– Зачем ты меня сюда привела Тамлин?
– Чтобы показать тебе мое дерево.
– Твое дерево?
– Да, моя мать посадила семечко для моего дерева двадцать шесть лет назад. – Она подошла к ближайшему дереву, обхватила руками серебристый ствол и крепко обняла его. – Это ее дерево, посаженное в день, когда она была зачата. Оно больше не родит яблок. Когда мать умерла, оно перестало цвести и плодоносить. Отец принес ее под его ветви в Белтейн, и через девять месяцев появилась я.
Она взяла его за руку, повела дальше в сад и остановилась почти в самом конце ряда.
– Это твое дерево? – спросил он.
– Да, посаженное моей матерью. Сегодня я посадила семечко.
Тело Джулиана запульсировало. Музыка с вершины холма доносилась сюда, в сад, и Джулиан вспомнил, как они с Тамлин танцевали у костра.
– Мне следовало бы беспокоиться, что мы слишком удалились от всех остальных. Негодяи, напавшие на Деймиана и его людей, могут находиться где-то поблизости. И все же…
– Все же?
– В этой роще я чувствую себя защищенным.
– Не ты один. Священные туманы защищают эту долину. Найти дорогу в Глен-Шейн невозможно.
– Что ты хочешь этим сказать?
Помолчав, Тамлин заговорила:
– С. давних времен туманы Глен-Шейна были поставлены охранять нас Дочерью Анны, первой госпожой долины. Они защищают нас. Тропы остаются скрытыми туманом, так что никто не может увидеть вход. Столетиями на землю этой долины не ступала нога ни одного захватчика.
Тамлин отвернулась, не в силах встретиться с его прямым взглядом. Джулиан взял ее за руку и повернул к себе лицом:
– В таком случае почему я увидел эти тропы?
– Потому что этого пожелали древние боги, – прошептала Тамлин.
– Ваши боги пожелали, чтобы я пришел в эту долину? – Джулиан замолчал, пытаясь постичь смысл того, что сказала Тамлин. – Я видел, как туман клубится, а потом поднимается, и моим глазам открылась дорога, и у меня появилось ощущение, будто я вернулся домой. – Что это значит? Объясни мне, Тамлин! Ведь я никогда в жизни не был в этих местах…
В ее глазах блестели слезы. Он все еще держал ее за локоть. Затем пальцем поднял ее подбородок, так, чтобы она посмотрела ему в глаза.
– Как могло такое произойти?
– Тобой руководит церковь. Ты не поверишь в наши языческие объяснения.
– В эту ночь я могу поверить во многое.
– Ты был здесь раньше. Очень давно.
– Почему же я этого не помню? Во всяком случае, тебя я не смог бы забыть.
Он шагнул к ней, тронутый блеском слез ее колдовских глаз.
Слабая улыбка заиграла в уголке ее рта.
– Но ты забыл меня, Шеллон. Мой разум помнит тебя, ты приезжал на вороном жеребце, одетый в черную кольчугу…
– Никогда. – Его большой палец скользил по ее подбородку, ощущая едва заметную ямочку. – Я никогда не смог бы забыть тебя, Тамлин.
– Но это так. Как по-твоему, почему люди долины с готовностью приняли тебя? Они отважны. Они сражались бы за свою землю, за свои дома.
– Мое войско гораздо больше.
– Они не стали бы сражаться с твоими англичанами на поле битвы. Они приходили бы из тумана, ударяя в твои самые уязвимые места, во фланги. Нападали бы на твое войско, как птицы-падалыцики на труп. Если бы ты попытался преследовать их, они бы исчезали в тумане. Но мой отец узнал тебя. Он испрашивал у Эвелинор предсказания. Она сказала, что ты – это он, пришедший снова.
– Он? – По его спине пробежал холодок.
– Король-воин пришел и взял Дочь Анны в жены. Они основали наш клан. Вот почему древние боги показали тебе путь в нашу долину.
Джулиан чувствовал, что Тамлин бьет дрожь, и шагнул к ней.
