Маргарет Эрни Макафи родилась 4 марта 1860 года.
      Празднование рождения первого ребенка Дайаны дало превосходную возможность семье Деверо подумать о чем-то, кроме грозящего отделения Юга.
      Радостную новость принесла всем Пруди.
      – Девочка! Просто красавица!
      Ее лицо все еще блестело от пота. Роды были очень трудными. Все поверили в то, что ребенок родился раньше срока, так как девочка весила всего пять фунтов.
      Шон и Жан Поль издали радостные крики, а Аурэлия заплакала от счастья. Даже Габриэлла вела себя слегка возбужденно, особенно после того, как Аурэлия напомнила ей, что Дайана хочет, чтобы они обе стали крестными матерями девочки.
      Чтобы отпраздновать это событие, вынесли самый первый бочонок виски Дейердрэ. Жан Поль поднял свой стакан и залюбовался цветом напитка.
      – Я даже не знаю, за что выпить в первую очередь: за эту чудесную малышку, за этот напиток, который по словам Руфуса, изменит вкусы всей страны, или за то, чтобы Юг отделился от Севера, если Линкольна выберут в президенты.
      Шон поднял свой стакан.
      – Давайте выпьем за все сразу.
      Его глаза расширились, когда он осушил свой стакан.
      – Святые угодники! Теперь я точно знаю, что нам следует выпить каждый ваш тост в отдельности, а потом еще все тосты, которые придут нам всем в голову!
      Жан Поль, сделав первый глоток, кивнул.
      – Я согласен с вами, Шон. Сегодня Диди подарила вам чудесную дочь, но она также сделала отличный подарок этой стране. Не припомню, чтобы когда-нибудь пробовал виски лучше этого!
      Он налил себе еще стаканчик.
      – Вы знаете, у меня были сомнения насчет этого предприятия, но говорю вам, это отличная работа. Аурэлия, ты должна это попробовать.
      – Вы, мужчины, можете напиваться виски Дайаны, если хотите, а я посмотрю на нее саму и на новорожденную. Шон, думаю, ваша жена будет рада увидеть и отца ребенка.
      Если бы там была Дайана, она бы только печально улыбнулась иронии слов Аурэлии.
      На лице Шона отразилось смущение, и он поставил свой стакан.
      – Я просто не хотел мешать. Честно говоря, маленькие дети меня до смерти пугают.
      Аурэлия взяла его за руку.
      – Ну что ж, вам теперь нужно будет как-то перебороть эту болезнь. Ведь у вас теперь будет собственный ребенок.
 
      Шон разбудил Пруди, отдыхавшую в своей комнате.
      – Пруди, у Диди жар, и она бредит, как будто сошла с ума! Пойдем быстрее, мне кажется, она умирает!
      Жар девушки еще более усилился, несмотря на обтирания холодной губкой. Жан Поль послал работника за доктором, но все они опасались, что он не успеет вернуться и спасти ее.
      – Кто эта Джулия, которую она все время зовет? – спросил Жан Поль Шона.
      – Это та женщина в Нашвилле, которая приютила Диди, когда она впервые оказалась в городе.
      Жан Поль положил руку на плечо Шона.
      – Шон, сейчас вы ничем не поможете Диди, и я думаю, что, может, эта Джулия сможет что-то сделать. Почему бы вам не съездить в Нашвилл? Может быть, вы сможете привезти сюда эту леди…
      Шон пулей вылетел из комнаты, явно почувствовав от этого облегчение. Аурэлия упрекнула мужа.
      – Зачем ты это сделал, Жан Поль? Шон должен быть здесь, со своей женой.
      – Парень буквально разваливался на части, ему нужно было чем-то заняться. И потом, эта женщина, Джулия, – единственный человек, который есть у Дайаны, кроме нас, и я действительно думаю, что она сможет помочь девочке справиться с этой болезнью быстрее.
      Жан Поль погладил жену по руке.
      – Ты не подходишь на роль сиделки для Диди, дорогая. Посмотри на себя. Ты такая бледная и вся дрожишь. А Пруди нужно заботиться о ребенке. Если Шону удастся привезти Джулию в Монкер, нам всем будет только лучше.
