Глава 27

— А вот и я, — возвестила Фредди Эрбатнот, возникнув рядом с Флетчем.

Оккупировав телефонную будку в вестибюле отеля, Флетч пытался найти Уолша Уилера. Номер последнего не отвечал. Барри Хайнс не знал, где Уолш. Вроде бы тот собирался на встречу с Ассоциацией молодых профессионалов Фармингдейла. Ли Оллен Парк полагал, что Уолш на агротехнической выставке в пятидесяти милях от Фармингдейла (Флетч выяснил, что Уолш позавтракал с молодыми профессионалами, а потом посетил выставку).

— Вы ищете меня, не так ли? — спросила Фредди.

— Как всегда, — Флетч повесил трубку. — Вы уже собрали вещи?

— Я никогда их не разбираю.

— Я тоже. Но мне надо подняться наверх и покидать в чемодан то, что я достал из него вечером. Пойдете со мной?

— Сэр! В ваш номер?

— Да.

— Разумеется, пойду.

Джуди Надич вылетела из лифта.

— Эй! — позвал ее Флетч.

Она обернулась, по ее щекам катились слезы.

— Что случилось? — спросил Флетч.

— Эта сука! — всхлипнула Джуди.

— Кто?

— Ваша мисс Салливан! — она шагнула к Флетчу. — И ваша Дорис Уилер!

— Что они сделали?

— Ничего. Вышвырнули меня. Обозвали белкой.

Флетч не смог одержать улыбки.

— Предложили мне написать о выставке цветов! — вновь слезы. — А до нее еще больше месяца!

— Так проучите их.

Джуди постаралась взять себя в руки.

— Как?

— Естественно, на газетной полосе, — Флетч осознал правоту Джеймса: миссис Дорис Уилер, жене кандидата в президенты, следовало дать урок светских манер. Его даже бросило в жар.

— Мне не о чем писать! — взвизгнула Джуди. — Я даже не видела, как выглядит внутри ее номер.

— Понятно, — вздохнул Флетч.

— А я так надеялась на эту статью, — и Джуди, опустив голову, двинулась к выходу, писать о цветочных выставках, склеенных чашках, пожертвованиях, необходимых на поддержание в чистоте статуй в парках.

— Бедные провинциальные репортеры, — покачала головой Фредди. — Когда-то я была такой же.

Флетч нажал кнопку вызова.

— Где?

— В Большом Нью-Йорке.

— Большой Нью-Йорк — не провинция. Пусть он и большой.

— В президентских кампаниях провинциальных журналисток соблазняют бокалом легкого вина и награждают поцелуем в щечку, — двери кабины раскрылись, Фредди вошла в лифт.

— Вот как, значит, вы живете, — Фредди огляделась. — Ваш чемодан темно-коричневый. А мой — светло-синий.

— Да. В этом разница между мальчиками и девочками, — он прошел в ванную, чтобы взять бритвенные принадлежности. — Что вам известно о женщине, убитой этой ночью?

— Мэри Кантор, тридцати четырех лет, вдова, трое детей. Ее муж служил в морской авиации, штурман. Погиб три года назад в авиакатастрофе.

Флетч попытался было представить себе трех сирот, но отогнал это видение.

— А женщину в Чикаго опознали? Ту, что нашли задушенной в чулане?

— Жена акушера. Член Лиги женщин-избирателей. Очень уважаемая дама. Возможно, удостоверение личности или автомобильные права были в сумочке, а ее кто-то утащил.

Флетч вернулся в спальню. Фредди уже улеглась на разобранную постель.

— Не понимаю, что связывает этих женщин. Светская дама из Чикаго, Элис Элизабет Шилдз, одинокая поклонница книг, и, наконец, горничная, вдова летчика, мать троих детей.

— У них есть одна общая черта.

— Какая?

— Все они — женщины.

— Горничную изнасиловали?

— Я еще не говорила с коронером. Но сотрудница лаборатории уверена, что женщину не изнасиловали. Но в том, что убийства совершены насильником, сомнений нет.