– Почему ты дрожишь, Тамлин? – Логика подсказывала ему, что это не более чем сон, навеянный горным туманом, однако он мог использовать его, чтобы привязать ее к себе.
Но почему тогда ему хотелось поверить ее словам?
Его разведчики, посланные искать путь из Кинмарха в Глен-Шейн, не могли найти его почти полдня. Тогда Джулиан пришпорил Лашера и поскакал прочь от войска. Когда он проехал всего несколько десятков шагов, туман стал таким плотным, что поглотил его солдат и лошадь. Казалось, время остановилось, и Джулиан остался один.
В небе кричали вороны.
Их крики становились все громче и пугали Лашера. Джулиан не мог заставить коня двигаться вперед.
Потом вдруг туман заклубился и медленно поднялся, и Джулиан обнаружил, что стоит в устье прохода в Глен-Шейн.
Он наклонился к Тамлин, скользя губами по ее щеке.
– Если этого желают твои боги, я, простой смертный, не дерзну сопротивляться им. Но и вы, миледи, должны подчиниться их воле.
По ее щеке покатилась слеза, и он поймал ее губами, упиваясь этим исцеляющим нектаром. Она дрожала в его объятиях. Ее руки схватились за его плечи, пальцы глубоко вонзились в мышцы. Он подумал, что Тамлин привела его сюда не только для того, чтобы показать ему свое дерево. В то же время Джулиан видел, что она еще не готова отдаться ему.
Он отстранился от нее.
– Пора возвращаться на вершину, Тамлин.
Она пришла в замешательство.
– Я… я думала…
– Тамлин, скоро мы поженимся. Тогда, как твой муж и повелитель, я возьму тебя. Дело не в том, что я не хочу тебя. Ты знаешь, что хочу. После этого утра не может быть сомнений, как я желаю тебя. Но я даю тебе время до свадьбы.
Она опустила голову, потом снова подняла на него глаза.
– Что, если я не хочу ждать, Шеллон? Чему быть, того не миновать.
Налетел ветерок, принес обрывки языческой музыки и улетел дальше. Бой барабана проникал ему в сердце, словно бился вместо него. Тамлин откинула волосы, кошачья улыбка тронула ее маленький полный рот. Под бой барабана она стала покачивать бедрами.
Тамлин прильнула к нему и, как кошка, потерлась об него. Затаив дыхание, он чувствовал, как от этих прикосновений в его теле разгорается жар. Раскаленный добела, он взорвался в его мозгу. Она положила руки на его бедра и стала раскачивать, побуждая его следовать ее ритму. Привстав на цыпочки, она прильнула к его губам в медленном поцелуе, скользя губами по его губам. Джулиан смутно сознавал, что ее руки взялись за цепь на его груди, расстегивая пряжку. Его плащ упал с плеч, и будто черное озеро разлилось по белым цветкам под деревом.
Она знала – это должно произойти: он должен овладеть Тамлин на постели из яблоневых цветов, и его полночно-черного плаща.
Она расстегнула его перевязь. Когда она раскрылась, они оба быстро попытались поймать меч до того, как он упал на землю. Ее колдовские глаза сияли, когда Тамлин отступила с одними только ножнами.
На него нахлынуло воспоминание о Тамлин, танцующей с горцем, и как он вонзил меч в землю. Это видение едва не свело его с ума. Долгое время они стояли, словно заколдованные, музыка кружилась вокруг них. Джулиан поднял меч и вонзил его в землю рядом с плащом.
Тамлин улыбнулась. Он попал под ее чары, не мог оторваться от нее. Ее руки двигались по его груди, чтобы помочь ему снять накидку. За ней последовала рубашка. Джулиан бросил их на землю.
Тамлин снова поцеловала его. Он чувствовал сладость овсяного пирога в ее дыхании, но когда хотел углубить поцелуй, она скользнула вниз по его телу. Образ этой языческой принцессы, стоящей на коленях перед ним, заставил кровь Джулиана закипеть так, что у него закружилась голова. Ее проворные пальцы развязали шнурки на его сапогах, чтобы он мог сбросить их. С пьянящей смесью чистой невинности и безграничной порочности Тамлин провела руками по его бедрам и мучительно медленно – по его паху.
