Флетч (№1) - Первое дело Флетча

— Ваш папоротник засох.

— Мне нравится коричневый папоротник, — Энн по-прежнему смотрела на Флетча. — Навевает мысли о вечном.

— О Боже!

— Мне нравится, что вы будете работать в моем отделе, юный Флетчер. По крайней мере, вы не станете жаловаться, что у вас украли сумочку.

— Я волнуюсь совсем не из-за сумочки, — Флетч поднялся.

— Интересно, что вы принесете в клювике…

— Вы просите принести что-то «в клювике», загнав меня в угол.

— И еще, Флетчер…

— Да, мадам?

— Остерегайтесь Биффа Уилсона. Не стойте у него на пути. Он раздавит вас, как асфальтовый каток. Злобный, злопамятный тип. Я-то знаю. В свое время он был моим мужем.

— Флетч, с вами хотят поговорить. — Молодая женщина, сидевшая за столиком у двери кабинета Энн Макгаррахэн, звякнула многочисленными браслетами. — Линия триста три. Оригинальный костюмчик. Боитесь, что вас тут изнасилуют?

— Слушаю, — сказал Флетч в трубку.

— Привет, — ответила Барбара. — Я в ярости.

— С чего бы это?

— Зачем ты подкалывал мою хозяйку?

— А что я такого сказал?

— Галифе у Сесилии — больная мозоль. Она закупила слишком большую партию.

— Поэтому она и не подозвала тебя к телефону?

— Таковы наши правила. Телефон служит для деловых переговоров, а не для болтовни сотрудников.

— Но я жених ее лучшей продавщицы.

— А почему мы не можем встретиться во время ленча?

— У нас тут аврал.

— Сегодня понедельник, Флетч. В субботу у нас свадьба. Нам есть что обсудить, знаешь ли.

— Слушай, я уже договорился о ленче с Олстоном. Мы же хотим, чтобы он был у нас шафером, не так ли?

— Это не самое главное. У нас совсем мало времени и масса проблем. Ты должен мне помочь.

— Только этим я и занимаюсь.

— В прямом смысле, помочь. Ты только подумай, что нам предстоит. Синди говорит…

— Барбара! Остынь! Не дави на меня!

— Почему нет?

— Потому что не прошло и двух минут, как одна дама проехалась по мне, словно асфальтовый каток. По сравнению с ней ты — надувной пуфик.

— Так почему бы тебе не жениться на ней?

— Я бы женился, да она решила использовать меня для другого.

Глава 8

— Добрый день, Олстон, — Флетч уселся за столик напротив своего приятеля.

— Добрый день, — кивнул Олстон. — Я пью пиво.

— Наслаждайся.

— А ты хочешь пива? — После кивка Флетча Олстон дал знак официанту. — Два пива, пожалуйста, — затем Олстон смахнул с рукава пиджака невидимую пылинку. — Флетч, увидев тебя на тротуаре, я не мог не обратить внимания на твой костюм…

— На что?

— На твой костюм.

— Меня перевели в отдел светской хроники.

Олстон широко улыбнулся.

— Называется твой костюм «К чертям светское общество»?

— Хорошее название. Гармонирует с засохшим папоротником и мыслями о вечном.

— Вижу, и у тебя было жаркое утро. Тебе наконец-то всыпали за тот заголовок?

— Заголовок?

— НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ СПАСАЕТ ЖИЗНЬ ДОКТОРУ.

— Его никто и не заметил. — Официант принес пиво. — Иногда мне кажется, что в «Ньюс трибюн» никто, кроме меня, не понимает, что есть новости.

— Я повесил этот заголовок на стену.

— Мы должны во всем видеть светлую сторону, Олстон.

— Конечно. У тебя есть Барбара.

— Барбара только что отчистила меня.

— Не может быть.

— С утра мне досталось от Френка Джеффа, главного редактора, Биффа Уилсона, ведущего криминального репортера «Ньюс трибюн», Энн Макгаррахэн, редактора отдела светской хроники, и, наконец, от моей невесты, Барбары Ролтон. А сегодня только понедельник, самое начало недели.