Флетч сворачивал грязные рубашки. Они так быстро меняли мотели, что он не успевал отдать их в прачечную.

— Что ты имеешь в виду?

— Изнасилование — это не просто удовлетворение сексуальной потребности. Главное здесь — возвыситься над женщиной, унизить ее, втоптать в грязь. А секс — это вторично.

— Это я понимаю, — кивнул Флетч. — Но без фактического изнасилования нельзя утверждать, что убийца — мужчина. Вполне возможно, что их отправила на тот свет сильная женщина.

— Да, да, — отозвалась с кровати Фредди. — Фенелла Бейкер. Сорвала с себя блузку и обратилась в мускулистую амазонку.

— Как убили последнюю жертву?

— По мнению полиции, задушили мягким шнуром. Вроде пояса от банного халата.

— Меня тревожит отсутствие сексуального контакта, — Флетч достал из стенного шкафа пиджак, быстро сложил его и сунул в чемодан. — Сильная женщина…

— Кошмар, — Фредди поднялась, достала из чемодана пиджак, сложила его, как полагается. — В таких поездках одежду надо беречь.

— Я никогда не ношу этот пиджак.

— Так почему вы возите его с собой?

— Этот пиджак я вожу, — Флетч указал пиджак, что лежал на кровати. — А этот ношу, — имелся в виду тот, что был у него на плечах.

Фредди кончиками пальцев побросала разложенную на кровати одежду в чемодан.

— Флетч, да у вас тут одно грязное белье.

— Я знаю.

— Надо же как-то выходить из положения.

— Где? Когда?

— Или мы выгоним вас из автобуса прессы. У нас и так хватает вонючек. Вы обратили внимание, что никто не сидит рядом с Хэнреганом?

— Я заметил, что он всегда разваливается на два сидения.

— От него плохо пахнет.

Фредди переложила футляр с бритвенными принадлежностями, чтобы закрыть чемодан.

— Оставьте в покое мое грязное белье!

Фредди опустила крышку и посмотрела на нее.

— Может же между мужчиной и женщиной все быть по-хорошему. Или нет?

Флетч наблюдал за ней, не вставая с кресла.

— Как будто вы не знаете, что может, Фредди?

— Я, что этот чемодан, Флетчер. Постоянно. Все, что не влазит, сразу выкидываю.

— Но почему? Почему вы должны так жить?

Фредди провела рукой по крышке чемодана.

— Почему я Фредерика Эрбатнот? Потому что у меня был шанс стать ею. И я его не упустила. У кого-то есть шанс стать любовницей, женой, матерью, — она опустилась в другое кресло. — Что бы делал мир без моих блестящих репортажей?

— Хотите, чтобы я заказал кофе?

— Мы его не дождемся…

Также неторопливо Шустрик отвез губернатора и Флетча на студию. В записанном на пленку интервью кандидат сделал упор на разгул преступности, особо подчеркнув немотивированность многих убийств. Он даже упомянул убитую ночью горничную. Интервью с кандидатом намеревались показать в дневном выпуске новостей…

— Вы видели утреннюю парашу Хэнрегана?

— Конечно.

— Теперь и вы должны что-то написать.

— Уже написала. Обошлась с вами по справедливости. Убийства имели место в тех городах, где находилась команда кандидата, но никакой связи с предвыборной кампанией не выявлено. Полиция даже не уверена, что все убийства — дело рук одного человека.

— То есть вы намекаете, что происшедшее может оказаться не более, чем совпадением.

— Да.

— Вы в это верите?

Фредди пожала плечами.

— Если б верила, то не сидела бы здесь. Мне пришлось отметить, как и Хэнрегану, что кандидат не пожелал отвечать на вопросы, касающиеся этих убийств.

— Это правда. Ему нечего сказать.

— Правда… — Фредди потянулась, откинула голову на спинку кресла. — Флетч, а что говорит Уилер по этому поводу?