Пробежав рукой по его груди, она снова легко поцеловала его и прошептала:
– Танцуй со мной, Шеллон.
Тело Джулиана, казалось, знало, чего она хочет, потому что он начал медленно раскачиваться, держа ее за талию, подражая языческому ритму. Тамлин повернулась так, что ее спина оказалась у его груди, ее округлый зад прижимался и терся о его затвердевший пах. Она положила свои маленькие руки поверх его рук, сдвигая их вверх, к груди. Он раскачивался вместе с ней, прижимаясь к Тамлин всем телом, сжимая полные груди, пока она не застонала. Она отпустила его руки и потянула вниз золотое платье, чтобы освободить грудь.
Его горская очаровательница стала распутницей, когда он взял на себя контроль в их танце. Ее соски затвердели, когда он начал гладить их, снова и снова водя круги большим пальцем. Она вновь застонала, побуждая его продолжать, требуя сжимать, их и перекатывать в пальцах.
Джулиан повернул ее к себе лицом, обхватил руками ее бедра и поднял ее. Его рот набросился на ее грудь, и он стал с силой сосать в ритме, который, он знал, эхом отдается внутри ее тела. Тамлин запрокинула голову, длинные волосы каскадом упали на спину. Осторожно, благоговейно он опустил Тамлин на черный плащ. Вцепившись в его плечи, она выгнулась навстречу ему.
Он целовал ее, расстегивая штаны и сбрасывая их, потом его руки подняли золотое платье до ее бедер.
Он скользнул пальцами сквозь мягкие кудряшки, влажные от желания, готовя ее к своему вторжению. Он застонал, войдя в нее пальцем, потом двумя. Она была слишком тугой. Он не хотел причинить ей боль.
– Джулиан… пожалуйста… – Она, похоже, была не в силах произнести что-то еще.
Взяв ее за руки и переплетя их пальцы, Джулиан поднял ее руки над головой, его тело жаждало соединить их воедино. Он знал, что девственницы чувствуют боль, но не хотел, чтобы боль осталась в ее памяти, поэтому он отстранился, покрывая ее поцелуями. В тот самый момент, когда он напрягся и скользнул в нее, готовый лишить ее девственности, Тамлин остановила его:
– Подожди…
– Подождать?
– Да. Ты должен… загадать желание.
– Загадать желание?
– Да, это важно. Шеллон, пожелай того, чего больше всего желает твое сердце. – Она поцеловала его в шею.
Джулиан заставил свои глаза сфокусироваться на женщине под ним. Она лежала на плаще, казавшемся особенно черным на фоне снежно-белых лепестков. Ее блестящие волосы рассыпались вокруг, кошачьи глаза сияли. Он знал, что принадлежит этой женщине. Она наверняка колдунья, но, может быть, именно колдовские чары могут исцелить его, изгнать черный яд, отравляющий его душу.
Тамлин почувствовала его нерешительность.
– Наше единение особенное. Мой народ называет его deas-ghnath mohr.
– Великий обряд, – повторил он.
– Да, он волшебный. Загадай то, чего желаешь больше всего, Шеллон.
Тамлин смотрела в лицо мужчины, который сейчас овладеет ею. Она никогда не видела ничего более грубого, более пугающего, чем его мужская сила. И ничего более прекрасного.
Тамлин надеялась, что он загадает, чтобы она полюбила его, потому что знала, что любит его и всегда будет любить, неважно, что ждет их впереди. Наверное, она полюбила его с самого начала, когда стояла на коленях и их глаза встретились. Она была слишком несведуща в том, что касается чувств, желания и любви, чтобы понять, что происходило с ней.
Теперь она знала.
– Загадай желание, Джулиан.
Кривая улыбка тронула его губы.
– А как же ты? Ты тоже загадаешь?
– О да, я загадаю, чтобы твое желание сбылось. – В ее ответной улыбке было все женственное, таинственное и кошачье – уверенность в мужчине, который сейчас сделает ее своей.
– Мое желание… я хочу ребенка, сына, рожденного тобой.
