- Дорог в бою много, а успех на самой верной лежит, - сказал задумчиво Виктор Николаевич.
      - Будем учить, как ее выбрать, самую верную для боевого успеха, согласился командир полка.
      Почти все пути-дороги авиаторов-штурмовиков и бомбардировщиков с весны вели к вражеским кораблям и судам. Неуютно почувствовали себя гитлеровцы в море. Резко возросли вражеские потери. Немецкое морское командование отвело крупные корабли в западную часть Финского залива. Чтобы уменьшить потери, враг старался посылать конвои под покровом тумана и сплошной облачности.
      ...В тот день изморось стерла границы между землей и водой. Но авиаторы знали, что именно в такую погоду чаще всего прорывается враг и разведку необходимо вести даже в условиях минимальной видимости, когда "летать могут только черти да советские летчики". На этот раз на разведку вылетел майор Каштанкнн.
      Виктор Николаевич пришел на стоянку. Самолет был уже подготовлен. Ожидая командира, члены экипажа беседовали. Воздушный стрелок просвещал молодого моториста:
      - Самое сложное дело - разведка, - говорил он. - Закон у нас такой: все видеть и знать, а самому оставаться незамеченным, второе, я скажу, труднее первого.
      - Можно бы и поскромнее, - прервал Каштанкин популярную беседу. - В кабину...
      Робкую тишину аэродрома спугнул рев двигателя. Пробив завесу тумана, "ил" вырвался к морю. И вот он, чужой берег. Пролетая над шхерами,. где погода была лучше, Каштанкин видел, как сторожевые катера и буксиры жались к берегу, хотели слиться с прибрежными скалами, чтобы их не заметил грозный советский самолет.
      Но это все мелочь. Сегодня задача - не пропустить, найти конвой, а его как на зло не было видно. Зато показалась пара вражеских истребителей. Они пошли в несмелую атаку, но длинные очереди воздушного стрелка заставили их отстать.
      Стрелка на приборе показывала, что бензина в баках осталось ровно половина. Вести разведку дальше не позволял запас горючего, Каштанкин развернул машину на обратный курс. Да, бывает и так в разведке; не бомбят, не стреляют, если есть дело более важное.
      В другой такой же сумрачный день отряд фашистских кораблей пытался незаметно прокрасться по заливу. В воздух поднялись "илы". Низкая облачность мешала наблюдению за горизонтом. Лишь кое-где в небольших окнах между облаками просматривалась вода. "Данные разведки идеальны", - отметил про себя Виктор Николаевич, увидев в отмеченном на карте квадратике смутные силуэты конвоя.
      - Атака! - передал он по радио всей группе самолетов.
      С разных направлений парами пикировали машины на корабли и суда таково было решение: атаковать ведущему и ведомому одновременно. Сбросив бомбы, Каштанкин вывел самолет из пикирования. Он внимательно осмотрелся и увидел, как, задрав нос, погружается транспорт, от бушевавших на двух других судах пожаров над волнами стлались густые клубы дыма. Но рядом не было ведомого лейтенанта Лохова. "Не случилось ли чего, - забеспокоился майор, такая облачность плотная, да и сбить могли".
      ...Когда вернулись на аэродром, майор Каштанкин собрал летчиков, участвовавших в штурмовке фашистских кораблей.
      - Вы знаете, товарищи, что не вернулся Лохов. Я видел его перед выходом на транспорт. Кто видел его после? - спросил Виктор Николаевич.
      - Товарищ майор, лейтенант Лохов атаковал другой транспорт, не тот, который вы. Из пикирования вышел, - сказал один из летчиков.
      - Майора Каштанкина к телефону! - закричал дежурный по стоянке, прервав разговор авиаторов.
      Виктор Николаевич вернулся к летчикам повеселевшим.
      - Нашелся! В расположении нашей пехоты сел. Скоро прилетит.
      Словно гора с плеч свалилась у каждого, и все же летчики недоумевали: что случилось с Лоховым, почему он не атаковал вместе с ведущим, не прилетел с группой?