— Убийства эти для него что мухи над тарелкой каши. Он только и делает, что отгоняет их. Он ведет предвыборную кампанию. И не хочет, чтобы она превратилась в полицейское расследование.

— Действительно, в этом случае его шансы упадут до нуля.

— Он говорит о использовании технических достижений для сбора и распространения информации, производства продуктов, вообще об улучшении благосостояния народов всей планеты, а ему подбрасывают трупы.

— Кто?

— Может, вы мне и скажете?

— А нет ли другой причины, по которой, он избегает наших вопросов? И расследования убийств?

— Разве крах избирательной кампании недостаточно уважительная причина?

— Да нет, достаточно.

— Вы намекаете, что его останавливает нечистая совесть?

— Салли Шилдз нашли на тротуаре под его окнами на седьмом этаже. И Хэнреган, в отличие от меня, написал, что Дорис и Кэкстон Уилер занимали отдельные «люксы». Дорис — богатая сучка. Мне рассказывали, как она третирует людей. Так с чего ему ее любить?

— Вы думаете, что кандидат пользуется услугами других женщин?

— Кто знает?

— Мне кажется, он не стал бы выкидывать их из окна своего номера.

— Ситуация могла выйти из-под контроля, — промурлыкала Фредди.

— Есть одна идея… — Флетч помялся.

— Выложите ее мне. Полагаю, я смогу оценить, далека ли она от истины.

— Тот, кто это делает, подкладывает мину под избирательную кампанию Кэкстона Уилера. Уничтожает его, как кандидата в президенты.

— И чья это идея?

Вновь Флетч замялся.

— Кэкстона Уилера.

— Я так и думала. Даже в разговоре с вами он старается отвести от себя всякие подозрения. Был он в своем номере, когда Элис Элизабет Шилдз приземлилась на тротуар, или нет?

Флетч заерзал в кресле.

— С временным раскладом не все чисто. Он говорит, что, выйдя из машины, не заметил ни толпы на тротуаре, ни людей, спешащих на улицу из бара, а вот поднявшись в свой номер, услышал полицейские сирены и увидел мигание маячков.

— Такого быть не может.

Флетч промолчал.

— И кто, по мнению Уилера, мог убить этих женщин?

— Он упомянул Эндрю Эсти.

— Эсти? — Фредди рассмеялась. — Не думаю, что его религия разрешает убивать.

— Он сопровождал команду кандидата три недели. Вчера уехал, вечером вернулся, и тут же новое убийство. Я столкнулся с ним в лифте поздним вечером. Раздраженным, злым…

— Эсти не допустит, чтобы его изобличали как убийцу, — улыбнулась Фредди. — Верховный суд может запретить молитвы в тюрьме.

— Билл Дикманн, — назвал Флетч второго подозреваемого.

— Как я понимаю, Билл серьезно болен.

— Вчера вечером я нашел его в коридоре на пятом этаже. Его прихватило в очередной раз. Когда я подошел к нему, он опирался о стену. Меня он не узнал. Вообще не соображал, где находится, что делает. А потом потерял сознание. Я отнес его в номер на девятый этаж. Когда он очнулся, то не мог понять, каким образом оказался на собственной кровати.

— А что он делал на пятом этаже?

— Кто знает? Но утром я вспомнил, что стоял между основным и служебным лифтами. Горничную нашли в служебном лифте, так?

Фредди погрустнела.

— Бедный Билл. У него пятеро детей, — и тут она рессмеялась. — Ты заметил, как изменилось лицо Филби, когда тот понял, что пропустил новую речь кандидата? Словно доктор сказал ему, что придется вырезать весь желудок.

— Такое трудно переварить.

— А Джо Холл невероятно вспыльчив, — добавила Фредди. — Я видела, как однажды он вышел из себя. На процессе в Нэшвилле. Судебный клерк отказался пропустить его в зал заседаний. Усомнился в подлинности его документов. Джо обезумел. Набросился на клерка с кулаками.

— И не говори мне, что Солов — типичный русский. Если он ночи напролет смотрит порнографические фильмы, можно представить себе, что у него творится в голове. Возможно, что для него забить женщину до смерти — достойное завершение телесеанса.

