Северо-Шотландское нагорье, апрель 1296 года
      – Миледи!
      Пронзительный крик расколол тишину горной долины.
      Вспугнутые вороны взлетели в небо с оглушительным карканьем.
      Тамлин Макшейн, собиравшая первые весенние фиалки, выпрямилась я убрала с лица пряди медовых волос, наблюдая за воронами.
      «Дурное предзнаменование», – прошептал ей внутренний голос.
      Тамлин обладала особым даром определять по поведению птиц, что ее ждет. Утром она проснулась от кошмара. Ей приснились каркающие вороны и приближающаяся гроза. Она поежилась.
      Взобравшись на вершину холма, парнишка закричал:
      – Миледи! Он едет!
      Отбросив мрачные мысли, Тамлин улыбнулась парнишке, рухнувшему у ее ног.
      – Тише, Коннор Ог, переведи дух, пока не испортил цвет этих фиалок.
      – Мой пони сбросил меня. Вы должны вернуться, миледи, – сказал он, – чтобы можно было запереть ворота.
      – Ради Бога, кто же это едет, что надо запереть ворота Гленроа?
      – Всадники из Лохшейна сообщили, – прошептал парнишка, – что английский король, ужасный Эдуард Длинноногий, взял Кинмарх в осаду. Они подняли знамя с драконом. Прошел слух, будто ваш отец мертв. – По его лицу побежали слезы.
      Хадриан из Кинмарха мертв? Чепуха. Она бы почувствовала это.
      – Лэрд не мертв, дружок. Я бы это почувствовала.
      Парнишка просветлел лицом.
      – Может, так и есть. Вас же коснулась кровь Сид. И всё же его штандарт видели на дороге от Лохшейна около священных троп – зеленый дракон на черном поле!
      – Дракон Шеллон? Ну конечно же, это шутка. Чтобы дракон пришел в День святого Георгия? Беги в Гленроа, Коннор Ог, и не оглядывайся. Я приведу мою лошадь.
      Уронив корзину фиалок, Тамлин поспешила на дальнюю сторону холма, где оставила кобылу Бансид щипать траву. Тамлин опустилась на колени, чтобы развязать кожаные ремни, которыми была стреножена лошадь. Она накинула на плечи плащ и попыталась сесть верхом, но лошадь выдернула повод из ее рук, видимо, желая остаться и досыта наесться волшебной весенней травы.
      – Животные редко осмеливаются есть траву внутри волшебного круга, так что ты, наверное, думаешь, что маленький народец считает тебя особенной. Не досаждай мне, или я поговорю с кожевником, чтобы он сделал на моем новом плаще подкладку из пятнистой кожи, глупое ты животное.
      Кобыла вскинула голову, увидела кнут и напряглась. Воспользовавшись этим, Тамлин взобралась ей на спину. Кобыла пронзительно заржала.
      Откуда-то издалека донесся рокот, низкий, как гром в летнюю грозу. От этого звука по спине Тамлин пробежали мурашки, зловещий шум был совершенно необычен. Казалось, скорбный крик Бансид был предзнаменованием. Тамлин вспомнила ночной кошмар, разбудивший ее на рассвете. Задрожав, она заставила себя отбросить эти мысли. Видимо, с другой стороны перевала собирается гроза. Девушка обернулась, чтобы осмотреть пурпурные холмы, окружавшие Глен-Шейн. Утреннее небо у Дан-Кинмарха было какого-то странного серого цвета.
      Холод запустил ледяные пальцы в ее душу. В конце концов лошадь повиновалась натянутым поводьям. Тамлин почувствовала возрастающую потребность поскорее добраться до Гленроа. Плащ развевался за спиной, она наклонилась вперед, побуждая лошадь перейти в галоп. Как только они достигли равнины, она оглянулась. Горизонт над Кинмархом стал почти черным.
      Поднявшись на гребень холма, Тамлин заметила вооруженных всадников на боевых конях, въезжающих в узкую горную долину. Англичане!
      Из зарослей древних сосен появился головной отряд. Вперед вырвались несколько всадников. Их чудовищные кони широкими шагами пожирали дерн. Тамлин подумала было, что они не заметили ее. Но их крики свидетельствовали о другом. Пустив лошадь в галоп, Тамлин помчалась по тропинке, ведущей в лес. Тропинка петляла вокруг холма, а потом вдоль крутых скал Лохшейн-Мор. Тамлин поскакала по узкой тропинке, петляющей в густых зарослях дубов, лип и вязов.
      Всадникам пришлось скакать через подлесок, где росли шиповник и жимолость. Лошадь углублялась в лес. Когда преследователи стали отставать, Тамлин с облегчением вздохнула.
      Ей необходимо обойти всадников с фланга и вернуться по собственным следам к морским пещерам под скалами Гленроа. Тайный проход связывает их с древними пещерами пиктов, которые позволят ей пробраться в крепость. Ни ехав из леса, Тамлин пришпорила Бансид.
      Пять всадников появились из-за деревьев, ограничивающих мертвый угол обзора Гленроа. Их грозные боевые кони поднимали копытами комья мягкой грязи высоко в воздух.
      Развевающийся плащ Тамлин увал ей на лицо и запутался на ее руках и поводьях, отняв драгоценное время. Бегство к береговым скалам только раскроет преследователям тайну их существования. Этот путь теперь закрыт. Единственное, что ей остается, – это попытаться добраться до поместья сестры Кинлох.
      Тамлин сжала губы, чувствуя, что лошадь начинает уставать. Если бы ей удалось добраться до леса Кинлоха, спасение было бы возможно. Вдруг копыто кобылы попало во впадину в мокрой от дождя тропе, и Тамлин вместе с лошадью рухнула на землю. Голова у нее кружилась, когда она поднялась и ощутила жгучую боль в ноге.
      Три воина догнали ее и спешились. В панике загнанного в угол зверя она попыталась прорваться между ними, но мешала вывихнутая лодыжка. Смеясь и издеваясь, они толкали ее от одного к другому – свора собак, терзающих беспомощную жертву.
      – Миловидная девица, – сказал один, сбрасывая с головы капюшон кольчуга. – Иди-ка поцелуй нас, девочка.
      – Да я скорее поцелую прокаженного!
      – Здесь нет прокаженных, но ты можешь поцеловать мою любимую змею.
      Все захохотали.
      Тамлин вздрогнула, когда до нее дошел смысл сказанного, посмотрела на норманна с отвращением, уперлась руками в пластины его нагрудника и оттолкнула назад к лошади.
      – Не нужно бояться нас, милашка. Мы гораздо чище твоих немытых одетых в юбки земляков.
      Тамлин судорожно сглотнула. Эти мерзкие собаки собираются изнасиловать ее! Девушка сосредоточилась на том, чтобы достать из сапога кинжал.
      В следующее мгновение она стала произносить оберег, заклинание, едва шевеля губами, но тут же в ужасе остановилась, осознав, что призывает дыхание дракона. В этот момент самый молодой рыцарь схватил ее за талию и толкнул спиной к другому мужчине. Подъехали еще двое всадников, одетых в алый и золотой цвета Плантагенета. Три потускневших золотых леопарда красовались на их накидках.
      – Надо было догадаться, что сэр Дирк вспугнет какую-нибудь пташку.
      Тамлин попыталась оттолкнуть и этого рыцаря, но он нависал над ней.
      Руки сэра Дирка легли ей на плечи, затем скользнули к ее шее.
      – Признаться, мы не ожидали увидеть такую, как ты. Нам говорили, что шотландки – сестры свиней, а на груди и животе у них синяя чешуя.
      – Убери от меня свои грязные лапы, собака.
      – Эти шотландцы слишком распустили языки. Давайте проучим их, – прорычал второй, – и начнем с этой сучки.
      Тамлин тщетно пыталась вырваться. Руки рыцаря блуждали по ее телу. На его лице появилась улыбка, когда он разорвал ее корсаж. Тамлин попыталась прикрыть грудь.
      Рыцарь схватил ее за запястья, вынудив Тамлин отпустить края разорванного платья. Он нагнулся к ней и опустил губы на выпуклость ее бледной груди. Ее попытки вырваться из его рук только вызвали у него злую улыбку. Грязная тьма владела душой этого человека.
      – Дирк Пендегаст достоин своего имени. Он лучший фехтовальщик Черного Дракона, – рассмеялся один из рыцарей.
      Рыцарь поддел носом ткань разорванного платья, чтобы обнажить ее грудь, и, похотливо ухмыльнувшись, объявил:
      – Чешуи не вижу. Ни синей, ни какой-либо другой.
      Кипя от унижения и гнева, Тамлин изогнулась, когда его горячие губы сомкнулись на ее соске и болезненно-сильно всосали его. Глаза обожгли слезы.
      – Хочешь, мы подержим ее? – предложил один из воинов.
      Высокий рыцарь придавил ее к земле весом своего тела и грубо раздвинул ей ноги. Тамлин стошнило.
      Ее дрожащие пальцы нащупали кинжал. Когда Дирк приподнялся, чтобы расстегнуть штаны, Тамлин обхватила рукоять.
      Кто-то из мужчин выкрикнул предупреждение. Слишком поздно.
      – Вставай! – Тамлин приставила кинжал к горлу нападавшего, заставив его подняться. – Иначе распорю тебе глотку и посмотрю, как твоя кровь окрасит землю.
      Второй рыцарь подскочил к ней сзади и схватил запястье. И тут кинжал рассек кожу на челюсти Дирка.
      – Отпусти, сучка, иначе сломаю тебе руку! – пригрозил Джефри и сжимал ей руку до тех пор, пока она не выронила кинжал.
      Дирк провел рукой по кровоточащей челюсти и, сверля Тамлин злобным взглядом, размазал кровь по ее обнаженной груди.
      – Пожалуй, я убью шлюху, а потом поимею ее!
      Он наотмашь ударил Тамлин тыльной стороной руки так сильно, что у нее зазвенело в ушах. Ослепляющая боль заставила ее упасть на колени. Она поднесла руку к носу и промокнула кровь, текущую из правой ноздри. Еще больше крови текло в ее горло, оставляя медный привкус.
      Не в силах подняться, Тамлин попыталась сжать края разорванной рубашки и вызывающе подняла дрожащий подбородок. Ее глаза пылали ненавистью сквозь непрошеные слезы, она ждала его следующего удара, проклиная его. Тамлин напряглась, когда он снова замахнулся.
      – Прекратить!
      К ним приближался одинокий всадник на величественном вороном жеребце. Натянув вожжи, он остановил коня. Тот взвился на дыбы, со свистом рассекая копытами воздух. Воин спешился с врожденной грацией и сдержанной силой пантеры.
      Явно смущенные, пятеро мужчин расступились перед ним. Он вошел в середину круга с поистине царственным видом.
      Доспехи, покрывавшие его руки и бедра, кольчуга, плащ и накидка на латах были черными. Все было черным. Он снял шлем и откинул капюшон кольчуги. Его волосы такого же яркого оттенка смолы были не в норманнском стиле. Длинные, вьющиеся за ушами, они ниспадали на металлический латный воротник.
      Тамлин затаила дыхание.
      Он был красив, нет, прекрасен. От него исходила неуемная энергия.
      Он передал шлем сэру Джефри с безразличием, с каким отдал бы его слуге. Чувствуя неловкость мужчин, он явно играл на этом. Чтобы потянуть время, он аккуратно снял черные кожаные перчатки с крагами и тоже отдал сэру Джефри, презрительно изогнув черную бровь.
      Основное его внимание было сосредоточено на Тамлин. Опустив голову, остальные, ни слова не говоря, позволили ему подойти к ней. Тамлин била дрожь.
      Жесткими пальцами он взял Тамлин за подбородок, и их взгляды встретились. Ресницы, обрамлявшие его глаза цвета зеленого граната, были такими длинными, что позавидовала бы любая женщина. Заглянув в них, Тамлин забыла обо всем на свете.
      Остался только этот рыцарь в черном.
      У него была квадратная челюсть, чувственный рот. Два черных локона небрежно ниспадали на высокий лоб. Все грехи и соблазны, казалось, отразились на его прекрасном лице.
      Он, несомненно, обладал острым умом и был своенравен. Она представила себе, что прильнула к обнаженной груди этого рыцаря, а он запечатлел на ее губах страстный поцелуй. Потрясенная Тамлин едва не отпрянула. Черный рыцарь буквально околдовал ее. Тамлин дрожала от страха, но не могла оторвать от него взгляда.
      – Вы забыли мои приказы или не поняли? – Он с мрачным видом повернулся к мужчинам, не переставая при этом следить за ней.
      Один из наемников выпалил:
      – Чертова девка набросилась с ножом на сэра Дирка! Поранила его! – Наемник бросил нож к ногам командира.
      – После того как он попытался ее изнасиловать? – Его голос был мягким, как бархат. – Итак, простая шотландка, вооруженная маленьким ножом, удержала пятерых – пятерых– воинов Эдуарда, которые осмелились ослушаться моего приказа. Вас предупреждали, что нужно вежливо обращаться с жителями Глен-Шейна.
      – Мы… она… – Сэр Дирк умолк под суровым взглядом господина.
      – Она всего лишь простолюдинка. – Второй наемник сплюнул на землю. – Служанка в замке или какая-нибудь грязная крестьянка.
      Презрение вспыхнуло в глазах воина, потом он снова сосредоточил внимание на Тамлин, разглядывая ее. Что он думает о ней, какие чувства она вызывает в нем? Тамлин терялась в догадках.
      – Как тебя зовут, девушка? – спросил воин. Он посмотрел на Бансид, пасущуюся неподалеку от них. – У служанки не может быть лошади такой породы. И все же на тебе поношенная одежда. Ты работаешь в Гленроа?
      Тамлин судорожно сглотнула.
      – Бансид моя, милорд.
      – Сколько солдат в Гленроа? – последовал следующий вопрос.
      – Я простая девушка, милорд. Все это мужские дела. – Тамлин стало не по себе, когда она подумала о том, как мало стражников оставалось в стенах крепости.
      Слегка поднятая бровь выдала его сомнение.
      – Простая? С такой несгибаемой отвагой в этих золотых глазах? Ты понимаешь наш язык. – Взяв за запястье, он осмотрел ее ладонь. – Это не рука высокородной дамы, но и не простолюдинки. Как долго Гленроа может продержаться в осаде?
      – Не знаю, милорд. Припасов после зимы почти не осталось. – Тамлин сказала неправду, крепость могла продержаться несколько месяцев.
      Его губы расплылись в кривоватой улыбке.
      – Ты не сказала, как тебя зовут?
      – Oinnseach, – ответила Тамлин, зная, что он не поймет.
      Он расхохотался.
      – Дурочка? Тебя зовут дурочка?
      Тамлин округлила глаза. Она была больше удивлена, чем он, когда узнал, что она говорит по-французски.
      – Да, кошачьи глаза, я достаточно понимаю твою болтовню, чтобы мне не перерезали горло. – Он отпустил ее запястье. Опустившись на колено, он выдернул нож из земли и вытер клинок о бедро. – Это sgian dubh – черный нож.
      Тамлин смотрела, как он изучает детали, как его палец скользит по вырезанным на рукоятке рунам. Когда Тамлин попыталась встать, он поднял подол ее потрепанной юбки, обнаружив спрятанные в правом сапоге ножны для кинжала.
      – Не трогай! – крикнула она.
      Засунув нож себе за пояс, он оценивающе посмотрел на Тамлин.
      – Ты полна загадок, моя дурочка. Я мог бы предположить, что ты любовница здешнего лорда, только, по-моему, граф Хадриан раздал свои поместья Лохшейн, Кинлох и Гленроа трем своим дочерям. В этих Богом забытых землях мужчины позволяют женщинам управлять крепостями.
      – Хадриан Макшейн – лэрд земель клана Шейнов, но он не отдавал власть дочерям. Они носят свои титулы по праву, через клан Огилви.
      – Пустая болтовня, – усмехнулся рыцарь, вызвав хихиканье своих людей, – женщины думают, что могут управлять крепостью.
      Тамлин зло воззрилась на него.
      – Альба порождает сильных и умных женщин. Вам будет нелегко захватить земли Огилви.
      – Я уже захватил Лохшейн, моя дурочка. Мы практически не встретили сопротивления.
      Тамлин продолжала стоять на своем, и он подошел к ней вплотную, обдав ее своим горячим дыханием. Она не отвела глаз, встретив его взгляд.
      – Лохшейн пал до того, как сумели поднять тревогу. Всадники достигли Гленроа. Взять ее вам будет не так-то легко.
      – Посмотрим. – Выгнув бровь, он обернулся к солдатам. – Мои люди не должны вести себя, как свора животных во время гона. Я разберусь с вами после взятия крепости. Посадите ее на Лашера. Приведите кобылу. Мы едем ко мне.
      Адово пламя! Тамлин встретилась с ужасным Черным Драконом! Ей следовало бы догадаться об этом по черным доспехам, кольчуге и плащу. А она еще удивлялась, почему англичане называют этого лорда Черным Драконом, когда на его флаге изображен зеленый дракон на черном фоне. Теперь Тамлин поняла: речь идет не о геральдических цветах, а о самом человеке. Благоговейный страх охватил девушку.
      Рассказы о валлийских деревнях, стертых с лица земли по приказу Дракона, повторялись шепотом, чтобы их случайно не услышали дети. Еще страшнее были слухи о разграблении Берика больше двух недель назад. Шотландцы боялись, что их ждут такой же кошмар, резня и огонь.
      Пока Тамлин возилась со шнурком рубашки, стараясь стянуть разорванный лиф, ее глаза то и дело возвращались к рыцарю в черном. Она не могла поверить, что этот человек с ангельским лицом способен жестоко истреблять все, что попадается на пути англичан, рубя мечом и выжигая саму землю.
      Тамлин похолодела, когда по приказу господина сэр Дирк схватил ее за руки и подтолкнул к черному коню Дракона.
      Черное седло лежало на темно-зеленой попоне, покрывавшей коня от холки до крупа. Отпрянув, Тамлин поняла, что ее страх обоснован. Это был Джулиан Шеллонг не обычный военачальник, а полководец короля.
      Граф вскочил в седло с львиной грацией, оставив место для Тамлин. Она попыталась воспротивиться, вонзившись пятками в мягкую землю.
      Жеребец привстал на дыбы, стуча копытами.
      – Берегись, дурочка! Лашер не привык носить двоих. Он может растоптать тебя. Это тренированный убийца, – предостерег ее граф.
      Рыцарь поднял ее и посадил на коня. Ее ноги оказались обнажены выше колен. Хуже того, она сидела, прислонившись к покрытым кожей и металлом бедрам этого норманна. Тамлин залилась румянцем от столь интимной позы.
      Он был очень близко. Слишком близко. Его теплое дыхание щекотало ее щеку. Но даже несмотря на это, она с вызовом взглянула ему в глаза.
      Самые красивые глаза, какие она видела в своей жизни.
      – Как и его хозяин?
      – Да. Это правда, которую тебе стоит запомнить. – На его лице была яростная решимость.
      Дракон пришпорил коня, тот взвился на дыбы, бросив ее спиной к его покрытой железом груди. Он положил руку на ее талию, чтобы удержать.
      Тамлин опустила взгляд и увидела, что его большой палец лежит на обнаженной коже, открытой порванной рубашкой. Палец горел, выжигая клеймо на ее плоти.
      У нее все еще кружилась голова после падения. Однако от прикосновения воина в жилах у нее забурлила кровь. Она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Выражение его зеленых глаз оставалось бесстрастным, и все же сила его взгляда потрясла Тамлин до глубины души.
      – В Гленроа! – приказал он.

      Достигнув дороги, Тамлин увидела войско великого Дракона – несметное количество рыцарей, сидевших верхом на мощных лошадях. Это были ударные части. Вооруженные длинными копьями, они служили мобильным стенобитным орудием. Вдвое больше по численности было хобеларов – легковооруженной кавалерии, используемой для быстрых обходных маневров. Валлийские лучники были сооружены огромными смертоносными луками и защищены щитами высотой в человеческий рост. Пехота состояла из наемников, в то время как набранные войска из Ирландии маршировали под родными знаменами. Они тянулись позади пехотинцев, принадлежавших к закаленным в войнах войскам Эдуарда из Фландрии.
      Тамлин с ужасом вздохнула. Впервые в жизни она испытала отчаяние.
      Сможет ли она наладить отношения с этим жестоким, беспощадным графом?
      Что же станет с Гленроа? Что станет с ней?
      Задумавшись, она качнулась, ее спина ударилась о металл на груди Дракона. Сильные пальцы сжались на ее талии. Опустив глаза, она заметила, что из-за размашистой рыси лошади ее грудь покачивается в опасной близости от его пальца.
      Тамлин закрыла глаза, стараясь прогнать эти мысли. Чувствуя, что сидящая перед ним женщина слабеет, Джулиан привлек ее к своей груди. Шок от того, что он предотвратил, должно быть, сильно поразил ее. Боясь, что она выскользнет из седла, он прижал ее ближе. Ощущения, вызванные ее близостью, интриговали его, доставляли удовольствие. Ему нравилось держать ее в объятиях.
      Будь прокляты их глаза! Разве он не приказал гуманно обращаться с жителями Глен-Шейна?
      После Берика у Джулиана едва хватало сил видеть перед новым городом штандарт Дракона. Образ вставал перед его глазами: знаменосец, размахивавший новым флагом Эдуарда – гербом, не разделенным на четверти. Он появился сразу перед тем, как тысяча тяжеловооруженных всадников обрушилась на защитные стены шотландского города и началось последовавшее за этим безумие.
      Зеленый дракон на черном фоне долго был флагом графов Шеллон. Подстегиваемые буйными слухами, шотландцы теперь путали его с новым ужасным знаменем Эдуарда. Позор для благородного имени его семьи! Обида не угасала, но он обуздал эмоции и попытался прогнать воспоминания.
      От приступа отвратительной дурноты у Джулиана сдавило горло. В Уэльсе уже было достаточно плохо, и этот кошмар неотступно преследовал его. Однако Берик был не более чем демонстрацией шотландцам непобедимой силы Эдуарда.
      Разбив английский лагерь в Хаттоне, король во главе десятитысячной армии направился на север. У ворот Берика он потребовал немедленной сдачи. Гордые шотландцы по глупости посмеялись над ним и вынудили Эдуарда сделать самое худшее.
      И он это сделал.
      В волне огня и крови англичане пронеслись через беззащитный город. Двадцать тысяч мужчин, женщин и детей погибли от английских мечей. Трупов было столько, что хоронить их пришлось в огромных ямах. Сейчас, несколько недель спустя, указ Эдуарда гласил, что разлагающиеся тела должны оставаться там; где пали, зарезанные, на улицах.
      Этот кошмар будет до самой смерти преследовать Джулиана.
      Придя в себя, он осознал, что его рука крепко сжимает сидящую перед ним женщину. Он словно желал впитать ее тепло, прогнать холод, поселившийся в его сердце.
      Джулиан с облегчением вздохнул, когда впереди показался Лохшейн. Это был первый из трех феодов в Глен-Шейне, контролируемых дочерьми графа Кинмарха. Когда капитан крепостного гарнизона получил сведения о том, что войско идет под знаменем Черного Дракона, крепость тут же сдалась. Тогда им сообщили, что их госпожа, Ровена Макшейн, в этот день находилась не в крепости, а в Гленроа.
      Как бы то ни было, Джулиан скоро встретится с дочерью Шейна, так же как и с ее младшей сестрой, леди Тамлин, и распорядится их судьбой.
      Только что делать с женщиной, которая сидит перед ним? Он, едва касаясь, провел большим пальцем по ее обнаженной коже, чувствуя, как теплая плоть сжалась в ответ. Его жезл пришел в полную боевую готовность.
      Одета она чуть ли не в лохмотья. Джулиан привык к блондинкам, так любимым при английском дворе, и черноволосым красавицам его родной Нормандии. Эта шотландка не была ни блондинкой, ни брюнеткой. Не была она и рыжеволосой, что так распространено в ее земле. Ее волосы были цвета старинной бронзы. Он представил себе, как ее волосы рассыпаются по кровати, когда она лежит под ним, и его охватило желание.
      Ее глаза очаровывали его. Обычно Джулиану трудно было назвать цвет глаз женщины, даже той, с которой он спал. Умные, проницательные, ее глаза обладали магнетической силой. Она редко моргала. Такая прямота испугала бы большинство мужчин. Однако Джулиан не принадлежал к большинству.
      Держа в руке ее нож и глядя в ее янтарные глаза, Джулиан потерял ощущение времени. Приступ вожделения пронзил его тело. Он только что отругал своих рыцарей за то, что пытались ее изнасиловать. Но останься он сам наедине с этой женщиной, уложил бы ее прямо на землю и овладел ею.
      Что-то неуловимое скользило на краю его сознания, какое-то странное чувство. Дрожь осознания пробегала по его спине, когда он смотрел, заинтригованный и ножом, и женщиной. На него нахлынули воспоминания далекого прошлого. С уверенностью он мог сказать только, что, когда он будет старым и седым, а воспоминания поблекнут, он все еще будет живо помнить ее, стоящую на коленях, ее взгляд, устремленный на него. Скорее золотые, чем карие, глаза ее походили на кошачьи.
      В этих покрытых вереском холмах ходили легенды о Сидхах – ведьмах, царственных наследницах пиктов. Они обладали даром ясновидения и могли девять раз превращаться в больших кошек. Джулиан усмехнулся: что за чепуха? Это не более чем чепуха. Одна из них сейчас сидела перед ним – и на нем. Когда его большой палец гладил нежную кожу под ее грудью, уголок его рта изогнулся. Он подумал: что потребуется, чтобы заставить эту странную кошку заурчать?
      Не ожидая приказа, рыцари расступились, пропуская господина к его личной охране. Его братья сурово посмотрели на него, но Джулиан не обратил на них внимания. Сидя верхом на жеребце, он изучал плодородную землю, простиравшуюся перед ним.
      Внутренний голос нашептывал его душе, что эта языческая долина отличается от остальных земель. У него возникло ощущение, будто он возвратился домой, будто родился на этой богатой черной земле. С того момента, как он вступил в Глен-Шейн, Джулиана преследовало чувство, что его здесь ждут, и оно усилилось при приближении к крепости. Крест Господень, он завоюет это место и удержит его, и никто не заставит его изменить решение! Скорее бы достичь крепости!
      Джулиан поднял левую руку, сделав знак войску выдвигаться к шотландской цитадели.
      Рысь Лашера раскачивала женщину из стороны в сторону, ее длинные ноги терлись о его бедра. Хуже того – положение их тел в глубоком боевом седле наводняло его разум темными эротическими образами, где они были вместе, обнаженные. Сила собственной реакции на эту шотландку беспокоила его.
      На отдаленном холме горел деревянный крест. Черный дым от него вился высоко в озерном бризе, поднимался и спиралью уходил в тяжелый горный туман.
      Джулиан склонился к ней. У него сдавило грудь, все вокруг вдруг показалось серым. Существовала только она. Вдыхая ее неповторимый аромат, он боролся с желанием зарыться лицом в ее бронзовые волосы. Моргая, чтобы сопротивляться чарам, он спросил:
      – Скажи, пожалуйста, что это такое, моя дурочка?
      – Cross Taradiach – Огненный Крест. Даже если ваши рыцари перехватили гонца, посланного в Кинлох, там увидят горящий на холме крест. Так же, как и клан Огилви.
      – Все это служит Гленроа. Но крепость не устоит, – уверенно заявил Джулиан. Направив Лашера на склон холма, он посмотрел на стоящие сбоку башни, окруженные похожими на стекло каменными стенами Гленроа. – Господи, что означает такой бастион?
      – Мои предки – пикты – построили эту стену.
      В его улыбке было что-то кошачье, когда зеленые глаза оценивающе смотрели на крепостную стену, выискивая сильные и слабые места.
      – Ворота деревянные. Опускающейся решетки нет. Мощный крепостной вал не стоит ничего, если можно разбить ворота.
      Высокопоставленный рыцарь вонзил золотые шпоры в коня, направляя его к крепостной стене. В бастионе началась суматоха. Тем не менее солдаты оставались под защитой мощной стены, опасаясь смертоносных валлийских лучников.
      – Кто отвечает за Гленроа? – Посланец выехал вперед и крикнул так, чтобы слышали все. Полный едва сдерживаемого огня, его белый конь гарцевал и вставал на дыбы, флаг перемирия плескался на весеннем ветру.
      Женщина в пледе приблизилась к краю зубчатой стены и вышла на платформу.
      – Ровена из Лохшейна говорит за Гленроа.
      – Женщина? – насмешливо произнес рыцарь. – Где капитан гарнизона?
      – Жалкий прислужник, в Глен-Шейне женщины владеют землями по праву рождения. – Ее светлые волосы развевались на ветру, как воинское знамя.
      – Тогда мне нужно поговорить с леди Тамлин Макшейн. У меня послание от графа Шеллона.
      Она усмехнулась:
      – Говорят, воин короля ездит на черном как смоль жеребце, чернее, чем твоя дьявольская душа. Я буду говорить только с лордом Шеллоном.
      Джулиан поменял руки. Левая, сжимающая вожжи, теперь прижималась к нежному изгибу живота женщины, оставляя правую свободной, лежащей на рукоятке меча. Он послал коня вперед, управляя им коленями и пощелкиванием языка. Животное затанцевало от первой шеренги солдат к крепостной стене.
      – Приветствую вас, леди Ровена, – Его голос нарушил мирившую вокруг тишину, все глаза были устремлены на него. – Вчера в Лохшейне нам не хватало вашего очаровательного присутствия.
      – Почему Длинноногий послал своего могучего дракона в Глен-Шейн? Мы маленький феод и ничем не можем помешать такому могущественному королю.
      – Но не ваш отец в Кинмархе. Лэрд клана Шейнов поддерживает шотландского короля Баллиола в его мятеже. Очень неразумный выбор.
      – Мой лэрд-отец следует своим путем. Три сестры носят титулы по праву, отдельно от Кинмарха.
      – Уже нет, миледи. Теперь право перешло ко мне. С этого времени и впредь все земли и титулы в Глен-Шейне конфискованы. Теперь я управляю здесь как новый лорд и граф.
      – Вы забрели слишком далеко от границы, лорд Шеллон. Английский король не обладает здесь властью.
      – Как слово лорда-правителя Шотландии, слово Эдуарда становится законом. Ваш отец поднял флаг Баллиола, поэтому все земли и титулы теперь конфискованы.
      – Никакой декрет относительно Кинмарха не может включать в себя три крепости в Глен-Шейне, – возразила Ровена. – Ими правят три сестры, оглянитесь вокруг, лорд Шеллон. Никто здесь не бунтует. Дочери Шейна не поднимают ничьих знамен.
      – Я должен встретиться с леди Тамлин и убедиться, что передача власти произойдет мирно. Не хочу проливать кровь шотландцев, – упорствовал Шеллон.
      Наклонив голову, Ровена ответила спокойным тоном:
      – Нашей Тамлин нет в крепости.
      – Может, откроете ворота? Мы отправим гонца к вашей сестре, – спокойно предложил Шеллон, но в его голосе звучала угроза.
      – Вы, и только вы, лорд Дракон, можете войти в Гленроа, – ответила Ровена. – Входите, мы окажем вам радушный прием.
      Подняв черные как вороново крыло брови, Шеллон предостерег:
      – Я не дурак, леди Ровена. Неразумно дразнить Дракона.
      – Я отклоняю ваше великодушное предложение, лорд Шеллон. Тамлин знает о ваших посягательствах. Только она может приказать открыть ворота.
      Его тяжело поднимающаяся и опускающаяся грудь в латах давила на спину Тамлин. В его теле кипело нетерпение – она чувствовала, как оно пульсирует с каждым его вдохом. Вспыльчивость характера отразилась в его вопросе.
      – Где можно найти госпожу Гленроа?
      – Никто не знает, куда она поехала. Как и наш лэрд-отец, она сама себе голова. – Ровена умолкла, но ненадолго. – Могу я, лорд Дракон, обратиться с просьбой? Я прошу отпустить девушку, которую вы держите перед собой. Хотя и одетая как рабыня, она благородной крови. Будет очень плохо, если с ней что-то случится.
      – Трудно отказать в просьбе такой прекрасной даме. Но пусть лучше эта дурочка останется под моей защитой. – И словно в подтверждение своих слов, Шеллон крепче прижал к себе Тамлин.
      Глаза Ровены вспыхнули огнем.
      – Даже на таком расстоянии я вижу степень вашей благородной заботы!
      – Не от моей руки. Спросите ее, – произнес Шеллон.
      Ровена встретилась взглядом с Тамлин. Чуть наклонив голову, та подтвердила старшей сестре, что граф говорит правду.
      – С ней ничего не случится. Клянусь!
      – Берегитесь, лорд Дракон! Если девушке будет причинен хоть какой-то вред, однажды ночью вы проснетесь с sgian dubh, воткнутым в глотку. Клянусь!
      – Может, отправить моего брата вам в заложники, чтобы гарантировать ее безопасность? – Его глаза блеснули, когда он кивнул рыцарю, находившемуся слева от него. – Сэр Гийом Шеллон с радостью предложит себя в качестве заложника. Разве не так?
      Брат медленно оглядел леди Ровену. Улыбка тронула его чувственный рот.
      – С великим удовольствием, милорд.
      Ровена плотнее стянула плед на груди, явно смущенная взглядом надменного норманна. Едва заметным кивком она дала понять, что он не заслуживает внимания.
      – От всей души благодарю вас за столь великодушное предложение, но предпочитаю, чтобы все ваши прекрасные рыцари оставались по ту сторону стены.
      – Если до завтрашнего утра вы не найдете вашу сестру, которая должна приказать открыть ворота, я начну осаду. Гарнизон крепости, сильно истощенный вашим отцом, не устоит против моего войска.
      Не дожидаясь ответа, Джулиан пришпорил коня и вернулся на холм, к дожидавшимся его солдатам. Следом за ним ехал его красивый брат. Он обратился к глашатаю:
      – Еда и отдых нужны всем, сэр Гийом. Проследи, чтобы войско расположилось удобно. Отдай приказ поставить палатки и приготовить горячую еду. Пусть оруженосцы позаботятся о лошадях.
      С улыбкой кивнув, тот отправился выполнять приказание Дракона.
      Сжимая высокую прямоугольную луку седла, Тамлин бросила взгляд на Гленроа. Страшно подумать, что ждет их теперь, когда пришел Черный Дракон.

      Руки Тамлин сжимали луку седла, чтобы сохранить равновесие, когда лорд Джулиан направил своего коня в тыл длинных рядов тяжеловооруженных всадников и пехоты. Оказавшись вне поля зрения, граф остановил коня у небольшого ручья. Он перекинул ногу через заднюю луку седла и спешился; очень легко для человека в тяжелых латах и кольчуге. Подняв руки, он положил их на талию Тамлин. Он замер, его прищуренные глаза смотрели на ее грудь, видневшуюся в разорванной рубашке. Как будто прикованный к месту, он провел большим пальцем по ее плоти. Ее кожа трепетала, обожженная его прикосновением.
      Ясновидение позволяло Тамлин читать мысли других людей. И его мысли вдруг стали весьма ясными. Какая-то странная паутина окутала его разум – тепло, одновременно возбуждающее и тревожащее. Потом эта стальная дверца внутри его захлопнулась, и Тамлин почувствовала себя бесконечно одинокой. На глаза навернулись слезы.
      Шеллон снял ее с лошади, крепко прижимая к себе. Ее сердце учащенно билось, а глаза не отрывались от его глаз. Одно головокружительное мгновение они, казалось, не могли пошевелиться. Потом он наклонился, словно собираясь се поцеловать. Но не поцеловал.
      Перебросив повод через шею лошади, Джулиан позволил животному напиться. Вытащив кусок ткани из-под черного нагрудника, смочил его в воде и вернулся к Тамлин. Он взял ее за подбородок и стал смывать засохшую вокруг ноздри кровь. Такое нежное прикосновение едва ли подходило воину, тем более могущественному Черному Дракону.
      Тамлин замерла, борясь с желанием убежать. В то же время тело ее трепетало от его близости, он согревал ее своим теплом. Грубая сила, исходившая от этого необычного мужчины, была более пугающей, чем все его огромные рыцари, вместе взятые. Неудивительно, что о нем ходили легенды.
      Его глаза встретили ее взгляд с безразличием, объявляя се не более чем загадкой, досаждающей ему в пути. Может быть, этот надменный человек хотел проверить, нет ли у нее ни животе чешуи?.. Она пожала плечами. Совсем не безразличием горели его глаза всего пару мгновений назад. Он действительно хотел поцеловать ее. Вопреки всякой логике она хотела, чтобы он запечатлел на ее губах поцелуй.
      Освобожденные от веса металлической кольчуги, его черные волосы распушились густыми волнами. Легкий ветерок шевелил их, вызывая в глубине синеватые отблески.
      Несмотря на то, что означал его приезд, она нашла лорда Шеллона неотразимым. Это разозлило ее. Будь проклят этот прекрасный воин! Почему богини судьбы были так жестоки, что послали ей этого пленительного мужчину, сделав его ее врагом? К сожалению, Тамлин могла только гадать, какой могла бы быть встреча с ним, если бы он был не врагом, а другом. Но это всего лишь мечты. Он ей враг. Это – реальность, и ничто не может ее изменить.
      Тамлин набралась храбрости и заговорила:
      – Спасибо, что спасли меня.
      Он небрежно кивнул и переменил тему:
      – Леди Ровена очень красива. На этот раз придворные сплетники оказались правы. Эдуард часто говорил о том, что выдаст сестер за английских дворян. Одной из причин похода на север, кроме дополнительных налогов, были рассказы об их красоте.
      – Да, она очень красива. – Тамлин ощутила укол ревности.
      Шеллон осторожно смыл кровь с ее носа, его взгляд скользнул по ее лицу и остановился на маленькой ямочке на подбородке. Он потер ее большим пальцем, словно это была пыль. А когда понял, что это не пыль, он несколько раз провел тряпкой по крошечной ложбинке.
      – Леди Тамлин так же хороша лицом и телом?
      Тамлин запаниковала:
      – Дочери Шейна разные.
      – Говорят, баронессы близнецы.
      – Это видно с первого взгляда. Только Рейвен темноволосая, как кельты, а Ровена блондинка.
      – Тогда это была более темная сестра, которая стояла позади леди Лохшейна?
      Тамлин чувствовала притяжение его глаз. Ей пришлось моргнуть, чтобы сконцентрироваться на его словах.
      – Да, это была Рейвен из Кинлоха.
      – А леди Тамлин? Она тоже красива?
      – Красива она или безобразна, не имеет значения. Вы пришли, чтобы отнять у нее владения. Может, она горбунья, а нос у нее покрыт бородавками, не все ли равно? – Она опасалась вопросов о Тамлин. А вдруг он что-то подозревает? Возможно, этот огромный кот играет с мышкой, прежде чем ее съесть.
      – У леди есть бородавки? – Его губы тронула улыбка.
      – Да, целых три и большая волосатая родинка на щеке – печать сатаны, как говорят в народе.
      Она слышала, что норманны боятся нечистой силы. Чепуха! Ведь Люцифер – это их изобретение, чудовище, запугивающее людей, чтобы не покидали церковь. И все же если этих невежественных англичан так легко запугать привидениями, значит, такова их судьба, и этим преимуществом следует воспользоваться.
      Глядя на его красивое лицо, Тамлин пыталась сопоставить его мужское совершенство и чувственность Джулиана с именем Дракона Шеллона. Ее сердце учащенно билось, когда он соблазнял ее своей черной магией.
      Черные, как сажа, ресницы накрыли его дьявольские глаза.
      – Горб? Она так уродлива?
      – Нет, но спина у нее кривая, поэтому она прихрамывает.
      – Странно, – с сомнением произнес он. – Жонглеры хвастают, что третья дочь Шейна так же очаровательна, как две старшие.
      – Люди в Гленроа ее любят. Они ни за что не уязвили бы ее гордость. В крепости запрещено держать зеркала. Бедная девушка не видит себя. – Тамлин громоздила одну ложь на другую. Она знала, что со временем ей это аукнется.
      – Какие верные подданные! – Он прижал ткань к ее краснеющей щеке. – Надеюсь, эти мягкосердечные рабы будут так же преданно служить и мне.
      Джулиан кипел от гнева. Ни к чему столь совершенному, как лицо этой женщины, нельзя прикасаться с такой жестокостью. Его рыцари заплатят за это кожей со своих спин и будут считать себя счастливыми, что он вовремя их остановил. Изнасилуй они Тамлин, он отправил бы их на виселицу.
      – Никогда не поверю, что она настолько уродлива. По-моему, ты ведешь какую-то игру, моя дурочка. Может быть, завидуешь ее привлекательности, а?
      – Она мало что значит для меня, чтобы завидовать ей, лорд Шеллон. – Тамлин отвела глаза, покраснела и отвернулась. – С вашего позволения, хочу задать вам один вопрос. Ходят слухи об осаде и о том, что граф мертв.
      Рука Джулиана, державшая тряпку, медленно опустилась, когда он наблюдал за ее реакцией на его слова.
      – По приказу Эдуарда замок разрушили. Скорее всего, там осталась лишь груда прекрасных шотландских камней.
      – А Шейн? – Ее глаза наполнились слезами.
      – Значит, ты беспокоишься о графе?
      – Пожалуйста! – взмолилась Тамлин.
      Ага, загадка разгадана – она была любовницей лорда Хадриана. Незнакомые ощущения наполнили его тело, нарастая по мере того, как он осознавал, что его возмущают ее чувства к графу Кинмарху. Он ревновал. Почему сейчас, почему ревность вызвана этой не от мира сего шотландской девушкой, незнакомкой, которая почему-то не кажется… незнакомкой?
      Все его чувства изменились с тех пор, как он приехал в эту языческую долину.
      – Он жив. – Желая, чтобы это было не так, Джулиан добавил: – Эдуард приказал сделать его узником и перевезти в Йорк. Его будут держать там до тех пор, пока король снова не пересечет реку Твид и не вернется на английскую землю. Графа Хадриана и лорда Дугласа, бывшего правителя замка Берик, перевезут в Вестминстер, чтобы предать суду по обвинению в измене. Чтобы другим дворянам-мятежникам неповадно было.
      Она забыла о том, что нужно сжимать разорванную рубашку. Сложив руки, она упала на колени, читая что-то нараспев, но его познания в гэльском были слишком ограниченны, чтобы понять смысл.
      Несколько мгновений Джулиан смотрел на ее позу мадонны, пока не понял, что не может больше терпеть. Ощущения, жгучие, как негашеная известь, пожирали его изнутри. Только теперь он узнал, что ревность бывает физической, так же как разъедающее мозг беспокойство. Будь прокляты мощи святых! Ему не нравилось это захватывающее безумие, нарушение душевного равновесия, он не узнавал самого себя. Не в силах смотреть, как она проливает слезы по другому мужчине, Джулиан отошел в сторону и прислонился к стволу серебристой березы. Черт возьми, как же он хотел, чтобы все это кончилось. Он чертовски устал от войны, сыт по горло беспредельной жадностью и неконтролируемой яростью Эдуарда.
      Джулиан потерял вкус к битве. Слишком много было войн, слишком много друзей и родственников погибли, став кормом для ворон на чужеземном поле битвы. Их безжизненные лица постоянно терзали его память.
      И еще глаза его брата Кристиана… умоляющие глаза. Джулиан зажмурился, чтобы прогнать видение.
      После десятилетий безусловной преданности Эдуарду, никогда не говоря ни слова о том, прав ли король, справедливо ли его дело, Джулиан не мог больше выносить этот склеп войны.
      Длинноногий ненавидел шотландцев. Его злобный анжуйский темперамент, соперничавший с темпераментом Генриха II, трансформировался в черную злобу, как будто он был отступником сатаны. И неизвестно, когда все это кончится.
      Джулиан жалел, что его глаза не закрылись в Берике. Но вместо этого он прозрел.
      Война должна быть благородной, но вся рыцарственность Круглого стола была разорвана на куски. То, что Плантагенет позволил своей армии сделать при разграблении Берика, принесло только стыд. Виды, звуки и запахи держались как живые – непрошеные в измученной памяти Джулиана. Омерзительные видения преследовали его во сне. Это был настоящий кошмар.
      Найди Джулиан хоть немного мира в этой окутанной туманом земле, он не желал бы ничего большего и считал бы себя счастливым. Пусть Эдуард покончит с Баллиолом и покинет эту северную страну. Пусть сражается с Францией, уедет подальше, забудет о существовании Джулиана Шеллона, Черного Дракона.
      Когда сейчас кто-нибудь обращался к Джулиану, называя его Драконом, он едва сдерживал смех. Тем не менее, это был щит, маска, которую он надевал, чтобы достичь простых целей. Имя Шеллона заставило гарнизон Лохшейна запаниковать и сдаться. Если фортуна от него не отвернется, то же самое произойдет в Кинлохе и Гленроа. Захватив их, он использует легенду, чтобы запугать тех, кто может попытаться отобрать какую-нибудь часть его новых владений. Только дурак осмелится красть скот у великого Черного Дракона.
      Когда Лохшейн сдался без единой выпущенной стрелы, Джулиан испытал облегчение. Никто не пострадал. Не было пролито ни единой капли крови. Если домены двух сестер сдадутся без сопротивления, он вновь обретет покой.
      Гийом и Саймон догнали его галопом. Он улыбнулся сыновьям своего отца. А главное, они были его друзьями. Рожденные любовницей его отца еще до появления на свет Джулиана. Гийом и Саймон, будучи бастардами, незаконнорожденными, не могли наследовать ни земли, ни титулы. Джулиан всячески им покровительствовал. Никто не осмеливался оскорбить признанных Драконом Шеллоном братьев и остаться при этом в живых. Они всегда стояли у него за спиной, прикрывая его, чтобы он мог бесстрашно сражаться. Ни один из них не противоречил ему.
      За их верность он вознаградил одного феодом Лохшейн, второго – Кинлохом. Джулиан планировал оставить Гленроа себе, объединить владения с землями Кинмарха и взять в жены графиню Тамлин Макшейн… с кривой спиной, волосатой родинкой и всем прочим. Все, что угодно, ради мира!
      И никакого Эдуарда с его неуемной жаждой новых королевств и величайшей славы Первого Рыцаря всего христианского мира. Никаких придворных интриг. Никакой войны. Время Джулиана наконец-то пришло.
      – Ваша палатка готова, лорд брат, – с улыбкой сообщил Саймон, подводя двух жеребцов к воде рядом с Лашером.
      – Тебе необходимо отдохнуть, Джулиан. У тебя болит голова. Ты слишком много трудился в последние две недели, – вздохнул Гийом.
      Он действительно устал, но не физически, а умственно.
      – Мы все можем отдохнуть. До моего следующего шага достаточно времени.
      Оттолкнувшись от дерева, Джулиан подошел к стоявшей на коленях женщине и дотронулся до ее плеча, легонько, чтобы не испугать. Ее кожа горела как факел сквозь тонкую ткань. Джулиан хотел привлечь ее к себе, впитать этот жар. Он очень долго не ощущал женского тепла.
      Тамлин вздрогнула, хотя Джулиан едва коснулся ее плеча. В ее больших кошачьих глазах затаился страх.
      – Вставай, моя дурочка, – произнес он тихо и протянул ей руку.
      Порванная рубашка, которую Тамлин больше не придерживала руками, распахнулась, и Джулиан увидел ее соблазнительную грудь. Волна желания захлестнула его.
      Он удивился, когда она приняла его руку, чтобы он помог ей подняться. Тамлин покачивалась. Он схватил ее за плечи, чтобы она не потеряла равновесия. Она подняла глаза, и их взгляды встретились.
      Зачарованный се кошачьими ведьминскими глазами, Джулиан чувствовал, что время остановилось. Мир перестал существовать. Осталась только эта женщина, стоявшая перед ним. Все, что он мог слышать, – это неровное биение своего сердца, ритм которого эхом повторяло ее сердце, и прохладный ветер, шелестевший в молодой листве серебристых берез.
      Он попытался избавиться от ее чар.
      – Я сожалею о вреде, причиненном тебе моими рыцарями. Им был дан приказ не трогать женщин в этой долине. К сожалению, когда народы воюют, женщины страдают больше всех. Не сомневайся, они понесут наказание.
      Тамлин ощутила разочарование. Великий Дракон Шеллон, казалось, чувствовал себя перед ней виноватым. А ведь Драконы не раскаиваются. Они рычат и изрыгают огонь. Не важно, что они потрясающе красивы, драконы остаются… драконами.

      Джулиан поместил свою пленницу в палатке и поставил снаружи охрану. Передние полотнища были подняты, чтобы можно было наблюдать за каждым ее движением. И она двигалась. Ходила из стороны в сторону с неугомонностью кошки, посаженной в клетку.
      С притворной невинностью она скользнула в дальний угол, проверяя, не сможет ли проскользнуть под краем.
      Джулиан поднял руку и сделал знак стоявшему на посту солдату. Тот заглянул в палатку и приказал ей выйти на середину. Джулиан подавил смешок, когда она показала ему язык и с расстроенным видом плюхнулась на большой сундук.
      Он восхищался ее внутренней силой. Большинство женщин, попав в ее ситуацию, были бы до смерти запуганы. Но только не эта женщина. Она встречала его глаза этим своим ведьминским взглядом, не мигая, никогда не отворачиваясь.
      Джулиан не сомневался, что она была любовницей графа Хадриана. Любой мужчина, чтобы обладать ею, не пожалел бы жизни.
      Проведя последние два года при английском дворе, Джулиан был представлен лэрду клана Шейнов. Выдающийся шотландец с притягивающими, словно магнит, зелеными глазами выглядел гораздо моложе своих сорока пяти. Его жена, графиня со своим собственным титулом, умерла почти десять лет назад, сделав его мишенью для охотниц за мужьями. Он, казалось, не стремился вторично жениться и, что странно, выдать замуж своих трех дочерей. Барды воспевали его брак по любви с графиней Деборой Огилви из Гленроа. Джулиану не верилось, что этот мужчина – отец трех взрослых дочерей.
      Женщины Макшейн привлекали целые орды женихов. Но ужаснее всего было то, что они стали навязчивой идеей Эдуарда. Жаждущий увидеть их навсегда связанными с верными ему английскими дворянами, монарх высокомерно называл это «Посевной кампанией в Шотландии». Длинноногого очень раздражали все дела с Хадрианом Макшейном и его дочерьми. В глазах короля они были олицетворением всего плохого в Шотландии.
      Эти женщины обладали титулами и землями по женской линии. Согласно древним законам пиктов, они имели право сами выбирать себе мужей. Сестры отказывались от всех союзов, предложенных Плантагенетом, – еще одно обстоятельство, подливающее масла в огонь вулканической ярости Эдуарда.
      В конце концов, граф выдал близняшек за шотландских баронов, но обе вскоре овдовели. Муж баронессы Кинлох умер от крупозного воспаления легких, а смерть супруга леди Лохшейн была загадочной. Ходили скандальные слухи о том, что в его безвременной кончине сыграла роль женщина. Видевший леди Лохшейн на крепостной стене, Джулиан мог в это поверить.
      Шотландские женщины обладали несгибаемой волей, Джулиан не представлял себе, как будет вести с ними дела.
      Необычайные цвета «дурочки» постоянно привлекали к ней его внимание. Бронзовые локоны вызывали в нем желание запустить в них руки. Эта таинственная девушка влекла его, завораживала какими-то темными путями, которые он едва ли понимал. Он изучал свою пленницу, вполуха слушая брата, подробно излагавшего их следующие шаги против Гленроа.
      Для норманна Джулиан был среднего роста, и все же она доставала ему до носа. Это сбивало с толку. Он привык к невысоким, более хрупким женщинам, которые не носят в сапоге нож и не скачут верхом с ловкостью рыцаря.
      Тамлин вскочила и снова принялась ходить из угла в угол. Он мог бы всю ночь смотреть, как соблазнительно она покачивает бедрами. Она не только была выше большинства женщин при дворе, ее бедра были более широкими и округлыми. Их женщины созданы для того, чтобы вынашивать детей. Мужское семя попадет в плодородную почву в их сильных телах.
      Джулиан представил себе Тамлин с большим животом, вынашивающей их ребенка. Эта крепкая шотландка создана быть матерью. Тамлин родит сильных сыновей.
      Джулиан сделает ее своей любовницей. Она забеременеет и забудет Рыжего Лэрда клана Шейнов.
      Интересно, какой у них родится ребенок? Достаточно ли силен ее золотистый цвет, чтобы противостоять черным полосам и зеленым глазам, присущим Шеллонам? До сих пор ни одна женщина не смогла изменить их древнюю линию. Какова она в постели? Так же яростна, как тогда, когда отбивалась от его рыцарей?
      Можно ли трансформировать эту энергию в страсть? Его кровь побежала быстрее. Джулиан отвернулся, чтобы преодолеть терзавшее его вожделение. Впрочем, он не собирался контролировать свои чувства.
      – Гийом, поставь второго стражника у моей палатки. Пусть пришлют еду и питье. – Он помолчал, поглаживая подбородок. – Объяви всем, что под угрозой смерти никто не должен прикасаться к шотландской юной леди.
      Гийом улыбнулся:
      – Мы расширяем территории, да?
      – Мы? – Джулиан пожал плечами. – Гленроа моя. Вся.
      – Что скажешь, лорд брат? – Саймон снова привлек внимание Джулиана к рисункам на земле.
      – Это разумно. Я пошлю гонца в середине ночи, когда их одолеет усталость. Сосредоточив внимание на передней части крепости, они не заметят солдат, которые обойдут их с фланга. Ты все еще хочешь попытаться сделать это, Саймон?
      – Попытаться? Мне нравятся трудные задачи. Они заставляют кипеть кровь. – С похотливой улыбкой Саймон стрельнул зелеными глазами в сторону женщины в палатке.
      Наклонив голову, Джулиан изменил приказ:
      – Возьми тринадцать человек. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, особенно ты, Саймон.
      – Их слабость – фланги. Пикты были известны тем, что обносили кольями лучшие места защиты. Шотландцы надеются на скалы. Им невдомек, что на скалы можно взобраться. Милорд брат, к рассвету ты будешь греть ноги у камина в главном зале Гленроа. – С бесшабашностью Шеллонов заверил Джулиана Саймон.
      Чтобы не возвращаться к Тамлин, Джулиан задержался у костра и завел разговор со своими оруженосцами.
      Его категоричный разум воина вступил в конфликт с инстинктом продолжения рода из-за того, как следует поступить с этой шотландской дурочкой. Он должен немедленно овладеть ею. Никогда еще он не желал ни одну женщину так, как желает эту шотландку. После слишком долгого воздержания его душа жаждала тепла, которое она могла принести ему.
      Прежде всего, ему нужно придумать, как позвать ее. Умный мужчина не прикажет просто: «Эй, дурочка, ты согреешь мою постель». Ио крайней мере не будет ждать, что она подчинится! Женщинам приятно думать, что у них есть выбор, и, конечно же, им не нравится, когда их называют дурочками.
      Не найдя больше причин для отсрочки, Джулиан направился к палатке.
      В палатке Джулиан застал Моффета, оруженосца. Тот положил в жаровню угли и, раздувая пламя, делал вид, будто не замечает расхаживавшую рядом девушку.
      Подбоченившись, она остановилась и спросила Моффета:
      – Почему бы не попросить Дракона выдуть на угли огонь?
      Пряча улыбку, Моффет промолчал. Преданный слуга, он ни за что не заговорил бы с узницей без позволения Джулиана. Однако Джулиан видел, что Тамлин нравится парню и он восхищен ее смелостью.
      Так же как и Джулиан.
      Моффету было четырнадцать лет. Почти такой же высокий, как Джулиан, он за последние несколько месяцев превратился из подростка в мужчину. Моффет был незаконнорожденный сын троюродного брата Джулиана, Деймиана Сент-Джайлза, лорда Рейвенхока, и выглядел точной копией Кристиана, младшего брата Джулиана. Кровь Шеллонов проявилась в иссиня-черных волосах и живых зеленых глазах юноши. Джулиан с болью смотрел на него, ведь сходство было просто поразительным.
      Одаренный редким талантом, Моффет мог вызвать у него улыбку, даже когда Джулиан бывал в самом мрачном расположении духа. После смерти Кристиана Джулиан редко улыбался, поэтому очень ценил те минуты покоя, которые они делили. Он был рад, что Деймиан прислал к нему сына для обучения.
      Как же Джулиану хотелось иметь собственного сына!
      – Милорд, я сделал все, что приказал сэр Гийом, – сообщил Моффет.
      Джулиан потрепал его по голове.
      – Как и обычно. Ни у одного лорда нет оруженосца лучше. Недавно я сказал об этом твоему отцу.
      Парнишка просиял.
      – Я стараюсь, милорд, боюсь только, что шотландцы умрут со смеху, когда услышат мой противный голос.
      – Со временем ты избавишься от этого недостатка и будешь побеждать не врагов, а завоевывать хорошеньких девушек. Помоги-ка мне с доспехами. Поешь, а потом отдохни как следует. Позже ты мне понадобишься.
      Джулиан не сводил глаз со своей дурочки, пока оруженосец расстегивал латы и снимал с него кольчугу и акетон – куртку с металлическими пластинами.
      Темно-золотые волосы окутывали ее плечи, будто шелком. Джулиан с трудом сдержался, чтобы не запустить руки в эти волосы и не повалить Тамлин на землю. Но он не станет уподобляться тем рыцарям, которые едва не изнасиловали шотландку.
      Чтобы отвлечься, он попытался сосредоточиться на других деталях ее внешности. Шнурок разорванной рубашки был снова затянут, так что шерстяные края сошлись. Тонкая ткань едва скрывала изгибы ее тела. На этой чертовке даже не было нижней сорочки! Неудивительно, что его рыцари ослушались приказа.
      Ее языческая простота поражала мужчину. Жар струился в его крови, его захлестнула волна желания. Тамлин казалось, что ее соски затвердели, проступив под тонкой тканью.
      Уголок его рта искривился в медленной мрачной улыбке, в то время как глаза искали ее взгляд в безмолвном общении. Древнем. Изначальном. Глаза цвета меда вспыхнули гневом, заставив его губы искривиться сильнее. Он ничего не мог поделать с этим.
      Гнев предполагает осведомленность. Осведомленность можно превратить в возбуждение. В правильных руках – его руках. Да, он и его дурочка хорошо поладят вместе.
      Примчался Моффет, исполнявший поручения. И прежде чем отправиться выполнять следующий приказ, опустил полы палатки.
      Глаза Тамлин наблюдали за тем, как юноша опускает полотнище палатки, оставляя ее наедине с Драконом. Ее возмущали самодовольная улыбка и похотливый взгляд норманна. Он – хозяин, и Тамлин ничего не может с этим поделать. Мужское высокомерие возмущало ее. Девушка едва сдерживалась, чтобы не влепить ему пощечину.
      В отличие от остальных мужчин, носивших шерстяные лосины, Джулиан носил лосины из мягкой кожи. Они неприлично облегали его тело. Одетый только в них, сапоги и короткую нижнюю тунику – подол заправлен под широкий пояс, – без лат и кольчуги он выглядел не так внушительно. И все же от него исходила опасность.
      С небрежной грацией он прошел к большому сундуку, на котором стояла еда, и налил вина в богато украшенный кубок.
      – Вина, юная леди? Оно французское.
      Тамлин заерзала под его пристальным взглядом. Шум снаружи не проникал в палатку. Казалось, будто они одни и нет никакой армии, готовившейся к осаде. Вскинув подбородок. Тамлин взглянула на него.
      Она была вынуждена пересмотреть свое мнение о графе Шеллоне. Он проявлял доброту и привязанность к своему юному оруженосцу, что рыцарям несвойственно. С ней обращался в высшей степени учтиво, что не соответствовало легендам, ходившим о драконах. Шеллон был добр и великодушен. Он спас ее, как рыцарь Круглого стола.
      – Я хочу вернуться домой. – Тамлин вдруг запаниковала. Внутренний голос кричал, что надо держаться как можно дальше от этого красивого полководца. Он угрожал ей таким образом, которого она не могла понять.
      – Ты скоро вернешься. – Он поднял свой кубок. – Вина?
      – Ты наверняка отравил это чертово зелье! – фыркнула Тамлин. Быть заключенной с ним в палатке казалось слишком интимным. Она чувствовала себя обнаженной, уязвимой.
      С полуулыбкой Шеллон поднес кубок к губам и сделал большой глоток.
      Не в силах встретиться с его пронзительным взглядом, она отвернулась – была вынуждена ради своей души. С магнетической силой оборотня Шеллон притягивал ее против ее воли. Ее глаза тянуло к его приятным чертам и великолепному мужскому телу. Вздыхая, она призналась, что ей нравится – но это не наслаждение! – смотреть на Дракона. Будь проклята его черная голова! Она задрожала и обхватила себя руками. Ее тело дрожало от холода, хотя одновременно с этим ей было жарко. Как может быть такое противоречие?
      Его взгляд ни на мгновение не отрывался от нее, и по спине Тамлин побежали мурашки.
      – Тут сыро. У тебя есть плед? – Какая-нибудь накидка хоть немного защитила бы ее от его обжигающего взгляда.
      – Если тебе зябко, погрейся у жаровни.
      – Я предпочла бы плед, если не возражаешь.
      – Возражаю, – спокойно ответил он. – Предпочитаю смотреть на тебя.
      – Chomh dana le muc, – пробормотала Тамлин.
      Джулиан с улыбкой вскинул брови.
      – Насколько я понимаю, ты назвала меня свиньей.
      – Позволь уточнить, Дракон. Я сказала, что ты наглый, как свинья.
      В его глазах вспыхнул зеленый обжигающий огонь. Они смеялись.
      – Ничего не имею против свиней. Меня еще и не так называли. Дерзости во мне хоть отбавляй. Смелости – тоже. Прекрасное сочетание. Не правда ли? А шотландки? Все такие, как ты?
      – Что ты имеешь в виду? – Тамлин подошла к жаровне.
      «Или ко мне», – подумал Джулиан.
      – Во-первых, ты довольно высокая, – Судя по его тону, он считал это недостатком.
      Тамлин смерила его надменным взглядом. Ага, значит, она обидчива и он задел ее за живое? Она ответила ему той же монетой.
      – А ты слишком маленького роста для норманна.
      – Вообще-то я среднего роста для мужчин моей страны. Это дает мне скорость и проворность, – ответил он, не тронутый ее насмешкой. – К тому же это удобно для других… э… занятий.
      Тамлин сделала вид, будто не поняла намека.
      – Должен также сказать, что ты в теле, – бесцеремонно бросил он.
      Ее щеки вспыхнули от гнева.
      – Graineil peist!
      – Я не хотел тебя оскорбить. Сомневаюсь, юная леди, что ты можешь сказать то же самое, когда только что назвала меня земляным червем, к тому же омерзительным.
      – Подозреваю, лорд Шеллон, что от скромности ты не умрешь. – Шеллон промолчал. Она топнула ногой и бросила: – Я не плотная!
      – Я только отметил, что бедра у тебя широкие и округлые. Женщины твоего клана легко рожают?
      – Это тебя we касается.
      – Да ладно, моя дурочка, не разыгрывай из себя девственницу.
      – Неужели все английские воины ведут себя так, как ты?
      – Что ты имеешь в виду? – Шеллон достал из ножен на поясе маленький нож и отрезал кусок сыра.
      – Самонадеянно.
      – Я – да. Остальные – кто как.
      – Алчно! – презрительно бросила она.
      Шеллон пожал плечами:
      – Все мужчины алчные. Только не признаются в этом. Одни в большей степени. Другие – в меньшей. Но все стремятся получить то, чего хотят.
      А он хочет эту женщину. И ничто его не остановит.
      – Вы пришли на наши земли как воры и насильники.
      Его странная манера не реагировать на оскорбления вызывала в ней ярость. Но уж лучше ярость, чем эмоции, которые он в ней возбуждал.
      – Я никогда не краду и не насилую. В этом нет необходимости. – Его чувственная улыбка не оставляла никаких сомнений в том, что он говорит чистую правду. Джулиан отрезал кусок сыра и протянул ей: – Не хотите ли сыра, юная леди?
      Тамлин зло посмотрела на него, как будто он предложил ей дохлую крысу.
      Шеллон пожал плечами и поднес сыр ко рту.
      В этот момент Тамлин подумала о том, поцелует ли он ее когда-нибудь. Что греха таить, ей этого очень хотелось. Никогда ни один мужчина не воздействовал на нее так. Ну почему он норманнский граф, фаворит короля?
      – Самонадеян ты потому, что толпы тощих английских девиц бросаются тебе на шею.
      Отломив кусок хлеба, он протянул его ей.
      – О да, я устал перешагивать через их распростертые тела.
      Она заметила, что Шеллон не удивился, когда она отвергла предложенное им. Он, казалось, вот-вот улыбнется негодованию, с каким она восприняла то, что он назвал ее плотной, как будто он использовал это слово, чтобы спровоцировать ее. Дракон доказывал, что он самый раздражающий человек.
      – Ты знаешь леди Тамлин?
      – В Альбе мы не придаем большого значения рангу. Ее люди называют ее Тамлин Макшейн или Тамлин из Гленроа. Она не привыкла к английской напыщенности.
      – Значит, ты пользуешься у нее доверием? – В тоне его звучал сарказм.
      В ее глазах вспыхнуло веселье, когда она приняла его вызов.
      – Да, несомненно! – Тамлин озорно сверкнула глазами.
      – Говорят, зубы у нее длинноваты.
      Их взгляды встретились.
      – Я не часто использую ваш язык, но, насколько я понимаю, ты хотел сказать, что она стара, а зубы тут ни при чем.
      – Мы оба знаем, что ты хорошо понимаешь язык моей страны. Что же до моего языка… ты вольна использовать его, как и когда тебе заблагорассудится. – Глаза Шеллона горели страстным желанием. – Да, я имел в виду возраст, а не состояние ее зубов, разумеется, если они у нее есть.
      – А сколько лет могущественному Дракону?
      – На Михайлов день исполнится тридцать пять. И у меня все зубы на месте. – Он блеснул ими, прежде чем откусить сыр.
      – О-о, у Дракона тоже зубы длинноваты.
      Его полуопущенные веки придавали ему сонный вид, несмотря на пронзительный взгляд. Но даже при этом Тамлин чувствовала в нем скрытую смертоносную силу, когда лорд Джулиан Шеллон был более всего опасен. Вероятно, мало кто распознавал это до того, как становилось слишком поздно.
      Его бровь насмешливо приподнялась.
      – Да, и они только острее от этого, моя дурочка.
      – Значит, он идет на север, чтобы откусить кусок Альбы?
      Шеллон устроился на краю второго сундука, вытянув длинные мускулистые ноги. Приняв небрежную позу, он скрестил ноги, сверкнув шпорами. Кожаные брюки плотно облегали железные бедра. Джулиан Шеллон производил впечатление большого ленивого кота, греющегося на солнышке. Расслабленный и в то же время готовый в мгновение ока нанести удар. Сердце Тамлин громко стучало в ушах, когда она смотрела на него. Мягкая кожа туго натянулась на его чреслах, привлекая ее внимание к той части мужского тела, на которой женский взгляд не должен останавливаться.
      Она перехватила его взгляд, изучающий ее, одна сторона его рта многозначительно приподнялась. Самодовольный. Надменный. Чувствуя себя неловко в его присутствии, она подошла ближе к жаровне и протянула к ней руки.
      Джулиан выпил вино, чтобы скрыть, как развеселился от ее оценки его тела. И, что интереснее всего, его паха. Ему нравилось, как он воздействует на нее.
      – Эдуард собирается подчинить шотландцев. И он это сделает.
      – Много лет назад Мерлин предсказал пришествие алчного короля. Чтобы спасти всех, он наложил древнее заклятие, которое принесет ему поражение.
      Джулиан усмехнулся:
      – Это всего лишь сказки.
      – Разве не ваш король много лет назад позаботился о погребении в Гластонбери короля Артура и его королевы?
      – Да, Эдуард воздал почести клочкам волос и нескольким костям. Люди верят легендам. Аббатству грозило разрушение, их сундуки опустели после того, как люди стали возвращаться к язычеству. Удачно совпавшее по времени обнаружение останков все изменило. Что же до Плантагенета, он был там, чтобы настоять на том, что он король по праву, наследник этих островов по крови Артура.
      – Еще одна сказка.
      Подняв кубок, он улыбнулся:
      – Вот именно, моя дурочка. Я был там, чтобы церемония прошла во всем блеске и великолепии. Артур в тот день наверняка перевернулся в своей настоящей могиле. Эдуард объявил, что он наследник Артура по прямой линии. Встанут ли древний король-воин и его всемогущий чародей и сравнятся ли с Плантагенетом?
      – Извращенная логика от королевского сторонника, его создания, – бросила она в ответ на оскорбление. – Длинноногий жаждет всего. Следуя по этому обманному пути, он обнаружит, что пророчество Мерлина верно.
      – Ты не знаешь, но валлийцы восемьдесят лет назад похвалялись, что это так называемое заклятие вызвало падение алчного короля – короля Джона, прадеда Эдуарда. – Он улыбнулся. – Алчность в природе Плантагенетов. Они не могут по-другому. Так выковываются королевства. Женщины не могут понять реалий войны.
      – Да, мы просто заботимся о доме, пока вы, мужчины, таскаетесь по Святой земле, сражаясь с врагом, о котором мы, женщины, слышали только в сказках. Те варвары не изнасиловали ни одну шотландку в отличие от англичан.
      – Хочешь видеть Святую землю в руках иностранных дьяволов?
      – О, вы, рыцари с мечами, мчитесь под знамя короля и церкви и оставляете женщин отгонять волков от ворот, ухаживать за больными и выращивать урожай, чтобы не умереть с голоду. Мы собираем аренду, решаем проблемы клана, следим за исполнением законов и вешаем воров и мерзавцев. Когда вы, благородные рыцари, возвращаетесь из ваших грандиозных походов, вы устаете от уюта домашнего очага и начинаете воевать поближе к дому. Тогда мы, девушки, должны бояться, что нас убьют или, того хуже, остаться с семенем врага, растущим в наших телах. Да, вы правы, лорд Шеллон. Мы ничего не знаем, об этих важных делах.
      Глаза Джулиана блуждали по этой необычной женщине. Удивительно, но ему нравилось это добродушное подшучивание, даже осуждение его мужского превосходства. Он никогда не говорил ни с одной женщиной, на такие темы.
      Большинство побоялось бы повторять; подобные мысли, поскольку церковь сочла бы их ересью. Женщины созданы, чтобы служить, ублажать мужчин в постели и рожать наследников. Церковники даже спорили, наделены ли женщины душой. Считалось, что мужчины могут найти равных только среди мужчин. Женщины ослабляют их, склоняют к искушению.
      И тем не менее он получал удовольствие от этой живой словесной игры с его дурочкой. Очарованный ее лицом, на котором отражалась каждая ее мысль, он жаждал большего. Ее острый ум лишь усиливал желание.
      – Значит, они позволяют дочерям кланов работать языком? – Тон Джулиана был провокационным.
      – Да, позволяли, и будут позволять! – отрезала Тамлин.
      – Может, они еще и не бьют своих женщин? – Его брови взметнулись вверх.
      – Никто никогда не поднял на меня руку. А муж если бы и ударил меня, то всего раз, потому что однажды ночью проснулся бы с sgian dubh в сердце.
      – Черный нож для черного сердца? – Джулиан поднял кубок в насмешливом приветствии. – Не такая ли судьба постигла мужа леди Ровены?
      Она поджала губы.
      – Барды далеко разносят разные сказки.
      – Сказки помогают скоротать длинные вечера. Говорят, зимние вечера бесконечны на этой языческой земле, поэтому развлечения просто необходимы.
      – Языческой? О да – здесь древние боги все время тихо нашептывают что-то из теней и тумана.
      От ее кошачьего, взгляда у Джулиана по спине бежали мурашки. Но он проигнорировал эту реакцию.
      – Эти трусы бросают своих детей в их темный час… Никакое сверхъестественное существо, будь то тощая старая ведьма или темная фея, никакое божественное вмешательство не изменит наши судьбы, моя дурочка.
      – Ни даже ваш христианский истинный единый Бог?
      Шеллон выдохнул, вдруг почувствовав невероятную усталость.
      – Тем более, он. Он должен быть богом войны, если вообще хочет взять на себя такую роль.
      Не видят ли ее кошачьи глаза его глубочайшую усталость, изнуренность не только плоти, но и разума? Это реальность, а не легенды. Интересно ли это ей? Ведь он ее враг. И это заставляет его чувствовать себя очень старым, очень усталым…
      – Должен ли я и дальше называть тебя дурочкой? – обратился он к Тамлин. – Раз уж мы поделились столькими мыслями, не назовешь ли ты мне свое имя?
      – Какое тебе до этого дело, лорд Шеллон? Ведь я – часть Гленроа, которой ты стремишься овладеть!
      Овладеть и сделать своей. Он погрузится глубоко в ее женскую теплоту, и она развеет вечный холод, терзающий его душу воина.
      Он будет лежать на солнечном холме с этой волшебной девушкой, чувствовать поцелуи летнего солнца, лениво лаская ее восхитительное тело. Закрывать глаза и слушать крики чаек, чибисов и кроншнепов. Будет смотреть, как его дети гоняются за бабочками и играют с котятами. Простые радости жизни, не представляющие для воина никакой ценности.
      Джулиан мечтал о семье. Хотел иметь жену и детей, особенно сына. Он отчаянно нуждался в покое.
      И в этих безмятежных мечтах Джулиан видел себя обнимающим женщину с янтарными глазами.
      Его измученная душа не знала покоя. Он ел лишь по необходимости. У любой еды был вкус полыни. Спал, потому что ночью все спят.
      Его вожделение периодически требовало высвобождения – просто еще одна физическая функция, приносящая мимолетное удовлетворение. Торопливые, бесстрастные совокупления оставляли его опустошенным. Мучительные горячие порывы зеленой юности больше не управляли им и были не более чем призрачными воспоминаниями. Желания тускнели с каждым проходящим годом. Иногда возникало желание уснуть и не проснуться.
      Все кончено с его жизнью, его душой, все ушло как расплата за скудную прибыль. Даже этого было мало, теперь он вызвал неприязнь Эдуарда. А часть Северо-Шотландского нагорья могла оставаться языческой, неукрощенной. Но даже если и так, эта мрачная, почти забытая долина будет его последним бастионом. Если Джулиан не найдет мира здесь, какая-то часть его души будет навсегда потеряна, не оставив ничего, кроме жестокого, упрямого воина. Мужчины, который видел сотни битв, выжженные деревни и горы трупов с остекленевшими глазами.
      Эдуард правильно поступил, что отослал его. Черному Дракону необходимо погрузиться в туманы шотландских холмов, зализать раны и обрести наконец покой. Найти что-то, ради чего стоит жить дальше и двигаться к поставленной цели.
      Когда никакого ответа не последовало, Джулиан встал.
      – Тогда, моя дурочка, ложе из меха в твоем распоряжении. Мне нужно решить кое-какие дела.
      – Займешься сооружением осадных орудий?
      В ее глазах светились бравада и возмущение – плохая смесь. Но, несмотря на это, скрытые в золотых глубинах, таились эмоции, непостижимым образом находившие в нем отклик. Эмоции, слишком новые для него, чтобы назвать их, чувства, такие же древние и постоянные, как эти пурпурные холмы.
      Отбросив эти странные мысли, он выпрямился и снисходительно посмотрел на нее.
      – Вряд ли, моя дурочка. Защитники Гленроа слабы и плохо обучены. Не потребуется никаких сооружений. Все само собой уладится.
      Она дернулась.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – К рассвету мое войско войдет в крепость. С согласия Тамлин Макшейн или без оного.
      – Никогда!
      Инстинкт воина подсказал Джулиану, что как только он скроется из виду, Тамлин попытается бежать, возможно, это кончится тем, что она навредит самой себе.
      – Действительно, моя дурочка. – Он тихонько рассмеялся. Подняв крышку сундука, Джулиан вынул два тонких кожаных ремня. – Я обещал леди Лохшейн, что тебе не причинят вреда. Протяни мне твои запястья.
      – О, как вы любезны. – Тамлин попятилась, когда он шагнул к ней.
      Ее движение спровоцировало в нем инстинкт хищника.
      – Я стараюсь. Иди сюда, я не сделаю тебе больно, моя дурочка, – «Моя дурочка». Только сейчас Джулиан осознал, что считает ее своей собственностью. Жажда обладания пульсировала в его крови и болезненно отдавалась в паху. – Я просто хочу, чтобы ты оставалась на месте.
      – Ты не хочешь, чтобы я ускользнула и предупредила людей в крепости, – заявила она, пятясь назад дрожащими шагами.
      – Гленроа знает, что мы будем атаковать, если они оспорят мое право войти. Иди сюда, моя дурочка, не доставляй мне лишних хлопот.
      Он схватил ее. Быстрая и ловкая, она увернулась. Его пальцы ухватились за край рубашки, и она снова порвалась.
      – Прости. Капитуляция в сражении с англичанином позволяет продемонстрировать твои прелести во всей красе. Что же, я не против.
      – Отпусти меня, норманнская muc!
      – Опять называешь меня свиньей, да? – Он сделал ложный выпад влево, потом вправо и поймал ее.
      Он схватил ее за талию, и оба повалились на пол. Он пригвоздил ее своим мощным телом к матрасу. Высвободив руки, он как наручниками обхватил пальцами ее запястья и поднял их над ее головой, заставляя ее тело выгнуться к нему. Он подвинулся и вытянулся так, что они оказались бедро к бедру.
      Она попыталась укусить его; но Джулиан придавил ее так, что ей стало трудно дышать. И Тамлин сдалась. Ее капитуляция была предрешена.
      Желание доминировать волной захлестнуло его тело и болезненно сосредоточилось в паху. Он хотел ее.
      – У тебя прекрасные длинные зубы, моя дурочка. Точь-в-точь как у моего коня, – поддразнил он ее смеясь. – Он тоже кусается.
      – Ты сравниваешь меня со своей проклятой лошадью?
      – Ты называла меня червяком и свиньей. А я своего коня очень люблю, Продолжай, моя дурочка, кусай меня. Я тоже буду кусаться. – Джулиан легко парировал, прилагая ровно столько силы, чтобы удерживать ее на месте. – Ах, юная леди, продолжайте вот так, ерзать. Мне очень нравится это ощущение.
      Она замерла, широко распахнув глаза.
      Его взгляд прошелся по ее телу сверху вниз и постепенно вернулся к ее лицу. Линия ее подбородка была похожей на квадрат, упрямой, хотя не настолько сильной, чтобы отвлекать от ее природной чувственности. Впечатление смягчала неглубокая ямочка на подбородке. Черты ее лица были четкими, очаровательными. Рот у нее был маленьким, но губы полными и красиво очерченными. Рот, зовущий к поцелуям.
      Но больше всего его привлекали глаза, удерживая его в своей власти. Они сталкивались с его взглядом, требуя от него чего-то. Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Все в этой кошке призывало его обладать ею.
      Сексуальные аппетиты Джулиана были животными, сильными.
      Тамлин оставалась неподвижной, ее взгляд был устремлен на него. В нем застыл вопрос. Испуганная и в то же время заинтригованная, она подчинилась проснувшемуся в ней инстинкту. Джулиан видел это.
      Его ноздри трепетали, вдыхая ее пьянящий женский запах. Ведьминское зелье. Его сердце с силой билось о ребра, заставляя кровь кипеть. Он опустил голову к ней, его губы прошлись по изгибу ее шеи, где сильнее всего пульсировала кровь. Наслаждаясь ощущением, почти испуганный его интенсивностью, он поднял голову, чтобы увидеть ее реакцию.
      Она затаила дыхание.
      Джулиану чудилось, что от нее пахнет весенней травой, морским туманом на шотландских холмах и лавандой. Ее нежная кожа, казалось, сияла в ожидании его ласки. Джулиан прикусил губами ее неровный пульс. Он забарабанил под его ртом.
      Он нежно покусывал ее шею.
      Затем прильнул губами к ее губам.
      Джулиан услышал тихий стон. То ли он сам застонал, то ли она.
      Поцелуи для Джулиана были прелюдией, юношеским занятием. До этого момента. Поддавшись соблазну своей дикой шотландки, он хотел, чтобы эти поцелуи никогда не кончались.
      Его язык скользил по ее губам, ища, почти умоляя впустить его в ее медовую глубину. Кончик языка коснулся острых зубов, обрисовывая их край. Он не делал ничего, чтобы заставить ее открыться ему. Он хотел – нет, ему это было необходимо, – чтобы она разделила с ним охватившее его желание. Ее мягкие, сладкие губы шевельнулись под его губами, и она впустила его язык.
      Он отпустил ее запястья, его левая рука скользнула на ее затылок, зажав в кулак темно-золотые пряди. Вторая легла на ее плечо. Он стянул вниз рубашку и накрыл ладонью ее полную грудь.
      Ее сосок восстал, упираясь в его ладонь; Джулиан желал бы сомкнуть губы на этой нежной плоти и изо всех сил втянуть, уговорить ее присоединиться к нему в этом безумий. Он жаждал увидеть ее изгибающейся к нему с пылающей страстью. Она подвинулась, ее округлые формы идеально соответствовали его телу. Эта шотландская девушка была создана для наслаждения. Его наслаждения. Тамлин обвила руками его шею и раздвинула ноги, чтобы он мог вставить между ними бедро, поднимаясь к вершине ее женского возбуждения.
      Кровь Христова, она сводит его с ума. Может быть, она ведьма, связавшая все его чувства, оставив ему одни только поцелуи? Сладкие, медовые поцелуи. Когда его рука скользнула в разрыв на рубашке, аромат ее возбуждения затуманил его разум. Она застонала в трепетном желании, когда его палец стал ласкать ее затвердевший сосок.
      Ее бедра сомкнулись, сжимая его с поразительной силой.
      О большем Джулиан и мечтать не мог.
      Никогда, даже в годы юности, его не охватывало такое жгучее желание. Если он не овладеет этой женщиной, он умрет. Настоящая ненасытная магия окружала его. Душила его. Пугала его.
      Ведьмино заклятие это или нет, но он возьмет ее, овладеет ею – станет ее господином. Не об этом он думал, когда целовал ее. Черт побери! Он ведь не собирался ее целовать! Но ничто на этой зеленой земле не помешает ему соединить свое тело с ее телом.
      – Джулиан, Саймон хочет знать… – Мужчина вошел в палатку, подняв полотнище. – Прошу прощения. – Почти так же быстро он вышел.
      Они отпрянули друг от друга.
      Руки Джулиана дрожали, когда он отстранился от этой колдуньи. Святое распятие, впервые в жизни он потерял голову из-за женщины. Это черное колдовство!
      Он должен был удалиться от нее как можно дальше, прояснить свой одурманенный разум от ее языческой магии – от всех этих уловок, как заманить душу мужчины и ослабить его. Он был Черным Драконом из Шеллона и еще не родилась та женщина, которая поставит его на колени.
      Он поискал тонкие кожаные ремни. Прежде чем она успела подумать о сопротивлении, он связал ее запястья, потом лодыжки, оставив ведьму лежать на ворохе мехов. Выхода из палатки, Джулиан оглянулся. Он никогда не верил в волшебство или Кейт Сид. И все же эта, и только эта, могла рассчитывать на то, что овладеет его телом и душой.
      Джулиан посмотрел на свои дрожащие руки, огрубевшие, покрытые мозолями от долгих лет ношения меча, Руки воина-ветерана, Черного Дракона Шеллона. Мужчины, который был когда-то любимцем короля. Руки, вдруг ослабевшие из-за женщины.
      В это мгновение он возненавидел ее так же сильно, как прежде желал.