      О том, что произошло, рассказал сам лейтенант. Он увлекся атакой, забыв о требовании держаться рядом с ведущим, и несколько раз спикировал на небольшой транспорт. Осмотрелся, когда расстрелял боезапас. Тут он и обнаружил, что остался один. Горючего в бензобаках оставалось мало, и ведомый полетел на ближайший аэродром, где стояли самолеты фронтовой авиации.
      Думал молодой пилот, что, увидев его невредимым, Каштанкин обрадуется, но тот хмуро спросил:
      - Значит, решили действовать самостоятельно? Ведущего бросили!
      - Быстро все случилось, сам не ожидал, - оправдывался лейтенант.
      - Зачем рисковать без надобности? Одного могли сразу сбить. Точнее действовать надо" расчетливее, - внушал майор.
      - Не получается спокойнее, я же боец! - сказал Лохов, делая ударение на последнем слове.
      - Я тоже не кисейная барышня. Жизни за Родину, за товарищей не пожалею. Но все мы живые нужнее...
      Каштанкин отвел ведомого в сторону от группы, подумал, что парень, видать, своенравный и тут одним собеседованием дело не кончится.
      - Все поняли? - спросил Виктор Николаевич примирительно.
      - У меня талисман есть, товарищ майор, - неуверенно проговорил Лохов.
      Каштанкин с недоумением посмотрел на подчиненного:
      - Какой же, если не секрет?
      - Портсигар. Подарок невесты, от осколка меня спас.
      - Случайность! Не стоит рисковать даже с талисманом в кармане. В бою надо не только о себе думать, но и о товарищах - это самый верный путь, сказал майор, вспомнив беседу с командиром полка и замполитом. - Иначе не увидишь победу, как своих ушей!
      Лейтенант скосил глаза направо, налево, дернул себя за левое ухо, отвел его в сторону.
      - Не увидели? - впервые за время разговора улыбнулся Каштанкин.
      - Я и раньше пробовал, мудрость народную проверял. Не увидишь.
      По выражению лица и тону, которым были сказаны эти слова, майор понял, что "не увидишь" летчик отнес не только к своим ушам, он думал о дороге к боевому успеху.
      - Ладно, пусть прошлый бой будет наукой. Помните, как-то командир полка говорил, что надо учиться на опыте каждого боя?
      - Помню! Еще он говорил, что больше о деле надо думать. Мол, идешь на стоянку - думай о том, что предстоит сделать, как лучше выполнить боевое задание!
      - Запомнили, однако!
      - Запомнил. И вы, товарищ майор, все верно говорили.
      - Да; война - школа, которая ошибок не прощает. А я что? Я уже давно все простил!
      18
      "В боях за Советскую Родину проявил себя смелым, решительным и отважным бойцом,
      6.3.1944 г. в группе 8 самолетов Ил-2 произвел боевой вылет на штурмовку артиллерийско-минометных позиций противника на северо-западной окраине г. Нарвы. Бомбоштурмовым ударом в группе уничтожил 5 дзотов, подавил огонь 3 минометных батарей".
      Это строки из личного дела гвардии майора Каштанкина, В приведенном документе сказано только об одном бое. Как это было?
      Утром 6 марта командование сухопутных войск попросило помочь огоньком одной из дивизий, сражавшейся с врагом неподалеку от города Нарвы. Восьмерку штурмовиков повел в бой помощник командира полка по летной подготовке гвардии майор Каштанкин.
      У переднего края гитлеровцы открыли сильный заградительный огонь. Казалось, шапки разрывов покрыли все небо перед самолетами. Резко изменив высоту и скорость, "илы" проскочили опасный участок. Выполнив противозенитный маневр, Каштанкин вывел группу к цели, и штурмовики спикировали на дзоты. Четыре стокилограммовых бомбы с каждого штурмовика одна за другой пошли к земле.