— Бедные русские, — вздохнула Фредди. — Где еще им посмотреть «клубничку».

— Я думаю, он достойный кандидат в убийцы. И вполне укладывается в рамки версии Уилера насчет того, что кто-то пытается сорвать его предвыборную кампанию.

— А чем занимается Уилер во время своих отлучек? — неожиданно спросила Фредди.

— Вы упорно переводите разговор на Уилера.

— А вы с тем же упорством уходите от Уилера. И его команды. Продолжаете напирать на журналистов. Неужели вы так легко забыли собственное прошлое?

— Я стараюсь говорить с вами откровенно. Я доверяю вам.

— Особенно теперь, когда вы знаете, что я — Фредди Эрбатнот.

— Да. Когда мы оба сошлись на том, что вы — Фредерика Эрбатнот.

— В команде губернатора тоже полно чокнутых. К примеру, доктор Том. Мне кажется, он получил свой диплом у самого Сатаны.

— У него есть недостатки, — признал Флетч.

— А Ли Оллен Парк не пропустит ни одной юбки. Я с такими сталкивалась. И шофер губернатора…

— Шустрик Грасселли.

— У него тело гориллы, а мозг — тритона. Барри Хайнс…

— Я вижу, что у нас не команда, а сумасшедший дом.

— Флетч, дорогой, вот вы кажетесь мне вполне нормальным.

Флетч взглянул на часы. Без двадцати двенадцать.

— Не опоздать бы к автобусу, — он подошел к кровати, защелкнул замки чемодана. — В час митинг в торговом центре. А вечером большой митинг в Мелвилле.

Фредди осталась в кресле.

— Так где скрывается губернатор во время своих отлучек?

— Шустрик рассказал мне, что он едет в безымянный коттедж у безымянного озера и отсыпается там.

— Отсыпается?

— Несколько суток спит, а в промежутках читает.

— Занятно.

— Не стану утверждать, что я ему поверил.

Фредди поднялась.

— Флетч, пусть этот разговор останется между нами.

— Другого и быть не может.

Фредди направилась к двери.

— Возможно, мы чего-то не заметили, не увидели, не услышали. Вы понимаете… Есть же у нас мисс Салливан, которая так жестоко обошлась с этой журналисткой из местной газеты. Она очень злобная женщина.

Флетч опустил чемодан на пол.

— Я хочу попросить вас еще об одном, Фредди.

— Не обещаю, что выполню вашу просьбу.

— Будьте настороже ради собственного блага. Кто-то убивает женщин. Вы — женщина.

— Я вам еще этого не доказала.

— Я видел, как вы складывали мой пиджак.

— О.

— Хотите снова поцеловать меня в нос?

— Вы меня эксплуатируете, — Фредди поцеловала его в губы.

Тут же Флетчу пришлось оторваться от нее, чтобы ответить на телефонный звонок.

— Завтра вас ждет то же самое, — заявил хриплый пропитый мужской голос.

— Могу я узнать, с кем говорю?

— С лучшим репортером «Ньюсбилл», мерзавец ты этакий.

— А, Хэнреган. А я-то думал, что вы уже летите в Нью-Йорк, получать Пулицеровскую премию.

— Завтра вас ждет много интересного. Особенно для тех, кто отказывается говорить со мной насчет убийств. Я собираюсь опубликовать вопросы, на которые мне не дали ответа. Где, например, был Кэкстон Уилер, когда Элис Элизабет Шилдз вышвырнули через окно его спальни? Где она провела четыре предыдущих ночи? Почему Барри Хайнса выгнали из университета штата Айдахо? Расстрелял ли Уолш Уилер группу подростков, когда служил в армии?

— Не расстреливал.

— Вопросы — пустяк, сынок. Главное — ответы или их отсутствие.

— Барри Хайнса выгнали из университета, потому что он не смог осилить химию. Такое случается со многими.

— Кому какое дело. Вы же ухватили суть?

