Во вторник, в половине одиннадцатого утра, зажужжал звонок домофона. Флетч нажал кнопку, открывая замок входной двери. Затем распахнул дверь квартиры и ушел на кухню.
      Возвращаясь через прихожую с подносом в руках, он услышал, как, скрипя, поднимается лифт.
      Поднос с кофейником, чашечками, сахарницей, кувшинчиком сливок Флетч поставил на столик меж двух диванов.
      И пошел встречать гостя, старика лет семидесяти в темном плаще, великоватом для него коричневом костюме, с мешками под глазами.
      – Привет, Менти.
      Они пожали друг другу руки, старик широко улыбнулся, хотя тревога не покидала его лица.
      – Я не знал, что у вас вставные челюсти, – Флетч принял у гостя плащ и повесил в шкаф. – Они нашли ваше тело несколько дней назад на пустыре близ Турина.
      Потирая руки, старик направился в гостиную. Граф Клементи Арбогастес да Грасси не привык к холодному климату. Флетч предложил ему сесть на диван, налил кофе.
      Граф глотнул горячего напитка, положил ногу на ногу.
      – Мой друг, – начал он.
      Флетч с чашечкой кофе сидел на другом диване, напротив.
      – Сейчас я должен задать вам самый грустный в моей жизни вопрос. Кто украл мои картины? Моя жена? Или дочь?
      Флетч отпил кофе.
      – Ваша дочь. Энди. Анджела.
      Держа чашку с блюдцем в руке, граф уставился в пол.
      – Мне очень жаль, Менти.
      Флетч допил кофе, поставил блюдце и чашку на поднос.
      – Я знал, что кражу устроил кто-то из них, – глухо заговорил Менти. – Потому что картины украли в наш медовый месяц. Я не мог счесть такое случайным совпадением. Картины висели в моем доме не один десяток лет. Там никто не жил, за исключением Рии и Пепа. Мало кто знал о существовании картин. Мы с Сильвией поехали в Австрию, Анджела была здесь, в Бостоне.
      – Я знаю.
      Менти поставил недопитую чашку на поднос.
      – Не знаю, как мне благодарить вас, Флетч, за то, что вы сделали для меня.
      – Как вам жилось в заточении?
      – Вы же обо всем позаботились. Мне даже понравилось изображать ушедшего на покой американца итальянского происхождения. На Канарских островах любят американцев. У меня появились друзья.
      – Разумеется, вы человек общительный.
      – А где наши дамы. Сильвия и Анджела?
      – Они слиняли этим утром. Записки не оставили. Не оставили ничего.
      – Что значит «слиняли»?
      – Уехали. Очень быстро.
      – Они жили здесь?
      – Да.
      – Обе?
      – Под одной крышей.
      – Почему они уехали, «слиняли»?
      – Или они уехали вдвоем, или Энди уехала, услышав об аресте Хорэна, а Сильвия бросилась следом. Полагаю, объяснение было бурным. Жаль, что я не присутствовал при этом.
      – Они обе в полном здравии?
      – Скорбят, конечно, а в остальном полный порядок, – Флетч долил кофе в полупустую чашку графа. У меня пятнадцать картин. Две, как вы знаете, проданы. Третья, «Вино, скрипка, мадемуазель», задержана полицией как вещественное доказательство. Вы, вероятно, никогда не получите ее, не потратив тройную стоимость картины на гонорары адвокатам, таможенные пошлины и тому подобное. И у нас есть лошадь Дега.
      Менти рассеянно поворачивал чашку на блюдце.
      – Все в автофургоне, внизу, – добавил Флетч. – Мы можем ехать в Нью-Йорк, как только вы согреетесь.
      Менти взглянул на него, усталый и печальный.
      – Почему она это сделала?
      – Из любви. Любви к вам. Едва ли Энди заботила ценность картин. На деньги, во всяком случае, ей плевать.
      Когда умерла ее мать, Энди, тогда еще маленькая девочка, думала, что уж теперь-то всю любовь вы будете отдавать ей. Вы же женились. Она рассказывала мне о своих переживаниях, бессильной ярости. Ей было четырнадцать. Как она радовалась, когда вторая жена бросила вас. Она полагала, что вы получили хороший урок. Но вы смогли развестись, потому что зарегистрировали брак во Франции. А когда Энди училась здесь, в Бостоне, вы женились на Сильвии. Теперь уже она дала выход неудовольствию. В ее глазах все эти годы вы недодавали ей любви. В ответ она решила взять кое-что и у вас. Коллекцию ди Грасси.
      – Она опасалась, что их может унаследовать Сильвия?