— В таком костюме, уж не знаю, зачем ты его надел, тебя никто не будет воспринимать серьезно.

— И это еще не все. — Флетч снял пиджак, повесил на спинку стула. — На меня «наехал» винный магазин. Открыл по мне стрельбу.

— Такое случается не только с тобой. Как-то мой дядя очень спешил и…

— И я взял интервью у милой, правда, странноватой старушки, которая выдала себя совсем за другого человека.

— Ты брал интервью у самозванки?

— Выходит, что да.

— Узнал что-нибудь интересное?

— У меня сложилось впечатление, будто она говорила лишь то, что я хотел услышать.

— То есть находила ответы в твоих вопросах? — уточнил Олстон. — С самозванцами иначе и быть не может.

— Она сняла с меня одежду. И убежала вместе с ней.

— Все это произошло в одно утро?

— А у меня были такие удобные теннисные туфли.

— Флетчер, ты уверен, что сможешь выжить, выпорхнув из-под крылышка морской пехоты Соединенных Штатов Америки?

— Первые шаги в жизни всегда даются нелегко, Олстон.

Олстон поднял высокий стакан с пивом.

— За молодых.

— Никто не воспринимает нас всерьез.

— А мы серьезный народ.

— Так оно и есть. Серьезно настроенные серьезные люди.

— Господа, желаете что-нибудь заказать? — полюбопытствовал подошедший официант.

— Да, — кивнул Флетч. — Как обычно.

— Сэр, — ручка официанта застыла над блокнотиком. — То, что обычно для вас, абсолютно незнакомо мне.

— То есть я должен сказать вам, что я буду есть?

— Вы можете сохранить это в тайне, сэр. У меня только убавится работы.

— Я же сидел за этим самым столиком на прошлой неделе.

— Я рад, что вы вновь почтили нас своим присутствием, но не запомнил, что вы соизволили откушать.

— Это «Маноло», не так ли?

Официант глянул на «корочки» меню.

— Совершенно верно, сэр.

— Сандвич с ореховым маслом, ломтиками банана и майонезом на хлебце из непросеянной ржаной муки.

— Ага, действительно, уникальный заказ. Как я мог такое забыть. А что желаете вы, сэр? — он повернулся к Олстону.

— Сандвич с ливерной колбаской и сельдереем на ржаном хлебце. И un peu[9] кетчупа.

— Спасибо тебе, Господи, еще один уникальный заказ. — И официант поспешил на кухню.

— Даже этот чертов официант не воспринимает нас всерьез, — вздохнул Флетч.

— Никто не воспринимает молодых всерьез. Это привилегия стариков.

— Но мы с тобой не такие уж молодые. Ветераны войны. Ты — юрист, я — репортер.

— Люди по-прежнему относят нас к категории неприметных серых мышек.

— Может, потому, что мы — симпатичные парни?

— В этом костюме ты просто неотразим, Флетч.

— Я знал это, как только натянул его на себя.

— Этим утром меня вызвали в кабинет Хаулера. Старшего партнера. Видишь ли, я должен сидеть на совещаниях, разумеется, не произносить ни слова, не смеяться, не выказывать иных эмоций, не таращиться на кого-либо из присутствующих.

— Такие условия поставили тебе при приеме на работу?

— Именно так. От меня требуется лишь одно — слушать. Притворяться, что меня вроде бы и нет. Я должен изучать методы работы моих более опытных коллег, посредством которых они не только получают баснословные гонорары, но платят жалованье нам, их братьям меньшим, шоферам служебных «мерседесов».

— Действительно, такому стоит поучиться.

— Ты прав. Кроме того, присутствие на совещаниях пеонов, вроде меня, необходимо и для того, чтобы они представляли себе объем предстоящей им черновой работы.

— Ты хочешь сказать, что старшие партнеры нисходят лишь до руководящих указаний?