      Дзоты были уничтожены (позже фотографии подтвердили их разрушение), но по-прежнему вели огонь минометные батареи.
      Каштанкин двинул от себя ручку управления и ввел самолет в пикирование. Маневр повторили и другие "илы". К вражеским позициям потянулись трассы очередей" "Порядок в авиачастях", - повторил майор любимые слова ведомого, снова направляя самолет на другие, еще огрызавшиеся огнем цели.
      Израсходовав все боеприпасы, штурмовики легли на обратный курс.
      Еще более удачными были действия летчиков-штурмовиков 18 марта в районе бухты Кясму Лахт. Здесь наши разведчики обнаружили "большую рыбу" (так авиаторы называли большие вражеские конвои и скопления кораблей и судов в базах). 7-й гвардейский авиаполк повел на задание сам командир гвардии майор Мазуренко. Каштанкин возглавлял группу "илов".
      Самолеты летели ровным сомкнутым строем. Не долетая до места нанесения удара, рассредоточились.
      И вот группы на боевых курсах.
      Каштанкин ввел самолет в пикирование и увидел, как увеличиваются в размерах корабли, но все же это были малые цели.
      Но вот цель - тральщик - в перекрестии прицела.
      Гвардии майор Каштанкин нажал кнопку на штурвале. Сработал электробомбосбрасыватель, поставленный на одиночное бомбометание. На тральщике взметнулось пламя, и вскоре корабль скрылся под водой.
      Удачными оказались атаки и на два других тральщика...
      В этом и других боевых вылетах Каштанкин показал, что он мастерски владеет искусством пилотирования, без промаха бьет из пушек и пулеметов, бомбовые удары его точны. Так воевали многие летчики гвардейского полка.
      19
      23 марта 1944 года воздушная разведка обнаружила в Нарвском заливе две группы кораблей противника общей численностью до полутора десятков вымпелов. Группе самолетов 7-го гвардейского авиационного полка было приказано атаковать противника. Вел семерку командир полка Герой Советского Союза гвардии майор Мазуренко. Каштанкин был ведущим одной из пар.
      День выдался хмурым, словно в декабре. Пробив облачность, самолеты снизились и пошли над разлинованным вспененными волнами морем.
      Впереди показались силуэты вражеских кораблей. И почти тотчас навстречу штурмовикам потянулись трассы. Небо покрыли шапки разрывов.
      Пара гвардии лейтенанта Родионова прорвалась сквозь плотный заградительный огонь и подожгла сторожевик противника. Смело атаковали врага гвардии майор Мазуренко, гвардии капитан Бухаров, гвардии лейтенант Терещенко и другие.
      От прямых попаданий возник пожар на двух фашистских кораблях, некоторые получили повреждения и потеряли ход, а "илы" продолжали штурмовку.
      Но несмотря на ощутимые потери, противник продолжал вести по самолетам яростный огонь.
      Майор Каштанкин увидел, как над кабиной, влево и вправо от него, вдруг возникли шары разрывов зенитных снарядов. Огненные всполохи преграждали путь, метались оранжевые трассы. Но он не отвернул, Вперед и только вперед!
      Каштанкин произвел расчет бомбометания, поставил на нужное деление ручку электробомбосбрасывателя. Штурмовик лег на боевой курс. И вдруг, в тот момент, когда майор положил пальцы на кнопку, в машину врезался вражеский снаряд. Самолет подбросило. Электросбрасыватель сработал раньше времени, и бомбы не причинили вреда фашистскому кораблю. Летчик выровнял "ил" и ударил из пушек по палубе и корабельным надстройкам. Но сторожевик еще жил, а огонь все больше охватывал самолет.
      Штурмовик пикировал все круче и круче. Командир вражеского корабля, очевидно, понял намерения советского летчика таранить корабль. Он маневрировал, пытался уклониться. Гитлеровцы стали бросаться с палубы в воду.