– Да будет так, – нараспев произнесла она и отвернулась, чтобы скрыть свое разочарование. Она хотела, чтобы Шеллон признался ей в любви.
– Тамлин, посмотри на меня, – приказал он тихим, глубоким голосом. – Я хочу видеть твои глаза, когда возьму тебя.
Она моргнула, глядя в его скрытое тенью лицо. Она чувствовала, как он растягивает ее. Потом почувствовала эту горячую, пульсирующую плоть, вонзившуюся в ее барьер. Ее тело было магией, согласной принять его. Смущенная, она почувствовала, что Шеллон отодвинулся и тут же ринулся вперед. Крик сорвался с ее губ, и он стал целовать ее, пока боль не прошла. Ее поразило, как глубоко он был в ней, как соединились их тела.
Он чуть приподнялся и потом снова вошел в нее. Она застонала от желания.
Джулиан прошептал:
– Танцуй со мной, Тамлин.
Глава 18
Был уже почти полдень, когда Джулиан вошел в спальню лорда, чтобы отдохнуть. В башне стояла зловещая тишина. Если не считать стражников на посту, никто не занимался своими делами, все, видимо, спали после празднования Белтейна, переусердствовав с элем и uisge-beatha – виски.
Переполненный столькими противоречивыми и не поддающимися объяснению эмоциями, он чувствовал себя недовольным собой.
Черт побери, прошлая ночь была так хороша!.. Тамлин сожгла его воспоминания обо всех остальных – везде была только она. Он никогда не испытывал наслаждения, которое познал с этой шотландской девушкой. Она изгнала из его души ледяной холод.
Что Джулиана удивило, так это его желание отдавать. Он должен наполнить ее не только своей плотью, но и сиянием, раскалявшим каждый дюйм ее тела. Джулиан хотел владеть ею, доминировать над ней, подчинить ее своей воле.
Но где-то по пути вся эта власть выскользнула из его рук.
Теперь она владела им. Не только его телом, но и душой.
Во время долгого пути в Глен-Шейн он мысленно строил планы на будущее. На ступенях древней церкви он перед всей Гленроа возьмет Тамлин в жены. Пышность и великолепие будут поражать воображение, как приличествует свадьбе человека, бывшего первым рыцарем короля. Он уже спланировал все детали, вплоть до того, что они оба наденут. Рейвен сшила для Тамлин платье по наброску, который он нарисовал.
Джулиан давно понял, как важен для человека внешний вид. О богатой свадьбе и последующем за ней пире будут говорить, превозносить, завидовать. Весть о том, что Джулиан завладел леди Гленроа, распространится по всей Шотландии. Барды будут слагать об этом песни. Ведь женится сам Дракон Шеллона.
Люди боялись его. Он потратил много лет, полируя и совершенствуя этот невидимый щит. Быть Черным Драконом – это такое же сильное оружие, как его копье или меч.
Он подразумевал, что его свадьба с Тамлин последует этим же путем, послужит укреплению легенды о Драконе. После того как они произнесут брачные обеты и будут вместе царствовать на свадебном пиру, люди обоих кланов утвердятся в мыслях, что он ее муж и господин и что она пришла к нему по своей воле. И тогда, только тогда он отведет се в их спальню.
Вместо этого он потерял голову и взял ее, как обычную простолюдинку, под яблоней. Что люди Гленроа подумают о нем? Что он обесчестил ее?
Прежде чем у него появилось время разобраться в своих мыслях, дверь распахнулась и вошла Тамлин с подносом еды. Она напевала ту же самую песню, под которую они танцевали прошлой ночью, на ее полных губах играла довольная улыбка.
Вдруг на него нахлынули воспоминания, как их тела раскачивались под языческую мелодию. Он чувствовал, что в их обрядах есть более глубокий смысл. Когда звучала музыка, окутывая их эротическим безумием, мышцы его тела, казалось, знали чувственные движения. После этого он вспоминал нюансы, ароматы, детали. Непреодолимое, пьянящее благоухание яблоневых цветов. Ее сияющие кошачьи глаза. Нежные прикосновения ее тела, когда она танцевала рядом с ним. Вкус овсяного пирога в ее дыхании.