      – Просыпайтесь, миледи!
      Тихий, хрипловатый голос прокрался сквозь бархатный сон.
      Тамлин открыла глаза и увидела оруженосца Дракона, того, который носил шотландское имя. Он смущенно смотрел на нее.
      Но в следующее мгновение его лицо расцвело улыбкой, глаза засияли. Глаза, очень похожие на глаза лорда Шеллона. Впервые увидев его, Тамлин подумала, что парнишка, скорее всего сын Дракона. У него были такие же красивые черты лица, такие же волнистые черные волосы и пронзительные зеленые глаза.
      Его пальцы снова коснулись кончика ее сапога.
      – Я старался не испугать вас, миледи.
      Она попыталась сесть, но не смогла, поскольку была связана по рукам и ногам. Измученная, она упала на шкуры.
      Опустившись на колено, молодой человек разрезал кожаный ремень на ее запястьях, потом тот, что связывал ее лодыжки.
      – Милорд Дракон вяжет трудные узлы. – Он покраснел из-за того, что коснулся ее босых ног. – Вы должны встать, миледи. Так приказал Дракон. Мы уезжаем.
      – Куда? – спросила она, все еще не придя в себя.
      – В крепость, миледи – Он принялся собирать вещи своего господина.
      – Гленроа? – спросила Тамлин.
      Он кивнул:
      – Так приказал мой господин.
      Не дожидаясь, пока кровь вернется в затекшие ноги, она выскочила из палатки и замерла, увидев Джулиана Шеллона на другой стороне лагеря. Он стоял у походного костра, разговаривая со своими рыцарями.
      Все были в полном боевом снаряжении, готовые к предстоящему выступлению. Говорили они явно о ней, потому что Дракон обернулся и равнодушно посмотрел на нее. Чувственный рот превратился в узкую полоску, брови были презрительно подняты.
      Джулиан вел себя так, будто между ними ничего не было, будто он не лежал на ней и не целовал ее до безумия. Он смотрел на нее со злостью. Как на врага. Ее сердце болезненно сжалось.
      Тамлин затопил стыд, вызванный до боли яркими воспоминаниями. Ее предательское тело пульсировало от языческой магии, которую он разбудил в ней. Сердце сжалось от того, что сейчас он смотрел на нее так сурово. Она нервно облизала губы. В ярости на него, даже больше чем на себя, она выпрямилась, намереваясь бросить вызов Дракону.
      Чуть выгнув бровь, Шеллон, сцепив руки за спиной, продолжил разговор с мужчинами.
      Двое, стоявшие рядом с ним, с любопытством рассматривали ее. Ей показалось, что тот, что справа, входил тогда в палатку Дракона, но она не была уверена.
      Более чем странное поведение Шеллона задело Тамлин за живое. Да как он смеет? Возмущению девушки не было предела. Дракон, пустив в ход свое темное искусство, подчинил ее своей воле.
      В радости или в гневе, она всегда вела себя честно. Не однажды из-за отсутствия хитрости попадала в неприятные истории.
      Этот воин избегал ее, словно надеялся, что она исчезнет и перестанет ему досаждать. Вряд ли такого она ожидала от него. Мужчин буквально распирает от гордости, когда им удается хитростью заставить женщину сдаться.
      Назло ему Тамлин стала слоняться по лагерю. Никто не заговаривал с ней, тем более не мешал ей. Все глаза были устремлены на их господина, люди ожидали от него какого-нибудь знака.
      Все были заняты тушением костров и подготовкой оружия, торопливо исполняя приказы Дракона. Стараясь держаться подальше от оруженосцев, готовящих величественных фризских боевых коней, она наблюдала, как пехотинцы и рыцари объединенного войска Плантагенета и Шеллона двигаются в ночи в сторону Дан-Гленроа.
      Тамлин была уверена, что, если попытается ускользнуть, безразличие Дракона исчезнет в мгновение ока. Ей очень хотелось имитировать побег, чтобы позлить надменного графа.
      Она с трудом сдерживалась, чтобы не подойти к Дракону и не пнуть его в задницу, обтянутую кожаными лосинами!
      Наконец он соизволил обернуться. Дьявольские глаза шарили по ее телу. Ноздри подрагивали от чувственного возбуждения.
      Ее гаев утих.
      Совсем другой жар разгорался в ее теле, питаемый этими мистическими зелеными глазами. У нее закружилась голова, весь мир исчез. Остался только Дракон.
      Тамлин судорожно сглотнула. Тем лучше. Они враги. На всю оставшуюся жизнь.
      Чуть наклонив голову, он смотрел на нее с осторожностью опытного бойца, изучающего врага. Очевидно, они думают об одном и том же, размышляла Тамлин.
      – Вскоре мы выступаем, моя дурочка.
      – Ваш оруженосец сказал, что в Гленроа. Это правда? – Она сжала кулаки, чтобы не видно было, как дрожат руки. Ногти впились в ладони. Опасаясь, что потечет кровь, Тамлин разжала руки. Дракон это заметил.
      – Ворота Гленроа открыты. – Шеллон внимательно посмотрел на нее. – Близится рассвет. Не имеет смысла ждать, пока взойдет солнце, чтобы вступить во владение моей крепостью.
      – Ложь! – Тамлин отчаянно замотала головой.
      – Нет, юная леди. Пока ты спала, мои люди перебрались через восточную стену у залива и встретили только символическое сопротивление. Этого следовало ожидать, поскольку крепость оставалась под командованием женщины. Тем более отсутствующей женщины.
      Тамлин попыталась совладать с ужасом, грозящим охватить ее. Желая узнать о сестрах, она все-таки прикусила язык. Может быть, это ребячество – не открывать свое имя надменному Дракону, но она хотела сохранить хотя бы крошечное преимущество. Это все еще может каким-то образом послужить ей.
      – Пора садиться в седло, – объявил Шеллон, глядя, как оруженосцы выводят коней. – Сэр Гийом, посади мою дурочку перед собой.
      – Как пожелаешь, Джулиан. – С полуулыбкой высокий мужчина посмотрел на брата, его глаза понимающе сверкнули.
      Не утруждая себя ответом, граф повернулся, чтобы сесть на своего вороного жеребца.
      – Вы брат Дракона?
      – Это удивляет вас, юная леди? – спросил Гийом, ослепительно улыбаясь. – Да, мужчины рода Шеллонов – прирожденные обольстители.
      – Я не знала, что драконы приходят с братьями.
      – Джулиан всего лишь человек, хотя часто он убеждает других думать по-иному. Я Гийом Шеллон. Саймон, мой второй брат, ждет нас в Гленроа. Мы незаконнорожденные братья Джулиана. – В ожидании ее реакции его лицо стало непроницаемым.
      Столь откровенное признание удивило Тамлин. Не потому что братья оказались незаконнорожденными. Шотландцы никогда не считали это позором в отличие от англичан.
      – И все же вы служите ему как вассалы?
      – Всей душой. Мой брат редкостный человек. И я, и Саймон – его любимые братья. Для нас большая честь служить великому Дракону Шеллона.
      Вот опять новые грани этого человека, не совпадающие с легендой. У Джулиана Шеллона было два побочных брата, и все же Гийом говорил о нем с любовью и уважением.
      Рыцарь сел на серого коня, вставил ноги в, стремена и наклонился вперед, чтобы предложить ей руку. Тамлин замерла, желая убежать от того, что ждет ее; впереди. Но она не трусиха. Она хозяйка Гленроа. Ее долг – защитить своих людей. Девушка осторожно взялась за его сильную руку и ступила на стремя, не сопротивляясь, когда он усадил ее перед собой.
      Тамлин смотрела на огромное войско в боевом строю, и ее мучили дурные предчувствия. В безлунной ночи они присоединились к веренице всадников, двигавшихся по дороге к Дан-Гленроа.
      Тамлин покачивалась в такт движению лошади, размышляя о том, почему на пути к крепости Шеллон приказал посадить ее к его брату. Не то чтобы она хотела ехать с графом. Чем дальше от него, тем легче дышать. Просто ей было любопытно. К тому же ее задели за живое его слова, когда он сказал, что она в теле.
      Джулиан Шеллон – захватчик, враг ее клана. Он вознамерился завладеть собственностью Глен-Шейна. Как могла она позволить этому норманнскому воину обнимать себя? К ее стыду, она целовала его в ответ, ее тело наслаждалось его темными прикосновениями.
      Когда мерзкий лорд Дирк схватил ее, она не чувствовала стыда. Только отвращение. Единственное, чего она хотела, – это вонзить свой sgian dubh, кинжал, в его гадкое сердце.
      Почему она не реагировала точно так же, когда ее ласкал Шеллон? Ей даже нравились его ласки, она отвечала на них.
      Воля к сопротивлению исчезла, ее охватил огонь желания. Она хотела, чтобы Шеллон овладел ею. Отчаянно хотела.
      Дрожащей рукой Тамлин смахнула слезу, побежавшую по щеке.
      Шеллон ранил ее гордость. Может быть, в сравнении с изящными английскими красавицами здоровая шотландская девушка выглядела слишком крепкой. Мужчины из четырех стран считали сестер Макшейн привлекательными. Ее отец всегда похвалялся, что в его дочерях видна порода. Но Тамлин от этого было не легче. Джулиан Шеллон о ней другого мнения. Прямо противоположного.
      Ворота Гленроа были широко распахнуты. На зубцах башен и во внутреннем дворе горели факелы. Великолепное зрелище! Оно напоминало скалистые вершины с горящими на них сигнальными огнями кельтского праздника костров.
      Впервые в жизни Тамлин чувствовала себя совершенно беспомощной.
      Вооруженные рыцари с длинными щитами на плечах гарцевали на лошадях ровными рядами по трое, двигаясь по предрассветному ландшафту. Казалось, будто войско Ансили-Корт, злобных воинственных фей, спустилось на шотландские владения.
 
      Люди собрались в тени Скалы пиктов, словно древняя каменная башня могла их защитить. Те, кто посмелее, подошли к центральной башне: взглянуть на могущественного Дракона Шеллона. Внутренний двор затопила английская конница в полном боевом снаряжении. Очевидно, рассудил Джулиан, Гленроа никогда не видела такого внушающего трепет зрелища.
      Привстав на стременах, он поднял руки и остановил своих воинов. Он являл собой воплощение решительной силы, человека, рожденного и воспитанного, чтобы управлять. Именно это должны понять шотландцы.
      – Сэр Данстан, проследите, чтобы войска были устроены во внешнем дворе. К полудню они должны быть готовы двигаться в Кинлох.
      Джулиан поднялся по каменным ступеням главной башни и остановился, чтобы личная охрана успела его догнать. Используя перерыв, он обратил внимание на крепость и ее людей. По спине побежали мурашки. У него снова возникло чувство принадлежности к этому месту.
      Нарочитая демонстрация его вооруженных рыцарей поможет ему быстрее взять под контроль упрямых шотландцев. Об этом свидетельствовали шок и беспокойство на их лицах. Он хотел здесь мира. Если этот мир должен прийти через страх, а не через уважение, – что ж, пусть будет так.
      Его взгляд упал на Гийома как раз в тот момент, когда тот обхватил его дурочку за талию и опустил на землю. Он подтолкнул ее вперед, направляя к лестнице. Джулиан стиснул зубы от ревности, но виду не подал и кивнул охране. Настало время войти в Гленроа.
      Факелы в железных канделябрах освещали длинный коридор, ведущий в главный зал. Черные дубовые двери были широко распахнуты, в каминах пылал огонь.
      Пряча улыбку, Саймон ждал прибытия Джулиана. Ноги широко расставлены, клинок огромного меча опущен вниз между сапогами Саймона. Руки лежат на обтянутой кожей рукояти меча. Небрежная поза, но за ней скрывалась готовность мгновенно нанести удар в случае необходимости.
      Прежде чем обратить внимание на людей, собравшихся позади брата, Джулиан окинул взглядом зал и ощутил величие этого помещения – сердца крепости.
      Стол лэрда доминировал и всегда оставался на месте, тогда как столы на козлах для менее значимых персон каждую ночь разбирались и убирались. Знак престижа. Только лэрды высокого ранга имели нечто подобное в своих залах. Тройной камин занимал почти всю дальнюю стену, обеспечивая не только тепло, но и свет. Недавнее усовершенствование, догадался он. Странно, что пол не покрыт тростником. Каменные плиты были выскоблены дочиста. Каменные стены не были украшены гобеленами, не были оштукатурены и выкрашены, а также не побелены известкой.
      Во время путешествий Джулиан бывал во многих замках и крепостях, гораздо богаче обставленных, и все же Гленроа обладала ненарочитой элегантностью, и это радовало глаз. Это место таило в себе скрытые возможности. Кое-что придется усовершенствовать, поэтому будет на что потратить деньги.
      Главный зал казался… знакомым. Но чувство возвращения домой никак не отразилось на его лице. Оно оставалось бесстрастным.
      Рейвен из Кинлоха, Ровена из Лохшейна, еще несколько женщин и три воина – без оружия – ждали у стола, стоявшего на помосте.
      Шеллон обратился к Гийому:
      – Разместить солдат в бастионе. Удвоить охрану у ворот. Выслать разведчиков в окрестности. Отправь отряд для прочесывания местности, пусть возьмут побольше факелов. Поскольку близится рассвет, проследи, чтобы принесли еду.
      – Все будет сделано, милорд брат, – ответил рыцарь. Прежде чем выйти, он посмотрел на сестер-близнецов и задержал взгляд на высокой блондинке.
      – Мои комплименты за безукоризненное выполнение задачи, сэр Саймон, – произнес Джулиан.
      С шутливым полупоклоном тот ответил:
      – Вы ожидали от вашего покорного слуги меньшего, милорд?
      – Никогда. – Джулиан снял кожаные латные рукавицы и обвел взглядом людей, стоявших поблизости от его брата.
      На лицах женщин было написано пренебрежение. На лицах остальных – злоба. Однако всем было любопытно. Не каждый день они встречались лицом к лицу с легендой. Что ж, пусть именно это впечатление останется у них в памяти.
      – Итак, Ровена Макшейн, нашлась ли леди Тамлин, или она все еще отсутствует?
      – Наша Тамлин еще не объявилась, – уклончиво ответила леди Ровена.
      Женщина опустила глаза. Странная реакция. Судя по ее виду, она не смирилась. Все выглядело так, будто она солгала и не могла встретиться с ним взглядом. Он также заметил, что некоторые из ее людей переглянулись, а потом быстро надели на себя маски, такие же, как у леди Лохшейн.
      Джулиан нахмурился:
      – Игра в прятки с сестрами Макшейн утомляет меня. Я требую ответы, а не полуправду. Где хозяйка этого фьефа?
      – Когда мы проснулись вчера утром, ее не было. И она не оставила сообщения, куда делась. – И опять женщина не осмеливалась встретиться с ним взглядом.
      Он попытался контролировать себя, чувствуя, что в нем нарастает гнев.
      – И где же искать эту неуловимую леди?
      Леди Рейвен, более темная из близнецов, ответила:
      – Полагаю, наша Тамлин увидела ваше войско, идущее по ущелью, и удалилась в Кинлох.
      В отличие от сестры эта женщина посмотрела ему в глаза. Но чутье воина подсказывало Джулиану, что она пытается отвлечь его внимание от своей сестры.
      – Вполне возможно. – Джулиан нахмурился. Его терпение было на пределе. – Думаю, она не ушла далеко. Поскольку Тамлин отсутствует и не может встретить своего нового господина, вы, леди Ровена, можете заняться приготовлением для меня господских покоев. Прикажите принести ванну. Сразу же после завтрака все ваши люди пусть придут и поклянутся в вассальной верности мне как их господину, новому графу Гленроа.
      Леди Ровена бросила раздраженный взгляд куда-то за его спину. Обернувшись, Джулиан заметил, что его дурочка стоит, стараясь унять дрожь, а ее золотые глаза мечутся между другой женщиной и им.
      – Вам понадобится… помощь, когда вы будете принимать ванну, лорд Шеллон? – спросила леди.
      Джулиан шагнул ближе. Оценивая хозяйку Лохшейна, он шарил глазами по ее телу. На ней было голубое платье. Серебряный пояс обвивал ее талию, тяжелая цепь свисала до подола. Грациозную шею украшало пиктское крученое ожерелье, на запястьях – широкие браслеты.
      Ей-богу, эти шотландцы производят сильных женщин, подумал Джулиан. Леди Ровена была почти такой же высокой, с такими же пышными формами, как у его дурочки. Такая же горделивая осанка, прямые плечи, округлые бедра. Груди, ласкать которые мужчина может только мечтать. Да, этой дочери Рыжего Лэрда клана Шейнов лет двадцать семь, и она уже не девственница, но ни один мужчина в здравом уме не вышвырнет ее из своей постели в дождливую ночь.
      Ее заплетенные в косу пшеничные волосы падали на правое плечо, по груди и ниже выпуклого бедра. Ни один волосок не выбился. Ее внешность помогла бы ей при английском дворе. Несмотря на внешность добропорядочной леди, от нее исходил волнующий жар. Да, он мог представить, как эти сильные руки с длинными аристократическими пальцами ласкают мужчину, когда она скользит мылом по его пылающей плоти.
      Однако Джулиан уже решил, что эта проказница станет женой либо Гийома, либо Саймона. Искушению связаться с этой длинноногой красавицей лучше противостоять. Кроме того, заметил он с удовольствием, ревность его дурочки обострилась из-за его интереса к леди Ровене. Несколько мгновений, и его Кейт Сид выпустит свои коготки и зашипит. Ее сильная реакция удовлетворила его.
      – Этим займется моя дурочка. – Его улыбка была надменной, провоцирующей, он смотрел на Тамлин как на свою собственность, не оставляя ни у кого из присутствующих сомнения, кто ее господин. Он хотел, чтобы вся крепость понимала, что на ней теперь стоит его клеймо.
      Ровена кивнула, испытав облегчение. Но прежде чем уйти, она вопросительно посмотрела на его дурочку. Спасение леди Ровены означало, что другой женщине придется оказать эту услугу вместо нее, и Ровена чувствовала себя виноватой.
      Что Ровена из Лохшейна ожидала увидеть в ведьминских золотых глазах его дурочки, он не мог угадать. Страх, негодование, всего вероятнее – гнев. Да, эти эмоции отражались на ее лице. И ревность владела ее разумом. В этом побыло никаких сомнений.
      Он увидел, как леди Ровена заморгала, не веря собственным глазам, не в силах скрыть удивления. Кивнув, Ровена поспешила покинуть главный зал.

      Дрожа, Тамлин сидела на табурете в темном углу, наблюдая за суетой слуг. Ее обуял страх. Прежняя жизнь кончилась. Что будет дальше, неизвестно.
      Чувствуя отстраненность от всего этого, она смотрела, как трое оруженосцев Дракона принесли его вещи в господскую спальню. Служанки несли ведра воды, от которой шел пар, чтобы наполнить огромную деревянную ванну.
      С очевидным презрением игнорируя входящих и выходящих, Шеллон стоял возле скамьи. Моффет расстегивал и развязывал на нем латы и кольчугу. Отложив их в сторону, он стянул с широких плеч господина стеганую рубаху, защищавшую кожу Дракона от металла.
      Женщины украдкой поглядывали то на норманнского лорда, то на Тамлин. Никто не рисковал заговорить с ней. Все ждали сигнала от своей госпожи. В глазах некоторых читались страх и тревога, в глазах других – оценивающий блеск – особенно у наполовину ирландки Элфины.
      Шеллон неторопливо разделся. Надменный граф вел себя так, будто не знал, что все глаза устремлены на него. Тамлин решила, что это всего лишь поза. Джулиан знал, что женщины вьются вокруг него, Тамлин мучила ревность.
      – Моффет, отнеси латы и кольчугу, чтобы их начистили и смазали. Поставь лошадей в конюшню, позавтракай, а потом найди тихий уголок и хорошенько выспись. Ты это заслужил. – Шеллон говорил тихо, но все поняли, что пора удалиться, и сделали это, не дожидаясь приказа.
      Оруженосец вынес все доспехи из комнаты, чтобы не беспокоить хозяина, когда вернется за ними. Нагруженный тяжелой кольчугой, Моффет вышел из комнаты. Он остановился, улыбнулся Тамлин и закрыл тяжелую дверь.
      Она осталась наедине с Драконом.
      Взгляд Шеллона упал на масла и ароматические мыла, ждущие его наслаждения. Словно забыв о ее присутствии, он стянул через голову нижнюю тунику и бросил на пол. Затем снял сапоги. Неторопливыми движениями распустил завязки на кожаных штанах и снял их.
      Не отрывая от него взгляда, Тамлин смотрела, как Шеллон без тени стыдливости снимает одежду, и затаила дыхание. Тамлин видела обнаженных мужчин после Купания овцы, когда мужчины бросали овец в ручей, чтобы вымыть перед стрижкой. Но ни один мужчина не мог похвастать таким великолепным телосложением, как Джулиан Шеллон! Шотландцы верили, что у англичан длинные хвосты, как у собак.
      Джулиан забрался в горячую воду и с наслаждением вздохнул.
      Он нисколько не стыдился своей наготы. Напротив, чувствовал себя совершенно свободно. Обнаженный или в кольчуге и доспехах, он всегда двигался с грацией человека, рожденного повелевать.
      Тамлин не могла отрицать, что этот воин обладал красивыми руками и широкими плечами. Его бедра были узкими, талия – стройной, покрытой тугими мускулами. Ягодицы были твердыми как камень, бедра – гранитными.
      Тамлин боролась со смятением, которое угрожало захлестнуть ее. Ее мозг, должно быть, пострадал при падении, потому что она буквально пожирала глазами стройное тело этого рыцаря, не испытывая ни капли стыда. Хоть бы он не вспомнил, что она находится в спальне.
      Он положил голову на край ванны и неподвижно лежал.
      – Ладно, моя дурочка, – раздался в тишине его голос. – Ты уже насмотрелась. Теперь мне нужна твоя помощь.
      Лорд Шеллон не пошевелился. Он лежал, глядя в другую сторону, и все же говорил так, будто читал ее мысли. Неужели у этих норманнов действительно глаза на затылке? Может быть, он и в самом деле оборотень?!
      Тамлин поднялась.
      Когда она взяла в руки горшок с ммягким мылом, ее губы изогнулись в озорной улыбке. Сдобренное травами и маслами, щелочное мыло пахло лавандой, вереском и вербеной. Дракон выйдет из ванны, источая аромат прекрасной дамы.
      Зачерпнув пригоршню мыла, она радостно подумала о том, что будет.
      – Наклонись вперед, норманн, чтобы я могла намылить тебе спину.
      Он наклонился, опустив свое тело на согнутые колени.
      – Готов поспорить, тебе нравится приказывать мне.
      – Старики говорят, что надо быть скромным в желаниях. Не жадничать.
      – Все мужчины жадные. Да и женщины такие же. Те, кто отрицает это, просто нагло лгут. Некоторые мужчины жаждут большего, чем другие.
      – Некоторые домогаются того, что им не принадлежит, – резко бросила она.
      Руки Тамлин дрожали, но она заставила себя успокоиться и прикоснуться к плоти Дракона. Она вздрогнула и едва не отпрянула. Шеллон горел как раскаленный металл. Околдованная, она стала втирать мыло в его широкие плечи. Его спинна была напряженной. И прекрасной. Мускулы – твердыми.
      Она массировала их не останавливаясь.
      – Твои мышцы напряжены, норманн.
      – Прошедший месяц был тяжелым. Сначала армии собирались в Ньюкасле, потом мы двинулись в Шотландию. Здесь холодно и сыро, словно никогда не светит солнце. Потом мы взяли Берик…
      Тамлин замерла.
      – Ты пришел из Берика?
      В горах прошел слух о разграблении этого древнего города, и теперь она убедилась в том, что это правда. То же самое ждет Гленроа. Тамлин ужаснулась в душе.
      – Не помню, сколько ночей мне пришлось спать в кольчуге. Я, видимо, грязный, как свинья, как ты однажды меня назвала.
      – Ох, бедный дракон. А утром тебе надо скакать в Кинлох. Грабительским подвигам рыцаря не видно конца.
      – Кинлохом займется мой брат Саймон. У меня их госпожа, так что я не предвижу никаких трудностей.
      Тамлин водила рукой по его красивой спине. Тренированные мускулы воина бугрились под ее руками. Она судорожно сглотнула. Она ни за что не призналась бы даже самой себе, что ей приятно прикасаться к нему.
      Джулиан вздохнул:
      – Моя дурочка, ты даришь рай на земле моему усталому телу. Какие еще фокусы ты знаешь, чтобы ублажить дракона?
      – Не будь я усталой, сунула бы твою голову под воду и там держала, – пробормотала Тамлин себе под нос.
      Его зубы блеснули в соблазнительной улыбке.
      – Тогда я должен позаботиться, чтобы ты оставалась усталой, для моей собственной безопасности.
      Его слова прозвучали так, будто в них был двойной смысл. Не поняв этой норманнской двусмысленности, Тамлин пожала плечами.
      – Опусти голову в воду и намочи, чтобы я могла вымыть ее.
      Шеллон оценивающе взглянул на нее.
      – После того как ты только что сказала, что утопила бы меня в моей собственной ванне? Ты и правда дурочка. Я никогда этого не сделаю.
      – Ох, я же сказала, что слишком устала.
      Откинувшись назад, он погрузился в воду, чтобы намочить голову. Когда он сел, вода хлынула по его гладкой груди, побежала по животу и ниже.
      Тамлин намылила его иссиня-черные волосы и долго терла. Слишком долго, усмехнулся ее внутренний голос. Злясь на эту растущую слабость к графу, она не обращала внимания на капли мыльной пены, заливавшей ему глаза. Мыло жгло, она это знала, но он не сказал ни слова.
      Откинувшись назад, он окунулся в воду и мотал головой, пока не выполоскал всю пену. Когда он вынырнул, его глаза все еще были плотно зажмурены. Протянув руку, он щелкнул пальцами:
      – Полотенце.
      Она хотела продлить его мучения, но решила, что этого будет слишком мало. Раздраженная тем, что ее возбуждают прикосновения к нему, она выразила свой гнев столь постыдным способом. В порыве раскаяния она вложила ему в руку полотенце.
      Подойдя к ванне, чтобы намылить его ногу, Тамлин ждала, пока он вытрет глаза. Это дало ей возможность вблизи рассмотреть этого чувственного полководца, не давая пищи его высокомерию. С откинутыми назад влажными кудрями он казался менее опасным.
      Неотразимым.
      – Отвратительная штука! Что это, троюродный родственник греческого огня? – рявкнул он, уставившись на нее. Глаза его покраснели. Подняв ногу, он поставил ее на край ванны. – Я не упрекаю тебя в том, что это случайнопопало мне в глаза. Я чувствую запах лаванды, ягод и еще чего-то. Не могу определить, чего именно.
      Полуприкрыв веки, Джулиан вспомнил, что тот же аромат исходил от ее кожи, когда он обнимал ее по дороге в Гленроа.
      – Это вереск. Мы даже варим из него эль.
      – А-а, тот самый вересковый эль пиктов, о котором говорят, что он обладает магической силой, так что секрет его приготовления ревниво охраняется. А все остальные травы обладают такими же сверхъестественными свойствами?
      – Лаванда привлекает мужчин. Дикие ягоды смягчают женские боли. Вереск вызывает дождь и предотвращает изнасилование.
      Его зеленые глаза блестели весельем, а пальцы барабанил и по краю ванны.
      – Привлекает мужчин? Облегчает женские боли? Предотвращает изнасилование? Это ведьминское зелье сварено для женщин? Ты сама приготовила его?
      – Да, разбираться в травах меня научили Эвелинор, Ооненн и старая Бесса.
      – Три старые карги, которые произносят заклинания над котлом?
      – Просто старшие, которые живут в Священной роще Глен-Шейна. Они занимаются всеми невзгодами кланов.
      – Как скажешь. – Его скучающие слова прозвучали так, будто он не поверил ей, но ему было все равно. – Я приказываю тебе сделать мыло с запахами для мужчины. Я сообщу тебе, что мне нравится, кошачьи глаза.
      Джулиан смотрел, как она намыливает его бедро и делает это без мочалки, и ему было интересно, как высоко заберется ее рука. Он хотел, чтобы она не останавливалась. Он прикусил язык, чтобы не попросить ее потрогать его, хотя сгорал от желания. «Скоро, моя дурочка…»
      Тамлин с упоением намыливала его бедро, а Джулиан не мог отвести взгляда от ее колдовских глаз, сияющих в свете камина. Он не помнил, чтобы когда-нибудь женские глаза так очаровывали его.
      В том месте, куда ее ударили, был кровоподтек. Джулиан осторожно коснулся его пальцем. Тамлин, не в силах сопротивляться, лишь смотрела на него, округлив глаза.
      Сейчас с нее достаточно кошмаров, иначе он сделал бы то, чего требовало его тело и чего они не закончили в палатке. Но когда она наклонилась, Джулиан дунул на ее шею в том месте, где пульсировала жилка, – раз, потом другой.
      – Прекратите! – резко бросила она и провела языком по губам.
      Знает ли она, что это движение возбуждает? Однако Джулиан виду не подал и как ни в чем не бывало спросил:
      – Ты о чем?
      – Мы оба знаем о чем, лорд Дракон.
      С самодовольной улыбкой он откинулся назад и положил голову на край ванны.
      – Как теперь, моя дурочка? Лучше?
      Теперь она видела его прекрасные сильные руки, вытянутые вдоль краев ванны. Темные образы закружились в ее мозгу, когда она вдохнула его пьянящий мужской аромат, присущий ему одному.
      Тамлин представила себе, как эти обнаженные руки прижимают ее к его упругому телу, как он зарывается губами в ложбинку между ее грудей, а она зарывается руками в его шелковистые волосы. Тамлин вздрогнула, охваченная вспыхнувшим желанием. Никакие доводы рассудка не в силах были его погасить.
      Чувствуя неловкость из-за жара, заливавшего ее лоно, Тамлин вскочила на ноги, опрокинув табурет, и, чтобы сгладить неловкость, прошла на другую сторону, волоча за собой табурет, и начала мыть его ногу.
      – Пока граф Кинмарха в тюрьме, тебе понадобится защита, моя дурочка.
      – А я думала, здесь теперь все под защитой великого Черного Дракона, – презрительно бросила она.
      – Я говорю о личных делах.
      Тамлин не поняла, что он имеет в виду. Ее мысли были затуманены норманнской мужской магией. К тому же еще эта проклятая лаванда! Это растение было в центре вызывающего любовь ритуала, его запах стимулировал эмоции, открывал их эротическим соблазнам. Ее хитроумное решение сделать так, чтобы от Джулиана пахло лавандой, как от женщины, сыграло с ней злую шутку.
      Впрочем, вряд ли нашлась бы женщина, способная сопротивляться Джулиану, даже если бы он только что снял кольчугу и от него пахло лошадьми.
      Пока она мыла его, Джулиан внимательно изучал ее лицо.
      – У тебя глаза как янтарь. Поразительные. Околдовывающие.
      Шеллон провел тыльной стороной руки по изгибу ее шеи, пузырьки пены заскользили по ее шее и вниз под рубашку. Веки поднялись, когда пена достигла чувствительного пика на ее груди. Судя по блеску ее глаз, он понял, что эта сладостная мука шелковистой пеной воздействует на нее. Густо покраснев, Тамлин отпрянула от него.
      Джулиан поймал ее за локоть. Он двигался так быстро, что она не успела отреагировать.
      Слова Шеллона прозвучали хриплым заклинанием:
      – Ты шарахаешься от меня, как олениха, почуявшая самца-оленя. Мой запах заставляет тебя пугаться?
      Она натянуто рассмеялась, испуганная черной магией, которую он использовал так легко, так беспощадно.
      – Ты пахнешь как я, когда принимаю ванну.
      – Присоединяйся ко мне. Мы можем оба пахнуть лавандой и вереском.
      Шеллон потянул ее к себе, его заклинание словно окутывало ее. Тамлин отстранилась, пытаясь разорвать физический контакт. Ведь этот мужчина ее враг! Он пугал ее, но в то же время ее влекло к нему.
      – Ты дрожишь. Ты боишься меня?
      Эмоции парализовали Тамлин, но не так, как когда она противостояла его рыцарям.
      – Я не боюсь англичан, в том числе и тебя.
      – A cushla mo foil… если не боишься, докажи это. Поцелуй меня.
      Джулиан, знал, что Тамлин поймет, потому что a cushla mo foil по-шотландски значит «пульс моей крови».
      – С какой стати я стану тебя целовать? – Тамлин хотела этого с самого начала.
      – Любопытство? Желание? – Он сверлил ее взглядом.
      Да, она хотела поцеловать этот дерзкий грешный рот в тот момент, когда в первый раз заглянула в его глаза. И ненавидела себя за это, зная, что отдаст часть души, если подпустит к себе этого темного графа слишком близко.
      И все же она приняла его вызов, чтобы он не назвал ее трусихой. Она подозревала, что ею манипулирует опытный стратег, по крайней мере, убедила себя в этом. Чувствуя, что ничего не выиграет, а потерять может все, Тамлин наклонилась и на секунду прижалась губами к его губам. С удовлетворением человека, прошедшего суд Божий, она отстранилась от Джулиана.
      – Вот видишь, – сказала она только для того, чтобы заглушить язвительный внутренний голос, так же как и его, Вкус графа остался на губах, заставляя ее желать попробовать его еще раз.
      Он рассмеялся, мелодичный звук зазвенел, отдаваясь от каменных стен.
      – Так на Северо-Шотландском нагорье это называется поцелуем? Моя лошадь и то лучше целуется.
      – Ты часто целуешь свою чертову скотину, норманн?
      Джулиан перестал смеяться, его глаза прожигали ее душу.
      – Как я и сказал – ты боишься.
      – Ничего подобного.
      Он рывком привлек ее к себе. Ее шерстяная рубашка намокла.
      – Тогда поцелуй меня. По-настоящему. Как раньше.
      У Тамлин не было выбора. Она могла лишь повиноваться. Ее глаза сами собой закрылись, пока она ждала прикосновения его губ.
      – Открой глаза, – приказал Джулиан. – Is miann leam, я cushla mo foil.
      «Я хочу тебя, пульс моей крови».
      Она сделала то, что он просил, – нет, требовал, как завоеватель. Зеленые глаза, глубокие, как лес весной, сияли перед ней. Комната поплыла, как будто завертелась, но Джулиан удерживал Тамлин своей чувственной магией, завладев ее волей. Поглощая ее беззащитную душу.
      Первое прикосновение было легким. Постепенно, мучительно он погружался все глубже в ее рот. Уговаривая, его мягкие губы скользили по ее губам, посылая вспышки молний сквозь ее тело. Его язык ласкал бархатнее губ, пока она не открыла их, и он метнулся в ее рот.
      Тамлин никогда не слышала, что мужчинам, нравится проникать языком в женский рот. Может быть, только норманны используют такой инструмент колдовства?
      И тем не менее она попыталась вырваться. Этот человек был ее врагом! Как могла она позволить ему управлять ею, ласкать ее, как муж ласкает жену? Поглощенная пробуждающимися женскими инстинктами, она скользила руками вверх по этим красивым рукам и обвивала ими его шею. Она схватилась за его влажные локоны и держалась, как будто самой своей душой.
      Он обнял ее и прижал к груди. Вода выплеснулась через край ванны на каменный пол. Поцелуй поглотил их с жадностью пламени, и весь мир перестал для них существовать.
      Эта женщина околдовала его, как тогда в палатке, он утопал в поцелуях медового ведьминского зелья. Ему хотелось целовать ее бесконечно. Но даже этого было недостаточно.
      Сила желания пугала Джулиана. Она пронзала его тело. Он никак не мог насытиться этой языческой ведьмой.
      Джулиан кусал ее шею, желая перевернуть женщину и вонзиться зубами в ее плечо, как это делает жеребец с кобылой. Его рука скользнула в разрез рубашки, большой палец стал щекотать сосок. Сосок затвердел. Джулиан слегка ущипнул его. Потом сильнее. Разливая огонь в ее языческой крови, он поймал губами пульсирующую точку.
      Тамлин изогнулась в его мощных объятиях, испытывая наслаждение. Это было безумие. Сладостное безумие. Тамлин даже забыла, что Джулиан ей враг.
      Шеллон что-то бормотал между поцелуями.
      – …так что тебе не нужно беспокоиться о леди Тамлин.
      – Тамлин? – удивилась она, сбитая с толку.
      Он рассмеялся, потом поцеловал ее плечо, прикусив зубами, и провел по месту укуса языком.
      – Не бойся… Хотя я и возьму эту леди в жены, она не сможет встать между нами.
      Ее разум кричал, слыша это, но то, как он ласкал ее грудь, затуманило мысли. Странная горящая боль пылала между ее ног. Желание резало как ножом.
      – Взять в жены? Не понимаю.
      – Я вижу. – Смех рокотал глубоко в его груди – Я должен жениться на ней, чтобы узаконить свои претензии на Гленроа. Тебя я сделаю своей любовницей. Учитывая, что граф Хадриан покинул Шотландию, кто-то должен позаботиться о тебе.
      – Тамлин – в жены? – Слова плыли в воздухе, обретая вес и с грохотом падая на землю. – Может быть, она не захочет выходить за тебя, норманн.
      – У нее нет выбора. Когда Эдуард пожаловал мне эти четыре владения, он отдал под мою опеку дочерей Шейна. Я должен жениться на одной из них. Мой выбор пал на леди Тамлин. Эдуард пожелал, чтобы мои братья взяли в жены двух оставшихся.
      – Ты даже не видел эту женщину.
      – Не важно. Я женюсь на ней, кривой, со всеми изъянами и недостатками, – заявил Джулиан.
      Опустив глаза, она увидела, что его рука все еще находится в разрезе ее рубашки, и отбросила ее.
      – Может быть, леди Тамлин так не думает.
      – Ей придется узнать, что такое жизнь. – Его сила была пугающей, когда он привлек ее к себе и грубо поцеловал.
      Тамлин запаниковала. Ярость изгнала всю страсть из ее тела. Она уперлась в широкие плечи Джулиана и оттолкнула его.
      – Хочешь, чтобы я стала твоей шлюхой?
      – Никогда не произноси это слово! – прорычал он. – Мы подходим друг другу. Ты не можешь этого отрицать. А от леди Тамлин ничего не зависит. Эдуард высказал свою волю.
      – Тогда, лорд Высокомерие, вы должны узнать, что представляет собой ваша невеста.
      – Леди – это моя забота. Я справлюсь с ней.
      – Справишься? Как с собакой? – Она вскочила на ноги. – Что, если я не хочу быть твоей шлюхой? С этим ты тоже справишься?
      – Ты лукавишь, возражая против того, чтобы стать моей любовницей. Твое тело желает этого. Взять в жены леди Тамлин – это долг.
      – А поскольку тебе нужны наследники, а не бастарды, ты будешь спать и с женой, и со мной?
      – Я должен жениться. А с тобой мы будем наслаждаться в постели. И ты родишь мне сыновей. – Эти слова вырвались у Джулиана сами собой, но он тут же подумал, что их дети будут незаконнорожденными, как и его братья. Однако тут уж ничего не поделаешь. Он обхватил ее за бедра и привлек к себе. – Я заставлю тебя забыть ласки Рыжего Лэрда клана Шейнов.
      Тамлин задохнулась от обиды.
      – Думаешь, я шлюха Шейна?
      – Нет ничего постыдного в том, чтобы быть любовницей лэрда. Женятся, чтобы получить богатое приданое или из других корыстных соображений. Это не означает, что мужчина должен терпеть холодное тело в своей постели.
      – Холодное? – Тамлин зажмурилась, и из груди у нее вырвался душераздирающий крик.
      Джулиан опешил. Дверь распахнулась, появились охранники. Он жестом велел им выйти, и охранники ретировались.
      – Леди отвергает все предложения руки и сердца уже почти десять лет, – сказал Джулиан. – За это время она наверняка успела состариться и будет рада, что я не трогаю ее и сплю, с любовницей.
      – Состариться? Она будет рада, что ты не трогаешь ее? – Тамлин огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в него.
      Джулиан догадался, что она задумала, и приготовился к баталии. Ее капитуляция доставит ему наслаждение.
      – Ведь ты сама сказала, что мне нужны наследники.
      – Ты украл Гленроа, сделал узником моего… ее отца, собираешься вынудить ее на брак без любви и при этом считаешь, что можешь сделать меня своей шлюхой? Какая мерзость! Впрочем, чего еще ждать от англичанина, – произнесла Тамлин с презрением.
      – У меня разболелась голова от этой трескотни. Иди сюда, сладкая, ты еще не вымыла меня, а вода остывает.
      Тамлин кипела от ярости. Неужели он вообразил, будто может взять Тамлин в жены только потому, что так повелел английский король? Или по той причине, что, по его мнению, она была шлюхой Хадриана из Кинмарха и теперь перейдет в нему в качестве трофея.
      – Я не шлюха Шейна! – Она ударила по воде, брызнув ему в лицо. – Сам домывай свою задницу, проклятый лорд Дракон!
      Она попыталась открыть тяжелую дверь, но стражники преградили ей путь. Поджав губы, она захлопнула дверь них перед носом и промчалась мимо Шеллона.
      Когда он встал, чтобы выйти из ванны, вода побежала по его мускулистому телу. Тамлин попыталась не смотреть на него, но это было выше ее сил. Он был поистине прекрасен, и Тамлин едва не врезалась в стену.
      Тамлин помчалась в соседнюю комнату. Она забыла, что там нет выхода, и остановилась. Ее била дрожь. Сейчас она снова предстанет перед графом.
      Эта комната была свадебным подарком отца его молодой жене. Во внешней стене находилось окно. Прозрачные стекла в центре были окаймлены узкими, полосками желтого, зеленого и темно-янтарного стекла, наподобие витражей в церквях.
      Солнце поднялось над скалистой вершиной холма, разливая сияние по туманному рассветному небу. Усталость мешала оценить языческую красоту пробуждавшейся земли. Слишком много эмоций бурлило в ней – желание, гнев, беспомощность. Тамлин едва сдерживала слезы.
      Три ночи подряд она почти не спала. После нескольких минут забытья, просыпалась в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем.
      Вчера утром ощущение надвигающейся опасности было таким сильным, что она решила отвлечься, собирая цветы. Первые весенние фиалки обладали волшебной силой. Можно было загадать желание, которое обязательно сбудется. Жаль, что она этого не сделала. Набери она полную корзину фиалок, хоть одно желание непременно сбылось бы.
      Шеллон подкрался к ней сзади и положил ей руки на плечи. Его голос был тихим и хриплым.
      – Это вид, который вдохновляет бардов, – произнес он.
      Тамлин кивнула:
      – Когда солнце появляется над вершиной холма, витраж окрашивает комнату в разные цвета.
      – Я говорил не о холмах, не об окне, а о том, что перед ними. – Его голос истощал ее волю к сопротивлению.
      Джулиан обхватил ее своими сильными руками и прижал к груди.
      – Пожалуйста, не сжимай меня так, – жалобно попросила она.
      – Я не могу остановиться, – прошептал Шеллон у самого ее уха. – Ты околдовываешь меня, язычница.
      Он покрыл поцелуями ее шею, затем ухо и скользнул в него языком. По ее телу пробежала дрожь.
      Ее разум кричал, но она не могла сопротивляться его искушению. Он приподнял ее подбородок и прильнул губами к ее губам. Его руки скользили по ее груди, животу и бедрам, возбуждая ее, искушая.
      Джулиан знал, что она вымотана до предела, но не мог не обнимать ее, не прикасаться к ней, не наслаждаться ее нежностью. Она сводила его с ума.
      Эта упрямая шотландка была воплощением страсти. Его мало заботило, что это языческое колдовство и что, возможно, придется отдать за него свою бессмертную душу.
      Он привлек ее к себе, наслаждаясь тем, как идеально они подходят друг другу, словно две половинки единого целого. Обхватив ладонями ее ягодицы, он приподнял их так, что его жезл терся о них.
      Тамлин застонала и выгнулась навстречу ему. Она схватила его за плечи и впилась в них ногтями. Ее язык коснулся его языка, потом скользнул в его рот.
      Кто-то кашлянул. На пороге сводчатого прохода между двумя комнатами стоял Гийом.
      – Только не начинай снова, Гийом, если, тебе дорога твоя шкура.
      – Милорд Дракон, это важно, – настаивал брат.
      – Не думаю, что так уж важно. Может, сам разберешься.
      Тамлин высвободилась из его объятий и прислонилась к каменной стене.
      – Я весь внимание, – бросил Шеллон, На нем была лишь набедренная повязка, которая не могла скрыть его возбуждения. – Ладно, говори быстрее.
      – Хочешь знать, где находится леди Тамлин?
      Шеллон кивнул. Он хотел увидеть собственными глазами свою будущую жену.
      – И где же леди пряталась все это время?
      С едва заметной улыбкой Гиком перевел взгляд с Джулиана на женщину в темном углу.
      Джулиан нахмурился. На мгновение ревность взорвалась внутри его, ослепляя, не давая понять, о чем говорит брат. Потом он заглянул в горящие глаза Гийома, и его осенило.
      – Джулиан, позволь представить тебе Тамлин Макшейн из Гленроа, дочь графа Кинмарха: – И Гийом добавил: – Твою нареченную…
      Лицо Джулиана окаменело.
      – Выходит, это меня следует назвать дураком.

      Джулиан старался обуздать свой разгорающийся гнев, распаляемый неудовлетворенным желанием. Черт побери, все это время Тамлин была в его власти! Неудивительно, что она так оскорбилась, когда он решил, будто она шлюха Кинмарха. Кроме того, объяснимая и нелепая настойчивость, с которой она требовала называть ее дурочкой. Очарованный ее языческим шармом, он никогда не пытался допросить эту чертову женщину.
      Видимо, дочери Шейна считают травлю драконов развлечением.
      Джулиан нахмурился. Ее чары затуманили ему разум. – Резко повернувшись, он зло уставился на нее.
      – Итак, Тамлин из Гленроа или Тамлин Макшейн, но никогда ледиТамлин. Где же бородавки, волосатая родинка и кривая спина? Простите, что мой брат испортил вашу игру. Разве никто не предупреждал вас, что рискованно дразнить дракона? Драконы едят девиц.
      Он навис над Тамлин.
      Тамлин… Это имя эхом отдавалось в его голове. Очаровательное имя. Он никогда не знал такого, пока не приехал в эту языческую долину. Он словно слышал, как оно срывается с его губ, когда он берет ее в темноте ночи, Тамлин Макшейн. Скоро она станет Тамлин Шеллон. Несмотря на охватившую его ярость, в груди вспыхнула искра гордости.
      Его пах больно пульсировал, когда он думал о том, что она будет носить его сына. Страстное желание было таким сильным, что залило мышцы Джулиана физической болью, заставляя его овладеть ею здесь и сейчас.
      Эдуард отослал его на это Богом забытое Северо-Шотландское нагорье в качестве наказания. Когда он узнал новости, Джулиан скрыл свою реакцию, не желая, чтобы король заподозрил его в стремлении убраться подальше от войны, от смерти. Глен-Шейн тогда стал для него последней надеждой на покой. Он никогда не думал, что Господь пошлет ему эту женщину.
      Джулиана пугала появившаяся в нем жестокость. Без всякого милосердия он использовал Тамлин, точнее, то, как ее тело реагирует на его тело. Он посмотрел ей в глаза. Провел, едва касаясь, рукой по ее шее, затем по груди. Ее сосок напрягся под влажной тканью, умоляя его о ласках. Ее предательское тело выгнулось навстречу его прикосновению.
      Кончиком пальца он стал ласкать сосок. Ее дыхание стало прерывистым.
      Она дрожала от возбуждения.
      Гийом кашлянул, напоминая им, что они не одни.
      Повернув голову, Тамлин попыталась спрятаться от самодовольного взгляда Дракона. Попыталась сжаться, ускользнуть от его обжигающего прикосновения. Она хотела рассмеяться или изобразить надменное презрение, но не смогла противостоять невероятной силе этого внушающего ужас воина.
      Сгорая от желания, оба забыли обо всем.
      Тамлин все еще ощущала его вкус, вспоминая, как эти красивые руки обнимали ее в его палатке. Внутри у нее все вибрировало. Она стояла в благоговейном страхе перед этим могущественным Черным Драконом. Только дураки и слепые не реагировали бы так же. Тамлин жаждала его ласк, они сводили ее с ума.
      Он поднял руку к ее лицу. Тамлин вздрогнула и закрыла глаза.
      – Открой глаза, Тамлин. – Он ждал, пока она подчинится. Судя по выражению его лица, он, видимо, решил, будто она испугалась, что он ее ударит. – Я не бью женщин и детей ни при каких обстоятельствах. Зачем ты затеяла эту игру? Хотела выставить меня дураком перед людьми Гленроа?
      Тамлин попыталась ответить ему, но пленительные глаза этого графа-оборотня завладели ее разумом, не давая возможности сосредоточиться.
      – Похоже, ты проглотила язык. А жаль. Я мог бы найти для него хорошее применение. – Он пристально смотрел на нее. Затем вдруг, повернувшись к ней спиной, обратился к брату: – Еду для завтрака уже приготовили?
      – Крепость хорошо управляется. – Гийом перевел взгляд с Шеллона на Тамлин и наклонил голову в знак приветствия.
      Шеллон взглянул на нее через плечо. Потом взгляды двух мужчин встретились. Граф вышел из комнаты и направился в главную спальню.
      Увидев, что наказание ей больше не грозит, Тамлин с облегчением вздохнула.
      С того места, где она стояла, Тамлин могла видеть лишь часть спальни. Дракон прошел к кровати, сбросил полотенце и натянул черные лосины, облегающие его мускулистые ноги. Затем надел кожаные штаны, черную нижнюю тунику и черную кожаную куртку.
      Тамлин невольно залюбовалась им. Этот мужчина способен изменить всю ее жизнь.
      Пытаясь подавить дурное настроение, Джулиан застегнул богато украшенную пряжку ремня. Эта шотландка перешла все мыслимые и немыслимые границы. Надо держаться от нее подальше, пока он не сможет обуздать эту страсть, пока его тело не перестанет руководить разумом.
      – Может быть, было бы разумно, если бы люди клана Огилви принесли мне клятву без присутствия их госпожи с лицом, достойным Боудикки, – решил Джулиан.
      – Открытое неповиновение этой леди может вызвать мятеж, – согласился Гийом. – Так каковы твои планы на своенравную графиню?
      – Ей пошло бы на пользу, если бы я бросил ее в темницу. – Подбоченившись, Джулиан закрыл глаза и запрокинул голову, стараясь взять себя в руки.
      В последнее время, когда он доходил до такого состояния, что терял самоконтроль, навязчивые воспоминания вставали перед его глазами до такой степени, что ему было трудно видеть, что творится вокруг него. Как воина это пугало его. Что, если такое случится на поле боя, где мгновенное промедление может стоить ему жизни? Ему приходилось бороться, чтобы его не уносило назад в Уэльс, где он стоял на коленях над выпотрошенным телом Кристиана, в гноящемся аду, называемом Бериком.
      – Джулиан, это все?
      Услышав в голосе брата заботу, Джулиан открыл глаза и заставил себя улыбнуться:
      – Держи леди Тамлии под охраной, пока я в дурном настроении. И никого ко мне не впускай. У меня болит голова, а мне еще многое нужно сделать, прежде чем я смогу позволить себе отдохнуть. Я постараюсь держаться от леди Тамлин подальше, чтобы ненароком не придушить ее.
      Гийом усмехнулся:
      – Долгосрочные планы, Джулиан. Ты все еще собираешься взять ее в жены?
      Джулиан ощутил укол ревности и пристально посмотрел на брата. Может быть, Гийом надеется, что он передумает?
      – Если я не убью ее раньше, то да.
      В этот момент появилась Тамлин. Их взгляды встретились. Он заметил, что у нее дрожит подбородок. Джулиан нахмурился. Он хотел, чтобы Тамлин стала послушной, но несломленной.
      – Лорд Шеллон, я хочу пойти в мою комнату на нижнем этаже.
      – Ты останешься здесь.
      – Я хочу удалиться в свои собственные покои.
      Джулиан сделал знак брату уйти. Гийом вышел. Джулиан подошел к ней.
      – Теперь эти комнаты ваши, миледи.
      – По-моему, их заняли вы, – возразила Тамлин.
      – Да, как новый граф Гленроа.
      – Не хотите же вы сказать, что мы будем жить вместе? – Тамлин попятилась, когда он приблизился.
      – Именно это я и хотел сказать.
      Она уперлась спиной в каменную стену.
      – Это неприлично, лорд Шеллон.
      – По указу Эдуарда мы обручены. – Положив руки ей на плечи, он прильнул к ней и зарылся носом в ее мягкие волосы на ее виске. – До оглашения нашего бракосочетания мы сможем поближе познакомиться.
      – Я не выйду за тебя, английская собака!
      – Хватит меня обзывать! То свинья, то собака. Леди Тамлин, вы будете делать то, что вам скажут. – Схватив ее за запястье, он подвел ее к кровати.
      – Я буду не только обзывать тебя, – предупредила она.
      Поставив колено рядом с ее правым бедром, он прижал ее к себе. Физическое превосходство – самый эффективный способ продемонстрировать ей, что сопротивление бесполезно.
      – Молчать! – приказал он. И грубо поцеловал ее. Тамлин попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Он брал ее в осаду, предъявляя на нее свои права. Когда он отстранился, Тамлин едва дышала. Ее руки теперь вцепились в его плечи. – Глен-Шейн мой и останется моим. Так же, как и ты. Привыкай к этому, Тамлин.
      Он поцеловал ее снова, медленнее, сильнее, грубо наслаждаясь ее губами. Втянув ее нижнюю губу между своими острыми зубами хищника, он прикусил ее, недостаточно сильно, чтобы вызвать кровь, но так, чтобы она почувствовала его след. Его клеймо.
      В этот момент Тамлин опять оттолкнула его. Он схватил ее за запястья, пригвоздив их к стене над ее головой одной рукой. Эта поза оставила ее вытянутой, беспомощной. Беззащитной. Чего он и добивался. Необходимо заставить Тамлин Макшейн покориться и держать ее под контролем еще до приезда короля Эдуарда.
      А король может здесь появиться в течение ближайших недель, злорадствуя, что отправил Джулиана в эту, как он считал, шотландскую дыру. Взгляд графа скользил по Тамлин, осознавая ее истинную ценность. Эдуард будет недоволен призом, который так беспечно отдал Джулиану.
      При мысли о том, что Эдуард увидит ее непокорной, Джулиан содрогнулся. Его учитель, его король изменился после смерти своей обожаемой королевы. Его душа была отравлена. Слишком долго Эдуарда раздражали отказы дочерей графа. Джулиан сделает все, чтобы три сестры не оказались во власти Эдуарда.
      Пальцы его свободной руки легли на нежную округлость ее живота, место, куда он скоро посеет свое семя. Где она будет носить его черноволосых и зеленоглазых сыновей. Скользя вниз, он накрыл ладонью место соединения ее бедер, проталкивая ткань между ними. Она дернулась, ощутив его грубые прикосновения.
      Уголок его рта искривился, когда он наблюдал за ее бесполезной борьбой, потому что он сковал ее своей привыкшей к мечу рукой. Его сильное бедро прижало ее ноги так, что она могла только брыкаться. Его леди была кошкой, настоящим борцом. Ярость двигала ею, когда здравый смысл должен был подсказать ей, что лучше сдаться. Улыбаясь, он позволил Тамлин сопротивляться, пока не успокоится.
      – Ты еще не устала?
      – Ничуть.
      – Ты лжешь! – Он рассмеялся.
      Джулиан прильнул губами к ее губам, только на этот раз нежно, ласково. Она стала сопротивляться. Он ожидал этого. Ее тело было жестким, а губы плотно сжаты. Он проигнорировал ее сопротивление, продолжая нежно целовать.
      Джулиан знал, мог поклясться всем святым, что он благословлен этим союзом, больше чем мог даже надеяться в самые темные ночи своей души. Теперь он знал, что она дочь лэрда, знал, что ее ответы естественны, и это делало их еще более возбуждающими. Его кровь закипала, когда он думал о том, что будет ее первым мужчиной.
      Ничего он не хотел так сильно, как задрать ее юбку и погрузить свою ноющую мужскую плоть в ее жар. Она не стала бы сопротивляться. Он чувствовал сквозь ткань ее женскую влажность на своих пальцах. И все же он удержался.
      Эта языческая колдунья должна понять, что он – ее господин. Когда они поженятся, он преподаст ей урок. Тамлин принадлежит ему. Он владелец Гленроа. У нее просто нет выбора. Ей придется смириться с тем, что она – его собственность.
      Его пальцы двигались по ткани, пока он подводил ее к кульминации; ее тело дугой приподнялось над кроватью и вибрировало от сжигавшего ее огня. Ничего подобного она еще не испытывала.
      Теперь с ней будет легче управляться. Он отпустил ее запястья и оперся на локоть, глядя в ее янтарные глаза. Это – его погибель. Он мучился от неудовлетворенного желания. Поцеловав ее, Джулиан отстранился. Необходимо отдалиться от нее, пока он не потерял над собой контроль. Тамлин должна понять, что он завоеватель, ее господин, и языческие заклинания на него не действуют.
      Что не будет повторения того, что случилось в его палатке.
      У двери он остановился:
      – Ты останешься здесь, пока я не вернусь, моя малышка. – Не оглядываясь, он вышел из комнаты, огромная дверь захлопнулась за ним.
      – Я не твоя дикая кошка, Дракон! – крикнула она. Но Джулиан этого не слышал.
 
