Глава 30

Я погасил кухонную лампу и еще раз посмотрел в направлении дома миссис Хантри. В оранжерее заметно было какое-то движение, но я не видел, что именно двигается.

Выйдя к своей машине за биноклем, я снова наткнулся на миссис Баймеер.

— Вы не видели Дорис? — спросила она. — Я начинаю слегка волноваться. У меня сложилось впечатление, что она очень обеспокоена, голос ее дрожал, глаза, отражающие свет стоящих перед домом фонарей, были темны и глубоки.

— Она вышла из дома?

— Наверное, если не прячется где-нибудь. Может, она сбежала с Фредом Джонсоном?

— Это невозможно, Фред в тюрьме.

— Был, — ответила она. — Но сегодня мой адвокат велел его освободить. Наверное, я совершила ошибку. Не говорите Джеку, мистер, хорошо? Он мне этого до смерти не простит!

Передо мной стояла взволнованная женщина, все глубже уходящая в свои проблемы. Она утратила свободу и уже почти утратила надежду.

— Я скажу вашему мужу только то, что обязан буду сказать, и ни слова больше. Где сейчас Фред? Мне хотелось бы поговорить с ним.

— Мы подвезли его к дому родителей. Я сделала глупость, да?

— Мы оба совершаем глупость, — сказал я, — стоя тут, в свете фонарей. На вилле Хантри происходят какие-то странные вещи.

— Я знаю. Это происходит почти весь день. Днем они уничтожали растения в оранжерее, а когда стемнело, начали копать яму.

— Какую яму?

— Можете сами посмотреть, они все еще копают.

Я спустился к ограждению, знакомому мне по прошлому разу. Пылающие за моей спиной огни погасли. Я облокотился об изгородь и навел бинокль на оранжерею. Там трудились темноволосый мужчина и седая женщина — Рико и миссис Хантри. Кажется, они засыпали яму, беря лопатами землю из находящейся между ними кучи.

Рико сполз в полузасыпанную яму и принялся подпрыгивать, уминая верхний сыпучий слой земли. Стоя прямо, он периодически пропадал под землей, будто несчастная душа, добровольно спускающаяся в ад. Миссис Хантри стояла рядом, глядя на него.

Я перевел бинокль на ее лицо, оно показалось мне раскрасневшимся, суровым и грозным, щеки были испачканы землей, а волосы прилипли к вискам, будто серые блестящие крылья ястреба.

Потом она протянула Рико руку и помогла ему выбраться наверх. С минуту они постояли у края и принялись деловито засыпать яму. Земля беззвучно падала с их лопат.

Черная мысль поднялась из глубин моего воображения и постепенно полностью овладела им: там, в оранжерее, выкопали могилу, а теперь зарывают ее. Это казалось не слишком правдоподобным, но если это так, то, возможно, под землей лежит тело Бетти Сиддон...

Я вернулся к машине за револьвером и уже держал его в руке, когда за моей спиной раздался голос Рут Баймеер:

— Что вы собираетесь с этим делать?

— Хочу посмотреть, что там происходит.

— Ради Бога, сэр, не берите с собой оружие! От пуль всегда гибнут невинные люди. А я еще не нашла мою дочь...

Спорить с нею я не стал, сунув автоматический револьвер среднего калибра в карман пиджака. Потом вернулся к ограждению, перелез через него и двинулся по склону вниз, в сторону ущелья. Склон зарос густыми растениями с мясистыми листьями, я шагал по ним, как по резиновому ковру. Чуть пониже их сменил низкий кустарник. Между ветвей я увидел поблескивающую, словно гигантское золотое яйцо, голову какой-то блондинки. Дорис, сжавшись среди кустов, наблюдала за происходящим в оранжерее.

— Дорис? — шепнул я. — Не бойся...

Несмотря на предупреждение, она подпрыгнула, точно молодая серна, и с криком побежала вниз по склону. Я догнал ее и велел успокоиться. Девушка вся дрожала, тяжело дыша и пытаясь инстинктивно высвободиться из моих рук. Я сжал ее плечи.

— Не бойся, Дорис, я не сделаю тебе ничего плохого...

— Мне больно! Пустите меня!

— Пообещай не двигаться и сохранять спокойствие.