— Представь себе, что у Хайбека, Харрисона и Хаулера появился новый клиент…

— Ха-ха-ха.

— Послушай, я еще не закончил.

— Мне следовало сказать: «Хай, ха, хау»? Или ты подумал, что я смеюсь?

— Как я мог?

Официант принес сандвичи.

— Вот ваша еда.

— Благодарю, — кивнул Флетч.

— Значит, так, — Олстон проверил количество кетчупа, убедился, что его не больше, чем он заказывал, и продолжил:

— Этому новому клиенту в ночь с субботы на воскресенье полиция помешала вытащить из дома в Хейтс столовое серебро, музыкальный центр и прочие дорогостоящие игрушки. Причина, заставившая этого господина обратиться к Хайбеку, Харрисону и Хаулеру, заключалась в том, что дом, серебро, музыкальный центр и прочие дорогостоящие игрушки не являлись его собственностью.

— Грабитель.

— Причем один из лучших специалистов в своей области.

— Каким образом он оказался в то утро не в зале суда?

— Прибыл к нам прямиком с судебного заседания, после того как ему хватило ума попросить и, соответственно, получить первую из несомненно многих отсрочек рассмотрения дела по существу.

— Его выпустили под залог…

— Который составил весьма скромную сумму, внесенную им самим. И он привел веский довод, убедивший судью, что оставлять его в суде просто невозможно. Видишь ли, этот господин в тот день намеревался отвести своего пятнадцатилетнего пса к дантисту.

— Дантист заранее назначил ему время?

— Естественно.

— Судья не мог помешать столь милосердному деянию.

— Мало того, теперь суд будет расположен в его пользу.

— Это еще почему?

— Потому что он сказал нам, вернее, мистеру Хаулеру, что в то самое время, когда судья решал, отпустить его под залог или нет, собака в ожидании визита к дантисту так громко выла от боли, что сосед застрелил ее.

Флетч покачал головой.

— Не следовало полиции мешать ему. — Он посолил свой бананово-майонезный сандвич. — Скажи мне, он позвонил дантисту, чтобы предупредить, что не сможет привести пациента?

— Этого он нам не сказал.

— Я удивлен, что мистер Хаулер, старший партнер процветающей юридической фирмы, согласился принять обычного грабителя. Зачем ему такой клиент?

— Эх, Флетч, ты слишком невинен, чтобы знать, как работают юридические фирмы и как вершится закон.

— Мне кажется, кое-что я да знаю.

— Держу пари, ты думаешь, что юридические конторы оказывают адвокатские услуги.

— Разве это не так?

— Это далеко не основное направление их деятельности.

— Не основное?

— Нет. Главное для них — «дойка» клиента.

— Этому учат на юридическом факультете?

— Нет. Потому-то новички, такие как я, несколько лет работают в юридических фирмах за минимальное жалование. За это время мы должны обучиться методам работы, благодаря которым юридические фирмы и держатся на плаву.

— Так что означает «дойка» клиента?

— Когда клиент стучится в дверь юридической фирмы, да еще такой известной, как «Хайбек, Харрисон и Хаулер», первейшая задача фирмы — выяснить, сколько денег можно с него получить, не за конкретный процесс, а вообще. Таковая оценка требует немалого опыта и отменной интуиции.

— Не понимаю, как соотносятся состояние клиента и затраты на конкретный процесс, из-за которого он и обращается в юридическую фирму.

— Допустим, у нас предельно простой случай. Но старший партнер, который проводит первое собеседование с клиентом, выясняет, что клиент богат. Что бы ты сделал на его месте?

— Отправился бы в суд, вооруженный соответствующими положениями закона.