      Ощущения, пульсирующие в ее женском центре, напоминали Тамлин о его прикосновении воина, его абсолютном господстве.
      Тамлин пыталась сопротивляться, но тщетно. Устоять перед Джулианом она не могла.
      Перекатившись на бок, она продолжала дрожать. Но ее щеке скатилась слеза.
      Но слезами горю не поможешь. Тамлин подошла к сундуку, принадлежавшему Дракону, открыла крышку, стала рыться в его одежде и нашла простую зеленую рубаху. В конце концов, решила она, граф у нее в долгу. Расшнуровав платье, она сбросила его, и оно упало на вещи Шеллона.
      Она забралась в почти остывшую воду, зачерпнула пригоршню мыла и стала смывать запах воина со своего тела. Она терла до тех пор, пока кожа не стала ярко-розовой.
      Из груди ее вырвался всхлип, когда она признала поражение. Она могла избавить свое тело от его мускусного мужского запаха, но все еще ощущала вкус его губ.
      Она притянула колени к груди, наклонилась вперед и дала волю слезам.
      Тамлин проигрывала битву против этого надменного полководца. Она боролась не только с ним, но и со своей собственной натурой. И ненавидела его за это.
      Но еще больше ненавидела себя.

      Пламя горящего в камине торфа уже догорало, когда Джулиан вошел в свои покои. Тепло и запах хлынули в его разум со странным ощущением возвращения домой.
      В первое мгновение он испугался, что Тамлин каким-то образом исчезла, возможно, через потайной ход из покоев лорда. Утром он обязательно проверит, есть ли здесь такой. И тут он увидел, что Тамлин спит, свернувшись калачиком в дальнем конце завешанной портьерами кровати.
      Когда он отодвинул драпировки, его глаза остановились на женщине, которой предстояло стать его невестой.
      Улыбка тронула его губы, когда он увидел, что ее соблазнительные формы покрывает его туника. Знак его собственности.
      Джулиана клонило в сон, но он знал, что вместе со сном придут кошмары.
      Он смотрел на изгиб ее бедра под зеленым шелком. Его глаза жадно шарили там, где кожаные шнурки перекрещивались на ее полной груди. Сквозь тонкую ткань просвечивали соски.
      Желание охватило его. Он представил себе, как ласкает ее грудь, покрывая ее поцелуями, как играет ее сосками. Как она сидит на нем, а он входит в нее.
      Затем он представил Тамлин под яблоней, белые лепестки падают вокруг нее так густо, что кажутся снегом. Горящие огни и танцующие люди.
      Он на мгновение закрыл глаза. В голове гудело. Ему почудилось, будто он слышит карканье ворон.
      Джулиан медленно провел рукой по шнуровке натруди Тамлин, но тут же убрал руку. Он должен остановиться, иначе овладеет ею.
      Стянув куртку через голову, он бросил ее на сундук. За ней последовала туника. Потом он расшнуровал штаны и сапоги. Одетый только в лосины, завязанные на талии, он прошел в комнату и подбросил кусок торфа в огонь. Его удивляло то, что шотландцы жгут торф.
      Джулиан подошел к столу и налил себе бокал меда. Проглотил сладкий сидр со сброженным медом, вкус был приятный.
      Поставив пустой бокал, он вернулся к кровати на высоком помосте. Развязал и снял лосины и скользнул под одеяло из меха черного волка, натянув его на них обоих. Тело Тамлин излучало тепло. Он придвинулся ближе.
      Ее волосы, как тяжелый шелк, были неотразимы. Легко, так, чтобы не разбудить ее, он зарылся в них пальцами и обнял Тамлин, прижавшись к ней.
      К счастью, он впитывал ее успокаивающее тепло, молясь, чтобы ее мощное ведьминское зелье не пропустило холод, терзавший его душу. Если бы он мог хоть несколько часов поспать!..
      Его веки отяжелели. Он вдыхал пьянящий аромат диких ягод, пурпурных цветов и Тамлин.
 
      Тамлин мучили кошмары. Она пошевелилась, ощутив тепло. Вращавшиеся образы стали ярче. Как это было в три предыдущие ночи, из тумана доносились горестные звуки великой грозы, надвигавшейся на священные тропы.
      Гром сотряс землю, когда ее босая нога коснулась мягкой, мокрой от дождя земли. Туманы закрывали горы и долины Шотландии непроницаемым сумраком, пока она ждала, затаив дыхание. Ее не покидало дурное предчувствие.
      Что-то случится…
      По телу побежали мурашки.
      Тишина раскололась, когда вороной жеребец вырвался из клубящегося тумана. Во влажный воздух, из трепещущих ноздрей животного вырывались струи горячего пара. Конь вскинул голову, тяжелая грива взлетела волной. В тишине зазвенели волшебные колокола. Но это не был конь-гоблин. На нем сидел рыцарь.
      На рыцаре были ничем не украшенные латы, черные кожаные штаны и обшитая железными пластинами куртка. За спиной развевался темный плащ.
      Тысячи невидимых воронов кричали в тумане. Неукротимая энергия коня и всадника вызвала у Тамлин благоговейный страх. Ноги словно приросли к земле, когда черный рыцарь и его боевой конь приблизились. Опасаясь, что они затопчут ее, Тамлин зажмурилась.
      В последнее мгновение рыцарь сдержал коня, остановившись так, что она оказалась у его правой ноги. Он наклонился и протянул ей белую розу. Тамлин нерешительно потянулась к ней.
      Похожая на слезу, красная капля упала на бутон. Потом вторая. Потом еще, пока весь цветок не стал алым от крови, капающей из разорванной шипами ладони воина. Она заморгала. Цвет опять изменился и теперь стал черным, как кричащие вороны смерти и пророчества, скрытые в тумане.
      Рыцарь снял шлем. Это был лорд Шеллон. Он посмотрел на нее, его темно-зеленые глаза ничего не выражали. Тамлин ощутила такую острую боль, что едва не упала на колени. В порыве сочувствия она коснулась его, проведя пальцем по запястью его правой руки и вниз к указательному пальцу с золотым кольцом.
      Печать Шеллона. Могущественный дракон, стоящий на задних лапах.
      Когда Тамлин коснулась металла, ее пронзила молния. Она вдруг оказалась в незнакомом месте, в каком-то огромном городе.
      Толпы людей бежали, расталкивая друг друга, в поисках спасения. Их отчаянные крики сотрясали холодный весенний воздух. Они увлекли ее за собой по узким извилистым улицам. Она увидела обгоревшие дома. Все вокруг заволокло дымом, даже солнце, и казалось, будто сейчас полночь.
      Везде горы трупов. Мужчин, женщин и детей, разрубленных на части. Воздух был удушающим. Трупы стали разлагаться, привлекая навозных мух, червей и ворон. Кровь стекала ручьями, смешиваясь с мягкой грязью в омерзительную черную жижу.
      Тамлин ощущала во рту металлический привкус. Ее вырвало.
      – Жемчужина Шотландии, – произнес мужчина.
 
      Джулиан крепко обнял Тамлин, которую мучил кошмар. Он хорошо знал, как это бывает.
      Вскоре она успокоилась в его объятиях, он шептал ей, что она в безопасности, что он защитит ее. Тамлин прижалась лицом к изгибу его шеи.
      Джулиан откинулся назад и стал гладить ее по спине, обнаружив, что сам успокаивается. Вскоре его веки отяжелели и стали закрываться. Было какое-то удовлетворение в этом простом объятии. Не с сексуальным намерением, хотя оно никогда не покидало его разум и тело, когда шотландка была рядом. Это утешение предназначалось ей и тем не менее пробралось в его душу. Быть рядом с ней, утешать ее – именно этого жаждало его сердце.
      Близился рассвет. Странно. В первый раз после Берика Джулиан спал без преследующих его кошмаров. Он уже забыл, что сон бывает таким спокойным.
      Тамлин издала жалобный всхлип, когда с ее сонных губ сорвались слова:
      – Жемчужина Шотландии… лежит… растерзанная… под моим каблуком…
      У Джулиана в жилах застыла кровь.
      Он уже слышал эти слова, произнесенные Эдуардом. Агония захлестнула его душу при воспоминании о том, как он стоял на коленях в кровавой грязи, выворачивая наизнанку внутренности. Ничто не могло подготовить его к зрелищу омерзительного колодца и надругательству над теми беспомощными женщинами.
      Берик… проклятие, неужели его мучениям никогда не будет конца?
      Три дня продолжалась дьявольская кровавая бойня. Когда Эдуард верхом на огромном боевом коне ехал вместе со своими военачальниками, они стали свидетелями невообразимо ужасного зрелища – английский солдат зарубил роженицу.
      С бессердечной апатией, но помня о своей ханжеской набожности, король приказал сдержать собак. Холодные голубые глаза скользнули по безжизненному телу роженицы, и он произнес:
      – Жемчужина Шотландии лежит, растерзанная, под моим каблуком.
      Но как могла узнать Тамлин об этих словах Эдуарда? Ей, конечно, было известно, что Берик называют жемчужиной Шотландии, поскольку он играет важную роль в торговле с Европой, но она не могла ничего знать об извращенной шутке Эдуарда.
      Накануне он лег спать с ней, и впервые после разграбления города его не мучили вечно раскаленные адские угли Берика. Неужели она с помощью заклинания забрала у него его сны и теперь страдала вместо него?
      На этот вопрос он не знал ответа. Может быть, она и в самом деле ведьма? Иначе откуда бы она знала, что сказал Эдуард?
      Сбросив с себя Тамлин, он перекатился на край кровати и сел, пытаясь справиться с приступом тошноты. Его охватила паника. Что еще могла сделать с ним эта странная девушка, если уже столько знала? Могла ли она видеть, что он убил своего собственного брата?
      О Господи Иисусе, смилуйся над ним!
 
      Почувствовав потерю тепла и защиты, Тамлин открыла глаза. Обнаженный Шеллон сидел на кровати, повернувшись к ней сильной спиной. Боги свидетели, этот мужчина был прекрасен! Что-то в его напряженной позе кольнуло ее, призывая сказать ему слова утешения.
      Она окончательно проснулась. Предлагать утешение норманну? Она что, сошла, с ума? Тамлин схватила волчью полость, прижимая ее к своей груди. Ее движения заставили его вздрогнуть.
      Мгновение он испуганно смотрел на нее, испытывая растерянность, печаль и отвращение. Схватив свои лосины, он оделся.
      – Вы спали со мной, лорд Шеллон? – спросила она, краснея.
      – Твое место теперь рядом со мной, Тамлин, – ответил он тоном, не терпящим возражений.
      – Это недостойно. Я была девственницей.
      Он рассмеялся.
      – Какой была, такой и осталась, моя дурочка!
      Она уже дважды укрощала его натуру воина. В первый раз – колдовством вожделения, а теперь – украв его разум и самые сокровенные тайны.
      Он схватил ее за запястье и дернул к себе, ощутив тепло ее дыхания.
      – За кого ты меня принимаешь? – прорычал он.
      Тамлин дрожала, но все же сказала правду:
      – За мужчину, который может силой заставить женщину выйти за него и в то же время искать себе шлюху для своих удовольствий.
      – Позволь объяснить тебе, бесстрашная девственница. Если бы я взял тебя сегодня ночью – а это было бы не один раз, – сегодня утром ты не смогла бы ходить. Это не такое событие, которое можно проспать.
      – Ты имеешь в виду изнасилование, – возразила она.
      – Только не между нами.
      – Ты требуешь, чтобы я вышла за тебя без моего согласия. Это несправедливо. – Она дрожала, в глазах ее блестели слезы.
      – А кто сказал, что жизнь справедлива, моя дурочка? Нет никаких золотых правил, – усмехнулся он.
      Тамлин попыталась вырваться из его железных рук, но он крепко держал ее.
      – Не знаю, чем я заслужила такую немилость Эдуарда Длинноногого.
      – Само твое существование злит Плантагенета. Во-первых, ты шотландка, во-вторых, не желаешь приносить ему присягу верности. И в-третьих, ты женщина, управляющая крепостью по древней хартии, которая дает тебе твои собственные права и титул. Все те отвергнутые брачные предложения возвращаются, чтобы преследовать тебя. Прежде чем вернуться на английскую землю, Эдуард разместит солдат в каждой крепости по всей Шотландии. Все дворяне будут вынуждены подписать документы о вассальной верности Эдуарду Плантагенету, королю Британии, а не новому королю Шотландии. Смирись с этим. Научись с этим жить и использовать в своих интересах, потому что ничто не изменит наш путь. Запомни мои слова, Тамлин.
      Она гордо вскинула подбородок.
      – Я никогда не принесу клятву английскому правителю.
      – Супруге Черного Дракона не придется терпеть такое унижение. Ты произнесешь свои клятвы мне как своему мужу, когда мы объявим о нашем союзе. Я – человек Эдуарда.
      – Ты можешь лизать ему сапоги. А я не собираюсь.
      – У тебя нет выбора, Тамлин. После официального объявления о помолвке мы поженимся. Ты не можешь победить в борьбе со мной. Прими это и покорись мне. Твой брак уже решен.
      – Мой брак еще не решен.
      Джулиан глубоко вдохнул и закрыл глаза, чтобы призвать терпение.
      – Покорись. Выбора нет – ни для тебя, ни для меня. Я владелец Гленроа. Твои люди уже поняли это. Даже твои рыцари отреклись от тебя. Покорись мне, и давай мирно начнем совместную жизнь.
      В ее глазах промелькнули неверие и боль.
      – Они отреклись от меня?
      – Пять рыцарей отреклись. Их держат в темнице.
      – Ты не можешь заставить меня принять тебя как мужа, – возразила она.
      – Не произноси угроз, которых не сможешь выполнить, малышка. – Его большой палец лениво гладил ее шею, нащупывая пульсирующую жилку. Она забилась от его прикосновения. – Не думай, что мне придется применить силу. Твое тело уже меня принимает, согревает, желает. Только твой разум сопротивляется. Твоя кровь бьется сильнее от моей близости. Я вижу, как она пульсирует вот здесь. – Он снова коснулся ее шеи.
      Тамлин положила руку ему на грудь, словно хотела оттолкнуть его. Она опустила взгляд и увидела, что ее ладонь лежит на его сердце. Ее глаза округлились, когда рука магически слилась с его пылающей плотью, затем подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
      – Боишься меня, малышка? Или тебя пугает твое тело и его желания? – насмешливо спросил он.
      – Я не боюсь тебя, Джулиан Шеллон. – Она солгала.
      Джулиан в этом не сомневался.
      Глаза Шеллона медленно скользили по ее телу, потом вернулись к лицу.
      – Мне нравится непокорный дух, я терпеть не могу трусость. Но прошу тебя, покорись мне. Мы оба от этого только выиграем.
      – Я не вижу ничего, чем я уже не обладаю.
      – Ты получишь защиту моего имени и меча. Я храню огромные богатства у храмовников. Потрачу их на улучшение Гленроа. Ты подаришь мне прекрасных сыновей. Подумай об этом, Тамлин. Вместо меня в Гленроа мог прийти другой полководец. Эдуард не остановится, пока вся Шотландия не будет у него в кулаке. Ты видела ретивость его наемников. Они не более чем свора бешеных собак, готовых выполнить любой приказ, за это им и платят. Тебе претит, что я захватил твою драгоценную крепость, однако остановись и подумай. Тебя едва не изнасиловали, но я предотвратил это. Длинноногий, не раздумывая, отдает на разграбление город или поместье. Я встану между тобой и королем, защищу тебя и всех остальных в этой долине. Со временем ты поймешь, что наш союз для тебя благословение.
      – Ты хочешь жену, которая никогда не полюбит тебя?
      Джулиан пожал плечами, отпустил ее и встал е кровати.
      – Я не требую от тебя любви. Барды затаскали это слово. Ты будешь управлять моими владениями, согревать мою постель и рожать мне крепких сыновей. Поступись своей гордостью. Прислушайся к голосу разума.
      Джулиан закончил одеваться и, не оглядываясь, направился к двери.
      – Я должна оставаться здесь как пленница? Скоро рас свет. Внизу много дел, требующих моего присутствия! – крикнула она ему вслед.
      – Ты останешься. Позже я вернусь, чтобы отвести тебя вниз, и тогда ты объявишь о том, что принимаешь меня как хозяина Гленроа. – Он взялся за ручку двери. – В противном случае твои люди в темнице будут голодать, пока ты не образумишься.
      – Как жестоко! Морить голодом пленников…
      – Их судьба в твоих руках. Подумай хорошенько, малышка.
      Он вышел и хлопнул дверью.

      Гийом улыбнулся, довольный отличной едой, приятной ночью в мягкой постели и перспективами на будущее.
      – Я уважаю тебя, Джулиан, и с готовностью последую за тобой даже в ад. Но я устал от войны, хочу обзавестись семьей и сидеть с женой у камина. Этим выбором ты задал нам, смиренным слугам, трудную задачку. Обе женщины – настоящие красавицы.
      Шутливое замечание было адресовано Джулиану в ответ на его вопрос относительно судьбы оставшихся дочерей Шейна.
      – Оба поместья богаты землями и средствами, – сказал Джулиан. – Так что решающим фактором остаются дамы.
      – Нет причин торопиться, Джулиан. Может быть, ты был захвачен идеей завладеть Гленроа еще до того, как увидел крепость и ее хозяйку. Ни Гийом, ни я не поддаемся такому колдовству.
      При упоминании колдовства Джулиан внутренне содрогнулся. Все утро он пытался забыть странные слова Тамлин, но сказанное Саймоном всколыхнуло странные воспоминания и навязчивую тревогу из-за них.
      – Никакое колдовство не может меня поколебать! – бросил он слишком резко, чтобы это прозвучало небрежно.
      – Это всего лишь шутка, брат. Но признайся, что ты нацелился на это поместье, ничего не зная ни о нем, ни о девушке, и это по меньшей мере странно. Ты человек резких суждений. И все же, как только Эдуард даровал хартию, преисполнился решимости завладеть этим фьефом. Словно чувствовал, что волей судьбы тебе предназначено стать хозяином Гленроа. – Не замечая, что его рассуждения омрачают настроение Джулиана, он поднял кубок. – Как насчет того, чтобы после взятия Кинлоха мы с Гийомом сразились на турнире за руки прекрасных дам? Ни один из нас не ходит под заклятием.
      – Только плут или дурак будет состязаться с тобой. В последний раз, когда я оказался настолько глуп, чтобы принять вызов, ты разрезал подпругу на моем седле. – Когда они вставали, Гийом хлопнул Саймона по спине. – Идем, мы с Джулианом хотим, чтобы ты отправился в Кинлох до того, как одна из этих сестер-ведьм сглазит тебя, Саймон.
 
      Джулиан стоял с Гийомом, наблюдая, как Саймон уводит рыцарей, за которыми следовали лучники, пехотинцы и щедро оплаченные наемники от Эдуарда – мрачные, упрямые, с голодными глазами и пустыми душами. Джулиан знал, что брат разделяет его мрачные предчувствия из-за того, что Саймон один отправляется на взятие Кинлоха.
      Скользя взглядом по высоким холмам, окружающим Глен-Шейн, Гийом заговорил:
      – Грустно, что здесь нет Кристиана. Ему понравились бы эти пурпурные холмы. Земли Кинмарха могли бы принадлежать ему. Можно было бы заново отстроить замок, чтобы охранять вход на перевал.
      У Джулиана болезненно сжалось сердце.
      – Какая ирония!.. Он заслуживал быть здесь, в то время как я, его брат-убийца…
      – Замолчи! Я не желаю этого слушать, – оборвал его Гийом. Джулиан отвернулся, но брат схватил его за руку, чтобы удержать. – Кристиан нашел Божий покой. Стыдно, что ты не можешь сделать то же самое. Может быть, разговоры о нем и его смерти в конце концов положат эти терзания в могилу вместе с ним.
      – Оставь меня в покое! – огрызнулся Джулиан, высвободив руку.
      – Кристиан не позволил бы тебе нести это бремя вины. Вы любили друг друга. Саймон или я сделали бы такой же выбор, будь мы там. Проклятие, Джулиан, это грех – никогда не произносить его имя. Если мы говорим о нем, значит, он живет в наших сердцах. Его добрая душа наблюдает за нами.
      – Даже больше – с момента входа в эту варварскую долину я чувствую его. Я ловлю себя на том, что спрашиваю, что он думает о наших новых землях. – Джулиан смотрел на стаю воронов, поднявшуюся в небо, вспугнутую движением войска, как будто искал у них ответа или прощения. – Кристиан всегда защищал мою спину. Но в то единственное мгновение, когда я был ему нужен, меня не было рядом.
      – Видит Бог, Джулиан, мысль о его гибели бередит твою душу. Отпусти себе этот грех. Тебе не приходило в голову, почему ты с самого начала так стремился завладеть Гленроа? Ты никогда не думал о других владениях. Только о Гленроа. Возможно, это потому, что ты так сильно чувствуешь его присутствие. Его рука вела тебя сюда, где судьба предлагает тебе шанс найти покой, который ты так отчаянно ищешь.
      Закрыв глаза, Джулиан крепко сжал веки.
      – Мой разум уходит в себя. Эти приступы черной ярости становятся все более неконтролируемыми, так же как и боль, сопровождающая их, Я молюсь, чтобы найти хоть какое-нибудь утешение здесь, в этих туманных холмах.
      Гийом медленно обвел взглядом пурпурное кольцо высоких пиков, которое, казалось, защищает весь Глен-Шейн. Он помолчал, прислушиваясь к крикам воронов.
      – Это не игра воображения, но должен согласиться, есть что-то необычное в этой долине. Это странное, унылое место связано с колдовством. Эти шотландцы, даже их женщины, обладают упрямством, которое наш король, полагаю, недооценивает. Не знаю, найдешь ли ты покой, к которому так стремишься, в этой языческой стране с такой девушкой, как леди Тамлин. Не будет ли она делать, тебе все наперекор?
      – Что-то притягивает меня к этому месту. У меня такое ощущение, будто здесь мой дом. – Смущенный Джулиан пожал плечами. Зачем он все это говорит брату? Тот наверняка сочтет его сумасшедшим. – Единственное, в чем я уверен, так это в том, что не могу больше жить так, как жил раньше.
      – Тогда возьми леди Тамлин в жены, она родит тебе сына, и ты назовешь его Кристианом.
      Джулиан кивнул.
      – Ты можешь простить мне потерю наших владений?
      – Шеллон всегда принадлежал тебе. Не мне и не Саймону, поскольку мы бастарды, незаконнорожденные сыновья твоего отца. Однако ты сделал все, что в твоих силах, чтобы заставить весь мир поверить в иное. Мы с Саймоном были рады стать твоими баннеретами. Не было необходимости предлагать нам Лохшейн и Кинлох. Я знаю, с каким трудом ты добился папского разрешения на наши браки.
      – Не совсем. Эдуард в конце концов отомстил сестрам Макшейн за десятилетние насмешки над его попытками устроить их замужества. Он послал им в мужья драконов. Я желаю, чтобы каждый из вас был господином своей собственной крепости и земель. Проклятие, мы слишком долго жили, спали и даже ели войну. Здесь для усталых драконов Шеллона есть что-то лучшее. Мне очень хочется увидеть вереск в цвету. Моя тайная мечта – разводить лошадей, лучших жеребцов, которые только может пожелать рыцарь. Но больше всего я хочу детей. Сыновей, если того пожелает Господь. Хочу качать их на коленях, целовать, веселить, рассказывать им об их дяде Кристиане. Мне это так нужно…
      Его мускулы напряглись. Джулиан опасался за свой рассудок.
      Гийом пребывал в отчаянии, что не может помочь брату.
      – Плачь, черт возьми! Поплачь о нем! Плачь о себе! Ты слишком долго носишь этот тяжелый груз. Кристиан никогда бы не хотел, чтобы ты так страдал из-за него.
      Джулиан выпрямился.
      – Пусть пройдет время. Когда мы наладим здесь жизнь, ты увидишь, что я исцелюсь. – Он говорил эти слова для успокоения Гийома, а не с настоящей уверенностью, хотя, может быть, с искрой надежды. – Идем и осмотрим эти стеклянные стены пиктов. Посмотрим, так же ли они уродливы вблизи, как выглядят издалека.
 
      Тамлин пошевелилась в тяжелом сне, встревоженная шумом.
      Думп… думп… думп…
      В тумане глухо звучал стук копыт. Туман клубился вокруг Тамлин, так что она ничего не видела. Кружа, она искала выход, но тяжелый сумрак скрывал все.
      Думп… думп… думп…
      Вдруг из тумана вырвался черный конь, удила лязгнули, когда он взмахнул густой гривой. Всадник был без шлема. Она видела его прекрасное лицо. Он снова предложил ей розу. В тот момент, когда Тамлин коснулась его кольца, вспыхнула молния, и Тамлин унесло прочь.
      Как и в прошлый раз, она оказалась в ужасном городе смерти. Зловоние горящей плоти едва не задушило ее. Задыхаясь от дыма, она помчалась по узким улочкам и из прохода между домами выбежала на открытое пространство.
      Она услышала крик и увидела Шеллона. Он стоял на коленях у колодца, содрогаясь от рвотных позывов. Когда Тамлин подошла, он, испуганный и смущенный, вскинул глаза, в которых стояли слезы. Она приблизилась к колодцу, Шеллон поднялся с колен, и тут Тамлин увидела, что колодец доверху забит женскими телами. Джулиан схватил ее в объятия и прижал ее голову к своему плечу, крепко держа ее, чтобы она не видела это омерзительное зрелище.
      Сверкнула молния. Моргая, Тамлин увидела просторную вересковую пустошь. Судя по окружающему пейзажу, она решила, что это не Шотландия. Мужчина стоял на коленях у распростертого тела. Другие находились поблизости, перешептываясь. Тамлин подошла ближе, солдаты расступились от призрачного прикосновения ее руки.
      Шеллон стоял на коленях, содрогаясь от беззвучных рыданий, баюкая мертвое тело. Это был молодой человек, как две капли воды похожий на Джулиана. Тамлин опустилась на колени с другой стороны от тела, из глаз ее хлынули слезы. Дрожащей рукой она отвела кудри со лба юноши, лежавшего в объятиях Шеллона. Внутренний голос сказал ей, что он обрел покой. Сид забрали любящую душу и готовились отнести ее в последний путь в Эннвин – в иной мир.
      Тамлин охватила печаль. Этот юноша, такой красивый, был слишком молод, чтобы умереть. Она заглянула в лицо Шеллона и увидела боль в его зеленых глазах.
      – Его последней мыслью было беспокойство о вас, милорд. Он хотел поблагодарить вас за вашу храбрость и за то, что вы выполняете свой долг, чтобы избавить его от страданий, – произнесла Тамлин.
      Шеллон потрясенно заморгал. Как она смеет говорить о том, что думал перед смертью юноша?! Но неожиданно, он окровавленной рукой прижал ее ладонь к своей щеке.
      Крики взлетевшей стаи воронов стали оглушающими, и небо почернело.
      Круг вертикально стоящих камней на скалистом холме был виден с любой точки в небольшом лесу. Здесь земля была темной и плодородной. Тамлин чувствовала, что возрождается в этом старинном священном месте. С дальней стороны заколдованного круга яблонь было небольшое озеро у основания узкого водопада.
      Бегущая вода что-то нашептывала, маня Тамлин своим сладостным, исцеляющим звуком. Если бы она могла добраться туда и нырнуть в прозрачные глубины, то нашла бы желанный покой.
      Остановившись у края воды, она сняла мягкую шерстяную рубашку и тунику без рукавов и бросила их на высокие папоротники.
      В знак уважения преклонила колени перед журчащей водой, протягивая руки, шепча слова заклинания, вознося благодарность Эннис, госпоже озера.
      Произнеся заклинание, Тамлин шагнула в прохладную воду, заструившуюся по ее разгоряченной коже. Озеро было неглубоким, вода доставала ей до плеч.
      Подплыв к водопаду, она встала под падающие струи, чтобы вода намочила ее длинные волосы. Ее груди напряглись, по телу пробежал озноб чувственного наслаждения.
      Тишину разорвало фырканье лошади. Звук приближался в клубящемся густом тумане, предупреждая ее, что она больше не одна в этом священном круге. Лязг уздечки звучал как перезвон волшебных колокольчиков. Лошади обычно не входят в зачарованный лес.
      Вороной жеребец материализовался из плывущего тумана, на нем сидел всадник в черной кольчуге. Она знала его. Великий господин.
      Ее глаза шарили вокруг, пока она шла по воде. Она ожидала увидеть, что за ним движутся еще рыцари. Но только доносившиеся из тумана крики невидимых воронов следовали за воином. Лошадь, гарцуя, приблизилась, размахивая густой гривой.
      Тамлин стала пробираться в воде, надеясь достичь берега, где была ее одежда. Приблизившись к краю, она решила, что лошадь и всадник перехватят ее, и поплыла к противоположному берегу.
      Мужчина не сводил с нее своих колдовских глаз. Движением золотых шпор рыцарь поднял могучее животное на дыбы, его копыта со свистом рассекали воздух. Конь опустился, танцуя, отступая вместе с ней к дальнему краю. И опять всадник опередил ее.
      Обезумев, Тамлин снова повернулась, пытаясь добраться до своей одежды, лишь затем, чтобы увидеть, что рыцарь направил вороного коня к ее цели. Она едва ли могла дышать, вынужденная остановиться в центре озера и признать поражение. Конь и мужчина могли до темноты играть в эту игру и ничуть не устать.
      Одетый во все черное рыцарь спешился, держа в руке вожжи. Зеленые глаза скользили по ее наготе, которую не могла скрыть прозрачная вода. Холодное презрение – вот все, что она прочла в его глазах.
      – Никогда не убегай от меня! – приказал он.
      Бросив поводья, он вошел в воду, как был в одежде, кольчуге и плаще. Его глаза горели демоническим огнем. Зная, что он видит ее, Тамлин обхватила себя руками, чтобы прикрыть грудь.
      Он отвел ее руки, привлекая ее к себе и двигаясь вперед.
      Длинные пальцы скользнули по ее руке к плечу. Он схватил ее сзади за шею, пресекая любую попытку сопротивляться. С такой же решимостью Тамлин попыталась отступить, но он последовал за ней. Он позволил ей отступать, пока она не почувствовала на спине струи водопада.
      – Никогда не убегай от меня. Tha sibh liom – ты моя, – сказал он ей.
      Он наклонился и поцеловал ее. Его поцелуй был как раскаленное клеймо – жестокий, беспощадный.
      Сердце Тамлин колотилось от страха, от желания, неистовой жажды, о существовании которой она никогда не подозревала.
      Она хотела сопротивляться, но вместо этого обвила руками его шею и прильнула к нему. Тамлин наслаждалась его поцелуями, они возбуждали ее.
      Тамлин прижалась к его мускулистой груди. Влажная металлическая кольчуга холодила ее обнаженную грудь.
      Его левая рука скользнула на ее спину, опускаясь ниже, поднимая ее так, что их тела оказались прижатыми бедро к бедру. Водопад струился вокруг них, миропомазывая их неистовую страсть благословением богини Эннис.
      Потоки воды вдруг превратились в желто-оранжевые языки пламени. Ни на мгновение не прерывая поцелуй, он, видимо, не почувствовал этой перемены. Стена испепеляющего жара поглотила их.
      Тревога нарастала, Тамлин захотелось кричать. Если она не закричит, то умрет! Однако разорвать связь с этим темным воином тоже было подобно смерти.
      В этот момент обезумевшие вороны с громкими криком взлетели в небо и закрыли его черной пеленой.

      Звук захлопнувшейся двери спальни вырвал Тамлин из объятий сна. Лежа на животе, она приподнялась на руках и заморгала. Мягкий тартан накрывал только ее бедра и ноги, но ей нравилась прохлада темной комнаты. Ее тело горело.
      Ей отчаянно хотелось закрыть глаза и вернуться туда, к водопаду, вернуться к рыцарю. Ее тело пульсировало от прикосновения воина, как будто она действительно лекала с ним. Эти образы пугали ее. Внушали ужас.
      Ее сердце учащенно билось. Только был ли это на самом деле страх?
      Потом она почувствовала его.Ее внутреннее сознание коснулось его разума.
      – Хорошо. – Шеллон вышел из тени. – Ты проснулась.
      Как давно он наблюдает за ней? Ее затуманенный разум пытался выбраться из сна, но Тамлин наконец поняла, что Дракон намеренно захлопнул дверь.
      Из девичьей скромности она должна была схватить плед и прикрыть свою наготу. Но вместо этого лениво потянулась, как кошка, нежащаяся под полуденным солнцем. Странно, она хотела, чтобы Шеллон смотрел на ее тело. Чтобы ласкал ее, чтобы овладел ею.
      Тамлин смотрела на Дракона, оценивая его настроение. На рассвете она проснулась и обнаружила, что Шеллона в спальне нет. Остался только его возбуждающий мужской запах на подушках, на постели и на ее коже.
      И потом эти сны, мрачные, ясные, такие болезненно реальные, что ее тело пульсировало от неудовлетворенного желания. Образы были настолько живыми, точными до мельчайших подробностей, что теперь казались воспоминаниями о реальных событиях.
      Тамлин попыталась проникнуть в разум Джулиана Шеллона, прочесть его мысли. Она хотела понять этого сложного человека. Ее дар ясновидения натолкнулся на его внутреннюю силу, такую мощную, что она почти отступила. По спине Тамлин пробежал холодок. Их глаза встретились и настороженно замерли.
      Джулиан улыбнулся. Да, его Кейт Сид только что приняла человеческий вид и спрятала коготки. Пока что. Ее длинная гибкая спина была выгнута, открывая Джулиану завораживающий вид на скрытые в тени выпуклости ее грудей.
      Он не мог отвести от нее глаз.
      Во рту Джулиана пересохло. Вместо того чтобы нырнуть под одеяло, Тамлин осталась балансировать на ладонях, ее густые золотые волосы струились по ее спине.
      Прежде чем он смог заговорить, дверь распахнулась и вошла служанка Тамлин. За ней следовали несколько пажей, несущих ведра горячей воды. Пока юноши выливали ведра в ванну, Тамлин закрыла грудь тартаном.
      – Я приказал приготовить тебе ванну, – сообщил Джулиан.
      Пока слуги ходили между ними, ни Джулиан, ни Тамлин не произнесли ни слова.
      Подойдя к столу, Джулиан взял несколько засахаренных орехов и бросил их в рот, но едва ли ощутил вкус. Он сделал это лишь для того, чтобы скрыть, как она воздействует на него. Если Тамлин поймет, что имеет над ним власть, он погиб. Всякий раз, как он смотрел на нее, ему казалось, что она стала еще красивее.
      Или это ее колдовство все плотнее окутывает его?
      Его глаза не отрывались от нее, когда служанка подошла поднять одеяло, чтобы Тамлин могла встать с кровати, не потревоженная его взглядом. Джулиан облокотился о стол и скрестил ноги. Судя по всему, он не собирался покидать спальню.
      В ее золотых глазах он увидел бурю эмоций. Она знала, что Джулиан останется, даже хотела этого. Но не могла себе в этом признаться. Джулиан видел, что она смущена.
      – Вы остаетесь, лорд Шеллон? Это неприлично.
      – Джулиан.
      – Прошу прощения? – Она удивленно округлила глаза.
      – Я хочу слышать мое имя из твоих уст, Тамлин. – Он скрестил руки на груди, подчеркивая свою решимость. – Да, я остаюсь.
      Она залилась краской, заворачиваясь в тартан так, чтобы он сзади свисал по бокам.
      – Вы собираетесь смотреть, как я буду, принимать ванну, лорд Шеллон?
      – Джулиан. – Уголок его рта приподнялся в озорной усмешке. – Да, собираюсь.
      Он видел, как она сглотнула, взволнованная эмоциями, бурлящими в ней. Ей хотелось изобразить сирену, и все же прекрасная дева боялась его, боялась своей собственной женской силы. Набравшись смелости, Тамлин подошла к ванне и развернула плед. Она держала его, пока Розелин, ее служанка, не взяла его за края так, чтобы получилась ширма.
      Войдя в воду, Тамлин села к нему спиной. Он едва не рассмеялся, когда Розелин подмигнула Тамлин, прежде чем свернуть плед и положить ее на скамью. Это подмигивание было поощрением. Похоже, у него есть союзник.
      Розелин принесла госпоже полотенце и горшок мыла.
      – Мне остаться?
      – Да, – выдохнула Тамлин, очевидно, желая иметь какой-то буфер между ними.
      В то же мгновение Джулиан прорычал «Нет!». Он поднял два пальца и показал на дверь, приказывая служанке выйти.
      Розелин перевела взгляд с Джулиана на Тамлин. Хозяйка взглядом приказала ей остаться. Горничная поклонилась ему.
      – Как пожелаете, лорд Шеллон.
      Когда дверь закрылась, он услышал, как Тамлин бормочет:
      – Предательница.
      Ее атласная кожа порозовела. Тамлин наклонилась вперед к коленям, чтобы прикрыть себя.
      Дверь распахнулась, и вбежал Моффет. Привыкший входить в комнаты Джулиана без стука, он остановился как вкопанный, увидев Тамлин в ванне, и, залившись румянцем, попятился.
      – Прошу прощения, лорд Шеллон… – Его голос дрогнул. – Я пришел, как вы приказали.
      Джулиан, ни в чем не раскаиваясь, улыбнулся Тамлин, гадая, кто больше смущен – Моффет или она?
      – Так ты и сделал, мой юный оруженосец. Леди Тамлин достаточно закрыта. Иди сюда, сними с меня кольчугу. – Когда юноша замешкался, перед тем как пройти мимо ванны, Джулиан игриво бросил: – Моффет, эта женщина скоро станет моей женой. Тебе нужно привыкать к ее присутствию в моей спальне.
      Краснея, оруженосец бросился к Джулиану, сел на трехногий табурет и стал развязывать шнурки и расстегивать пряжки на тяжелой кольчуге.
      Тамлин сделала так, что ее длинные волосы упали вперед как щит. Но ей можно было не беспокоиться. Слишком смущенный, Моффет смотрел только на хозяина. Улыбка Джулиана свидетельствовала о том, что ей от него не спрятаться. Подглядывая через волосы, Тамлин исподтишка наблюдала, как Моффет расстегивает и снимает с хозяина доспехи.
      Унося их с собой, Моффет воспользовался шансом сбежать.
      – Я отнесу кольчугу на чистку, милорд Шеллон.
      Джулиан отпустил его.
      Потягиваясь, Джулиан стянул через голову тунику и бросил на скамью. Ему нравилось, что Тамлин исподтишка наблюдает за ним.
      Она напряглась, когда он протянул руку, чтобы взять ее длинные волосы, их концы были уже влажными, потому что касались воды. Он осторожно разделил локоны, чтобы заплести их в косу. По тому, как Тамлин наклонила голову, словно убаюканная, он видел, что ей нравятся ритмичные движения его рук, сплетающих пряди.
      – Вы собираетесь принять ванну, лорд Шеллон?
      Он едва не рассмеялся вслух. Она старалась говорить небрежно, но ее колени дрожали.
      – Это приглашение, Тамлин? – Он погладил ее по затылку, наслаждаясь мягкостью золотых волос. – По отсутствию реакции я понимаю, что ответ «нет». Жаль. Сегодня у меня очень много работы, однако ты искушаешь меня. Может быть, в другой раз. Я просто хотел посетить тебя и снял тунику, чтобы она не намокла.
      – Дракон изображает служанку дамы? Разве это не запрещено в кодексе Драконов? – Она посмотрела на него через плечо.
      Его рука скользнула вниз по ее шее, потом по плечу. Тамлин затрепетала. Джулиан рассмеялся, копируя ее акцент:
      – О, дракон – это таинственное животное и может делать то, что пожелает. Никто не может ему помешать.
      – Помощь дракона может оказаться опасной. Никто не думает, что это нежное создание.
      Его смех стал еще громче, когда он увидел мурашки на ее чувствительной коже.
      – Миледи, вам нужно еще многое узнать о драконах.
      Взгляд ее золотых глаз был пронзительным. В уголке одного глаза блеснула слеза.
      – Что случилось, Тамлин?
      Она пожала плечами и прижала колени ближе к груди.
      – Говори со мной свободно. Нам нужно многое узнать друг о друге.
      – Когда ты смеялся, солнце выглянуло из-за облаков в твоих глазах. Ты редко смеешься, лорд Шеллон, – тихо ответила она, моргая, чтобы прогнать слезы.
      – Я солдат, Тамлин, и в моей жизни было мало причин для смеха. Я хочу найти здесь мир, и, возможно, тогда появятся причины для радости. – Он провел намыленной тряпкой по ее спине, взбивая пену.
      У Джулиана закипела кровь, когда он увидел отзывчивость ее нежной плоти. Он приказал себе сдерживаться и стал нежно намыливать ее, желая, чтобы на месте мочалки была его рука.
      – По королевскому указу мы обручены. В глазах церкви контракт об обручении связывает нас даже больше, чем брачные обеты. Мы муж и жена во всем, кроме поступков.
      – Мой народ всегда позволял своим женщинам самим выбирать себе мужей, лорд Шеллон. Мне нельзя приказать выйти за незнакомца.
      Он наблюдал, как она пытается справиться с эмоциями, бурлящими в ней, и как этот упрямый подбородок поднимается в попытке обуздать их. По тому, как она сжала челюсти, Джулиан понял, что ее бунтарская кровь мгновенно закипела, когда он заявил, что они помолвлены. Тамлин была слишком горячей, слишком первозданно прекрасной, чтобы сломить ее, но ему нужно было получить ее согласие до того, как Эдуард возьмет дело в свои руки.
      – Ты говоришь так, будто это я принял за тебя решение. У меня тоже нет выбора. Эдуард повелел мне жениться на одной из дочерей лэрда Глен-Шейна. – Джулиан сделал на этом, акцент. – Ты предпочла бы, чтобы я женился на одной из твоих сестер?
      Тамлин промолчала.
      Господи, до чего же она упряма!
      – Сегодня утром я заходил в церковь и говорил со священником. – Он сделал так, что пена потекла по ее плечу на грудь. Ее охватила дрожь, и она погрузилась глубже в воду, чтобы пузырьки не достигли соска.
      – Как тебе понравился Малькольм?
      – Малькольм? – Джулиан ощутил укол ревности. Это явно признак безумия – ревновать к священнику. Да, но именно у этого священника было семь сыновей.
      – Да, Малькольм Огилви, мой дядя. Брат моей матери.
      Джулиан задумался.
      – А почему он не управляет Кинлохом или Лохшейном?
      – Этими фьефами владели Мораг и Кейтрона, мои тетки. Поскольку ни у одной из них не было дочерей, Ровена стала леди Лохшейна, а Кинлох перешел к Рейвен. У Огилви из Глен-Шейна земли и титулы передаются по женской линии. В кельтской церкви священничество переходит от отца к сыну. Малькольм наследовал по этой линии. Его старший сын, Джейми, будет руководить церковью после него.
      Джулиан провел мочалкой по ее руке так, что костяшки его пальцев коснулись ее груди. Она затаила дыхание, но протеста не выразила. Первый шаг в укрощении лошади – это позволить ей привыкнуть к прикосновению хозяина, к его запаху. Джулиан применял этот принцип к Тамлин.
      Все, чего хотел Джулиан, – это отбросить мочалку и скользить руками по каждому дюйму ее золотой кожи. Его взгляд был прикован к ее грудям, которые соблазнительно покачивались под прозрачной водой. У Джулиана от охватившего его желания закружилась голова. Желание усиливал ее запах. Это была настоящая пытка, которой подвергла ею языческая колдунья. Она вполне могла бы его убить…
      – Визит в церковь, полную языческих резных рисунков, был… э… познавательным?
      – Вне всякого сомнения, – рассмеялась Тамлин. Джулиан вспомнил резные фигуры женщин, демонстрирующих интимные части тела, и покачал головой:
      – Я не привык видеть языческие символы плодородия в христианской церкви.
      Когда мочалка сместилась на плечо и небрежно скользнула вниз, к груди, Тамлин остановила его, взяв за запястье.
      – Дальше я сама справлюсь, лорд Шеллон.
      Он наклонился и прошептал ей в ухо:
      – Подумай о тех удовольствиях, которых лишаешь нас обоих.
      Тамлин оставалась непреклонной.
      Когда она не уступила, он с громким шлепком бросил мочалку в воду и отошел, чтобы налить себе вина. Опершись о стол, он потягивал вино и наблюдал за ней. Она понятия не имела, как провоцирует его.
      Джулиан не был терпелив. Привыкший командовать, он редко шел на компромисс.
      Он хотел ее. Сейчас же.
      В этот последний год его жизнь была подобна стоячей воде. Он считал себя виноватым в смерти Кристиана. Впервые после Уэльса ему захотелось начать новую жизнь, обзавестись семьей. Желание это было настолько сильным, что необходимость контролировать себя стала почти болезненной. Он неправильно повел себя с Тамлин, но больше это не повторится.
      – Ты собираешься остаться? – спросил Джулиан.
      Он с трудом сдерживал смех, поймав ее мрачный, сердитый взгляд.
      – Ты скорчишься и высохнешь, как старуха, если останешься здесь дольше.
      Она напоминала ему мокрую кошку, готовую зашипеть.
      – Не подадите ли мне полотенце? – Она показала на кусок полотна, лежавший на скамье.
      – Это? – спросил он, но не двинулся с места.
      – Amadan. Принеси мне его.
      Джулиан подошел ближе. Но так, что она все равно не могла дотянуться до полотенца рукой. Держа ткань на уровне груди, он развернул ее. Горящие глаза Тамлин говорили о ее ярости, но ему нравилось дразнить ее. В это мгновение он понял, что будет счастлив с Тамлин.
      – Подай мне его». – Она умолкла и добавила: – Пожалуйста.
      Он криво усмехнулся:
      – Давай сделаем так. Каждый из нас пройдет половину пути.
      Обдумывая его предложение, Тамлин дрожала от холода. Вода совсем остыла. Перестав изображать скромность, она вылезла из ванны, расправила плечи и только сейчас поняла, какую власть может обрести голая женщина над мужчиной.
      У Джулиана был такой вид, словно его ударили под дых.
      Они с Тамлин поменялись ролями. Ее тело сводило его с ума. В то же время Джулиан знал, что его желание – не просто похоть. Эта женщина ему нужна. Возможно, она спасет его от темноты, поглощающей его разум.
      Ради этой женщины он готов был на все. На убийство. На смерть.
      Тамлин позволила Джулиану укутать ее в шерстяную ткань. Он прижался к ней, чтобы она ощутила жар его тела, его мужской запах. Он был заметно возбужден. Она выгнулась навстречу ему.
      Ему хотелось протянуть руку и взять то, что ему принадлежит, овладеть ею сотней способов. Но он не станет этого делать. Если она добровольно не отдаст ему и свое тело, и свое сердце, тьма поглотит его.
      Не дай Бог стать таким, как Эдуард. После смерти его обожаемой королевы Эвелинор та искра человечности, которую она зажгла в нем, превратилась в пепел. Все чувства умерли. Осталась лишь жестокость. Случись такое с Джулианом, он предпочел бы умереть.
      Тамлин умела рассеять черноту ночи, поглощавшую его душу. Она была путеводной звездой, следуя за которой он мог попытаться найти что-то лучшее в жизни.
      Их тела соприкасались, и он страстно желал ее, согретый магическим сиянием, которое она излучала. После того как весь прошедший год он чувствовал себя таким мёртвым внутри, все эти безумные крайности было почти невозможно выносить. Он закрыл глаза, оттого что она смешала все его чувства, и позволил ее силе пронестись сквозь него.
      «О, пожалуйста, прими меня!..» – шептала его душа.
      – Садись ближе к огню. Ты дрожишь.
      Он проводил ее в соседнюю комнату и усадил на медвежью шкуру перед камином. Она настороженно смотрела, как он подбросил в огонь еще торфа и его быстро охватило синее пламя.
      – Ты встречал моего отца, – пробормотала Тамлин. Это был не вопрос, а утверждение. – Прежде чем ты…
      Ее голос дрожал, она не договорила, это была стрела, пронзившая сердце Джулиана. Подавляя реакцию, он сосредоточился на поддержании огня, заставляя себя думать только об этом. Черная пустота все еще свирепствовала в нем, взывая к ее свету, ее теплу. Он перестал подкладывать торф и взглянул на Тамлин. На него смотрели светящиеся, кошачьи глаза.
      – Некоторое время назад. – Их встреча была для него потрясением, одним из многих забытых фрагментов памяти. Только теперь он понял ее важность. – Он сказал, что я должен приехать сюда, в горы, и остаться… что я найду здесь покой. Ты это знала?
      Потрясенная, она ничего не ответила.
      Он доставил ее отца к Эдуарду?.. Джулиан вскочил, стараясь удержать под контролем свои эмоции. Он не придал большого значения просьбе Шейна посетить его и его семью. Вывод был неизбежен.
      К горлу Джулиана подступила тошнота.
      Что ж, он пришел, но не так, как того ожидал Шейн. Какой изменчивой бывает жизнь!.. Они с Тамлин могли встретиться как друзья, а не как воюющие стороны. Без сомнения, он был бы очарован Тамлин, захотел бы обладать ею. К этому времени у них уже мог бы быть сын.
      Вместо этого он последовал за Эдуардом в Уэльс, где погиб Кристиан. Ему хотелось завыть от отчаяния.
      В горле у него пересохло, но он не осмеливался выпить еще вина. Он должен сохранить ясность рассудка.
      Сосредоточившись на происходящем, он принес ей гребень. И, чтобы чем-то заняться, захватил свой кинжал и оселок.
      Тамлин, не сказав ни слова, взяла гребень и начала расчесывать спутанные волосы. Джулиан сел на стул на почтительном расстоянии от нее и сделал вид, будто поглощен заточкой кинжала.
      Расчесывая волосы, Тамлин смотрела на лорда. Она пыталась свыкнуться с тем, что только что сказал ей Шеллон. Ее отец сам разыскал его и попросил приехать в Глен-Шейн. Поскольку обе ее сестры были в глубоком трауре, она могла прийти только к одному выводу – Хадриан имел в виду брак между ней и Шеллоном.
      Она нежно любила отца. Он был источником радости. Красивый, с рыжими волосами и светло-зелеными глазами. Все дамы щебетали и краснели в его присутствии. Страх за его судьбу разрывал ее сердце.
      Несмотря на все это, Шеллон притягивал ее. О, насколько все было бы проще, если бы он приехал несколько лет назад! Вместо того чтобы приехать, как друг, он явился как завоеватель и доставил ее отца к ненавистному английскому королю.
      – Мои люди, те, что в темнице… – заговорила наконец Тамлин.
      – Они никогда не были в темнице, – тихо произнес он.
      – Но ты сказал мне…
      – Я просто дразнил тебя. Их держат под охраной в башне. Хорошо кормят. Я же не великан-людоед.
      – Просто Дракон. – Она слабо улыбнулась ему. На языке у нее вертелось много вопросов, но она никак не могла сосредоточиться. – Ты сказал, что твои братья должны жениться на моих сестрах. А они станут для них хорошими мужьями?
      – Мои братья незаконнорожденные, но я их люблю, они хорошие, честные парни. Я добился для них разрешения на брак. Гийом спокойный, уравновешенный. Он подойдет леди Лохшейн. Саймон безрассуден, смешлив, но, когда нужно, тверд как скала. Леди Кинлох спокойна и разумна, они уравновесят друг друга. Я в огромном долгу перед моими братьями. Они последовали за мной. Тамлин, твоим сестрам не найти лучших мужей.
      Тамлин хотела, чтобы ее сестры были счастливы. В этом отношении ее внутренний голос был спокоен. Соглашаясь, она слегка кивнула.
      – Мы с тобой должны найти решение. У тебя есть долг перед твоими людьми. Они ждут, что ты им скажешь. – Бывают времена, когда мы выбираем за всех, не только за себя самих. Эдуард собирается подавить этот мятеж и ни перед чем не остановится. – Джулиан закрыл глаза, лицо его стало пепельно-бледным. Надо молить Бога, чтобы Эдуард не сделал с Глен-Шейном то, что сотворил с Бериком. – Ты и представить себе не можешь, какой это был кошмар!..
      Глаза Тамлин наполнились слезами. Она поняла, что Джулиан, как и она, погружен в свои воспоминания. Город смерти – это, должно быть, был Берик. Через который прошел Шеллон.
      То, что они делили эту волшебную связь, говорило ей о многом.
      Брат Джулиана умер у него на руках. Человек, столь прекрасный, столь чистый духом, не должен так страдать. Она содрогнулась от боли, представив себе ту сцену, которую словно каленым железом выжгло у нее в памяти.
      Джулиан вскочил со стула и упал перед ней на колени. В его руке сверкал свежезаточенный кинжал.
      – Ты не понимаешь! Я встану между Эдуардом и Глен-Шейном. Я буду твоим щитом. – Он схватил ее руку и вложил в нее кинжал. – Хочешь избавиться от меня, Тамлин? Я даю тебе шанс.
      Тамлин смотрела в полные боли глаза Шеллона, зная, что скорее вонзит нож в себя, чем причинит зло этому человеку.
      С его приходом многое изменилось. Жизнь ее отца висела на волоске. Замужества его дочерей, определенные человеком, который даже не был их королем. Сознание, что она чувствует к Джулиану Шеллону, их темные узы.
      Ей нужно время.
      Его голос был хриплым:
      – Ну давай же, Тамлин! Воспользуйся ножом!
      Слезы затуманили ей глаза, когда она попыталась бросить на пол кинжал. Но его пальцы крепко сжимали ее руку, когда он направил ее к своей обнаженной груди, туда, где билось сердце.
      – Сделай это! – прорычал он.
      Тамлин задохнулась, заглянув в его боль, понимая, что Шеллон почти надеется, что она использует нож, чтобы положить конец его мучениям. Его раненая душа слишком долго гнила от этой зловонной черноты. Но теперь его мысли были совершенно ясны. Его желание иметь дом, сына. Показать ему, что ждет его в будущем, а потом отобрать это будущее, – такого его измученное сердце не выдержит.
      – Прими меня или убей! Сейчас!..
      Она попыталась сморгнуть слезы.
      – Тебе все равно?
      – Если я не могу получить хотя бы малую толику покоя, дом, семью… – Он осекся и долго молчал, глядя на нее с мольбой. В конце концов, он взмолился: – Скажи это!..
      – Милорд… что я должна сказать? – Тамлин изо всех сил старалась понять его слова, слишком потрясенная глубиной агонии, терзающей его изнутри.
      Такой могущественный человек, первый рыцарь короля. И все же это выглядело так, будто он верил, что только она может исцелить его.
      – Мое имя, – хрипло ответил он.
      У нее кружилась голова от видений, проносящихся в ее мозгу. Черный рыцарь и роза. Город смерти и вороны. Его умирающий брат. Столько всего… Слишком много всего… Чернота его отчаяния высасывала ее, и Тамлин пришлось бороться с парализующей болью, разрывающей на куски этого мужчину. Ее тело дрожало, его агония передалась ей.
      – Неужели я слишком многого прошу? – умолял он.
      Тамлин попыталась ответить. Но видения все еще приходили, она утопала в них. Его младший брат, так похожий на Шеллона. Шеллон, вонзающий меч в грудь юноши, спасая Кристиана от медленной, мучительной смерти. Вопль безумия, когда жизнь покинула распростертое на земле тело.
      – Baoth smuain. – Глупая мысль.
      Джулиан вскочил. Он зажмурился, словно пытаясь собрать остатки рассудка.
      Потрясенная до глубины души, Тамлин очнулась и вдруг осознала, что он надел тунику и выходит из комнаты. Сквозь слезы она крикнула:
      – Джулиан!
      Слишком поздно. Дверь закрылась.

      Рывком поднявшись, Тамлин сделала несколько вдохов прежде чем осознала, что находится в господской спальне в Гленроа.
      В ожидании Шеллона она задремала и увидела сон.
      Дверь открылась, и вошла старая Бесса.
      – Я принесла тебе ужин, девочка. Сядь и поешь.
      – Бесса, у меня болит голова. – Она мрачно посмотрела на свою наставницу.
      – Тебе снились сны. Темные сны. Вороны приносят послания из другого мира тем, кто достаточно мудр, чтобы их понять. Твоя душа знает его.
      Тамлин нахмурилась, рассердившись на Бессу за то, что та читает ее мысли, и пожала плечами:
      – Не понимаю, о чем ты.
      Улыбка тронула губы Бессы.
      – Его, его. Пора, Тамлин, поговорить о черном графе. Этот норманнский полководец стоит того, чтобы о нем подумать.
      – Бесса, он раздражает мой разум.
      – Но не твое тело? – Бесса прищелкнула языком. – За долгие дни моей жизни я видела лица многих воинов, заглядывала в их сердца. В лорде Шеллоне есть смелость и огонь. Его приезд – это воля древних богов.
      – Тебе нашептал это внутренний голос?
      – Эвелинор видит его уже много месяцев. Одетый во все черное, он появляется в тумане, верхом на боевом коне, и протягивает подарок…
      Тамлин изумилась:
      – Белую розу!
      – Да, Кровь из его руки капает на цветок, и роза становится красной, а потом черной. Невидимые вороны кричат в тумане, предрекая смерть и великое пришествие. Его пришествие. Только у тебя есть сила изгнать злых духов из его окровавленной души. Клянусь погребальным огнем Самайна, Эвелинор год назад предсказала его приход. Кровь Сид пульсирует в его венах. Он избран ими, хотя сам не знает этого. Твое предназначение – следовать с ним одним путем. Этого ты не можешь избежать.
      Тамлин уронила куриную ножку на тарелку, у нее вдруг пропал аппетит.
      Бесса смешала снадобье и подала ей.
      – Вот, девочка, выпей, у тебя перестанет болеть голова.
      Тамлин взяла кубок, настороженно глядя на темную смесь.
      Ни одно из снадобий Бессы не было приятным на вкус. Помедлив, она призналась:
      – Мне снится один и тот же сон. Но как я могу не встать против человека, который разрушил Кинмарх, сделал пленником моего отца и теперь отнимает владения обоих кланов? Он хочет заставить меня выйти за него замуж. А как же мои сестры? Шеллон говорит, что их возьмут в жены его незаконнорожденные братья.
      – Лорд Шеллон отослал твоих сестер назад в их крепости. Ты не можешь облегчить их путь. Они должны сами вести свои битвы, так же, как и лэрд.
      Слушая Бессу, Тамлин выпила густое зелье и поморщилась. Зелье оказало мгновенное действие, и она стала внимательно слушать Бессу.
      – Я предупреждала твоего отца, что Джон Баллиол и клан Коминов не объединят Шотландию, пока жив юный Брюс. Предсказатель, Правдивый Томас, пророчил то же самое. Разве он не предсказал смерть короля Александра? Разве не предсказал, что Шотландия будет разорвана надвое.
      – Роберт Брюс почти такой же норманн, как Дракон. – Тамлин усмехнулась. – Ты знаешь, горцы называют графа Каррика Любимчиком Эдуарда. Неудивительно, ведь он вырос на руках англичанина. Кое-кто говорит, что Длинноногий любит его больше, чем родного сына.
      – Да, в нем течет норманнская кровь его отца. Это не кровь воина, как у твоего Шеллона. Титул и кровь Каррика происходят от леди Марджори. Чистый кельт. Это связывает его с этой землей и ее обычаями больше, чем он может себе представить. Душа Робби принадлежит Альбе. Придет день, когда он заявит свои права на то, что принадлежит ему по рождению. Этот Брюс – порождение огня. Твоему отцу следовало оставаться в замке Кинмарх, дожидаться времени для борьбы и подумать о том, что его действия могут обернуться против его дочерей. Шотландия скоро будет разорвана на части, и изнутри, и снаружи, и среди этого пламени разрушения один человек выступит против Эдуарда Длинноногого.
      – Я знаю этого человека?
      – Узнаешь. Человек простой крови. Он уничтожит многое, потому что у него многое отняли. Все, что ему было дорого. Этот человек предстанет перед испытанием огнем, которое многие не могли пройти. И все же в его предательстве он даст Шотландии то, чего у нее никогда не было, – истинное осознание самой себя. Так же, как твой темный лорд прибыл на крыльях весны, ветер осени принесет имя этого человека. Он тронет обе ваши жизни грядущей бурей.
      У Тамлин закружилась голова. По коже бегали мурашки, но это был холод души.
      – Эвелинор видела что-нибудь еще? Ты сказала, она видела Шеллона.
      – Семь лет назад лэрд искал предсказания о человеке, которого называл Драконом, считая, что он будет для тебя хорошим мужем.
      Тамлин задохнулась от изумления. Это подтверждало то, чего она боялась. Ее отец хотел узнать о Шеллоне с расчетом на предложение брака. Насколько легче было бы это все, если бы Шеллон пришел к ней как поклонник, а не как завоеватель. Глаза ее наполнились слезами.
      – Эвелинор предсказала, что он придет с первым проблеском весны. Темный воин, вселяющий страх мужчина в черных доспехах. Ее предсказание сбылось. Нити жизни Шеллона связаны с твоими, Тамлин. У вас обоих нет пути назад.
      – Что еще видела Эвелинор?
      – Темные тени среди пламени. Кровь, страшный голод, страдания… и смерть. Двое влюбленных с бессмертной любовью, чьи души уже соприкасались раньше. – Бесса погладила Тамлин по щеке. – Разве ты не понимаешь, что в это трудное время жизнь под флагом Черного Дракона принесет пользу Глен-Шейну? Послушай крики воронов, Тамлин. Послушай разумом, а не гордостью. Так предназначено древними богами. Ты не можешь бороться с их волей.
      – Он смущает меня, Бесса. – Тамлин едва сдерживала слезы.
      – Женщина знает, как обращаться с мужчиной. Ты нравишься Дракону. Все видели это в главном зале. Вместо того чтобы сопротивляться ему, узнай, как завоевать его сердце. Думай!.. Если что-нибудь случится с Шеллоном, разве Длинноногий не пришлет другого? Такого, который ненавидит шотландцев, так же как сам король. К тому же уродливого телом и душой. На Джулиана Шеллона не так уж противно смотреть, а? Проглоти свою глупую гордость и послушай внутренний голос. Услышь то, что говорят вороны о твоем темном лорде.
      Проигнорировав слова Бессы, Тамлин стояла на своем:
      – Этот человек способен защитить Шотландию? Как его узнать?
      Бесса опустила голову, призывая магические силы. Луч света из соседней комнаты освещал ее сияющие янтарные глаза, которые видели то, что невозможно увидеть.
      – Этот человек – высокий. У него каштановые волосы, выгоревшие на солнце, он носит косы вождя клана на висках, хотя он никакой не вождь. Глаза яркие, как драгоценные камни, сине-зеленые, какие могут быть только у истинного сына старой Альбы. Его жизнь будет подобна падающей звезде, но в самую темную ночь Шотландии и в последующие века искры от его огня зажгут пламя восстания.
      Бесса взяла тарелку и кубок.
      Снадобье запустило свои темные пальцы в Тамлин, заставляя ее опуститься на кровать. Она боялась, что вернутся сновидения и старалась не спать. Ей захотелось оказаться рядом с теплым телом Шеллона, в безопасности.
      Бесса между тем приговаривала:
      – Спи, Дитя Камней. Спи, и пусть тебе приснится мужчина в одежде цвета ворона. Спи, и пусть тебе приснится сон о любви, которую ты знала раньше. Спи, Тамлин. Спи и готовься.
 
      Несколько раз Тамлин просыпалась.
      Ночи, казалось, не будет конца, а Шеллон все не возвращался.
      Наступил рассвет, первые лучи солнца выглянули из-за вершины холма и проникли в соседнюю комнату. Тамлин пошевелилась, ее рука вытянулась, ища что-то. Она замерла. Она искала его. Нагнувшись вперед, она потерлась носом о то место, где должен был лежать он. Постель казалась холодной, пустой. Да был ли он здесь?
      Тамлин быстро надела платье синего цвета, которое ей принесла Розелин, и, накинув на плечи плед, направилась к двери, ожидая, что вездесущие стражники преградят ей путь. Но в коридоре не было ни души, Быть может, таким образом Шеллон хотел ей сказать, что она больше не пленница?
      Час был ранний. Лишь некоторые из ее слуг занимались своей работой. Они кивали в знак уважения, когда она проходила мимо. Она отвечала на их приветствия, с грустью ощущая дистанцию, которой не было раньше. Все изменилось.
      Тамлин чувствовала себя отстраненной от всех и всего, как будто была чужой в крепости, где прожила всю свою жизнь. Она направилась в дамскую башню и взяла свою корзину. Собирание трав всегда приносило ей ощущение покоя. Возможно, так будет и сейчас, если только люди Дракона выпустят ее из замкового двора.
      – Доброе утро, миледи, – приветствовал ее стражник у ворот. – Вы ищете лорда Шеллона?
      Она попыталась улыбнуться:
      – Я иду собирать лечебные травы и коренья.
      – Я позову оруженосца, чтобы сопровождал вас.
      – Я не уйду далеко…
      – Лорд Шеллон спустит с меня шкуру. Я не могу позволить вам выйти за пределы крепости без охраны.
      Тамлин хотела было возразить, но решила, что это бесполезно, и стала ждать оруженосца. Пришел не Моффет, а человек постарше, приближавшийся к возрасту рыцарства.
      – Я Винсент, миледи. Буду сопровождать вас. Так желает мой господин.
      Рассерженная тем, что впервые с тех пор, как она стала графиней Гленроа, ее желания не воспринимаются как приказы, Тамлин сурово посмотрела на него.
      – Если уж я вынуждена терпеть охрану, оставайся в сорока шагах позади меня.
      Его темные глаза блеснули.
      – В десяти шагах? – предложил он.
      Тамлин почувствовала себя неучтивой, поскольку оруженосец был изысканно вежлив.
      – В пятнадцати.
      – Хорошо.
      Она быстро пошла вперед, стараясь игнорировать оруженосца. Горный туман клубился, сгущаясь местами, чтобы поглотить его, но она слышала его шаги, не отстающие от нее.
      Ее внимание привлекли странные шумы в тумане. Насторожившись, она остановилась, чтобы прислушаться. Готовый защитить ее своей жизнью, юный оруженосец вытащил меч и встал перед ней.
      Вдруг его поза стала свободнее.
      – Лорд Шеллон.
      Туман немного рассеялся, и Тамлин увидела всадника на черном коне. Конь был в мыле. Видимо, Шеллон выехал из замка давно.
      Тамлин была очарована тем, как он управляет такой огромной лошадью. Используя для управления только слова и колени, он заставил коня, быстрой рысью боком подойти к ней так близко, что она могла протянуть руку и дотронуться до него. По его свисту жеребец повернулся на задних ногах и ускакал в противоположном направлении.
      Дрожа от сырости, Тамлин натянула плед на голову и отвернулась. Эта сцена почему-то встревожила ее. Может быть, из-за того, что лошадь отдавала всю себя, чтобы угодить человеку, и не из страха, а из преданности. Мало кто мог говорить с животным так, как Шеллон. Конь понимал его.
      Смущенная, она быстро пошла прочь, направляясь в Священную рощу, в Кольцо Клятв.
 