Девушка слегка успокоилась, но я все еще слышал ее тревожное дыхание. Рико и миссис Хантри прекратили засыпать яму и стояли рядом, прислушиваясь и вглядываясь в темный склон. Я лег на землю среди кустов и потянул девушку за собой. Прошла долгая напряженная минута, прежде чем они продолжили свою работу. Вид у них был как у пары грабителей.

— Ты видела, что они закапывают, Дорис?

— Нет, когда я пришла, яма была уже засыпана.

— Откуда ты здесь взялась?

— Я заметила свет в оранжерее, а потом спустилась вниз и увидела эту огромную кучу земли. Вы думаете, они зарыли труп?

Голос ее срывался от страха, но я уловил в нем оттенок рассудительности, словно она говорила о сбывшихся ночных кошмарах.

— Не знаю, — ответил я.

Мы поднялись наверх, к изгороди, и, двигаясь вдоль нее, дошли до дороги, ведущей к дому ее родителей. На площадке ждала Рут Баймеер.

— Как вы думаете, что мы должны сделать?

— Я позвоню капитану Маккендрику.

Она оставила меня в кухне одного. Через окно я посмотрел на оранжерею, но увидел лишь свет в перекрестьях рам да временами какие-то мелькающие тени.

Маккендрика не было в кабинете, и полицейская телефонистка какое-то время пыталась его найти. Ожидая, я вспомнил, что в молодости капитан знал Хантри, и подумал, не появится ли у него возможность снова встретиться с пропавшим художником.

Маккендрик оказался дома. Трубку подняла какая-то женщина, чей полуофициальный тон выдавал нетерпеливое пренебрежение. После недолгих препирательств мне удалось добиться у нее разрешения поговорить с мужем. Ему я рассказал, что творится в оранжерее миссис Хантри.

— Копание в собственной оранжерее не является криминалом, — сказал он. — Я не имею права официально вмешиваться в это. Черт побери, вы можете подать жалобу местным властям.

— А если они зарыли труп?

— Вы видели, как они это делали?

— Нет.

— Так что же, по-вашему, должен делать я?

— Подумайте об этом сами. Люди не копают таких ям и не засыпают их потом ради забавы.

— Люди совершают множество странных поступков. Может, они чего-то ищут?

— Например?

— Поломку в канализации. Я знавал людей, перекапывавших весь свой участок в поисках поврежденного куска провода.

— Люди типа миссис Хантри?

Он задумался над ответом.

— Думаю, будет лучше, если мы закончим этот разговор. Если вы намерены что-то предпринять, то я не хочу ни о чем знать.

— Есть еще одна вещь, о которой вы не хотите знать, но я хочу вам о ней сообщить.

Маккендрик вздохнул или зевнул от скуки.

— Только побыстрее, ладно? У меня еще много дел, а уже поздно.

— Вы знаете молодую женщину по имени Бетти Сиддон?

— Еще бы! Постоянно морочит мне голову!

— Вы ведь не видели ее сегодня вечером, правда?

— Нет...

— Похоже, что она пропала.

— То есть?

— Как сквозь землю провалилась, я не могу найти ее.

— Как давно?

— Уже несколько часов. Маккендрик принялся кричать на меня, раздражение в его голосе мешалось с насмешкой.

— О Господи! Но это же ничего не значит! Можно было бы утверждать, что она пропала, если бы ее не было неделю или две!

— Давайте подождем лет двадцать, — предложил я, — до тех пор все мы умрем!

Собственный голос, громкий и злой, странно прозвучал в моих ушах. Маккендрик заговорил тише, словно желая подать мне хороший пример.

— В чем дело, Арчер? У вас что, пунктик по поводу этой девушки?

— Я волнуюсь за нее.

— Ладно, я скажу моим людям, чтобы ее поискали. Доброй ночи.

Я сидел с молчащей трубкой в руках, чувствуя давно знакомые злость и боль. Жизнь моя проходила на границе двух миров. Один из них был реальным миром, где человеческая жизнь редко оставалась вне опасности, а острие действительности было действительно острым. Маккендрик, должно быть, существовал в ином мире — среди традиций и предписаний — где официально признавалось только то, что прошло по служебным каналам.

