Глава 29

Швейцар высокого, многоквартирного дома в престижной части нью-йоркского района Ист-Сайд зажал рукой микрофон телефона и в изумлении посмотрел на Флетча.

— Мисс Бредли говорит, что она вас не знает, мистер Флетчер.

Флетч протянул руку.

— Позвольте мне сказать ей пару слов.

— Разумеется, сэр.

Он отдал трубку Флетчу и отступил на полшага. Высокий, подтянутый, с цепким взглядом, скорее телохранитель, а не швейцар, и золотые галуны на его униформе смотрелись так же нелепо, как спинакер[22] на авианосце.

— Мисс Бредли?

— Да? — голос глубокий, чуть хрипловатый.

— Мисс Бредли, моя фамилия Флетчер. Мне необходимо поговорить с вами о компании вашего брата, «Уэгнолл-Фиппс». Я специально прилетел из Калифорнии.

Последовала долгая пауза.

— Кто вы, мистер Флетчер?

— Я — репортер, бывший репортер, который написал статью для финансовой полосы «Ньюс-Трибюн», чего мне делать не следовало. И хотел бы уточнить некоторые детали.

— И чем я могу вам помочь?

— Не знаю. Но я поговорил с вдовой вашего брата, Энид Бредли, с вашей племянницей Робертой, с вашим племянником Томом…

— Вам нужно поговорить с Алексом Коркораном. Он — президент…

— С ним я тоже говорил. Как и с Чарлзом Блейном… несколько дней тому назад.

Вновь долгая пауза.

— Вы говорили с Чарлзом Блейном несколько дней тому назад?

— Для этого пришлось слетать в Мексику.

— Вижу, вы не из тех, кого не оторвешь от стула. Коркоран и Блейн не смогли вам помочь?

— К сожалению, нет.

— Честно говоря, не понимаю, какой помощи вы ждете от меня. Но поднимайтесь. Не могу же я дать вам от ворот поворот после того, как вы потратили столько денег, чтобы приехать сюда.

— Спасибо, — кивнул Флетч. — Я передаю трубку швейцару.

— Действительно, мистер Флетчер… я правильно произношу фамилию?

— Да.

— Вы могли бы сэкономить время и деньги просто позвонив мне из Калифорнии. Я наверняка сказала бы вам, в моих ли силах…

Франсина Бредли открыла дверь квартиры 21М, обежала Флетча удивленным взглядом и продолжила разговор, начатый по телефону внутренней связи.

И Флетч не упустил возможности внимательно разглядеть свою собеседницу. Светлые, тщательно уложенные волосы. Кожа, не чуждая дорогой косметики и массажа. Золотое ожерелье. Сережки, составляющие с ним единый гарнитур. Отлично сшитое зеленое платье с глубоким вырезом на груди. Очень стройная для ее возраста (сорок пять плюс-минус год) фигура.

— …О компании Тома мне известно не так уж и много, — она провела Флетча в просторную гостиную, обставленную дорогой мебелью. Через большое окно ее заливал солнечный свет. — Из сотрудников я никого не знаю. Я, конечно, в курсе производственных и финансовых дел. После смерти Тома, Энид частенько обращается ко мне. Энид, как вам, должно быть, известно, не сведуща в бизнесе.

Франсина встала спиной к окну, лицом к Флетчу, помолчала, словно гадая, на все ли возможные вопросы Флетча она уже ответила. Молчал и Флетч, а потому, чтобы заполнить паузу, Франсина указала на диван.

— Присядьте, пожалуйста. Меня ждут к обеду, но несколько минут у меня есть, так что давайте посмотрим, вдруг я действительно смогу вам чем-то помочь.

Сев, Флетч расстегнул пиджак и подтянул брючины, чтобы не помять свой новый костюм.

На кофейном столике лежали перчатки и сумочка Франсины.

— Я рад, что вы согласились встретиться со мной. — Франсина села в кресло так, чтобы свет из окна падал на нее сзади. — Возможно, вам поначалу показалось, что я не в своем уме, но я надеюсь, вы поймете, чем вызвано мое, пусть и несколько странное, поведение.

— Ваше поведение не кажется мне странным, — Франсина улыбнулась. — Просто… когда вы сказали, что вы репортер, бывший репортер, я подумала, что, открыв дверь, увижу перед собой… более зрелого мужчину, старше возрастом… которому пришлось многое повидать.

Улыбнулся и Флетч.

— Все дело в моем румянце во всю щеку. А причина тому — ежедневный завтрак из овсянки с апельсиновым соком.

Франсина Бредли добродушно рассмеялась. Теперь, когда его глаза привыкли к яркому свету, Флетч разглядел фотографии на книжной полке. Роберта Бредли, Томас Бредли-младший, школьные фотографии разных лет, две фотографии Энид Бредли, молодой и постарше, большая семейная фотография. Флетч догадался, что черноволосый мужчина, обнимающий Энид Бредли за талию, ее муж, Томас. Стену перед Флетчем украшала черно-коричневая мозаика. На низком столике у окна лежала другая, незаконченная.