      Похлопав коня по шее, Джулиан поводил животное, чтобы охладить его. Сегодня он сильно натрудил Кровь Дракона. Хотя и не такой закаленный в боях, как Язычник или Лашер, этот конь, самый молодой, подавал большие надежды. Джулиан надеялся, что эти три жеребца станут родоначальниками табуна, который он собирался развести в Гленроа. Рыцари готовы дорого заплатить, чтобы получить таких коней. Уважение к ценности животного было причиной того, что он стал прохаживать его, вместо того чтобы помчаться вслед за Тамлин.
      По возвращении в Гленроа ему доложили, что она покинула крепость и направилась в лес, видимо, собирать травы. Джулиан запаниковал было, но тут же успокоился – ведь за ней по пятам следовал оруженосец. Поэтому Джулиан вонзил шпоры в бока коня.
      Ему нужно было увидеть Тамлин, убедиться в том, что он не отпугнул ее, открыв слишком много своей боли, своего голода.
      Прошлой ночью он не приближался к ней, пока она не заснула, зная, что, если вернется, осложнит ситуацию. Джулиану хотелось овладеть ею, попытаться привязать ее к себе, поставить на ней свое клеймо. Женщину можно контролировать через физическую близость. И все же сердце подсказывало ему, что это будет ложная победа. Ему нужно, чтобы Тамлин приняла его.
      Какое-то шестое чувство привело его на ее дорогу. Гийом спрашивал, не тень ли Кристиана заставила его искать Гленроа. Может быть, это душа брата пытается направить его туда, где он сможет наконец обрести покой?.. Выскажи он подобные мысли в Англии, его приняли бы за умалишенного, но в этой долине, погруженной в тени и туманы, не тронутой мирской суетой, они казались вполне естественными.
      Когда он вошел в круг древних дубов, стая воронов взлетела в небо, напугав Кровь Дракона. Опять эти проклятые птицы. Они были везде, словно наблюдали за каждым его шагом. Заметив проблеск синего впереди у озера, Джулиан пришпорил коня. Конь не сразу поскакал в ту сторону, куда его направил Джулиан. Казалось, он чего-то боится.
      С корзиной в руках Тамлин порхала от одного куста к другому словно бабочка, перелетающая с цветка на цветок. Поддавшись страсти, обуревавшей его, он пришпорил. Кровь Дракона ив несколько шагов приблизился к ней.
      Ее упрямый подбородок взметнулся вверх, заставляя его остановиться. Он знал, что новость, которую он привез, наверняка спровоцирует мятежный дух Тамлин, но, может быть, тогда Шотландия и Эдуард перестанут быть яблоком раздора между ними. Его король вскоре пожелает вернуться в Англию и заняться подготовкой кампании против Франции. Когда Длинноногий покинет Шотландию и его алчные глаза обратятся к землям по ту сторону Ла-Манша, общаться с Тамлин, возможно, станет легче.
      Джулиан спешился, его взгляд отметил, что Винсент бдительно наблюдает за обстановкой. Уголок его рта дернулся, он чувствовал симпатию к этому молодому человеку. С этой женщиной ему нелегко. Джулиан пытался оттачивать придворные манеры своих оруженосцев, но знал, что им необходимы инструкции от дамы. Возможно, вскоре этим придется заняться Тамлин. Кивнув оруженосцу, Джулиан сделал ему знак удалиться.
      – Ты рано поднялась в это туманное утро, Тамлин. Хорошо выспалась?
      – Да, милорд, – нервно ответила она.
      – Тебе не любопытно, как отдохнул я? – Джулиан подошел ближе, его локоть легко коснулся ее руки. Он наслаждался даже этим легчайшим прикосновением, страстно желая большего.
      Тамлин взглянула на него и нежно убрала выбившуюся прядь с его лба.
      – У вас усталое лицо. К тому времени, как я заснула, вы еще не вернулись. Вы хорошо отдохнули, лорд Шеллон? Хоть немного поспали? – Ошеломленная тем, что коснулась его, Тамлин покраснела и отвернулась.
      Джулиан поймал ее за запястье.
      – Я стоял в дозоре на башне… всю ночь.
      Тамлин удивленно заморгала.
      – Зачем? Вы могли приказать своим людям стоять в дозоре.
      – Мне нужно было побыть наедине со своими мыслями. К тому же я не рискнул остаться рядом с тобой, – ответил он.
      Она выглядела озадаченной.
      – Не понимаю.
      Он привлек ее к себе и обнял за талию.
      – Я знаю, что твой разум не понимает. Может быть, тело поймет.
      Тамлин не сопротивлялась. Напротив, ее бросило в жар, а дыхание участилось, так же, как у него.
      – Наши тела говорят друг с другом. У женщины это может быть мощной движущей силой. В мужчине это часто пересиливает все резоны. Трудно вспомнить, что нужно добиваться расположения, ухаживать за тобой. Is miann leam, a cushla mo foil… Я хочу тебя, пульс моей крови.
      Она тоже хотела его. Он чувствовал это. Видел огонь, разгорающийся в ней, волнующий ее.
      – Я стараюсь дать тебе свободу, позволить твоему разуму привыкнуть к мысли, что ты скоро станешь моей невестой. Но я мужчина, Тамлин, и у меня давно не было женщины.
      Он накрыл ее губы своими. Тамлин прижалась к нему, запустив пальцы в волосы на его затылке. Во имя всего святого, он хотел ее, мучаясь от боли, которая едва не поставила его на колени. Будь он уверен в том, что она хочет его, он сделал бы то, чего требовало его тело.
      Джулиан оторвал губы от ее губ, зная, что если не сделает этого, то уже не сможет остановиться.
      Он приказал своему телу успокоиться и повернулся к ней.
      – На рассвете прибыл гонец. Граф Варенн вынудил шотландцев на битву.
      – И?
      – Варенн преследовал шотландцев до Споттсмура, недалеко от Данбара. Графы Маар и Атолл – давние приверженцы клана Брюса – не ответили на призыв присоединиться под знамена клана Коминов. Коспатрик, граф Данбара и оба Брюса поехали с Эдуардом. Даже с этими могущественными кланами, поддерживающими английскую сторону, Баденох и Бьюкен объединились в почти сорокатысячное войско.
      – Какое затруднение для Коспатрика! Леди Марджори командует замком Данбар, пока он подлизывается к Длинноногому. Она дочь Бьюкена.
      – Произошла битва, Тамлин. Хотя войско противника имело численное превосходство, войска Варенна, закаленные в битвах ветераны кампаний в Уэльсе и Фландрии, отбили атаки шотландцев, и те бежали. Леди Марджори передала Данбар своему брату и отцу, поэтому Эдуард приказал Коспатрику окружить замок. Замок пал.
      – А леди Марджори?
      – Никто точно не знает. Некоторые из людей Данбара сбежали, воспользовавшись тоннелями, ведущими к морю. Возможно, она ускользнула вместе с ними и вернулась на север в крепость Коминов.
      Тамлин содрогнулась:
      – А может, она была в замке, когда его штурмовали? Многие недолюбливали графа Данбара. Его преследование Томаса Предсказателя стало легендой.
      В ее глазах появилось настороженное выражение. Может, она подумала, что Данбар убил свою жену за неповиновение. Но разве Джулиан не подумал о том же самом?
      – Это никак не касается нас, Тамлин. Как только Эдуард приведет баронов к его миру, он уедет в Англию и начнет кампанию против Франции. Это даст нам возможность выстроить нашу жизнь здесь.
      Тамлин смотрела на него, кипя от ярости. Никто никогда не указывал ей, что делать, даже отец. Она хотела сказать, что они ничего не будут строить вместе до тех пор, пока она этого не пожелает. Только ветер кружился вокруг, нее, игриво бросая выбившиеся пряди волос в лицо. Волшебная, призрачная ласка.
      «Укроти Дракона», – шепнул ей голос.
      Она огляделась, но никого не увидела. Волшебные лучи солнца вдруг пронзили туман, сияющие потоки струились на Шеллона, создавая вокруг него ореол. У нее перехватило дыхание от его красоты.
      Дракон был трудным человеком. Она вспомнила о снах – его снах: ужасы войны, смерть брата. Ни один человек по должен страдать от таких мучений. Шеллон излучал в равной степени силу и надменность, уверенный в себе и своей способности контролировать окружающий его мир. Его высокомерие вызывало у нее желание влепить ему пощечину, чтобы стереть с его лица это надменное выражение. В то же время ей хотелось прикоснуться к этому лицу, посмотреть, что скрывается за его суровым высокомерием.
      «Укроти Дракона…» Ветер снова принял эти слова.
      Ее рука поднялась в его сторону. Она видела, как напряглась его спина, как потемнели глаза. Она с нежностью положила ладонь на его ввалившуюся щеку.
      Этот человек очень нуждается в исцелении. Ему так нужна надежда!..
      Их взгляды встретились.
      Тамлин ощущала жар, исходивший от него, и его мужской запах.
      – Джулиан, – прошептала она.
      Он накрыл ее руку ладонью, слегка коснувшись, потом сильнее, отчаяннее. Дикий голод вспыхнул в его измученных глазах – голод разума, поглощенного одиночеством и отчаянием, осажденного болью.
      Издалека со стороны Гленроа донесся звук труб, разрушив чары. Джулиан понял, что требуется его присутствие.
      – Идем. Мы должны вернуться. – Он направился к лошади, легко вскочил в седло и протянул Тамлин руку.
      Помедлив мгновение, она заглянула ему в глаза. Джулиан улыбнулся ей. Усадив ее поперек седла себе на колени, он пришпорил коня и поскакал к Гленроа.
      Приближаясь к крепости, они увидели, что ворота закрыты, а солдаты выстроились вокруг. Капитан стражников махнул Дракону рукой. Ворота открылись, и Джулиан въехал в крепость.
      Подбежал Моффет, чтобы взять поводья лошади. Тамлин хотела спешиться, но Шеллон поймал ее за плечо.
      – Миледи, каковы бы ни были неприятности, мы встретим их вместе. Я буду тебя защищать. Мы с тобой заключили мир. Не так ли?
      Несколько мгновений она пристально смотрела на него, прежде чем кивнуть.
      – Ты, лорд, явился сюда по велению твоего английского хозяина и по воле древних богов. Да будет так.

      Тамлин смотрела с вершины башни лорда, как внизу Шеллон ведет гарнизон. Ее воины выполняли его приказы со скоростью, которая ошеломила ее. В большинстве случаев солдаты выражали ей свое недовольство, но считали, что она должна выйти замуж, и тогда ими будет управлять мужчина. Приказы Дракона они выполняли мгновенно и относились к нему с огромным уважением.
      Тамлин была уверена, что старая Бесса распустила слух, будто ее отец много месяцев назад, почувствовав, что Шеллон может стать хорошим мужем для его младшей дочери, испрашивал пророчества у предсказателя, чтобы подтвердить это. Никто не сомневался в видениях Эвелинор. Ее заявление, что Дракон пришел по воле древних богов, заставило народ Гленроа покориться своей судьбе. И они приняли его как своего графа.
      Шеллон шел вдоль строя, то и дело обращаясь к солдатам с таким видом, словно не сомневался в том, что ее люди будут беспрекословно повиноваться ему, хотя по другую сторону стены это могли быть шотландцы. Джулиан похлопал по руке оруженосца и похвалил его. Молодой человек улыбнулся своему господину, на его лице было написано обожание.
      Шеллон выделялся среди других мужчин. Его сила привлекала Тамлин.
      Словно почувствовав на себе ее взгляд, Джулиан посмотрел на вершину башни, а увидев там ее одинокую фигуру, он несколько долгих мгновений смотрел на нее. Их глаза встретились. Тамлин была как в тумане. Он едва заметно наклонил голову в знак приветствия и отвернулся, сконцентрировав внимание на передней части защитной стены.
      Все напряженно ждали, когда со священных троп появятся всадники и приблизятся к крепости. Мужчины на лошадях выглядели усталыми, как после тяжелой битвы. Это могли оказаться шотландцы, пытавшиеся избежать преследования графа де Варенна после битвы при Данбаре. И тогда это будет проверка воинов Гленроа. Если они решили подчиниться Черному Дракону, им придется закрыть ворота перед своими соотечественниками.
      Подкреплением приказу Шеллона была давняя междоусобная вражда между кланами Коминов и Огилви из Глен-Шейна. Вражда кланов часто порождала странные союзы. Сейчас люди Тамлин готовы были сражаться вместе с англичанами против шотландцев.
      Тамлин следила за всадниками, пересекавшими мертвую зону. Их было человек сорок. Даже с такого расстояния она видела, что многие ранены.
      Тамлин содрогнулась. Уже второй раз за неделю тропы открывают себя чужакам. Она представить себе не могла, чем все это кончится. Раньше тропы Глен-Шейна всегда защищали их.
      Увидев закрытые ворота, всадники осадили коней и остановились на расстоянии пущенной стрелы. И люди, и животные тяжело дышали. Один рыцарь в доспехах, сидевший на крапчатом коне, поскакал к крепости.
      – Именем короля, откройте ворота! – прокричал он.
      Шеллон встал на край зубчатой стены и посмотрел сквозь бойницу на одинокого всадника.
      – И какой это король? Длинноногий или Баллиол?
      – Эй, лорд Дракон, давно ты не узнаешь своих родственников? – Мужчина рассмеялся и снял шлем, чтобы открыть лицо.
      Он явно принадлежал к роду Шеллонов.
      Граф приказал открыть ворота. Пока двор крепости наполнялся взмыленными лошадьми, он стал спускаться по лестнице, чтобы встретить вновь прибывших. И люди, и лошади находились в ужасном состоянии. У троих воинов из плеч торчали стрелы, у одного – из бедра. У нескольких текла кровь из резаных ран от мечей.
      Тамлин бросилась звать Джанет и Розелин, чтобы отправить пажей помогать кипятить воду и принести корзины с бинтами. Задержавшись, она приказала кухарке поторопиться, с обедом – прибывших следовало накормить и напоить.
      Крепость гудела. Тамлин появилась у башни как раз в тот момент, когда Дракон обнимал какого-то рыцаря. Они походили друг на друга как две капли воды.
      – Что случилось, Деймиан? С тобой все в порядке? – Шеллон отступил назад, окинув взглядом кузена.
      Деймиан сунул шлем под мышку.
      – Это черт знает что, Джулиан! Сам я в порядке, чего не скажешь о большинстве моих людей. Им срочно нужен лекарь, многие тяжело ранены.
      Когда всадникам помогли спешиться, Тамлин бросилась готовить для них соломенные тюфяки. Раненные стрелами были слабы от потери крови, и если эти стрелы немедленно не вытащить, они умрут, когда яд распространится в их телах. Тогда уже не помогут никакие травы и снадобья. Тамлин была хорошей знахаркой, поскольку училась у Трех Мудрых из Рощи. И все же она никогда не сталкивалась с такого рода ранами. Увидев, что старая Бесса уже пришла и ждет в главном зале, она почувствовала огромное облегчение.

* * *

      Пока Тамлин занималась людьми Деймиана, Джулиан не сводил с нее глаз. Она двигалась очень грациозно, уверенная в помощи своих работников, заставляя их действовать быстро и без лишней суеты. Хотя эти люди были англичанами, она просто делала то, что было необходимо. Он чувствовал гордость за эту женщину, которая скоро станет его женой.
      – Варенн приказал нам преследовать бегущих из Данбара шотландцев. – Деймиан положил свой шлем и сбросил с плеч темно-серый плащ. – Эдуард вознамерился убить двух шотландских птиц одним английским камнем. Я приехал, чтобы принять владения Лайонглен от моего прадеда. Наш король решил, что по дороге сюда мы можем добить остатки клана Коминов. Эти горцы хорошо знают местность и напали на нас на открытом месте. У них были арбалеты, Джулиан, и вышли они не обороняться, а убивать. Там нам повезло. С холмов спустился туман, такой густой, что мы смогли ускользнуть, прежде чем они закончили свое черное дело. Гленроа была ближе, чем Лайонглен, поэтому мы направились к тебе за помощью. Я боялся, что мы не найдем дорогу, потому что как бы мы ни искали, невозможно было найти проход. Слишком густой туман. Потом он вдруг рассеялся, открыв нам путь.
      – Нам сообщили о сражении. Разгром был действительно таким страшным, как сказал гонец? – Джулиан сделал знак слуге подать кузену вина.
      – В кланах, которые не поддержали английскую сторону, большинство дворян были убиты или стали пленниками Эдуарда. Наверное, сто двадцать рыцарей, графов Атолл, Росс и Ментейт, сына Джона Комина из Баденоха, семью Мори и, возможно, еще дюжину магнатов сейчас везут на юг. Армия Бьюкена уничтожена. – Деймиан сел в кресло.
      – Значит, все кончено, – с облегчением произнес Джулиан. – А что твой прадед? Ему сказали, что ты принимаешь титул, как лорд Лайонглен?
      – Трудно сказать… Ведь Эдуард не посылал уведомления, так что они не ожидают моего приезда. И. все же здесь в горах новости распространяются со скоростью ветра. – Деймиан откинулся в кресле. – Я слышал противоречивые рассказы о его состоянии. Одни говорят, что из-за болезни он не может встать под знамена Баллиола. Другие – что он находится дома из-за молодой жены.
      Джулиан выгнул бровь.
      – Вы со старым лордом одного поля ягоды.
      – Скоро увидим. Хотя трудно называть бабушкой женщину моложе меня. – Он потер лоб, его лицо затуманилось болью. – А сейчас я бы поел, а потом завалился в постель. И проспал весь день напролет. Пришли мне какую-нибудь служанку, она как рукой снимет мою усталость. Буду у тебя в долгу.
      Джулиан рассмеялся, но тут увидел, что взгляд Деймиана остановился на Тамлин. В нем закипела ярость, ослепившая его разум, однако он вспомнил, что сам потребовал, чтобы Тамлин помогла ему принять ванну. Как благородному гостю. Деймиану следовало оказать такую же честь. Только Джулиан знал, что, хотя и любил кузена как брата, убьет его, если тот дотронется до Тамлин.
      – Тамлин, – позвал Джулиан.
      Серо-зеленые глаза Деймиана блеснули.
      – Вот женщина, Джулиан, с которой можно прожить всю жизнь, делая с ней детей.
      Убедившись, что всем раненым оказана, помощь, Тамлин подошла к Джулиану.
      – Милорд, все пострадавшие устроены и отдыхают. Старая Бесса говорит, что они выздоровеют.
      – Тамлин, позволь представить тебе Деймиана Сент-Джайлза, лорда Рейвенхока, моего троюродного брата.
      Джулиан взял ее руку в свою.
      – Деймиан, это Тамлин Макшейн, графиня Гленроа. Моя невеста. После объявления о помолвке мы поженимся.
      Ошеломленный Рейвенхок побледнел.
      – Прости меня. После двухдневной скачки без сна я плохо соображаю. Прошу прощения, кузен, если я ошибся.
      Джулиан сурово посмотрел на него.
      – Да, ты ошибся.
      Деймиан попал в дом Джулиана пажом и остался оруженосцем при отце Джулиана, чтобы потом стать рыцарем Он был так похож на сыновей Шеллона, что все считали Деймиана еще одним драконом из приплода Майкла. Джулиан любил Деймиана и относился к нему, как к брату. Поэтому тон Джулиана удивил его. Кузен снова посмотрел на Тамлин.
      На девушке было простое платье. Она не надела никаких украшений, даже ленты не вплела в волосы. И все же ее красота привлекла бы внимание любого мужчины.
      Неудивительно, что Деймиан не сводил с нее глаз. В результате своих бесконечных увлечений он стал отцом трех незаконнорожденных сыновей. Деймиан менял женщин как перчатки. Однако на Тамлин смотрел как-то по-особому Возможно, именно она смогла бы привязать к себе Деймиана так, как уже привязала Джулиана.
      – Добро пожаловать в Гленроа, лорд Рейвенхок. – с улыбкой произнесла Тамлин.
      – Благодарю вас за гостеприимство и заботу о моих людях, леди Тамлин, и желаю счастья в предстоящем браке. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Уверен, с вами все мечты Джулиана сбудутся. Ему очень повезло.
      Охваченный гневом Джулиан не слышал, что ответила Тамлин. Она пробормотала несколько слов и поспешила прочь, чтобы убедиться, что еда готова. Деймиан смотрел ей вслед и не мог отвести от нее взгляд.
      – Я должен кое-что тебе объяснить, кузен. Обычно я не теряюсь в подобных ситуациях. Просто…
      Джулиан резко повернулся к Деймиану.
      – Говори, пока я не отделал тебя как следует.
      – До сих пор я не мог полюбить ни одну женщину, потому что именно такая женщина стояла перед моим мысленным взором. Этот волшебный голос, который я часто игнорирую – и сожалею об этом, – приносит мне видения. Это все шотландская кровь моей матери.
      – И? – У Джулиана болезненно сжалось сердце, он знал, что сейчас скажет кузен.
      – Именно этой женщине суждено стать моей.
      – Только через мой труп, – спокойно произнес Джулиан.
      Деймиан кивнул:
      – Я в этом не сомневаюсь.
 
      Занимаясь ранами людей Сент-Джайлза, Тамлин размышляла. Что ей делать сегодня ночью? Просто лечь в постель с Шеллоном, как будто все уже решено? Потребовать, чтобы они поговорили? Конечно, она могла бы сказать, что ей нужно остаться и присматривать за ранеными, но благодаря снадобьям Бессы все мирно отдыхали, даже те, у кого из ран торчали стрелы. Она не трусиха и не будет впутываться в эту ложь.
      Шеллон по-прежнему сидел у камина, беседуя с оруженосцами и еще двумя рыцарями. Оказавшись поблизости, Тамлин услышала, что они планируют на завтрашнее утро вылазку, с целью очистить окрестности от шотландцев, напавших на отряд Рейвенхока. Дракон не знал, как находящиеся теперь под его командованием шотландцы воспримут эту новость.
      Еще раз проверив раненых, Тамлин набралась смелости, чтобы поговорить с Шеллоном в присутствии остальных.
      Он сидел, ссутулившись, в кресле лорда, скрестив нога. Золотые шпоры поблескивали в пламени камина, также как и его глаза, когда он следил за каждым ее движением. Тамлин весь вечер чувствовала на себе его взгляд. Он делал вид, будто не замечает ее, беседуя с людьми и отдавая приказы.
      Будут ли они спать сегодня вместе? Из гордости этот мужчина не будет форсировать события, опасаясь, что ее пиктский темперамент вспыхнет и они поссорятся на глазах у его солдат и ее людей. Тамлин была не менее гордой, чем он. И все же он мог потерять больше, чем она. Простой момент в их жизни: ее желание удалиться и неуверенность, что делать дальше. Незначительный выбор, да, но у него могут быть значительные последствия – для них, для их людей.
      Что ж, она не ребенок, чтобы дрожать перед неизвестностью. Она должна использовать всю свою смекалку и ловкость, чтобы обрести счастье в жизни.
      Сделав глубокий вдох, она подошла к Дракону.
      Все замолкли и так же лениво повернулись, делая вид, будто ничего важного произойти не может. Все ждали, как поступит госпожа крепости Гленроа.
      Когда подавали обед, Шеллон пришел, чтобы проводить ее к столу. Она знала, что это больше, чем простая вежливость. Он хотел, чтобы люди Гленроа видели ее рядом с ним, приняли ее в роли его леди. Она избежала этого, сославшись на то, что ей нужно заботиться о людях его кузена. Шеллон кивнул, позволив ей выиграть этот раунд. Он устроил своего кузена и пошел патрулировать вместе со стражей.
      Когда пришло время ужина, Джулиан проводил ее к столу, и все поняли, что Тамлин признала его.
      Кто она такая, чтобы подвергать сомнению волю древних богов! Отец тоже считал, что Дракон должен иметь место в ее жизни.
      Она желала Шеллона. Его одного. Ни его братьев. Ни Дсймиана Сент-Джайлза.
      Сходство Джулиана и Деймиана поразило Тамлин. Видения предсказали приход лорда, чей цвет будет цветом воронов. Сент-Джайлз как две капли воды был похож на своею могущественного кузена, и частью его герба был ворон Могло ли предсказание Эвелинор быть ошибкой?
      Тамлин лишь оставалось встать перед обоими мужчинами, чтобы услышать ответ Голоса. Лорд Сент-Джайлз казался ей привлекательным. У него были те же черты прекрасных мужчин рода Шеллонов, те же черные волосы и зеленые глаза. Но желала Тамлин только одного мужчину.
      Может быть, уступить ему было бы не так легко, если бы она не увидела боль у него внутри и жажду покоя. Она желала его. И быть может, именно поэтому разделяла эту боль. В ее власти было предложить ему то, чего он жаждал.
      Тамлин остановилась.
      – Сегодня был трудный день. Я хотела бы удалиться.
      Когда он посмотрел на нее с невозмутимым видом, который так раздражал ее, Тамлин захотелось как следует пнуть его по ноге. Он даже не пошевелился в ответ на ее слова. Они привлекли всеобщее внимание. Именно этого и добивался Джулиан. Пусть все видят, что она пришла к нему.
      Он продолжал молчать. Тамлин кивнула и повернулась, чтобы уйти.
      – Миледи, – остановил он ее, а когда Тамлин повернулась, протянул ей руку.
      Ее янтарные глаза вспыхнули. Он умел скрывать свои чувства, но Тамлин поняла, чего он хочет. Пусть все видят, что они между собой ладят, что она признала его как хозяина Гленроа.
      Отбросив гордость, Тамлин подошла и вложила свою руку в его протянутую ладонь. Напряжение, которое она чувствовала в Джулиане, его страх, что она окажется слишком своевольной, чтобы пойти на компромисс, отступили, когда она сдалась.
      – Ты много работала, ухаживая за людьми Деймиана. Благодарю тебя. – Он привлек ее к себе, так что ее колено коснулось его вытянутой ноги. – Ты хорошо себя чувствуешь?
      – Да, но я немного устала, я хотела бы выспаться.
      Его сверкающие глаза очаровывали ее.
      – Прикажи моему оруженосцу разжечь огонь в нашей спальне. Я скоро присоединюсь к тебе.

* * *

      Расстегивая ремень, Джулиан делал вид, будто не замечает Тамлин. Она беспокойно подвинулась на дальнем краю кровати, притягивая тартан к труди. Изображать безразличие к Тамлин было нелегкой задачей. Она смотрела, как он раздевается и ложится в постель рядом с ней. Он чувствовал, что ее глаза скользят по его обнаженному телу, знал, что нравится ей.
      Это была первая ночь, когда Тамлин не спала в комнате, где у дверей стоял охранник. Она больше не была пленницей. У нее появился выбор. Она могла уйти, сославшись на то, что ей надо заботиться о раненых. Джулиан улыбнулся, радуясь, что она пришла в его постель по собственной поле.
      Тамлин восхищала его все больше. У нее был дух воина – хорошая черта, чтобы рожать сильных сыновей, хотя это всегда раздражало и будет раздражать его. Он чувствовал, что она не привыкла к уловкам и обладает глубокой честностью, которую он редко видел в женщинах при дворе. В ее эмоциях была открытость, которая позволяла ему чувствовать ее мысли. Когда они лучше узнают друг друга и построят совместную жизнь, это только укрепится.
      Он улыбнулся в темноте. Как может одна женщина так влиять на его чувства, возбуждать в нем такие надежды?
      – Тамлин, – проворчал он, подсовывая руку под голову, – ложись. Перестань прятаться в углу, как будто я собираюсь съесть тебя.
      Она фыркнула:
      – Разве драконы не едят прекрасных дев?
      Он застонал, услышав эти слова. Вряд ли Тамлин может понять, какую боль они вызывают. Он желал эту женщину со всей силой страсти. Но в то же время решил сдерживаться, чего бы это ему ни стоило. Чтобы не смущать ее.
      Она должна привыкнуть к мысли, что он станет ее мужем и господином. Ведь он чужак, захватил в плен ее отца, которого она обожает. Не важно, насколько болезненно будет воздерживаться, он решил сделать это ради нее.
      Быть может, в их брачную ночь она захочет его. Священник сказал, что проведет церемонию через две недели после Белтейна. Они с Тамлин могут использовать это время, чтобы лучше узнать друг друга.
      Если только это не сведет его с ума.
      Она снова заерзала.
      – Тамлин, – прошептал он.
      – Шеллон, ты в порядке? Ты говоришь так, будто тебе больно. – Она подвинулась, чтобы положить холодную как лед руку на его напряженный живот.
      Джулиан вздрогнул.
      – Господи, женщина, твоя рука…
      – Прошу прощения, у меня всегда холодные руки, когда я нервничаю. – Однако она не убрала руку, а вместо этого стала водить ею по его рельефным мускулам.
      Его жезл пришел в полную боевую готовность.
      – Просто это мне не пришло в голову. – Он закрыл глаза, борясь с всепоглощающей страстью.
      – Касаться тебя – все равно что касаться огня, – благоговейно прошептала Тамлин.
      Даже в сумраке он увидел, что по щеке Тамлин побежала слеза, и смахнул ее. Вместо того чтобы убрать руку, он оставил ее там – ласкать большим пальцем мягкость ее щеки. Чувствуя… он не знал точно, как определить-то, что переполняло его сердце. Это было навязчивое ощущение чего-то новообретенного и драгоценного, но в то же время как будто это был жест, который он уже делал раньше.
      В других обстоятельствах он был бы в восторге, что она дотронулась руками, пусть и холодными, до его тела. Но когда с трудом сдерживался, чтобы не перевернуть ее на спину и не войти в нее, он почувствовал, что Тамлин нужно утешение.
      – Ложись, девочка. – «Пожалуйста, ляг раньше, чем я встану и разобью свою голову о каменную стену».
      Она повиновалась, но ее рука осталась на нем. Мгновение он думал, что сможет контролировать сводившее его с ума желание, но она придвинулась к нему еще ближе.
      – Шеллон, это так приятно. Когда я вот так замерзаю, бывает очень трудно согреться. Ты не против, если я положу другую руку?..
      Движение Джулиана было таким быстрым, что Тамлин едва ли успела моргнуть. Он рывком опустил ее на кровать рядом с собой и накрыл их обоих одеялом.
      – Больше ни слова! Лежи смирно. Попытайся заснуть.
      – Но я…
      – Девочка, закрой рот, или я заткну его перчаткой. – Он едва сдерживал смех.
      Тамлин высунула лицо из-под одеяла и приподнялась на локте.
      – Ты только и знаешь, что приказывать.
      Он сел и сурово посмотрел на нее.
      – А ты все равно не подчиняешься. – Он взял ее за плечо и снова уложил на кровать. – Выслушай меня, пока я не рассердился.
      Воцарилась тишина. Стиснув зубы, он боролся с желанием, возраставшим с каждой минутой.
      Когда он подумал, что разум может снова возобладать, она пошевелилась. Сначала одна нога случайно коснулась его лодыжки, когда Тамлин вытянулась. Господи, ее ноги были такие же холодные, как и руки! Потом она попыталась перекатиться, чтобы не лежать на своей левой руке. Снова подвинулась, стараясь устроиться поудобнее. Потом коснулась бедром его бока. Проклятие, что за женщина. Неужели не понимает, какому испытанию подвергает его?
      – Тамлин, если тебе хоть немного дорог рассудок твоего будущего мужа, перестань вертеться! – проворчал он и тут же расхохотался.
      – Наш Дракон – ворчливый дракон. Может быть, у него болит зуб?
      Его самоконтроль быстро улетучивался.
      – Да, у меня болит, но гораздо ниже.
      – Видимо, у тебя начинается лихорадка. – Она потерлась лицом о его обнаженную, руку.
      – Ты угадала, у меня лихорадка.
      Тамлин вскочила на колени.
      – Ты ранен? Лихорадка начинается, если в ране поднимается гной.
      – Что-то поднимается, Тамлин, но это не гной.
      Доведя его до абсолютной агонии, Тамлин склонилась над ним, ища рану, которой у него не было. Проклятие, это гораздо больше, чем он может выдержать! Он схватил ее за плечи и притянул ее лицо к себе. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза – его глаза горели желанием, в ее золотых было удивление.
      – Не двигайся и не вертись! – приказал он. Ее сладкое как мед дыхание превратилось в короткие прерывистые вдохи, которые довели его почти до грани. – Вот что мы сделаем… Лежи смирно и не вертись. Ты закроешь свои кошачьи глаза и заснешь, или…
      Она заморгала от любопытства.
      – Или что, Шеллон?
      – Или мы вообще не будем спать, – пригрозил он.
      – О-о, – прошептала она, догадываясь, что он имеет в виду.
      На его губах появилась полуулыбка.
      – Да… о-о.
      Это озадачило ее.
      – Почему?
      – Тебе нужно время, – просто сказал он. – Твой разум еще не примирился со сложившейся ситуацией. Если бы это зависело от меня, я бы дал тебе время лучше узнать меня до нашей свадьбы. Эдуард не окажет нам такой милости. Поэтому я не овладею тобой до нашей брачной ночи. Клянусь. Я буду уважать тебя, Тамлин.
      После смерти Кристиана Джулиан просто существовал Он не чувствовал ничего, кроме пустоты. В каком-то смысле он был даже рад этой пустоте. Но с возвращением весны он словно пробудился от зимней спячки. И ему захотелось жить.
      Быть может, это пришло с возрастом. Он больше не был зеленым юнцом, у которого вся жизнь впереди. Пришло время подумать о будущем, оставить что-то после себя. Он хотел этого так, как голодающий хочет еды.
      Джулиан видел лицо голода. Мужчин и женщин, очень долго остававшихся без еды, с огромными глазами и костлявыми телами. Если предложить им вдоволь еды, они будут есть до тех пор, пока им не станет плохо. От голода их желудки не смогут переваривать столько еды.
      Видимо, сердце Джулиана тоже съежилось. А Тамлин разбудила в нем чувства столь необузданные, что он не мог справиться с ними. Ему тоже требовалось время.
      – Спи, Тамлин, пока я не связал тебя и не пустил в ход перчатку. – Уложив ее под одеяло, он повернулся спиной к ней.
      Тамлин, должно быть, поверила ему и старалась не шевелиться. Пылающий в камине торф превратился в пепел, и в комнате стало холодно. Джулиан притворился спящим.
      Когда холод усилился, Тамлин осторожно придвинулась к нему, стараясь не разбудить. Ее руки опять были холодными. Так же как и ноги. Ему потребовалась вся воля воина, чтобы продолжить изображать сон, когда она положила их на него. Одну руку на спину, другую на талию. Потом ее ледяные ноги втиснулись между его лодыжками. Когда он не пошевелился, она прижалась еще ближе, пека он не почувствовал все ее тело, прильнувшее к нему.
      Теперь, в тепле его тела, она, похоже, успокоилась. Зевнув и вздохнув, она пробормотала:
      – Драконы отлично согревают постель.
      – Спи, Тамлин.
      Ее голова уютно устроилась на его плече.
      – Да, Шеллон.

      На рассвете Тамлин разбудил лязг меча Джулиана о перевязь, когда он застегивал ее на поясе.
      Она спала рядом с ним. Тамлин зевнула, потом потянулась. Ее рука потянулась к тому месту на кровати, где все еще оставалось тепло Шеллона. Она спала всего несколько мгновений, но чувствовала себя совершенно выспавшейся. Она не могла припомнить, чтобы ее постель когда-нибудь была такой теплой. Его жар, его запах окутывали ее, мучая и искушая всю ночь. Словно кошка, свернувшаяся у огня, она прильнула к нему и впитывала его тепло.
      Проснувшись, она лежала и думала о том, что случилось с момента его приезда, обо всем, что узнала об этом человеке.
      Перешептывания, за которыми последовали движения, сказали ей, что оруженосец помогает Шеллону одеться.
      Она, улыбаясь, еще раз зевнула. Им мало, что она должна привыкнуть к присутствию мужчины в своей спальне, ей приходится привыкать еще и к приходам и уходам четырех его оруженосцев.
      Льющийся в окна свет вдруг был закрыт, когда Шеллон подошел к постели. Кровать прогнулась под его весом. Он был одет в тяжелую черную кольчугу и латы. Металл был холодным.
      – Прошу прощения, миледи, я не хотел разбудить вас, – произнес он тихо. – Еще очень рано. Тебе нужно отдохнуть, Тамлин.
      – На тебе кольчуга. – Коснувшись холодного металла, она озвучила свой страх.
      – Мы отправляемся в погоню за теми, кто напал на моего кузена и его отряд. Я подтвердил священнику, что празднование Майского дня пройдет завтра. Мы никак не можем сделать это, когда вокруг Кинмарха рыщут люди Комина. Не знаю, как долго я буду отсутствовать. – Его руки легли на ее плечи. – Оставайся внутри крепости, пока я не вернусь. И не вздумай собирать травы. Обещаешь?
      Тамлин кивнула. Она выполнит свое обещание, но для нее эти люди не представляют никакой угрозы. Они шотландцы, пытающиеся вернуться в свои дома.
      Словно прочитав ее мысли, Шеллон погладил ее по щеке.
      – Война меняет людей, Тамлин. Высокие идеи рыцарства, честь втаптываются в грязь. Не питай верность или симпатию к этим людям, полагая, что они обойдутся с тобой благородно, потому что ты шотландка. В данный момент они в отчаянии. Для них все потеряно – их дома, их земли. Длинноногий передаст каждый замок и крепость английскому лорду, прежде чем уехать. Они это знают. Они не могут вернуться домой, будут скрываться в лесах и красть у других кланов. Эти люди обозлены. Они готовы убить, изнасиловать, захватить в плен тебя или людей в этой долине. Ты владеешь слишком многим. Ты сохранила все, поскольку я здесь хозяин. За это они возненавидели тебя. Понимаешь?
      Тамлин кивнула. Как все это печально!
      – Я знаю, ты смотришь на мой приход как на наказание, но ты все еще будешь хозяйкой этого поместья. Кроме брака со мной, ты никак не пострадаешь от шотландского восстания. Тебе предстоит стать женой Дракона Шеллона. Многие хотели захватить тебя и использовать против меня. Важно, чтобы ты понимала это.
      Тамлин чувствовала, что Джулиан говорит правду, но не могла это осознать. Всего за несколько дней ее жизнь встала с ног на голову и перевернулась обратно. Ворота Гленроа всегда были открыты для ее соотечественников. Теперь на тех же самых людей нужно смотреть с подозрением, даже со страхом. Ворота будут оставаться закрытыми, а враг, которого она так боялась, будет их защитником.
      – Я знаю, все это странно для тебя. Пусть пройдет время, Тамлин. Как только мы поженимся.
      Она попыталась отстраниться от него.
      – Я не выйду за тебя, пока ты не предложишь настоящий компромисс. Во-первых, ты должен жениться на мне по нашим обычаям, не только по христианской церемонии, но и по канонам старой веры.
      – Согласен, – рассмеялся Джулиан, – хотя я понятия не имею, что это такое. А во-вторых?
      – Ты поможешь освободить моего отца.
      – Тамлин, несмотря на то, что когда-то я был первым рыцарем короля, сейчас я практически не могу повлиять на Эдуарда. Никто не может, – признался Шеллон.
      – Попытайся поговорить с ним.
      – Ты просишь о невозможном. Это выше моих сил.
      – Я не прошу о многом, Шеллон. Выполни обе просьбы, и я выйду за тебя замуж, – сказала Тамлин.
      Суета оруженосцев за дверью свидетельствовала о том, что время вышло.
      – Мы еще поговорим об этом, когда я вернусь…..
      – Ты попросил меня пойти на уступки. Я пошла. Теперь уступить должен ты. Пожалуйста, Шеллон!
      Он схватил ее за руки и рывком привлек к себе, чтобы поцеловать, Это была не ласка, а жаркое требование, как будто он мог изменить ее этим поцелуем. Сначала она сдерживалась, ей было больно, что он отказывается помочь ее отцу, но магия Джулиана окутывала ее мощной бурей ощущений.
      Он оторвал губы от ее губ и прижал к груди так сильно, что стало трудно дышать, его рука запуталась в волосах на ее затылке. Через мгновение он отпустил ее и направился к двери.
      Шеллон остановился в тени, чтобы еще раз посмотреть на нее.
      – Мы еще поговорим об этом. – Позвякивая мечом, он ушел.
      Тамлин нырнула под одеяло, впитывая оставшееся от его тела тепло. Водя пальцем по распухшим губам, она ощущала вкус поцелуя Шеллона.
 
      Джулиан стоял рядом с Лашером, нетерпеливо ожидая, пока Джервас приладит длинный щит на его левую руку. Густой туман окутал все вокруг. Он знал, что это обычно для Глен-Шейна. Хаар – так называли его шотландцы. Серые туманы нависали низко, скрывая пейзаж, пока солнце, поднявшись над вершиной скалы, не сжигало его.
      Направившись к тропам, Джулиан снова услышал крики и суету проклятых воронов. Странно, что их живет здесь так много и они держатся ближе ко входу в долину.
      Лашер волновался, беспокойно перебирая копытами. Потом Джулиан понял – почему. В конюшне стояла кобыла, принадлежавшая Тамлин. Он подумал, не начинается ли у нее течка. Если так, то можно скрестить ее с Лашером или с Кровью Дракона. Неизвестно только, не воспротивится ли этому Тамлин.
      Он провел рукой по мускулистой шее жеребца.
      – Хочешь подняться на свою даму, мой красавец? Я понимаю твои чувства.
      Шеллон вставил ногу в стремя. Когда он сел в седло, Джулиан заметил Тамлин в окне господской спальни. Она смотрела, как он готовится к отъезду. На мгновение их взгляды встретились. Он с трудом сдержался, чтобы не спешиться и не помчаться в башню, чтобы овладеть ею. Он снова погладил коня.
      – Да, я хорошо тебя понимаю.
      Деймиан натянул поводья своего жеребца перед Джулианом, его глаза смотрели на тоже, что видел его кузен.
      – Странное утро, да? Эти чертовы вороны, похоже, гнездятся на перевале. Как стражники.
      – Да, никогда не думал, что их соберется столько в одном месте, если не считать тех, что в Белой башне.
      – Странно, они ведь падальщики, а шотландцы считают их священными, – заметил Деймиан. – Моя мать говорила, что они приносят вести о важных предзнаменованиях или смерти. Наверное, поэтому она придумала герб Рейвенхоков для моего отца, как только они поженились.
      Джулиан кивнул Тамлин, но не увидел никакого знака в ответ. Видимо, она расстроилась, что он отказался помочь ее отцу. Если бы он мог! Возвращение человека из тюрьмы Эдуарда – слишком долгое дело, чтобы ставить в зависимость от него предстоящий брак с Тамлин. Он не мог объяснить, что Длинноногий приказал ему жениться на Тамлин не в качестве вознаграждения, а в наказание. Эта реальность не понравится его горской красавице.
      Повернув Лашера, он заметил, что глаза Деймиана не отрываются от женщины в окне. Его кузен не захватывал в плен ее отца. На нем нет этого пятна. Раздраженный Джулиан пришпорил Лашера, выводя свой отряд из двора крепости.
      Деймиан наконец опомнился и догнал его. Удаляясь от крепости, они ехали в холодном молчании. Они выросли как братья, поэтому Джулиану было трудно злиться на кузена.
      Вскоре Деймиан получит во владение Лайонглен. Эдуард мог даровать его кому угодно, но таким способом человек, получивший владение, будет неизвестным внуком человека, которого Лайонглен никогда не видел. Лайонглен останется в семье. Если Деймиан станет бароном древнего поместья в соседней долине, положение Глен-Шейна станет еще более безопасным.
      – Леди Тамлин согласна на этот вынужденный брак? – спросил Деймиан, нарушив молчание.
      Бросив на него взгляд, Джулиан ответил:
      – Тамлин согласна. Проснувшись сегодня утром, она говорила только о приготовлениях к свадьбе.
      Деймиан смотрел на Джулиана из-под полуприкрытых век.
      – Прошлым вечером было видно, что она согласна, но дал ли ты ей на самом деле выбор?
      – Ни у кого из нас нет выбора. Так приказал Эдуард. Я удовлетворен. Она будет хорошей женой! – отрезал Джулиан.
      – Насколько я знаю, ты плохо понимаешь слабый пол. Как и прежде.
      – Слабый? – фыркнул Джулиан. – Женщины Глен-Шейна представляют собой опасность для английских мужчин. При штурме Кинлоха Саймону в ногу попала стрела, выпущенная девчонкой, еще не достигшей брачного возраста. Поэтому даже ты, с твоим шармом Сент-Джайлзов, можешь считать их причиняющими слишком много беспокойства.
      – Какими бы они ни были, обращайся с леди Тамлин помягче. Я люблю тебя как брата, Джулиан, но если ты поднимешь руку на леди Тамлин, я убью тебя.
      – Кузен, мы прошли вместе много длинных и трудных дорог. Будет стыдно, если твое расположение к моей невесте встанет между нами.
 
      Пока Шеллон и Рейвенхок охотились за мятежниками из клана Коминов, у Тамлин было много дел.
      Она размышляла о том, как быстро изменилось все в ее жизни. Никого в Гленроа не озаботило, что Шеллон гоняется за шотландцами. Частью этого было уважение к Дракону как к могущественному воину. Бесса тоже приложила руку к этому согласию. Шейн давно задумал брак между Шеллоном и Тамлин, это подтверждалось видениями Эвелинор и предсказаниями и имело большое значение для того, чтобы его приняли в Глен-Шейне. Она спрашивала об этом старого Ангуса. Его слово, как старейшины клана Огилви, было решающим для мнения остальных.
      – Леди Тамлин, если наш лэрд хотел, чтобы вы вышли замуж за лорда Шеллона, значит, он понимал, что лорд Шеллон станет ей хорошим мужем. Да, он англичанин. Когда он женится на вас, он станет человеком Глен-Шейна. Будет сражаться за Глен-Шейн, не за Англию. Послушайте предсказаний Эвелинор, – отечески советовал ей Ангус.
      Шеллон и Рейвенхок поехали защищать людей этой долины. Ее люди это понимали.
      К тому же шотландцы, которых они искали, были из клана Коминов. Древний род Коминов происходил по женской линии от пиктов. Обычно это вызывало уважение у шотландцев. Но их алчность не знала границ. Теперь две трети Шотландии находились под их властью. Они были могущественны, владея тринадцатью шотландскими графствами. И все же действия младшей ветви под названием Куэле вызывали горькие чувства. Чтобы укрепить их владения в Дан-келде, Куэле пригласили Макайенов, своих соперников, на встречу. В назначенный момент на блюде внесли голову черного быка – древний символ убийства вождя врага. Это был сигнал подняться и убить всех гостей Макайенов. Этот случай продемонстрировал всем их жестокость.
      Теперь эта давняя вражда сработала в пользу Дракона. «Враг моего врага – мой друг».
      Тамлин отошла от стола в главном зале, собираясь привести свою крепость в порядок. Приближался Белтейн – кельтский праздник костров, дел было невпроворот. Нужно было подготовить комнаты для ее сестер и братьев Шеллона, а также договориться с кухаркой насчет праздничного пирога. Она переговорила с пивоваршей о варке дополнительного эля и отдала распоряжение, чтобы в каменный круг из подвалов принесли вина и меда. А еще нужно было поменять повязки раненым и дать им снадобья для очищения крови.
      Когда Тамлин вышла из кухни, прибыли Ровена и сэр Гийом. Радуясь встрече с сестрой, она заключила ее в объятия и едва не расплакалась, что совершенно не было на нее похоже. Тамлин била дрожь. Ровена это заметила.
      – Тамлин, как ты себя чувствуешь? Этот Дракон сделал что-то в мое отсутствие? Тамлин улыбнулась:
      – Со мной все хорошо. Я просто счастлива видеть тебя. – Ее золотые глаза скользнули с сестры на высокого рыцаря, который скоро будет лордом, Лохшейна. – Ау тебя все хорошо, Ро?
      – Достаточно хорошо. Думаю, и я, и люди Лохшейна переживем это. Может, тебе понадобится помощь в приготовлениях к Белтейну? До нас дошли слухи, что люди Комина напали на Гленроа. – На лице Ровены отразилась тревога.
      – Они напали не на Гленроа, а на отряд под командованием лорда Рейвенхока. На рассвете они с Шеллоном отправились с войском очистить окрестности от людей Комина.
      – Мой кузен не ранен? – спросил Гийом.
      – Он очень устал, но здоров. – Тамлин приняла позу, приличествующую владелице крепости. – Идемте, я расскажу вам все, когда буду показывать комнаты.
 
      Смертельно усталый Джулиан упал в кресло. Он хотел увидеть Тамлин, обнять ее, но было уже очень поздно. Она наверняка устала от приготовлений к Белтейну и ухода за ранеными. Он принял кубок меда у слуги.
      – Спасибо, – сказал он, настолько измотанный, что даже не заметил, был это слуга или служанка, и закрыл глаза.
      Потом Джулиан все-таки открыл глаза; и смотрел, как суетятся слуги, чтобы накормить его людей. Ему было приятно видеть, что отчужденности между его людьми и людьми Тамлин нет. Все работали дружно и слаженно.
      Деймиан наблюдал за кузеном поверх кубка с медом.
      – Джулиан, ты заметил, как легко народ Гленроа признал тебя своим господином?
      – Одобрение Тамлин все меняет.
      Джулиан вздохнул и поставил кубок нетронутым. Они скакали весь день по пятам за шотландскими мятежниками до самого Лайонглена, пока те не растворились в Великих горах. Шотландцы сказали, что они пошли дальше, вероятно, пытаясь достичь территории Коминов, но Джулиан в этом сомневался. Утром он пошлет отряд прочесать холмы и убедиться, что они не вернутся обратно.
      Прошлой ночью он плохо спал, потому что Тамлин постоянно будила его своим ерзаньем и холодными ногами. Сейчас он просто хотел упасть на кровать и заснуть. Через мгновение он пойдет наверх, но здесь у камина тепло так приятно прокрадывается в его тело… Видимо, сказывается возраст. Когда-то он мог без труда проводить дни напролет в седле. Теперь же ему была нужна жена.
      – Дело не только в этом. – Светлые глаза кузена изучали его с напряжением хищника. Слова Деймиана вернули Джулиана к реальности. – Кто-то распространяет слухи, будто Шейн уже вступал в переговоры с тобой, планируя твою женитьбу на Тамлин Макшейн. Это так?
      Джулиан усмехнулся, потирая лоб.
      – В этом есть доля правды, хотя кто-то, возможно, приукрашивает факты. Держу пари, это старая Бесса.
      – Так старая карга говорит правду? – настаивал Деймиан.
      Джулиан потянулся и зевнул.
      – Это не ложь, скажем так. Шейн предложил мне посетить Глен-Шейн. Учитывая все, что произошло, это просто выскользнуло у меня из головы. К тому же граф тогда только что выдал замуж двух баронесс, так что понятно направление его мыслей. А что?
      Деймиан пожал плечами, глядя в свой кубок.
      – Просто интересно, знаешь ли ты о сплетнях?..
      – Я встречался с Рыжим Лэрдом несколько раз. Он говорил об этой долине и своих дочерях, особенно о младшей. Очень гордился ею. Граф Хадриан клялся, что в леди Тамлин видна порода. Может быть, поэтому я решил жениться на Тамлин еще до того, как увидел ее. Если старая Бесса хочет облегчить мне жизнь здесь, говоря, что были переговоры и эти шотландцы после этого легче примут меня, пусть будет так.
      Он внимательно посмотрел на кузена. С самого возвращения Деймиан был в особенном настроении, более задумчивый, совсем не похожий на беззаботного рыцаря, которого Джулиан знал.
      Лицо Деймиана стало серьезным.
      – Джулиан, я вырос не в горах, но помню, как моя мать говорила о женщинах клана Огилви. Их невозможно заставить выйти замуж. Они должны дать свое согласие.
      – Я знаю, что ты придаешь большое значение видениям, которым, как ты считаешь, обязан шотландской крови твоей матери. Но советую тебе обратить взор в другую сторону, Деймиан. Каковы бы ни были твои сны, в которых, ты полагаешь, видел лицо Тамлин, в этом ты ошибаешься. Поищи другой ответ на свой вопрос. – Джулиан встал и положил руку на рукоять меча. – Ты видел не лицо Тамлин. Тамлин моя. И никто не встанет между нами.

      Когда Джулиан вошел в господскую спальню, Тамлин спала, лежа на животе. У него перехватило дыхание, глаза упивались гладкими изгибами ее обнаженной спины. Плед укрывал ее бедра, а сияющая масса золотых волос рассыпалась по соблазнительному плечу. Кровь закипела в его измученном теле, и усталость как рукой сняло.
      Джулиан осторожно снял меч и перевязь, чтобы не разбудить Тамлин.
      Раздеваясь, он не отрывал глаз от ее тела. Ее языческая красота возбуждала его, сводила с ума. Его жизнь была холодной и пустой до того, как Тамлин вошла в нее.
      Еще в юности он понял, что его кузен Деймиан часто испытывает чувства и видит знаки, которых не может объяснить. Особенно ярко в памяти Джулиана запечатлелся инцидент, произошедший год назад в Уэльсе. Когда они приблизились к проходу, Деймиан вдруг сделал знак и натянул поводья Язычника, заставив всех остановиться, и сказал, что впереди их ждет засада. Он оказался прав. Обойдя дорогу с фланга, они увидели лежавших в засаде валлийцев. Деймиан никак не мог об этом знать. Пожав плечами, он приписал это шотландской крови своей матери.
      Теперь Деймиан настаивал, что эта таинственная способность показывала ему лицо женщины, на которой ему предназначено жениться, – Тамлин. Джулиан знал, что кузен был прав слишком много раз, чтобы сомневаться, что Деймиан верит в это предзнаменование. Но, несмотря на это, Джулиан знал, что никогда не отпустит ее. Гленроа и Тамлин принадлежат ему и никому больше.
      Темная сторона его души подстрекала его овладеть ею сегодня ночью, поставить клеймо на ее теле, изнутри и снаружи. Заявить свои права на Тамлин, привязать ее к себе, чтобы она никогда не покинула его.
      Раздевшись, он почувствовал, что в спальне холодно. Одетый только в штаны, он подошел к очагу и подбросил еще кусок торфа. Торф занялся быстро. Тяжелый запах земли наполнил спальню. Закрыв глаза, Джулиан вдыхал этот таинственный запах и прислушивался к биению собственного сердца.
      Уголок его рта изогнулся, когда он прошептал:
      – Глупец, перестань мучиться и ляг рядом с ней, обними ее.
      Быстро подойдя к кровати, он сбросил штаны и осторожно забрался под одеяло. О, чего бы он не отдал, чтобы войти в нее! Его наполнило тепло. Мысленным взором он увидел множество грядущих ночей, когда после длинного дня изматывающей работы он будет ложиться в постель и делать именно это.
      Прерывисто дыша, он придвинулся к ней – ему была нужна близость Тамлин так же, как воздух. Ее запах поразил его, словно колдовское зелье. Нежно положив руку ей на спину, он наслаждался прохладой ее кожи, ее мягкостью.
      Он провел рукой вниз по ее позвоночнику, задержавшись, когда дошел до тартана. Темная часть его натуры возобладала, поэтому он медленно отодвинул ткань, открывая ее округлый зад. Его ладонь провела по изгибу. Не в силах остановиться, он прильнул к Тамлин и поцеловал ее в плечо. Она вздохнула, потом по ее телу пробежала легкая дрожь. Тамлин придвинулась к нему.
      Даже во сне Тамлин была невероятно чувственна. Он видел ее пышные груди и тугие соски. Сгорая от желания, он обвел пальцем один сосок, затем сделал то же самое языком.
      Она резко втянула, воздух и выгнулась навстречу ему. Его дрожащая рука нащупала сосок второй груди, а первый сосок он втянул в рот. Тамлин застонала, охваченная желанием.
      По решению Эдуарда Тамлин принадлежит ему. Он вправе овладеть ею прямо сейчас и вывесить простыню со следами крови – доказательство ее девственности, как флаг из башни лорда. Он хотел взять ее, сначала руками, потом ртом и языком – хотел упиваться ее горячим медом, – а потом жестко овладеть ею, чтобы она была под ним, над ним, у стены, подняться на нее, как жеребец на кобылу, и еще тысячью других способов.
      – Да, Шеллон. Я не могу убежать от тебя, – едва слышно произнесла она во сне.
      Джулиан просунул ногу между ее бедер, прижимая бедро к ее женскому холмику. Ее бедра сомкнулись вокруг его ноги. Это была почти его гибель. Ему хотелось целовать ее всю ночь до рассвета. Когда первые солнечные лучи проникнут в спальню, смотреть на ее золотую красоту, а потом войти в нее. По ее телу пробежали судороги освобождения, позволяя ему взять ее, понимая, что он владеет ею и что ни один мужчина, кроме него, не имеет права прикоснуться к ней.
      Если бы он поцеловал ее, фантазия стала бы реальностью.
      Вместо этого он обхватил ее тело руками и привлек к себе. Сдавленный крик вырвался из ее горла, когда прекратились слабые подергивания ее бедер. Прильнув к Тамлин, он легко коснулся губами ее губ, упиваясь ее освобождением, разделяя его.
      Джулиан прислонился к спинке кровати, прижимая Тамлин к груди. Он дрожал от бурлящей в нем силы, ослепляющего желания, не в силах постичь глубину того, что она заставляла его чувствовать.
      За всю свою жизнь он никогда не нуждался во многом. Он любил своих братьев. Любил отца. Любил Деймиана как брата. Его лошади были нужны, чтобы защищать его жизнь на поле битвы. И все же, когда он сидел, крепко обнимая Тамлин, он не мог вспомнить, чтобы нуждался в ком-то так, как в ней.
      Он положил голову на затылок Тамлин, лелея его с яростным чувством собственника. Может быть, напрасно он возлагает столько надежд на Тамлин? Может быть, мечты его не сбудутся?..
 
      Тамлин медленно просыпалась. Ей снился черный рыцарь, он нес ее к водопаду. На этот раз водопад не превратился в пламя, но опять кричали вороны, и Джулиан отнес на берег священного озера.
      Ее тело все еще пульсировало от ощущений.
      Проснувшись, Тамлин потянулась и погладила то место на кровати, где лежал Шеллон. Она потерлась носом об одеяло, чтобы его особенный запах наполнил ее разум, призывая темные эротические образы из ее снов о рыцаре в черном. Мучительная стена жара пронеслась сквозь ее тело. Ее груди стали невероятно чувствительными, лоно туго сжалось. Она огляделась, Шеллона не было. Серый свет, проникавший в спальню из соседней комнаты, свидетельствовал о том, что близится рассвет. Тамлин прислушалась. Ни единый звук не нарушал тишины. И все же она почувствовала присутствие Шеллона. Поднявшись с кровати, она укуталась в мягкий плед, прошла в другую комнату и остановилась на пороге.
      Силуэт Шеллона выделялся на фоне витражного окна, в нем чувствовалась какая-то грусть. Быть может, он вспоминает своего брата Кристиана? Ей хотелось подойти к нему, обнять, утешить.
      Подумав, что Шеллон не заметил ее присутствия, Тамлин хотела уйти. Но в этот момент он заговорил:
      – Так спокойно стоять здесь и смотреть, как пробуждается мир. – Он почти шептал: – Говорят, твой отец подарил твоей матери это окно на свадьбу, и она очень дорожила им.
      – Да, это так. Знаешь, она умерла здесь. Мой отец приказал перенести его кресло из главного зала сюда. Он усаживал ее на колени и укачивал ее хрупкое тело. Они вместе встречали восход солнца.
      На глаза Тамлин навернулись слезы. Печаль была так сильна, будто это случилось вчера. Тамлин тогда думала, что Хадриан сойдет с ума. Она никогда не забудет тот безумный вой, который вырвался у него, когда он почувствовал, что душа его жены отлетела.
      Одеяло свисало с плеч Шеллона как мантия. Подняв руку, он приподнял его жестом, приглашая ее разделить тепло его тела. Тамлин не колеблясь легла рядом с ним. Его жар рассеивал холод разрывавших сердце воспоминаний.
      Шеллон привлек ее к себе.
      – Ты все еще проливаешь слезы о своей матери. Сколько тебе было лет?
      – Пятнадцать.
      – Тебе повезло, что ты знала ее так долго. Я не помню свою мать. Она умерла, пытаясь родить моему отцу другого сына. Мне было всего пять. После ее смерти меня растила мать Гийома и Саймона. Добрая, ласковая женщина. – Шеллон поднял ее подбородок, чтобы она посмотрела на него. – Я почувствовал, что у тебя замерло сердце.
      Тамлин промолчала, и он провел большим пальцем по ее щеке.
      – Тамлин, ты должна научиться высказывать свои мысли. Как иначе мы сможем узнать друг друга?
      Она кивнула.
      – Мой отец безумно любил мою мать.
      – Продолжай.
      – Ты не забыл, о чем я тебя просила?
      Шеллон печально вздохнул.
      – Я пообещал жениться на тебе по вашим обрядам. Что же до твоего отца, я сделаю что смогу. Будь это в моей власти, я освободил бы его. Но Эдуард ничего не желает слушать.
      Она проглотила слезы.
      – Я не об этом.
      – О чем же? Умоляю, скажи.
      – Я добавила бы еще одно условие.
      Он вздохнул:
      – Тамлин, пусть это будет последнее. Ты должна дать согласие.
      – Я не смогу жить с мужем, у которого есть любовница.
      Шеллон прижал ее к стене у окна и прильнул губами к ее губам. Камни под ее спиной были холодны, но Шеллон пылал как огонь. У Тамлин кружилась голова.
      Она уперлась ему в плечи и попыталась оттолкнуть. Почувствовав, что напугал ее, Джулиан стал действовать мягче, и Тамлин прильнула к нему. Его правая рука обвилась вокруг ее бедер, пальцы левой руки скользнули сквозь мягкие кудри. Его средний палец пробрался через ее лобок, по влажным складкам и потом внутрь ее тела.
      Он прервал поцелуй и слегка прикусил ее губу. Медленно двигая палец вперед и назад, он что-то тихо шептал ей.
      – Почувствуй, как твое тело источает мед для меня. – Он покрыл поцелуями ее скулу, потом зарылся носом в ухо. – Я хочу попробовать этот мед.
      Ее глаза округлились, когда она поняла, что он имеет в виду.
      – Но это…
      – Что это, милая Тамлин? – В его груди клокотал смех.
      – Но ведь мужчины не…
      – Да, они это делают. Подумай об этом, моя малышка. Мои губы двигаются по твоей… мой язык входит в тебя. – Он медленно двигал пальцем, искушая и возбуждая ее.
      Тамлин потрясли его слова, она думала, что это неприлично. Потом рука Шеллона сотворила чудо, и в ее мозгу немедленно возник темный образ – он стоит на коленях перед ней, делающий все, что он обещал. И она страстно хотела этого.
      Ее бедра сжали его руку, удерживая ее, когда ее пронзила молния. Весь мир как будто исчез, а потом медленно вернулся на место.
      – Сладостная милость. – Джулиан привалился к ней, его тело напряглось.
      Обняв ее за плечи, он навис над ней.
      – Давай мне это всякий раз, когда я захочу, малышка, и тогда вопрос о любовнице отпадет сам собой.

      На рассвете Тамлин вместе с другими женщинами покинула Гленроа и направилась в священный фруктовый сад Сильвер-Бау, чтобы совершить обряды Белтейна – Майского дня. Шишковатые яблони сплелись вверху, образуя вход в древнюю рощу. Под их изогнутыми ветками их ждала Эвелинор.
      Приглушенные лучи света струились сквозь весенние листья, осеняя золотым нимбом ее седые волосы. Это придавало ей вид спустившегося на землю ангела. Ее назвали в честь богини садов, и никто даже из стариков не помнил время, когда бы она не служила членам клана Огилви. С годами она, казалось, не изменилась. Ее бледно-лавандовые с серым оттенком глаза были так прозрачны, что многие часто принимали ее за слепую. Молочная кожа легко сгорала на солнце, поэтому ее видели только на рассвете или в сумерках. Лучше всего она чувствовала себя в густом морском тумане, как будто ее бледность делала ее частью его.
      Убранные душистыми цветами, деревья с серебристыми ветками обещали богатый урожай. Тамлин рассмеялась, когда сверху посыпались лепестки, дождем упав на ее волосы и покрыв землю толстым ковром. Призрачный туман плыл и кружился вокруг серых стволов, обнимая рощу и превращая ее в волшебную страну.
      Когда Тамлин вошла в сад, на нее снизошел покой. На ней было простое белое платье, такое же, как у других женщин, созвучное этой туманной сказочной земле.
      В утро Белтейна женщины и девушки приходили умыться покрытыми росой яблоневыми цветками. Считалось, что роса и цветы волшебным образом делают их красивыми.
      Чтобы обновить жизнь сада, они посадили три ряда яблоневых семян. По тринадцать в каждом. Грядущим летом одному из деревьев суждена смерть, и в Самайн это дерево будет сожжено в их священном костре. Символ колеса жизни.
      Все время, сколько она помнила, в Белтейн Эвелинор встречала их в роще. Три Мудрые из Рощи в полном смысле были матерями двух кланов. Они давали уроки того, что нужно для жизни, вели кланы путями, предсказанными камнями. На них лежала обязанность хранить устную историю клана, они обладали особым даром давать советы.
      После смерти матери каждая из этих женщин играла важную роль в формировании Тамлин. И все же Эвелинор была ей ближе всех. Почти как мать.
      Радостные женщины взялись за руки и пошли через яблоневый сад. Они пели гимн Эвелинор, богине яблок, прося ее благословить их щедрым урожаем. Закончив петь, они собрали опавшие лепестки, влажные от утренней росы, и поднесли к своим лицам.
      Аромат был пьянящий. Яблоки обладали магией. Они дарили восхитительное угощение в конце лета, сидр осенью, а если сделать все аккуратно, кусочки можно было высушить и сохранить на зиму. Лепестки яблонь были в центре любого привлекающего любовь заклинания, поэтому цветки очень ценили и собирали для саше и поссета.
      Опустившись на колени, Тамлин поднесла пригоршни лепестков к лицу. Она вдохнула чувственный аромат и выбросила из головы все мысли.
      – О, богиня Эвелинор, пожалуйста, укажи мне верную дорогу и помоги выбрать свою судьбу. – Она прошептала: – Это Шеллон?
 
      Джулиан натянул вожжи и резко остановил Язычника. Мощный жеребец хотел сопротивляться, желая бежать. Вместо того чтобы позволить животному поступить по-своему, он повернул его по кругу, следуя за Тамлин.
      Он видел, как она вошла через ветвистую арку под своды древних деревьев. Все женщины были одеты в одинаковые простые белые платья с серебряными поясами на талии. И все же он без труда нашел среди них Тамлин. Она сияла, вокруг нее было золотое свечение.
      Джулиан пошел за ней не чтобы шпионить, а чтобы охранять. Вчера вечером, услышав об этом ритуале, он отдал приказ нескольким рыцарям незаметно, следовать за женщинами и охранять их. Они прогнали негодяев, напавших на Деймиана, из долины, но кто-то из них мог остаться. Он не позволит женщинам четырех поместий рисковать.
      Джулиан признавал, что, кроме стремления защитить, им двигало и мужское любопытство насчет этого женского начала празднования Белтейна, Он заметил старую женщину ждущую их. Судя по ее седым волосам, он решил, что она такого же возраста, как старая Бесса. Подъехав на Язычнике ближе к роще, он удивился, увидев, что она миловидна. Но несмотря на юное лицо, что-то в ее поведении говорило о мудрости многих лет.
      Тамлин кивнула, и женщина поцеловала ее в лоб: Они взялись за руки, неторопливо пошли в рощу и исчезли в тумане. Морской туман был тревожащим, и таким густым, что скрывал все вокруг священного сада. Язычник прянул в сторону. Джулиан резко обернулся – он готов был поклясться, что слышал справа перезвон колокольчиков. Конь покрылся пеной, нервничал, и его беспокойство передалось Джулиану.
      Это было странно. Никаких чирикающих птиц. Ни малейшего ветерка. Это место было отмечено сверхъестественными древними тайнами. Эта неподвижность была неестественной. Джулиану показалось тревожным, что Тамлин была дочерью этой первобытной земли. Эта долина владела ее душой, владела какой-то частью ее, которой он никогда не сможет коснуться.
      Его кровь закипела при этой мысли. Однако Джулиан прогнал ее.
      «Ты принадлежишь Гленроа…» – услышал он неземной шепот.
      Слова были произнесены на чужом языке, заверяя его, что он тоже принадлежит этой земле. Он не мог решить, были ли эти тени древними богами Тамлин, которые разговаривали с ним, или, как предполагал Гийом, присутствием его брата Кристиана.
      Джулиан был рад этому чувству правильности. Эта богатая темная земля и эта золотая женщина тронули его. Не раз уже у него появлялось чувство, что именно здесь он должен находиться.
      Возвращение домой. Бальзам для его измученной души.
 
      – Где наша Эйтин? – спросила Ровена, перестав обрезать веточки с низко свисающих ветвей и бросать их в корзину. – Наша кузина любит этот праздник. Странно, что ее нет с нами.
      Все головы повернулись к Эвелинор за ответом. Взгляд бледных переливающихся глаз устремился в направлении холмов далеко за Кинлохом.
      – Она не придет. Она занята. Вы не увидите ее до лета.
      Рейвен спросила:
      – Она больна?
      – Ее присутствие нужно там. – Эвелинор отвернулась, давая понять, что это все, что она скажет относительно их кузины, так сильно похожей на Тамлин.
      – Идемте, у нас сегодня еще много дел, – позвала Рейвен.
      Когда они подошли туда, где древние деревья срослись, образуя арочные своды, туман расступился и открыл воина на вороном жеребце, стоявшего прямо перед ними. В этом мире белого и серого он был одет во все черное. Яблоневые лепестки кружились вокруг него, как метель, ероша его иссиня-черные волосы и покрывая его голову и плечи.
      У Тамлин захватило дух. Он был прекрасен, могущественный и волшебный, как эти шотландские холмы. Голос нашептывал, что он принадлежит этой земле. Так же, как она принадлежит ему. Когда их взгляды встретились, она смирилась с тем, что ее судьба связана с его судьбой, что видения Эвелинор о темном лорде были правдой.
      Это был он.
      Лепестки лились на него дождем, богиня Эвелинор давала Тамлин знак, о котором та просила.
      Он медленно протянул руку ладонью вверх, зовя ее к себе.
      Как будто все еще нуждаясь в подтверждении, Тамлин взглянула на бледную женщину, словно материализовавшуюся из тумана. Колдовские лавандовые глаза Эвелинор встретились с глазами Тамлин, и она кивнула.
      Тамлин подбежала к ней, и они обнялись, как мать и дочь.
      – О, девочка, ты особенная. Судьба всего клана зависит от твоего счастья. Самая избранная из дочерей, дитя, зачатое под Сильвер-Бау в Белтейн. Слушайся, своего сердца. Покажи ему путь.
      Тамлин кивнула, едва сдерживая слезы. Подняв глаза, она увидела слезы радости, смешанной с печалью, в глазах своей наставницы.
      Эвелинор наклонилась к Тамлин и прошептала ей в волосы.
      – Иди к нему, моя красивая девочка. Вас обоих ждут беды. Но возьми его, сделай его частью нас, частью этой земли. Помни, ты должна сражаться за то, что дороже всего, Сражайся за него. Лорд Шеллон – твоя родственная душа. Никогда не забывай об этом, дитя мое. Никогда.
      Тамлин поцеловала Эвелинор в щеку. В детстве она всегда бежала к Эвелинор в поисках утешения. Теперь ее глаза искали Дракона, ждущего его на черном как ночь жеребце. Лошадь фыркнула и нетерпеливо переступила ногами. Чуть помедлив, Тамлин пошла вперед – женщина, готовая принять перемены, которые он принес в ее мир.
      Готовая взять его в мужья, как сказала Эвелинор, сделать его частью своей жизни, частью этой долины. Готовая сражаться за Шеллона.
 