Сидя в темной кухне, я видел двух грабителей, заканчивавших свою работу у засыпанной ямы. Мне показалось, что они собирают срезанные растения и рассыпают их по свежей земле. Потом Рико поднял с земли какой-то коричневый мешок, закинул его себе на плечи и вышел к стоящему у крыльца автомобилю. Открыв багажник, он свалил свой мешок туда.

Миссис Хантри погасила свет в оранжерее и вернулась в дом следом за ним.

Я сел в свою машину, съехал с холма и остановился за углом улочки, ведущей к дому миссис Хантри. Хотя события этой ночи и действия людей укрывались от моего понимания, я начал улавливать их ритм. Спустя неполных пятнадцать минут, я увидел свет фар машины, приближающейся со стороны дома Хантри. Рико, одиноко сидящий за рулем машины своей хозяйки, миновал меня и свернул к автостраде.

Я двинулся за ним на некотором расстоянии, но достаточно близко для того, чтобы увидеть, что он занял полосу, ведущую на север. В это время на автостраде царило еще довольно оживленное движение, машины двигались в туннеле ночной темноты, будто бесконечная огненная гирлянда. Мы миновали освещенные башни университета, густонаселенные дома студенческого городка — места моей вчерашней первой встречи с Дорис, узкий перешеек, ведущий к пляжу, где было найдено тело Джейка Витмора.

Рико держался автострады, а я ехал за ним. За городом движение постепенно уменьшилось, на шоссе остались только грузовики, автомобили ночных путешественников и другие машины, встречающиеся обычно вне городов. Неожиданно Рико свернул с автострады направо, а потом налево, под виадук. Я вывернул на боковую дорогу, некоторое время подождал, чтобы он не увидел меня, а потом, погасив фары, двинулся за ним в сторону побережья.

Целью его путешествия был деревянный мол, глубоко выдающийся в море. В трех-четырех милях от его конца стояло несколько буровых вышек, сверкающих огнями, словно новогодние елки, лишенные хвои. Дальше к северу светился огромный столб горящего газа, будто грозная Статуя Свободы западного побережья.

На фоне этих многочисленных огней мне был ясно виден силуэт Рико, приближавшегося к краю мола, согнувшись под тяжестью своего мешка. Я вышел из машины и тихо двинулся следом за ним, постепенно уменьшая расстояние между нами. Когда он дошел до края мола, я был у него за спиной.

— Брось это, Рико! И подними руки, — тихо сказал я.

Он зашатался, пытаясь перевалить свою ношу через ограждение. Мешок зацепился за верхнюю перекладину и со стуком упал на доски мола. Рико развернулся и бросился на меня с кулаками. Уклоняясь от ударов, я несколько раз стукнул его по корпусу, а потом разок навесил по скуле. Он свалился и лежал неподвижно, так что я смог его обыскать. Оружия при нем не было.

Развязав шнур, стягивающий мешок, я высыпал на доски часть его содержимого. Там были перепачканные землей человеческие кости, поврежденный череп и ржавые части автомобильного мотора.

Рико со стоном повернулся на бок, потом тяжело поднялся и снова бросился на меня. Он был достаточно тяжел и силен, но реакция его оставляла желать много лучшего, откинутая голова моталась из стороны в сторону. Мне не хотелось снова бить его, поэтому я сделал шаг назад, достал револьвер и велел ему успокоиться.

Вместо того, чтобы послушаться, он повернулся и, шатаясь, побежал к выдающемуся в море концу мола. Потом принялся неловко перелезать через барьер, ноги его соскальзывали с перекладин. Был отлив, и вода чернела глубоко под нами.

Не знаю, по какой причине, но я не мог допустить, чтобы Рико прыгнул в темные волны, а потому, спрятав оружие, обхватил его за пояс, стянул с барьера и прижал к доскам.

Только доведя Рико до своей машины и захлопнув за ним дверцу, я понял, почему происшедшее радует меня. Двадцать с лишним лет назад, возле такого же залитого машинным маслом мола, я боролся в воде с человеком по имени Паддлер и утопил его.

Глава 31

Капитан Маккендрик тоже был рад видеть Рико. Мы сидели в кабинете капитана втроем в присутствии сержанта полиции, призванного записывать показания. Рико молчал, пока не принесли мешок с костями и железом. Маккендрик потряс мешком перед его лицом, изнутри до нас донесся странный глухой стук.