      – Не знаю, но у меня создалось впечатление, что Энди в курсе итальянских законов о наследовании, согласно которым дети имеют право по меньшей мере на треть состояния усопшего. Это так? – граф кивнул. – А вот Сильвия не имеет об этом ни малейшего понятия. Знание закона могло послужить для одной из них побудительным мотивом и заставило украсть картины... у другой.
      – Анджела хотела всю коллекцию.
      – Полагаю, что да. Она не рассчитывала, что Сильвия станет полноправным членом семьи. Ее очень заботила судьба Рии и Пепа.
      – Но как она это сделала? Маленькая девочка.
      – Мне пришлось поломать над этим голову. Я знал, что Энди училась в Америке. Но лишь недавно выяснил, что учебное заведение находилось в Бостоне, вернее, в Кэмбридже, на другом берегу реки. И называлось Рэдклифф. Не знал я другого – Рэдклифф объединен с Гарвардом. И девушки, оканчивающие Рэдклифф, получают гарвардский диплом. Хорэн, торговец произведениями искусства из Бостона, был преподавателем Энди в Гарварде.
      – Понятно. Но мне кажется, ученице довольно сложно уговорить профессора на ограбление в другой стране только потому, что ей не нравится поведение отца. В частности, его новая женитьба.
      – С первого взгляда это так. Но Хорэн, привыкший жить, ни в чем себе не отказывая, был на грани разорения.
      – Вы это точно знаете?
      – Да. Пять лет назад он продал знаменитый драгоценный камень, «Звезду Ханэна», какому-то иранцу. Я знал об этом до приезда в Бостон.
      – И все же... уважаемый профессор, признанный специалист.
      – К тому же красивый, многоопытный, Менти. Старше Энди по возрасту. Прямо скажем, годящийся ей в отцы. Энди недоставало вашей любви, Менти...
      Глаза старого графа затуманились.
      – Вы думаете, их отношения были более близкими, чем те, что обычно возникают между учеником и учителем?
      – Подозреваю, что да.
      – Ясно, – Менти отпил кофе. – Такое случается. Значит, кражу организовал Хорэн?
      – Да. Вы показывали мне каталоги Галереи Хорэна. Через нее ушли к новым владельцам две картины коллекции ди Грасси. Тогда мы и составили план действий. Предложили каждой из дам просмотреть каталоги. Энди пришла в ярость. Она, разумеется, знала, что картины у Хорэна. Разъярила ее лишь продажа картин без ее ведома. А как отреагировала Сильвия?
      – Она не раскрыла каталогов, – ответил Менти. Я не смог заставить ее заглянуть в них, – Менти хохотнул и покачал головой. – Когда вы позвонили из Канья и сказали, что везете расстроенную Анджелу, времени у меня не осталось. Я действовал согласно намеченному плану и похитил сам себя.
      – Я не знаю, о чем думала Анджела по пути в Ливорно. Ехала она к вам, это несомненно. Возможно, хотела сознаться в содеянном. А скорее всего, пребывала в полной растерянности.
      – Мое исчезновение прояснило ситуацию, – вставил Менти.
      – Да. Энди послала меня сюда, на розыски картин, чтобы потом она могла украсть их у Хорэна. Едва ли она взяла бы инициативу на себя, не будь уверена, что вы умерли, – Флетч поднес чашку ко рту, глотнул. – Хорэна арестовали. Исчезла Энди. Исчезла Сильвия.
      – Появился Менти.
      Зажужжал звонок домофона.
      – Мы отвезем картины одному торговцу произведениями искусства в Нью-Йорк. – Флетч поднялся. – Фамилия его Кэснер. Живет он на восточной части 66-й улицы.
      В прихожей он прокричал в микрофон: «Кто там?»
      Ему ответил мелодичный голос.
      – Фрэнсис Флинн, мистер Флетчер.
      – О! Инспектор!
      – Он самый.
      Флетч нажал кнопку, открывающую замок входной двери.
      Быстро вытащил из шкафа плащ Менти.
      Прошел в кабинет и достал из ящика стола ключи от автофургона.
      В гостиной вручил плащ и ключи Менти.
      – Поторопитесь. Надевайте плащ. Сюда идет полицейский.
      Менти встал, Флетч помог ему надеть плащ.
      – Я не смогу поехать с вами в Нью-Йорк, Менти. Вы доберетесь сами?
      – Конечно.
      – Вот ключи. Это черный автофургон марки «шевроле». Стоит у тротуара рядом с домом. Справа от него. Номерной знак R99420. Запомнили?
      – Да.
      – Адрес Кэснера – Нью-Йорк, 66-я улица, дом 20.