      Джулиан стиснул зубы, когда Тамлин обратилась за поддержкой к колдунье. Он напрягся, но почувствовал облегчение, когда Эвелинор кивнула Тамлин, после чего та направилась к нему. Он посмотрел волшебнице в глаза. Бледные, почти мертвые, эти глаза видели больше, чем другие. Она кивнула ему.
      На душе у Джулиана стало тепло от ее согласия, ее благословения. Она явно была счастлива видеть Тамлин вступающей на дорогу своей жизни. Потом ее лицо стало печальным, Джулиан едва не вздрогнул от такой перемены.
      Хотя желание вырвать Тамлин у старой женщины было сильным, какая-то невидимая аура остановила Джулиана у самого входа в рощицу. Невидимый барьер предупреждал и мужчину, и животное, что они незваные, и нежеланные гости в этом женском месте. Но даже при этом он был готов пришпорить Язычника, ворваться в это святое место, схватить Тамлин и увезти, если ведьма вдруг позовет ее обратно. Но она этого не сделала.
      Кривая полуулыбка колдуньи заставила Джулиана почувствовать, будто она заглянула в его темную душу и решила, что он не слишком-то подходит в мужья девушке, которую она искренне любит, но она также поняла, что его ничто не остановит и он завладеет Тамлин. Ее седая голова слегка наклонилась. Женщина пошла назад, и вскоре ее поглотил туман.
      В нетерпении Джулиан смотрел, как Тамлин целует сестер, Рейвен обняла Тамлин за плечи и наклонилась, чтобы что-то прошептать ей на ухо. Повернувшись, Тамлин подобрала юбку и побежала к нему.
      До этого момента Джулиан не понимал, что задержал дыхание, потому что то, что выглядело столь невинным, было очень важным предзнаменованием для Тамлин и для него.
      Джулиан коленями управлял конем, танцующим у входа в рощу. Он не заставлял Тамлин идти к нему, но чувствовал, что его черное присутствие нежелательно в этом белом серебристом мире сада.
      Он вынул ногу из стремени, чтобы Тамлин могла воспользоваться им, и протянул ей руку.
      Лицо Тамлин было таким открытым, когда она положила свою холодную как лед руку в его ладонь. Он поднял ее и посадил поперек седла себе на колени, чувствуя, что она дрожит.
      Джулиан укутал ее в тяжелый черный плащ и впервые за все время, что находился в этой роще, почувствовал, что обладает своей леди. Теперь Тамлин была окружена его цветом. Он обнял ее левой рукой, и она прильнула к нему.
      Он снова услышал перезвон колокольчиков и отдаленный смех. Лотом вдруг его плечи и волосы стали, белыми от осыпавшихся на них яблоневых лепестков.
      Джулиан закрыл глаза и на мгновение откинул голову назад. Мужчина, который не выносил слезу женщин и считал их слабостью у мужчин, чувствовал, что сам готов прослезиться. За всю свою жизнь он плакал, всего несколько раз. Когда его в возрасте семи лет отослали из дома, чтобы стать пажом у принца Эдуарда. Над Кристианом, когда брат лежал, умоляя о смерти.
      И сегодня утром, когда он держал Тамлин в объятиях. Джулиан хотел вознести благодарственную молитву, каким-то образом чувствуя в своей темной, пустой душе, что ему даровано это благословение.
      Он мог бы силой заставить Тамлин выйти за него замуж, заставить людей в этой долине подчиниться ему. Так делали все в мире меча, и все же он чувствовал, хотя и не мог объяснить, что, идя по этой дороге, он убьет себя. Тамлин нужна ему как воздух. Такой ненасытной жажды он никогда не испытывал. Он был не в силах контролировать ее, так же как не мог обозначить ее. Это пугало era больше, чем встреча с неверными в Святой земле, больше, чем кошмары Берика. Ужасало. Если эта всепоглощающая жажда не будет удовлетворена, она погубит его.
      Тамлин зарылась лицом в плечо Шеллона, прижимаясь к его сердцу. Она вдыхала густой мужской запах его тела. «Это так правильно», – нашептывал внутренний голос. Она озябла и никак не могла согреться. Потом вложила руку в его ладонь, он привлек ее к себе и завернул их обоих в свой толстый плащ. Впитывая жар его тела, Тамлин чувствовала себя в безопасности.
      Из тумана материализовались другие рыцари – сэр Гийом, Сент-Джайлз и сэр Саймон. Остальные вооруженные: всадники двигались вперед. Все это время они охраняли женщин, хотя те даже не подозревали об этом.
      Тамлин подумала, что следует стряхнуть лепестки с черных волос Шеллона. Ее пугала перспектива быть женой этого могучего, сложного человека. Но это судьба, которую она готова принять. Судьба, за которую она будет бороться.
      Мягкое покачивание скачущего жеребца в сочетании с исходящей от Шеллона успокаивающей энергией едва не убаюкало ее. Она сопротивлялась, хлопая глазами. Ей не хотелось терять ни одного драгоценного момента этого магического дня.
      Она прижалась к нему и поцеловала в подбородок.
      Джулиан удивился, но не мог скрыть своей радости:
      – За что это, миледи?
      – Поцелуй Белтейна, милорд Шеллон, – прошептала она, снова зарывшись носом в его шею, чтобы упиваться исходившим от него чудесным ароматом. Она могла вечно сидеть вот так, впитывая его драконий огонь и магический аромат.
      Да, она принадлежала Шеллону. И сегодня она сделает его своим.

      В сумерках Шеллон присоединился к братьям и кузену, чтобы наблюдать за разжиганием костра Белтейна. Он уже знал, что шотландцы считают его священным огнем. В Гленроа каждая свеча, каждый очаг были погашены, и на рассвете их снова зажгут от его пламени.
      Мужчины и женщины сформировали семь колец. Каждый круг двигался в противоположном направлении вокруг костра, его смоляное пламя поднималось высоко в сумеречное небо. Их языческая мольба к богу Белу, повелителю света.
      – Трудно отличить женщин от мужчин. – Деймиан рассмеялся, намекая на шотландских мужчин, носивших feile-beag – килты.
      Джулиан, который стоял, скрестив руки на груди, наблюдая за праздничным действом, повернулся, чтобы осудить кузена. Джулиан боялся, что проблема произрастает из всевозрастающего увлечения Деймиана Тамлин.
      Он попытался прояснить ситуацию:
      – Жаль слышать, что ты так жестоко страдаешь, кузен. К счастью, у меня нет подобной проблемы.
      Гийом рассмеялся:
      – Вообще-то Деймиану трудно различать мужчин и женщин. Может быть, ты слишком увлекся элем, кузен?
      – Норманны, – фыркнула Тамлин, подходя, чтобы встать рядом с Джулианом. Ее янтарные глаза сияли в свете костра, когда она улыбнулась ему. – В горах говорят, что в брюках любой может выглядеть мужчиной. Но только настоящий мужчина может носить плед. Девушки считают его мужественным.
      – Тогда, может быть, я надену его для тебя. – Джулиан выдохнул эти слова в волосы Тамлин, предназначая их только для ее ушей.
      Ее кровь закипела, заметно пульсируя на шее. Она прижалась плечом к его руке.
      – Он тебе очень пойдет, Шеллон.
      – Зимой везде сквозняки, – проворчал Деймиан. Мед ослабил его самоконтроль, его глаза горели ревностью. – Мужчина может умереть. – Он разразился пьяным хохотом.
      Все знали, что подобное поведение несвойственно Сент-Джайлзу.
      Джулиан пожал плечами, игнорируя выходки Деймиана.
      Напомнив кузену о положении дел, он обнял Тамлин.
      Заметив тяжелое крученое ожерелье на ее шее, Джулиан провел пальцем по искусно выполненному украшению. Искусство сделавшего его мастера граничило с волшебством. Плоское ожерелье на любом рынке стоило бы королевских денег. Видно было, что оно старинное, хотя сияло так же, как сама Тамлин.
      – Римляне писали о пиктах и об их искусстве в обработке золота и серебра. И все же о вашей жизни известно очень мало. Что случилось с твоими предками, Тамлин? Куда ушли пикты?
      – Ушли? Никуда. Они остались здесь, в крови своих детей. – Ее глаза светились гордостью. – Что случается, когда приходят захватчики? В данном случае ирландцы – так называемые скотты – пришли и основали королевство на южных берегах Альбы. Оно называлось Далриада. Потом Кеннет из Алпина использовал пиктскую кровь своей матери, чтобы заявить свои права на двойную корону. Он поднялся и истребил все королевские дома пиктов, объединив Альбу под одной шотландской короной.
      – Тогда почему владения в Глен-Шейне все еще передаются по женской линии?
      Тамлин судорожно сглотнула, потому что Джулиан отвлекал ее, продолжая водить пальцем по дикой кошке, выгравированной на тяжелом металле.
      – Особая хартия, выданная Малькольмом Кэнмором за то, что однажды леди Гленроа спасла его жизнь, оставляет три владения в матриархальной линии, пока на земле есть хоть одна женщина с кровью Огилви.
      – Прошу прощения, милорд. – Маленькая девочка неловко поклонилась Дракону Шеллону. Она улыбнулась, протягивая корзину пирожков. – Для вас. Майский пирог.
      Джулиан посмотрел на овсяную лепешку и перевел взгляд на Тамлин.
      – Есть какой-то обычай на этот счет?
      – Каждый получает майский пирог. Раньше мы пекли один большой пирог и раздавали кусочки, а теперь людей прибавилось, так что проще печь маленькие.
      Когда он протянул руку за пирогом, девочка взвизгнула:
      – Не этот!
      Он вскинул брови:
      – Нет?
      – Я… я трогала этот. Берите справа, милорд. Это большой пирог. – Девочка изо всех сил старалась не хихикать.
      Джулиан взял тот пирог, который предложила девочка. Он был еще теплый, с восхитительным запахом меда и специй. Когда он откусил, его зубы наткнулись на что-то твердое.
      – Кровь Христова! Что это за оскорбление? В этом пироге кусок металла. – Гнев и, как ни странно, обида закипели в нем. – Кто-то заплатит за такое оскорбление.
      Он хотел выбросить пирог, но Тамлин схватила его за руку.
      – Подожди, Джулиан.
      Она назвала его по имени, и это поумерило его гнев. Он не мог сказать, почему случившееся так его расстроило. Он усмотрел в этом что-то вроде предательства.
      – Кто-то намеренно положил это в пирог?
      – Думаю, что да. – Она взяла у него пирог и разломила. На разломе появилось маленькое золотое кольцо с таким же витым узором, как на ее ожерелье. – Пироги Белтейна все одинаковые, кроме двух – один особый пирог для мужчины и один для женщины. Внутри каждого лежит кольцо. Так каждый год выбираются Майская Королева и Повелитель Долины. В данном случае тебе немного помогла пикси. – Она подмигнула, показывая взглядом на девочку.
      – И что происходит с выбранным Повелителем? Клан Огилви бросает его в костер как жертву вашим древним богам? – спросил он с сарказмом.
      – Может быть, очень давно, в темные времена, когда случался неурожай, такое бывало, – ответила Тамлин. – На следующие четыре сезона Майская Королева и ее Повелитель Долины обладают королевскими привилегиями. Если зимой нужен торф для очага, все мужчины нарезают, приносят и складывают его для него… Если нужно покрыть соломой крышу, он работает не один. Женщины шьют для него, пекут хлеб и варят вересковый эль. Сапожник шьет ему отличные сапоги. Кузнец подковывает его лошадей, и они получают больше овса и яблок из Священной рощи. Его поля пашут и собирают урожай при помощи всего клана, и он получает вторую часть от урожая каждого. Весной они стригут его овец и отгоняют его скот на пастбище – на выгоны высоко в горах, а осенью пригоняют обратно. Уголок его рта дернулся.
      – А-а, понимаю. Один год и один день с этим человеком будут обращаться, как с королем. А что случается после того, как телец жирел четыре сезона? Вы бросаете его в костер на следующий Белтейн?
      Тамлин рассмеялась. Это был первый раз, когда Джулиан видел ее смеющейся, и его заворожила пульсирующая вибрация, поднимающаяся в этой прекрасной женщине. Его женщине. Никакая обида, гнев или боль не омрачали ее сердце, потому что только растущее обожание отражалось в ее колдовских глазах. Она искрилась от радости быть рядом с ним.
      Подчиняясь порыву, его рука коснулась ее лица, лаская нежную выпуклость щеки.
      Взяв его руку, Тамлин надела золотое кольцо на его мизинец, ее глаза робко встретились с его взглядом.
      – Вот, Шеллон, ты на один год и один день Повелитель Долины.
      – Ответь мне, Тамлин, что случается, когда проходит один год и один день? – Его голос был хриплым.
      – Обычай идет из темных далеких времен. Они заботились о человеческом короле-боге, полагая, что если он процветает, то же самое происходит и с кланом. Если урожай был богатым, он оставался цел и невредим. В случае неурожая и голода несчастного приносили в жертву. Но те дни давно миновали. Мои люди тревожатся о грядущем годе, Шеллон. Майская Королева, выбранная в прошлом году, сбежала с парнем из клана, который находится в трех долинах отсюда. Это посчитали плохим предзнаменованием. Приход Дракона многое изменяет. Мои люди дают тебе год и один день, чтобы доказать, что ты хороший господин для Глен-Шейна.
      – А что их госпожа? – спросил Джулиан. – Она дает мне год и один день, чтобы доказать, что я могу быть хорошим господином и мужем?
      Тамлин мягко улыбнулась:
      – Ты знаешь, что я попросила взамен.
      – Я признаю, что ты вправе выйти замуж по традициям твоего народа. Что касается лэрда, я сделаю все, что в моих силах, Тамлин. – Джулиан хорошо знал, что не сможет выполнить этого обещания, и ему стало не по себе. – Что же до третьего условия, я сказал тебе, что ты должна делать, чтобы я его выполнял.
      Даже в свете костра он увидел, что она покраснела, вспомнив о том, как они встретили рассвет в соседней комнате. Жар взорвался в его крови, и он наклонился к ней, собираясь поцеловать, но в этот момент появилась Рейвен.
      Безумная пляска вдруг остановилась, дав всем время перевести дух.
      Более смуглая сестра взяла объяснения на себя:
      – Лорд Шеллон, Майская Королева почитается так же, как Повелитель Долины. За нее ткут и прядут. Это очень волнует Тамлин. Вы узнаете, что Тамлин ненавидит эти занятия. Сегодня она правит как Майская Королева, потому что эта дурочка Дженна сбежала с Йеном Кэмпбеллом. У ее двери оставляют подарки – сладости и яблоки. Конечно, для клана особое благословение, если Повелитель Долины произведет наследника с Майской Королевой. Считается, что такой ребенок пользуется благосклонностью древних богов. Наша Тамлин такая.
      Тамлин еще гуще покраснела и выразительно посмотрела на сестру.
      – Наша Рейвен самая тихая из дочерей Шейна. Может быть, ей стоит вспомнить об этом?
      Джулиан нежно обнял Тамлин, наслаждаясь ее близостью.
      – Не сомневаюсь, что в некоторых ваших языческих обычаях есть смысл.
      Перед ними появилась другая маленькая девочка с корзиной. Серые глаза Рейвен вспыхнули озорством, когда она взяла верхний пирог.
      – Твоя очередь, сестра, – настояла она, прежде чем откусить.
      Тамлин выбрала пирог сбоку. Адди подскочила, и пирог, который Тамлин собиралась взять, оказался вне досягаемости. Нахмурившись, Тамлин снова потянулась за ним.
      – О, Тамлин из Гленроа, только не этот! Его трогала старая Моди. Ты же знаешь, какие у нее грязные пальцы. – Адди захихикала.
      – Похоже, уже восемьдесят лет кожу Моди никто не видел под толстым слоем грязи. Это вечная шутка среди наших мужчин. Каждый год они угрожают, что на праздник Купания овцы бросят в воду старую Моди вместе с овцой, потому что это единственный шанс увидеть ее чистой, – объяснила Тамлин. Она протянула руку за другим пирогом, наблюдая за реакцией веснушчатой девчонки. Когда ребенок покачал головой, она спросила: – Этот она тоже трогала?
      – Наверняка. – Девочка хихикнула.
      Вздохнув, Тамлин обратилась к другой стороне корзины.
      – Этот, малышка Адди? Старая Моди его не трогала?
      – Этот не трогала. – Адди улыбнулась.
      Тамлин осторожно откусила и прожевала, явно разочарованная, что не нашла там кольца. К третьему куску Джулиан стал бояться, что Адди ошиблась в своей игре с подменой пирогов.
      Она снова откусила.
      – О, какой сюрприз, – сухо объявила Тамлин. – Думаю, я нашла кольцо королевы.
      Рейвен рассмеялась, схватила другой пирог и бросила его сэру Саймону, который сидел в кресле из-за раны, полученной при осаде Кинлоха.
      – Разве может кто-то сомневаться в деяниях древних богов?
      – Ты, конечно, стареешь, дорогая сестра, – скорчила Тамлин гримасу Рейвен, – только я вряд ли назвала бы тебя древней.
      Джулиан взял кольцо у Тамлин, с нетерпением ожидая, когда наденет его ей на палец – очевидный признак ее связи с ним. К этому времени ему уже следовало бы подарить ей кольцо и осыпать ее королевскими драгоценностями.
      Она подняла на него взгляд, потом снова посмотрела на свои дрожащие пальцы, когда он надел кольцо на мизинец ее левой руки. Витое кольцо было такое же, как у него, только более женственное. Чувство собственности и желание расцвели в его груди, там, где он хотел прижать ее руку к своему сердцу. Вместо этого он почтительно поднес ее к своим губам и запечатлел поцелуй-обещание на нежной коже тыльной стороны ее ладони. Их взгляды встретились, они понимали друг друга без слов.
      Подбежала Ровена и что-то прошептала на ухо Рейвен. Они вместе схватили Тамлин за руки и потащили куда-то.
      – Простите, лорд Шеллон. Мы должны забрать Тамлин, но обещаем не задерживать ее дольше, чем это необходимо, – бросила ему через плечо Ровена.
      Джулиан смотрел вслед женщинам, вертя на пальце кольцо пиктов. Золотое кольцо двигалось легко, но снять его было трудно! Казалось, оно сделано специально для него.
      Ветерок обвевал его, подбрасывая снопы искр от костра в ночное небо. Этот игривый ветерок нашептывал Джулиану, что сама судьба привела его в Гленроа.
      – Кто-нибудь видел, куда исчезли наши дамы? – Джулиан разглядывал толпу, пытаясь найти трех женщин. Он и минуты не мог находиться без Тамлин, желая разделить с ней эту магическую ночь.
 
      Малькольм, священник, соединил их. Красивый мужчина улыбался, его глаза загадочно блестели, как будто он прочел мысли Джулиана.
      – Вы скоро увидите Тамлин, лорд Шеллон. А пока наслаждайтесь зрелищем.
      Музыка была странно завораживающей, от звука волынок у Джулиана мурашки побежали но спине. Это была не привычная мелодия войны, а низкий, медленный напев. Все вдруг затихли, ожидая чего-то.
      Музыка окутывала Джулиана и не отпускала. Его глаза следили за священником, который подошел к костру.
      Из мешочка, висевшего у него на поясе, Малькольм достал какой-то предмет и зажал в кулаке. Он поднял руку на уровень плеча, произнося нараспев какие-то слова, которых не было слышно. Потом заговорил так, чтобы слышали все.
      – Вот смотрите, как это продолжается от рассвета времен, с тех пор, как дочь Анны основала наш клан.
      Закончив говорить, он бросил в костер какой-то порошок. Пламя взлетело вверх и зашипело, на мгновение раскалившись добела, прежде чем превратиться в синее пламя. Из огня поднялось облако густого дыма. Вместо того чтобы улететь вверх, дым стал завиваться спиралью, огибая костер.
      Джулиан забеспокоился, вдруг почувствовав себя одиноким в этом странном дыму. Гийом, то ли почувствовав беспокойство Джулиана, то ли разделяя его, подошел ближе и положил руку на его плечо. Оглянувшись, чтобы проверить, как там Саймон в своем кресле, Джулиан скользнул взглядом дальше.
      Деймиан разговаривал с незнакомцами. Приняв присягу от каждого вассала и крепостного в этой долине, Джулиан знал, что они не из его владений, и долго смотрел на них.
      Один, судя по светлым волосам, из викингов, был на голову, выше любого из присутствующих. Такого не скоро забудешь. Воин, он стоял как покровитель позади троих мужчин помоложе.
      Во время серьезного разговора с его кузеном средний из мужчин предложил ему рог с элем. Одетые слишком хорошо, чтобы быть простолюдинами, все трое были похожи друг на друга, как близнецы. У всех были светло-рыжие волосы и узкие лица. Неужели тройняшки?
      Джулиан знал, что не пил ничего, что могло бы повлиять на его чувства, из страха потерять контроль рядом с Тамлин сегодня ночью. Может быть, травы, которые священник бросил в огонь, повлияли на него?..
      Вдруг дикий боевой клич привлек внимание Джулиана к костру.
      Мужчина практически парил над низкими языками пламени, как будто рассекая дым. Он был одет только в штаны из оленьей кожи, перевязанные кожаными шнурками, на голове маска с огромными оленьими рогами. Он совершил несколько высоких прыжков, потом с грацией кошки приземлился перед Джулианом и остановился, чтобы посмотреть ему в глаза. Живые лавандовые глаза пристально посмотрели на него из-за маски животного. Жестом волшебника мужчина протянул руку. Между его большим и указательным пальцами была зажата свежесорванная фиалка.
      Джулиан посмотрел на фиолетовый цветок, такого же оттенка, как глаза человека в маске. Не зная точно, что это означает, Джулиан чувствовал, что цветок нужно взять.
      – Первый дар вам, как Повелителю Долины. – Малькольм появился за спиной Джулиана. – На первых весенних фиалках можно загадать желание, и оно обязательно исполнится. Что вы загадаете, лорд Шеллон?
      Джулиан поднес фиалку к носу. Запаха не было. Нежность цветка противоречила выносливости растения.
      Чего же ему пожелать? Он подумал о прикосновении к Тамлин, ее запахе, ее жаре. Он хотел заронить семя в ее лоно, чтобы у них родился сын.
      – Желайте, и это сбудется, лорд Шеллон, – сказал шотландец в маске. Потом озорно улыбнулся, сделал колесо и прыжками удалился.
      Он продолжал прыгать вокруг костра с головокружительной скоростью, прыжки становились все выше и выше. Казалось, он впитывал силу из синеватого дыма, пока его грудь не заблестела от пота.
      Джулиан, поглощенный зрелищем, не заметил четырех мужчин, вышедших из тени, одетых в зеленый наряд охотников.
      Началась пантомима – четыре охотника гнались за оленем, кружась и подпрыгивая в дыму, и, приблизившись к нему, поразили оленя «стрелой из лука». Завороженная игрой актеров, толпа застонала. Четыре охотника наклонились и, взяв его за руки и за ноги, подняли на плечи. В знак уважения они торжественно обошли костер под траурную музыку волынок. Дым стал сгущаться, пока в конце концов не поглотил и охотников, и их жертву.
      Резкий крик заглушил убаюкивающий напев волынок, когда, к ликованию людей обоих кланов, из пламени выскочил человек. Олень родился заново как юный горец – Повелитель Долины. Теперь он был одет в черно-зеленый плед и держал в руках богато украшенный клеймор.
      Вместо того чтобы выделывать высокие прыжки и повороты, он двигался плавно, демонстрируя умение мужчины и горца владеть мечом. Он рассекал воздух и парировал с мощью, силой и самообладанием, превращая оружие в продолжение своего тела.
      Раньше Джулиан смеялся над шотландским клеймором, считая его слишком длинным и неуклюжим. Но, глядя на быстрые и плавные движения, выпады и парирования, пригодные для нападения и защиты, изменил свое мнение. Внушительный меч, длиной почти в рост человека, казался частью воина. Джулиан с восхищением смотрел на него, запоминая волнообразные изящные движения шотландца. Утром он непременно найдет этого человека, чтобы научиться его мастерству.
      Мелодия звучала все медленнее, тише, две волынки играли поистине завораживающий мотив. В толпе стали перешептываться, все взгляды устремились к противоположной стороне холма.
      Джулиан тоже посмотрел в ту сторону.
      Двое мужчин в длинных зеленых одеяниях с факелами в руках подошли к южному входу на холм, торжественно пройдя по длинному проходу. За ними следовала маленькая женская фигура, укутанная в тонкую сеть из скрученного золота. Металлическая ткань ловила блики костра, переливаясь, словно обсыпанная волшебной пылью. Как на свадьбе за невестой, Ровена и Рейвен шли позади женщины, неся за ней шлейф. Когда флейта заиграла медленный трогательный напев, люди в мантиях остановились на краю круга и расступились, пропуская вперед женщину под вуалью.
      Джулиан не сводил с нее глаз.
      Войдя в круг света от костра, она взялась за концы вуали, вытянув руки перед собой, а затем подняла их к небу. В этот момент все затаили дыхание. Постепенно она позволила сетке соскользнуть с ее рук.
      Тамлин стояла, купаясь в лучах янтарного света. Ее платье было золотым, сплетенным из горской магии. Оно облегало ее тело, по бокам на бедрах были длинные разрезы. Венок из яблоневых цветов украшал ее распущенные медовые волосы, струившиеся на легком ветерке. Тяжелое золотое ожерелье украшало ее шею, такие же браслеты были на запястьях.
      Пиктская принцесса возникла из шотландских туманов.
      К первой флейте присоединилась вторая, и Тамлин приподнялась на цыпочки, раскачиваясь в такт мелодии. Тяжелый, пульсирующий звук большого барабана задавал ритм чувственному раскачиванию ее бедер. К флейтам присоединились волынки.
      Ее тело волнообразно, двигалось в танце таком плотском, таком языческом, что ослепляющая волна вожделения охватила все существо Джулиана. Огонь желания ревел в нем. Боль утроилась, когда Тамлин обошла костер по кругу. Ее гибкие кошачьи движения приобрели силу, такую же как нарастающая мощь музыки, когда она взмахивала ногами, кружилась, выгибалась и подпрыгивала. Она раскинула на руках сеть, так что казалось, что у нее есть крылья. Это была Сидха – волшебная кошка.
      Джулиан потерял способность думать, Тамлин околдовала его. Бешеный стук его сердца сливался с боем барабана. Он почувствовал себя совершенно беззаботным. Не в силах оторвать от нее глаз, он смотрел, как она танцует в воздухе под эту странную музыку. Музыка, казалось, жила своей собственной жизнью.
      Горец снова вошел в круг света, размахивая клеймором. Тамлин стала кружиться вокруг него, и почти в пантомиме он следовал за ней, его круги пересекались с ее кругами, пока они наконец не оказались лицом к лицу. Музыка стала тише, когда пара медленно начала двигаться. Меч и сеть были символическими контрапунктами в этом откровенно чувственном танце.
      Они приблизились друг к другу, тело Тамлин выгнулось к шотландцу, каждый впитывал лучащуюся энергию другого.
      Мельчайшие капли испарины покрыли золотую кожу Тамлин. Она сияла внутренним светом… Джулиан так желал ее, что готов был преклонить перед ней колени.
      Джулиану хотелось выть. Ни один мужчина не вправе так танцевать с его женщиной. Он сделал шаг по направлению к ним, но Гийом схватил его за руку: мол, не вмешивайся.
      Музыка снова стала тише, и в круг света вошли, три пары. Вскоре их волнообразные движения стали повторять движения Тамлин и горца. Все они танцевали вокруг костра, раскачиваясь, временами почти касаясь женщин, чтобы заставить их игриво уворачиваться, дразня мужчин. К танцу присоединились еще три пары. Они вращались вокруг костра, становясь как будто его частью. Эта сцена захватила Джулиана.
      Но он видел только Тамлин.
      Остальные танцоры были для него лишь смутными безликими фигурами. Он горел от желания к ней. Ревность вонзалась в него когтями всякий раз, когда горец случайно задевал ее рукой и Тамлин смотрела ему в глаза. Джулиан с трудом сдерживался, чтобы не заявить, что эта женщина принадлежит ему по праву. И лишь благодаря Гийому не сделал этого.
      Каждый раз, когда пары делали круг, к ним присоединялись, раскачиваясь и кружась, еще три нары, пока их не стало тринадцать. Сначала мужчины окружали женщин, потом женщины – мужчин. Дразня. Соблазняя. Искушая.
      И это медленно убивало Джулиана.
      Музыка стала громче, увлекая танцоров вперед. Потом она снова стихла и замедлилась, когда пары приблизились друг к другу.
      Вдруг горец вонзил меч глубоко в землю перед Тамлин. Значение этого жеста не ускользнуло от Джулиана. Раскаленный добела гнев, ревность и вожделение вспыхнули в нем, доведя его почти до безумия. Он отбросил руку Гийома и пошел в круг света.
      Музыка смолкла, а потом снова дошла до крещендо, заставляя Тамлин, кружась, удаляться от мужчины, который был живым королем-богом. Музыка поднимала Тамлин, уносила ее, но что-то было не так. Тем не менее она танцевала, яростно, чувственно.
      Она уже дважды танцевала как Майская Королева. Но никогда танец не влиял на нее вот так. Ее тело пульсировало от желания. С головокружительной силой она вращалась, размахивая сетью позади себя, как флагом воина.
      Вдруг сеть за что-то зацепилась. Тамлин повернулась и врезалась в Джулиана. Сбитая с толку, задыхаясь, она смотрела на его грудь, покрытую черным. Затем подняла взгляд к его горящим зеленым глазам.
      Шеллон.
      Ее грудь поднималась и опадала, она тяжело дышала не только от напряжения, но и от его близости. Да… о да… именно этого жаждало ее тело. В эту ночь она танцевала для него. Страстно желала, чтобы он пришел танцевать, как истинный Повелитель Долины. Сила, исходившая от этого темного воина, заставляла ее гадать, какие эмоции преобладают в нем. Гнев? Ревность? Желание? Совпадает ли его желание с тем, которое пульсирует в ней? Будет ли Шеллон танцевать с ней, впитывая силу этой особенной ночи?
      Тамлин сделала два шага, готовясь увернуться, но Шеллон использовал сеть, чтобы вернуть ее обратно, заставляя ее выгнуться к нему. Их тела были так близко, их губы почти соприкасались, ее бедра стали раскачиваться взад и вперед, проверяя, поймал ли он ритм.
      Его бедра стали раскачиваться, сначала медленно, потом все быстрее и увереннее. Тамлин повернулась, двигаясь вокруг него так, что они почти соприкасались спинами. Он следовал за ней, ни на мгновение не отрывая от нее глаз, и вскоре стал повторять ее движения.
      Музыка стала громче, подталкивая их вперед. Было видно, как желание нарастало в них, когда их тела раскачивались вместе.
      В порыве экзальтации к музыкальному крещендо присоединились голоса, провозглашая правильность того, чему они были свидетелями, клан видел, что их Майская Королева принимает Повелителя Долины в обряде, который означал жизнь, означал, что клан будет сильным и здоровым.
      Музыка замедлилась, но голоса не стихли. Тамлин слышала мужские «да… да… о да…» и тихие женские вздохи.
      Шеллон обернул Тамлин сетью и прижал к себе. Сквозь тонкую ткань платья она чувствовала, как он возбужден. Его руки скользили вверх и вниз по ее бедрам.
      Неожиданно Шеллон схватил ее за талию и, высоко подняв, закружил и опустил, прижимая к своему телу, на землю, и это прикосновение вызвало одновременно агонию и экстаз.
      Тамлин никогда не чувствовала себя сильнее и в то же время никогда не была слабее. Она хотела, чтобы их тела слились воедино.
      Это музыка прекратилась, или она просто перестала ее слышать? Все, что она могла делать, – это смотреть в его драконово-зеленые глаза. Тонуть в них. Этот мужчина – ее судьба. Ничто другое не имеет значения.
      В его глазах горел такой голод, что у Тамлин перехватывало дыхание. Выдернув сетку у нее из рук, он бросил ее и завладел губами Тамлин. Сначала легко. Так пронзительно-нежно, что у нее на глаза навернулись слезы. Затем более требовательно. Примитивное мужское желание в Шеллоне вырвалось на свободу.
      И все же под этой неистовой силой Тамлин чувствовала, что он желает именно ее. Этот могущественный человек, первый рыцарь короля, отчаянно нуждался в ней, сам того не понимая.
      Растворившись в нем, Тамлин забыла о сотнях людей вокруг них и об их празднике. Для нее весь мир замер, сузившись до звезды, заполняющей небо, и Шеллона.
      Крики людей обоих кланов наполнили ночной воздух. Их танец вокруг Тамлин и Джулиана стал неистовее, выражая радость от соединения этих двух людей. Хорошее предзнаменование для долины. Кто-то прошептал, что они стали свидетелями чего-то очень редкого, прихода любви, которая вечна. Как столетия назад, другие женщина и воин танцевали на этой вершине перед костром Белтейна в такую же точно ночь.
      Старейшины признали, что они снова пришли.

      В некотором смысле Джулиана можно было сравнить с кошкой. Брось его, и он приземлится на лапы. И все же когда Тамлин взяла его руку в свою, Джулиан последовал за ней, не знай, куда они идут. Спускаясь по склону холма, она вела его прочь от сборища на вершине. Музыка звучала все тише, так же, как и смех. Вначале он решил, что она ведет его назад в Гленроа, но Тамлин свернула с тропинки и углубилась куда-то в темноту. Лишь когда они остановились и он ощутил насыщенный аромат яблоневых цветов, Джулиан понял, что она привела его в сад Сильвер-Бау.
      Тамлин остановилась и прильнула к нему. Он обнял ее и завладел ее ртом, утопая в эмоциях, которые будила в нем эта женщина. Тамлин отстранилась и, смеясь, стряхнула с его волос лепестки.
      Джулиан огляделся. Они стояли под природной аркой, образованной двумя древними яблонями, входом в священную рощу. Тамлин потянула его за руку, но Джулиан не двинулся с места. Раньше эта роща не принимала его. Невидимый барьер напоминал ему, что он мужчина и потому не является частью этого женского бастиона.
      Высокие холмы поднимались по обеим сторонам этой возвышенности. Земля чем-то напоминала ему женщину, лежащую на спине, раскинув бедра, ждущую, плодородную. Теплый ветерок шевелил ветки яблонь и обвевал его, приглашая войти. Сегодня утром он чувствовал, что ему запрещают войти. А сейчас роща открылась его мужскому вторжению. Его тело жаждало, чтобы точно так же Тамлин открылась ему.
      Может быть, чувственный ритуал подхлестнул его мысли, но он вдруг понял шотландцев, почитающих Майскую Королеву и Повелителя Долины. Было что-то очень женственное в этом дне, нежность рассвета с его бледными красками. Потом пришла ночь и вместе с ней мужская чувственность.
      Роща влекла его теперь, потому что он стал частью жизненной силы, частью этого равновесия.
      Он не знал, когда предки Тамлин создали эту рощу. Столетия назад, если судить подлинным рядам деревьев. Посадили они сами намеренно, или это сила земли подвигла ее народ посадить две яблони – мужчину и женщину, – ведь иначе яблоня не плодоносила бы. Ветви сплелись, чтобы создать арку в роще Сильвер-Бау, естественные ворота в лоно сада.
      Джулиан наслаждался благоуханием и теплым воздухом, клубившимися вокруг него, опьяненный чувством принадлежности к этой языческой земле. Во вращающемся смешении реальности и фантазии он мысленным взором увидел пышное зрелище и человека-оленя. Джулиан понимал, почему шотландец в маске подошел к нему и предложил фиалку. Он увидел человека, прыгающего сквозь пламя, рождающегося заново. Только на этот раз у него было лицо Джулиана.
      Когда он проходил под аркой двух деревьев, весь мир переменился. Ночь, земля, ритуал сказали ему, что им с Тамлин суждено быть вместе, как будто эта сцена уже разыгрывалась раньше.
      – Иди сюда, Шеллон, – тихо позвала Тамлин.
      Лепестки яблонь дрожали на ветру, осыпаясь на них дождем. Откуда-то издалека доносился веселый перезвон колокольчиков, точно такой же, как сегодня утром. Все казалось мистическим, как будто неизвестные силы поднимались от этого места на земле, как будто все прошлые события в его жизни были всего лишь указателями, ведущими его к Тамлин и Гленроа. Упиваясь запахом земли и цветущих яблонь, Джулиан ощущал силу, обновляющую, целительную.
      Гленроа. Он знал, что «глен» означает долину.
      – Тамлин, что значит «роа»?
      Она помолчала, улыбаясь ему в лунном свете.
      – Выбор… лучший, если хочешь знать.
      Тамлин была избранной дочерью Гленроа – избранного фьефа.
      Воин в нем должен был бы чувствовать себя незащищенным, оказавшись далеко от толпы, в темноте. В холмах могли прятаться остатки клана Коминов. Ему повезло, что кланы Огилви и Шейн питали глубокую неприязнь к Коминам. К тому же его путь был легче, поскольку долина находилась достаточно далеко. Здесь никогда не видели ужасов войны. Люди клана Огилви признали его, радовались, что он соединил свою жизнь с жизнью Тамлин. Но стоит появиться одному-двум недовольным, и бед не оберешься.
      Несмотря на то, что Джулиан, как воин, привык быть всегда начеку, в роще, куда его привела Тамлин, он чувствовал себя в полной безопасности.
      – Зачем ты меня сюда привела Тамлин?
      – Чтобы показать тебе мое дерево.
      – Твое дерево?
      – Да, моя мать посадила семечко для моего дерева двадцать шесть лет назад. – Она подошла к ближайшему дереву, обхватила руками серебристый ствол и крепко обняла его. – Это ее дерево, посаженное в день, когда она была зачата. Оно больше не родит яблок. Когда мать умерла, оно перестало цвести и плодоносить. Отец принес ее под его ветви в Белтейн, и через девять месяцев появилась я.
      Она взяла его за руку, повела дальше в сад и остановилась почти в самом конце ряда.
      – Это твое дерево? – спросил он.
      – Да, посаженное моей матерью. Сегодня я посадила семечко.
      Тело Джулиана запульсировало. Музыка с вершины холма доносилась сюда, в сад, и Джулиан вспомнил, как они с Тамлин танцевали у костра.
      – Мне следовало бы беспокоиться, что мы слишком удалились от всех остальных. Негодяи, напавшие на Деймиана и его людей, могут находиться где-то поблизости. И все же…
      – Все же?
      – В этой роще я чувствую себя защищенным.
      – Не ты один. Священные туманы защищают эту долину. Найти дорогу в Глен-Шейн невозможно.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      Помолчав, Тамлин заговорила:
      – С. давних времен туманы Глен-Шейна были поставлены охранять нас Дочерью Анны, первой госпожой долины. Они защищают нас. Тропы остаются скрытыми туманом, так что никто не может увидеть вход. Столетиями на землю этой долины не ступала нога ни одного захватчика.
      Тамлин отвернулась, не в силах встретиться с его прямым взглядом. Джулиан взял ее за руку и повернул к себе лицом:
      – В таком случае почему я увидел эти тропы?
      – Потому что этого пожелали древние боги, – прошептала Тамлин.
      – Ваши боги пожелали, чтобы я пришел в эту долину? – Джулиан замолчал, пытаясь постичь смысл того, что сказала Тамлин. – Я видел, как туман клубится, а потом поднимается, и моим глазам открылась дорога, и у меня появилось ощущение, будто я вернулся домой. – Что это значит? Объясни мне, Тамлин! Ведь я никогда в жизни не был в этих местах…
      В ее глазах блестели слезы. Он все еще держал ее за локоть. Затем пальцем поднял ее подбородок, так, чтобы она посмотрела ему в глаза.
      – Как могло такое произойти?
      – Тобой руководит церковь. Ты не поверишь в наши языческие объяснения.
      – В эту ночь я могу поверить во многое.
      – Ты был здесь раньше. Очень давно.
      – Почему же я этого не помню? Во всяком случае, тебя я не смог бы забыть.
      Он шагнул к ней, тронутый блеском слез ее колдовских глаз.
      Слабая улыбка заиграла в уголке ее рта.
      – Но ты забыл меня, Шеллон. Мой разум помнит тебя, ты приезжал на вороном жеребце, одетый в черную кольчугу…
      – Никогда. – Его большой палец скользил по ее подбородку, ощущая едва заметную ямочку. – Я никогда не смог бы забыть тебя, Тамлин.
      – Но это так. Как по-твоему, почему люди долины с готовностью приняли тебя? Они отважны. Они сражались бы за свою землю, за свои дома.
      – Мое войско гораздо больше.
      – Они не стали бы сражаться с твоими англичанами на поле битвы. Они приходили бы из тумана, ударяя в твои самые уязвимые места, во фланги. Нападали бы на твое войско, как птицы-падалыцики на труп. Если бы ты попытался преследовать их, они бы исчезали в тумане. Но мой отец узнал тебя. Он испрашивал у Эвелинор предсказания. Она сказала, что ты – это он, пришедший снова.
      – Он? – По его спине пробежал холодок.
      – Король-воин пришел и взял Дочь Анны в жены. Они основали наш клан. Вот почему древние боги показали тебе путь в нашу долину.
      Джулиан чувствовал, что Тамлин бьет дрожь, и шагнул к ней.
      – Почему ты дрожишь, Тамлин? – Логика подсказывала ему, что это не более чем сон, навеянный горным туманом, однако он мог использовать его, чтобы привязать ее к себе.
      Но почему тогда ему хотелось поверить ее словам?
      Его разведчики, посланные искать путь из Кинмарха в Глен-Шейн, не могли найти его почти полдня. Тогда Джулиан пришпорил Лашера и поскакал прочь от войска. Когда он проехал всего несколько десятков шагов, туман стал таким плотным, что поглотил его солдат и лошадь. Казалось, время остановилось, и Джулиан остался один.
      В небе кричали вороны.
      Их крики становились все громче и пугали Лашера. Джулиан не мог заставить коня двигаться вперед.
      Потом вдруг туман заклубился и медленно поднялся, и Джулиан обнаружил, что стоит в устье прохода в Глен-Шейн.
      Он наклонился к Тамлин, скользя губами по ее щеке.
      – Если этого желают твои боги, я, простой смертный, не дерзну сопротивляться им. Но и вы, миледи, должны подчиниться их воле.
      По ее щеке покатилась слеза, и он поймал ее губами, упиваясь этим исцеляющим нектаром. Она дрожала в его объятиях. Ее руки схватились за его плечи, пальцы глубоко вонзились в мышцы. Он подумал, что Тамлин привела его сюда не только для того, чтобы показать ему свое дерево. В то же время Джулиан видел, что она еще не готова отдаться ему.
      Он отстранился от нее.
      – Пора возвращаться на вершину, Тамлин.
      Она пришла в замешательство.
      – Я… я думала…
      – Тамлин, скоро мы поженимся. Тогда, как твой муж и повелитель, я возьму тебя. Дело не в том, что я не хочу тебя. Ты знаешь, что хочу. После этого утра не может быть сомнений, как я желаю тебя. Но я даю тебе время до свадьбы.
      Она опустила голову, потом снова подняла на него глаза.
      – Что, если я не хочу ждать, Шеллон? Чему быть, того не миновать.
      Налетел ветерок, принес обрывки языческой музыки и улетел дальше. Бой барабана проникал ему в сердце, словно бился вместо него. Тамлин откинула волосы, кошачья улыбка тронула ее маленький полный рот. Под бой барабана она стала покачивать бедрами.
      Тамлин прильнула к нему и, как кошка, потерлась об него. Затаив дыхание, он чувствовал, как от этих прикосновений в его теле разгорается жар. Раскаленный добела, он взорвался в его мозгу. Она положила руки на его бедра и стала раскачивать, побуждая его следовать ее ритму. Привстав на цыпочки, она прильнула к его губам в медленном поцелуе, скользя губами по его губам. Джулиан смутно сознавал, что ее руки взялись за цепь на его груди, расстегивая пряжку. Его плащ упал с плеч, и будто черное озеро разлилось по белым цветкам под деревом.
      Она знала – это должно произойти: он должен овладеть Тамлин на постели из яблоневых цветов, и его полночно-черного плаща.
      Она расстегнула его перевязь. Когда она раскрылась, они оба быстро попытались поймать меч до того, как он упал на землю. Ее колдовские глаза сияли, когда Тамлин отступила с одними только ножнами.
      На него нахлынуло воспоминание о Тамлин, танцующей с горцем, и как он вонзил меч в землю. Это видение едва не свело его с ума. Долгое время они стояли, словно заколдованные, музыка кружилась вокруг них. Джулиан поднял меч и вонзил его в землю рядом с плащом.
      Тамлин улыбнулась. Он попал под ее чары, не мог оторваться от нее. Ее руки двигались по его груди, чтобы помочь ему снять накидку. За ней последовала рубашка. Джулиан бросил их на землю.
      Тамлин снова поцеловала его. Он чувствовал сладость овсяного пирога в ее дыхании, но когда хотел углубить поцелуй, она скользнула вниз по его телу. Образ этой языческой принцессы, стоящей на коленях перед ним, заставил кровь Джулиана закипеть так, что у него закружилась голова. Ее проворные пальцы развязали шнурки на его сапогах, чтобы он мог сбросить их. С пьянящей смесью чистой невинности и безграничной порочности Тамлин провела руками по его бедрам и мучительно медленно – по его паху.
      Пробежав рукой по его груди, она снова легко поцеловала его и прошептала:
      – Танцуй со мной, Шеллон.
      Тело Джулиана, казалось, знало, чего она хочет, потому что он начал медленно раскачиваться, держа ее за талию, подражая языческому ритму. Тамлин повернулась так, что ее спина оказалась у его груди, ее округлый зад прижимался и терся о его затвердевший пах. Она положила свои маленькие руки поверх его рук, сдвигая их вверх, к груди. Он раскачивался вместе с ней, прижимаясь к Тамлин всем телом, сжимая полные груди, пока она не застонала. Она отпустила его руки и потянула вниз золотое платье, чтобы освободить грудь.
      Его горская очаровательница стала распутницей, когда он взял на себя контроль в их танце. Ее соски затвердели, когда он начал гладить их, снова и снова водя круги большим пальцем. Она вновь застонала, побуждая его продолжать, требуя сжимать, их и перекатывать в пальцах.
      Джулиан повернул ее к себе лицом, обхватил руками ее бедра и поднял ее. Его рот набросился на ее грудь, и он стал с силой сосать в ритме, который, он знал, эхом отдается внутри ее тела. Тамлин запрокинула голову, длинные волосы каскадом упали на спину. Осторожно, благоговейно он опустил Тамлин на черный плащ. Вцепившись в его плечи, она выгнулась навстречу ему.
      Он целовал ее, расстегивая штаны и сбрасывая их, потом его руки подняли золотое платье до ее бедер.
      Он скользнул пальцами сквозь мягкие кудряшки, влажные от желания, готовя ее к своему вторжению. Он застонал, войдя в нее пальцем, потом двумя. Она была слишком тугой. Он не хотел причинить ей боль.
      – Джулиан… пожалуйста… – Она, похоже, была не в силах произнести что-то еще.
      Взяв ее за руки и переплетя их пальцы, Джулиан поднял ее руки над головой, его тело жаждало соединить их воедино. Он знал, что девственницы чувствуют боль, но не хотел, чтобы боль осталась в ее памяти, поэтому он отстранился, покрывая ее поцелуями. В тот самый момент, когда он напрягся и скользнул в нее, готовый лишить ее девственности, Тамлин остановила его:
      – Подожди…
      – Подождать?
      – Да. Ты должен… загадать желание.
      – Загадать желание?
      – Да, это важно. Шеллон, пожелай того, чего больше всего желает твое сердце. – Она поцеловала его в шею.
      Джулиан заставил свои глаза сфокусироваться на женщине под ним. Она лежала на плаще, казавшемся особенно черным на фоне снежно-белых лепестков. Ее блестящие волосы рассыпались вокруг, кошачьи глаза сияли. Он знал, что принадлежит этой женщине. Она наверняка колдунья, но, может быть, именно колдовские чары могут исцелить его, изгнать черный яд, отравляющий его душу.
      Тамлин почувствовала его нерешительность.
      – Наше единение особенное. Мой народ называет его deas-ghnath mohr.
      – Великий обряд, – повторил он.
      – Да, он волшебный. Загадай то, чего желаешь больше всего, Шеллон.
      Тамлин смотрела в лицо мужчины, который сейчас овладеет ею. Она никогда не видела ничего более грубого, более пугающего, чем его мужская сила. И ничего более прекрасного.
      Тамлин надеялась, что он загадает, чтобы она полюбила его, потому что знала, что любит его и всегда будет любить, неважно, что ждет их впереди. Наверное, она полюбила его с самого начала, когда стояла на коленях и их глаза встретились. Она была слишком несведуща в том, что касается чувств, желания и любви, чтобы понять, что происходило с ней.
      Теперь она знала.
      – Загадай желание, Джулиан.
      Кривая улыбка тронула его губы.
      – А как же ты? Ты тоже загадаешь?
      – О да, я загадаю, чтобы твое желание сбылось. – В ее ответной улыбке было все женственное, таинственное и кошачье – уверенность в мужчине, который сейчас сделает ее своей.
      – Мое желание… я хочу ребенка, сына, рожденного тобой.
      – Да будет так, – нараспев произнесла она и отвернулась, чтобы скрыть свое разочарование. Она хотела, чтобы Шеллон признался ей в любви.
      – Тамлин, посмотри на меня, – приказал он тихим, глубоким голосом. – Я хочу видеть твои глаза, когда возьму тебя.
      Она моргнула, глядя в его скрытое тенью лицо. Она чувствовала, как он растягивает ее. Потом почувствовала эту горячую, пульсирующую плоть, вонзившуюся в ее барьер. Ее тело было магией, согласной принять его. Смущенная, она почувствовала, что Шеллон отодвинулся и тут же ринулся вперед. Крик сорвался с ее губ, и он стал целовать ее, пока боль не прошла. Ее поразило, как глубоко он был в ней, как соединились их тела.
      Он чуть приподнялся и потом снова вошел в нее. Она застонала от желания.
      Джулиан прошептал:
      – Танцуй со мной, Тамлин.

      Был уже почти полдень, когда Джулиан вошел в спальню лорда, чтобы отдохнуть. В башне стояла зловещая тишина. Если не считать стражников на посту, никто не занимался своими делами, все, видимо, спали после празднования Белтейна, переусердствовав с элем и uisge-beatha – виски.
      Переполненный столькими противоречивыми и не поддающимися объяснению эмоциями, он чувствовал себя недовольным собой.
      Черт побери, прошлая ночь была так хороша!.. Тамлин сожгла его воспоминания обо всех остальных – везде была только она. Он никогда не испытывал наслаждения, которое познал с этой шотландской девушкой. Она изгнала из его души ледяной холод.
      Что Джулиана удивило, так это его желание отдавать. Он должен наполнить ее не только своей плотью, но и сиянием, раскалявшим каждый дюйм ее тела. Джулиан хотел владеть ею, доминировать над ней, подчинить ее своей воле.
      Но где-то по пути вся эта власть выскользнула из его рук.
      Теперь она владела им. Не только его телом, но и душой.
      Во время долгого пути в Глен-Шейн он мысленно строил планы на будущее. На ступенях древней церкви он перед всей Гленроа возьмет Тамлин в жены. Пышность и великолепие будут поражать воображение, как приличествует свадьбе человека, бывшего первым рыцарем короля. Он уже спланировал все детали, вплоть до того, что они оба наденут. Рейвен сшила для Тамлин платье по наброску, который он нарисовал.
      Джулиан давно понял, как важен для человека внешний вид. О богатой свадьбе и последующем за ней пире будут говорить, превозносить, завидовать. Весть о том, что Джулиан завладел леди Гленроа, распространится по всей Шотландии. Барды будут слагать об этом песни. Ведь женится сам Дракон Шеллона.
      Люди боялись его. Он потратил много лет, полируя и совершенствуя этот невидимый щит. Быть Черным Драконом – это такое же сильное оружие, как его копье или меч.
      Он подразумевал, что его свадьба с Тамлин последует этим же путем, послужит укреплению легенды о Драконе. После того как они произнесут брачные обеты и будут вместе царствовать на свадебном пиру, люди обоих кланов утвердятся в мыслях, что он ее муж и господин и что она пришла к нему по своей воле. И тогда, только тогда он отведет се в их спальню.
      Вместо этого он потерял голову и взял ее, как обычную простолюдинку, под яблоней. Что люди Гленроа подумают о нем? Что он обесчестил ее?
      Прежде чем у него появилось время разобраться в своих мыслях, дверь распахнулась и вошла Тамлин с подносом еды. Она напевала ту же самую песню, под которую они танцевали прошлой ночью, на ее полных губах играла довольная улыбка.
      Вдруг на него нахлынули воспоминания, как их тела раскачивались под языческую мелодию. Он чувствовал, что в их обрядах есть более глубокий смысл. Когда звучала музыка, окутывая их эротическим безумием, мышцы его тела, казалось, знали чувственные движения. После этого он вспоминал нюансы, ароматы, детали. Непреодолимое, пьянящее благоухание яблоневых цветов. Ее сияющие кошачьи глаза. Нежные прикосновения ее тела, когда она танцевала рядом с ним. Вкус овсяного пирога в ее дыхании.
      Ночь была поистине волшебной. Джулиану показалось, будто все это ему приснилось.
      Эта потеря контроля злила Джулиана. Тамлин напевала именно эту мелодию, будто нарочно чтобы подразнить его. Напомнить ему, что он овладел своей нареченной, как будто у него нет ни сдержанности, ни уважения. Но в данный момент это раздражало его меньше всего. Джулиана мучила мысль о том, что он сейчас снова потеряет контроль над собой. И овладеет ею на полу, у стены и сотней других способов.
      – Доброе утро, Джулиан. – Тамлин протанцевала к нему и легким поцелуем коснулась его губ. Джулиан не ответил.
      Его проклятое тело ожило от одного только ее запаха, от едва ощутимого прикосновения ее маленького теплого рта.
      На ее плечах и шее остались синяки, наверняка и в других местах. Он не был осторожен с ней, словно забыл, что она девственница. Когда он прорвал ее девственную плеву, она не отпрянула от страха или боли, а как только боль утихла, застонала от наслаждения, когда Джулиан снова вошел в нее.
      – Ты выглядишь довольно оживленной после такой долгой, тяжелой ночи, девица. – Он хотел, чтобы его слова прозвучали как упрек, но вместо этого его голос прозвучал игриво, дразняще. Будь он проклят! Ему нужно бы встать на колени и умолять ее о прощении.
      Тамлин обольстительно посмотрела на него, угощая кусочком сушеного яблока.
      – Девица? Ох, у этого мужчины нет никакого уважения, – насмешливо произнесла Тамлин.
      Джулиану стало не по себе от ее слов. В Гленроа их, несомненно, воспримут как оскорбление.
      Его глаза потеплели, когда Тамлин стала кормить его яблоком, и поцеловал ее.
      – Девочка, нельзя ждать с оглашением помолвки. Я сегодня же поеду и поговорю с твоим дядей. Учитывая, что все только что праздновали Майский день, полагаю, назначать церемонию на сегодня рановато, так что мы произнесем наши клятвы завтра.
      – Джулиан, у меня даже закружилась голова. Почему мы должны пожениться так скоро? – Тамлин рассмеялась.
      Дверь распахнулась, и вошли два пажа с ведрами горячей воды. Улыбаясь Джулиану, они вылили их в деревянную ванну в углу.
      – Доброе утро, лорд Шеллон. Вам понравился наш Майский день? – спросил один.
      – Цыц, Коннор Ог. – Тамлин подмигнула парнишке. – Поспеши принести остальную воду, пока у твоего господина не лопнуло терпение.
      Мальчишки, хихикая, убежали прочь.
      – Я приказала приготовить тебе ванну, Шеллон. Ты можешь расслабиться в горячей воде, а я накормлю тебя. После этого поговорим о том, почему ты считаешь необходимым перенести день нашей свадьбы. – Тамлин прошла к шкафу и достала глиняный горшок. Она села на край тяжелой ванны, медленно всыпала в воду какой-то порошок и неторопливо перемешала рукой.
      – Я должен искупить вину, пока ущерб все еще свеж у всех в памяти.
      Тамлин нахмурилась, встала и подтолкнула его к ванне.
      – Раздевайся, Шеллон, а потом расскажешь мне, что за ущерб ты причинил.
      – Проклятие, Тамлин, я взял тебя на земле, как какую-то шлюху. Честь требует, чтобы неуважение, проявленное к тебе…
      Тамлин расхохоталась.
      – Как ты можешь смеяться?
      – Замолчи и полезай в ванну, Шеллон, пока не испортил мне настроение. – Она помогла ему раздеться, не менее ловко, чем это делал оруженосец, и подвела его к ванне.
      Мальчишки вернулись с ведрами, которые поставили рядом с ванной, прежде чем снова умчаться прочь. Тамлин подошла к своему шкафу и достала простую белую рубашку.
      – Позволь мне снять мое платье Белтейна. Потом я помогу тебе принять ванну. А пока я отвечу на твои вопросы и, может быть, немного развею твое глупое беспокойство.
      – Мы должны пожениться как можно скорее.
      Золотое платье упало на пол, и она осталась в чем мать родила. Тамлин подняла волосы назад и надела рубашку, такую тонкую, что она почти не скрывала ее прекрасное тело от его голодного взгляда.
      Поставив поднос с едой на край ванны, она пододвинула табурет и села.
      – Отмокай и жуй, пока я буду объяснять, потому что если я снова услышу эту чепуху насчет ущерба, я наверняка суну твою голову под воду.
      Он поймал ее за руку, когда она поднесла очередной кусок яблока к его рту. Держа ее за запястье, он позволил ей кормить себя. Он медленно жевал, пожирая ее глазами.
      – Я вспоминаю тот раз, когда ты помогала мне принимать ванну.
      – Веди себя прилично, Шеллон. – Она дала ему кусок сыра. – А я-то думала, ты достаточно сообразителен, чтобы понять, что случилось прошлой ночью. Прежде всего, нет никакого оскорбления в том, что ты взял меня в ночь Белтейна. Все сочтут это важным предзнаменованием. Под нашими ритуалами лежат традиции, значение которых восходит к самому рассвету времен.
      Он нахмурился:
      – Тамлин, я не дурак, Я понимаю значение мечей, вонзенных в землю.
      – Белтейн для нас священный день. Наши традиции…
      – Языческая ересь, – проворчал он.
      – Замолчи, Шеллон. Не забывай, что берешь в жены язычницу. Ты сказал, что нужно пойти на компромисс. Я пошла. Теперь твоя очередь. Мои обычаи – это обычаи моего народа. Тебе не обязательно принимать наши верования, но ты должен быть терпимым к ним. Ты можешь жениться на мне завтра или через две недели, для моего народа это не имеет никакого значения. Наше соединение прошлой ночью было счастливым событием. Ты теперь Повелитель Долины. Когда взошло солнце, ты встретил утро, как господин Гленроа, и никто, кроме, может быть, кого-то из твоих недалеких норманнов, не будет смотреть на это по-другому.
      Джулиан немного успокоился.
      Тамлин убрала поднос, взяла горшок с мылом и начала намыливать ему спину.
      – Наш брак перед христианской церковью объединит нас в твоих глазах. Для нашего народа то, что произошло прошлой ночью, – точно такие же узы, если не больше. Так что нет необходимости спешить с церемонией. Единственное оскорбление, которое мои люди могу увидеть, – это если ты будешь продолжать смотреть на наше соединение как на нечто постыдное.
      – Тамлин, я не хотел опорочить ваши обычаи, но меня воспитывали в уверенности, что благородный человек не овладевает своей невестой в грязи под яблоней. Девственнице нужно…
      – Во-первых, это было не в грязи. У нас была мягкая постель из яблоневых лепестков и твоего плаща. Во-вторых, мы, шотландцы, ценим девственность не так, как вы, норманны. Вообще-то пикты считали всех незамужних женщин девственницами.
      – Что за чепуха? – усмехнулся он.
      – Не чепуха. Равенство. Пикты допускали для женщин такую же степень свободы и уважения, как и для мужчин.
      – Болтовня!..
      Ее глаза блеснули, как у кошки, когда она выставила вперед мизинец с кольцом Майской Королевы и повертела им. Черт побери, пусть в него вонзятся зубы гидры! Его желание овладеть ею пульсировало в его крови, игнорируя все, чему его учили. Тамлин провела рукой по его груди, ее палец мучительно медленно водил круги вокруг его плоского мужского соска, имитируя ласки.
      – Я хотел взять мою девственную невесту в постели, – произнес он.
      Тамлин улыбнулась и прикусила его подбородок своими острыми зубками.
      – О-о, тогда наши желания совпадают. Здесь есть кровать, милорд Дракон. И до тех пор, пока мы не поженимся у алтаря, по пиктским обычаям я считаюсь девственницей.
      Джулиан схватил ее с быстротой и яростью, которые должны были бы напугать ее. Его силу, во столько раз превосходящую ее силу, теперь вряд ли можно было обуздать. Однако Тамлин не испугалась. Она лишь изумленно открыла рот, когда он привлек ее к себе в ванну. Ее грудь учащенно поднималась, когда его рот грубо завладел ее губами. Вода лилась через край ванны, но им обоим было все равно, когда он схватил за ворот ее рубашку, разорвал и, взял в ладони ее прекрасные груди. После нескольких неловких движений он наконец усадил ее верхом на себя и вошел в нее. Она мгновенно достигла пика наслаждения.
      Это заставило ее вздохнуть, но он не дал ей передышки. Прервав поцелуй, он хрипло приказал:
      – Еще, Тамлин.
      Он потянул ее голову назад, чтобы прильнуть губами к груди. Он то и дело входил в нее.
      Джулиан хотел, чтобы это продолжалось вечно, но знал, что может контролировать себя не больше, чем прошлой ночью под яблонями.
      – Да, Шеллон, еще, – промурлыкала она. – О, еще!
 
      Джулиан нервничал, ведя Тамлин вниз в главный зал, чтобы предстать перед людьми Гленроа в первый раз после празднования Белтейна. После ванны они заснули, а обитатели замка уже начали просыпаться. Благодаря Тамлин Джулиан снова почувствовал себя живым. Он готов был овладевать ею снова и снова, касаться этого золотого пламени, но воздержался. Это могло повредить ее здоровью. На Тамлин было новое зеленое платье, которое сшила для нее Рейвен. На шее – широкое пиктское ожерелье. На голове – золотой венок. Все еще пиктская принцесса, Тамлин теперь была более уравновешенной – истинная госпожа Гленроа.
      Его жена.
      Джулиан чувствовал гордость, держа ее под руку, когда они входили в главный зал. Несмотря на ее заверения, что люди Гленроа воспримут их соединение как великое предзнаменование, Джулиан опасался, что увидит в их взглядах осуждение, услышит перешептывания, поскольку не проявил к Тамлин уважения, достойного ее ранга. Он замедлил шаг, оценивая реакцию собравшихся. И, к своему удивлению и радости, увидел сияющие глаза и широкие улыбки.
      Тамлин улыбалась и кивала, пока они шли к столу лорда.
      Джулиан пришел в замешательство, глядя на нее. Тамлин нисколько не была смущена на этой новой стадии их отношений. Джулиан понял, что управляться с ней будет все труднее. Тамлин входила в полную женскую силу. Хорошо, что его накидка достаточно длинна, потому что одного только взгляда на нее было достаточно, чтобы его жезл пришел в боевую готовность.
      Слуги следили за тем, чтобы тарелка Джулиана не оставалась пустой, а кубок был наполнен.
      Он накрыл ладонью руку Тамлин и слегка сжал. Тамлин сияла от счастья. «Видишь, мои люди приняли тебя!..»
      Все радовались, глядя на него и Тамлин, сидевших во главе стола, как и подобает господину и госпоже поместья. Но когда Джулиан взглянул на сэра Дирка, у него кровь застыла в жилах. Сэр Дирк смотрел на Тамлин со смесью желания, ненависти и обиды.
      Утром Джулиан решил послать письмо барону Пендегасту с просьбой отозвать сэра Дирка. Пусть отправляется в свои собственные владения. Пендегаст надеялся, что Джулиан выделит Дирку фьеф в Мортэйне. Но теперь это невозможно, поскольку Эдуард лишил его владений Шеллонов в Нормандии и английских владений в Торкмонде.
      Заинтересовавшись, как реагирует Деймиан на явные признаки того, что Джулиан владеет Тамлин, он наклонился, чтобы посмотреть в дальний конец стола. Кузена не было. Прошлой ночью он слишком переусердствовал с элем, так что, должно быть, еще спит.
      Джулиан улыбнулся Саймону:
      – Вижу, Деймиан не готов трезво принять землю.
      Саймон отправил в рот кусок жареной свинины и пожал плечами:
      – Я не видел его с тех пор, как начались танцы. Может быть, он унес подальше свое раненое сердце и напился до бесчувствия.
      – Деймиан уехал, – сказал Гийом.
      Уехал? Куда уехал?
      Джулиан и Саймон удивленно переглянулись. Гийом пожал плечами:
      – Я послал Моффета на поиски, опасаясь, как бы он не свалился в озеро. Вчера я видел, как он уходил с теми людьми. Тогда я не обратил на это особого внимания, но сегодня утром забеспокоился. Не думаю, что они из этой долины, Джулиан.
      – Не из этой долины? – переспросила Тамлин. Она многозначительно посмотрела на Джулиана, напомнив ему, что священные туманы охраняют долину.
      – Они вместе распили рог эля, после чего он ушел с ними искать вересковый мед.
      – Моффет сказал, что его вещи здесь. Его конь стоит в конюшне, так что, полагаю, рано или поздно он объявится.
      Джулиан настаивал, немного встревоженный настроением кузена:
      – Люди, с которыми ушел Деймиан, не близнецы-тройняшки и высокий викинг?
      – Да, трое мужчин, одинаковые лица, одинаковое телосложение, лет двадцати на вид. А тот высокий явно потомок викингов. – Джулиан заметил, что Тамлин переглянулась с Рейвен и Ровеной. – Кто эти люди? Очевидно, они нам знакомы.
      – Те трое – это Хью, Дьюард и Льюис. Наши кузены. Высокий – это Викинг. По древнему поверью, викинги прислали почетную гвардию, чтобы охранять леди Койнлер-Вуд, нашу кузину Эйтин.
      Джулиан не смог сдержать смех, когда она назвала имя кузины.
      – Эйтин? Поджигательница? Боже, спаси меня, если она так же своевольна, как все остальные женщины клана Огилви!
      Тамлин рассмеялась и сделала глоток из кубка, предложенного им.
      – Вообще-то судьба улыбнулась тебе, Шеллон. Эдуард мог послать тебя принять во владение Койнлер-Вуд. Моя кузина огненно-рыжая, и темперамент у нее такой же огненный. Пересчитайте дарованные вам благословения, милорд, и поставьте свечу за меня и мои светлые волосы.
      Рейвен хихикнула:
      – О да, у нашей Эйтин веснушки и соответствующий им характер.
      – Тогда я рад, что Койнлер-Вуд не мое владение. У меня и так предостаточно женщин Огилви, хватит на целую жизнь. Пусть кто-нибудь другой разбирается с этой веснушчатой бестией. – Джулиан поднял кубок в честь сестер Макшейн. – А где этот Койнлер-Вуд?
      – Примерно в полудне верхом от Лайонглена.
      Джулиан пожал плечами:
      – Может быть, ваши кузены просто сопровождают Деймиана в гости к его прадеду. Если он не появится к утру, я пошлю гонца узнать, благополучно ли он прибыл туда.
      – Простите, лорд Шеллон. Говорят, в Лайонглене ничего не слышали о лорде Рейвенхоке, и даже не знали, что он едет на север, чтобы принять во владение поместье, – сообщил Джервас Джулиану.
      Тамлин подошла к Джулиану, сидевшему в кресле у камина в главном зале. Она положила руку ему на плечо и легко сжала. Подняв на нее глаза, Джулиан взял ее руку и сплел свои пальцы с ее пальцами. Подчиняясь порыву, он привлек жену к себе на колени и усадил ее так, чтобы она прислонилась к его плечу и они могли наслаждаться теплом огня. Он наклонился и поцеловал ее в висок.
      Под ее округлым задом его тело пульсировало от желания, а ее ерзанье, чтобы устроиться поудобнее, было мучительно. Он улыбнулся. Не из-за физической реакции на близость Тамлин. Она была сильной, такой сильной, что перевешивала все в его разуме. Все окружающие словно растворились в тумане, так что казалось, что они с Тамлин наедине. Это был один из тех моментов умиротворения, по которым так истосковалась его душа.