      – Я так боюсь за нее, Жан Поль, – сказала Аурэлия, снова начиная плакать. – Ты только посмотри на нее, она лежит как мертвая! Как бы я хотела, чтобы Андрэ был здесь! Он бы знал, что делать.
      Аурэлия плакала и поэтому не заметила боли, которая мгновенно появилась во взгляде ее мужа.
      – Андрэ вместе с другими игроками уехал на золотые прииски. И он теперь не уедет из Колорадо, пока ему будет кого обыгрывать там.
      В словах Жан Поля слышалась скорее покорность судьбе, чем резкость.
      – Ты в этом уверен? – прозвучал голос со стороны двери.
      Аурэлия повернулась и, увидев Андрэ, вскрикнула.
      – Ах, Андрэ, я так рада вас видеть!
      Она подбежала к нему и обняла, но тут же сказала:
      – Мы не должны шуметь. Бедная Диди…
      Аурэлия махнула рукой в сторону кровати, рядом с которой сидела Пруди и вытирала лоб больной мокрым полотенцем.
      – Я знаю. Я встретил по дороге Шона. Он рассказал мне обе новости – и плохую, и хорошую. Как она?
      – Все еще в горячке. А вы не встретили доктора Холлинза?
      – Да, он сейчас будет.
      Андрэ не спускал глаз с неподвижной фигуры на кровати и не видел обращенного на него проницательного взгляда брата.
      – Шон сказал, что с девочкой все в порядке. Можно мне взглянуть на нее?
      Аурэлия подвела его к плетеной колыбели, которую Жан Поль заказал задолго до рождения девочки.
      – Неправда ли, она прелестна!
      Андрэ дотронулся до детской ручонки, и у него сжалось сердце, когда ее крохотные пальчики обвились вокруг его пальца.
      – Да, прелестна…
      – Андрэ, я не могу поверить, что вы дома! – воскликнула Аурэлия. – Мы были уверены, что вы останетесь в Колорадо.
      – Моя страна в опасности. Я решил, что нужен здесь.
      И брату:
      – Жан Поль, я знаю, что Теннесси все еще в нерешительности, но идут разговоры об отделении, которые просто удивляют меня. Ты следишь за событиями. Что ты думаешь об этом?
      – Я думаю, что на этот раз все будет не так, как в 1832 году, когда Южная Каролина объявила о своем отделении. Думаю, на этот раз мы выйдем из Союза все вместе.
      – Но это же не приведет страну ни к чему хорошему, Жан Поль. Ты же знаешь это.
      – Знаю, но я знаю еще и то, что нас прижали к стене. Ты же сам донимаешь: то, что называется индустриализмом на Востоке, – использование труда детей и иммигрантов, – здесь называется рабством. Они индустриалисты, а мы – чудовища. Но рабство – не единственный спорный вопрос. Процветание Юга и его требования больших прав не нравятся некоторым людям, стоящим у вершины власти.
      – Я знаю, что нас ждут трудные времена… А вот и доктор Холлинз.
      Андрэ еще раз посмотрел на спящего ребенка и женщину на кровати.
      – Жан Поль, мы ничем не сможем здесь помочь. Мне не помешало бы выпить. Письмо, которое я привез Дайане от ее отца, может подождать до утра.
      Жан Поль удивлённо посмотрел на брата, и Андрэ быстро солгал:
      – Я встретил однажды в салуне Райли О'Ши, и когда мы разговорились, выяснилось, что Дайана – его дочь.
      Андрэ спрятал улыбку, вспомнив смущение Райли О'Ши, когда тот сел за один стол с Андрэ. Но он предложил заплатить ему долг и засыпал вопросами о девушке, наконец, доверив ему это письмо.
      – Кажется, у Диди есть семья, о которой мы и не подозревали. Пойдем выпьем виски. Думаю, оно тебе понравится. Аурэлия, ты тоже должна отдохнуть. Пруди даст нам всем знать, если что-то изменится. С Диди теперь все будет в порядке, раз доктор Холлинз здесь. Пойдем, дорогая…
      Перед рассветом у Дайаны начался кризис, и она стонала и металась по постели, сбрасывая с себя одеяло. В это же самое время Андрэ мерил веранду беспокойными шагами и курил одну сигарету за другой, поминутно поглядывая на коттедж Макафи.