— Вы делаете успехи, Хэнреган. Если я-таки устрою вам интервью, вы опубликуете ответы? Или опять что-нибудь выдумаете?

— Тебе придется рискнуть, парень. Если я не смогу опубликовать то, что напоминает ответы, придется ограничиться вопросами.

— Я все понял. Счастливо, Майкл.

Флетч тут же перезвонил Барри Хайнсу и попросил найти Уолша и передать тому, что он должен выкроить время для встречи с Майклом Джи. Хэнреганом и Фредерикой Эрбатнот.

Глава 28

Флетч открыл заднюю дверцу арендованного черного седана.

— Уолш сказал, что следует поехать с вами в торговый центр.

Дорис Уилер дружески кивнула ему.

— Отлично.

Он нашел Уолша, без пальто и галстука, на тротуаре у отеля. Ледяным тоном, цедя слова, Уолш сообщил, что согласен встретиться с Фредерикой Эрбатнот и Майклом Джи. Хэнреганом, если Флетч полагает, что это необходимо.

— Мне сесть впереди? — женщины, Дорис Уилер и мисс Салливан, занимали практически все заднее сидение. Шофера автомобиля Флетч видел впервые.

— Нет, нет, — возразила Дорис Уилер. — Места вам хватит. Зайдите с другой стороны.

Флетч обошел машину, открыл дверцу, сел, потеснив высокую, коротко стриженную, с большим носом, мисс Салливан. В итоге она оказалась посередине, и ей пришлось поставить ноги на возвышение, под которым проходила труба глушителя. В таком нелепом положении она напоминала большую собаку, посаженную в маленькую конуру.

— Мы не знакомы, — обратился к ней Флетч. — Ай-эм Флетчер.

Мисс Салливан холодно кивнула.

— Салли.

Атобус с командой кандидата отвалил от тротуара. За ним последовал автобус прессы. Тронулись с места легковушки добровольцев и микроавтобусы телекомпаний, формируя караван.

— Пристраивайтесь за вторым автобусом, — скомандовала водителю Дорис Уилер.

У выезда на улицу образовалась пробка. Швейцар отеля пытался остановить проезжающие машины, чтобы освободить путь каравану, но водители Фармингдейла не прониклись почтением к его золотисто-зеленой униформе, а потому улицу огласили автомобильные гудки: местные избиратели желали без промедления ехать по своим делам.

Зеленый «мустанг» добровольца и синий пикап вклинились между арендованным черным седаном и вторым автобусом. На заднем бампере пикапа наклейка с надписью: «ПОГУДИ ЗА АПТОНА».

Водитель нажал на клаксон.

— Перестаньте, — осадила его Дорис Уилер.

— Я слышал, утром вы не поладили с местной журналисткой, — Флетч повернулся к мисс Салливан.

— Корова, — фыркнула та.

— Она нагрубила вам или что?

— Тупица.

— Я же велела вам пристроиться за вторым автобусом, — обратилась Дорис к водителю.

Автобусы и автомобили остановились на красный свет. Водитель посмотрел на Дорис Уилер в зеркало за днего обзора, не пытаясь обогнать зеленый «мустанг» и синий пикап. Да и стояли машины бампер к бамперу.

— Чем она вас оскорбила? — спросил Флетч.

— Все интервью с миссис Уилер планирую я.

— Ей не требовалось интервью. Она лишь хотела побыть рядом, понаблюдать, послушать.

— В это утро у нас не было времени для таких, как она. И в дальнейшем не навязывайте нам своих протеже, Флетчер. Не лезьте не в свои дела.

— Мои «дела», как вы изволили выразиться, избирательная кампания в целом. И грести мы должны в одну сторону.

— Тихо, тихо, — Дорис Уилер похлопала Салли по коленке. — Мистер Флетчер работает на нас. И мы рассчитываем на его помощь. Вы же приложите все силы, чтобы помочь нам, не так ли мистер Флетчер?

Даже в этих, вроде бы вежливых фразах, чувствовались командные нотки.