— Сразу видно, что ты дилетант. Надо начинать «доить» клиента. Старший партнер, придя к выводу, что клиент богат, решает, какую часть его состояния должна получить фирма в уплату за свои услуги, независимо от сложности дела. Ты даже представить себе не можешь, как талантливый адвокат может запутать самое простое дело различными отсрочками, не правильно поданными петициями, неудачными вопросами и так далее, и так далее. Цель-то одна — растянуть процесс на максимально долгий срок, чтобы получить с клиента все, до последнего пенни. А когда, несмотря на все усилия юридической фирмы, процесс таки завершается, клиент еще и благодарит фирму, обычно не отдавая себе отчета, что стал куда беднее.

— Извините, господин адвокат, но разве это не грабеж?

— В юридической практике это есть не что иное, как создание солидной репутации.

— Господин адвокат, а что происходит, если на первичном собеседовании старший партнер убеждается, что с деньгами у клиента не густо?

— Возможны три варианта. Первый: клиента убеждают, что с его делом вполне справится более дешевая, не такая престижная юридическая фирма. Эта фирма, кстати, выплачивает первой, рекомендовавшей клиенту обратиться к ней, определенный процент с полученного от бедного клиента гонорара.

— Богатые становятся богаче.

— А бедные, как всегда, в дерьме. Второй: если дело может получить определенный общественный резонанс, выставив фирму в наилучшем свете, клиента могут обслужить бесплатно. В этом случае дело решается в суде максимально быстро и эффективно. Задействуются все связи. Заключаются необходимые негласные сделки. Весь процесс занимает минимум времени, затраты стремятся к нулю при полном удовлетворении претензий клиента.

— А престиж фирмы только растет.

— Я знакомлю тебя с внутренней политикой средней юридической фирмы. Вроде «Хайбек, Харрисон и Хаулер». Теперь ты знаешь, как некоторые адвокаты относятся к закону.

— Ты просто лишил меня невинности.

— Третий вариант — аккурат тот, что использовал Хаулер сегодня утром. О чем я и пытался тебе рассказать.

— Если человек, выбравший для себя карьеру адвоката, — болван, то как изволите называть тех, кто стал старшим партнером в фирмах типа «Хайбек, Харрисон и Хаулер»?

— Теперь ты понимаешь, что насилие далеко не всегда является алогичным решением проблемы.

— И это решение открывает для себя все большая часть населения. Ты слышал жалобу: «В суде ничего не добьешься».

— Раз или два, — признал Олстон. — Так вернемся к третьему варианту. Итак, взломщик из зала суда проследовал к мистеру Хаулеру.

— А не означает ли вышесказанное, что взломщик, у которого достаточно денег, чтобы оплатить услуги «Хайбек, Харрисон и Хаулер», совсем и не взломщик?

— Многие взломщики могут позволить себе услуги «Хайбек, Харрисон и Хаулер». Этот взломщик — не исключение, а, скорее, правило. Очевидно, кто-то должен представлять их в суде.

— У них те же права, что и у остальных граждан.

— И опасная профессия. Адвокат может потребоваться им в любую минуту.

— Особенно после того, как они вламываются в очередной дом.

— Вот и мистер Хаулер, выслушав нового клиента-взломщика, объяснил ему, что многие его коллеги пользуются услугами «Хайбек, Харрисон и Хаулер» на постоянной основе, внося ежегодный задаток. Этакую страховку, знаешь ли. К примеру, продолжил мистер Хаулер, если бы многоуважаемый взломщик внес этот задаток до злополучной ночи, когда полиция помешала ему закончить успешно начатое дело, адвокат фирмы «Хайбек, Харрисон и Хаулер», хотя бы и я, уже ждал бы в участке, куда его доставили после ареста, и ему не пришлось бы самому вносить залог.

— И каков этот задаток?

— Десять тысяч долларов. Немного, если учесть, что от сидящего в тюрьме взломщика пользы нет никому. Ни его семье, ни друзьям, ни экономике страны, ни даже «Хайбек, Харрисон и Хаулер». В тюрьме он не может зарабатывать на жизнь.

— Олстон, будь у парня уже в субботу десять тысяч долларов, полез бы он в чужой дом в ночь на воскресенье?