      Боевые друзья Каштанкина видели, как его горящая машина развернулась и рванулась прямо на корабль противника. Это Виктор Николаевич до отказа двинул рычажок сектора газа вперед. Удар всем самолетом пришелся в центр вражеского корабля. Отвалившиеся при таране крылья, скользнув по палубе, подняли фонтаны воды у борта. Моторная часть самолета и кабина, пробив надстройки, взорвались вместе с котлами. Грозным эхом прокатился взрыв над заливом. Взвилось вверх и погасло пламя. Фашистский сторожевик со всем экипажем пошел ко дну.
      "Нас не забудет Родина! " - были последние слова Каштанкина.
      Экипаж мог покинуть горящий самолет, но выбрал последнее - таран. Гвардии майор Каштанкин и воздушный стрелок гвардии младший сержант Кузнецов разделили судьбу и победу.
      Небо потемнело, как будто оделось в траур по тем, кто сдержал клятву балтийской гвардии: "Гвардеец может умереть, но должен победить".
      Жестоко отомстили летчики врагу за гибель их боевого товарища. Фашистский конвой был разгромлен наголову. Всего в этом памятном бою балтийские соколы уничтожили два транспорта, два сторожевых корабля и сторожевой катер, сбили 7 вражеских самолетов...
      В сообщении Советского информбюро от 24 марта 1944 года говорилось: "Авиацией Краснознаменного Балтийского флота в Финском заливе были обнаружены две группы кораблей противника. Советские летчики нанесли несколько бомбоштурмовых ударов и потопили два немецких транспорта водоизмещением по 2 тыс. тонн каждый, сторожевой корабль и сторожевой катер. Сторожевой корабль противника был потоплен летчиком тов. Каштанкиным, который погиб при этом смертью героя. Советский патриот направил свой самолет на судно и врезался в него. Произошел сильный взрыв. Корабль немедленно пошел ко дну. Преследуя караван немецких судов, наши летчики в порту Ассерн взорвали и потопили еще один сторожевой корабль противника".
      Группа штурмовиков, вылетевших на задание, приземлилась на своем аэродроме... Не вернулся лишь самолет гвардии майора Каштанкина.
      Скорбная весть быстро облетела полк. Летчики тяжело переживали потерю боевого товарища, командира, который учил их не только грамотно воевать, но и служил примером высоких моральных качеств, преданности воинскому долгу.
      - С ним летал воздушным стрелком мой хороший дружок, сержант Вася Кузнецов, сибиряк, - сказал, обращаясь к майору Мазуренко, его воздушный стрелок. - Мать, братишки и сестренки младшие у него в Новосибирске. Отец под Ленинградом погиб. Вася вместо него добровольно на фронт попросился.
      - Обоих я слышал их, и Каштанкина, и Кузнецова, - рассказывал начальник радиостанции, поддерживавший в полете связь с экипажами. - До последнего момента слышал. Кузнецов крикнул: "Товарищ майор! Давай на таран как Гастелло!" Летчик тут же ответил: "Нас не забудет Родина".
      - Так оно и произошло, - вздохнул командир полка. - Майор ответил воздушному стрелку, что их не забудет Родина, и повел горящий самолет на таран.
      - И сразу прервалась с ними связь, - добавил начальник радиостанции.
      - Могли с парашютом прыгнуть... Но выбрали последнее... - проговорил Мазуренко, голос его дрогнул, спазмы сдавили горло, и командир полка, не закончив разговор, пошел к штабу.
      Поздним вечером гвардии майор Мазуренко сел за стол, чтобы написать представление к награде на Виктора Николаевича Каштанкина. Писалось трудно. Он смотрел на подготовленную штабом справку о вылетах и боевых делах своего помощника по летной подготовке и видел Каштанкина живым, полным сил и энергии. Мазуренко подумал, что так и должно быть, потому что в памяти остаются дела человека, а совершают их живые...