Зажегся зеленый свет, и караван двинулся дальше.

— Обгоните эти две машины, — взялась за старое Дорис Уилер.

— Автобусы никуда от нас не денутся, мадам.

— Я сказала, обгоните их!

Вновь водитель глянул в зеркало заднего обзора. На главной улице Фармингдейла черный седан вывалился из каравана на полосу встречного движения. Приближающийся желтый «кадиллак» взвизгнул тормозами. Сзади в него врезалась «хонда». Черный седан вернулся в свой ряд уже впереди пикапа, но за зеленым «мустангом».

— Сумасшедший, — бросила Дорис Уилер. — Обгоните и эту машину.

— При первой возможности, — пообещал водитель.

— Оставьте эти разговоры, — отрезала Дорис Уилер. — Делайте, что вам говорят!

Они миновали центр Фармингдейла, и встречных машин заметно поубавилось. Водитель вновь выехал на полосу встречного движения, обошел «мустанг» и вклинился между ним и автобусом прессы.

— Местных журналистов надо гладить по шерстке, продолжил Флетч. — Сегодня Джуди Надич пишет для «Фармингдейл вьюз». А через три года может стать обозревателем «Вашингтон пост».

— Через три года она будет стирать ползунки и готовить обед своему толстому мужу, — возразила Салли.

— Не пойму, о чем вы говорите, — вмешалась Дорис Уилер.

— О глупой корове, что заявилась к нам этим утром.

— Какой именно?

— Той, что улыбалась. Она думала, что разрешение Флетчера откроет ей все двери. Показала мне какой-то листок с нацарапанными на нем словами, — Салли фыркнула. — Думала, что эти слова что-то да значат.

— Вы послали ее к нам, Флетчер?

— Она могла стать вам другом на всю жизнь. Для молодой журналистки не часто выпадает шанс написать статью о жене кандидата в президенты. Эта статья могла бы послужить трамплином для ее карьеры.

— Ранее вы участвовали в избирательных кампаниях, Флетчер? — спросила Дорис Уилер.

— Нет, мадам.

— До сих пор не могу понять, почему Кэкстон взял вас.

— Чтобы делать ошибки, мадам, — без запинки ответил Флетчер. — Чтобы придать кампании ауру юности и любительства, — Дорис злобно глянула на него. Чтобы меня могли обвинить во всех недоработках и уволить до первичных выборов в Пенсильвании и Калифорнии. Чтобы я согрел место для Грэхема Кидуэлла, теперь и Салли смотрела на него, как на котенка, перевернувшего блюдечко с молоком. — Чтобы отправить меня домой на автобусе.

Они выехали на автостраду. Вновь повалил снег.

— И с чего это Уолш решил обратиться к вам, — добавила Дорис Уилер.

— Я знаю, как управляться с ксероксом.

— Мне известно, что в армии вы оказали моему сыну важную услугу, — Дорис поправила пальто. — Но, откровенно говоря, не могу взять в толк, зачем вы понадобились ему сейчас.

Водитель ехал так близко от автобуса прессы, что стекло постоянно обдавало грязью и песком, вылетавшими из-под задних колес. Дворники работали с максимальной скоростью. Всю машину, даже заднее стекло, забросало грязью.

— Сумасшедший! — заорала на водителя Дорис. — Сбросьте скорость! Отстаньте от автобуса!

— Не хочу, чтобы кто-то вклинился между нами, — ответил водитель.

— Сумасшедший! И где только Барри нашел такого водителя.

— В свободное время, когда я не вожу идиотов, я — пожарник, — пояснил водитель.

Глаза Дорис вылезли из орбит.

— Что ж, считайте, что вас выгнали с обеих работ.

Салли достала из сумочки ручку и блокнот, сделала пометку.

В зеркало заднего обзора водитель посмотрел на Флетча.

— Что ж, — Дорис откинулась на спинку сидения, давайте подумаем, чем же вы можете нам помочь.

Флетч постарался показать, что он весь внимание. Еще со школы он знал, что учителям и лекторам это всегда по нутру.