Ночь была поистине волшебной. Джулиану показалось, будто все это ему приснилось.
Эта потеря контроля злила Джулиана. Тамлин напевала именно эту мелодию, будто нарочно чтобы подразнить его. Напомнить ему, что он овладел своей нареченной, как будто у него нет ни сдержанности, ни уважения. Но в данный момент это раздражало его меньше всего. Джулиана мучила мысль о том, что он сейчас снова потеряет контроль над собой. И овладеет ею на полу, у стены и сотней других способов.
– Доброе утро, Джулиан. – Тамлин протанцевала к нему и легким поцелуем коснулась его губ. Джулиан не ответил.
Его проклятое тело ожило от одного только ее запаха, от едва ощутимого прикосновения ее маленького теплого рта.
На ее плечах и шее остались синяки, наверняка и в других местах. Он не был осторожен с ней, словно забыл, что она девственница. Когда он прорвал ее девственную плеву, она не отпрянула от страха или боли, а как только боль утихла, застонала от наслаждения, когда Джулиан снова вошел в нее.
– Ты выглядишь довольно оживленной после такой долгой, тяжелой ночи, девица. – Он хотел, чтобы его слова прозвучали как упрек, но вместо этого его голос прозвучал игриво, дразняще. Будь он проклят! Ему нужно бы встать на колени и умолять ее о прощении.
Тамлин обольстительно посмотрела на него, угощая кусочком сушеного яблока.
– Девица? Ох, у этого мужчины нет никакого уважения, – насмешливо произнесла Тамлин.
Джулиану стало не по себе от ее слов. В Гленроа их, несомненно, воспримут как оскорбление.
Его глаза потеплели, когда Тамлин стала кормить его яблоком, и поцеловал ее.
– Девочка, нельзя ждать с оглашением помолвки. Я сегодня же поеду и поговорю с твоим дядей. Учитывая, что все только что праздновали Майский день, полагаю, назначать церемонию на сегодня рановато, так что мы произнесем наши клятвы завтра.
– Джулиан, у меня даже закружилась голова. Почему мы должны пожениться так скоро? – Тамлин рассмеялась.
Дверь распахнулась, и вошли два пажа с ведрами горячей воды. Улыбаясь Джулиану, они вылили их в деревянную ванну в углу.
– Доброе утро, лорд Шеллон. Вам понравился наш Майский день? – спросил один.
– Цыц, Коннор Ог. – Тамлин подмигнула парнишке. – Поспеши принести остальную воду, пока у твоего господина не лопнуло терпение.
Мальчишки, хихикая, убежали прочь.
– Я приказала приготовить тебе ванну, Шеллон. Ты можешь расслабиться в горячей воде, а я накормлю тебя. После этого поговорим о том, почему ты считаешь необходимым перенести день нашей свадьбы. – Тамлин прошла к шкафу и достала глиняный горшок. Она села на край тяжелой ванны, медленно всыпала в воду какой-то порошок и неторопливо перемешала рукой.
– Я должен искупить вину, пока ущерб все еще свеж у всех в памяти.
Тамлин нахмурилась, встала и подтолкнула его к ванне.
– Раздевайся, Шеллон, а потом расскажешь мне, что за ущерб ты причинил.
– Проклятие, Тамлин, я взял тебя на земле, как какую-то шлюху. Честь требует, чтобы неуважение, проявленное к тебе…
Тамлин расхохоталась.
– Как ты можешь смеяться?
– Замолчи и полезай в ванну, Шеллон, пока не испортил мне настроение. – Она помогла ему раздеться, не менее ловко, чем это делал оруженосец, и подвела его к ванне.
Мальчишки вернулись с ведрами, которые поставили рядом с ванной, прежде чем снова умчаться прочь. Тамлин подошла к своему шкафу и достала простую белую рубашку.
– Позволь мне снять мое платье Белтейна. Потом я помогу тебе принять ванну. А пока я отвечу на твои вопросы и, может быть, немного развею твое глупое беспокойство.
– Мы должны пожениться как можно скорее.