      Командир полка вспомнил недавний разговор с помощником по летной подготовке. Говорили вроде о постороннем, о школьном опыте с железными опилками и магнитом. Каштанкин сказал, что если на лист бумаги рассыпать железные опилки, то это будет "неорганизованная масса", но если к листу приложить магнит, то под действием его силовых линий масса примет строго определенную структуру. Мазуренко вспомнилось, что тогда он ответил Каштанкину, развивая его мысль, что в военных условиях боевое задание или приказ организует массу, направляет силу и волю людей на решение определенной задачи, а оружие - на нужную цель...
      Приказ привел летчиков к вражеским кораблям и транспортам, направил на них оружие "илов". Но ведь никто не приказывал майору Каштанкину идти на та' ран. Значит, дело не только в силе приказа. Есть еще более могучая сила, чем приказ: сила великих идей, во имя которых мы подняли наше грозное боевое оружие...
      Алексей Ефимович взял бланк наградного листа и, по-прежнему видя перед собой умное и доброе лицо боевого друга, начал писать: "На помощника командира по летной части 7-го гвардейского пикировочно-штурмового авиационного полка ВВС КБФ гвардии майора Каштанкина Виктора Николаевича." Он написал о боевых заслугах майора Каштанкина, перечислил разрушенные им немецкие военные объекты, потопленные и поврежденные корабли. Закончил словами о последнем подвиге летчика; "23.03.1944 года в группе 7 самолетов Ил-2 произвел боевой вылет на штурмовку кораблей противника в 15-20 км севернее губы Кунда. Таранил СКР противника, погиб.
      К званию Героя Советского Союза представляется посмертно".
      И размашисто расписался:
      "Мазуренко".
      Через несколько дней командир дивизии дописал на представлении:
      "За бесстрашие, героический подвиг при таранном ударе на подбитом самолете Ил-2 по сторожевому кораблю противника ходатайствую о представлении гвардии майора Каштанкина В. Н. к званию Героя Советского Союза.
      Командир дивизии полковник Г. Хатиашвили".
      Позже представление подписали командующий Краснознаменным Балтийским флотом В. Ф. Трибуц и член военного совета Н. К. Смирнов.
      В опубликованном в нашей печати в начале июня Указе Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1944 года говорилось: "За образцовое выполнение боевых заданий командования в борьбе с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и героизм присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая звезда"... гвардии майору Каштанкину Виктору Николаевичу".
      "Пример героя, - писала в июне газета "Летчик Балтики", - зовет всех летчиков Балтики к новым подвигам, к новым победам, к полному разгрому немецкого фашизма".
      Пока видели глаза, крепки были руки и послушна машина сражался коммунист В. Н. Каштанкин. Своими делами и подвигом он завещал беззаветно любить Родину и ненавидеть ее врагов, быть смелым и упорным в бою, не жалея крови и самой жизни исполнять свой долг перед народом и партией.
      Во все времена и у всех народов славился ратный подвиг во имя своей родины, и немало таких замечательных свершений знает история. Но то были подвиги героев-одиночек. Победа Великого Октября породила поколения героев. К тому поколению, что в огненные годы войны заслонило собой Советскую Родину, принадлежал и гвардии майор В. Н. Каштанкин.
      Сколько было таких подвигов на земле и в воздухе? Все более глубокое изучение документов Великой Отечественной войны дает все новые и новые факты о совершенных огненных таранах при защите нашей Отчизны.
      Человеку для жизни отведены годы, народ - бессмертен. Но бессмертными называют и тех, кто жил только для людей, кто погиб, защищая жизнь. Такими были и всегда будут для потомков герои Великой Отечественной, чьи имена золотыми буквами вписаны в историю нашего великого народа.
      20
      Разумеется, никто и никогда не расскажет о человеке и его делах лучше, чем те, кто знал его близко, кто сражался с ним бок о бок или делил с ним хлеб и кров. Предоставим слово именно таким людям.