— Мой муж, Флетчер, легко поддается чужому влиянию. Он умный, энергичный, кто с этим спорит. Но постоянно интересуется мнением окружающих. Видите ли, он всегда сомневается в собственных суждениях.

— Слушает, что говорят советники? — предположил Флетч.

— Он слушает всех. И особое впечатление производит на него последняя услышанная идея.

— Чего бы она не касалась, — ввернула Салли.

— Такой он впечатлительный? — изобразил удивление Флетч.

— Я знаю его больше тридцати лет.

— С той поры, как умерла Барбара?

Дорис уставилась на него, словно он громко пукнул.

— Какая Барбара?

— Неважно.

— Я понимаю, вам льстит внимание губернатора, его интерес к вашим мыслям.

— Конечно.

— И эту ерунду, я про «Новую реальность», он почерпнул от вас.

— Не совсем.

— Молодежь считает особым долгом дискредитировать устои вашего общества.

— А что в этом плохого?

— Политически, это самоубийство. Как я и сказала вчера вечером. Разрушить их невозможно. И это единственная реальность.

Водитель сбавил скорость и разрыв с автобусами увеличился. Добровольцы не решались обогнать машину, в которой ехала Дорис Уилер.

— Беда Кэкстона в том, что он не всегда представляет себе последствия того или иного шага. И зачастую не знает, к чему приведут его высказывания. Утром я долго беседовала об этом с Эндрю Эсти.

— Правда?

Салли кивнула.

— Рассказала ему о моем дедушке, проповеднике из Небраски… — Дорис Уилер повторила рассказ о дедушке и Флетчу. Именно его сын, отец Дорис, нашел месторождение нефти.

Флетч перестал слушать. Этому он тоже научился еще в школе.

Микроавтобус «Эн-би-си ти-ви ньюс»[13] вывалился из каравана и начал обгонять машину Дорис Уилер.

— Прибавь газу! — крикнула она водителю. — Мы отстаем от автобусов.

Черный седан помчался наперегонки с микроавтобусом «Эн-би-си».

— Как хорошо, — вздохнул Флетч. — Всегда мечтал сняться в «Бен Гуре».[14]

— Сумасшедший, — отреагировала Дорис Уилер. Микроавтобус «Си-би-эс» держался следом за микроавтобусом «Эн-би-си». Микроавтобус «Эй-би-си»[15] начал обходить машину Дорис Уилер справа. Теперь седан забрасывали грязью с двух сторон.

— В разговоре с Кэкстоном нужно проявлять осмотрительность, — подвела итог Дорис. — Ваша работа — оберегать его, даже от себя самого. Избирательная кампания — не прогулка по летнему саду.

Разрыв с автобусами увеличивался и увеличивался.

— А что вы думаете об этих убийствах? — спросил Флетч.

— Вы имеете в виду женщин? — спросила Дорис Уилер.

— Вы, стало быть, в курсе.

— Естественно.

— Есть какие-либо предположения на этот счет?

Поворот к торговому центру начинался на вершине небольшого холма. Так как двигался караван с приличной скоростью, при прохождении поворота могли возникнуть сложности. Так, собственно, оно и произошло. Зеленый «мустанг» просто проскочил мимо и теперь ему предстояло преодолеть немало миль до ближайшей дорожной развязки.

— Нет, предположений у нас нет, — ответила Дорис. — И не наше это дело. Убийствами должна заниматься полиция.

Автобусы уже замерли на автостоянке торгового центра. Собравшаяся толпа, две или три тысячи человек, топтались в мокром снегу, ожидая появления кандидата.

— А почему нас не сопровождает полиция?

— Чего только не хватает избирательной кампании, так это полицейского расследования, — ответила Салли.

— Вы не верите в закон и порядок?

Салли наградила его презрительным взглядом. Водитель остановил машину на приличном расстоянии от автобусов. Посреди самой большой лужи. И замер. Похоже, он не собирался открывать дверцы своим пассажирам.

Дорис открыла дверцу сама.