Золотое платье упало на пол, и она осталась в чем мать родила. Тамлин подняла волосы назад и надела рубашку, такую тонкую, что она почти не скрывала ее прекрасное тело от его голодного взгляда.
Поставив поднос с едой на край ванны, она пододвинула табурет и села.
– Отмокай и жуй, пока я буду объяснять, потому что если я снова услышу эту чепуху насчет ущерба, я наверняка суну твою голову под воду.
Он поймал ее за руку, когда она поднесла очередной кусок яблока к его рту. Держа ее за запястье, он позволил ей кормить себя. Он медленно жевал, пожирая ее глазами.
– Я вспоминаю тот раз, когда ты помогала мне принимать ванну.
– Веди себя прилично, Шеллон. – Она дала ему кусок сыра. – А я-то думала, ты достаточно сообразителен, чтобы понять, что случилось прошлой ночью. Прежде всего, нет никакого оскорбления в том, что ты взял меня в ночь Белтейна. Все сочтут это важным предзнаменованием. Под нашими ритуалами лежат традиции, значение которых восходит к самому рассвету времен.
Он нахмурился:
– Тамлин, я не дурак, Я понимаю значение мечей, вонзенных в землю.
– Белтейн для нас священный день. Наши традиции…
– Языческая ересь, – проворчал он.
– Замолчи, Шеллон. Не забывай, что берешь в жены язычницу. Ты сказал, что нужно пойти на компромисс. Я пошла. Теперь твоя очередь. Мои обычаи – это обычаи моего народа. Тебе не обязательно принимать наши верования, но ты должен быть терпимым к ним. Ты можешь жениться на мне завтра или через две недели, для моего народа это не имеет никакого значения. Наше соединение прошлой ночью было счастливым событием. Ты теперь Повелитель Долины. Когда взошло солнце, ты встретил утро, как господин Гленроа, и никто, кроме, может быть, кого-то из твоих недалеких норманнов, не будет смотреть на это по-другому.
Джулиан немного успокоился.
Тамлин убрала поднос, взяла горшок с мылом и начала намыливать ему спину.
– Наш брак перед христианской церковью объединит нас в твоих глазах. Для нашего народа то, что произошло прошлой ночью, – точно такие же узы, если не больше. Так что нет необходимости спешить с церемонией. Единственное оскорбление, которое мои люди могу увидеть, – это если ты будешь продолжать смотреть на наше соединение как на нечто постыдное.
– Тамлин, я не хотел опорочить ваши обычаи, но меня воспитывали в уверенности, что благородный человек не овладевает своей невестой в грязи под яблоней. Девственнице нужно…
– Во-первых, это было не в грязи. У нас была мягкая постель из яблоневых лепестков и твоего плаща. Во-вторых, мы, шотландцы, ценим девственность не так, как вы, норманны. Вообще-то пикты считали всех незамужних женщин девственницами.
– Что за чепуха? – усмехнулся он.
– Не чепуха. Равенство. Пикты допускали для женщин такую же степень свободы и уважения, как и для мужчин.
– Болтовня!..
Ее глаза блеснули, как у кошки, когда она выставила вперед мизинец с кольцом Майской Королевы и повертела им. Черт побери, пусть в него вонзятся зубы гидры! Его желание овладеть ею пульсировало в его крови, игнорируя все, чему его учили. Тамлин провела рукой по его груди, ее палец мучительно медленно водил круги вокруг его плоского мужского соска, имитируя ласки.
– Я хотел взять мою девственную невесту в постели, – произнес он.
Тамлин улыбнулась и прикусила его подбородок своими острыми зубками.
– О-о, тогда наши желания совпадают. Здесь есть кровать, милорд Дракон. И до тех пор, пока мы не поженимся у алтаря, по пиктским обычаям я считаюсь девственницей.