      Бывший командир 7-го гвардейского штурмового авиационного таллинского Краснознаменного ордена Ушакова II степени авиационного полка дважды Герой Советского Союза генерал-майор А. Е. Мазуренко в одной из бесед рассказывал: "Часть стояла под Ленинградом, когда к нам пришел служить Каштанкин. Он активно взялся за все дела, совершил успешные боевые вылеты. Виктор Николаевич умел и любил летать, рвался в бой.
      Вспоминаю тот памятный день, когда он погиб смертью героя. Гвардии майор не должен был лететь на штурмовку вражеских кораблей, потому что я вел группу самолетов. Уже перед полетом по своей инициативе он заменил другого летчика и вылетел ведущим одной из пар.
      Как сложился бой и чем он закончился, - известно. Момент подвига видели наши летчики, участвовавшие в том памятном бою. Они жестоко отомстили врагу за гибель Виктора Николаевича".
      Авиамеханик сержант Александр Тронин дополнил: "Виктора Николаевича я знал со службы на МБР-2. Многие положительные качества выделяли этого замечательного летчика, но одно, пожалуй, особенно. Умел он видеть из кабины самолета гораздо дальше, чем из нее видно в действительности, видеть всю страну и в мирные, и в военные годы, быть за нее в ответе". При этом Александр добавил, что смотреть и видеть - не одно и то же. "Смотреть значит, пожалуй, созерцать, видеть - это проникать в суть явлений..."
      А вот что сообщила о Каштанкине в письме вдова Вера Афанасьевна:
      "Виктор Николаевич часто писал мне с фронта (часть этих писем приведена в тексте. Прим. автора).
      Каким был Виктор Николаевич на службе, об этом, мне кажется, больше могут рассказать люди, которые вместе с ним работали, воевали. Знаю, что он очень любил свое летное дело, был требовательным к подчиненным, ценил дисциплину и порядок. Больше всего он любил людей, с которыми ему приходилось работать, и его также уважали и матросы, и офицеры.
      В домашней обстановке Виктор Николаевич был редкой души человеком. Спокойный, выдержанный, веселый, добрый, очень любил детей, мог часами с ними играть, выдумывая всякие игры.
      Вечерами Виктор Николаевич занимался высшей математикой, мечтал учиться в академии, но помешала война. Он был очень одаренный, способный. Память у него была исключительно хорошая. Он неплохо разбирался в живописи, музыке..."
      Таким В. Н. Каштанкин остался в памяти жены, а вот дети Владимир и Наталья знают отца только по рассказам матери, по его письмам и публикациям о нем в нашей печати.
      После героической гибели Виктора Николаевича летчики 7-го гвардейского полка прислали его жене и детям письмо:
      "Краснознаменная Балтика потеряла в марте славного сына нашей Родины, преданного воина и отличного летчика. Он геройски отдал свою жизнь за победу над общим врагом - гитлеризмом. Дорогие, за смерть Виктора Николаевича мы, балтийские летчики, поклялись мстить и мстить..."
      Друзья-однополчане высоко оценили личные боевые и моральные качества другого погибшего героя. Письмо, полное дружеского участия и сочувствия, получила и семья воздушного стрелка младшего сержанта Василия Кузнецова, летавшего вместе с В. Н. Каштанкиным.
      Сохранилась почтовая открытка, датированная 1944 годом. Это последняя весточка с фронта, которую прислал родным в Новосибирск гвардии младший сержант В. Г. Кузнецов. Она пришла в родной город моряка как раз в тот день, когда Каштанкин и Кузнецов совершили свой бессмертный подвиг.
      Родные Василия читали и перечитывали теплые, задушевные слова, написанные торопливо, неровным почерком, по-видимому, в спешке, между полетами и боями, радовались, что он жив и хорошо воюет, а в живых его уже не было. В тот день он совершил подвиг, о котором в послужной карточке младшего сержанта записано: "При выполнении бомбо-штурмового удара по кораблям противника в Нарвском заливе был подбит огнем зенитной артиллерии, на горящем самолете таранил корабль противника, погиб 23.3.1944 г.".