— Речь не об этом. У него и не будет этих десяти тысяч. Их получит юридическая фирма. А уж потом этот парень будет зарабатывать на жизнь, не опасаясь серьезных неприятностей. Душевное спокойствие, Флетчер, стоит любых денег.

— Это мне известно.

— Так что мистер Хаулер сказал нашему взломщику, что тот может рассчитывать на всемерную поддержку «Хайбек, Харрисон и Хаулер», если через десять дней, к следующему судебному заседанию, принесет десять тысяч долларов. Если нет, он, мистер Хаулер, может порекомендовать несостоявшемуся клиенту более дешевую фирму, естественно, с меньшими возможностями, которая и будет представлять в суде его интересы.

— А где же взломщик, у которого нет за душой и двух центов, добудет за десять дней десять тысяч долларов?

— Догадайся.

— Ты шутишь.

— Я не шучу.

— Ты хочешь сказать, что старший партнер известной юридической фирмы посылает взломщика на очередное дело?

— Понимаешь, мы хотим, чтобы нашими клиентами были только профессионалы.

— Разве мистер Хаулер, как адвокат, не призван стоять на страже закона?

— Призван, разумеется. Добавлю, что он еще и любящий дедушка, души не чающий во внучатах.

— И взломщик согласился?

— Естественно. Что будет с его семьей, если он загремит за решетку? Так что покрепче запирай двери.

— Другими словами, взломщик теперь работает на «Хайбек, Харрисон и Хаулер»?

— Если он хочет и дальше заниматься любимым делом, ему необходимо обеспечить и тех, кто гарантирует профессиональную защиту его прав.

— А если его снова арестуют?

— Новая работа, новые гонорары «Хайбек, Харрисон и Хаулер».

— Олстон, меня от всего этого тошнит.

— Я уверен, что сандвич тут ни при чем. Ореховое масло, банан и майонез не могут вызвать несварение желудка. Как-нибудь я и сам закажу такой же.

— Честное слово, я потрясен. Во-первых, твой начальник, этот Хаулер, наверняка уже знал о том, что его партнер застрелен на автостоянке. И это известие, однако, не помешало ему проводить собеседование с клиентом.

— Собеседование заняло лишь четверть часа. После того как клиент проглотил наживку, его перебросили к адвокату пониже рангом. Мы тоже должны отрабатывать жалованье. И шоферам «мерседесов» надо платить.

— Олстон, ты хочешь купить «мерседес»?

— Мое честолюбие не простирается так далеко.

Глава 9

Подошел официант.

— Господа будут пить чай, кофе или предпочтут молочный коктейль?

— А какие у вас коктейли? — спросил Флетч.

— Ванильный, шоколадный.

— А клубничного нет? — поинтересовался Олстон. — Я бы выпил клубничный коктейль.

— Клубничного нет, — вздохнул официант.

— Тогда я выпью кофе, — решил Флетч.

— А я пива, — не разделил его выбор Олстон. — И на этот раз положите мне вишенку, ладно?

— Кофе и пиво с вишенкой, — кивнул официант.

— Олстон, я бы хотел знать все, что только возможно, о Дональде Хайбеке. Все, что ты сможешь выудить из архивов своей достопочтенной конторы.

— Видишь ли, я только раз пожал ему руку, в тот самый день, когда меня взяли на работу. Низенького роста, толстый.

— Это я и так знаю. — Флетч поправил пояс.

— Считается одним из лучших криминальных адвокатов страны.

— Важная подробность. Неудивительно, что человек со столь широкими связями в преступном мире умирает на автостоянке, получив пулю в лоб.

— Наоборот, удивительно, — возразил Олстон. — Он-то, похоже, мог не опасаться преступников. По моему разумению, все окрестные злодеи носили его на руках.

— Кофе. Пиво с вишенкой. — Официант поставил чашечку перед Флетчем и высокий стакан, наполненный пивом, с вишенкой на дне перед Олстоном.

Флетч уставился на стакан.