Джулиан схватил ее с быстротой и яростью, которые должны были бы напугать ее. Его силу, во столько раз превосходящую ее силу, теперь вряд ли можно было обуздать. Однако Тамлин не испугалась. Она лишь изумленно открыла рот, когда он привлек ее к себе в ванну. Ее грудь учащенно поднималась, когда его рот грубо завладел ее губами. Вода лилась через край ванны, но им обоим было все равно, когда он схватил за ворот ее рубашку, разорвал и, взял в ладони ее прекрасные груди. После нескольких неловких движений он наконец усадил ее верхом на себя и вошел в нее. Она мгновенно достигла пика наслаждения.
Это заставило ее вздохнуть, но он не дал ей передышки. Прервав поцелуй, он хрипло приказал:
– Еще, Тамлин.
Он потянул ее голову назад, чтобы прильнуть губами к груди. Он то и дело входил в нее.
Джулиан хотел, чтобы это продолжалось вечно, но знал, что может контролировать себя не больше, чем прошлой ночью под яблонями.
– Да, Шеллон, еще, – промурлыкала она. – О, еще!
Джулиан нервничал, ведя Тамлин вниз в главный зал, чтобы предстать перед людьми Гленроа в первый раз после празднования Белтейна. После ванны они заснули, а обитатели замка уже начали просыпаться. Благодаря Тамлин Джулиан снова почувствовал себя живым. Он готов был овладевать ею снова и снова, касаться этого золотого пламени, но воздержался. Это могло повредить ее здоровью. На Тамлин было новое зеленое платье, которое сшила для нее Рейвен. На шее – широкое пиктское ожерелье. На голове – золотой венок. Все еще пиктская принцесса, Тамлин теперь была более уравновешенной – истинная госпожа Гленроа.
Его жена.
Джулиан чувствовал гордость, держа ее под руку, когда они входили в главный зал. Несмотря на ее заверения, что люди Гленроа воспримут их соединение как великое предзнаменование, Джулиан опасался, что увидит в их взглядах осуждение, услышит перешептывания, поскольку не проявил к Тамлин уважения, достойного ее ранга. Он замедлил шаг, оценивая реакцию собравшихся. И, к своему удивлению и радости, увидел сияющие глаза и широкие улыбки.
Тамлин улыбалась и кивала, пока они шли к столу лорда.
Джулиан пришел в замешательство, глядя на нее. Тамлин нисколько не была смущена на этой новой стадии их отношений. Джулиан понял, что управляться с ней будет все труднее. Тамлин входила в полную женскую силу. Хорошо, что его накидка достаточно длинна, потому что одного только взгляда на нее было достаточно, чтобы его жезл пришел в боевую готовность.
Слуги следили за тем, чтобы тарелка Джулиана не оставалась пустой, а кубок был наполнен.
Он накрыл ладонью руку Тамлин и слегка сжал. Тамлин сияла от счастья. «Видишь, мои люди приняли тебя!..»
Все радовались, глядя на него и Тамлин, сидевших во главе стола, как и подобает господину и госпоже поместья. Но когда Джулиан взглянул на сэра Дирка, у него кровь застыла в жилах. Сэр Дирк смотрел на Тамлин со смесью желания, ненависти и обиды.
Утром Джулиан решил послать письмо барону Пендегасту с просьбой отозвать сэра Дирка. Пусть отправляется в свои собственные владения. Пендегаст надеялся, что Джулиан выделит Дирку фьеф в Мортэйне. Но теперь это невозможно, поскольку Эдуард лишил его владений Шеллонов в Нормандии и английских владений в Торкмонде.
Заинтересовавшись, как реагирует Деймиан на явные признаки того, что Джулиан владеет Тамлин, он наклонился, чтобы посмотреть в дальний конец стола. Кузена не было. Прошлой ночью он слишком переусердствовал с элем, так что, должно быть, еще спит.
Джулиан улыбнулся Саймону:
– Вижу, Деймиан не готов трезво принять землю.
Саймон отправил в рот кусок жареной свинины и пожал плечами:
– Я не видел его с тех пор, как начались танцы. Может быть, он унес подальше свое раненое сердце и напился до бесчувствия.
– Деймиан уехал, – сказал Гийом.
Уехал? Куда уехал?