Маккендрик вынул проломленный череп и положил на своем столе. Пустые глазницы уставились в лицо Рико, он долго не мог оторвать от них глаз, обводя губы сухим языком. Потом попытался почесать голову, но пальцы его запутались в обвивающих ее бинтах.

— Когда-то ты был порядочным человеком, — сказал капитан. — Я помню, как ты играл в волейбол на пляже. Ты любил нормальные здоровые игры и нормальный здоровый труд — мыл машины, стриг газоны. И считал мистера Хантри наилучшим хозяином, какого может желать себе такой молодой парень, как ты. Помнишь, когда-то ты мне это говорил?

Из глаз Рико потекли слезы, проложив две блестящих дорожки вдоль крыльев его носа.

— Это страшно, — пробормотал он.

— Что страшно, Рико? Что ты его убил?

Рико затряс головой и слезы растеклись по его лицу.

— Я даже не знаю, кто это такой!

— Для чего же ты вырыл его бедные кости и пытался избавиться от них? — Не знаю...

— Как это? Делаешь — и не знаешь, зачем?

— Иногда... Когда кто-нибудь мне приказывает...

— Кто приказал тебе избавиться от этих костей, насовать в мешок железа и бросить его в море? Кто поручил это тебе? — спрашивал Маккендрик. — Не помню...

— А может, ты сам это придумал?

Рико вздрогнул, словно отшатнувшись от этой мысли.

— Нет!

— Кто же тогда?

Рико глянул в пустые глазницы. Лицо его стало еще более унылым, словно, глядя в зеркало, он увидел свой истинный облик. Подняв руку, он коснулся пальцами виска, проверяя, есть ли под кожей кости.

— Это череп мистера Ричарда Хантри? — спросил Маккендрик.

— Не знаю! Ей-Богу, не знаю!

— Что же ты знаешь?

— Немного... — простонал он, глядя в пол. — Я всегда был туповат...

— Да, это правда, но не в такой степени. Когда-то ты умел позаботиться о себе, Рико, увивался за девочками, но не позволял им водить себя за нос. Ты не совершил бы убийства ради какой-то бабы, покрутившей перед тобой задом, для этого у тебя вполне хватит мозгов. Пальцы сержанта исполняли прыгающий менуэт над клавишами пишущей машинки. Рико всматривался в них так, будто они танцевали танец смерти, рассказывая о его прошлом или, быть может, предсказывая его будущее. Потом он принялся шептать что-то себе под нос, слишком тихо, чтобы мы могли его слышать.

Маккендрик наклонился вперед.

— Что ты говоришь, Рико? — резко спросил он. — Говори громче, парень, это может оказаться важным.

Рико кивнул.

— Это важно. Я не имею с этим ничего общего.

— Ничего общего с убийством?

— Да. Это все ее делишки. Моя совесть чиста! Она велела мне зарыть его — и я послушался. Потом, через двадцать пять лет, она велела мне его вырыть. Я не сделал ничего больше!

— Не сделал ничего больше... — тихо и ядовито повторил Маккендрик. — Всего-навсего похоронил убитого, а потом вырыл его косточки и пытался утопить их в море! Зачем бы ты это делал, если не убивал его?

— Она велела мне.

— Кто это «она»?

— Миссис Хантри.

— Велела тебе закопать тело мужа?

Маккендрик встал с кресла и навис над допрашиваемым, а тот крутил головой из стороны в сторону, словно пытаясь сбросить с себя его тяжелую тень.

— Это не было тело ее мужа.

— Чье же тогда?

— Какого-то типа, который позвонил у двери в один прекрасный день двадцать пять лет назад. Он хотел видеть мистера Хантри. Я сказал ему, что мистер Хантри занят в мастерской, но и помимо этого он никого не принимает, если встреча не была условлена заранее. Но он заявил, что его примут наверняка, стоит только мистеру Хантри услышать его имя. — Как его звали? — спросил Маккендрик.

— Мне очень жаль, но этого я не помню.

— Как он выглядел?

— Обыкновенно. Был какой-то бледный и слабый, словно больной. Мне запомнилось, что говорил он с трудом, будто перенес удар или что-то в этом роде. У него был голос как у старого бродяги, хотя он, кажется не был стар.

— Сколько лет ему было?

— Лет тридцать. Во всяком случае, больше, чем мне...