— Он действительно положил в пиво вишенку.

— Я о том и просил.

— И ты собираешься ее съесть?

— Вижу, ты положил глаз на мою вишенку.

— Извини.

— Допустим, это заказное убийство. За голову Хайбека назначили вознаграждение. Но кто согласится убить его, если он успешно защищал всех мало-мальски известных убийц?

— Слушай, работа есть работа.

— Насколько я знаю, профессиональные убийцы не любят иметь дело со знакомыми, пусть и не питают к ним теплых чувств. Они боятся, что полиция выйдет на них, проверяя связи покойного.

— Мог же кто-то обидеться на Хайбека. Решить, что тот защищал его неудачно, вследствие чего ему и накрутили срок. К примеру, я бы поискал бывшего клиента Хайбека, который только что вышел из тюрьмы. А в камере сидел, копя злобу на Хайбека.

— Сомневаюсь, что найдется такой человек.

— Должен найтись. Не мог же Хайбек выигрывать все процессы.

— Так или иначе, победа всегда оставалась за ним. Как-то раз мистер Харрисон, другой наш старший партнер, сказал мне буквально следующее: «Вы можете совершить массовое убийство на глазах многочисленных свидетелей, в том числе полицейских, но мы гарантируем, что в тюрьму вы за это не попадете. Полиция или окружной прокурор допустят какую-нибудь техническую ошибку, то ли при аресте, то ли при представлении доказательств».

— Он так и сказал?

— Так и сказал.

— Какой ужас.

Олстон пожал плечами.

— У среднестатистического полицейского курс юридической подготовки составляет шесть недель. Среднестатистический криминальный адвокат учится больше шести лет, включая стажировку в юридической фирме. А окружные прокуратуры недоукомплектованы и загружены сверх всякой меры.

— Так как же людям удается попасть в тюрьму?

— Они не нанимают «Хайбек, Харрисон и Хаулер».

— Олстон, Хайбек не мог выиграть в суде абсолютно все процессы, в которых участвовал.

— Если не все, то девяносто девять из ста, готов с тобой поспорить. А те клиенты, которые сели-таки за решетку, получили минимальные сроки. Как тебе известно, подсудимый может признать себя виновным, выторговав при этом весьма выгодные условия, — Олстон отпил пива. — Но я посмотрю.

— Хайбек был богат?

— Очень богат. Его не волновало, где взять денег на очередной «мерседес».

— Достаточно богат, чтобы пожертвовать музею пять миллионов долларов?

— Разве есть такие богачи?

— Потому-то этим утром я и узнал о его существовании. Он приехал на встречу с издателем «Ньюс трибюн», Джоном Уинтерсом. Хайбек намеревался объявить, что он и его жена жертвуют музею пять миллионов долларов, но хотел, чтобы эта информация была подана тактично, не привлекая излишнего внимания к его личной жизни.

— Разумеется, он не был самым популярным адвокатом в здешних краях, но рекламы никогда не чурался.

— Подозреваю, раньше он никому не жертвовал пять миллионов.

— Огромные деньги. — Олстон жевал вымоченную в пиве вишенку.

— Что происходит, когда кто-то жертвует пять миллионов?

— Его приглашают на ленч. По меньшей мере.

— Нет, серьезно.

— Его зачисляют в филантропы. Представляют добрым, щедрым дядюшкой, радеющим о всех и каждом.

— Таким ты представляешь себе Дональда Хайбека?

— Нет. Как я уже тебе говорил, мы встречались лишь однажды. Но доброты и щедрости я в нем не заметил.

— Он — партнер юридической фирмы, которая уберегает убийц от тюрьмы и посылает взломщиков на новые кражи.

— В этой стране, Флетч, каждый гражданин имеет право на защиту.

— Перестань, Олстон. Не все же юридические фирмы работают так же, как «Хайбек, Харрисон и Хаулер».

— Не все. Но многие.

— Мог ли Хайбек заработать столько денег, будучи всего лишь адвокатом?