— Какая грязная машина.

— Не волнуйтесь, — пробормотал водитель. — Больше вы ее не увидите.

— Я же сказала, что подам на вас жалобу, — Дорис Уилер вылезла из кабины.

— Вы можете быть женой президента Соединенных Штатов, — прокричал вслед водитель, — но в Фармингдейле вы — старая карга!

Салли последовала за Дорис Уилер. Флетч вышел с другой стороны.

— И за вашего мужа я голосовать не буду! — не унимался водитель. — Нечего ему делать в Белом Доме, если его жена — такая сука.

Седан рванул с места, окатив их грязью.

— Мой Бог! — Дорис Уилер посмотрела на заляпаную юбку. На внушительных размеров лужу, в центре которой они стояли. На удаляющуюся машину. — Мы же взяли машину на целый день. Он не может бросить нас здесь.

Флетч наблюдал, как арендованный седан повернул к автостраде.

— Как видите, может. Что он, собственно, и сделал.

Глава 29

— Добрый день, — поздоровался президент Соединенных Штатов. — Я хочу сделать короткое заявление.

— Короткое, как же, — обратился к телевизору Фил Нолтинг. — Стоило ради этого собирать журналистов в субботу. Спортивным болельщикам это не понравится.

Барри Хайнс повернулся к Флетчу.

— Вам звонил некий Олстон Чамберс. Сказал, что его телефонный номер у вас есть. Дважды звонил Рондолл Джеймс. Вот с этого номера, — и Барри протянул Флетчу полоску бумаги.

— О Джеймсе лучше забыть, — пробормотал Уолш.

Автобус стоял на площадке отдыха. Даже водитель поднялся со своего места, чтобы посмотреть пресс-конференцию президента.

— Готов поспорить, он хочет дать наказ на завтрашнюю воскресную проповедь, — вставил Пол Добсон. — Вперед с Богом и страной.

Кандидат, с царапиной на щеке, сидел на скамье у боковой стены салона и молча смотрел на экран.

Митинг в торговом центре не удался. Губернатор с микрофоном в руке забрался на крышу «форда» одного из добровольцев. Всякий раз, когда он пытался что-то сказать, из динамиков доносились какие-то завывания. Барри Хайнсу и водителю автобуса так и не удалось устранить неполадки. Тогда губернатор попытался говорить без микрофона. Но ветер, шум машин, въезжающих и выезжающих с автостоянки, рев пролетающих над торговым центром самолетов скомкали впечатление.

Дорис Уилер проигнорировала собравшихся поклонников кандидата и прямиком прошествовала в автобус, в грязной юбке и мокрых туфлях. Салли не отставала от нее ни на шаг, словно собачка на коротком поводке.

— Пожалуйста, больше не сажай меня в одну машину с твоей матерью, — попросил Уолша Флетч.

— Понятно, — кивнул Уолш. — Ох уж эта Салли, — его адамово яблоко ходило вверх-вниз. — Суровая дама.

— Шофер уехал, высадив их посреди лужи.

Уолш оглядел автостоянку.

— Ничего. Кто-нибудь из добровольцев отвезет их в дом престарелых. Может, оно и к лучшему. Меньше проблем.

Губернатор слез с мокрой крыши «форда» и сунул микрофон Ли Оллену Парку. Тот передал его добровольцу, последний — Барри Хайнсу.

Затем Кэкстон Уилер двинулся в толпу. Ему пожимали руки, толкали, чуть не сбили с ног. Маленькую девочку, сидящую на плечах отца, вырвало. Часть блевотины попала на волосы губернатора. Женщина зрелых лет попыталась его поцеловать, но дело кончилось тем, что она ногтем разодрала ему щеку. Неожиданно в толпе началась драка. Флетч видел, как трое мужчин сшибли четвертого, в кожаной куртке, на землю, щедро награждая пинками. Еще двое мужчин, постарше возрастом, начали их разнимать. Уолш метнулся к отцу, схватил за плечи, развернул и буквально затолкал обратно в автобус.