      – Какого черта я вернулся? – пробормотал он. – В стране черт знает, что творится! Мне бы следовало продолжать свое любимое занятие в безопасном месте и держаться подальше от Монкера.
      Он увидел вышедшую на крыльцо коттеджа Пруди и быстро пошел к ней, на ходу спрашивая:
      – Как она?
      – Кризис прошел, – устало ответила негритянка. – Она в бреду говорила что-то странное, мистер Андрэ, очень странное. Несколько раз упоминала ваше имя. Вы что-то сделали этой девочке, мистер Андрэ?
      Пруди посмотрела на него одним из тех взглядов, которым неизменно добивалась от него признаний, когда он был еще маленьким мальчиком.
      – Могу я увидеть ее? Она не спит?
      Андрэ совсем не хотелось, чтобы Пруди узнала его тайну. Он был абсолютно уверен, что она снимет с него живого кожу за это.
      Пруди скрестила на груди руки.
      – Не думаю, что это прилично, ведь вы не ее муж.
      – Пруди, клянусь, я не сделаю ничего предосудительного!
      Больше всего Андрэ хотелось увидеть Дайану и самому удостовериться, что с ней все в порядке.
      – У меня есть письмо от ее отца. Я знаю, она очень обрадуется ему.
      – Она очень устала, так что ведите себя хорошо.
      Андрэ поцеловал негритянку в морщинистую щеку.
      – Обещаю тебе. А ты пока пойди на кухню и выпей кофе. Можешь принести чашечку и мне, а я пока расскажу Диди о ее отце.
      – Хорошо. Но не вздумайте расстраивать ее – она и без того много перенесла! И присматривайте за ребенком. Как только девочка проснется, сразу же позовите меня!
      Дайана открыла глаза, когда Андрэ прошептал ее имя.
      – Андрэ?
      Она была настолько слаба, что едва могла говорить.
      – Ш-ш-ш! Все в порядке. Я просто хотел проверить, что тебе действительно лучше.
      – Что ты здесь делаешь? Ребенок? Мой ребенок…
      Она попыталась приподняться, но упала обратно на подушку.
      – С твоим ребенком все хорошо. Она такая же красивая, как и ты.
      Девушка окинула комнату теперь уже вполне осмысленным взглядом.
      – Шон… где мой муж?
      – Он уехал за Джулией. Ты все время звала ее. Жан Поль подумал, что она поможет тебе справиться с твоей болезнью, если будет рядом.
      Дайана судорожно вдохнула воздух.
      – Нет! Шон узнает все…
      В ее широко раскрытых глазах был страх.
      – Он ведь ничего не знает о ней, о ее деле. О Боже, Андрэ, ты должен остановить его!
      – Ш-ш-ш!.. Джулия закрыла свое заведение. Он не найдет ничего, кроме уважаемой леди средних лет, живущей в приличном доме на второй авеню. А теперь, может быть, ты хочешь узнать кое-что о своем отце?
      – О моем отце?
      – У меня для тебя письмо. Мы снова встретились с ним. – Андрэ засмеялся. – Он был очень удивлен, увидев меня в том салуне. Но после того, как я заверил его, что не сержусь на него, мы приятно поговорили. В основном, о тебе. Он очень сокрушался о том, что убежал тогда и оставил тебя одну.
      – Так значит, он снова принялся за старое?
      – Нет. Он нашел золото. Не много, но достаточно, чтобы он мог безбедно жить и еще вернуть мне то, что он был должен. Я знаю, Джулия заплатила этот долг за вас. Я отказался от денег Райли. Но когда он узнал, что ты замужем и ждешь ребенка, то захотел послать деньги тебе. Я положу их сюда, в ящик.
      – Почему ты так добр ко мне? Когда ты уезжал, ты вел себя так, будто ненавидел меня.
      – Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Дайана, даже когда мне этого хотелось бы. Я уехал, чтобы найти Джулию. Я заставил рассказать мне все. Она сказала, что Лилиан налгала мне, что ты просто жила у нее до того, как вышла замуж за Шона, но что у тебя никогда не было другого клиента, да она бы тебе и не позволила.
      Андрэ поднес ее слабую руку к своим губам.
      – Дайана, в глубине души я никогда не верил, что ты способна вести такую жизнь. Если бы я только слушал, что говорит мне мое сердце!
      – Сердца тоже умеют лгать. Мое лжет мне постоянно.