— А как он был одет?

— Плохо. В какой-то коричневой одежде с чужого плеча. Я, помню, еще тогда подумал, что одежду ему дали в Армии Спасения...

— Ты проводил его к мистеру Хантри?

— Это сделала она. И все трое довольно долго говорили в мастерской.

— О чем они говорили? — спросил я.

— Я не слыхал. Они закрыли дверь, такую солидную, толстую дубовую дверь. Через некоторое время миссис Хантри вышла вместе с ним и проводила его до ворот.

Маккендрик злобно крякнул.

— Но ведь раньше ты нам сказал, что хоронил его! Ты отказываешься от своих показаний?

— Нет, сэр. Это случилось позже, в конце недели, когда он пришел с женщиной и маленьким мальчиком.

— С какой женщиной? С каким мальчиком?

— Наверное, ей было лет тридцать. Довольно ладная, но ничего особенного, такая бесцветная брюнетка. Мальчику было лет семь-восемь. Очень спокойный, не задавал никаких вопросов, как другие дети, кажется, он за все время не произнес ни слова. И это не удивительно, ведь он присутствовал при том, что случилось...

— А что случилось?

— Я точно не знаю, — задумчиво отвечал Рико. — Меня при этом не было. Но когда все кончилось, в оранжерее, в старом мешке, лежало его скрученное тело. Она сказала мне, что его хватил удар, он упал, ударился головой и умер на месте. И что я должен похоронить его, потому что она не желает иметь никаких хлопот. Она сказала, что если я буду милым с ней и закопаю его, она будет милой со мной...

— Значит, все последние двадцать пять лет ты не вылезал из ее постели? — презрительно сказал Маккендрик. — А этот бедняга лежал в земле и удобрял ее оранжерею, так?!

Рико опустил голову и всматривался в краешек паркета между своими ступнями.

— Может, и так... Но я не убивал его!

— Но ты прикрывал убийцу, кем бы он ни был. Кто его убил?

— Не знаю. Меня не было при этом.

— И лежа с ней в постели, ты за двадцать пять лет не додумался спросить, кто его убил?!

— Нет, сэр. Это было не мое дело.

— Но теперь это твое дело. Вы все замешаны в нем — ты, мистер Хантри, его жена и та брюнетка с маленьким мальчиком, — Маккендрик взял в руки череп и сунул его, будто «memento mori», в лицо Рико. — Ты уверен в том, что это не мистер Хантри?

— Нет, сэр... То есть, да, сэр... простите, сэр... я уверен, что это не он...

— Откуда ты знаешь? Ты же закопал его в мешке?

— Она говорила, что это тот другой, тот мужчина в коричневой одежде...

— Но ты опираешься только на ее слова?

— Да, сэр.

— На слова миссис Хантри?

— Да.

Маккендрик окинул череп долгим хмурым взглядом, потом посмотрел на меня.

— Вы хотите задать ему какие-нибудь вопросы?

— Спасибо, капитан, разумеется, хочу, — я снова повернулся к Рико. Если мы решаем, что этот череп принадлежит не Ричарду Хантри, то что, по-твоему, случилось с ним?

— Я всегда думал, что он просто ушел.

— Почему?

— Не знаю...

— Ты видел его с тех пор или получал от него какие-либо известия?

— Нет. Он оставил то письмо... вы наверное видели его в музее?

— Видел. Когда он написал его?

— Не знаю.

— После убийства этого мужчины, но перед уходом?

— Я не знаю, когда он его написал. С того самого дня я никогда не видел его и не говорил с ним.

— Миссис Хантри не говорила тебе, куда он ушел?

— Нет, сэр. Наверное, она и сама этого не знает.

— Он что-то взял с собой?

— Насколько мне известно, ничего. Его вещами занималась она, когда он исчез.

— Миссис Хантри горевала после его ухода?

— Не знаю. Со мной она об этом не говорила. — Даже в постели?

Рико покраснел.

— Нет, сэр.

— А что случилось с той брюнеткой и с мальчиком? Ты видел их с тех пор?

— Нет. Но я ведь их не искал, мне никто не приказывал...

— А что тебе приказали?

— Заниматься домом и теми, кто в нем живет. Я старался, как мог...

— В доме остался только один человек, так?