      – Все понял.
      – Он ожидает вас сегодня днем. Пойдемте со мной.
      Звякнул дверной звонок.
      – Доброе утро, инспектор.
      – Доброе утро, мистер Флетчер.
      Флетч поддерживал Менти под локоток.
      – Познакомьтесь с моим другом из Италии, заглянувшим ко мне сегодня утром. Инспектор Флинн, это Джузеппе Грокола.
      Зеленые глаза Флинна пробежались по Менти. Он протянул руку.
      – Граф Клементи Арбогастес ди Грасси, не так ли?
      Без малейшего промедления Менти пожал протянутую руку.
      – Рад познакомиться с вами, инспектор.
      – Я никогда не забываю услышанное, – обратился Флинн к Флетчу. – Ну не чудо ли это?
      – Настоящее чудо, Флинн.
      – И я великий полицейский. Кажется, кто-то так меня называл.
      – Совершенно верно, инспектор.
      – Тогда объясните, как же так вышло, что этот человек, вроде бы умерший граф Клементи Арбогастес ди Грасси, стоит сейчас в вашей прихожей.
      – Я еду в аэропорт, инспектор.
      – Он нашелся, – ввернул Флетч. – Такая радость не правда ли?
      – Поневоле задумаешься, а терялся ли он?
      – Он не терялся, его похитили, – напомнил Флетч.
      – Случилась накладка, – объяснил Менти. – Я приехал сюда, чтобы обнять жену и дочь. Они же, услышав, что я жив, поспешили в Рим, не зная, что я прилетел в Бостон.
      – Понятно, – кивнул Флинн. – А каково там, в стране мертвых?
      – Я надеюсь перехватить их в аэропорте, инспектор.
      Флинн отступил в сторону, освобождая проход.
      – Я никогда не встану между мужчиной и его семьей. Счастливой встречи, граф.
      Флетч открыл дверь в коридор.
      – В гостиной горячий кофе, инспектор.
      Он проводил Менти до лифта. Флинн прошел в гостиную.
      – Пришлите мне пластины с номерными знаками, – прошептал Флетч, открывая дверь лифта. – По почте.
      – Что мне делать с автофургоном? – из кабины прошептал в ответ Менти.
      – Оставьте его на какой-нибудь улице. Его украдут.
      Не сняв плаща, Флинн стоял над кофейным столиком.
      – Сейчас принесу вам чистую чашку, – Флетч повернулся к двери.
      – Не нужно. Я уже пил чай.
      – Я вас не ждал, – признался Флетч.
      – Я задержу вас лишь на минутку. Приехал, чтобы спросить, где, по-вашему, могли бы быть сейчас картины ди Грасси?
      – Я только что говорил об этом, инспектор.
      – Неужели?
      – Рассказал Менти обо всем, что произошло после его похищения.
      – Вы, должно быть, удивились, увидев его на пороге?
      – Еще бы.
      – А дамы уехали до его прихода?
      – Я их не застал, вернувшись после нашей поездки в Уэстон. Вероятно, они еще ночью узнали, что Менти жив.
      – И они не дождались вас? Ни ваша невеста, ни графиня?
      – Воскрешение Менти потрясло их. Обо мне они просто забыли.
      – Возможно и такое. Где его нашли?
      – У церкви святого Себастьяна.
      – Он не помнит, как попал туда?
      – Да нет, его высадили из машины.
      – Просто удивительно, что они так долго кормили похищенного, зная, что выкупа не будет. У итальянских бандитов не сердце, а мед. Сколько его держали под замком? Больше месяца?
      – Во всяком случае, не меньше.
      – Да, в этом мире все возможно, – Флинн прошелся по комнате. – Так где сейчас картины?
      – Инспектор, я уверен, что Хорэн перепрятал их прошлой ночью.
      – Я мог бы согласиться с вами. Но Хорэн это отрицает.
      – Вы его спрашивали?
      – Да.
      – Но, инспектор, можно ли верить убийце?
      – Вот уж воистину иезуитский вопрос.
      – И что говорит Хорэн?
      – Он ничего не слышал об этих картинах.
      – Разве он не сказал вам, что они у некоего Коуни из Техаса?
      – Он никогда не слышал о Коуни из Техаса.
      – Ребус какой-то, инспектор.
      – Именно так. Картины должны быть у Хорэна, иначе он не решился бы на убийство, чтобы избавиться от вас.
      – Может, он просто не любит тех, кого зовут Питер.
      – Я его спрошу, – пообещал Флинн. – Мне хотелось бы думать, что картины взяли вы, Флетч. Вчера ночью дом Хорэна пытались ограбить. Но он сам приезжал туда и заявил полиции, что ничего не пропало.