— О, да. За всю жизнь. Столько, и еще больше.

— Намного больше?

— Точно не скажу.

— Почему он решил пожертвовать пять миллионов?

— Наверное, не смог найти им иного применения. Когда тебе за шестьдесят…

Флетч скорчил гримасу.

— Думаю, у него были дети, которые уже выросли. Внуки. Дама, выдававшая себя за миссис Хайбек, у которой утром я брал интервью, упоминала детей и внуков. Садовник в доме Хайбеков сказал, что настоящая миссис Хайбек — молодая женщина. Какая-то неувязка.

— Чувство вины. Может, Хайбек пытался таким образом искупить тот вред, что нанесли обществу его действия.

— Если исходить из твоих слов, он только и делал, что отмывал вину других. Профессионально.

— Да, но он старел, начал задумываться о вечном.

— С молодой женой? Непохоже. И дом его не такой, как у тех, кто может пожертвовать пять миллионов долларов. Я хочу сказать, если у тебя есть сто миллионов, оторвать от себя пять — сущий пустяк. Ничего не изменится, ритм жизни не нарушится. Но отдавать пять миллионов, если всего их шесть, при молодой жене, внуках…

— Кто из вас, господа, хотел бы оплатить счет? — прервал рассуждения Флетча официант.

— Он, — Олстон указал на Флетча.

— Нет, — покачал головой Флетч. — Отдайте счет ему.

— Ты же пригласил меня на ленч, — напомнил Олстон.

— Потому что ты попросил меня об этом.

— Может, счет оплатить мне? — вмешался официант. — Все-таки я удостоился чести обслужить вас.

— Дельная мысль, — кивнул Флетч.

— Да уж, тогда нас обслужат на все сто процентов, — поддакнул Олстон. — Официант сделает все, что только в его силах.

— Похоже, раньше такое не приходило вам в голову, — заметил официант.

— А как же чаевые? — задал Флетч риторический вопрос. — Тут возникает нравственная дилемма. Можно самому заплатить за собственную работу, но как давать себе чаевые?

— О-о-о, — официант оглядел стоящие прямо на улице столики. — Как хорошо работать в ресторане, куда ходят взрослые. Ресторане с четырьмя стенами.

Олстон повернулся к Флетчу.

— Я заплачу по счету, если ты ответишь мне на один вопрос.

— Хоть на десять.

Олстон расплатился, проводил официанта взглядом.

— Ты только посмотри, за ленчем мы поговорили о филантропии, убийстве, юрисдикции, но все одно, официант отнесся к нам без малейшего уважения.

— Никто не уважает молодых, — тяжело вздохнул Флетч. — Ни главные редакторы, ни криминальные репортеры, ни редакторы отделов светской хроники, ни работники винных магазинов…

— Ты забыл про невест.

— Ни невесты.

— Добавь к перечисленному и официантов.

— Теперь, раз ты заплатил по счету, позволь задать тебе вопрос.

— Я заплатил, чтобы задать вопрос тебе.

— Ты будешь моим шафером?

— Когда?

— В субботу утром. Как только проснешься.

— Ты купил этот костюм к свадьбе?

— Не нравится?

— Серый цвет тебе не идет.

— Барбара говорила, что на церемонию бракосочетания мы должны прийти голышом.

— В чем мать родила?

Флетч кивнул.

— По ее мнению, этим мы честно признаем, что женитьба есть соединение двух тел, мужского и женского.

— Ты уверен, что хочешь жениться на Барбаре?

— Нет.

— Впрочем, даже голым ты выглядишь лучше, чем в этом костюме.

— Так ты будешь моим шафером?

— Мой вопрос таков: где ты взял этот костюм? Я не хочу даже заходить в магазин, в котором тебе его продали.

— Я думал, ты его узнал.

— С чего мне его узнавать?

— Ты, возможно, уже видел его.

— Пожарные гидранты обычно обходятся без костюмов.