— Ну, да. Миссис Хантри.

— Как вы думаете, она захочет отвечать на вопросы? — обратился я к Маккендрику.

— Я еще не готов к ее допросу, — ответил он фальшивым тоном. — Я должен согласовать это с моими вышестоящими...

Мне хотелось согласовать несколько дел с его нижестоящими, но без него я это сделать не мог, а потому подождал, пока Рико препроводят в камеру. Когда мы с Маккендриком остались в кабинете наедине с черепом и костями, я рассказал ему, что, по моему мнению, могло приключиться с Бетти Сиддон.

Маккендрик нервно перелистывал какие-то бумаги на столе. Лицо его набрякло и покраснело, словно у него повысилось давление.

— Сегодня ночью я уже ничего не могу сделать по делу этой Сиддон, — прервал он меня в конце концов. — Я ничего не сделал бы даже если бы у меня были люди. Женщины вечно где-то исчезают по своим делам. Она симпатичная девушка... наверняка задремала у какого-нибудь друга...

Я чуть не врезал ему по роже. Вжавшись в кресло, я старался побороть ярость, поднимающуюся во мне, будто холодный летучий газ. Но решил сохранять спокойствие, ибо понимал: если я потеряю над собой контроль, что мне грозило весь вечер, то могу быть отстранен от следствия и даже, подобно Рико, оказаться в камере.

Сосредоточив свое внимание на черепе, я напоминал себе, что с возрастом надлежит становиться все спокойнее. Слегка справившись с собой, я сообщил:

— Собственно, ее другом являюсь я...

— Так я и думал. Но у меня нет столько людей, чтобы я мог приказать им ходить по домам и стучать во все двери. Честное слово, вы слишком волнуетесь за нее. Она разумная девушка и хорошо знает свой город. Если в течение ночи она не появится, то с утра поразмыслим над этой ситуацией.

Он начал говорить таким тоном, словно уже занял место шефа полиции. Я вдруг понял, что горячо желаю ему никогда не стать таковым. Но, судя по всему, именно я был призван помогать ему в достижении этой цели.

— Не могу ли я представить вам несколько предложений, капитан? И несколько просьб?

Он нетерпеливо глянул на стенные электронные часы — близилась полночь.

— После всего, что вы сделали, я не могу отказать вам...

— Нужно попытаться как можно точнее установить дату смерти этого человека, скорей всего, она совпадет со временем исчезновения Хантри. Следующим шагом должно быть установление того, кто еще в это время исчез — здесь и во всей Южной Калифорнии — особое внимание следует обратить на клиники и учреждения для душевнобольных. Из показаний Рико может следовать, что этот парень был не вполне уравновешенным психически, — я протянул руку и коснулся многострадального поврежденного черепа.

— Мы все это сделаем в рамках обычной следственной процедуры, — заявил Маккендрик.

— Я понимаю, но ситуация не является обычной. Мне кажется, вам пора посылать телефонограммы...

— Потому что вы тревожитесь о своей девушке?

— Я тревожусь о ней и о многих других людях. Мы ведь не просматриваем давно оконченную историю. Мы имеем дело с преступлениями, совершенными сейчас, в том числе с убийством. А я чувствую, что все это связано между собой.

— Но каким образом?

— Скорей всего, через исчезновение Хантри. Он кажется мне ключевым пунктом всего дела, — я бегло описал все, что случилось, начиная с известного убийства Вильяма Мида, совершенно тридцать два года назад в Аризоне, и заканчивая смертью двух торговцев картинами — Пола Граймса и Джейкоба Витмора.

— Откуда ваша уверенность, что все это связано между собой?

— Этих людей связывало слишком многое. Граймс был учителем и близким другом Хантри. Граймс купил портрет Милдред Мид у Витмора. Вильям Мид был сводным братом Хантри и сыном Милдред Мид. Милдред Мид, похоже, является одной из двух главных женских фигур этой драмы. Вторая, разумеется, миссис Хантри. Если бы удалось добраться до этих женщин и заставить их говорить...

— Миссис Хантри отпадает, — прервал меня Маккендрик, по крайней мере, в данный момент. Я не могу пригласить ее для дачи показаний, опираясь на то, что сказал Рико, — он глянул на меня так, словно собирался сказать больше, но не произнес ни слова.