      Тамлин сидела на вороной кобыле по кличке Колдунья – свадебном подарке Шеллона. Слева от нее ехал он на гарцующем Язычнике. Неуемная энергия владела конем, такая же, как его хозяином. В то время как Шеллон пошел на большие расходы, чтобы свадьба состоялась с пышностью, достойной бывшего первого рыцаря короля, Тамлин чувствовала его желание поскорее завершить церемонию, как будто он хотел убедиться, что обладает ею и Гленроа.
      Шеллон был одет в черное, края накидки обшиты тонким золотым галуном. На шее – золотое ожерелье, более тяжелое, чем то, которое носила Тамлин. Это был ее подарок, который она преподнесла ему сегодня утром. Благоговение, с которым он касался его и гладил, свидетельствовало о том, как смиренно он принимает этот дар мужу – новому графу Гленроа.
      Ее глаза скользнули вниз на черное платье, обшитое золотым галуном, сшитое в пару к накидке Шеллона. Тяжелая золотая цепь, тоже свадебный подарок, обвивала ее талию и свисала до земли, прекрасно сочетаясь с ее пиктским ожерельем и браслетами. Джулиан подарил ей также широкий золотой венец, украшенным большим овальным зеленым гранатом, достойным королевы. Камень напоминал ей глаза Шеллона. Точно такой же венец красовался на голове Джулиана.
      Рейвен сказала ей, что Джулиан сам придумал фасон свадебного платья. Такая пышность была не в ее стиле, но она понимала его желание поразить всех этой свадьбой. Невеста Шеллона может венчаться только в платье, достойном принцессы.
      Хотя она не могла объяснить почему, сердце ее бешено заколотилось, когда Шеллон спрыгнул с коня. Может быть, из-за того, что он избегал их постели целую неделю. У него, конечно, были объяснения. Однако Тамлин засомневалась: а вдруг она чем-то вызвала его недовольство, и он передумал насчет их свадьбы? Уже несколько ночей он к ней не приходил. Без него постель была холодной и одинокой.
      Моффет поспешил вперед, чтобы взять поводья лошадей. Язычник терся мордой о шею кобылы, что-то нашептывая ей. Шеллон легонько шлепнул по морде разыгравшегося коня и отодвинул его, чтобы суметь снять Тамлин с седла.
      Когда Джулиан поставил ее на землю, их взгляды встретились. На мгновение он затаил дыхание, как будто хотел сказать что-то чрезвычайно важное. Быть может, он признается ей в любви? Но вместо этого он поцеловал ее в щеку.
      – Ты прекрасна. Невеста, достойная Дракона Шеллона.
      Он взял ее за руку и повел к ступеням древней церкви. Толпы людей, стоявших по обеим сторонам дороги, выстроились и пошли вслед за ними. Малькольм, облаченный в мантию священника, стоял на верхней ступени.
      Когда ее дядя начал церемонию, Тамлин нервно огляделась. Как много людей собралось, чтобы стать свидетелями союза избранной дочери клана Огилви с Черным Драконом Шеллона, их новым лордом. Тамлин дрожала, хотя не могла понять почему. Стараясь успокоиться, она сосредоточилась на лицах людей Глен-Шейна. Справа от нее стояли сестры. За спиной Шеллона – его братья, а позади – их родственник, лорд Сент-Джайлз.
      Хотя она уверяла Шеллона, что нет необходимости в немедленной свадьбе, Он продолжал настаивать. Голос шепнул ей, что Джулиан хочет, чтобы свадьба скрепила печатью их союз. Он принял их верования, теперь она должна принять его верования. Малькольм согласился, чтобы свадьба состоялась через неделю.
      Начались приготовления. Дел было невпроворот. Время летело быстро. Рейвенхок так и не появился. Шеллон разослал гонцов во всех направлениях, но никто не видел красивого черноволосого рыцаря, одетого в серое.
      Каково же было их удивление, когда накануне ранним утром он появился у ворот Гленроа. Его одежда была в порядке, сам он был чистым, но выглядел как-то странно и нес какую-то несусветицу, – он якобы задержался, потому что попал в плен к Королеве Фей.
      То, как он смотрел на нее, смущало Тамлин. Перед Белтейном он тоже смотрел на нее, но тогда в его взгляде была печаль, он понимал, что Тамлин не ответит ему взаимностью.
      Но сейчас он не сводил с нее своих серо-зеленых глаз. Их цвет оттенял его серые одежды. Тамлин казалось, что он одевается в серое, подражая Шеллону.
      Длинные густые ресницы поднялись, и взгляды Деймиана и Тамлин встретились.
      Чувства, бурлившие в нем, не имели права на существование.
      Тамлин задумалась. Где же он все-таки пропадал все это время после Белтейна?
      Шеллон медленно повернулся, заметив, что кузен не сводит глаз с Тамлин. Но что еще хуже, она тоже. Шеллон остановил на Деймиане предостерегающий взгляд. Тот опустил глаза. Джулиан с упреком посмотрел на невесту, мол, он не потерпит, если она будет благосклонно смотреть на другого мужчину.
      Тамлин задрожала, у нее закружилась голова. Она почувствовала, что с ней творится что-то неладное, и постаралась взять себя в руки.
      Она больше не графиня Гленроа. Она супруга Шеллона.
      Он будет сражаться за нее, защищать долину, но сможет ли он полюбить ее?
      Слова Малькольма звучали монотонно. У Тамлин слипались глаза. Она обратила взгляд на прекрасное лицо Дракона, который вскоре станет ее мужем и господином, ища у него поддержки.
      Шеллон тоже посмотрел на нее, его глаза горели злым огнем. Сначала она решила, что это из-за того, что она смотрит на Сент-Джайлза. Потом она ощутила неподвижность, тишину, усиливающую глубину гнева Джулиана. Она огляделась и увидела, что все глаза обращены на нее. Все ждут. Смущенная, она боролась со странными чарами, овладевшими ею. Рука Джулиана больно сжала ее руку, о чем-то предупреждая.
      Малькольм спросил ее, согласна ли она взять в мужья Джулиана Шеллона? Тамлин вспомнила, что он уже спрашивал ее об этом и все ждали ее ответа. Потому и затянулась тишина. Тамлин снова посмотрела на мужчину слева. Он поджал губы. Тамлин понимала, что он думает, что она не отвечает из дерзости, как будто бы она могла отказаться выполнить свое обещание. Это было всего лишь смущение, но сейчас он этого не поймет. Она хотела извиниться, но передумала. Сейчас не время и не место.
      Малькольм снова повторил вопрос. Тамлин судорожно сглотнула. Ей было ненавистно, что Шеллон пришел к ней как завоеватель, что ее отец все еще находится из-за него в тюрьме.
      О, почему богини судьбы не могли сплести прекрасное заклинание? Лорд Шеллон должен был принять приглашение ее отца и приехать вторы как почетный гость. Их бы представили друг другу, и их влечение, страсть были бы мгновенными, а потом сыграли бы они свадьбу.
      Вместо этого он приехал в долину как завоеватель, заявил свои права на все, разрушил замок Кинмарх и взял ее так же, как взял всё три крепости. Никакого ухаживания, никаких нежных слов, только требования.
      О, если бы она знала, что он хочет ее и выбрал ее, вместо того чтобы приказывать ей выйти за него!
      Спина Шеллона напряглась, голова откинулась назад. Его охватили черный гнев, драконья ярость. Он никогда не думал, что она способна предпочесть обходительность Сент-Джайлза и его шотландскую кровь. Выбор, который определит их жизнь, уже сделан. Он думал, что Тамлин сделала сном выбор в ту ночь, когда привела его в сад. Ее отказ отвечать священнику, очевидно, был некой последней попыткой сопротивления.
      Священник в третий раз спросил согласия Тамлин. Она молчала. Толпа загудела. Пришедшие посмотреть на свадьбу перешептывались, спрашивая друг друга, почему Тамлин отказывается дать согласие. Краем глаза Джулиан, заметил, что Тамлин повернулась к нему. В ее золотых кошачьих глазах были смущение и мольба, Джулиан уже готов был ответить за нее, но тут раздался голос Тамлин:
      – Да, я согласна взять Джулиана Шеллона в законные мужья. Почитать его превыше всех других, помогать ему, поддерживать его в трудные времена и дарить ему дочерей и сыновей.
      Джулиан повернулся к ней, пораженный столь длинной тирадой. Он готов был сплясать шотландскую джигу, только чтобы услышать слово «да».
      Тамлин улыбнулась ему, когда он взял ее за руку, чтобы ввести в церковь. Эта улыбка была как сияющее солнце, рассеивающее мрак в глубине его измученной души.
 
      – Вы, конечно, шутите? – возмутился Джулиан, когда Малькольм объяснил правила второй церемонии, которая должна была скоро состояться, – языческой, – Теперь я понимаю, почему вы ждали, пока мы поедем к каменному кругу, чтобы объяснить мне этот ритуал.
      Этот день оказался очень долгим. Сначала свадьба в церкви. Потом он и его молодая жена присутствовали на свадебном пиру, который продолжался весь день и всю ночь.
      В эту прошедшую неделю он тщательно избегал постели – избегал Тамлин, постоянно находя предлоги для своего отсутствия. Сначала он ездил в Лохшейн, чтобы осмотреть крепость и решить, что там необходимо сделать. Он остался там на ночь, а потом поехал в Кинлох – проведать Саймона и посмотреть, как заживает его рана. И снова задержался до следующего дня. Он знал, что Тамлин не понимает его отстраненности. После того как они договорились провести свадебную церемонию через неделю, он хотел дать ей время окончательно свыкнуться с мыслью, что она станет его женой. Если бы он спал с ней, он не смог бы сопротивляться желанию прикоснуться к ней, обнять ее, овладеть ею.
      – Ритуал Меча и Кольца восходит к началу времен, Шеллон. Когда Повелитель Долины – добровольная жертва короля-бога – был предложен древним богам, выбрать его судьбу выпало леди.
      – Поэтому я должен предложить Тамлин кольцо и меч. Она либо возьмет кольцо, либо отрубит мне голову? – рассмеялся Джулиан, но на самом деле не находил ничего забавного в том, чтобы стать жертвой – добровольной или нет.
      – Я уверен, Тамлин объяснила, что это всего лишь обычаи, принятые с далеких времен. Ты предложишь кольцо. Тамлин возьмет кольцо, а потом ты вонзишь меч в землю рядом с пледом:
      – А потом я возьму свою жену на глазах у всех? – вытаращил глаза Джулиан.
      – Нет, твои стражники закроют вас. Хочешь сказать, что наши обычаи так уж отличаются от английских церемоний, когда король, священник и все родственники сидят и ждут в спальне новобрачных, когда им покажут окровавленную простыню с постели после того, как бедолага жених сделал свое дело за занавеской рядом с ними?
      – Я христианин. Эти дикие языческие верования выбивают меня из колеи, – признался Джулиан. – Вот вы священник, разве эти обряды не беспокоят вас?
      – Ты узнаешь, Шеллон, что шотландцы склонны принять и то и другое. Христианство все еще ново для нас. Мы живем по старым ритуалам от начала времен. Лучше, когда перемены, происходят медленно.
      Джулиан понимал, что его готовность соблюдать их обряды послужит цементом, который укрепит его положение здесь, как нового лорда. Народ будет уважать его за то, что он почитает их обряды.
      – Луна взошла. Давайте покончим с этим.
      Все еще одетый в свадебное одеяние и золотое ожерелье и венец, Джулиан чувствовал нервное напряжение из-за этой языческой церемонии, хотя не понимал почему. Ведь Малькольм все объяснил ему! Вообще-то он не мог представить себе ничего хуже, чем присутствие Эдуарда при его первой брачной ночи с Тамлин.
      Джулиан ни разу не посетил огромное кольцо камней на вершине холма Лохшейн. Он, конечно, видел его. Кольцо трудно не заметить, его видно почти из любой точки долины. Следуя за Малькольмом по вьющейся спиралью дороге на вершину, он не мог не поразиться, насколько велики эти камни. Когда он приблизился к ним, в воздухе появилась вибрация, почти осязаемое гудение, резонирующее от древних серых камней.
      Входов было два. Один с юга, откуда войдет Тамлин, другой с севера, куда сейчас подошел Джулиан. Он видел величественный кромлех Стоунхенджа, но это кольцо казалось старше и могущественнее. Ощущения, которые Джулиан испытал, заставили его почтительно склонить голову. Их насмешливый шепот говорил, что они были тут всегда и будут здесь еще долго после того, как он обратится в прах.
      Джулиан двигался в семи шагах позади Малькольма, одетого в зеленую шерстяную мантию. В семи шагах от него шел Гийом, потом Саймон, Деймиан и трое оруженосцев: Винсент, Майкл и Джервас. Они встали рядом внутри круга камней, каждый перед отдельным камнем.
      Веселое пение зрителей, собравшихся на церемонию снаружи кольца, стихло, когда прозвучал мощный голос рога. Огромный барабан стал отбивать медленный ритм, сообщая о приближении Тамлин. Ее свита прибыла с юга. Первым появился отважный горец – олень из ритуала Белтейна – с факелом в руках. Потом вошла старая Бесса, за ней – ангелоподобная Эвелинор.
      Его глаза жадно ждали появления жены.
      Сиявшие в свете факела, волосы Тамлин ниспадали ей на спину. Голову украшал венец. Она была одета в простое белое платье, то, которое Рейвен надевала на свое бракосочетание внутри этого каменного кольца всего два года назад. Его свадебный подарок, золотой пояс, обвивал ее талию. Тяжелая цепь раскачивалась из стороны в сторону при каждом шаге. Затейливое пиктское ожерелье украшало ее элегантную шею, а в руках был букет синих фиалок – пригоршня желаний на будущее, как она объяснила Джулиану.
      Каждая часть ее одеяния означала что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то синее. Старое было для того, чтобы помнить о прошлом, ее наследии. Новое – как обещание будущей жизни. Взятое взаймы было от кого-то, кого она любит и кто дарит ей удачу, А синий цвет был цветом древних богов. Все это вместе было благословением их союза.
      Никогда Тамлин ее была более прекрасной. У Джулиана перехватило дыхание.
      Он уже женился сегодня на этой женщине, но, несмотря на все привитые ему христианские традиции, решил сделать Тамлин своей женой по ее обычаям.
      Одетые в платья шафранового цвета, Ровена и Рейвен вошли вслед за младшей сестрой. Через промежуток в семь шагов шли пять мужчин из охраны Тамлин. Все они остановились перед свободными камнями.
      Ритуал совершала бледная Эвелинор. Она заняла место перед маленьким костром, зажженным в углублении, сзади справа от нее встала старая Бесса, а Малькольм стоял слева. Перед Эвелинор лежал расстеленный на земле плед.
      – Мы желаем добра и радости всем, кто пришел отпраздновать священное соединение нашей Тамлин с Шеллоном, новым лордом Гленроа, – нараспев произнесла Эвелинор, – Тамлин, избранная дочь клана Огилви, берешь ли ты этого мужчину в мужья и будешь ли почитать его как своего господина, согласно древним обычаям?
      Тамлин улыбнулась Джулиану:
      – Да, беру. – Она сделала шаг вперед и протянула Эвелинор полоску тартана, черного и зеленого цвета клана Глен-Шейн.
      После этого Эвелинор обратилась к Джулиану:
      – Джулиан, лорд Шеллон, берешь ли ты нашу Тамлин в жены по обычаям камней, в присутствии твоих людей и при вооружении?
      – Да, беру. – Он наклонился, чтобы подать ей лоскут, вырезанный из одной из его рубашек.
      Бледная женщина взяла два кусочка ткани и связала их в узел любви. Подняв руки над головой, она показала его всем присутствующим.
      – Да будет так. Пусть никто не скажет слова против этого священного союза.
      Люди снаружи круга камней взялись за руки и начали медленно обходить камни. Они напевали протяжную мелодию, а Рейвен и Ровена направились к Джулиану. Уже подготовленный к этой части церемонии, он звал, что две женщины разденут его, как это делают оруженосцы. Привыкшего к вечно снующим слугам и к высокородным женщинам, помогающим ему принимать ванну, он не думал, что эта часть доставит ему неудобства. Но когда они стали его раздевать, он ощутил неловкость.
      Он предположил, что эта часть церемонии соответствует аналогичному ритуалу в христианской традиции. Согласно ей, гости на свадьбе раздевают жениха и невесту, чтобы убедиться, что у них нет дефектов. С непроницаемым лицом он позволил Ровене и Рейвен раздеть его догола. Эвелинор принесла какой-то сверток. Сестры Тамлин накинули черную рубашку без рукавов на его руки, а потом на плечи.
      Все это время он не отрывал взгляда от Тамлин. Когда он смотрел в ее янтарные глаза, упиваясь ее красотой, все вокруг переставало для него существовать.
      К нему подошла Эвелинор, прижала свой смазанный маслом палец к его лбу, потом к сердцу. Аромат яблок окутал его.
      Вперед вышел Малькольм, неся зеленую бархатную подушку. На подушке лежали золотое кольцо и богато украшенный клеймор – Меч Гленроа.
      – По традиции Повелитель Долины предлагает своей невесте выбор. Меч или Кольцо. Ты пришел сюда по своему выбору и по своей воле? – Он передал подушку Джулиану.
      – Да, я это выбрал. – Подойдя к Тамлин, он протянул ей подушку, длинный меч балансировал на его руках. – Миледи, моя невеста. – Джулиан сглотнул, чтобы промочить горло, иначе голос звучал бы хрипло. – Я предлагаю тебе желание твоего сердца. Я добровольный Повелитель Долины. Ты принимаешь меня? Или отвергаешь?
      Джулиан смотрел на нее, зная, что она выберет кольцо. Ритуал Меча и Кольца восходил к древнейшим временам когда женщина могла выбрать меч. Если на то была ее воля, она по обряду убила бы его, принеся в жертву добровольного короля-бога, чтобы обеспечить выживание клана. Он понимал эту церемонию, но его все еще беспокоило, что такое когда-то действительно имело место, что корни Тамлин происходят из пропитанной кровью земли.
      Шеллон опустился перед ней на колени. Она положила ладонь на его щеку, потом наклонилась и нежно поцеловала его в губы. Когда она отстранилась, на ее ладони лежало кольцо. Отложив в сторону подушку с мечом, он подождал, пока Тамлин возьмет его за руку и наденет кольцо на его указательный палец. Как и маленькое кольцо Белтейна, которое он носил, оно подошло, как будто было сделано специально для него. Тамлин поднесла его руку к губам и поцеловала.
      Джулиан на корточках отклонился назад и нагнулся, чтобы поцеловать обе ее стопы. Когда он поднял глаза, то увидел, насколько прозрачно ее платье. Сквозь него просвечивала темная тень, холмик и два темных шарика, натягивавших тонкую ткань.
      Она задрожала, когда он положил руки на ее бедра и поцеловал темный треугольник у основания ее ног. Затем поцеловал ее живот, в котором будет носить его сыновей. Продвигаясь вверх, он прижался губами к одной груди, потом ко второй, которыми она будет кормить их. Наконец он поцеловал ее в губы, отнюдь не нежно, потому что вся эта церемония была грубой и языческой, как сами эти дикие горы, и она провоцировала ответ в его крови. Он хотел эту женщину с такой силой, что это пугало его. Ему вдруг безумно захотелось овладеть ею, привязать ее к себе в этой примитивной манере.
      Он с трудом оторвался от ее губ. Поднявшись, Джулиан взял меч и стоял, держа его острием вниз, пока Ровена и Рейвен раздевали Тамлин. Они надели на нее такую же рубашку без рукавов, как у него, только красную. Музыка флейт и волынок стала громче, но сквозь нее Джулиан слышал перезвон колокольчиков, такой же, как тогда в саду.
      Тамлин подошла и взяла его за руку. Повернувшись лицом к Эвелинор, они опустились перед ней на колени. Позади колдуньи Малькольм нараспев читал что-то на древнем языке. Незаметным движением руки он бросил в огонь пучок трав. Странный зеленый дым медленно поднялся, просачиваясь между камнями, а в руках у Эвелинор оказалась золотая тарелка. На ней лежали кусочки сушеного яблока и две маленькие овсяные лепешки. Джулиан взял лепешку и накормил ею Тамлин. В ответ на это символическое предложение помощи она отдала ему другую. Потом вложила ему в рот кусочек яблока и получила такой же из его руки.
      Эвелинор вернулась с золотым кубком, украшенным пиктскими символами. Она протянула чашу Джулиану, чтобы он сделал глоток. Убедившись, что Тамлин прикоснется к кубку губами именно в том месте, где и он, она дала ей сделать глоток.
      – Берет ли Повелитель Долины нашу Майскую Королеву? – пропела Эвелинор.
      У Джулиана закружилась голова. То ли пирог, то ли вино были смешаны с каким-то приворотным зельем. Его пах запульсировал, он хотел Тамлин – сейчас же!
      – О да, я беру ее в жены.
      Зеленоватый дым все продолжал тянуться, когда Ровена и Рейвен запели. Но Джулиан видел только Тамлин. Он предложил ей руку, и они вместе встали.
      Взяв меч, он произнес так, чтобы слышали все:
      – Пусть никто не прикоснется к тому, что принадлежит мне. – Он встретился глазами с Тамлин и вонзил клеймор в землю рядом с пледом.
      Возбужденные крики раскололи ночь за пределами круга. Двенадцать человек сделали шаг и повернулись, встав спиной к огню. Каждый вооруженный мужчина встал в промежуток между камнями, держа в руках меч острием вниз.
      Сестры Тамлин, колдуньи и Малькольм отошли назад, странный зеленый дым как будто поглотил их.
      Странно, у него было ощущение, что они с Тамлин совершенно одни. Он глубоко дышал, вдыхая запах торфа, яблок, диких роз, лаванды и вереска, впитывая ароматы, которые наполняли каждую каплю его крови.
      Тамлин подошла к нему и прильнула всем телом. Он опустил голову, чтобы встретить поцелуй, когда ее рука обхватила его жезл, который пришел в полную боевую готовность.
      – Ты и твои холодные руки…
      – Возьми меня, Шеллон. Наполни своим огнем. Согрей меня.
      Он опустился вслед за ней на плед. Теперь остались только Тамлин и он в зеленоватом тумане. Джулиан чувствовал себя необычайно счастливым. Черная рубашка струилась вокруг него, обволакивая их.
      Джулиан нежно поцеловал Тамлин.
      – Тамлин… я… – Ему не хватило слов. Не в силах выразить ту страсть, те эмоции, переполняющие его, он просто сказал: – Жена моя.
      Она поцеловала его в шею и прижалась к нему, принимая его тело, когда он вошел в нее точно так же, как вонзил меч и землю.

      Тамлин стояла на вершине башни лорда. Три дня назад, Шеллон увел своих людей сопровождать Рейвенхока, которому надлежало занять место лорда Лайонглена. Они разлучились в первый раз за три недели, прошедшие после их свадьбы. Шеллон, как граф, должен был стать сюзереном Деймиана. Он был рад, что кузен станет здесь бароном. Это только сделает положение Глен-Шейна более безопасным.
      Тамлин хотела их сопровождать, но Джулиан настоял на том, чтобы она осталась в Гленроа. Он все еще беспокоился, что остатки войска, бежавшего из-под Данбара, рыщут по холмам вокруг Глен-Шейна.
      Тамлин заметила длинную вереницу всадников, пересекавших мертвый угол. Когда они приблизились, она увидела, что с ними женщина. Ей захотелось дать Шеллону пинка. Значит, для нее небезопасно сопровождать их, а другой женщине это можно?
      Подобрав юбки, она поспешила в башню и вниз по лестнице, торопясь приветствовать всадников, когда они въедут во двор. Раненых не было, а женщина оказалась ее кузиной Эйтин.
      Тамлин посмотрела на Шеллона, который слезал с коня. Он выглядел усталым, ему нужно было побриться, Тамлин бросило в жар при мысли, как она поцелует его, заросшего щетиной. Ей хотелось подбежать к нему и прыгнуть в его объятия, но она опасалась, что ему не понравится такое приветствие на глазах у всех.
      Он передал поводья Моффету и посмотрел на нее. Настоящий Шеллон, как всегда, скрывает свои чувства. Рад ли он видеть ее, или недоволен, что она бежала по лестнице, как ведьма?
      Ну что ж, если он может играть в игры, она тоже будет играть. Она надела маску примерной дамы и приветствовала его.
      – Добро пожаловать, лорд Шеллон. Надеюсь, ваши дела свершились к вашему удовольствию, и поездка была не слишком утомительной.
      Несколько мгновений он неподвижно смотрел на нее, потом расхохотался.
      – Мантия истинной леди не слишком идет моей малышке:
      – О, Шеллон, тише. – Тамлин практически прыгнула в его объятия.
      Он продолжил смеяться, обнимая ее.
      – Насколько я понимаю, моя жена скучала по мне.
      Тамлин легко укусила его в шею.
      – Если бы ты взял меня с собой, тогда ты не скучал бы по мне.
      – Тамлин, я же объяснил, почему не хочу, чтобы ты сопровождала меня.
      Она обвила руками его шею и подтянулась к его губам.
      – Замолчи и поцелуй меня.
      Его пальцы потерли трехдневную щетину.
      – Может быть, мне сначала принять ванну и побриться?
      – Шеллон… – предостерегающе проворчала она.
      Он отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, смех в его глазах сменился серьезностью.
      – Я скучал по тебе, жена.
      Он поцеловал ее. И с какой страстью!
      Тамлин улыбалась, когда щетина на его подбородке и щеках щекотала ее, но это не помешало ей насладиться вкусом его губ. Тамлин забыла, что они стоят посреди двора крепости, окруженные его людьми. Он привлек ее к себе и крепко обнял.
      Язычник заржал, как будто смеясь над ними, и толкнул Шеллона в плечо. Джулиан разомкнул объятия и посмотрел на вороного жеребца.
      – Думаю, он проголодался.
      Тамлин покраснела и посмотрела на кузину, которой Рейвенхок помогал спешиться.
      – Эйтин, добро пожаловать. Как поживаешь?
      Когда Деймиан поставил Эйтин на землю, она вырвала локоть из его рук и бросила на него взгляд, от которого Сент-Джайлз должен был бы упасть на четвереньки и корчиться в пыли. Эйтин прошла к Тамлин, и обняла ее, а потом снова бросила на Деймиана презрительный взгляд.
      – Прими добрые пожелания по случаю твоей свадьбы, Тамлин. Прошу прощения, что не присутствовала на ней. – Она улыбнулась Шеллону, потом вопросительно вскинула бровь. – Значит, он прошел через ритуал Меча и Кольца? Может быть, этот норманн чего-то и стоит. Я буду жить в своей прежней комнате? Я устала от скачки и хочу прилечь.
      – В той комнате остановился Сент-Джайлз. Можешь воспользоваться моей старой комнатой, – ответила Тамлин.
      Эйтин с ненавистью посмотрела на Сент-Джайлза:
      – Почему меня это не удивляет? Он большой любитель узурпировать то, что ему не принадлежит. – Гордо вскинув голову, когда она проходила мимо него, Эйтин с грацией королевы направилась в башню лорда.
      Кузина была выше Тамлин на ширину ладони, и это делало Эйтин похожей на тростинку, чему Тамлин всегда завидовала. Волосы у них были почти одинакового цвета, но у Эйтин с рыжеватым оттенком. Они были так похожи, что их часто принимали за сестер, а не за кузин. Глаза у Эйтин были карие с зелеными искрами, однако в них все еще сохранялось колдовское сходство с кошачьими глазами – свидетельство ее крови Огилви.
      Деймиан улыбнулся:
      – Добрый день, Тамлин. Надеюсь, ты уже жаришь поросеночка, потому что я умираю с голоду.
      – Боюсь, что нет, но если ты сейчас пошепчешься с кухаркой, уверена, к вечеру он будет готов. У кухарки есть для тебя тепленькое местечко, – поддразнила она. Рука Шеллона обняла ее за плечи, и она взяла его за руку.
      Он усмехнулся:
      – Вот видишь, кузен. Я мог бы организовать для тебя брак. Ты мог бы получать жареного поросенка каждый вечер, год напролет.
      Деймиан посмотрел на спину Эйтин, входящей в башню.
      – Я рад, что кто-то смотрит на меня с добротой.
      Его глаза жадно пожирали то, как Шеллон прижимает ее к себе, как она скользнула рукой на талию мужа. Тамлин видела, что печаль и зависть все еще там, но уже не такие сильные, как раньше. Теперь он выглядел смущенным.
      – Если вы оба извините меня, я пойду ухаживать за моей любимой.
      Тамлин смотрела, как Сент-Джайлз поднимается в башню, шагая через две ступеньки.
      – Он собирается ухаживать за кухаркой?
      Шеллон поцеловал ее в висок.
      – Надо было предупредить меня, женушка, что леди Эйтин некоторым образом похожа на тебя.
      – Некоторым образом? Она очень похожа на меня. Нужно подойти очень близко, чтобы заметить различие в цвете глаз. Волосы у нее почти такие же, как у меня, но с красивым рыжим оттенком.
      Огненный цвет делал ее внешность более энергичной, заставляя Тамлин чувствовать себя бледной в сравнении с ней. Эйтин всегда удавалось выглядеть истинной леди, чего не скажешь о Тамлин. Тамлин огорчилась. Шеллон мог заметить эту разницу.
      – Я всегда чувствовала себя простушкой рядом с ней.
      Джулиан остановился и повернул Тамлин лицом к себе.
      Он пальцем приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
      – Женщины красивее, чем ты, я никогда в жизни не видел, женушка. И все же я хотел бы, чтобы ты подготовила меня. Когда я впервые увидел ее, она стояла наполовину в тени. Я подумал, что ты ослушалась меня и приехала раньше нас в Лайонглен. Я был готов выпороть ее – тебя – за непослушание. Бедный Деймиан! Я уверен, это совершенно сбило его с толку, завязало его в узел.
      – Почему это так расстроило Деймиана?
      – Ах, это его секрет. Не уверен, что мне следует рассказывать. – Он неторопливо поцеловал ее и продолжал подниматься в главный зал.
      – Почему Эйтин так злится на него?
      – А вот это ее секрет. Скажу только, Деймиан потребовал, чтобы она вышла за него замуж.
      Тамлин улыбнулась, подумав, что это прекрасная идея.
      – Они подошли бы друг другу. Почему же она так расстроилась, когда он попросил ее?
      – Он перепутал слова «потребовал» и «попросил». – Шеллон поцеловал ее в лоб, не заботясь о том, что на них смотрит вся крепость. – Видимо, леди Эйтин не нравится, когда самонадеянный незнакомец заявляет ей, что она должна выйти только за него.
      Тамлин громко рассмеялась.
 
      – О, Тамлин, я тону в болоте, – Эйтин понюхала, а потом откусила кусочек от сушеного яблока. – Может быть, это пустые страхи, но боюсь, у меня будет ребенок.
      – Ребенок? – Тамлин улыбнулась и положила руку на живот. – Может быть, у меня тоже.
      – Белтейн? – спросила Эйтин.
      Тамлин кивнула.
      – Я взяла Шеллона в яблоневом саду.
      Эйтин округлила глаза.
      – Под твоим деревом?
      – Да. Цветов было так много, что они словно одеялом покрыли землю. На его черном плаще, лежавшем на белых лепестках, это было как сон.
      – Неудивительно, что ты светишься от счастья. – В глазах Эйтин промелькнула искорка зависти.
      – И как давно это случилось?
      Кузина откусила кусок яблока.
      – Яблоки снимают тошноту. Она бывает после полудня. По утрам тоже. Только Ооненн говорит, что иногда приступ тошноты бывает днем. У тебя тоже бывает тошнота?
      – Пока нет, но Бесса говорит, что скоро начнется. Так кто же отец, и когда это случилось?
      – В Белтейн. – Эйтин вздохнула. Подойдя к узкому окну, она открыла деревянный ставень и стала смотреть на заходящее солнце.
      – Но ведь тебя не было на церемонии Майского дня.
      Эйтин рассмеялась.
      – Я совершила свою собственную церемонию.
      – Не понимаю. – Тамлин принялась распаковывать платья кузины, чтобы повесить их в шкаф.
      Вдруг Эйтин разрыдалась. Тамлин поспешила к ней, обняла и стала утешать.
      – О, Тамлин, я все испортила и не знаю, как это исправить.
      – Тише, милая, а то тебе станет дурно. Наверняка все не так плохо, как тебе кажется.
      – Чаще гораздо хуже.
      Шеллон открыл дверь, постучав прежде, чем распахнуть ее.
      – Тамлин, прости, но тебе придется заняться своим глупым мужем.
      Ошеломленная Тамлин увидела, что по его руке течет кровь.
      – Шеллон, что ты наделал?
      – Тише, жена, это всего лишь небольшой порез. Я не обращал внимания на то, что делаю на турнирной арене, и Джервас порезал мне запястье. Рана небольшая, но крови столько, будто закололи свинью. Нужно перевязать рану.
      Тамлин кивнула Эйтин:
      – Мы поговорим позже. Извини.
      – Иди и позаботься о своем муже, Тамлин. Мои проблемы никуда не денутся.
 
      Тамлин накормила Шеллона отборным куском мяса и поднесла чашу к его губам. Он вытаращил глаза, но выпил.
      – Жена, это всего лишь царапина. – Джулиан вытянул руку и пошевелил пальцами, – Видишь. Бесса сказала, что рана чистая, и это левое запястье, а не правое, так что я могу сам поесть.
      – Да, Шеллон. – Проигнорировав его слова, Тамлин сунула еще кусок свинины ему в рот.
      Ему нравилось, что Тамлин суетится вокруг него, нравилось, что она краснеет, когда он смотрит на нее. Он игриво наклонился вперед и съел сочное мясо из ее пальцев. Когда она хотела отвести руку, он поймал ее за запястье и медленно втянул в рот ее указательный палец, ритмично обсасывая его. Его язык кружился вокруг него. Она затрепетала. Черт побери! Он собирался подразнить эту колдунью, но его тело кричало, что он слишком долго был далеко от жены.
      – Тамлин, я пойду спать. Я устала, – прервала их Эйтин. Она сурово посмотрела поверх их голов на другой конец стола, где сидел Сент-Джайлз.
      – Я помогу тебе устроиться. Идем. – Тамлин поднялась. – Ты извинишь меня, Шеллон?
      Он кивнул, неохотно отпустив ее руку.
      – Но не задерживайся, жена. Я устал, и мне надо поспать.
      Деймиан смотрел вслед обеим женщинам.
      – Поразительно видеть их вместе. Различия видишь, когда они стоят бок о бок, но меня потрясло, когда мы вошли в Лайонглен.
      – Тебя потрясло? Да я был готов отшлепать леди Эйтин до того, как подошел достаточно близко, чтобы разглядеть, что это другая женщина. Когда она вышла на свет, я увидел, как она похожа на Тамлин. И в то же время непохожа.
      – Я вижу несколько различий, И все же это поразительно.
      – Ты не думал… – начал было Джулиан.
      – Не трудись предупреждать «я же говорил тебе». – Деймиан откинулся в кресле и потер руками лицо. – Моя мать часто говорила мне, что сны – это правда. Только они искажаются, когда ты пытаешься заставить обстоятельства соответствовать снам, вместо того чтобы сны соответствовали обстоятельствам.
      – Итак, когда ты уже убедился в том, что Тамлин не из твоих снов, что ты намерен делать?
      – Женюсь на другой девушке. Эйтин ненавидит меня за то, что я пришел вступить во владение после моего прадеда. Думаю, она была близка с ним.
      Джулиан отпил вина.
      – Вполне возможно, ведь он растил ее, как опекун. Жаль, Деймиан, что он умер до того, как мы добрались туда.
      Деймиан кивнул:
      – Странно. Я не испытываю никаких чувств в связи с его кончиной. Я никогда его не видел. Он прогнал мою мать, лишил ее наследства за то, что она вышла за норманна. После свадьбы она жила в Мортейне, ни разу не была в Шотландии, которую так любила. Трудно горевать о человеке, который не желал тебя, видеть, потому что ты наполовину норманн. И все же жаль, когда человек уходит из жизни. Эйтин возмущена, что я принял титул. Но не сделай я этого пришел бы кто-то другой.
      – Если ты женишься на ней, Койнлер-Вуд тоже будет принадлежать тебе. При моих объединенных владениях Кинмархе и Гленроа, учитывая, что Гийом – лорд Лохшейн, а Саймон – лорд Кинлоха, а ты примешь командование Лайонгленом и, возможно, Койнлером, мы построим здесь благополучное будущее.
      – Не исключено, что Эдуард снова начнет подлизываться к Дракону Шеллону.
      Тамлин вернулась и встала возле кресла Джулиана.
      – Она отдыхает. Бесса сказала, что попозже зайдет к ней. Если с тобой все в порядке, Шеллон, я поднимусь наверх. Я чувствую, что тоже устала и хочу спать.
      Джулиан увидел в ее глазах огонек. Кокетка.
      – Очень хорошо. Пусть Моффет сгребет угли в камине, чтобы они дольше тлели, я скоро тоже поднимусь.
      Она переступила с ноги на ногу.
      – Не задерживайся, Шеллон.
      Он взял ее за руку, привлек к себе и поцеловал. На ее губах все еще ощущался вкус сидра, но он и наполовину так не опьянял, как его Тамлин. Зарывшись носом в волосы около ее уха, он прошептал:
      – Пригаси огонь в очаге, но не в моей жене.
      – Да, Шеллон.
      Деймиан проводил ее взглядом.
      – Ты совершенно изменился, Джулиан. Уже много лет я не видел тебя таким счастливым.
      – Да, Эдуард понятия не имеет, какой приз даровал мне. Мне действительно чертовски повезло.
      – Я поднимаю бокал за Дракона Шеллона, обезумевшего от любви. – Презрительные слова пьяного сэра Дирка прогремели на весь зал. Его глаза горели от выпитого вина и демонов, пожирающих его изнутри.
      – Обезумевшего от любви? – выпалил Джулиан.
      – Да, это болезнь, и вы заражены, милорд. – Дирк насмешливо поклонился. – Болезнь неизлечимая. Самого сильного мужчину может превратить в комнатную собачку.
      – Болезнь? – удивился Джулиан, не понимая, что за блажь нашла на Дирка. Две недели назад он послал письмо братьям Дирка, что тому следует уехать. К сожалению, ответ еще не пришел.
      Деймиан со стуком опустил свой золотой кубок на стол.
      – Сэр Дирк выпил лишнего. Пендегаст, закрой рот, пока не испортил нам пищеварение своей желчной чепухой.
      – Любой лекарь может подтвердить, что это болезнь и ее надо лечить. Разве наша церковь не утверждает, что женщины разрушают нас, делают слабее? Женщины оскорбляют нашу гордость и честь. Они должны знать свое место. Подчиняться своему господину. Настоящий мужчина никогда не позволит им водить его за член.
      Джулиан вскочил на ноги. Деймиан коснулся его руки:
      – Не обращай на него внимания. Он выплевывает слова ревности.
      – Лекари выпускают человеку кровь, отвратительный яд, отравляющий тело и душу. Чтобы прижечь рану и предотвратить инфекцию, к ней прикладывают раскаленное железо. Чтобы мужчина излечился от этой коварной болезни, он должен связаться с другой женщиной. Если это не поможет, он должен понять, что все женщины одинаковы. Готовы лечь с любым мужчиной. Леди кричит от наслаждения точно также, как последняя свинарка. Печально, что наш самый могущественный воин поставлен на колени этой болезнью.
      Джулиан метнул кинжал. Он вонзился между указательным и средним пальцами Дирка. Затем Джулиан небрежно подошел к столу и пристально посмотрел на рыцаря. Выдернул нож и кончиком лезвия подрезал ногги.
      – Ты что-то сказал?
      Дирк потянулся за своим кубком.
      – Ничего, милорд.
      – Так я и думал. – Бросив на него презрительный взгляд, Джулиан покинул зал. Деймиан последовал за ним.
      – Следовало бы отослать этого щенка назад к его братьям.
      – Я так и сделаю.
      Джулиан закрыл дверь спальни, развязал шнурки на сапогах, сбросил их, разделся и пошел к жене. Он нашел свою колдунью подбрасывающей торф в камин. Она стояла на коленях в одной полупрозрачной рубашке, мало что оставляющей его воображению.
      – На четвереньках на медвежьей шкуре – девочка, мое сердце начинает биться чаще. – На его губах заиграла улыбка. Приложив руку к груди, он прислонился к дверному косяку, с упоением глядя на Тамлин.
      Скоро она будет носить его сына. Одного этого было достаточно, чтобы поставить его на колени. Два желания, которые он лелеял в душе, мечта, которую он взрастил в своем окаменевшем сердце.
      – Шеллон, я не глупа, но какое отношение то, что я стою на коленях, имеет ко всему остальному?
      У него вырвался смех.
      – Вижу, я потерпел неудачу в своих поучениях мужа.
      – Знаешь, я думаю, ты играешь в какую-то игру. Ты владелец замка, и я ползаю у твоих ног. – Она рассмеялась и стала подниматься.
      Джулиан схватил ее под руки. Он целовал ее сильно и быстро, чувствуя вкус сидра на ее сладостных губах.
      – Я бы хотел, чтобы ты была у моих ног, но не ползала.
      – Не уверена, что доверяю блеску в твоих глазах. – Тамлин рассмеялась. – С этой бородой ты похож на разбойника.
      – Утром сбрею ее. А на эту ночь у меня другие планы. – Он повернул ее и поставил на четвереньки на пушистый мех. – Ты когда-нибудь видела, как жеребец покрывает кобылу?
      – Но это…
      Его руки скользили по ее упругим ягодицам, на которых играли отблески огня.
      – Шеллон, я не уверена, что хочу, чтобы меня кусали в шею. – Тамлин посмотрела на него через плечо, когда он поднял ее рубашку до груди.
      Он помог ей подняться на колени и, стащив рубашку через голову, отбросил в сторону. Прижав Тамлин спиной к себе, он покусывал губами ее шею и ласкал ладонями груди. Взяв в рот мочку уха, он всосал ее, а потом прикусил.
      – Может быть, небольшой укус? – Он рассмеялся, лаская ее отзывчивые груди. Тамлин нравилось, когда он играл с ними. – Я начинаю осаду моей леди.
      Джулиан на мгновение остановился, позволяя эмоциям внутри его разгореться. Обладание. Желание. Нужда. Да, нужда но больше, чем просто желание плоти. Тамлин была концом его длинной одинокой дороги. Она принесла ему тепло смех и еще много-много всего.
      Он скользнул рукой вниз, его пальцы пробрались сквозь темные кудряшки, и он улыбнулся, когда они коснулись влаги, которую ее тело изливало для него. Средним пальцем он вошел в нее, чувствуя, как она сомкнулась вокруг него, легкие внутренние волны, когда она двигалась к своему освобождению. Он продолжал мучительное движение, медленно входя и выходя, вызывая ее стоны, борясь со шнурками своих лосин.
      У него вырвался вздох облегчения, когда ему удалось наконец их развязать.
      – Моя леди готова сдаться, или я должен протаранить стены ее сопротивления? – В ответ Тамлин прижалась задом к его паху. – Увы, миледи должна научиться открывать свою решетку на воротах.
      Упираясь грудью, он заставил ее опуститься на руки и вошел в её жидкий огонь. Оставив палец внутри, он большим пальцем стал ласкать ее маленький женский бугорок, и в следующее мгновение по ее телу прошла дрожь наслаждения.
      Джулиан, не в силах удержаться, тоже достиг оргазма. Высвобождение было столь ослепительным, что у него закружилась голова. Обняв ее за талию, Джулиан повалился на бок, увлекая Тамлин за собой.
 
      Тамлин обогнула угол оружейной башни в поисках Шеллона. Она думала, что он работает с Сент-Джайлзом, но не увидела никого из них на турнирной арене. Заглянув в барак, она увидела солдат. Одни отдыхали на тюфяках, другие занимались оружием или играли в кости.
      Сэр Дирк и еще трое мужчин тоже были в бараке. Тамлин не хотела находиться рядом с этим человеком, поэтому попятилась назад.
      – Леди Шеллон, вы кого-то ищете? – Дирк улыбнулся. При одном лишь взгляде на него Тамлин затошнило.
      – Я ищу своего супруга.
      Дирк посмотрел на двух своих друзей и улыбнулся:
      – Полагаю, он пошел к конюшням с лордом Рейвенхоком.
      – Спасибо, – холодно произнесла она и повернулась, чтобы уйти.
      – Проводить вас туда? – Сэр Дирк двинулся вперед.
      – Нет необходимости. Со мной Винсент.
      Тамлин направилась к конюшне, Винсент шел позади, в десяти шагах от нее. Самый старший из оруженосцев Шеллона. Наверняка в ближайшие год-два он будет посвящен в рыцари и уедет, чтобы принять одно из владений своей семьи в Нормандии. Так что провожать ее оруженосцам Джулиана было и скучно, ив какой-то мере унизительно. Однако Шеллон настаивал на том, чтобы Тамлин непременно брала с собой оруженосца. Тамлин считала это чепухой. Последние десять лет она управляла Гленроа и ходила без охраны. Однако Шеллона ее доводы не убедили. Он был весьма упрям. И Тамлин уступила.
      Возле конюшни никого не было, и Тамлин пошла вдоль длинных рядов к двери в противоположной стороне, полагая, что Шеллон может быть в паддоке. Войдя в него, она огляделась, но опять никого не увидела. За спиной она услышала приглушенный крик, а потом свет изнутри закрыла тень мужского тела.
      Внутренний голос предостерегающе закричал, заставляя ее сердце учащенно забиться. Она беспокоилась о Винсенте, по знала, что в данный момент ей нужно убираться отсюда, бежать за спасением к Шеллону.
      Появился сэр Дирк. Тамлин хорошо помнила, как его распаляет женский страх.
      – Простите. Полагаю, лорда Шеллона здесь все-таки нет. – он подошел ближе. – Я пришел сообщить вам об этом.
      Надо было бежать, однако ноги словно приросли к полу.
      В голове гудело.
      – Это весьма мило с вашей стороны. Извините, но сегодня я очень занята и не могу терять время зря. Шеллон будет недоволен, если я не сделаю то, о чем он просил.
      Она попыталась пройти мимо него, но он схватил ее за руку.
      – Это ложь. Ты водишь могучего Дракона за невидимое кольцо в его носу. Точнее говоря, за член.
      Ее сердце бешено забилось. Во рту пересохло. Тамлин выхватила из-за пояса нож и ударила его. Дирк встретил ее удар контрударом, нож вылетел из ее руки. Тогда она ударила его ногой в пах, заставив упасть на колени. Она повернулась, чтобы бежать, но он схватил ее за юбку и, дернув, повалил на землю с такой силой, что у нее закружилась голова, в глазах потемнело. Только бы не потерять сознание.
      Тамлин попыталась подняться на колени, но грязь не позволила ей встать. Ноги разъехались на скользкой жиже, она снова упала, потом еще раз.
      С хитрой ухмылкой Дирк пополз вперед, пригвождая ее ноги своим весом. Он издевательски смеялся.
      – Леди Шеллона в грязи. Но тебе же нравится делать это в грязи, разве не так? Я получил за тебя сто плетей, сука. Моя спина все еще не зажила. Я собираюсь потешить свое достоинство, как следует отодрав тебя. Может быть, могущественный Дракон поймет, что смешно позволять женшине водить себя за повод как мерина.
      – Шеллон тебя убьет!
      Тамлин резко ударила его кулаком, целясь в нос. Она надеялась, что кость сломается и проткнет его мозг, но не смогла ударить достаточно сильно. Удар только оглушил его. Схватив ее за запястья, он поднял ее руки над головой, надавил коленом на ее бедро и заставил ее откинуть вторую ногу.
      Тамлин закричала.
      Дирк ударил ее кулаком в челюсть, и она потеряла сознание.
 
      Джулиан спрыгнул с Лашера, чувствуя какое-то смутное беспокойство. Он окинул взглядом двор крепости, но все казалось обычным для этого времени дня.
      Тамлин.
      Его взгляд метнулся к башне, к окну из цветного стекла. Внутренний голос сказал ему, что там ее нет.
      Подозрения вспыхнули, когда он заметил двух людей Дирка, привалившихся к двери конюшни.
      – Что-то не так! – В панике он обратился к кузену, который только что спрыгнул со своего серого жеребца.
      Деймиан взглянул на конюшню, потом на Джулиана, разделяя его тревогу. В этот момент раздался отчаянный крик.
      Джулиан не мешкал. Деймиан следовал за ним. На бегу Джулиан позвал стражников, которые побежали за ними по пятам.
      Явно испуганные, люди Дирка бросились прочь. Джулиан не обратил на них внимания и вбежал в конюшню. Он разберется с ними позже. В середине конюшни он заметил Винсента, тот лежал в сене лицом вниз. Джулиан побежал дальше. Деймиан позаботится о парне.
      – Ах ты, похотливый ублюдок! – рявкнул Джулиан, увидев Дирка на Тамлин, лежавшей в грязи. Он схватил его за плечи и отшвырнул с такой силой, что тот врезался в стену конюшни. С диким рыком он изо всех сил ударил Дирка коленом в пах. – Взять его!
      Джулиан бросился к Тамлин и опустился на колени рядом с ней, желая прикоснуться к ней, обнять ее. Ему как будто вонзили в грудь нож. Он едва мог дышать, видя ее состояние. Синяк на подбородке, там, куда Дирк ударил ее кулаком. Царапины и ссадины на руках и ногах. Кровоподтеки. Кровь под ногтями.
      В ее янтарных глазах стояли слезы, когда он помог ей сесть. Она поднесла дрожащую руку к разбитой губе.
      Сбросив плащ, Джулиан накинул его на нее и помог ей подняться. Она была так слаба, что едва могла стоять, и он взял ее на руки.
      Он хотел убить Дирка здесь и сейчас, но знал, что нужно отнести жену наверх и уложить в постель, пока она не потеряла сознание.
      – Бросьте их в темницу, я объявлю свое решение, – приказал Джулиан, прежде чем вынести Тамлин со двора.

      Дверь открылась, пробудив Тамлин от глубокого сна. Она поднялась на локте в кровати, чтобы увидеть, что Джулиан уже оделся.
      В черных кожаных лосинах, черной шелковой рубашке и черной кожаной куртке Шеллон стоял, ожидая своего оруженосца. Моффет принес длинную кольчугу и помог Джулиану надеть ее. Затем пристегнул на грудь Шеллона металлический нагрудник. Опустившись на колени, юноша застегнул ремни на поножах – защитных пластинах на голенях. И наконец, надел на Джулиана его черную накидку.
      Тамлин вспомнила, каким нежным был. Шеллон прошлой ночью, купая ее, чтобы смыть грязь, обращаясь с ней, как мать с ребенком. Потом он обнял ее и укачивал, пока снадобье Бессы не погрузило ее в сон. Она помнила, как его слезы падали на ее щеку.
      Джулиан смотрел на нее, застегивая перевязь на поясе. Щелкнув пальцами в сторону двери, он приказал Моффету выйти, чтобы они остались одни.
      – Куда ты идешь, Шеллон? – Тамлин торопливо пробралась на край постели, все еще сонная после зелья старой Бессы. – Ты оделся для битвы. Зачем? Что случилось?
      – Спи, Тамлин. – Он потянулся к ней и погладил по затылку. – Но сначала поцелуй меня, девочка.
      Не слезая с кровати, Тамлин встала на колени и оказалась на одном уровне с ним. Она обвила руками его шею. Он прижал ее к себе и поцеловал так, словно в последний раз.
      Продолжая обнимать его, Тамлин изучала каждую линию его поразительного лица. Провела большим пальцем по его черной брови, по морщинкам на лбу, вплела пальцы в его густые черные волосы.
      – Мне кажется, я самая счастливая женщина в Шотландии.
      Уголок его рта дернулся вверх.
      – Почему, женушка?
      – У меня самый красивый муж. Самый заботливый. Мне позавидует любая женщина. Он силен и смел. Мой народ уважает его. Я уважаю его. – Ей хотелось сказать, что она любит его, но Тамлин не была уверена, что он услышит эти слова.
      – Тогда ты должна уважать и слушаться его – и снова лечь спать. – Он нежно погладил синяк на ее подбородке.
      Его зеленые глаза были непроницаемы, он что-то скрывал от нее. Она ненавидела, когда он вот так закрывался от нее.
      – Почему ты уходишь, Джулиан? – Тамлин накрутила локон на его левое ухо.
      Дверь открылась, и на пороге появился Джервас.
      – Милорд, пора.
      Джулиан повернулся и кивнул:
      – Я буду там через минуту.
      – Где, Джулиан? – Она похолодела.
      Он спокойно посмотрел на нее и снова нежно поцеловал.
      – Засыпай, Тамлин. Я вернусь раньше, чем ты проснешься.
      Она запаниковала. Не обращая внимания на его приказ, она выбралась из постели и завернулась в одеяло.
      – Джулиан, не смей уходить, не ответив мне!
      Он остановился и недовольно вздохнул:
      – Вот если бы у меня была послушная жена…
      – Тебе не повезло, Шеллон. Я достаточно строптива, чтобы потребовать ответа.
      – Я вызвал Дирка на поединок.
      – Нет! Я не позволю тебе…
      – Твое слово тут ничего не решает, Тамлин.
      – Ты не будешь рисковать жизнью из-за того, что случилось.
      Он прикрыл глаза.
      – Слишком поздно. Я бросил перчатку, и Дирк ее поднял.
      – Мне на это наплевать! Убей его. Повесь. Но не рискуй жизнью, – взмолилась она.
      – Дирк происходит из богатой влиятельной семьи, которая в большой чести у Эдуарда. Я не могу его повесить, а чтобы обратиться в суд, мне пришлось бы отправить его к Эдуарду но это бесполезно. Эдуарда можно подкупить, и он сделает вид, будто ничего не произошло. Я должен сам расправиться с негодяем и таким образом, чтобы Эдуард не мог придраться. Я не хочу, чтобы он преследовал меня или пытался повернуть это против нас. Я вызвал Дирка на битву, и пусть его судит Бог. Первый рыцарь христианского мира поймет и подчинится Божьему закону.
      – Твой Бог поддерживает только победителей, – возразила Тамлин.
      – Ложись спать, жена. Скоро все закончится.
      – Будь я проклята, если лягу! – Она попыталась преградить ему путь, но запуталась в одеяле.
      Он подхватил ее, чтобы она не упала, зеленые глаза жадно смотрели в ее лицо, как будто запоминая каждую черточку.
      – Тамлин, оставайся здесь. Я не хочу, чтобы ты была там.
      – Я тоже не хочу, чтобы ты там был, Шеллон.
      Он завладел ее ртом, страстно целуя. Когда Тамлин прижалась к нему, он сорвал с нее одеяло, закружив ее как волчок, Шеллон быстро вышел и запер дверь, прежде чем Тамлин успела добраться до нее.
      Тамлин принялась стучать, слезы потоком лились по ее лицу.
      – Шеллон, не запирай меня здесь! Шеллон! Шеллон, ответь мне!
 
      Тамлин слышала, как вороны носятся над тропами, перелетают с дерева на дерево, кричат и дерутся. Охваченная страхом, она подобрала юбку и побежала в сторону открытого поля на «мертвом углу».
      – Миледи, пожалуйста, будьте осторожны! – крикнул Моффет, едва поспевая за ней. – Вы же босиком. Если поранитесь, лорд Шеллон вздернет мою голову на пику. Он выпорет меня за то, что я вас выпустил.
      – Замолчи! Я сказала, что выпорю тебя, если ты меня не выпустишь.
      Люди стояли вдоль поля – и воины Шеллона, и ее шотландцы. Некоторые перешептывались. На правой стороне поля развевался алый флаг с золотым орлом. Тамлин никогда не видела такого и решила, что это штандарт Пендегастов. Несколько человек суетились вокруг, раскладывая оружие, готовя для негодяя белого коня. Тамлин стала пробираться сквозь толпу.
      В дальнем конце она увидела Шеллона с его оруженосцами, Джервасом, Майклом и Винсентом. Она заметила большую деревянную подставку с пятью копьями, и в жилах у нее застыла кровь. Тамлин направилась к Джулиану, полная решимости остановить это любой ценой.
      Джулиан осмотрел одно из копий, провел по нему рукой.
      – Джервас, замени это.
      – Да, милорд. – Джервас немедленно бросился выполнять приказ Шеллона.
      – Шеллон, я хочу, чтобы это прекратилось. Сейчас же!
      Он резко обернулся к ней. Его лицо было спокойно. Легкий ветерок шевелил густые черные локоны на его лбу, когда он смотрел на нее не мигая. Он был поистине прекрасен.
      – Тамлин, интересно, как тебе удалось выбраться? – Он бросил суровый взгляд на Моффета.
      Деймиан вышел вперед, неся клеймор Гленроа.
      – Я сам наточил клинок, Джулиан.
      – Деймиан, забери отсюда Тамлин, отведи ее к Эйтин, – попросил Джулиан.
      Кивнув, Сент-Джайлз шагнул к ней.
      – Он прав, Тамлин, позволь мне отвести тебя в Гленроа.
      – Почему? Потому что мой идиот муж может позволить убить себя, а я не должна на это смотреть? Если ты так думаешь, то ты еще больший идиот, чем он. – Он положил руку на ее плечо, чтобы увести с поля. – Убери руки, Деймиан Сент-Джайлз, или я выцарапаю тебе глаза!
      – Тамлин, успокойся… – начал было Джулиан, но не дала ему закончить.
      – Я непременно успокоюсь, когда ты вернешься в Гленроа со мной и забудешь обо всей этой чепухе.
      Джулиан вздохнул и возвел очи горе, словно моля Бога ниспослать ему терпение.
      – Я уже объяснил, почему решился «а такой шаг. Этот подонок посмел прикоснуться к тебе. И я не могу оставить его в живых.
      – Глупец! Дурак, самонадеянный болван! Ты рискуешь жизнью, Шеллон. А кому нужна честь после смерти?
      Он обнял ее, прижимая к груди, и позволил ей выплакаться.
      – Ты не веришь в меня, Тамлин? Я был первым рыцарем короля, лучшим на всех Островах. Я хочу, чтобы ты вернулась в Гленроа. Если ты останешься здесь, то можешь отвлечь меня.
      – Если ты настаиваешь на том, чтобы тебя убили, тогда я останусь здесь, чтобы пнуть тебя.
      – Если ты не вернешься в Гленроа, оставайся в стороне и позволь мне подготовиться. Я предпочел бы не давать тебе причин пинать меня. – Он поднял ее подбородок и легко поцеловал в губы. – Пожалуйста, иди с Деймианом.
      Тамлин крепко обняла его и прижала к себе, словно хотела удержать и защитить его. Переполненная эмоциями, она отступила назад и огляделась. Увидев Джерваса, бросила:
      – Дай мне твой нож.
      Он моргнул, испуганный ее приказом.
      – Миледи?
      – Не веди себя как болван! – Она протянула руку и щелкнула пальцами. – Твой нож. Дай его.
      – Но, миледи… – Он взглянул на Шеллона.
      – Клянусь, Шеллон, ты будто нарочно подбираешь в оруженосцы тупиц. – Она выдернула нож из-за пояса Деймиана. Все мужчины, кроме Шеллона, отступили на шаг. Она иронически усмехнулась. – Болваны!
      Тамлин наклонилась, и отрезала подол своего шерстяного платья. Вырезав узкую ленту длиной примерно в руку, она расправила ее, вернула нож Деймиану и подошла к Джулиану.
      – Если ты все-таки решил пройти через это, тогда на тебе должны быть цвета твоей дамы.
      Она привязала шарф из черно-зеленого тартана к его левому плечу и погладила его, жалея, что это холодный металл, а не его теплая кожа.
      Джулиан помедлил, затем погладил ее по затылку. Он знал, что никогда не сможет получить согласие Тамлин, но надеялся, что она останется в стороне и позволит ему сделать то, что он должен сделать. Он должен убить Дирка Пендегаста, потому что тот осмелился прикоснуться к Тамлин, Женщины редко понимают кодекс чести мужчин. Если он не сможет защитить честь Тамлин, то потеряет уважение своих людей и сам перестанет уважать себя.
      – Моффет. – Джулиану было достаточно одного слова для приказа.
      Юноша, так похожий на Кристиана, взял Тамлин за руку.
      – Идемте, миледи, вы должны пойти со мной.
      Глаза Тамлин наполнились слезами, когда она кивнула, не отрывая от него глаз.
      – Джулиан, я…
      – Идите с Моффетом, миледи, – мягко приказал он.
      Она опустила голову, потом снова кивнула. Бросив на него прощальный взгляд, она позволила Моффету увести себя.
      Тут же Винсент принялся снова прилаживать ему перчатки и наплечники, потом металлические пластины, защищающие руки. Пока оруженосец занимался его снаряжением, Джулиан следил взглядом за Тамлин. Она прошла уже половину пути, люди расступались, пропуская ее.
      Она носила простое тартановое платье с грацией королевы. Ничто не могло заставить ее склонить голову.
      – Деймиан, если я проиграю… – пробормотал он только затем, чтобы кузен перебил его:
      – Не желаю слышать таких разговоров. – Деймиан похлопал его по спине. – Ты лучший рыцарь в Британии.
      – Мы оба знаем, что с возрастом реакция замедляется. У меня больше нет вкуса к таким занятиям.
      – То, что ты потерял в скорости, ты с лихвой возмещаешь сноровкой и умом. Ты сражаешься с холодной головой. А отсутствие вкуса к битве – следствие того, что твой дух устал от бесполезной жестокости Эдуарда. Уверен, стремление убить этого негодяя сыграет свою роль. Но мое предложение все еще в силе. Я могу занять твое место и ответить на вызов.
      Джулиан похлопал кузена по руке.
      – У тебя есть свои собственные обязанности, как нового лорда Лайонглена. Я прошу об одном – защити Тамлин. Если я проиграю, убей Дирка. Я не хочу, чтобы он увидел рассвет.
      – До этого не дойдет, Джулиан, но даю тебе слово, – поклялся Деймиан.
      – Спасибо. Пойди побудь с ней. Ей понадобится поддержка.
      Деймиан кивнул, и Джулиан сел на Язычника.
 
      Эйтйн подошла к Тамлин.
      Двое мужчин скакали по полю. Верхом на вороном жеребце, Дракон Шеллон был весь в черном, если не считать полоски темно-зеленого тартана на его руке. Все в Джулиане было просто. Черные латы, кольчуга и накидка. Никаких украшений. Разительный контраст с Дирком в ярко-алом и желтом поверх серебряной кольчуги, верхом на белоснежном жеребце.
      Они направили коней к центру поля, где стоял Малькольм в коричневой мантии священника. Ветер трепал волосы мужчин. Они смотрели друг на друга так, будто никого вокруг не существовало.
      Громко, чтобы все слышали, Малькольм обратился к мужчинам:
      – Почему вы прибыли в это место и в этот час?
      Дирк презрительно, усмехнулся, вызывающе глядя на своего сеньора.
      – Сразиться, чтобы доказать свою невиновность.
      Шеллон посмотрел на него из-под полуприкрытых век. Его взгляд поверг бы в ужас разумного человека.
      – Я пришел сразиться за честь моей жены.
      Малькольм заговорил:
      – Это суд посредством, битвы. Один выживет, другой умрет. Господь решит – кто. Вы будете сражаться до смерти, без пощады и мольбы о ней, и примете решение Господа?
      – Да, – хором поклялись оба мужчины.
      Малькольм кивнул:
      – Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Да будет так. Идите, и пусть Господь дарует наказание или помилование, как Он пожелает.
      Оба рыцаря повернули коней и направились в противоположные концы поля. Все внимание Тамлин было сосредоточено на Джулиане. Он повернул Язычника, и Винсент подал ему меч. Опустив его острием вниз так, что он напоминал крест, Джулиан поцеловал эфес и вернул меч оруженосцу. Винсент отнес меч на несколько шагов и воткнул в землю. На противоположном конце поля оруженосец сэра Дирка сделал то же самое.
      Майкл поднялся на помост, чтобы надеть на Шеллона шлем. На мгновение Джулиан встретился взглядом с Тамлин. Время остановилось, когда они смотрели друг на друга, сила их чувств говорила то, чего не могли сказать слова. Потом забрано опустилось, скрывая всю его голову под шлемом. Джервас вложил в руку господина длинное копье перпендикулярно лошади.
      На дальней стороне поля Малькольм посмотрел на Пендегаста, который поднял острие своего копья вверх. Потом глаза священника нашли Шеллона, который повторил движение, давая знак, что тоже готов. Взяв в руку белый платок, дядя Тамлин вытянул его перед собой на уровне груди. Тамлин затаила дыхание, как и все собравшиеся, ожидая, что Малькольм бросит платок.
      Ткань упала из руки Малькольма на землю. Еще до того как платок коснулся земли, сэр Дирк пришпорил коня. Конь заржал и рванулся вперед. На противоположном конце поля Язычник вскинулся в ответ, но Шеллон сдержал нетерпеливого коня, все еще держа копье острием, вверх.
      – Чего он ждет? – в тревоге прошептала Тамлин, сжав руку Эйтин.
      Острие копья медленно опустилось, и Шеллон пришпорил Язычника. К тому времени, когда кони встретились в центре поля, оба летели во весь опор. У Тамлин перехватило дыхание, когда копья вонзились в обоих мужчин.
      Толпа застонала, кто-то закричал:
      – Он устоял! Шеллон устоял!
      Рыцари развернулись, восстановили равновесие и сразу же поскакали назад, чтобы быстро взять новые копья. И опять Дирк уже скакал по полю, когда Джулиан еще только пришпоривал Язычника в галоп.
      Опять копье ударило Шеллона в грудь, в то же самое мгновение, как его копье поразило Дирка. Осколки дерева полетели в стороны, когда длинные копья превратились в ничто.
      Две схватки. Осталось еще три.
      Уже с новым копьем, Шеллон был за линией, поворачивая коня. В то время как конь Дирка, похоже, устал. Язычнику битва, казалось, придавала сил. В последнее мгновение Дирк поднял копье, ударив Шеллона в правое плечо. Шеллон перевернулся и упал с коня.
      Дирк отбросил сломанное копье и схватил с седла булаву и цепь. Шеллом, пошатываясь, медленно встал на ноги, но сразу же получил от Дирка удар в спину тяжелым металлическим шаром на цепи. Там не было лат. Только тяжелая кольчуга не позволила ужасному оружию размозжить плоть и кости. Развернув коня, Дирк снова напал на Шеллона, тяжелый шар с остриями нещадно бил по спине и шлему Шеллона.
      Тамлин закричала, Схватив Деймиана за руку, она взмолилась:
      – Останови это! Ради всего святого, останови это безумие! Он же убивает Шеллона! – Она попыталась пробежать мимо Деймиана, но он схватил ее за руку.
      – Останься, не то убьешь Шеллона, если не себя.
      Дирк снова напал на Шеллона. Когда он взмахнул палицей, Язычник бросился на другого жеребца. Пригнув голову, черный как ночь конь врезался в коня Дирка. Животные, встав на дыбы, бились друг с другом зубами и копытами, сражаясь с такой же яростью, как люди. Язычник рассекал плоть другого коня, кровь полилась по белой шее животного. Схватка жеребцов выбросила Пендегаста из седла, великолепный жеребец, похоже, спас Шеллону жизнь.
      Шеллон схватился за свой сильно помятый шлем, сорвал его и бросил на землю. Он хватал ртом воздух и мотал головой. Заставив себя встать на ноги, он огляделся в поисках оружия. Его взгляд упал на клеймор, воткнутый в землю в конце поля. Увидев его, Шеллон направился к огромному мечу. Дирк побежал за своим. Язычник бросился к нему и преградил дорогу.
      Шеллон упал на колени перед клеймором Гленроа.
      – Что он делает? – Тамлин пыталась вырваться из рук Деймиана. – Джулиан, вставай!
      Эйтин уткнулась лицом в плечо Деймиана, не в силах смотреть.
      Шеллон оставался в той же позе, глядя снизу на меч, как будто это был крест, и искал ответа на свою молитву даровать ему силы. Его лицо такой ангельской красоты было приковано к золотому камню в рукояти. Серые облака рассеялись, и луч сияющего утреннего солнца упал на Джулиана, преломляясь через янтарь.
      Поднявшись, Джулиан выдернул огромный меч из земли и повернулся, чтобы встретить своего противника. Тот не тратил времени, вытаскивая меч из ножен, и сразу же стал наносить мощные рубящие удары. Клинки звенели, скрещиваясь, снова и снова. Дирк заставлял Шеллона отступать под силой своих ударов. Наконец клинок Шеллона отклонил направленный вниз меч Дирка. Воспользовавшись моментом, Джулиан развернулся всем телом и ударил ногой в самый центр покрытой железом груди Дирка. Пендегаст выглядел изможденным, тогда как Шеллон, казалось, обрел второе дыхание.
      Тамлин знала, что с Белтейна Джулиан каждый день упражнялся с клеймором под руководством ее кузена Скайлара. Теперь величественный меч свистел в его руках. Движения Джулиана были непринужденными, когда он сражался в горской манере. Оружие разило, парировало, находясь в постоянном движении и защищая. Джулиан двигался так быстро, что более высокий Дирк едва успевал парировать удары.
      Шеллон снова резко повернулся: Сила его ловкого удара была такова, что меч вылетел из рук Дирка, пролетев несколько ярдов в воздухе. Он вонзился в землю и раскачивался от силы броска.
      Прижав руку ко рту, Тамлин прикусила костяшки пальцев, чтобы не закричать, когда Дирк схватил сломанное копье и стал орудовать им. Длиннее меча, оно делало его недосягаемым, он мог размахивать им, как палицей. Отражая каждый удар, Шеллон использовал меч, чтобы отрубать кусочки дерева от копья. Пятясь назад, пока наконец не добрался до своего палаша, Дирк бросил значительно укоротившееся копье в голову Шеллону и кинулся к мечу.
      Зрители явно болели за Шеллона.
      Дирк ударил мечом по кругу, намереваясь разрубить Шеллона пополам, но Джулиан отпрыгнул, изогнувшись как кошка. Но даже при этом кончик меча Дирка рассек его накидку и царапнул по нагруднику.
      В этот момент Язычник рванулся через поле. Он обратил коня Дирка в бегство и вернулся, чтобы снова защищать своего хозяина. Дирк запаниковал и нанес Шеллону удар сверху, заставив его опуститься на одно колено. Используя клеймор как щит, Шеллон выставил меч назад, защищая плечо и спину. Дирк рванулся вперед и ударил Джулиана коленом в подбородок. Джулиан откинулся назад, открывшись для последнего удара, не успев прийти в себя.
      – Нет! – закричала Тамлин и хотела было закрыть лицо руками, но остановилась.
      Чудовищный черный жеребец бросился на Дирка. Он извился на дыбы, копыта с шумом рассекали воздух. Он ударил Пендегаста копытом в голову и продолжал топтать его, даже когда тот упал.
      Майкл поспешил помочь Джулиану подняться на ноги, в то время как Джервас и Винсент бросились ловить Язычника. Джулиан подошел успокоить разгоряченного коня, погладил его по голове и что-то прошептал ему. Потом Шеллон приказал:
      – Уберите эту мерзость с поля.
      Несколько человек бросились выполнять его приказ, таща прочь тело Дирка.
      Слезы лились, по лицу Тамлин, она вырвалась из рук Деймиана, который вместе с Эйтин последовал за ней. Когда она подбежала к Шеллону, люди хлынули на поле. Все приветствовали и поздравляли своего лорда с победой. Тамлин безумно хотела добраться до него, расталкивая всех. Потом вдруг она оказалась, рядом и бросилась в его объятия.
      Всхлипы разрывали ее грудь, когда она обнимала его. Джулиан застонал и немного ослабил ее руки, сжимающие его талию. Тамлин поняла, что ему больно спину, и заплакала еще сильнее.
      Шеллон попытался рассмеяться, но остановился:
      – Думаю, я на несколько дней воздержусь от смеха. – Это заставило ее слезы хлынуть с новой силой. Он поднял ее подбородок согнутым пальцем. – Тише, а то тебе станет дурно. Я же говорил, что это не затянется надолго.
      Джулиан вздохнул и застонал от боли. Вдруг его глаза закатились, а колени подогнулись, Тамлин и Деймиан подхватили его.
      – Думаю, я все же могла бы пнуть его, – всхлипнула Тамлин и рассмеялась сквозь слезы.
      – Подожди, пока он очнется, – усмехнулся Деймиан. – Сейчас он все равно ничего не почувствует.

