно статуя, лишь глаза бегали с Ингрэма на шерифа и обратно.
      "- Идиот, - в отчаянии подумал Ингрэм. - Почему он не прошел мимо, сделав вид, что не видит нас?"
      Шериф продолжал смотреть прямо перед собой, словно не заметив изумления Эрла. Но Ингрэм почувствовал, как пальцы шерифа напряглись, сжимая руку стальными тисками. Когда они прошли, Эрл обернулся и уставился им вслед. Так он и торчал недвижимо среди суетливой толпы, не замечая, что сигарета вот-вот опалит пересохшие губы.
      Глава восьмая
      Прежде чем они успели на первом перекрестке свернуть налево, Эрл двинулся следом; при этом он негромко выругался и швырнул сигарету на землю. Негр явно нарвался на какие-то осложнения, грозившие разрушить все так тщательно составленные планы; теперь неприятности могли угрожать им всем.
      Эрл понимал - прежде всего нужно выяснить, что случилось, а потом уже решать, что делать дальше; времени связаться с Новаком не было. Но свалившаяся на него ответственность не слишком его волновала; все вытеснила злость на Ингрэма. Он шагал к перекрестку, все сильнее вскипая яростью. На губах бродила жесткая усмешка, руки глубоко засунуты в карманы плаща.
      Контора шерифа помещалась в одноэтажном здании красного кирпича в половине квартала от главной улицы Кроссроуда. Обсаженная вечнозеленым кустарником дорожка огибала небольшой садик. В пустынной приемной Эрл снял шляпу и пригладил волосы. "- Больше похоже на приличный офис, чем на каталажку,"подумал он, с любопытством оглядываясь вокруг. Ковер на полу, на стенах - литографии на тему охоты; на окне рос какой-то кактус. На доске объявлений из пробки висело извещение о собрании бойскаутов и большое цветное объявление о пикнике в маскарадных костюмах, проводимом обществом по улучшению работы школ.
      Весь облик этого места прибавил ему уверенности; всюду типичный деревенский порядок и обстоятельность, все казалось аккуратным и будничным, даже полусонным - видимо, основным занятием местной полиции была ловля подростков, промышлявших кражей цыплят, и браконьеров, нарушающих сроки охоты. Слева находился сам офис, отделенный от приемной деревянным барьером. Там он заметил полицейского, окруженного картотеками и телефонами, на серьезной физиономии так и сияло сознание важности своей работы. Полицейский сидел спиной к закрытой двери кабинета, внимательно разглядывая груду бумаг на столе.
      Никакого плана у Эрла не было, но он должен был выяснить, что случилось с Ингрэмом. Кабинет, как он полагал, принадлежал шерифу. Сейчас Ингрэм находился там; из-за тонкой перегородки доносились неясные голоса и Эрл узнал неуверенный встревоженный голос негра.
      Полицейский оторвался от бумаг и поднял глаза.
      - Чем могу помочь?
      Эрл улыбнулся и оперся на барьер.
      - Не могли бы вы мне объяснить, как удобнее добраться до Нью-Йорка?
      - Нет ничего проще. - Полицейский достал из ящика стола папку с картами и подошел к барьеру. - Выезжаете из Кроссроуда по главной улице. Потом по указателям до Делаварского мемориального моста. - Развернув карту, он показал карандашом дорогу. - Мы находимся вот здесь. Следуйте по указателям, и окажетесь прямо у шлагбаума в Джерси. Ошибиться просто невозможно.
      - Да, все достаточно просто. Большое спасибо. - Эрл улыбнулся молодому полицейскому. - Вы шериф?
      - Нет, всего лишь заместитель.
      - У вас очень симпатичный городок. Симпатичный и тихий.
      - Мы стараемся.
      Улыбка Эрла стала ещё доброжелательнее.
      - Здесь довольно много черных. Они вам не доставляют хлопот?
      Полицейский на улыбку не ответил.
      - В большинстве своем они здесь родились и выросли. И ни к чему им доставлять нам хлопоты.
      - Но я только что видел, как сюда привели негра. Потому и решил, что такое в порядке вещей.
      - Его ни в чем не обвиняют, - возразил полицейский. - Просто в городе он человек новый, вот шериф и решил с ним поговорить.
      - О, понимаю, - протянул Эрл, все ещё продолжая улыбаться. - Весьма недурная мысль - немного поговорить с ними для начала. Имеет смысл.
      Полицейский решительно свернул карту.
      - Могу я вам ещё чем-то помочь?
      - О, нет, большое вам спасибо.
      На крыльце Эрл закурил и доверху застегнул воротник. Снег перешел в проливной дождь, барабанивший по мокрым темным улицам, словно отдаленные пулеметные очереди. Он взглянул на часы и увидел, что уже почти семь. Оставался всего час...
      Надвинув пониже шляпу, Эрл пересек улицу и взошел на крыльцо, дававшее хоть какое-то укрытие от порывистого ветра и дождя, выбросил промокшую сигарету и засунул руки поглубже в карманы. В промозглой холодной тьме он ждал Ингрэма...
      Прошло минут двадцать, прежде чем парень появился на дорожке, подняв воротник, чтобы укрыться от дождя, и размахивая потертым чемоданом.
      Эрл вышел из укрытия и пересек наискось освещенную улицу, быстро сокращая расстояние. Дождь заглушал его шаги, так что он смог подойти вплотную к Ингрэму и резко бросил:
      - Не оборачивайся, Самбо. Продолжай идти вперед.
      В слабо освещенном переулке случайные прохожие не обращали на них внимания, торопливо проходя мимо с опущенными глазами и спрятанными глубоко в воротники плащей подбородками.
      - Чего он от тебя хотел? - спросил Эрл. Идя на полшага позади Ингрэма, он видел капли дождя, блестевшие на коричневой щеке, и подергивающийся уголок рта. - Чего он хотел? Давай, выкладывай.
      - Он хотел знать, долго ли я собираюсь оставаться в городе, чем занимаюсь, и все такое. - Голос Ингрэма от испуга срывался. - Но он узнал, как меня зовут. Мне пришлось назвать себя. Слышишь? Он знает, как меня зовут.
      - Я буду ждать тебя в своем номере.
      - Но я не могу... Разве ты не слышал? Он теперь меня знает.
      - Самбо, ты сделаешь, как я сказал. И упаси тебя Господь этого не сделать.
      Эрл ускорил шаг и обогнал Ингрэма, даже не потрудившись дождаться ответа. На главной улице он двинулся в сторону своего отеля, старательно увертываясь от столкновений с зонтиками, хозяйки которых настойчиво прокладывали путь сквозь мокрую толпу. В номере Эрл включил свет и бросил мокрый плащ на спинку кресла.
      "- Если он не появится, - думал Эрл, - если он наведет на нас этих крыс..."