      – А обо мне оно лжет тебе? О твоих настоящих чувствах к Шону? Как бы я хотел, чтобы он узнал правду…
      – Шон никогда не знал о том, чем занимается Джулия. Мне не хотелось обманывать его, но зачем было рассказывать ему, что я работала в борделе?..
      Сдавленный возглас заставил их обоих одновременно повернуться.
      – Шон! – воскликнула девушка.
      В его широко раскрытых глазах читался одновременно боль, ужас и отвращение.
      – Я не могу в это поверить! Ты обманывала меня все это время! А вы!
      Шон обратился к женщине, которая вошла в комнату вслед за ним и немедленно встала между ним и Дайаной.
      – Вы! Миссис Постон, уважаемая леди! Не могу поверить, что вы поступили так со мной, вы обе!
      – Шон… – мольбу девушки заглушили сильные руки Джулии. – Шон, пожалуйста, пойми! Я ухаживала за садом, помогала на кухне. Клянусь тебе… Спроси Джулию. Я не работала, как другие девушки! Кроме… кроме…
      Взгляд Дайаны молил Андрэ о помощи.
      – Это было только один раз, – прошептала она. – Только в ту ночь.
      – Почему я должен этому верить? Почему я должен верить тебе или мадам Джулии? Я теперь не знаю даже, мой ли это ребенок! Ты заставила меня думать, что мой. Но почему я должен верить на слово… какой-то девке?..
      Андрэ подошел к нему и сказал:
      – Остановитесь, Макафи! Дайана сказала, что она не была проституткой, и, я думаю, вам придется либо поверить ей, либо убираться из ее жизни и из Монкера.
      – А вы какое отношение к этому имеете? Я работаю на Жан Поля. Он нанял меня, а не вы!
      – Думайте, что говорите своей жене.
      Шон посмотрел на двух женщин, которые обнявшись сидели на кровати.
      – Как же вы, должно быть, смеялись над неотесанным ирландским дурнем!
      Он подошел к колыбели и посмотрел на спящего ребенка.
      – Не знаю, чья она дочь, но будь я проклят, если стану отцом ублюдку из борделя!
      Дайана спрятала лицо на груди Джулии. Андрэ сжал, кулаки.
      – Если таково ваше решение, думаю, вы не станете терять время и уберетесь ко всем чертям из Монкера!
      – Я уже сказал вам, я работаю на Жан Поля, а не на вас! У меня контракт с вашим братом на два года.
      С каменным выражением лица Шон посмотрел на Дайану.
      – По закону ты все еще моя жена, а эта девочка – моя дочь. Я говорю это при свидетелях. Я честный человек и сдержу свое дело. Я буду тебе мужем и отцом Эрни, но только формально, пока не скоплю достаточно денег, чтобы уехать отсюда и начать свое собственное дело. А пока я хочу, чтобы Жан Поль и миссис Аурэлия ничего не узнали. Они были очень добры ко мне, и я хочу завершить то, что начал здесь, в Монкере.
      – Где вы будете жить?
      – Рядом с конюшней есть маленькая комната, где мне будет удобно. Могу я оставить вещи здесь, чтобы Деверо ничего не заподозрили? И могу ли я положиться на вас в том, что вы ничего не скажете своему брату?
      – Не знаю, как это может отразиться на Дайане и ее девочке, но пока я согласен ничего не говорить Жан Полю и Аурэлии. Особенно Аурэлии. Моя невестка так слаба…
      – И эта молодая женщина тоже! Она только что родила ребенка и чуть не умерла от родовой горячки, – заявила Джулия, натянув на плечи девушки одеяло и потрогав ее лоб. – А этот ребенок ни в чем не виноват, и его нужно будет покормить утром. Поэтому я прошу – нет, требую, чтобы вы оба ушли отсюда и занялись своим делом. А я позабочусь о своей Диди и ее крошке. И если я услышу в ее адрес хотя бы одно грубое слово от вас, Шон, я смогу с вами разобраться до того, как уеду из этого дома!
      Слабо улыбнувшись, Дайана сказала:
      – Джулия, я бы хотела, чтобы ты никогда не уезжала из Монкера! А сейчас я хочу взглянуть на свою малютку.
      Джулия закрыла дверь за обоими мужчинами.