      – Черт побери! – Шеллон резко, втянул воздух и заставил себя лежать неподвижно. – Тамлин, две недели уже прошли. Тебе обязательно продолжать эти ежевечерние мучения?
      Не обращая внимания на его протесты, она прижала примочку из сладкого клевера, черники и лещины к его спине. Она была ледяная – поэтому он и жаловался. Каждый день она посылала его оруженосцев на гору Бен-Шейн, где никогда не таял снег, приносить корзины утрамбованного снега. Она чередовала ледяные примочки и очень горячие припарки, чтобы вылечить страшные ушибы, полученные в битве.
      – Бесса сказала, что я могу прекратить после этой ночи. – Тамлин наклонилась и поцеловала его в плечо.
      – Думаю, старой Бессе нравятся мои мучения. Я отказался пить то омерзительное пойло, которым, она меня пичкает.
      – Зато, ты не заболел, – заметила Тамлин. Он повернулся и сурово посмотрел на нее.
      – Да, но оно оказывает на мое тело другое, вредное влияние.
      Она усмехнулась:
      – Бесса не говорила, что есть побочный эффект, но тебе надо спокойно: спать, пока не выздоровеешь.
      – Проклятие, оно делает меня совершенно безвольным – о чем ты прекрасно знаешь. Ты каждую ночь посмеиваешься, желая мне спокойной ночи. Позволяя ей травить меня, ты мстишь мне за поединок с Пендегастом.
      Тамлин нежно коснулась рукой его спины.
      – Джулиан, обещай мне, что никогда больше не будешь сражаться.
      Он завел руку назад, сорвал примочку со спины и швырнул в противоположную стену. Перевернувшись, он схватил Тамлин за плечи и прижал к своей груди.
      – Твоя спина, Джулиан…
      – Она давно в порядке. Хватит квохтать надо мной. Я скоро сойду с ума. Это скучно, Тамлин.
      – Скажу Бессе, чтобы больше не давала тебе никаких снадобий.
      Он убрал выбившуюся прядь волос с ее лица.
      – Спасибо за заботу, но я действительно в порядке, Тамлин. Я сражался больше и бывал в гораздо худшем состоянии, а через день или два возвращался к своим обязанностям. Конечно, приятно, что ты так заботишься обо мне. Раньше никто обо мне не заботился. Пожалуйста, перестань суетиться. Я здоров.
      – Я не хочу, чтобы ты снова дрался, Джулиан.
      Он посмотрел на нее с кривой улыбкой.
      – Почему, когда ты чего-то хочешь от меня, я Джулиан? Когда ты хочешь игнорировать меня и поступить по-своему, это «да, Шеллон» или «нет, Шеллон». Я раскусил твои хитрые уловки, девочка.
      – Я действительно хочу заслужить твое снисхождение. И хочу, чтобы ты пообещал никогда больше не драться. Я не смогу пройти через это еще раз. Смотреть, как тебя убивают… – Тамлин всхлипнула и прижалась головой к его груди.
      – Тамлин, я воин. Всю жизнь я только и делал, что воевал. Если в силу необходимости мне снова придется сражаться, чтобы защитить тебя или Гленроа, я вновь возьмусь за оружие. Принимай меня таким, какой я есть.

* * *

      Джулиан устал и хотел поскорее лечь спать. Вопреки тому, в чем он накануне уверял Тамлин, после долгого дня спина у него все еще болела. Он стал старше, и выздоровление шло медленнее. И все же у него оставалось еще одно дело, которое нужно было закончить, прежде чем пойти на ночь в башню.
      Ночь? Он усмехнулся. В Шотландии так называют жутковатые бледные сумерки. Казалось неестественным ложиться спать, когда еще светло. Завтра день летнего солнцестояния. Тамлин предупреждала его, что в самый длинный день в году вообще не стемнеет.
      Приближалась гроза, ветер раскачивал деревья. Джулиан двинулся к конюшне, собираясь убедиться, что лошади в порядке. Впереди он заметил Тамлин, которая тоже направлялась к конюшне.
      Его девочка отважна. Многие женщины за версту обходили бы место, где с Тамлин случилось такое несчастье. С решимостью воина она заявила, что не намерена прятаться от кого бы то ни было в собственной крепости.
      Бансид была в паддоке. Несколько дней назад у кобылы началась течка, и жеребцы Джулиана переполошились. Но Джулиан знал, что кобылу нужно вернуть в стойло, иначе Тамлин придет в ярость. Наверное, поэтому она и пришла сейчас в конюшню, не желая, чтобы кобыла осталась под дождем. Она любила эту упрямую кобылу. Джулиан остановился, увидев ее перед стойлом Язычника скармливающей ему что-то с руки. Кивнув Джервасу, который охранял ее, Джулиан приказал молодому человеку оставить их.
      Джулиан прошел туда, где стояла Тамлин, угощая Язычника.
      – Что за колдовские чары ты наводишь на моего коня? Ты его балуешь. Он жиреет.
      Тамлин пожала плечами.
      – Я каждый день приношу ему яблоко и горсть орехов. Теперь появилась морковь, так что ношу и морковь.
      – А ты не опасаешься, что Лашер и Кровь Дракона будут ревновать?
      – Они жалуются, так же, как Бансид и Колдунья. – Тамлин улыбнулась и погладила коня по лбу. – Я прослежу, чтобы из этого урожая только для твоего коня припасли две бочки яблок. Даже в разгар зимы он будет получать свое яблоко. Он спас тебя, Шеллон. Если бы ты не смог вовремя подняться, Дирк нанес бы тебе смертельный удар. Язычник сделал то, что ты учил его делать, – спас в бою твою жизнь.
      – Напрасно ты сомневаешься в моих силах. Я победил бы. Еще два движения, и мой меч вошел бы прямо в шов его кольчуги. Но я все равно горжусь Язычником. – Он похлопал коня.
      Из паддока, где возбужденно гарцевала Бансид, донеслось ржание. Язычник мгновенно ответил на ее зов. Тамлин переводила взгляд с одной лошади на другую, затем, подняв деревянную задвижку, распахнула дверь стойла. Язычник высунул голову и с горящими глазами огляделся. Джулиан, в свою очередь, открыл дверь в паддок и выпустил Язычника. Хвост вороного жеребца взвился вверх, он шумно нюхал воздух, призывая кобылу. Бансид стала бегать по кругу загона, изображая неприступность. Черный жеребец помчался за кобылой.
      Джулиан посмотрел на Тамлин.
      – Я думал, ты не хочешь сводить свою кобылу с одним из моих жеребцов.
      Она пожала плечами и прислонилась к дверному косяку.
      – Кобыла хочет его.
      Налетел порыв ветра, растрепав ее длинные волосы. Тамлин, как всегда, была одета очень просто: в платье из тартана и старую рубашку. Так же, как ее подданные, однако выглядела она по-царски, никакая одежда не могла испортить ее красоты.
      Молния расколола темнеющее небо, когда Язычник и Бансид начали свой брачный танец соблазнения, отказа и опять соблазнения. Горная магия кипела в крови Джулиана, когда он смотрел на Тамлин.
      С каждым днем он желал ее все сильнее и сильнее и все больше ею восхищался.
      Он в шутку сказал, что зелье Бессы подавляет его естественные желания, но это было правдой. Джулиана это радовало. Он все еще не был уверен, что после случившегося Тамлин готова к занятиям любовью. Она уверяла Джулиана, что Пендегаст не изнасиловал ее. И все же Джулиан подозревал, что она просто стыдится рассказать ему правду.
      Джулиан решил поговорить со старой Бессой, в надежде, что она рассеет его сомнения. Для Джулиана это не имело значения и никак не повлияло бы на его чувства к Тамлин. Просто он хотел знать, как ему следует теперь обращаться с женой, может ли он заниматься с ней любовью после случившегося, или лучше повременить.
      Старуха зло уставилась на него.
      – Что сказала девочка?
      – Я ее не спрашивал.
      – Тогда спроси! – отрезала Бесса и вышла из комнаты.
      Джулиан чувствовал себя негодяем. Зачем он полез с расспросами?
      – Джулиан, твои глаза выдают твои мысли. Почему не высказать их вслух и не покончите этим раз и навсегда? – печально спросила Тамлин, прислонившись спиной к двери.
      Он подошел к ней и оперся рукой о дверь над ее головой. Он не прижался к ней, хотя желал этого всем своим существом, а просто навис над ней, впитывая тепло ее близости.
      – Какие мысли? Я размышлял о том, что ты передумала насчет Язычника и Бансид. – Он отвел глаза и стал смотреть в темнеющий паддок.
      – Джулиан, никогда не лги мне, это бесполезно. Я чувствую твои мысли здесь. – Она положила ладонь на его сердце. – Посмотри на меня.
      Он повернулся, чтобы посмотреть в ее колдовские глаза. Всю жизнь ему удавалось контролировать свои эмоции, тщательно скрывать их. С Тамлин это не получалось. Она обладала волшебной способностью проникать в его разум.
      – Пендегаст не изнасиловал меня. Ты вовремя появился. – Она посмотрела на двух лошадей, резвившихся в брачном танце. – Когда моя мать умерла в соседнем помещении, я перестала любить эту комнату. Она вызывала слишком много болезненных образов в моей душе. Потом в мой мир пришел ты, а вместе с тобой радость, красота соседней комнаты, которую мой отец построил из любви к моей матери. Я не хочу думать о печальном, я счастлива.
      Тамлин улыбнулась. Ее глаза сияли.
      – Та омерзительная сцена не стоит того, чтобы о ней вспоминать, – продолжила она. – Сейчас я вижу двух красивых животных и мощь их возбуждения. Пожалуйста, поверь мне. Вижу силу приближающейся грозы. И сама испытываю возбуждение и страсть, которые вызывает во мне необыкновенно красивый мужчина. Случившееся со мной не идет ни в какое сравнение с тем кошмаром, который мне пришлось пережить, когда ты дрался на поединке.
      Джулиан прижался к ней и поцеловал слезы в ее глазах. Что особенного он сделал в печальной истории своей жизни, чтобы заслужить Тамлин? Когда-то он хотел иметь спокойный дом, жену, сына, хотел так отчаянно, что готов был жениться на любой женщине. Это все, чего он просил у жизни. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что принесла ему Тамлин.
      Теперь его разум уже не блуждал в темноте. Джулиан больше не переживал кошмары Берика и смерть Кристиана. Не боялся за свой рассудок. У него появилась надежда, что Тамлин его исцелит. Главное, чтобы с ней ничего не случилось. Чтобы она всегда была рядом.
      Он коснулся губами ее губ, собираясь углубить поцелуй. Однако кокетка увернулась и бросилась к лестнице, ведущей на чердак. Подхватив подол платья, она подняла его и заткнула за кожаный пояс на талии. Колдовской взгляд, который она бросила на него, говорил «следуй за мной». Тамлин поднималась, покачивая бедрами, и несколько мгновений Джулиан любовался ее округлым задом, а потом последовал за ней. Краем глаза он заметил, что Язычник зажал в угол Бансид и вскочил на нее.
      Жизнь прекрасна; подумал Джулиан.
      На чердаке стояла тишина. Штабеля сена и соломы глушили все звуки, создавая уникальный волшебный антураж. В бытность свою оруженосцем Джулиан заходил на чердак, но не мог припомнить этого восхитительного уюта.
      – Ты заметил, что крыша покрыта не соломой, а свинцом? Хадриан говорил, что в городах, в домах дворян, крыши кроют свинцом, как в соборах. Он не хотел, чтобы крыша в конюшне была крыта соломой. Ведь может вспыхнуть пожар, а лошади слишком ценны, чтобы рисковать ими. Раньше, еще когда была жива моя мать, он разводил лучших лошадей в Шотландии.
      – Именно это я собираюсь делать здесь. Язычник, Лашер и Кровь Дракона станут родоначальниками моих табунов.
      Она взяла его за руку и потянула в угол.
      – Те же мастера, которые строили церкви, сделали витражные окна для господских покоев. Они же построили и конюшню.
      Тамлин бросила на пол копну соломы, таща его за руку, чтобы он присоединился к ней. Шум на крыше был похож на топот марширующих эльфов.
      – Начинается дождь.
      Джулиан сел, прислушиваясь к умиротворяющему ритму.
      – Ты уверена, что это дождь, а не твой волшебный двор собрался танцевать, приветствуя Иванов день?
      Тамлин растянулась на спине, как ленивая кошка.
      – Мне все равно. Я предпочла бы всю ночь лежать здесь с тобой и слушать дождь. Чувствуешь, какой воздух? Пахнет дождем.
      Джулиан лег на бок, подперев голову рукой, чтобы смотреть на нее в полумраке.
      – Когда цветет вереск?
      – Белый вереск зацветает вскоре после Иванова дня. Остальной – с середины лета до начала осени. А что?
      – Я представлял, как буду заниматься с тобой любовью среди фиолетовых цветов.
      Она громко рассмеялась.
      – Вряд ли тебе это понравится. Вереск не цветы, а низкорослый кустарник. Фиолетовые цветы, которые ты увидишь, растут в сухих местах. В болотистистых они розовые.
      Джулиан взял жену за руку, играя золотым-кольцом Белтейна на ее пальце. Он желал ее. Это желание возникало в любой момент, когда она была рядом. А сейчас он наслаждался этим уединением с Тамлин, близостью, когда все заботы мира были далеко-далеко и остались только они.
      Он обнаружил, что жаждет большего, чем просто их соединение в плоти. Он провел пальцем по ее темной брови. Хотя волосы ее были золотые, ресницы и брови у нее были темно-коричневые, так же как и волосы на лобке. Этот контраст интриговал его.
      – Почему ты отклоняла все брачные предложения? – поинтересовался Джулиан.
      Она положила руку ему на грудь, чувствуя сильное, уверенное биение его сердца.
      – Ты единственный тронул мою душу.
      – Ах, девочка. – Он прижался к ней, легко скользя губами по ее мягким губам, наслаждаясь ее ощущением, ее вкусом.
      Их страсть всегда горела белым пламенем, но в этот раз он хотел любить ее медленно, утонченно. Его ладонь слегка подрагивала, когда он коснулся ее щеки.
      Все, что он мог позволить себе, – это благоговейно целовать ее полные губы.
 
      Тамлин старалась лежать неподвижно, но была так счастлива, что ей хотелось петь и плясать. Очень осторожно она потянула к себе рубашку Шеллона и накрыла ею свое обнаженное тело. В воздухе стоял предрассветный холодок, хотя всю ночь она спала, прижавшись к горячему телу мужа. Повернувшись на бок, она стала смотреть в его прекрасное лицо. За последние несколько недель он стал казаться гораздо моложе во сне. Когда он приехал, на лице его было страдание. Теперь ночные кошмары прекратились, и спад он спокойно. Она осторожно провела пальцем по его черным, выразительно изогнутым бровям и залюбовалась ими.
      Шелл он принадлежит ей.
      Эвелинор права. Тамлин сделает все, чтобы удержать его. Заслужить его любовь.
      Она качнула бедрами и улыбнулась. Их брак принес покой его душе. Положив руку на живот, она подумала о своих подозрениях. Как он отреагирует, когда она скажет ему? У нее задержались месячные, грудь стала тяжелой, чувствительной.
      Глаза Тамлин округлились, она бросилась вниз по лестнице, и только успела выбежать из конюшни, как ее вырвало.
 
      – Похоже, каждый раз, когда я отворачиваюсь, мы устраиваем празднество, – поддразнил Джулиан, когда они с Тамлин шли за его братьями, ее сестрами, Деймианом и Эйтин, направляясь на высокий холм, где участников праздника ждали еда и напитки.
      – Наши люди много работают. Мы устраиваем праздники восемь раз в году – четыре великих праздника огня, Имболг, Белтейн, Лугнасад и Самайн, потом Иванов день, Святки и весеннее и осеннее равноденствие. Это все отметки в нашем цикле урожая.
      – Надеюсь, вы не бросите меня в костер, – рассмеялся Джулиан, обнимая ее за плечи.
      Две хихикающие девочки подбежали к Эйтин и потянули ее за руки.
      – Присоединяйся к нам, Эйтин, мы идем собирать тысячелистник. Положим его под подушки, чтобы во сне явился суженый.
      Эйтин покраснела, стараясь не смотреть на Деймиана. Но он подошел и встал рядом с ней.
      – Да, Эйтин, разве тебе не интересно заглянуть в будущее?
      Она посмотрела на Тамлин.
      – Не бросай своего милого мужа в костер, Тамлин. Лучше брось Сент-Джайлза.
      Деймиан обернулся к Тамлин.
      – Вы с кузиной как две капли воды, но она сварливая, чего не скажешь о тебе.
      Вскинув подбородок, Эйтин наигранно захлопала ресницами на Рейвенхока, а потом возвела глаза к небу.
      – Бедняжка, его, должно быть, в детстве несколько раз уронили головой вниз. Он так похож на своего благородного родственника, лорда Шеллона, но в то же время свинья.
      Когда они приблизились к вершине холма, Джулиан заметил людей, которые оплетали три колеса соломой и вереском и покрывали смолой.
      – Они превращают ночь в утро. – Тамлин улыбнулась его недоумению. – Колеса огня предназначены дать нашему богу света больше силы, чтобы противостоять зиме. Колеса оплетаются соломой и вереском, потом их поджигают и скатывают с холма. Если колеса горят, пока катятся, а потом долго пылают, когда остановятся, жди богатого урожая. Когда огонь на колесе прогорает, люди прыгают через угли. Пары, держась за руки, прыгают вместе, чтобы благословить свою любовь, другие – чтобы очиститься и получить хорошее здоровье. Молодые мужчины берут факелы из вереска, зажигают от этих углей и бегают вокруг полей и через Гленроа, очищая их.
      К Тамлин подбежали несколько мальчишек.
      – Поспешите, миледи, Скайлар идет со священным огнем. Вы должны взять его и зажечь колеса.
      Джулиан смотрел, как они потащили Тамлин к колесам. Молодой горец, который танцевал с Тамлин перед костром в Белтейн, учивший его обращаться с клеймором, взбежал на холм, высоко держа вересковый факел. Он подбежал к Тамлин, которая взяла факел и подожгла три колеса, а молодой человек столкнул их со склона холма. Джулиан видел, как люди радуются, потому что все три скатились с холма, продолжая гореть, а это значило, что древние боги благословили предстоящий урожай.
      Джулиан почувствовал на себе чей-то взгляд. Он увидел Тамлин, все еще державшую факел, чтобы зажечь костер. Резко обернувшись, в нескольких шагах он заметил старика. Заинтересовавшись, почему тот пристально смотрит на пего, Джулиан направился к нему.
      Хилый старик смотрел на Джулиана глазами, так похожими на глаза Эвелинор, почти мертвыми и в то же время видящими больше, чем нормальные глаза. Его одеяние было похоже на древнего друида – длинная мантия, сандалии, в руках палка в человеческий рост вместо трости.
      – Приятная встреча, Джулиан Шеллон, Повелитель Долины.
      – По-моему, мы не знакомы. Добро пожаловать в Глен-Шейн… – Джулиан замолчал, не зная, как обратиться к незнакомцу.
      – Томас Лирмонт из Эрсилдана, – ответил он дрожащим старческим голосом, протягивая правую руку для рукопожатия.
      Когда Джулиан взял ее, старик сжал его руку с удивительной силой и не отпустил.
      – У тебя задатки короля, милорд. Та же сила, тот же магнетизм, но я чувствую, что эта долина – единственное королевство, которое ты хочешь. Жаль, этой земле подошел бы такой король, как ты. Эдуард Длинноногий никогда не обратил бы взгляд на эти северные земли, если бы ты сидел на троне, лорд Шеллон. Утрата для Шотландии.
      Тут Джулиана осенило. Томас Лирмонт.
      – Томас Стихотворец, так вас называют?
      – Одни называют так, другие – Правдивый Томас. Человека называют разными именами на его пути – сын, отец, муж. Тебя называют Дракон, Шеллон или Джулиан. Сейчас. Когда-то ты ходил по этим холмам и отзывался на другое имя. Fitheach. – Закрыв глаза, старик умолк, а потом продолжил: – Время, время, прилив и объединяющая любовь, Дракон ступает по тропе древних ветров.
      По спине Джулиана пробежал холодок. Разве Тамлин не говорила этого раньше? «Я узнала тебя, но ты не помнишь меня».
      – Когда-то, на рассвете времен, ты был великим воином-королем. Ты взял невесту, дочь Анны, и пришел в эту долину. Древние боги пожаловали тебе редкий дар, лорд Шеллон. Береги любовь, которая пришла снова, держи ее крепко, ибо кое-кто попытается украсть ее у тебя.
      Их отвлек крик. Джервас галопом скакал вверх по холму, что-то выкрикивая.
      Когда Джулиан повернулся, чтобы поподробнее расспросить старика, тот исчез. По спине Джулиана побежали мурашки.
      Джервас остановил коня, к нему подбежали Тамлин, Деймиан и Эйтин. Его братья тоже поспешили к нему, так же как Рейвен и Ровена.
      – Милорд, гонец, – выдохнул Джервас. – Сам… король Эдуард.
      У Джулиана упало сердце. Одного упоминания имени Эдуарда было достаточно, чтобы его сердце сковал ужас. Все глаза были направлены на Джерваса. Шеллон приказал:
      – Давай сюда, сынок.
      Он протянул ему свиток. Джулиан посмотрел на него, как на змею. Он не хотел касаться этого свитка, противился вторжению Эдуарда в эту идиллическую долину. На свитке была королевская печать. С тяжелым вздохом Джулиан сломал печать и, развернув пергамент, пробежал глазами послание. Оно подтвердило его худшие опасения.
      – Всех видных шотландских землевладельцев, священников и свободных горожан вызывают для принесения клятвы верности Эдуарду. Они должны собраться в двадцать восьмой день августа сего года в Берике, – прочел вслух Джулиан.
      Саймон фыркнул:
      – У Эдуарда, наверное, вместо мозгов пробка! Собирать всю Шотландию в этой гниющей помойной яме?
      – Так мы все отправляемся в землю смерти? – спросил Гийом.
      – Вы с Саймоном останетесь здесь и будете защищать долину. Похоже, Эдуард особенно настаивает на присутствии лорда и леди Шеллон, лорда Рейвенхока и леди Койнлер.

      Добравшись до вершины холма, Джулиан с силой втянул носом воздух. Сладкий, тошнотворный запах предупреждал, что самое страшное его ждет впереди.
      – Господи, даже воздух отравлен, – проворчал Деймиан, стараясь дышать через рот.
      Встревоженный Джулиан обернулся и посмотрел на женщин, скачущих парами позади них. Эйтин опустила голову и закрывала нос подолом платья. Она казалась бледной, с каким-то сероватым оттенком. Тамлин, верхом на Колдунье, натягивала поводья лошади, пытаясь успокоить животное, реагирующее на гнилостный запах. По ее напряженной спине Джулиан понял, что ей так же плохо, как Эйтин.
      Слова Джулиана долетели только до Деймиана:
      – Мы с подветренной стороны от Берика.
      – Не понимаю, как…
      – Не забудь поблагодарить Эдуарда зато, что нам предстоит увидеть.
      Конь Джулиана перебирал копытами и фыркал, явно испуганный тошнотворным запахом.
      Светло-зеленые глаза Деймиана округлились.
      – Ты же не хочешь сказать…
      – Хочу. Мой гноящийся кошмар. Немногие выжили после трехдневной бойни. Я не хотел говорить об этих зверствах дамам, надеясь, что к этому времени разлагающееся месиво уже убрано. Но мои надежды не оправдались. Эдуард приказал оставить здесь тела до тех пор, пока вся Шотландия не встанет на колени.
      Деймиан в ужасе посмотрел на Джулиана.
      – Даже Эдуард не подверг бы нас этому. Подумай об отравленном воздухе. Он не может… ни один человек не…
      – Разум Эдуарда повернут в себя. Большую часть города очистили, остальное он приказал оставить как есть. Он желает утереть носы шотландским дворянам, чтобы они снова не восстали против него. – Губы Джулиана сложились в линию мрачной решимости. – Готовься, Деймиан. Не показывай никаких нежных чувств к леди Эйтин перед Эдуардом. И к Тамлин. Пусть считает, что мы смирились со своей судьбой, но недовольны ею. Говори Эдуарду все, что он хочет услышать, не перечь ему. Давай как можно скорее покинем эту насмешку над парламентом. А самое главное – не доверяй никому и все время держись поближе к леди Эйтин. Оберегай ее. Тогда, может быть, нам удастся сбежать из Берика целыми и невредимыми.
      Дорога повернула вдоль крутого берега реки, и перед ними появилось все шотландское дворянство, направлявшееся в Берик. Никогда еще Тамлин не видела такой массы людей, собравшихся в одном месте, а ведь до внешних стен города оставалось больше лиги. Люди двигались верхом, в повозках и пешком, образуя длинную очередь, вьющуюся вдоль реки Твид. Воздух был угнетающе горячим, влажным, а солнце еще даже не дошло до зенита.
      Горячая волна тошноты прокатилась сквозь Тамлин. Она сглотнула, во рту началось слюновыделение, как бывает, когда вот-вот вырвет. До сих пор она думала, что Шеллон не заметил ее утренней тошноты, приступы были легкими. Но вынести такое было выше ее сил.
      Вдруг мимо процессии промчались кони, дикие всадники пугали других лошадей, едва не заставив нескольких вырваться из строя.
      – Едет любимец Эдуарда, – ухмыльнулся Деймиан, – вместе с остальными сыновьями Брюса. Они приехали хлопотать о возвращении земель Брюса; Баллиол отобрал их, когда они отказались принести ему феодальную присягу как королю. Аннандейл все еще ждет, что Эдуард поставит его на место Баллиола. Он очень старается, хотя основывается на неправильных представлениях.
      – Этого не будет, – заявил Джулиан, передвигая своего коня так, чтобы он стал между Тамлин и мчавшимися сломя голову Брюсами. – Эдуард никогда не совершает одну и ту же ошибку дважды. Он знает, что Аннандейл слишком слаб, чтобы контролировать клан Коминов. Хуже того, король дальновиден, дьявольское племя со страхом смотрит на кельтскую кровь в Каррике, несмотря на годы стараний вылепить Роберта по своему вкусу.
      Тамлин вздрогнула, когда Брюсы промчались мимо, напугав ее кобылу. Джулиан схватил поводья и помог ей удержать испуганную Колдунью.
      Впереди закричала женщина, когда Брюсы проезжали мимо паланкина под флагом с красным крестом на золотом фоне – штандарт Ричарда де Бурга. Испуганные мулы рванулись в разные стороны, уронив ехавшую в носилках женщину на землю. Ее бледно-голубое платье задралось до бедер.
      – Похоже, Каррик с братьями досадили семье де Бург, – заметил Джулиан. – Это, должно быть, Элизабет, его дочь.
      – Что де Бург делает здесь? – удивился Деймиан. – В последнее время он не покидает Ирландию. Можно ли его в этом винить?
      – Опять махинации Эдуарда, уверен, – пробурчал Джулиан, бросив взгляд на Тамлин.
      – Шеллон, что за ужасный запах? – Тамлин боялась, что ее вот-вот вырвет.
      Они поднялись на гребень холма и смотрели вниз на массу лошадей и людей, направлявшихся в некогда величественный город Берик.
      Рот Джулиана искривился в жестокой гримасе.
      – Итак, начинается.
      – Что начинается? – Тамлин посмотрела на мужа.
      – Маскарад и пантомима, – ответил Джулиан.
      Тамлин хотела спросить, что он имеет в виду, но в этот момент к ней подъехал Сент-Джайлз.
      – Что ты сказал, кузен? Похоже, вся Шотландия собралась в одном месте принести вассальную присягу своему новому английскому королю. Как бы весь этот проклятый остров не опрокинулся в море.
      Когда они приблизились к окружающей город стене, Джулиан помрачнел:
      – Неужели Эдуард потерял все остатки здравого смысла?
      – Он и раньше окружал себя злыми дворянами. Он хочет…
      Джулиан посмотрел мимо Тамлин на Деймиана.
      – Он собирается бросить в лицо каждому сколько-нибудь значимому человеку в этой упрямой стране тот гниющий хлам, в который превратился Берик. Господи, неужели он не понимает, что его зверства лишь придают людям силы? Он думает, жестокость сломает их, заставит покориться. Бог свидетель, не бывать этому!
      Конь Джулиана нервно загарцевал, когда он обратился к женщинам:
      – Тамлин, леди Эйтин, нет способа подготовить вас к тому, что вас ждет впереди.
      – Святая дева, что за безумие? – выдохнул Деймиан, стараясь не дышать. Ветер переменился и принес омерзительную вонь.
      – Я ожидал этого. – Шеллон встревоженно посмотрел на жену.
      Тамлин взглянула на Шеллона и вдруг запаниковала. В глазах у нее потемнело. Голова закружилась. Тамлин дернула поводья Колдуньи. Ее паника передалась кобыле. Это был город, который Тамлин видела во сне. Реальность оказалась еще хуже. Гораздо хуже. Во сне она шла по полю битвы; последствия были пагубны. Прошло четыре месяца, и все это время трупы разлагались под горячим летним солнцем.
      – Я… не могу… Шеллон. – Не чувствуя, что она натягивает вожжи, Колдунья начала пятиться, едва не врезавшись в оруженосцев, ехавших следом за ними. – Пожалуйста, Шеллон, я…
      Въезжая в город, они услышали странное гудение. Сотни тысяч мух жужжали, ужасающий звук эхом отдавался в голове Тамлин. Стаи воронов кружили поблизости, предупреждая их не двигаться дальше.
      В ответ на натяжение поводьев Колдунья перестала пятиться и взмахнула копытами, пытаясь встать на дыбы. Вдруг изящная кобыла рванулась в сторону, едва не поскользнувшись в жидкой грязи.
      – Проклятие, Тамлин! – Джулиан пришпорил Кровь Дракона, чтобы снова взять поводья ее лошади. – Ты пугаешь Колдунью.
      – Шеллон… нужно… уехать… я не могу… – В бессмысленном ужасе Тамлин продолжала дергать повод, едва не заставляя лошадь сорваться и понести. В толпе людей и животных это было безумием, ведущим к ранениям и даже смерти. И все же она должна была выбраться отсюда.
      Джулиан наклонился, обхватил ее за талию, поднял с седла и посадил к себе на колени. Все ее тело выгнулось, сопротивляясь его рукам, и оба едва не свалились со спины коня. К счастью, высокие луки седла предотвратили падение. Бросив поводья и управляя Кровью Дракона одними коленями, он пытался привести Тамлин в чувство.
      – Проклятие! Успокойся! – прорычал он, обхватив ее так крепко, что ей было трудно дышать. – Успокойся, Тамлин. Ты убьешь нас обоих.
      – Шеллон, пожалуйста, я не могу оставаться в этом… в этом аду, созданном Эдуардом Длинноногим.
      – Я понимаю, Тамлин. Раны Господни, я понимаю это лучше других.
      Ее глаза наполнились слезами.
      – Ты не можешь… Это мой ночной кошмар. Я уже ходила по этим улицам смерти и крови. Во сне.
      Он поднял голову, его спина напряглась.
      – Нет, женушка, ты ходила по этим улицам в моемкошмаре. Послушай, что я тебе скажу. При всем желании я не могу увезти тебя из этого проклятого места. В моих отношениях с Эдуардом я иду по узкой дорожке и должен делать то, что он пожелает. Он приказывает Дракону прибыть в замок Берик вместе с леди Шеллон. Мы не смеем ослушаться. Будь какой-нибудь другой выход, я прошел бы через пламя ада, чтобы избавить тебя от этого. Ради всего святого, в ближайшие несколько дней ты должна во всем положиться на меня, Тамлин. Слушайся моих советов. Не проявляй своих чувств. А главное, скрывай свой темперамент, потому что рискуешь всем. Посмотри, что творится в Берике. Хочешь, чтобы такая судьба постигла Гленроа? Я приложу все усилия, чтобы тебя защитить.
      Джулиан ждал ее ответа, затаив дыхание. У него вырвался вздох облегчения, когда она кивнула.
      – Спасибо. – Он прошептал это слово так, что слышала только Тамлин, и прижал ее лицо к своей шее. – Не смотри по сторонам, Тамлин. Делай короткие вдохи через рот, а не через нос. Закрой глаза и попытайся отдохнуть. Я постараюсь проехать через эту мрачную мерзость как можно быстрее. Джервас! – позвал он.
      – Да, милорд, – Оруженосец пришпорил коня и подъехал к сеньору.
      – Возьми поводья Колдуньи и веди ее. Поезжай впереди нас с Винсентом и Майклом. Подними высоко штандарт. Пусть все знают, что идет Дракон Шеллон.
 
      Мрачные и непреклонные, Джулиан и Деймиан въехали позади фаланги оруженосцев в поверженный город. Мимо проходили плачущие женщины, не отнимая от глаз носовых платков. Их испуганные глаза терзали сердце Тамлин. Сидя в объятиях Шеллона, она старалась не вдыхать гнилостный воздух, похожий на черный туман.
      Копыта коней простучали по деревянному мосту, перекинутому через широкий сухой ров, предназначенный для защиты, затем по каменному арочному въезду в замок Берик. Сбоку висел штандарт Дугласа, наполовину волочащийся по грязи. Синие звезды на серебряном поле. Флаг, который развевался над стенами замка до того, как он был захвачен весной, гордый штандарт Дугласа теперь был забрызган конским пометом.
      Алебардисты в доспехах, стоявшие у входа, спрашивали прибывающих:
      – Англичане или шотландцы?
      Англичан провожали в замок, подальше от полуденного солнца. Шотландцев как скот сгоняли в очередь слева, медленно двигавшуюся из двора замка через боковую дверь во внутренний двор. Потом они пересекали мощеный двор, и их заталкивали в сторону кухни. Они входили в замок через дверь для слуг. Им не позволялось выходить из длинной очереди. Двойные ряды вооруженных стражников держали алебарды наперевес, чтобы вернуть шотландцев в очередь, если они попытаются ее покинуть.
      Джулиан провел Тамлин в замок вместе с Деймианом и Эйтин. Она посмотрела на мужа, чувствуя, будто предает свою страну, входя с англичанами. Она бы гордо вскинула голову и прошла к шотландцам, но тошнота усиливалась, и Тамлин чувствовала, что близка к обмороку. Ей нужно было прилечь. Она не выдержала бы бесконечного ожидания и этой очереди под палящим солнцем. Она посмотрела на кузину, которая, судя по виду, чувствовала себя не лучше. Но главное, Тамлин обещала Джулиану сдерживать эмоции и следовать его указаниям, верить, что он выведет их из этого кошмара.
      Темные камни замка запотели от летней влажности. Все пространство окуривалось сосновой смолой из факелов, развешанных на стенах. Запах был резкий, но после отвратительного тумана, клубившегося на улицах, он был почти приятным.
      Путь от сторожки до главного зала занял, казалось, вечность, К тому времени, когда они вошли, Тамлин едва держалась на ногах. Нервничая, она взяла за руку Эйтин, поддерживая ее.
      Джулиан поспешил вперед, но скоро вернулся.
      – Я сумел занять комнату. Нам четверым придется спать в одной кровати.
      Оруженосцы быстро перенесли их вещи в комнату. Тамлин догадалась, что им оказали честь, предоставив такую просторную комнату. Хотя им придется спать в одной постели, здесь было достаточно места, чтобы оруженосцы могли постелить свои тюфяки. Вряд ли остальным удалось найти такие удобства.
      Джулиан наблюдал за ней встревоженными глазами. Он подошел туда, где она разворачивала платье, которое наденет вечером. Тыльной стороной пальцев он погладил ее по щеке.
      – Все хорошо, миледи?
      – Я справлюсь, Шеллон. Как долго мы должны оставаться здесь?
      – Сколько пожелает Эдуард. Я знаю, это будет нелегко, Тамлин, но мы не можем думать о нашем личном комфорте. Мы должны думать о Глен-Шейне. Надо пройти через это испытание, поскорее вернуться и, даст Бог, никогда больше не увидеть это место.
      Тамлин кивнула, но ничего не сказала, зная, что воспоминания об их поездке в Берик никогда не изгладятся из ее памяти.
      – Советую вам с Эйтин отдохнуть после того, как разберете вещи. Нынешний вечер обещает быть долгим.
 
      Тамлин не была трусихой, но колени у нее дрожали, когда они входили в главный зал замка Берик.
      – Иди спокойно, капля здравого смысла лучше, чем ведро гордости, – предупредил Шеллон.
      Когда они вошли, она услышала, как Деймиан перешептывается с Эйтин. За длинным столом сидел Длинноногий во всем королевском блеске. С ним были епископ Энтони Бек; графы Суррей и Херефорд; Ричард де Бург, граф Ольстер; мастер Хью де Крессинхем; Гартнет, граф Map; Гилберт де Клер, граф Глостер и зять Эдуарда. На нескольких дамах были сияющие шелка, украшенные золотой вышивкой, и массивные драгоценности. Тамлин это показалось дурным вкусом.
      Гул голосов наполнял воздух, почти заглушая менестрелей, тихо играющих высоко на галерее. Четыре карлика скакали, совершая подвиги, кувыркаясь и досаждая прирученному медведю. Похоже, мало кто, кроме Эдуарда, обращал на них внимание. Хихикая, он время от времени бросал им сладости. Громогласный хохот наполнил сводчатый зал, когда один из карликов бросил угощение назад королю.
      Глаза Тамлин метнулись к маленькому импровизированному столику, стоявшему позади Эдуарда. Это был грубо вырезанный кусок красного песчаника. На нем стояли золотой кувшин и два кубка. При том, что Эдуард старался поразить шотландцев английской роскошью, использовать такой плохо обтесанный камень в качестве столешницы казалось нелепым.
      Ряды шотландских дворян, прижимаясь к стене, стояли в длинной очереди, приводившей их наконец к небольшой конторке перед королевским столом. Писцы со свитками и книгами суетились вокруг, потом вдруг выкрикивали какое-нибудь имя. Дворянин выходил вперед, и один из писцов вычеркивал его имя из списка. Он преклонял колени перед столом лицом к Эдуарду и произносил клятву вассальной верности. Когда он вставал, ему предлагали подписать свиток пергамента, на котором он потом ставил свою печать.
      Тамлин смотрела на безукоризненно выглядевшего мужчину перед ней – Эдуарда Плантагенета. Не было никаких сомнений, что он король, такое было вокруг него ощущение уверенности, такая самонадеянность. Его веки были слегка опущены – характерная черта; как говорят, унаследованная от его отца, Генриха III. Эти глаза удивляли больше всего. Ярко-голубые, они доминировали, поражали. Но в них была холодность. Тамлин слышала о нем как о человеке большого ума, но его портили непостоянство, жестокость характера и невероятная мстительность.
      Пока была жива его Эвелинор, она, очевидно, имела какое-то влияние на эту темную сторону его натуры. Тамлин пожалела, что этой женщины нет сейчас рядом с ним.
      В юности он был красив. Сейчас некогда пшеничные волосы побелели, а щеки покраснели от времени, проведенного под открытым небом в многочисленных военных кампаниях. Одетый в красный бархат, расшитый золотом, и с широкой золотой цепью, Эдуард Плантагенет был самым устрашающим человеком, которого она видела в своей жизни.
      Почувствовав ее замешательство, Джулиан положил руку на ее талию и ободряюще сжал, а потом развел к королю. Следуя инструкциям Джулиана, она поклонилась, так же как Эйтин, но король заявил, что в этом не было необходимости.
      – Поднимитесь. Мы понимаем, что женщины, которые носят под сердцем ребенка, тяжело переносят жару. Наша обожаемая Эвелинор легко уставала на ранних сроках беременности. – Эдуард встал, хлопнул по спине Джулиана, как будто радуясь встрече со старым другом, затем приветствовал Деймиана.
      Тамлин вздрогнула. Откуда королю известно, что она беременна? Джулиан никак не отреагировал, лишь холодно посмотрел на нее. Она не сказала Шеллону о своей беременности. А вдруг он не поверил, что Дирк не изнасиловал ее? Она побледнела под взглядом этих зеленых глаз.
      Кошмары о Берике стали преследовать Шеллона с тех пор, как пришел приказ Эдуарда. По ночам он испытывал такие мучения, что она не хотела добавлять ему тревог сообщением, что ждет ребенка. Она дождется, когда все будет позади, чтобы сообщить ему эту новость.
      – Похоже, мой Дракон вспахивает плодородную почву, а?
      Шеллон с печальным видом наклонил голову.
      – Разве это не то, чего вы пожелали? Превратить этих шотландок в верных английских подданных? Я просто повинуюсь моему королю.
      – Да? Я вижу, лорды Шеллоны обратили свои могучие мечи на благо Англии. – Голубые глаза Эдуарда загорелись, когда вошла молодая женщина. – О, идите же к нам, леди Элизабет, познакомьтесь с Драконом Шеллоном и его женой, а также с лордом Лайонтленом и его подопечной, леди Эйтин.
      Стройная, высокая, дочь Ричарда де Бурга была настоящей красавицей. Пшеничные волосы уложены в высокую прическу, живые синие глаза сияют. Их цвет оттенял темно-синий бархат платья, отделанного серебряным шнуром, подчеркивая ее высокую грудь. Серебристый лисий мех украшал запястья и шею.
      Эдуард рассмеялся, наклонившись к Джулиану:
      – Мы хотим сделать ее подарком Каррику. Как вкусивший свадебного блаженства, что ты думаешь? По-твоему, они будут хорошей парой?
      Джулиан кивнул с довольно безразличным видом:
      – Они будут красивой парой, сир.
      – Удивлен, что мы хотим союза между дочерью Ричарда и Карриком? – Оглядевшись, Эдуард пожаловался: – Мы ожидали к этому времени увидеть здесь Аннандейла и Каррика.
      Джулиан поискал взглядом в толпе, собравшейся в зале.
      – Они здесь. Можно сказать, что они едва не задавили леди Элизабет на въезде в город.
      Молодая женщина рассмеялась.
      – О Господи, так это был Роберт Брюс?
      Джулиан кивнул:
      – Да, полагаю, вы сказали ему пару ласковых.
      – О, как интересно! Что за первая встреча, сир! Он и его, как я полагаю, братья напугали мулов, несших мой паланкин. Они уронили меня прямо на… мою гордость. Не могу дождаться, когда увижу его лицо. Он сказал мне, что я нахалка, а я – что он грубиян.
      Джулиан погладил Тамлин по руке.
      – Первые встречи всегда памятны.
      Позади него Деймиан фыркнул, заставив Эйтин густо покраснеть.
      – Есть две истории, о которых мы бы хотели услышать поподробнее, – заметил Эдуард, вскинув бровь.
      К счастью, в этот момент вдруг поднялась суматоха, которая отвлекла короля. Эдуард улыбнулся:
      – Видимо, клан Брюса наконец-то добрался до конца этой длинной очереди.
      Джулиана удивило, что Аннандейла и его сыновей заставили ждать в очереди вместе с остальными шотландцами. Они были с Эдуардом, когда он приехал в Шотландию, и снова поклялись ему в верности в Варке. Сгонять их в замок вместе с остальными мятежными шотландцами было по меньшей мере публичным оскорблением.
      – Мы видим неодобрение в твоих глазах, лорд Шеллон. По-твоему, следует исключить Брюсов из списка мятежников?
      Джулиан пожал плечами.
      – В то время у них даже не было земель в Шотландии, и они выступали вместе с английскими силами.
      – Брюсы считают, что мы посадим Атшандейла на трон. Чушь! Достаточио одной поездки на север, чтобы покорить шотландцев. Этой демонстрацией мы напоминаем Брюсам, что больше таких попыток не будет. Их земли возвращены. Я предложу Каррику богатую невесту, чтобы успокоить его раненую гордость.
      Брюсы были не только унижены презрением короля, которому служили верой и правдой, им еще приходилось выслушивать ехидные замечания и оскорбления шотландцев, хранивших верность Баллиолу.
      – Давайте поднимем тост за помолвку над их камнем Судьбы, – громко объявил Эдуард.
      Тамлин резко повернула голову, чтобы снова посмотреть па тот странный кусок песчаника, гадая, что это за шутка. Эдуард заметил ее реакцию и спросил:
      – Леди Шеллон, вы разве не видели коронационный камень вашей страны?
      – Нет, сир, не видела, – ответила она, про себя посмеиваясь над Эдуардом Длинноногим, который принимает этот грубо вытесанный камень за камень Судьбы.
      Этот камень был не слишком длинным. Настоящий камень был выше, почти идеальной высоты, на которой можно сидеть. Это был черный камень, твердый и отполированный, как драгоценность, с вырезанными на нем пиктскими рисунками.
      Джулиан спросил, поднеся к ее губам кубок:
      – Тебя что-то беспокоит, женушка?
      Тамлин отпила несколько маленьких глотков, поскольку знала, что от вина у нее кружится голова и болят ноги.
      – Это не наш камень. Лиа Фейл – это черный камень, в три раза больше размером и с пиктскими рисунками по бокам. Это какая-то шутка Эдуарда?
      – Либо Эдуард знает, что это не тот камень, и ждет, что какой-нибудь шотландец скажет, что это не так, либо он не знает этого и кто-то просто надул его. А может быть, Эдуард знает, что камень подменили, и выставляет напоказ эту фальшивку, надеясь, что шотландец выдаст тайну, сообщив королю, что его обманули. Но только дурак осмелится сказать подобное королю.
      Снова поднялся шум, когда Роберт попытался привлечь внимание короля. Очевидно, Каррика привел в ярость тот факт, что его заставили пройти через такое унижение, и он был уверен, что Эдуард не знает об этом. Гилберт де Клер, зять Эдуарда и в то же время кузен Аннандейла, подошел к Эдуарду и что-то прошептал ему на ухо. Король рассмеялся и прогнал его.
      К концу вечера у Тамлин разболелась голова. Джулиан наконец получил от Эдуарда разрешение удалиться, учитывая состояние Тамлин и Эйтин.
      – Шеллон, как долго мы должны выносить этот кошмар? – прошептала она, когда они шли по длинному коридору.
      – Утром у нас с Деймианом аудиенция у Эдуарда. Надеюсь получить у него позволение вернуться в Гленроа после того, как соберется парламент.
      Из-за поворота коридора вышли двое мужчин, преградив им путь. Джулиан встал перед Тамлин, закрывая ее, тогда как Деймиан встал рядом с кузеном. Дрожа, Эйтин потянулась к руке Тамлин.
      – Шеллон, Сент-Джайлз, – обратился к ним один из мужчин весьма недружелюбно.
      – У тебя какое-то дело, Пендегаст?
      Тот, что повыше, кивнул.
      – Мы хотели поговорить с тобой о смерти нашего брата.
      – Твой брат погиб в честном поединке, Джон. Господь при свидетелях рассудил, что он виновен. Я говорил об этом с Эдуардом.
      – Но не с нами.
      – Я должен был доложить об обстоятельствах нашему королю. Он согласился, что дело было в руках Господа и он решил судьбу Дирка.
      Позади них послышался шум – громкие голоса нескольких спорящих мужчин. Роберт Брюс и его братья поспешно шли по коридору, но остановились, увидев группу, стоящую в проходе.
      Роберт, Эдуард и Найджел Брюс как бы мимоходом отодвинули Тамлин и Эйтин, чтобы встать позади Шеллона и Сент-Джайлза. Каррик посмотрел на Деймиана, потом на Джулиана.
      – Довольно тесно стоять в коридоре, вы так не думаете, лорд Шеллон? Хотите, мои братья и я проводим вас и ваших дам в отведенную вам комнату?
      Джон Пендегаст зло воззрился на Шеллона, потом его взгляд остановился на Тамлин. Она почувствовала, как по коже побежали мурашки.
      – Миледи. – Он слегка наклонил голову и, повернувшись, зашагал прочь.
      У Тамлин появилось предчувствие, что братья сэра Дирка не оставили это дело.
 
      Тамлин и Эйтин спали рядом. Тюфяки были положены с другой стороны кровати, где спали Деймиан и Шеллон. Четверо их оруженосцев – у дверей, на случай если Пендегасты задумали недоброе.
      Тамлин слышала, как Шеллон пошевелился, и знала, что он не может заснуть. Тамлин посмотрела в его сторону и увидела, что он смотрит в щелку на ночное небо.
      Повернувшись на бок, она смотрела на его неподвижную фигуру. На нем была только набедренная повязка. Тамлин осторожно выбралась из постели, чтобы не разбудить Эйтин, которая наконец-то заснула.
      Ее шаги были беззвучны, но она чувствовала, что Шеллон знает о ее приближении. Все его тело напряглось. Ее не удивило, что он не может найти покой. Необходимость находиться здесь всколыхнула все ужасные воспоминания.
      Тамлин нежно положила руку на его спину.
      – Шеллон, – прошептала она.
      Его голова оставалась скрытой в тени, как будто он не хотел, чтобы она видела его лицо.
      – Тебе нужно отдохнуть, – сказал он наконец. – Я сделаю все возможное, чтобы Эдуард позволил нам утром уехать. Он продемонстрировал всем Дракона Шеллона, все убедились, что я по-прежнему его верный пес. Будем надеяться, что этого достаточно. Тогда мы сможем покинуть этот ад. Из-за двух беременных шотландок, носящих английских детей, король весьма доволен собой.
      Когда он так и не повернулся к ней. Тамлин нырнула тол его руку, упертую в стену, и обняв его за талию, прижала к себе.
      – Я хотела объяснить…
      – Позже, Тамлин. Мне не очень нравится обсуждать наши проблемы перед остальными. Подожди, пока мы вернемся в Гленроа.
      Она открыла рот, чтобы возразить, но он устремился вниз и поймал ее губы своими. Он прижал ее спиной к холодной каменной стене, позволяя ей почувствовать твердость его тела, его желание, но не наваливаясь на нее всем своим весом. Его поцелуй был не нежным и не грубым. Просто настойчивым, как будто он использовал его, чтобы заставить ее замолчать. Но вскоре он стал целовать ее так медленно, так изысканно, что она застонала.
      Он прервал поцелуй и прижался головой к ее голове.
      – Иди спать, девочка, пока я не взял тебя у всех на глазах.
      Он целовал ее. Хотел ее. Но не верил ей.
      – Я думала, ты мне веришь…
      – Иди спать, Тамлин. – Шеллон отвернулся, чтобы смотреть в окно, отгородившись от нее.
      Тамлин печально кивнула и вернулась в постель. Ночью она не сможет заснуть. Также как и Шеллон.

      Девять недель спустя после кошмара Берика Тамлин стояла, наблюдая, как искры костра Самайна взлетают высоко в осеннее небо. Она следила за их мгновенными дорожками в чернильном небе, а потом прошептала молитву, чтобы ее отнесли волшебные огоньки. Она надеялась, что ее отец в безопасности и скоро вернется. Что магия этой особенной ночи выжжет все ужасы, оставшиеся в ее памяти после Берика.
      Они оставались там только до созыва Эдуардом парламента. Длинноногий получал удовольствие, демонстрируя всем ее и Эйтин, показывая, что кельтские наследницы теперь во власти английских рыцарей. В ходе событий он объявил о помолвке Деймиана с Эйтин – без всякого предупреждения или согласия с ее стороны – и официально пожаловал ему не только Лайонглен, но и сделал Деймиана бароном Койнлер-Вуд. После этого Эйтин отказалась разговаривать с Сент-Джайлзом.
      Когда Эдуард находился в хорошем расположении духа, Шеллон напомнил ему, что ядовитые испарения Берика вредны для женщин в начале беременности. Они, уже послужив его целям, были отпущены с улыбкой.
      Тамлин не могла забыть сгнившие трупы, свисавшие из полусгоревших окон, горы скелетов и воронов, растаскивающих кости, – все эти кошмары она видела в своих снах.
      Хуже того, она все еще боялась, что у Шеллона имеются опасения из-за ее ребенка. Она пыталась уверить его, что ребенок, которого она носит, был зачат в Белтейн, предупреждала его, что он будет чувствовать себя дураком, когда она докажет это, родив ребенка к Сретению. Он улыбался, обнимал ее, уговаривая не обращать на него внимания, уверял, что это мерзость Берика отравляет его разум. Теперь, когда он был вдалеке оттуда, он знал, что все правильно Чаще всего она верила ему. Но иногда случались моменты, когда она заставала его наблюдающим за ней, что заставляло ее сомневаться. Его сомнения были как нож в сердце.
      Шеллон легонько сжал ее плечо.
      – Жалеешь, что не танцуешь со всеми?
      – Нет, это последнее, чего бы я хотела в данный момент. – Рассмеявшись. Тамлин положила руку на свой округлившийся живот.
      Рейвен сшила для нее несколько платьев разных цветов: травянисто-зеленого, темно-синего и бордового. Они сидели на ней свободно благодаря маленьким складкам на груди.
      Приближаясь к шести месяцам беременности, Тамлин с удовольствием смотрела на танцоров, скакавших вокруг костра Самайна. В последнее время она плохо себя чувствовала, болела спина.
      Рука Шеллона соскользнула с ее плеча на спину и начала массировать. Его прикосновения были твердыми и в го же время нежными.
      Она прильнула к нему, потерлась лицом о его плечо, все еще наслаждаясь его мужским запахом и ощущая ставшую уже привычной защищенность. Несмотря на тени, таившиеся в его глазах, она никогда не сомневалась в его преданности ей и этой долине. Она полюбила Дракона. И хотела, чтобы он отвечал ей взаимностью. Но он никогда не говорил о любви, хотя она знала, что нужна ему.
      Наблюдая за танцорами, которые водили хоровод вокруг огромного костра, Тамлин моргнула. Ее сердце учащенно забилось, и она стала искать в толпе человека, который привлек ее внимание.
      На мужчине был выгоревший плед. Его рыжие волосы были длинными, с косичками вождя на висках. У него была аккуратно подстриженная борода. Это лицо было очень знакомым. Он не сводил глаз с Тамлин.
      Когда их взгляды встретились, Тамлин показалось, что земля уходит у нее из-под ног.
      Шеллон обнял ее, поддерживая, а свободной рукой схватил за руку.
      – Что случилось, Тамлин?
      Она стала искать глазами мужчину, но он исчез. Неужели ей померещилось? Заметив, что Шеллон встревожен ее состоянием, Тамлин улыбнулась. С момента их возвращения из Берика он был таким заботливым, таким внимательным.
      – Ребенок пошевелился, я почувствовала боль и испугалась.
      Джулиан подвел ее к скамье.
      – Я говорил, что тебе будет трудно столько времени провести на ногах этим вечером. Ты отдохнешь здесь немного, а потом я отведу тебя назад в Гленроа. Я не желаю слышать никаких возражений, Тамлин, или я буду нести тебя всю дорогу на руках.
      – Да, Шеллон. – Она рассеянно кивнула, все еще обшаривая взглядом толпу.
      – Тамлин, когда я слышу «да, Шеллон», я всегда чувствую, что ты игнорируешь меня и собираешься сделать именно то, что задумала. – Джулиан помрачнел.
      Тамлин снова увидела мужчину, который привлек ее внимание. В последний раз она видела его много месяцев назад. С тех пор он сильно похудел. На глаза ей навернулись слезы. Она с трудом сдержалась, чтобы не побежать к нему и не броситься в объятия. Указательным пальцем он начертил в воздухе маленький круг, а потом указал на землю.
      Она досчитала до десяти, стараясь взять под контроль эмоции, и едва заметно кивнула.
      Тамлин направилась к старой пиктской пещерной постройке. Там уже давно никто не жил, и ее использовали как хранилище. Пикты строили на века, подумала Тамлин. Чтобы войти, ей пришлось пригнуться. Дверь была сделана так, чтобы каждый входящий наклонялся и становился уязвим, у тех же, кто находился внутри, было преимущество первого удара. Тамлин погладила свой живот и застонала – после наклона снова заболела спина.
      – Помилосердствуйте, – прошептала она теням, борясь с головокружением. – Мне еще три месяца ходить.
      Она подождала, пока глаза привыкнут к темноте, потянулась за факелом и чиркнула кремнем, чтобы зажечь его. Стены были влажными на ощупь, так что факел шипел, когда на него попадали капли воды. На мгновение она замерла, думая, что услышала шум снаружи, шаги, но потом они удалились. Стража делала обход.
      Каменные ступени были истертые, неровные и сырые. Она спускалась по ним осторожно, ставя обе ноги на одну ступеньку, прежде чем наступить на другую. Держась рукой за стену, она не рисковала упасть. Она спустилась по винтовой лестнице в самый низ. Она никогда не любила спускаться сюда, темнота и тишина – если не считать редкого падения капель воды – всегда давили на нее, и ей казалось, что она задыхается.
      Это занимало слишком много времени. Шеллон все еще спал, когда она ускользнула, но она боялась, что это не надолго. Он всегда был обессилен после их занятий любовью, но вскоре просыпался. Когда он обнаружит, что она исчезла, то пойдет, ее искать.
      Взявшись за держатель для факела, она потянула изо всех сил, и часть стены медленно, отодвинулась.
      Изнутри ее встретил яркий свет факела.
      Там было несколько мужчин, но она видела только одного. Он повернулся, и улыбнулся:
      – Здравствуй, Тамлин.
 
      Тамлин бросилась в объятия отца и крепко обняла его. Он немного отстранился и посмотрел на ее живот, выделявшийся из-под плаща.
      Она рассмеялась сквозь слезы.
      – Я изменилась с тех пор, как ты в последний раз меня видел?
      – Немного. Повзрослела. И. выглядишь очень счастливой.
      – Потому что ты в безопасности. – На ее губах появилась виноватая улыбка. – Оправдание водопада. В последнее время я стала очень чувствительной.
      Хадриан кивнул:
      – Это бывает, когда носишь ребенка. Невелика цена, а?
      – С эмоциями, я могу справиться, а вот боль в спине то и дело дает себя знать.
      Отец, положил руку на ее живот.
      – Как давно, Тамлин?
      – На Белтейн. – Она покраснела. – Поддерживаю семейную традицию. Ребенок должен родиться на Сретение.
      – Что сказала старая Бесса?
      – Что я рожу крепкого ребенка.
      В его глазах она прочла гордость, тревогу, любовь.
      – Идем, поздоровайся с остальными. Мы ждем прибытия еще одного. Тамлин, ты наверняка помнишь Эндрю де Мори и его дядю – священника Дэвида де Мори. Джентльмены, это моя младшая дочь, Тамлин, графиня Гленроа, теперь леди Шеллон.
      Все пробормотали приветствия. Тамлин перевела взгляд с отца на Эндрю.
      – Прошел слух, что вы оба были в Тауэре?
      – Это правда, леди Тамлин. Мой отец и многие дворяне все еще там. По какой-то причине Эдуард решил перевезти нас в Честер. Мы сбежали с помощью Гранта Драммонда. Оттуда на быстрых лошадях направились на север, – ответил Эндрю с озорной улыбкой. – Как и вы, я недавно женился и очень хочу находиться дома с молодой женой.
      Хадриан похлопал Тамлин по плечу.
      – Это твой муж помог. Попросил Эдуарда, когда вы были в Берике. Эдуард перевел нас в лучшие условия.
      Тамлин почувствовала прилив тепла. Шеллон сдержал свое обещание. Но от этого она Почувствовала себя еще более виноватой в том, что ускользнула от него.
      – Тамлин, нам нужно побыть здесь несколько дней, отдохнуть. Пока весть не достигнет людей Эндрю, мы останемся в пещерах. Тут есть еда и вода. Ночью мы можем разжечь огонь. Как только Дэвид сообщит о нас Петти, Авоху и Бохарму, мы с Эндрю отправимся на север.
      – Я благодарен за приют, леди Тамлин. Реджинальд де Шен контролирует мои земли в Авохе. Я собираюсь двинуться туда сразу же, как только соберу под своим знаменем достаточно людей Мори, – объяснил Эндрю.
      В коридоре пещеры замелькали факелы, и появились несколько человек. Хотя все они были незнакомцами, Тамлин прекрасно знала одного из них. Их представили, но она едва слышала слова, так поражена она была высоким мужчиной с сине-зелеными глазами.
      – Уильям, позволь представить тебе мою младшую дочь, Тамлин, леди Гленроа, – наконец произнес отец.
      – Истинная дочь старой Альбы, – Уильям взял ее руку и поднес к губам.
      Тамлин во все глаза смотрела на мужчину по имени Уильям. Слухи распространялись в горах все лето и осень. Англичане называли его преступником, разбойником. Шотландцы шептали – мятежник, патриот, Уильям Уоллес из Эллерсли. С тех пор как Эдуард переправился через Твид и ступил на английскую землю, рассказы о том, как он досаждает английским солдатам, регулярно доходили до Гленроа.
      Только не его подвиги вызывали у Тамлин благоговейный трепет.
      Этот уроженец шотландской низменности мало чем отличался от остальных, разве что ростом. Он носил грязный потрепанный плед, но осанка у него была королевская. Будучи на голову выше Хадриана и Шеллона, он, так же как и они, обладал внутренней силой, не имеющей ничего общего с физическими возможностями. Взгляд его живых сине-зеленых глаз, исполненный решимости, был устремлен на Тамлин. Отражавшаяся в них боль поразила ее.
      – В Гленроа слышали об Уильяме Уоллесе, сыне Алана Уоллеса. В последнее время шотландцы только об этом и говорили. Я прошу вас тысячу раз – добро пожаловать, – пригласила Тамлин.
      Он улыбнулся, но в глазах оставалась боль. Этот человек многое потерял. В нем горел огонь мщения. Это и отсутствие страха за свою собственную жизнь делали его грозным противником.
      – Да, вероятно, вы слышали, что я великан, ношу лавровый венок на голове и приношу в жертву англичан в кровавом ритуале. – Он рассмеялся.
      – Гленроа всего лишь небольшой скромный фьеф, но я предлагаю любую помощь, которая может понадобиться вам и вашим последователям – если это не принесет вреда людям этой долины и моему мужу. – Ее мягкое предупреждение не ускользнуло от ушей всех присутствующих.
      – Мы приносим вам нашу глубочайшую благодарность, леди Тамлин. Жизненно необходимо, чтобы мы встретились с сэром Эндрю и пришли к единому мнению. Он собирается устроить ад англичанам в Мори. Я – на юге. Уже будущей весной при поддержке епископа Глазго мы могли бы вышвырнуть англичан на другую сторону Твида.
      Тамлин боялась таких разговоров. Она видела Эдуарда Длинноногого. Простым выталкиванием англичан из Шотландии все не закончится. Это лишь спровоцирует гнев Эдуарда. Она подумала о вызывающих тошноту картинах Берика. Неужели этот человек не понимает, сколько гибнет людей? Мужчины говорят о свободе. Женщины страдают из-за их возвышенных мечтаний.
      Тамлин набрала в легкие воздуха и закрыла свой разум для ужасающих образов.
      – Сэр Эндрю и вы можете использовать пещеры Гленроа как убежище в любое время когда вам понадобится. Еда всегда хранится здесь, так что, пожалуйста, берите сами, не стесняйтесь. Я прослежу, чтобы вам принесли одежду и одеяла. Однако избавьте Глен-Шейн от неприятностей. Я желаю вам удачи и знаю, что мой отец поедет с вами. Но я не хочу, чтобы Гленроа, Кинлох, Лохшейн или Лайонглен были втянуты в эту борьбу. Мой муж обеспечивает защиту этой долине и является сюзереном Лайонгдена. Он, конечно, норманн, но теперь он здесь господин, и он хороший человек. Независимо от того, кто управляет Шотландией, я возьму с вас слово, что ни ему, ни его людям не причинят никакого вреда. – Она решительно посмотрела на своего отца, Уильяма и Эндрю. – Клянитесь в этом.
      Все кивнули.
      – Благодарю вас всех. А теперь я должна вернуться, пока не обнаружилось мое отсутствие.
      Когда она повернулась, чтобы выйти из хранилища, Уильям поймал ее за руку.
      – Могу я говорить откровенно, миледи?
      Она кивнула:
      – Пожалуйста, чувствуйте себя свободно, Уильям Уоллес.
      – Длинноногий заставил вас выйти за лорда Шеллона. У вас не было выбора. Так же легко вас можно сделать вдовой. – По мрачному выражению его глаз она поняла, что он делал это предложение совершенно серьезно.
      Тамлин задрожала.
      – Да, у меня не было выбора. Тем не менее, мой отец уже собирался выдать меня за этого человека, полагая, что он станет мне хорошим мужем и господином. В эти тяжёлые времена для Гленроа очень хорошо, что Дракон Шеллон наш граф. Мой муж-норманн оказался отличным щитом против Длинноногого. Дракон очень богат. Я сомневаюсь, что даже Эдуард знает насколько. Глен-Шейн получил такого лорда, какой ему нужен. У меня есть муж, какого я хочу. Я привязала его к этой долине, к нашим обычаям.
      – Хорошо ли он обращается с вами? – Впервые в его горящих глазах появилась мягкость. – Его репутация цепного пса Длинноногого заставляет меня бояться за вашу безопасность. Я не хочу, чтобы вы кончили, как графиня Данбар и Марч.
      – Вы слышали о судьбе графини Марджори?
      Он покачал головой:
      – Мы можем только догадываться. Никто не видел ее с тех пор, как весной был взят Данбар. Скорее всего, она мертва.
      Тамлин помолчала, обуреваемая противоречивыми чувствами.
      – Когда-то он был первым рыцарем Длинноногого, но теперь все изменилось. С ним что-то произошло. Берик, я полагаю, был последней каплей после смерти его младшего брата Кристиана в Уэльсе. Он хочет построить свою жизнь здесь. Я не знаю всей истории. Но он не будет торопиться помогать англичанам и не будет сражаться с шотландцами – если они не будут угрожать этой долине. Глен-Шейн – единственное, что имеет для него значение. Он будет защищать меня, наш народ от любого, будь то англичанин или шотландец.
      Уильям кивнул:
      – Интересно… И все же вы не ответили на мой вопрос. Как он обращается с вами, милая?
      – Я восхищаюсь им. Он в высшей степени справедлив. Благодарю вас за предложение, Уильям Уоллес. В других обстоятельствах вы понравились бы друг другу. – Она выпрямилась. – Я поддерживаю моего отца и уважаю его право сражаться за то, во что он верит. Я верю в Глен-Шейн. Так же как и мой муж. Он будет сражаться, чтобы защитить нас, поэтому я не сделаю ничего, что могло бы ему помешать. Я убью любого, кто попытается поднять руку на Шеллона.
      – Надеюсь, вы и ваш муж сохраните эту долину в безопасности, леди Шеллон.
      – Идем, дочка, я провожу тебя до двора крепости, – произнес Хадриан.
      – Прощайте, Уильям Уоллес. Идите, с вами наше благословение и надежды. – Она смотрела, как он отошел к небольшому очагу и стал греть руки.
      Отец вывел ее в коридор.
      – Спасибо тебе за еду и кров. Мы отдохнем здесь несколько дней, а потом потихоньку двинемся на север. Уоллес уедет еще до рассвета. Ты любишь своего Дракона, дочь?
      Она кивнула:
      – Я люблю Шеллона. Выбор был нелегкий. Ведь это он посадил тебя в тюрьму и разрушил Кинмарх.
      – Он делал то, что приказывал Эдуард. Если бы не он, все могло бы обернуться гораздо хуже и для Кинмарха, и для меня. Он обращался с нами справедливо, благородно. – Отец рассмеялся и прижал ее к себе. – Моя девочка носит ребенка. Я чувствую себя стариком. Ты сделаешь меня дедом.
      Тамлин погладила его красивое лицо и улыбнулась.
      – Ты не старый. А тебе обязательно ехать с Эндрю? Почему ты не хочешь остаться здесь с нами? Эту долину можно защитить. Ты был бы здесь в безопасности. Бороться с этим английским королем – ошибка. Он умен, но безумие отравляет его мозг. Он не смирится с поражением. Ты это знаешь. Зачем же сражаться?
      Тамлин умолкла и, всхлипывая, прижалась к его груди, не в силах преодолеть страх, закравшийся в ее сердце. Страх за отца. Страх за Шеллона. Она любила их обоих и желала, чтобы оба остались в этой долине. Пусть остальной мир занимается политикой и войнами. Она хотела, чтобы люди, которых она любит, были как можно дальше от войны и разорения.
      Хадриан обнял ее.
      – Тише, любимая, а то ты сделаешь плохо ребенку. – Он поднял ее подбородок и поцеловал в нос. – Я правильно сделал, что выбрал для тебя воина. Шеллон защитит тебя, Тамлин.
      Она шмыгнула носом.
      – Ты мог бы сказать мне.
      – Но ты довольна моим выбором?
      – Да, я бы не хотела никого другого.
      – Идем, я провожу тебя до входа в пещеру. – Он взял ее за руку и помог осторожно подняться по винтовым каменным ступеням. Открыв дверь, Хадриан убедился, что дорога к башне лорда свободна. – Иди, тебе пора.
      Со слезами на глазах Тамлин обняла отца.
      – Не уезжай, пожалуйста…
      Вдруг кто-то резким движением оторвал ее от Хадриана, и кончик меча оказался у горла ее отца. Она смотрела в искаженное яростью лицо мужа.
      – Нет, Шеллон! – выдохнула она.
      – Отойди, Тамлин, – приказал Джулиан, его голос был холоден как лед. – Ни один мужчина не коснется моей жены.
      – Шеллон, прекрати! Это мой отец! – взмолилась Тамлин.
      Немного успокоившись, Шеллон внимательно посмотрел на Хадриана и узнал его.
      – Граф Шейн, в последний раз, когда мы слышали о вас, вы были гостем Эдуарда в Тауэре.
      – Доброе утро, лорд Шеллон. Благодаря вам. Эдуард приказал перевезти меня и Эндрю де Мори в Честер. Несмотря на определенные усовершенствования в Тауэре, нам все еще не слишком нравится английский климат. – Хадриан блеснул белыми зубами в озорной улыбке. Он поднял руку и отвел лезвие меча от своего горла. – Давайте обойдемся без этого. Тамлин носит вашего ребенка, и такие переживания ей не на пользу.
      Шеллон взял Тамлин за руку и мечом сделал знак Хадриану идти впереди:
      – Прошу вас, лэрд.
      Хадриан посмотрел на Тамлин, потом на Шеллона и пошел вперед.
      Тамлин попыталась выдернуть руку, которую держал Шеллон, повернуться и взглянуть мужу в лицо:
      – Ты же не собираешься снова сделать его узником?
      – Тамлин, перестань бороться со мной. Ты только все осложняешь. Поверь мне, я сделаю то, что правильно для всех нас.
      Шеллон провел Хадриана вверх по ступенями велел графу продолжать подниматься по лестнице. У спальни лорда он кивком дал ему знак войти, затем подтолкнул туда Тамлин, а сам остановился, чтобы поговорить с Моффетом. Тамлин видела, что молодой человек помчался прочь, когда его господин закрывал дверь.
      – Лэрд, вы останетесь здесь. Вы извините Тамлин? Мне нужно поговорить с женой наедине. – Шеллон кивнул Хадриану. Он протянул Тамлин зажженную свечу, вывел ее из комнаты и плотно закрыл дверь.
      Она повернулась и хотела что-то сказать, но он поднял палец и посмотрел на нее.
      – Шеллон…
      – Закрой рот, Тамлин, и не открывай его. – Джулиан повел ее вниз по лестнице, повернул на второй этаж и направился к маленькой комнате, которая раньше принадлежала ей. Он открыл дверь и жестом пригласил ее войти. Тамлин повиновалась, потом смотрела, как он закрыл дверь и прислонился к ней плечом, приставив меч к стене. – Ложись спать, Тамлин. – Его слова прозвучали мягко, но от Тамлин не скрылась твердость в его приказе.
      – Как ты собираешься поступить с моим отцом? – Она поставила свечу на столик у кровати.
      Он выдохнул, затем прошел к небольшому камину и начал при помощи кремня разжигать в нем торф.
      – Я еще не решил. Этой ночью он будет спать в покоях лорда. Я послал Моффета к Ровене и Рейвен. Им наверняка захочется увидеть отца, убедиться в том, что с ним все в порядке.
      – Благодарю тебя за доброту, Джулиан. Но что ты собираешься делать? Отправить его назад к Эдуарду? Не знаю, как с ним поступит твой король.
      – Он и твой король тоже, Тамлин.
      – Но ему не понравится, что Хадриан сбежал.
      Шеллон поднял на нее глаза.
      – Лучше беспокойся о том, жена, чтобы доставить удовольствие мне, чем волноваться об Эдуарде.
      – Ты злишься на меня? – Он поджал губы и кивнул.
      – Да, и есть только один выход.
      – Шеллон, он мой отец…
      Его зеленые глаза сузились.
      – А я твой муж, Тамлин. Теперь ты в первую очередь должна быть предана мне.
      – Да, Шеллон.
      – Еще одно «да, Шеллон». Это твоя манера отделаться от меня? – Когда огонь начал разгораться, он встал и снял с себя накидку. Сев в кресло, он развязал сапоги и сбросил их. – Раздевайся, Тамлин.
      – Шеллон, что ты собираешься делать?
      – Поскольку ты беспокоишься о судьбе твоего отца и о том, как я накажу тебя, думаю, ты будешь очень стараться, чтобы меня успокоить.
      Кого-нибудь другого его слова могли бы испугать. И Тамлин была не совсем уверена в его настроении. Она знала, что он злится.
      – Шеллон, что ты…
      Он прыгнул к ней как большая кошка, бросающаяся на добычу, и прижал ее к спинке кровати.
      – Снимай одежду, Тамлин! Сейчас же!
      Она расстегнула накидку. Он забрал ее у нее и бросил на пол. Дрожащими пальцами она развязала шнурки на одном локте, потом на другом и остановилась, глядя в его неистовые глаза.
      – Почему ты не торопишься повиноваться, жена?
      – Я не могу достать завязку на спине.
      – Повернись, – тихо произнес он.
      Тамлин повернулась к нему спиной. Подняв ее волосы, он положил их на ее правое плечо. Его рука на мгновение задержалась на них, потом стала разглаживать. Она посмотрела на него.
      Он медленно развязал шнуровку на ее спине, потом развел половинки и стянул платье с ее плеч. Платье начало падать, но Тамлин прижала его к груди.
      – Тамлин, ты пытаешься сопротивляться мне?
      Она покачала головой.
      – Я толстая.
      Он расхохотался и поцеловал ее обнаженное плечо.
      – Нет, ты не толстая. Я любил тебя раньше и знаю, какая ты. Ты просто носишь моего сына в своем теле. Я всегда хотел сына, Тамлин. Ты даже представить не можешь, как сильно.
      По ее телу пробежала дрожь.
      – Шеллон, что, если я ношу дочь?
      – Вряд ли. У Драконов Шеллона всегда родятся сыновья с черными волосами и зелеными глазами. – Он сел и принялся развязывать свои кожаные лосины. – Ложись в постель. Сегодня ты слишком долго была на ногах. Тебе нужно отдохнуть.
      Тамлин бросила платье и забралась под одеяло, дрожа от холода.
      Джулиан лег рядом с ней. Потянувшись к столику, он задул свечу, перекатился на нее, опираясь на локти, чтобы не давить на нее своим телом.
      – Я думала, мне нужно отдохнуть, – сказала Тамлин, глядя в его красивое лицо.
      – Ты сейчас будешь отдыхать. Но сначала тебе нужно успокоить меня. Я видел, как ты обнимала другого мужчину…
      – Я обнимала отца.
      – Да, отца. Но я этого не знал, когда застал вас. Мне не понравилось возникшее у меня чувство. Заставь меня его забыть.
      Она заерзала под ним, пока ее рука не подобралась к его жезлу.
      – О-о-о… Господи, ты и твои холодные руки. – Он рассмеялся и прикусил губами ее ухо.
      – Думаю, моя рука скоро согреется. – Она водила, едва касаясь, по бархатной коже его мужского естества, а потом скользнула на самый кончик. Его жезл пульсировал в ее руке. – Это помогает тебе забыть?
      Она прильнула к нему и поцеловала его мягкие губы.
      – Это заставляет меня забыть, какие у тебя холодные руки, когда ты нервничаешь. – Он обхватил ее бедра и подвинулся так, что оказался сидящим на постели. Его руки развели ее колени по обеим сторонам его ног. Уверенным движением бедер он вошел в нее. – Ах, опять тепло. – Его белые зубы блеснули. Он начал толчками продвигаться в ее тугое тело. – Вот тут ты всегда говоришь «да, Шеллон».
      Она сжала его горячий жезл.
      – Да, Шеллон. О да, Шеллон.
      – О да, Тамлин!