— Прогуливаясь по коридорам «Хайбек, Харрисон и Хаулер».

Глаза Олстона широко раскрылись.

— Хайбек? Это костюм Хайбека?

— Вижу, в тебе проснулось уважение к костюму.

— Ты украл костюм покойного?

— Можно сказать и так.

— Флетч, я тревожусь за тебя.

— Так ты будешь моим шафером?

— Флетч, дружище, тебе и шагу нельзя ступить без адвоката. Особенно, когда речь идет о твоей свадьбе.

Глава 10

— Френк?

Стоящий у писсуара главный редактор подпрыгнул от неожиданности.

— А, это ты. Красивый костюм. Только почему он ссохся на тебе?

— Я еще не пригласил вас на свою свадьбу?

— О, Господи, нет.

— Она назначена на субботу.

— Что за день суббота? — Френк уже мыл руки.

— Конец недели. Между пятницей и воскресеньем.

— Ага. Тот самый день, когда я стараюсь держаться подальше от сотрудников редакции.

От писсуаров Флетч проследовал за Френком к раковинам.

— Я прошу вас изменить ваше решение.

— Какое решение?

— Я и близко не подойду к этому заведению.

— Какому заведению? Тому, где регистрируют новобрачных?

— Френк, — Флетч потряс руками над раковиной, стряхивая с них воду, — я женюсь в субботу. А вы посылаете меня провести расследование в борделе.

— Доскональное расследование, — Френк вытер руки бумажным полотенцем.

— Это что, шутка?

— Пока еще нет. Но думаю, этот случай войдет в анналы истории.

— Хорошо ли отыгрываться на молодых?

— Флетч, тебе необходимо набираться опыта. Или это не так?

— Только не такого. Особенно перед свадьбой.

— Перестань. Ты просил работу, настоящую работу. Вот ты ее и получил.

— Публичный дом в качестве свадебного подарка.

— Я дал тебе шанс. Покажи, на что ты способен.

— Как смешно.

— Мы хотим, чтобы ты максимально серьезно отнесся к этому поручению, парень. Разберись со всем. До мельчайших подробностей. Нам нужен полный отчет. И каждый вывод необходимо подкреплять доказательствами.

— Вы кое о чем забыли.

— О чем я забыл? — Френк бросил взгляд на ширинку.

— Мой расходный счет.

— Мы понимаем, что без расходов не обойтись.

— Да, но я представлю очень детальный расходный счет.

— Для редакции это будет внове.

— Внесу в него все позиции. Напишу, сколько я потратил в «Дружеских услугах» и на что именно.

— Расходный счет ни у кого не вызывает вопросов, если представленный материал стоит затраченных на него денег.

— Френк, я напишу порнографический расходный счет.

Френк открыл дверь в коридор.

— Может, мы опубликуем и его.

— А что скажет издатель?

Выходя из мужского туалета, Френк обернулся.

— Догадайся сам, парень.

Глава 11

— Чтоб мне так жить, — проворковала Красавица в широкополой шляпе, — вы, должно быть, Флетчер.

Стоя в дверях ее маленького кабинета, Флетч нахмурился.

— Почему вы так решили?

— Ваш костюм, дорогой, ваш костюм, — Амелия Шарклифф, ведущая в «Ньюс трибюн» колонку светской хроники, без бюстгальтера, сидела за компьютером. Улыбка ее прежде всего говорила о том, что не далее как десять секунд тому назад обожаемую Амелию пригласили на вечеринку. И действительно, ее постоянно куда-то приглашали. Все хотели видеть ее у себя. Для некоторых светские приемы составляли суть жизни. А каждый или каждая из них мечтал увидеть хотя бы одно или два предложения о своей вечеринке в колонке Амелии. — Я так много слышала о вас, о вашем возбуждающем наряде…

— Возбуждающем? — Флетч посмотрел на костюм Хайбека.

— Уж не хотите ли вы сказать, будто не знаете, что делаете? Это же гениально. Ни один модельер до этого не додумался.