      Родные В. Г. Кузнецова знали из сводки Советского информбюро о таране балтийскими летчиками фашистского сторожевого корабля. Но в ней не было фамилии младшего сержанта Кузнецова, ведь невозможно было рассказать обо всем подробно в коротком экстренном сообщении. Поэтому не могли знать его мать Анна Ниловна, братья и сестры, что в самолете был и их Василий.
      Короткую нелегкую жизнь прожил Василий Григорьевич Кузнецов. Он родился в 1924 году в Сибири. Учился в школе в городе Новосибирске. В семье, где было пятеро детей, Вася был старшим. На его еще не окрепшие плечи легли заботы о младших, обо всей семье. Сразу же после окончания семилетки он пошел работать на завод. Молодой токарь не раз удостаивался похвал за ударный труд.
      Но работать на заводе пришлось недолго. Когда в 1942 году на Ленинградском фронте погиб его отец, на смену ему в строй Вооруженных Сил встал старший сын.
      Центральный райвоенкомат г. Новосибирска направил юношу-комсомольца в школу младших авиационных специалистов Военно-Морского Флота. Быстро пролетели месяцы учебы, и В. Г. Кузнецов стал воздушным стрелком самолета в запасном авиационном полку. Василий Григорьевич рвался на фронт, просил послать его под Ленинград, где раньше сражался отец, и командование удовлетворило его просьбу.
      Краснофлотец Кузнецов получил назначение в известный на всей Балтике 7-й гвардейский пикировочно-штурмовой авиационный полк.
      Летать стал Кузнецов на "илах" воздушным стрелком. Правда, воевать ему пришлось недолго, всего несколько месяцев. Но и за это время товарищи узнали его как старательного, умелого и отважного воина, душевного и отзывчивого человека, активного комсомольца. Он отлично владел своим оружием - пулеметом Березина, хорошо знал силуэты вражеских самолетов, их уязвимые места, успешно выполнял стрельбы.
      За высокие показатели в боевой и политической подготовке накануне праздника 26-й годовщины Красной Армии и Военно-морского Флота в феврале 1944 года Кузнецову было присвоено воинское звание "младший сержант".
      Как и его командир, стрелок младший сержант Кузнецов проявил себя бойцом отважным и решительным.
      Дома всегда с нетерпением ждали письма Василия. А он писал коротко: живу хорошо, здоров, летаем, бьем фашистов, прогоним их с нашей земли вернемся домой. Но домой вернуться ему не довелось. Осталась на память о нем эта маленькая открытка с портретом А. В. Суворова и треугольным штампом полевой почты. Прислала ее мне на время вместе с другими документами брата сестра Василия, Анастасия Кузнецова (по мужу Волкова).
      И что показалось примечательным: на открытке под портретом приведено высказывание великого полководца: "Минута решает исход битвы..." Это изречение подчеркнуто Кузнецовым. Теперь мы знаем, какой глубокий смысл вложил он в эти слова. В минуту, когда все менее послушным становился горящий самолет, когда надо было выбирать между жизнью и смертью, он, не раздумывая, пошел на смерть ради разгрома врага. И эти мгновения явились переломными в ходе боя...
      Молодой воин В. Г. Кузнецов - ему было двадцать лет - вместе со своим командиром совершил подвиг, который вошел в летопись боевой славы балтийских летчиков.
      Воспоминания родных, сведения, полученные из военного комиссариата, позволили автору лучше представить, каким был Василий Кузнецов до ухода на фронт. Вот один ответ из военкомата: "Сообщаем, что мать Кузнецова Василия Григорьевича, погибшего в период Великой Отечественной войны, Кузнецова Анна Ниловна, пенсионерка.
      В личной беседе с Анной Ниловной установлено:
      В семье Кузнецовых было пятеро детей: Василий, 1924 года рождения, Дмитрий, 1928 года рождения, Николай, 1934 года рождения, и Светлана, 1939 года рождения. Все дети, кроме Василия, живы и проживают в городе Новосибирске, двое - Николай и Светлана - вместе с Анной Ниловной.