      Джулиан думал о праздниках, отмерявших время в Гленроа. Он пришел весной, испытал радости Белтейна и женился на Тамлин. С тех пор он отпраздновал летнее солнцестояние, Лугнасад, Самайн и Святки.
      Тогда как в разгаре лета в Шотландии было светло почти целые сутки, холодной зимой все оказалось наоборот. Дни были слишком коротки, чтобы успевать закончить все работы, а снежные заносы заставляли людей сидеть дома, сгрудившись у огня.
      Он проводил длинные ночи, обнимая Тамлин, учась открывать себя ей, говорить об утрате Кристиана, о жестокостях войны. Что еще важнее – о том, как сильно нужна ему эта жизнь здесь, с ней. С каждой пролитой им слезой, с каждым успокаивающим прикосновением ее руки Тамлин исцеляла боль внутри его своим языческим умением, заставляя его снова жить.
      Приближался еще один праздник – Имболг. Как христианин он называл его Сретением. К своему удивлению, он обнаружил, что в обеих религиях этот день связан с огнем и очищением. Шотландцы делали факелы из вереска и на рассвете бегали с ними по лугам и садам, чтобы разбудить их. Почти в сумерках люди Гленроа вернулись, чтобы очистить поля и яблони. Каждый нес толстую свечу, они выстроились в длинную линию исходили вокруг них.
      Уголок его рта дрогнул в улыбке. Тамлин не участвовала в этих церемониях. У его жены было другое занятие.
      Чтобы глотнуть свежего воздуха, Джулиан поднялся на вершину башни лорда и наблюдал за мерцающими огоньками, змеившимися по полям. Зрелище было восхитительным, казалось, феи сверкали в ночи. Чего бы Джулиан ни отдал, чтобы обнять Тамлин и разделить с ней красоту этой языческой церемонии.
      В следующем году. В следующем году он сможет стоять здесь с Тамлин и их сыном и смотреть на празднество.
      Вернувшись внутрь, Джулиан отправился в главный зал. Он посмотрел на рыжеволосого старика, стоявшего у камина, – отца Тамлин. Хадриан казался таким же беспокойным, как и он, и не скрывал этого.
      – Есть новости? – спросил Джулиан, но ответ был ясен уже по лицу его тестя.
      Хадриан вздохнул и покачал головой.
      Однажды ночью перед Святками отец Тамлин вернулся, желая увидеть своих дочерей. Хадриан все еще был энергичным, активным мужчиной, но Джулиан подумал, что ему гораздо лучше быть в Гленроа, чем где-то прятаться этой суровой зимой. В конце концов, он уговорил лэрда провести зиму в Глен-Шейне. Поскольку Тамлин оставалось носить ребенка всего пару месяцев, ей удалось убедить отца остаться хотя бы до тех пор, пока малыш не появится на свет.
      Хадриан расстроенно вздохнул и посмотрел на него.
      – Ты спокойнее относишься к этому, чем я.
      – Я не спокоен.
      – Ты умеешь это скрывать. Ведь там наверху моя маленькая девочка. Она скоро сделает меня дедом. Будь это Рейвен или Ровена, мне было бы легче. Они старше Тамлин. Я выдавал их замуж. Я ошибался, позволив им поступить по-своему, и в обоих случаях браки оказались неудачными. Рейвен думала, что ей нужен кроткий муж, не похожий на ее властного отца. И он умер от сырости. А Ровена… – Он помолчал. – Это прошлое. Один я буду сожалеть до конца моих дней.
      Джулиан все еще размышлял над смертью мужа леди Лохшейн – тема, которую Тамлин не желала с ним обсуждать. Джулиан ничего не сказал. Хадриан и без того переживал за Тамлин.
      Хадриан, прищурившись, посмотрел на него.
      – Твои братья будут им хорошими мужьями?
      – Будут. После моей женитьбы на Тамлин Эдуард согласился, что Глен-Шейн в моем распоряжении. Я дал разрешение на продолжительные помолвки. Мои братья будут ухаживать за дамами до весны, чтобы получше узнать их. Обе ваши дочери приняли это великодушное предложение. Я полагаю, свадьбы состоятся во время Белтейна.
      Хадриан кивнул:
      – Это очень мило с твоей стороны. Моим дочерям нужно время. Одной, чтобы закончить предполагаемый траур, другой – начать снова доверять.
      Джулиану в конце концов пришлось сесть. Он уже полночи стоял и ходил. Слуги участвовали в ритуале Имболга, кроме тех, кто занимался Тамлин, поэтому в башне было тихо. Он устал, но знал, что не сможет вздохнуть спокойно, пока не узнает, что она и ребенок в безопасности.
      – Вы, разумеется, хотели для обеих дочерей более высокородных женихов, – заметил Джулиан, потирая лоб. У него разболелась голова.
      Это был страх. Страх за Тамлин. Он знал, что у женщин часто бывают трудности, некоторые даже умирают во время родов. Эта тревога снедала его. Разговор с ее отцом помогал отвлечься.
      Хадриан сел в кресло перед огнем, напротив него.
      – Они уважаемые благородные люди и пользуются хорошей репутацией. Братья Дракона Шеллона. Если у них такой же характер, в чем я не сомневаюсь, я бы не смог выбрать лучше, чем выбрал для Тамлин мужа и господина.
      Джулиан склонил голову в знак благодарности.
      – Я возвел моих братьев в ранг баронов. Никто не осмелится относиться с пренебрежением к вашим дочерям.
      – Главное не то, кто человек по рождению. А то, как он строит свою судьбу. Я знаю, что представляют собой твои братья – Драконы Шеллоны. Моим дочерям повезло.
      Неожиданно тишину башни разорвал крик. Мужчины вскочили на ноги. Джулиан хотел было бежать к Тамлин, но Хадриан удержал его:
      – Бесса не захочет, чтобы мужчина путался под ногами. Поверь мне, я уже был там. Она гонялась за мной с горячей кочергой, когда рождались близнецы. – Хадриан усмехнулся. – Бесса и Эвелинор позаботятся о Тамлин.
      Джулиан заколебался. За первым криком последовал второй. Джулиан сорвался с места и помчался в покои лорда, перепрыгивая через две ступеньки.
 
      Джулиан держал сына, глядя на кудрявые черные волосы, почти такие же густые, как у него самого. Его глаза наполнились слезами, когда он коснулся крошечной головки, погладил мягкие кудри. Такой совершенный во всех отношениях. Он поднял плед, которым был накрыт ребенок, и посмотрел на стебель, торчавший из его живота.
      – Снимите с него это, – потребовал он от старой Бессы.
      Она усмехнулась и покачала головой.
      – Оставьте все как есть, лорд Шеллон. Это отвалится, когда придет время.
      Джулиан нежно погладил крошечные пальчики. Его дочь была прекрасна. Дочь? Потрясенный, он заморгал. Осторожно взяв ее на руки, он подошел к кровати со своей прекрасной, драгоценной дочерью.
      – Жена, что это значит?
      Тамлин с трудом села, морщась от боли.
      – Что ты имеешь в виду? – задыхаясь, спросила она.
      – Это дочь, а не сын.
      Бесса захихикала.
      – Мужчины, – пробормотала она, сложила простыню, подсунула ее под ноги Тамлин и перестелила постель.
      – Да, Шеллон. Я рада видеть, что это испытание не повлияло на некоторые твои способности, – процедила она сквозь зубы. – Если тебе не нужна твоя дочь, отдай ее Рейвен.
      Рейвен подмигнула сестре и шагнула к нему.
      – Давай, Шеллон, я возьму малышку…
      Джулиан резко отвернулся, когда она протянула руки к ребенку.
      – Я не сказал, что не нужна, я просто удивлен. У Шеллонов никогда не рождались девочки. Только мальчики.
      – Ты теперь в Шотландии, могущественный Дракон, – проворчала Тамлин. – Когда дочь подрастет, я расскажу ей, что ты не хотел ее, что предпочитал сына. Она заставит тебя горько пожалеть об этом.
      Джулиан снова увернулся от Рейвен, пытавшейся забрать его крошку.
      – Ты не сделаешь ничего подобного, жена. Она само совершенство. Первая девочка-дракон Шеллона. Она особенная, волшебная. Зачата под ветвями священных яблонь. Другой она и не могла быть.
      Улыбаясь своей маленькой дочурке, он не сразу заметил, что у Тамлин снова начались боли. Он взглянул на Рейвен, вытиравшую лоб Тамлин.
      – В чем дело? Что-то не так?
      – Будь ты проклят, Шеллон. Это ты во всем виноват. – Тамлин снова застонала.
      Малышка начала плакать, как будто поняв состояние матери. Рейвен мрачно посмотрела на него и подошла забрать ребенка.
      – Отдайте мне девочку, лорд Шеллон.
      – Она в порядке. Просто выражает свои чувства. – Джулиан плечом оттеснил ее, не позволяя забрать дочь. Он посмотрел на Тамлин, которая кричала, как Бансид. – Как и ее мать.
      – Шеллон… – предостерегла Тамлин, глядя на него так, будто хотела вонзиться в него зубами.
      – Тамлин, что с тобой? – Джулиан запаниковал. – Что-то не так?
      Бесса рявкнула:
      – Унеси дочь и покачай ее!
      – Я не двинусь с места, пока вы мне не скажете, что происходит с Тамлин.
      – Безмозглый болван! – прорычала его милая Тамлин. – Я рожаю!
      Джулиан заморгал, не понимая сути того, что она сказала.
      – Да, она очень красивая, девочка. Она будет принцессой Шеллон…
      – Заткнись, Шеллон. О-о-о… – Тамлин выгнулась назад, гримаса боли как будто была на всем ее теле. – Не… я… ро… я… ро… О-о-о!
      Рейвен сурово посмотрела на него:
      – Пожалуйста, отойдите, лорд Шеллон. Вы мешаете.
      Бесса захихикала:
      – Никогда не думала, что мужчина будет полезен, когда придет время рожать ребенка.
      Сдвинув брови, он мрачно посмотрел на старуху.
      – Обойдемся без кочерги – ответьте мне! Что с моей женой?
      – Девочка рожает твоего ребенка. – Бесса укоризненно покачала головой.
      – Она уже родила. – Он посмотрел на кричавшую малышку, сердито размахивавшую кулачком. Его губы растянулись в улыбке. Потом улыбка исчезла. – Еще один ребенок?
      – Милорд муж, уже светает… – Тамлин тяжело дышала, у нее началась очередная схватка.
      Рядом с ним появилась Эвелинор и осторожно взяла у него дочь.
      – Я позабочусь о малышке. Посиди с Тамлин. Ей понадобится твоя сила.
      Джулиан сел на край кровати.
      – Ну же, женушка, ты ведь настоящий боец. Еще один наш дракон рвется в этот мир.
      Тамлин схватила его за запястья и сжала их.
      – Рожать драконов – тяжелая работа, Шеллон. Ты заплатишь мне за это.
      Джулиан улыбнулся:
      – Цена будет стоить того, миледи.
      Его сила, казалось, перетекла в Тамлин. С этого момента все пошло быстро. Этот дракон хотел поскорее прийти в мир. Тамлин всего дважды угрожала покалечить Шеллона.
      Бесса шлепнула ребенка, и еще один Дракон Шеллона прокричал свое мнение. Ребенок пронзительно завопил, заставляя девочку в соседней комнате тоже поднять шум. Запеленав ребенка, женщина подала его Джулиану.
      – Твой сын хочет поздороваться с отцом.
      – Сын… – Во второй раз за эту ночь Джулиан благоговейно смотрел на чудо, своего второго ребенка. Потом он заморгал. – Тамлин, что это значит?
      – О, Шеллон, заткнись же. Я занята. – Бесса массировала живот Тамлин, чтобы вышел послед. Он понимал, что Тамлин не в настроении для его дразнящих вопросов. – Ты хотел сына. Я дала тебе сына. Теперь замолчи.
      – Но у него твои золотые волосы. У всех сыновей Шеллона черные. Полагаю, у него будут и твои янтарные глаза. Может быть, такая же маленькая ямочка на подбородке. – Он старался говорить, как подобало случаю, сварливо, но улыбка выдавала его. Его сердце было тронуто до слез, когда он коснулся прямых светлых прядей.
      – Шеллон, хочешь черноволосого сына? Тогда сам и рожай его себе. Я устала. Два ребенка в один день – более чем достаточно. – Она легла на спину и закрыла глаза, когда Бесса накрыла ее одеялом.
      Хадриан открыл дверь и заглянул проверить, не слишком ли близко Бесса находится от каминной кочерги. Увидев, что кочерга стоит в противоположном конце комнаты, он вошел.
      – Могу я увидеть моего внука?
      Джулиан отодвинул пеленку, чтобы показать младенца.
      – О Боже, у него волосы Тамлин. – Хадриан улыбнулся, его глаза блеснули, когда Джулиан позволил ему взять ребенка на руки. – У Черного Дракона теперь есть сын, Золотой Дракон. Как интересно!
      Джулиан прошел в комнату и вернулся с дочерью.
      – Но вот совершенно особенный подарок. Моя жена подарила мне не только сына, но и дочь.
      – О, что за маленькая красавица. – Хадриан тут же протянул ему внука и взял на руки внучку. – Я так люблю девочек!
      – Если вы оба не слишком заняты, я хотела бы посмотреть на своих сына и дочь, – фыркнула Тамлин.
      Джулиан сел и переложил своего светловолосого сына в руки матери. Ее лицо смягчилось, а глаза наполнились слезами, когда она провела пальцем по его крошечным ножкам.
      – О, Джулиан, он такой красивый.
      – Н забудь про мою внучку. Она истинная красавица. – Xдриан наклонился и поцеловал дочь в лоб. – Ты молодец, Тамлин.
 
      Неделю спустя Джулиан ходил из угла в угол, укачивая дочь. Ее крошечное личико сморщилось, потом она широко зевнула, закрыла глаза и уснула. Он был бесконечно очарован этим крошечным созданием. У нее были черные волосы. Он попытался представить женщину с этим буйством иссиня-черных кудрей.
      – О, все мальчишки будут от тебя без ума.
      – Шеллон, положи ребенка в колыбель. Ей нужно спать, – сказала Тамлин, сидя в постели, где кормила сына.
      – Сын и дочь. Как может выпасть на долю одного человека столько счастья? – вслух удивился Джулиан. – Разве твоя мать не самая умная женщина в мире?
      Не обращая внимания на приказ жены положить дочь в колыбель, он сел на кровать, устроив крошечный сверток у себя на коленях.
      – Нам нужно дать ей имя. Я благодарю тебя за то, что позволила назвать нашего сына в честь моего брата Кристиана, но девочке тоже нужно имя.
      – Я уже перебрала все имена. Ни одно не подходит.
      Малышка снова начала размахивать кулачком и хныкать.
      Джулиан провел пальцем по нежной коже ее ручки и удивился, что она схватила его за палец.
      – Смотри, Тамлин, она держит мой палец. Думаю, она хочет, чтобы ее брат поторопился. Она голодна. Она очень сильная Маленькая воительница, такая же, как ее мать. Вероятнее всего, язычница. Гленроа перейдет к ней?
      Тамлин кивнула.
      – Моя первая дочь будет наследовать мне.
      – Тогда мне придется построить в Кинмархе замок для нашего сына. – Джулиан улыбнулся, глядя на этот подарок – своих прекрасных детей. – Тамлин, эти два ребенка наполовину ты, наполовину я. Дочь похожа на отца, сын похож на мать. Я думаю, их имена должны отражать это. Поскольку нашего сына зовут Кристиан, как насчет того, чтобы назвать дочь Паган?
      Тамлин улыбнулась, отняла мальчика от груди и поменялась с Джулианом детьми. Сын сразу же начал кричать.
      – Скажи Кристиану, что надо делиться. Его сестричка Паган тоже голодна.
      – Тебе нравятся имена?
      – Думаю, они идеальны.
      Джулиан улыбнулся:
      – Может быть, в следующем году ты подаришь мне черноволосого сына, и мы сможем назвать его в честь твоего отца.
      – Ты можешь пойти копать лошадиный навоз, милорд муж. Я подарю тебе черноволосого сына, когда сама этого захочу. Пока я не имею ни малейшего желания рожать.
      Джулиан нагнулся к Тамлин, целуя ее нежно, медленно.
      – Скоро Белтейн. Яблони зацветут, и ты будешь танцевать со мной перед священным костром.
      – Перестань злорадствовать, Шеллон, и поцелуй меня.
      – Да, миледи.

      Сверкнула молния, вспышка была так близко, что осветила темный интерьер церкви Кинмарха. Закрывая глаза на время вспышки, Тамлин смотрела в витражное окно. Внутренний голос вызывал в ней трепет нарастающей тревоги.
      Обычно она любила грозу. Ей нравился запах, который она приносила, ее энергия, ее безграничная сила.
      Но эта гроза лишала ее присутствия духа.
      Возможно, ее терзало чувство вины; Она ускользнула из Гленроа, когда Джулиан уезжал в Лайонглен. Если бы он вернулся и узнал, что она покинула Глен-Шейн и отправилась в Кинмарх, ей бы не поздоровилось.
      Но в Кинмархе у Тамлин было дело, о котором она не могла рассказать Шеллону. И ее мучила совесть. Вопреки данным ему обещаниям оставаться в стенах Гленроа до его возвращения она умолчала о намерении поехать в церковь Кинмарха. Он бы запретил ей покидать крепость. Она не собиралась скрывать свои действия и была готова столкнуться с последствиями, когда Шеллон узнает о них. А в том, что он узнает, у нее не было сомнений. Он все видел и все знал. Тамлин до сих пор думала, не оборотень ли ее муж.
      Семь сыновей Малькольма – Скайлар, Фелай, Айен, Шон, Майкл, Доннал и Яго – вместе с десятью мужчинами из Кинмарха уезжали сражаться вместе с Хадрианом и Эндрю де Мори.
      У нее на сердце было тяжело, что приходится красть у Шеллона вооружение. Тамлин хотела, чтобы у них было лучшее вооружение и лучшие кони и чтобы они выступили как рыцари под знаменами Глен-Шейна. Она хотела дать им все мыслимые преимущества. Доспехи, которые она стащила из оружейной башни, и великолепных коней.
      Малькольм закончил читать мессу перед коленопреклоненными мужчинами и окропил каждого святой водой.
      Теперь пришла ее очередь выполнить священнодействие – посвятить в рыцари этих прекрасных молодых людей. Когда она дошла до Скайлара, последнего, она посмотрела в его лавандовые глаза, зная, что он вступает на опасный путь. Ее сердце сжалось. Рожденные в один день, они с детства были друзьями и вместе проказничали. Он был учителем Шеллона, показал ему, как обращаться с клеймором. Умение, которое могло спасти жизнь ее мужу.
      Ее подбородок задрожал, когда она подняла меч и положила его плоской стороной клинка на его левое плечо.
      – В память о клятвах, данных и полученных. В память о твоей крови и обязательствах. – Она перенесла меч Гленроа через его голову на правое плечо, коснулась его и вернулась, чтобы коснуться левого. – Иди с честью, сэр Скайлар. Поднимись уже рыцарем.
      – Миледи.
      Он встал, последний из семнадцати мужчин Гленроа и Кинмарха, которых она посвятила в рыцари. Вместо коле – пощечины, которая дается как предупреждение, чтобы рыцарь всегда помнил о своих клятвах, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в лоб.
      – Возвращайся к нам целым и невредимым, сэр Скайлар.
      Над ними сверкнула молния, раздался ужасающий раскат грома. Камни древней церкви задрожали так, что казалось, она вот-вот обрушится. Был полдень, но стало темно, словно наступила ночь.
      – Миледи! – Дверь распахнулась, и внутрь, спотыкаясь, вбежал Коннор Ог. – Всадники с флагами. Один алый, может быть, леопарды Длинноногого. Они движутся сюда!
      Мужчины вскочили, чтобы забрать мечи и плащи.
      – Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – нараспев произнес Малькольм, осеняя их крестным знамением. – Идите с благословением нашей Эннис, богини воды, Эвелинор из Сада и Бела, нашего бога огня. Возвращайтесь сильными и невредимыми. – Подняв бровь, он посмотрел на улыбавшуюся ему Тамлин. – Они мои сыновья. Я хочу дать им всю защиту, какую только возможно.
      Все поспешили прочь из церкви, туда, где были привязаны лошади. Скайлар посадил Тамлин на Колдунью.
      – Прощай, кузина. Не забудь поблагодарить Шеллона за этих прекрасных лошадей и великолепное английское оружие. Береги себя, пока мы не встретимся снова на Белтейн.
      Ее родственники ускакали в направлении, противоположном тому, откуда приближались всадники. Они направились на север чтобы присоединиться к ее отцу и Мори у Авоха.
      Малькольм встал перед ней и сжал ее руки.
      – Я поехал бы вместе с моими сыновьями, но уже слишком стар. Я остаюсь здесь и буду помогать Шеллону защищать Глен-Шейн, чтобы у наших мужчин была безопасная гавань, куда можно вернуться. Ты не хуже меня знаешь, что, если понадобится, мы можем прятать их месяцами. Поспеши назад в Гленроа и закрой ворота, пока не вернется твой Шеллон. Я поеду в Лайонглен. Твой муж должен быть здесь, – когда приближаются люди Длинноногого. Мы никогда раньше не сталкивались с войной, девочка. Не знаю, насколько сильна защита священных туманов. Поезжай осторожно, ты всего два месяца как родила.
      Тамлин поцеловала дядю.
      – Счастливого пути. – Тамлин подождала, пока он сядет на коня, прежде чем повернуть Колдунью в сторону Гленроа. Пришпорив вороную кобылу, она поскакала домой.
      Когда Тамлин поднялась на холм, она увидела вдалеке флаги и всадников. У нее упало сердце. Это были не золотые леопарды на алом Эдуарда Длинноногого, а золотые орлы сэра Джона Пендегаста – брата Дирка.
      Хотя грохот грозы пугал Колдунью, зловещая темнота была на руку Тамлин. Они не заметили ее. В этой точке они были ближе к тропам и могли добраться до них раньше, чем она, отрезав ей путь к спасению.
      Вспышка ослепляющего белого света расколола небо и ударила в стоявшую поблизости высокую сосну. Колдунья прянула в сторону. Колени Тамлин сжали бока лошади, и это было все, что она могла сделать, чтобы остаться в седле. Вторая вспышка молнии ударила в другое дерево, еще ближе. Полетели искры, верхушка сосны рухнула на землю перед Тамлин. Колдунья взвилась на дыбы, рассекая копытами воздух, и сбросила Тамлин на землю.
      Оглушенная Тамлин заставила себя подняться на ноги. Приближавшиеся к ней всадники заметили вставшую на дыбы лошадь и теперь мчались в ее направлении. Добраться пешком до троп шанса не было. Подхватив юбки, она бросилась под защиту густого леса. Ее единственной надеждой было достичь тропинки, которая вилась вокруг Лохшейн-Мор.
      Тамлин едва не потеряла чувство направления, когда бежала от одного дерева к другому, кружа и ныряя под тяжелые ветви. В какой-то момент она попыталась запутать следы, надеясь прокрасться позади преследователей. Если ей это удастся, она сможет добежать до троп.
      Вдруг на повороте тропинки возник всадник на белом коне и едва не схватил ее. Она увернулась, но была вынуждена опять бежать к озеру.
      Задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, она нырнула под раскидистую древнюю ель и спряталась в низко опущенных ветвях. Дрожа, она сжалась в комок у ствола, слыша, что всадники приближаются. До нее доносились их крики.
      Первый всадник проехал прямо перед тем местом, где она пряталась. Она узнала в нем одного из наемников, которые всегда следовали за Дирком. Очевидно, это он привел их в Гленроа.
      – Да, это была сука Шеллона! Пешком она далеко не уйдет, лорд Пендегаст! – крикнул он.
      Тамлин натянула покрепче плащ, опустив капюшон на голову и лицо. Черная шерсть, отороченная волчьим мехом, была святочным подарком Шеллона. Дождь лил стеной, нещадно хлеща лес. Он был такой холодный, пронизывающий. Апрельские ветра холодны, как будто зима не желает сдаваться. Впервые она была рада, что у ее мужа пристрастие к черному цвету. Этот цвет сейчас помогал ей скрыться в темноте.
      У нее болела грудь. Ей нужно было добраться домой и покормить малышей. Давление молока причиняло неудобства.
      Тамлин съежилась под еловыми ветвями, шепча молитвы Эвелинор и Эннис и надеясь, что всадники проедут мимо. Далеко на востоке небо стало просветляться, предупреждая, что гроза скоро пройдет. У нее больше не будет защиты этой неестественной темноты. Когда они достаточно удалились, она рискнула покинуть убежище под елью и побежала по тропинке в Лохшейн-Мор, моля Бога, чтобы помог ей добраться до озера раньше, чем братья Дирка поймают ее.
 
      Джулиан нещадно пришпоривал Язычника. Он чувствовал беспокойство с тех пор, как они с Деймианом, Саймоном и Гийомом потеряли следы всадников. Небольшой отряд стоял лагерем на другой стороне Кинмарха недалеко от Лайонглена. Вначале они решили, что это шотландские мятежники прячутся в лесу.
      С тех пор как Уоллес поднял восстание на юге, а Мори на севере, группы молодых людей уходили в леса в поисках этих мятежных отрядов, в надежде присоединиться к ним. Надвигалась беда, в этом не было сомнений. Напрасно Эдуард считал, что покончил с Шотландией.
      Мори привлекал к себе десятки мятежников, в том числе и дворян. Молодым людям было ненавистно стоять в стороне, когда их отцы подписывали клятву верности. С явной поддержкой старой кельтской церкви он был бы идеальным вождем сопротивления. Несущий в себе древнюю кровь пиктов, он был новым королем, создающим свое королевство. Тем, кто мог изменить Шотландию так, чтобы она могла противостоять английской мощи. Уоллес привлекал сотни простолюдинов, столько, что можно было, восстановить костяк шотландской армии, разбитой после Данбара. Когда эти двое встретятся, Шотландия взорвется, и они, вероятнее всего, вышвырнут из страны всех англичан до последнего.
      – Этот лагерь новее. – Деймиан покачал головой и пнул ногой угли костра под первыми падающими каплями дождя. – Подкованные лошади, больше двадцати штук. У меня плохое предчувствие. Просто не…
      Джулиан настаивал:
      – Договаривай.
      Деймиан пожал плечами, опустившись на колени. Подняв несколько рассыпанных зерен овса с земли, где кормили лошадей, он растер их между пальцами. Его глаза смотрели куда-то вдаль, не видя ничего.
      – Не могу сказать. Здесь нет ничего, кроме двадцати лошадей и мужчин, немного овса, но…
      – Ну выкладывай же. – Терпение Джулиана было на исходе.
      – Это не шотландцы, Джулиан. Я не вижу здесь никаких признаков, я просто чувствую это.
      Джулиан кивнул:
      – Этого достаточно. Твои предчувствия тебя никогда не обманывали. Куда они поехали?
      – Следы ведут прочь от Лайонглена в направлении Кинмарха.
      – На юг?
      – На юго-восток, но опять мое шотландское чутье подсказывает мне не то, что видят мои глаза. Я чувствую, что они поехали в этом направлении, но потом разделятся и вернутся назад.
      – Гленроа, – Произнес Джулиан, по его спине пробежал холодок.
      Деймиан кивнул:
      – Нам нужно возвращаться. Скакать во весь опор.
      Саймон крикнул:
      – Приближается всадник.
      Повернув Язычника, Джулиан выхватил меч, готовый принять бой. Так же, как и его братья. Странно, он заметил, что меч Деймиана остался в ножнах.
      Всадник галопом взлетел на холм, как будто демоны хватали коня за хвост; Он резко натянул поводья, заметив, что наткнулся, на отряд. Когда сверкнула молния и он увидел, кто они он пришпорил коня.
      – Шеллон! Слава Богу! Всадники под флагом с золотым орлом на алом поле.
      – Пендегаст, – прошипел Джулиан.
      – Они направляются к тропам. Туманы должны закрыть для них вход в долину.
      – Благодарение богам, твоим и моим, что Тамлин сейчас в стенах Гленроа… – Слова замерли на устах Джулиана, когда он увидел лицо священника. – Не трать времени на объяснения. Где она?
      – Она была в церкви Кинмарха. Из Глен-Шейна…
      Джулиан пришпорил коня.
      – Сэр священник, поспеши в Лайонглен. Скажи им, чтобы закрыли ворота.
 
      Нога Тамлин ударилась о небольшой камень, облепленный землей. Поскользнувшись в жидкой грязи, она рухнула, больно ударившись, на колени и руки. Резкая боль пронзила вывернутую лодыжку. Она поморщилась и прикусила губу, чтобы не заплакать.
      Но даже при этом она заставила себя подняться и продолжить идти вперед, вверх по склону. Она могла обогнуть Лохшейн, а потом пойти, по дальней тропинке, ведущей в Глен-Шейн мимо озера. Эта дорога была крутая и каменистая, но она приведет ее назад в долину.
      Хватая ртом воздух, Тамлин обернулась, чтобы посмотреть, где всадники. Она не прошла еще и половины пути. Пять английских всадников выехали из леса. Рассыпавшись веером, они поскакали к ней. Ее сердце едва не разорвалось, когда она увидела, что еще двое всадников приближаются к ней слева. Послышались крики. На горизонте справа появились еще всадники. От грозы пока было слишком темно, чтобы разглядеть их. Она должна действовать быстро, или они поймают ее в ловушку.
      Единственным оставшимся выходом было озеро.
      Столетия назад ее пиктские предки построили мост для спасения через озеро. В грозовых сумерках переход был опасен. Она ходила по камням только в солнечные дни, когда можно смотреть в воду и видеть дорогу, оставленную древними. Она должна была войти, правильно попав на первый камень, иначе погрузится в ледяные глубины Лохшейна.
      Нерешительность словно приковала ее к земле. Слишком велик был риск. Оглядевшись, она поняла, что у нее нет выбора. Тамлин бросилась к воде, но остановилась. Было слишком темно, чтобы увидеть первый камень. Что ж, либо придется довериться древнему знанию, либо встретиться с братьями Дирка.
      Она знала, что не нужна им. Им нужен Шеллон.
      Но она не даст им оружие, которое можно использовать против ее мужа. Она подобрала юбки, сделала глубокий вдох и вошла в темную воду.
 
      Дождь прекратился как раз в тот момент, когда Джулиан увидел, что Тамлин остановилась, огляделась и вошла в озеро.
      Его охватила паника. Он отчаянно пришпорил Язычника и помчался вниз по склону холма.
      Пять всадников подъезжали к Тамлин слева и быстро приближались. Он не обращал на них внимания, зная, что братья и кузен справятся с ними.
      – Нет! – закричал Джулиан, спрыгивая с еще бегущего коня. Сломя голову он бросился вслед за Тамлин и нырнул в ледяные воды озера. В тяжелых доспехах и кольчуге, в сапогах и с мечом на перевязи он ушел под воду как камень Отчаянно барахтаясь, он вынырнул, чтобы глотнуть воздуха. Моргая, чтобы стряхнуть воду с ресниц, он пытался что-нибудь увидеть. Из последних сил оставаясь на плаву, он вертелся, пытаясь найти жену. Накатился туман, закрывая озеро.
      – Тамлин!
      Он не мог поверить в то, что увидел. В воде такой ледяной, что у него перехватывало дыхание, он в ужасе смотрел, как Тамлин продолжает идти по озеру. По озеру! Подол ее плаща касался воды, а она, казалось, шла по ее поверхности. Крест Господень! Она шла по водам глубокого озера! Туман сгустился, клубясь вокруг нее, и она исчезла.
      Его братьям потребовалось немного времени, чтобы справиться с тремя всадниками. Двое других сбежали, пришпоривая коней и заставляя их скакать прочь во весь опор.
      Стуча зубами, Джулиан выбрался из воды. Деймиан спрыгнул с серого коня и помог ему вылезти на берег. Гийом и Саймон остановили коней, спрыгнули с седел и побежали к ним.
      Джулиан оттолкнул Деймиана.
      – Она в озере. Тамлин сейчас в центре этого проклятого озера. Я видел ее.
      – Она не в озере. Она идет по озеру.
      – Что за бред? – Джулиан нахмурился. Наконец слова проникли в его сознание. – По озеру? Ты сошел с ума! Где моя жена? Где Тамлин?
      Деймиан схватил Джулиана за шею и повернул лицом к себе.
      – Она идет по воде словно по земле. Смотри. – Он показал на центр озера.
      Джулиан увидел, что клубящийся туман собирается в центре на мгновение он вдруг поднялся. Призрачная вуаль раздвинулась, открыв фигуру Тамлин, она стояла там, вода плескалась у ее ног. Она как будто медленно скользила прочь от берега. Ее фигура снова растворилась в тумане.
      Кровь отхлынула от его сердца. Влекомый зовом сирены, он сделал несколько шагов к кромке воды и вошел в озеро.
      – Нет, Джулиан, ты утонешь! – прорычал Деймиан, вытащив его из воды и толкая в грудь.
      – Проклятие! Пусти меня! Тамлин… моя жизнь… она там. Я должен…
      Саймон схватил его за другую руку, помогая Деймиану оттащить его.
      – Джулиан, послушай…
      – Но Тамлин… – Его разум все еще отказывался верить, хотя он знал, чему стал свидетелем. Тамлин шла по воде!
      – Мы видели, – подтвердил Саймон.
      Джулиан замотал головой:
      – Она могла идти над водой только при помощи черной магии.
      – Это старый пиктский трюк, – заверил его Деймиан – Я сам ничего подобного раньше не видел, но мне рассказывала об этом моя мать.
      Осмотрев сырую землю, Деймиан обнаружил следы, оставленные Тамлин, и добрался до того самого места, где она вошла в озеро. Он осторожно шагнул в темную воду. Вода плескалась вокруг его сапог. Нащупывая путь, он снова шагнул. Потом в третий раз. На четвертом шагу он едва не упал в озеро. Размахивая руками, ему удалось сохранить равновесие.
      – Дорога двигается, извивается! – крикнул он, продолжая идти.
      Шаг за шагом он удалялся от берега, пока не оказался ярдах в десяти. Он остановился и изумленно посмотрел вниз, его лицо сияло улыбкой.
      – Господи, разве ты не видишь? Столетия назад пикты построили эту дорогу, чтобы при необходимости можно было сбежать. Твоя Тамлин идет по камням. Камни под самой поверхностью. Они черные. Шотландцы называют это ашлар, из такого сделан настоящий камень Судьбы. Гладкие как стекло, эти каменные ступени нельзя увидеть под водой. Но нужно быть осторожным, они скользкие. Ключ такой – три камня справа, потом пять налево, потом семь направо. Пикты предпочитали нечетные числа. Я думаю, этот рисунок повторяется. Даже если кто-то попытается пойти следом, если не увидит конфигурацию, то упадет в воду, которая со всех сторон очень глубокая. Вероятно, преследователи боялись идти за ними, полагая, что это какое-то горское колдовство. Рискну предположить, дорогой кузен, что твоя женушка доберется до Гленроа раньше нас, поскольку нам придется ехать вокруг озера.
      Снова сев на Язычника, Джулиан пристально посмотрел в туман, надеясь снова увидеть жену, чтобы убедиться, что она в порядке.
      Но только призраки в тумане парили над озером.
 
      Тамлин пришлось ступать осторожно. Она никогда еще не переходила озеро по подводному мосту весной. Вода была холодна как лед и гораздо глубже. В разгаре лета, когда озеро было теплым и вода опускалась, переход по каменному мосту был трудным, но возможным, если знать секрет. Гладкие скалы были как раз под прозрачной водой, темные камни невидимы.
      Переход был опасным еще и потому, что камни были скользкими от мха, а весенняя вода поднималась выше, доходя ей почти до колен. Вода текла быстрее, затягивая ее ноги, так что их было трудно поднять. Каждый шаг давался с борьбой. Вода, питаемая снегами с Бен-Шейна, обжигала холодом. Стуча зубами, Тамлин двигалась вперед.
      Выбравшись наконец на берег, Тамлин в полном изнеможении рухнула на колени, Тяжело дыша и замерзая, она знала, что ей жизненно необходимо встать и продолжать двигаться. С трудом глотая воздух, она повторяла это себе. Но ее тело не слушалось.
      Фырканье лошади и лязг уздечки сообщили ей, что кто-то приближается. У нее замерло сердце. В поле ее зрения появились сапоги. Подняв голову, она проскользила взглядом с ног до кольчуги, потом увидела красную накидку, украшенную на груди золотым, орлом.
      – Леди Шеллон, вот мы и снова встретились. – Джон Пендегаст улыбнулся.
      Вместе с выдохом у нее вырвался крик отчаяния. Она, пошатываясь, встала, едва не потеряв равновесие, и бросилась к озеру. Перспективы снова перейти его были призрачны; поскольку люди Пендегаста уже поджидают ее на противоположном берегу. И все же она должна попытаться.
      Он догнал ее раньше, чем она успела моргнуть. Тамлин пыталась слабо сопротивляться, но холодная вода вытянула из нее все силы. Она стала безвольной. Он потащил ее к лошадям. Она увидела, что там ждет другой брат Дирка. Тамлин буквально окоченела, и ее кровь вдруг превратилась в лед.
      – Что в-вы… хотите? – Тамлин била дрожь.
      Джон Пендегаст схватил ее за талию и, заставив встать на ноги, потащил вверх.
      – Хочу? Конечно, вас, леди Шеллон.
      – Зачем? – Она попыталась натянуть на себя плащ, когда он бросил ее на своего коня и сел позади.
      Джон улыбнулся и вонзил шпоры в бока коня.
      – Ну, братская любовь, естественно. И все прочие благородные причины. Нельзя убить Пендегаста и спокойно уйти.
      – Вашего брата… у-убил… конь, – возразила она, отчаянно цепляясь за седло, боясь упасть и быть раздавленной копытами лошади.
      – Все видели Язычника в действии! Этот конь такое же смертельное оружие, как меч, которым орудует ваш муж.
      Ее груди пульсировали, болезненно напоминая, что пришло время кормить близнецов.
      – Я должна идти к моим детям. – Она прикусила губу, жалея, что у нее вырвалась эта мольба. Она бы никогда не стала умолять этих негодяев, но она слишком устала и хотела быть дома, в тепле и безопасности, обнимая своих детей.
      – Коровку нужно подоить, а? – рассмеялся Амброз Пендегаст. – Не бойтесь, леди Шеллон, мы пососем ваши сиськи. Что скажешь, Джон, по кружке молока для каждого?
      Тамлин обнаружила в себе твердость, о какой и не подозревала. Вместо того чтобы дрожать от страха перед ними, она выпрямила спину и приняла грозный вид. Она леди Шеллона, жена истинного воина, который когда-то был первым рыцарем короля.
      – Шеллон убьет вас и бросит ваши кишки свиньям.
      – Говорливая сучка! Мы можем выбить это из тебя или найдем другое использование для твоего рта, – пригрозил Амброз.
      Когда они обогнули озеро со стороны Кинмарха, оба негодяя, оглядываясь, придержали коней. Остальные всадники исчезли. Тамлин почувствовала, что они в замешательстве. Лошади шли медленно, она слышала, как Амброз вытащил меч из ножен. Их нарастающий страх передался коням, и они стали дергаться.
      Братья переглянулись, в их глазах явно читался вопрос. Конь Амброза тревожно заржал и прянул в сторону, едва не сбросив седока. Рыцарь с трудом сдержал покрывшееся пеной животное.
      – Что его беспокоит?
      Тамлин улыбнулась:
      – Кровь, сэр рыцарь. Лошади боятся запаха крови.
      – Где наши солдаты, Джон? – спросил он недовольным тоном.
      Джон огляделся, но не увидел ни лошадей, ни солдат.
      – Они где-то здесь.
      Амброз вскинул руку.
      – Смотри!
      Алый штандарт с золотым орлом лежал на траве. В этом полумраке он выглядел, почти как кровь, пролитая на землю. Прямо за ним на земле лежали убитые.
      – Джон… – Голос Амброза дрожал. – Что случилось? Они мертвы! Все мертвы!
      Старший Пендегаст рявкнул:
      – Заткнись!
      – Шеллон. Шеллон случился, – заявила Тамлин. Голос ее звучал уверенно и громко. – Если вы сейчас же опустите меня на землю и исчезнете, то, возможно, останетесь живы.
      – Джон…
      – Я велел тебе заткнуться, болван!
      Тамлин посмотрела на приближавшийся к устью перевала туман. Им пришлось бы скакать до него, чтобы добраться до Кинмарха.
      Обе лошади перепугались, когда в небо неожиданно поднялась огромная стая воронов. Они били крыльями по обеим сторонам троп, их крики сливались в оглушающий гвалт. Рыцари еще больше перепугались.
      – Один последний шанс. Отпустите меня, или вы приговорены к смерти, – предупредила Тамлин.
      Шеллон рядом, нашептывал внутренний голос.
      Туман сгустился, а потом словно расступился, открыв одинокого всадника в черном на полуночном коне. В вытянутой руке он держал меч, направленный острием в землю. Тяжелый черный плащ струился позади него. Подняв руку, он расстегнул пряжку на плече, и плащ упал на землю, оставив его свободным для боя.
      Крики воронов стали громче, когда Шеллон пустил Язычника вперед, прямо к Пендегастам, которые стояли словно завороженные. До чего же они глупы, что подпустили Шеллона так близко.
      Тамлин, затаив дыхание, смотрела на него.
      Металлические пластины, покрывавшие его руки и ноги, кольчуга, плащ и накидка были черными. Абсолютно черными.
      Подстриженные не в строгом норманнском стиле, его локоны, тоже черные, были длиннее, гораздо длиннее, чем когда он впервые приехал в Гленроа, они мягко вились, вокруг ушей и на затылке падали на металлический латный воротник.
      Красивый, – нет, прекрасный – Шеллон. Аура, окружавшая этого темного воина, казалось, двигалась, как обжигающая энергия, исходившая от него с шипением и искрами. Едва заметное движение черных, как сажа, ресниц говорило о безграничном презрении к этим двоим негодяям.
      Все его внимание сосредоточилось на Тамлин. Пронзительный, взгляд заставил ее затрепетать, но не от дурных: предчувствий. Она любила этого мужчину, знала, что он стоит того, чтобы за него сражаться, даже умереть за него. Но что еще важнее, он стоит того, чтобы жить для него.
      Великое, колесо повернулось… и воспоминания ожили.
      У него были глаза цвета густого леса, оттенка священных зеленых гранатов, которые, как говорят, украшал и чашу Святого Грааля. Их окаймляли ресницы такие длинные, что любая женщина позавидовала бы, но ничего женственного в Шеллоне не было. Внутренний обжигающий свет пульсировал в его колдовских глазах. Тяжелые черные брови подчеркивали их пронзительность. Когда она смотрела в его глаза, весь мир переставал для нее существовать.
      Оставался только этот рыцарь в черном.
      Шеллон.
      Чары вдруг разрушились.
      – Мои приказы были не ясны, Тамлин? – Он осуждающе поднял бровь, прежде чем обратить внимание на двух рыцарей. – Шотландцы! Их женщины в лучшем случае тупоголовы. Эдуард с лихвой исполнил свое наказание, связав меня брачными оковами с этой невыносимой женщиной. Я устал бить ее. Благодарю вас, что вы нашли и привезли ее обратно. Я часто уезжаю охотиться за мятежными шотландцами, чтобы ликвидировать их. Но стоит мне отлучиться, как она убегает. Вы оба далеко от дома. Если отдадите ее мне, мы отправимся в мою крепость. Не та роскошь, что достойна Дракона Шеллона, но я намереваюсь перестроить замок Кинмарх, а потом снести эту древнюю груду камней. Я предлагаю вам горячую еду, теплую ванну и хороший ночной отдых после долгой скачки.
      Шеллон положил меч на колени, как будто эти люди не представляли для него никакой опасности. Тамлин почти поверила его словам, если бы он не сказал, что его приковали к ней.
      Охваченных чувством вины рыцарей терзали мрачные предчувствия. Тамлин видела, что Амброз посмотрел на Джона, молча спрашивая его, что делать. Старший брат был, похоже, захвачен врасплох предложенным Шеллоном гостеприимством. Но в тот момент, когда она почувствовала, что хватка на ее талии ослабла, как будто он мог принять, предложение и прожить еще один день, на холм галопом въехали человек двадцать всадников под флагом с золотым орлом.
      Амброз самодовольно ухмыльнулся и выпрямился в седле, ободренный прибытием подкрепления.
      Джон наконец заговорил:
      – Шеллон, нам не нужно твое гостеприимство. Мы пришли именно за этим. Несмотря на твой спектакль, мы слышали, что ты получил большой куш от своей кельтской наследницы. Поскольку мы должны отомстить за потерю нашего любимого брата, мы придумали средство получше. Леди Шеллон едет с нами. Через пять дней приезжай один в Каслрок-Кип. С тобой должна быть хартия на фьеф Торкмонд и два сундука золота.
      Шеллон улыбнулся:
      – Так вот какова все-таки цена братской любви. Надеюсь, мои братья дадут за мою жизнь большую цену.
      – Если не придешь в назначенный срок… – Джон улыбнулся и сжал рукой грудь Тамлин. – Ну, ты, меня понял, Дракон, на шестой день мы, вернем то, что от нее останется.
      Шеллон глазом не моргнул, его эмоции были скрыты за железной волей.
      – За прошедший год я научился говорить по-шотландски. Is leam fhein an glean, ‘s gach nit a ann. Ты знаешь, что это значит?
      – Какое мне до этого дело, Шеллон? – фыркнул Амброз, когда всадники приблизились. – Ты слышал наши условия.
      Шеллон продолжал, проигнорировав слова Амброза:
      – Эти слова означают: «Эта долина и все, что есть в ней мое». Старое шотландское изречение. Не трогай то, что принадлежит мне. Твой слабоумный брат совершил ошибку, посмев дотронуться до моей жены. Дирк мертв. Вас обоих ждет такая же участь.
      – Ты самодовольный ублюдок, Шеллон. Нас двое против одного. – Амброз смотрел, как их всадники приближаясь, замедлили ход и развернулись веером. – Сейчас будет двадцать против одного.
      – Ты забыл Язычника. – Джулиан похлопал жеребца по шее. – Он уже убил одного Пендегаста. – Священные туманы расступились, и со стороны троп как из воздуха появились Саймон, Гийом и Деймиан. – Что ж, теперь преимущество на моей стороне. Четыре Дракона Шеллона. Мы порубим на куски вашу кучку негодяев и скормим кости свиньям, даже не вспотев. Не имеет значения, даже если бы шансы были сто к одному, Джон. Вы покойники. Кто прикоснется к моей жене, того ждет смерть.
      Он бросился в бой так быстро, что никто не успел опомниться. Его колени дали сигнал Язычнику накинуться на коня Амброза. Жеребец издал грозный рык и вонзился зубами в шею чалого коня, из раны хлынула кровь. В то же мгновение Шеллон поднял рукоять меча и обрушил округлую головку эфеса на челюсть Джона Пендегаста:
      Тамлин попыталась освободиться; но брат Дирка крепко держал ее, одновременно пытаясь совладать со своим конем. Деймиан, Саймон и Гийрм проскакали мимо него, когда Шеллон развернул Язычника, чтобы сразиться с Амброзом. Подстегивая вороного жеребца, оба, человек и конь, бросились в бой. Язычник снова напал на коня Амброза, а огромный меч Шеллона опустился, скрестившись с клинком младшего Пендегаста.
      Решив дать Шеллону время разобраться с Амброзом без вмешательства Джона, Тамлин обеими руками схватила руку, которой Джон держал меч, и, повиснув на ней, стала раскачиваться в седле, чтобы опрокинуть их обоих. Его кулак обрушился на ее плечо. В глазах у нее потемнело от боли. Но даже при этом она держалась, стараясь помочь мужу.
      Когда Амброз пришпорил своего жеребца, Шеллон поднял Язычника на дыбы. Сначала она подумала, что негодяй собирается сбежать, но он дернул поводья, резко изменив направление коня, и бросился на Шеллона.
      Тамлин пнула ногой коня Джона, заставив его взвиться на дыбы. Ее голова врезалась в подбородок Джона. Раненный ударом эфеса Шеллона, он закричал.
      Тамлин попыталась встать на колени, но Джон уже был на ногах. Он рывком прижал ее голову к своему животу и приставил к ее горлу меч.
      Глаза Тамлин нашли Шеллона и Амброза, Их мечи зазвенели, встретившись, но Шеллон попал в то место меча Амброза, где вся сила удара переходит в противника. Амброз ударил неверно, и вибрация мечей передалась его мускулам, так что ему было невероятно трудно удержать рукоять меча. Он стиснул зубы, принимая сокрушительный удар Шеллона.
      Шеллон коленями приказал Язычнику развернуться и снова бросился на Пендегаста. Амброз попытался подготовиться встретить Шеллона. Но было слишком поздно. Широкий меч Шеллона глубоко вошел между головой и шеей противника. Безвольный Амброз безжизненно соскользнул с коня на землю.
      Большинство людей Пендегаста были повержены. Некоторые скакали прочь. К счастью, Саймой и Гийом все еще были в седле и невредимы, Деймиана сбросили с коня, но он тут же снова сел на него.
      Шеллон спрыгнул с Язычника и двинулся туда, где Джон держал Тамлин на земле, приставив острие кинжала к ее горлу. Помня о ноже в своем сапоге, она осторожно пошевелилась, чтобы достать его.
      Трепещущие пальцы коснулись рукояти спрятанного кинжала. Вытянувшись, дрожащая рука Тамлин сжала ее.
      – Отпусти ее, Джон, – тихо приказал Шеллон. – Мы не друзья, но я уважал тебя, как рыцаря чести. Никогда не думал, что ты будешь прятаться за женскими юбками.
      – Ты собираешься убить меня, и единственный способ выбраться отсюда живым – твоя ведьма.
      Длинные ресницы Шеллона качнулись. Он сделал едва заметное движение, понятное только Тамлин. Он был готов к действию и предупреждал ее об этом. Рука Тамлин под плащом сомкнулась на кинжале.
      – Ты не заберешь ее, Джон.
      Тамлин почувствовала, как напряглись мускулы врага, когда он сильнее дернул ее за волосы, вытягивая, и открывая ее горло длинному лезвию ножа.
      – Тогда мы оба умрем здесь, Дракон.
      Тамлин вонзила свой маленький нож ему в ногу в тот момент, когда Шеллон ударил Джона мечом. На секунду застыв, он рухнул на землю.
      Тамлин бросилась в объятия Шеллона. Он осыпал поцелуями ее лицо, потом прервал поцелуй, тяжело дыша в ее волосы.
      – Никогда больше не пугай меня так, и это ведь уже второй раз. На озере, когда я думал, что ты утонешь, и потом, когда Пендегаст схватил тебя.
      – Бедолага! – Она рассмеялась сквозь слезы.
      Шеллон отстранился и посмотрел на нее так, будто она сошла, с ума.
      – Бедолага?
      – Да, когда ты выехал так спокойно и предложил им ужин и ванну, я думала, ты не понимаешь, как велик риск. Я готова была поверить тебе, пока ты не сказал им, что бьешь меня.
      Он сверкнул зубами в хищной улыбке.
      – Пока не бил, но собираюсь приложить руку к твоему заду так, что ты неделю не сможешь сидеть. Поэтому в следующий раз, когда скажешь «да, Шеллон», будешь говорить это всерьез.
      – Вы можете прикладывать руку к моему заду всякий раз, когда пожелаете, милорд муж, и я, может быть, не смогу стоять целую неделю, но не потому, что вы бьете меня. Ты никогда не отшлепаешь мать твоих детей. – Она посмотрела на пятна от молока, проступившие на платье. – Кстати, о детях… Не мог бы ты отвезти меня домой, Шеллон? Я очень устала и должна покормить детей.
      – Да, жена, я отвезу тебя домой. – Он помог ей встать, в то время как Язычник толкал его мордой в спину.
      Тамлин поцеловала бархатную морду коня и погладила его по лбу.
      – Благодарю тебя, могучий конь, за то, что снова защитил нашего Шеллона.
      Шеллон сел в седло, освободил стремя для нее и протянул руку, чтобы помочь ей. Он усадил ее к себе на колени. Приняв плащ у Саймона, он накинул его себе на плечи и укутал их обоих. Потом коленями приказал Язычнику везти их домой, а братья и кузен последовали за ними.
      Ужас пережитого вернулся к нему, Он, Дракон Шеллон, сделал то, что было нужно, чтобы спасти жену. И она очень сильно любила его. Но теперь она чувствовала слабую дрожь в его мускулах.
      – Жена, я люблю тебя, но если ты когда-нибудь ослушаешься меня…
      Она слабо взвизгнула и повернулась у него на коленях, чтобы заглянуть ему в лицо. Затем крепко обняла его.
      – О Шеллон!
      – Перестань ерзать, пока мы оба не свалились с коня, Oinnseach.
      – Не отвлекай меня, называя дурочкой. Ты сказал, что любишь меня. – Улыбка поблекла, когда она пристально посмотрела в зеленые, как гранат, глаза. – Ты сказал это серьезно, Джулиан?
      Он нежно поцеловал ее в уголок рта.
      – Я люблю тебя, Тамлин. Неужели ты этого не знаешь? Я всегда тебя любил и буду любить до конца дней моих.
      – Но ты никогда не говорил мне этого.
      Он усмехнулся, потом глубоко вздохнул.
      – А ты говорила мне, жена?
      – Нет, но…
      – О, Тамлин прекрасная, златовласая, она покорила мое сердце с самого начала… – нараспев прочитал он.
      – Шеллон, это ужасно.
      – Тамлин, не обязательно признаваться в любви. Я воин, а не глупый бард, затаскавший слово «любовь» так, что оно потеряло всякую ценность. Я показываю тебе мою любовь всякий раз, когда обнимаю тебя, когда смотрю на тебя. Но если ты хочешь, чтобы я повторял ужасные рифмы…
      – Не рифмы, Шеллон, только несколько слов.
      Он прижался лбом к ее голове.
      – Я люблю тебя, Тамлин Шеллон.

      Высоко на вершине Данстратравен-Тор Джулиан наконец нашел предмет своих поисков. Он остановился, любуясь потрясающим видом, открывающимся на их долину и две другие, дальше. Земли Кинмарха, земли, которыми однажды будут управлять его сын и дочь. Тамлин слышала, что он приближается. Наверное, это голос сообщил ей о его почти беззвучных шагах. Но Тамлин не нужно было никакое волшебство, поскольку она всегда чувствовала его близость. Она повернула голову и бросила взгляд через плечо, в уголках ее глаз играла улыбка.
      Джулиан знал, что ему действительно очень повезло. Давно прошли те дни внутренней атрофии, мрачного настроения и, того хуже, страха потерять рассудок. Ушли жестокие ночные кошмары. Даже когда они угрожали вернуться, Тамлин была рядом, и он мог обнимать ее в самые страшные ночи. Лучшее лекарство для его израненной души. Он снова засыпал, нежно обнимая эту дикую шотландку. Его колдунью.
      С озера подул ветер, взвиваясь по крутому склону. Кружа вокруг нее своими призрачными руками, он играл непокорными прядями ее медовых волос, выбившихся из косы, падающей ей на спину. Хотя тяжелая масса волос не вилась, она словно обладала своей собственной жизнью. Она никогда не хотела оставаться аккуратно причесанной, так же, как его женушка. Джулиан давно обнаружил, что его мало привлекает такой образец добродетели. Нет, жизнь прекрасна с этой огненной золотоволосой язычницей. Он ничего не хотел бы изменить в своей леди.
      Джулиан обнаружил, что та малая толика покоя, которой так отчаянно жаждала его душа, была здесь, в этих покрытых туманами землях кельтов, пиктов и гейлов – а теперь англичан, и он никогда не будет искать большего, считая себя по-настоящему счастливым. Когда-нибудь легенда о Черном Драконе превратится в миф, который его сыновья и дочери будут рассказывать и пересказывать своим малышам, а те своим детям. Сейчас эта легенда будет служить щитом, чтобы защищать все, что принадлежит ему, чтобы никто не осмелился опрометчиво похитить корову или овцу у Великого Дракона Гленроа. В грядущие мрачные и тяжелые дни его Тамлин может считать благословением, что ее муж по крови норманн и, как ни странно, имеет некоторое влияние на Эдуарда Английского.
      Да, в нем текла норманнская кровь, которая могла встать между Длинноногим и всеми, кто живет в этой укрытой от чужих долине. Но его душа теперь навсегда принадлежала этим пурпурным холмам и женщине, которую он любил больше, чем саму жизнь. Он знал: это никогда не изменится.
      Он вдохнул запах моря, знакомый аромат лаванды и вереска от кожи Тамлин, особое благоухание его колдуньи. Он сзади взял жену за плечи и нежно притянул ее спиной к своему телу, окружая ее защитой своих объятий, и зарылся носом в ее щеку.
      – На что ты смотришь, женушка?
      – На Кинмарх и дальше.
      – Волнуешься о лэрде клана Шейнов?
      – О да.
      – Твой отец сильный воин и сам может о себе позаботиться, к тому же он умен. Очень умен. Разве он не считал, что я достоин стать твоим мужем, еще до того, как мы узнали друг друга?
      – Если он такой мудрый, мог бы сказать об этом мне, чтобы избавить от многих тревог.
      – О-о. И что бы от этого изменилось? Ты сделала бы что-то по-другому или меньше сопротивлялась бы мне? Твоя пиктская кровь очень сильна. Доказательство этой силы в том, что ты родила мне дочь, первую девочку-дракона среди Шеллонов. – Он поцеловал ее в висок и еще крепче обнял. – Но не последнюю, да?
      – Ты забыл, что я подарила тебе еще и сына?
      – Да, ты родила Кристиана, что лишь доказывает мою правоту. У малыша золотые волосы, такие же, как у его матери. Еще одна новость для Драконов Шеллона. Золотой Дракон.
      – Бедный малыш, ты проклял его этим именем.
      – Ну, я должен был что-то сделать. Ты подарила мне темноволосую дочь и сына с медовыми волосами. Кроме того, они символизируют наш союз – язычница и христианин. Может быть, у нашего следующего сына будут мои волосы и твои глаза.
      – Я собираюсь родить тебе целый выводок дочерей, милорд муж. Они отомстят за меня, доставляя тебе достаточно беспокойства до конца твоей жизни. Я позабочусь, чтобы они научились воевать. Они научатся владеть мечом и арбалетом.
      Эта угроза заставила Джулиана расхохотаться. Легонько раскачивая ее из стороны в сторону, он качался вместе с ней.
      – Твои сестры наверняка готовят такую же судьбу моим бедным, ничего не подозревающим братьям. Поскольку Эдуард определил, что будет жить вечно, он сойдет с ума, пытаясь найти для них дворян. Дочери Шейна досаждали ему почти десять лет – подумай только, какую суматоху устроит целый легион горских драконов женского рода!
      Вдалеке взлетела стая воронов, нарушив криками покой долины.
      Улыбка Тамлин померкла, кошачьи глаза тревожно, почти со страхом следили, как они летят над долиной, видя то, чего он не мог видеть.
      Снова поцеловав ее в висок, он вдруг почувствовал всепоглощающую любовь. Эта женщина так много значит для него. Она – смысл его жизни. Проследив за ее взглядом, Джулиан попытался угадать, что заставляет ее так пристально смотреть на то, чего она на самом деле не может видеть.
      – Тамлин, mo ghraidh, на что смотрят твои колдовские глаза? Почему вороны так тревожат тебя?
      Легкая дрожь пробежала по ее телу, когда ветер принес странный холодок.
      – Шеллон, mo beatha, я предвижу приближающуюся грозу.
      – Моя жизнь – я люблю, когда ты меня так называешь. – Шеллон прижался головой к ее щеке, глядя в небо. – Только это не гроза. Небо чистое, голубое. Такое мы редко видим в этих мрачных горах.
      Тамлин качнула головой:
      – Гроза придет. Be сегодня, не завтра и не послезавтра. Даже не через месяц. Но скоро придет великая гроза. И ничто не сможет остановить ее.
      Холодок пробежал по его телу, когда он понял, чего боится Тамлин. Предзнаменование, слова пророчества. Она знала, что ждет их впереди.
      Он обнял Тамлин, его любовь, мать его детей, как будто мог защитить ее от всех зол мира.
      – Мы преодолеем ее, Тамлин. Вместе мы сможем преодолеть все.
      – Да, Шеллон. Мы сможем.