Джулиан и Саймон удивленно переглянулись. Гийом пожал плечами:
– Я послал Моффета на поиски, опасаясь, как бы он не свалился в озеро. Вчера я видел, как он уходил с теми людьми. Тогда я не обратил на это особого внимания, но сегодня утром забеспокоился. Не думаю, что они из этой долины, Джулиан.
– Не из этой долины? – переспросила Тамлин. Она многозначительно посмотрела на Джулиана, напомнив ему, что священные туманы охраняют долину.
– Они вместе распили рог эля, после чего он ушел с ними искать вересковый мед.
– Моффет сказал, что его вещи здесь. Его конь стоит в конюшне, так что, полагаю, рано или поздно он объявится.
Джулиан настаивал, немного встревоженный настроением кузена:
– Люди, с которыми ушел Деймиан, не близнецы-тройняшки и высокий викинг?
– Да, трое мужчин, одинаковые лица, одинаковое телосложение, лет двадцати на вид. А тот высокий явно потомок викингов. – Джулиан заметил, что Тамлин переглянулась с Рейвен и Ровеной. – Кто эти люди? Очевидно, они нам знакомы.
– Те трое – это Хью, Дьюард и Льюис. Наши кузены. Высокий – это Викинг. По древнему поверью, викинги прислали почетную гвардию, чтобы охранять леди Койнлер-Вуд, нашу кузину Эйтин.
Джулиан не смог сдержать смех, когда она назвала имя кузины.
– Эйтин? Поджигательница? Боже, спаси меня, если она так же своевольна, как все остальные женщины клана Огилви!
Тамлин рассмеялась и сделала глоток из кубка, предложенного им.
– Вообще-то судьба улыбнулась тебе, Шеллон. Эдуард мог послать тебя принять во владение Койнлер-Вуд. Моя кузина огненно-рыжая, и темперамент у нее такой же огненный. Пересчитайте дарованные вам благословения, милорд, и поставьте свечу за меня и мои светлые волосы.
Рейвен хихикнула:
– О да, у нашей Эйтин веснушки и соответствующий им характер.
– Тогда я рад, что Койнлер-Вуд не мое владение. У меня и так предостаточно женщин Огилви, хватит на целую жизнь. Пусть кто-нибудь другой разбирается с этой веснушчатой бестией. – Джулиан поднял кубок в честь сестер Макшейн. – А где этот Койнлер-Вуд?
– Примерно в полудне верхом от Лайонглена.
Джулиан пожал плечами:
– Может быть, ваши кузены просто сопровождают Деймиана в гости к его прадеду. Если он не появится к утру, я пошлю гонца узнать, благополучно ли он прибыл туда.
– Простите, лорд Шеллон. Говорят, в Лайонглене ничего не слышали о лорде Рейвенхоке, и даже не знали, что он едет на север, чтобы принять во владение поместье, – сообщил Джервас Джулиану.
Тамлин подошла к Джулиану, сидевшему в кресле у камина в главном зале. Она положила руку ему на плечо и легко сжала. Подняв на нее глаза, Джулиан взял ее руку и сплел свои пальцы с ее пальцами. Подчиняясь порыву, он привлек жену к себе на колени и усадил ее так, чтобы она прислонилась к его плечу и они могли наслаждаться теплом огня. Он наклонился и поцеловал ее в висок.
Под ее округлым задом его тело пульсировало от желания, а ее ерзанье, чтобы устроиться поудобнее, было мучительно. Он улыбнулся. Не из-за физической реакции на близость Тамлин. Она была сильной, такой сильной, что перевешивала все в его разуме. Все окружающие словно растворились в тумане, так что казалось, что они с Тамлин наедине. Это был один из тех моментов умиротворения, по которым так истосковалась его душа.
Глава 19
Тамлин сидела на вороной кобыле по кличке Колдунья – свадебном подарке Шеллона. Слева от нее ехал он на гарцующем Язычнике. Неуемная энергия владела конем, такая же, как его хозяином. В то время как Шеллон пошел на большие расходы, чтобы свадьба состоялась с пышностью, достойной бывшего первого рыцаря короля, Тамлин чувствовала его желание поскорее завершить церемонию, как будто он хотел убедиться, что обладает ею и Гленроа.