      В 1941 году, в начале Великой Отечественной войны, был призван в ряды Советской Армии муж Анны Ниловны, Кузнецов Григорий Ефимович, который погиб на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в 1942 году.
      Старший сын Василий учился в школе в г. Новосибирске и после окончания семилетки работал токарем. В 1943 году центральным РВК Кузнецов В. Г. был призван в ряды Советской Армии, и в 1944 году Анна Ниловна получила извещение, что ее сын погиб 23 марта 1944 года.
      В райвоенкомате и облвоенкомате дополнительных сведений о В. Г. Кузнецове не имеется",
      Короткое сообщение военного комиссара дополняло письмо сестры Василия Григорьевича и две фотографии.
      "Написать меня попросила мама, так как она малограмотная и уже плохо помнит. Я моложе Васи на два года девять месяцев, и все хорошо сохранилось в памяти. Брат был скромным, трудолюбивым мальчиком. Очень любил рисовать. Хотел поступить в художественную школу, но в это время в Новосибирске не было таких школ. Нам предлагали отправить его в другой город, но такой возможности у семьи не оказалось. Отец сказал, что старший сын пойдет на завод учеником токаря. Так наш брат и поступил.
      Каким я помню брата? Роста среднего. Волосы русые, волнистые. Глаза серые с синим оттенком. Трудиться он начал рано. Каждое лето мы с Васей ездили в деревню за ягодами, зарабатывали себе на ботинки. Мы были старшими в большой семье, и Васе доставалось больше всех.
      Письма он писал часто, я ему тоже часто писала. Правда, его письма были очень короткими: жив, здоров, думаю о вас, о доме. Да вот вернуться домой ему не довелось...
      Когда Вася погиб, я писала командиру части, он ответил, написал о брате письмо и выслал нам его вещи. В полевой сумке были письма, которые мы ему писали и фотографии. Высылаю их вам...
      Сообщаю, что кроме мамы, вся наша семья трудится. Я на хлопчатобумажном комбинате. Митя и Коля на химзаводе. Света окончила техникум радиосвязи..."
      На присланном А. Г. Волковой фотоснимке Кузнецов и его боевые друзья запечатлены на фронтовом аэродроме в январе 1944 года в день полного снятия блокады Ленинграда. На этой фотографии генерал А. Е. Мазуренко узнал не только Кузнецова, но и некоторых других летчиков полка. "Но дело не в фамилиях, - заметил бывший командир части, - каждый из наших боевых друзей был подлинным героем войны".
      Когда майор Каштанкин совершил свой геройский подвиг, 7-й гвардейский штурмовой авиационный полк вместе с частями Красной Армии продвигался к Таллину. Полк тогда еще не имел боевых орденов.
      Но заслужены они были совместным ратным трудом всех авиаторов, кто совершил один вылет или десятки, или готовил самолеты на земле и снаряжал их оружие, кто был на войне рядовым или командовал полком. Каждый внес свой посильный вклад, но многие ради победы отдали самое дорогое, что есть у человека, - жизнь.
      Летчик Кроткевич в ноябре 1943 года на подбитом самолете Ил-2 таранил вражеский тральщик. По имеющимся архивным данным это был первый такой подвиг на море. Но объектом его удара оказался небольшой корабль, Каштанкин направил самолет на крупную цель - сторожевой корабль.
      Вспомним слова Героя Советского Союза В. Н. Каштанкина: "Мои боевые товарищи, живые и погибшие, просто решали вопросы войны: жить героем и умереть героем". В минуту испытаний Виктор Николаевич именно так решил для себя вопрос как должен поступать советский человек на войне.
      Майор Каштанкин понимал, что на войне никто не застрахован от гибели. "Не будет отца, останется сын. И он также отдаст всего себя ради свободы и лучшей жизни своего народа", - писал Виктор Николаевич жене. И он не ошибся.