      – Давайте я заварю чай, – предложил Флетч. – Вода еще горячая.
      – Нет, мне пора, – Флинн направился к двери. Возможно, конечно, Хорэн не хочет признавать, что его обокрали. Причем забрали то, что он украл сам.
      – В этом что-то есть, инспектор, – поддакнул Флетч.
      Перед тем как открыть дверь, Флинн повернулся к Флетчу.
      – Кстати, мистер Флетчер, мы узнали, чему вы посвятили свое время после того, как в прошлую среду вошли в «Риц» через одну дверь, а вышли через другую.
      – О?
      – Вы купили автофургон. Сегодня утром наша изумительная бюрократическая машина осчастливила меня регистрационным бланком.
      Флинн начал рыться во всех карманах.
      – Так почему вы в один день купили автофургон и взяли напрокат легковой автомобиль?
      – Я собирался воспользоваться им, если бы у меня возникло желание покататься на лыжах, инспектор.
      – Ага! Прекрасный ответ. Но почему вы говорите о нем в прошедшем времени?
      – Его украли. Я намереваюсь заявить об этом в полицию.
      – Ну что же вы, мистер Флетчер. Об этом надо заявлять. Когда украли автофургон?
      – Буквально сразу после покупки.
      – Жалость-то какая. В тот же день? Поэтому вы и взяли напрокат легковушку?
      – Я не хотел ездить по городу в автофургоне.
      – Действительно, я забыл о вашем тонком вкусе.
      – Фургон украли через день или два. Я оставлял его на улице.
      – В городе ужасная преступность, не так ли. Полиции следует принять решительные меры, – наконец-то Флинн выудил из одного из карманов полоску бумаги. А вот и наша милая крошка. Голубой автофургон, марка «шевроле», прошлогодняя модель, номерной знак 671773. Он?
      – Он самый.
      – Машина именно таких размеров как нельзя лучше подходит для перевозки картин и небольших скульптур.
      – И для лыж тоже.
      – Вы думаете, автофургон украл Хорэн, для того, чтобы затем украсть у себя картины ди Грасси?
      – Все возможно, инспектор.
      Флинн открыл дверь.
      – Так я незамедлительно объявляю розыск этого фургона. Голубой «шевроле», модель прошлого года, номерной знак 671773. Тем более, что он принадлежит вам, а вы оказали мне неоценимую помощь в столь сложном расследовании. Попрошу парней из дорожной полиции отнестись к моему запросу повнимательнее. Думаю, через несколько часов ваш фургон найдут.
      – Буду вам очень признателен, инспектор.
      – Не стоит благодарностей. Чего не сделаешь ради друга.
      Флетч закрыл дверь, прислушиваясь к скрипу лифта. Взглянул на часы. Без четверти двенадцать. Вторник. В Бостоне он почти неделю, а еще не приступил к делу, ради которого приехал.
      В кабинете он набрал номер, который нашел и запомнил в аэропорту, в прошлый вторник.
      Ожидая, пока на другом конце провода снимут трубку, он отдернул портьеру и посмотрел на улицу.
      Менти вылезал из грузового отсека автофургона.
      Он осматривал картины!
      – Поспеши, Менти, – прошептал Флетч оконному стеклу. – Ради Бога!
      – Добрый день. Ваш номер 555-2301?
      Менти открыл дверцу кабины.
      – Слушаю, – ответил незнакомый голос.
      – Добрый день, – повторил Флетч.
      Флинн вышел из подъезда. Менти, уселся за руль автофургона.
      – Вас слушают, – в голосе слышались нетерпеливые нотки.
      – Извините. Это Фонд семьи Тарп?
      Флинн уселся на переднее сиденье черного «форда».
      – Да, сэр.
      Сизый дымок одновременно вырвался из выхлопных труб автофургона и патрульной машины.
      – Могу я поговорить с вашим директором?
      – Вас не затруднит сказать, кто хочет с ним поговорить?
      Стоявшая во втором ряду патрульная машина тронулась с места. Менти, не оглядываясь, начал выруливать из первого ряда. В визге тормозов патрульная машина застыла, едва не столкнувшись с автофургоном.
      – Кто хочет с ним поговорить, сэр?
      Вероятно, водитель патрульной машины махнул рукой, пропуская черный автофургон марки «шевроле», модели прошлого года, с номерным знаком R99420.
      Оба автомобиля покатили по улице – черная патрульная машина следом за черным автофургоном.
      Флетч отпустил портьеру.
      – Извините. Это Питер Флетчер...