— Мозаику на стене сделал ваш брат? — спросил Флетч.

— Да, — Франсина с грустью посмотрела на мозаику. Затем вздохнула и указала на вторую, незаконченную. — А над этой он работал. Том всегда останавливался у меня, приезжая в Нью-Йорк к здешним врачам. Эту мозаику он начал перед отъездом в Швейцарию. Я не стала убирать ее. Глупо, конечно. Но иногда я прихожу домой вечером и буквально вижу его, в халате и шлепанцах, склонившегося над мозаикой.

— Боюсь, мои вопросы покажутся вам необычными.

— Это ничего, — она глянула на часы. — За мной должны приехать…

— Я помню. Мое появление у вас вызвано тем, что при подготовке статьи об «Уэгнолл-Фиппс» мне показали недавние служебные записки вашего брата, которые я и процитировал. В результате меня, естественно, уволили.

Сначала Франсина смотрела на Флетча так, будто тот неожиданно заговорил на языке, который она не понимает.

— Что значит, «недавние»?

— Датированные если не этим, то прошлым месяцем.

— Том уже с год, как умер.

— Потому-то я здесь.

Франсина посмотрела на свои, лежащие на коленях руки, с красным лаком на ногтях.

— Как странно.

— Согласен с вами.

— Есть ли какое-нибудь объяснение?

— У меня — нет.

— Кто показывал вам эти служебные записки?

— Чарлз Блейн. Вице-президент и начальник финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс». Мне представлялось, что такой человек — надежный источник информации.

— А, Блейн. С ним и раньше были проблемы. Энид упоминала об этом. Возможно, специалист он толковый, но… Энид говорит, что он все воспринимает слишком серьезно. Своих подчиненных он просто затретировал, — Франсина покивала. — Да, об этом Блейне я слышала. У него все расставлено по полочкам, а если что-то не ставится, он впадает в истерику.

— Дело не в полочках, мисс Бредли. Речь идет о документах, подписанных инициалами человека, который не мог их подписать, поскольку отошел в мир иной.

Франсина пожала плечами.

— Тогда это чья-то злая шутка. Порезвился кто-нибудь из секретарей. Из тех, что работал с Блейном. Блейн мог достать кого угодно. Вот с ним и поквитались.

— Такое возможно.

— А как на этот вопрос ответила Энид?

— Она полагает, что у Блейна нервный срыв. И отправила его в отпуск в Мексику.

— Так, наверное, и есть.

— Я слетал в Мексику. С нервами у него все в порядке. А вот жара и духота допекают.

— Ваша квалификация позволяет вам судить о психическом состоянии человека, мистер Флетчер? У вас диплом психиатра?

— Я оставил его в другом костюме.

— Не подумайте, что я вхожу в роль прокурора, но… Многие люди скрывают свое истинное лицо под маской. И под ней происходит совсем не то, что мы видим.

— Чарлз Блейн заверил меня, что он не подделывал инициалы на служебных записках.

Вновь Франсина Бредли пожала плечами.

— Тогда кто-то сыграл с ним злую шутку, — она улыбнулась. — В конторах такое далеко не редкость.

— Мисс Бредли, когда умер ваш брат?

— Я же сказала… год тому назад.

— Энид говорит то же самое. А Коркоран и Блейн полагают, что он умер в прошлом ноябре, то есть на шесть месяцев позже.

— Ах, вы об этом. Я понимаю, тут действительно имеет место некоторая путаница. Том умер год тому назад. Неожиданно для нас. Уезжая, он оставил за себя Энид. Не могу сказать, что ей удалось справиться с этой работой. Скорее наоборот, ее терпели только потому, что надеялись на скорое возвращение Тома. По существу ее поддерживал лишь его авторитет. Собственно, она сама это прекрасно понимала. И мы решили никому не сообщать о смерти Тома, пока она не освоится в роли руководителя компании. Логичное решение, не так ли?

— Да. Полагаю, что да.

— Была и другая причина. Касающаяся не бизнеса, а эмоций. Энид очень любила моего брата. Насколько мне известно, к нему очень хорошо относились и сотрудники «Уэгнолл-Фиппс», те же Блейн и Коркоран. Энид хотела скорбеть в одиночку. Она не желала видеть на работе печальные лица, выслушивать соболезнования от подчиненных. Надеюсь это ясно?

Флетч предпочел промолчать.

— Была и масса других соображений. Молодые сотрудники могли уйти из компании, прослышав о смерти Тома, так как еще не верили в Энид… И многое, многое другое.

— Том умер год тому назад. В «Уэгнолл-Фиппс» об этом узнали через шесть месяцев, в одну из ноябрьских пятниц. А Энид улетела в Швейцарию во вторник на следующей неделе?

Взгляд Франсины задержался на настенной мозаике.

— Да, вроде бы так, — она повернулась к Флетчу. — Вы спрашиваете, почему мы не полетели в Швейцарию сразу же, шестью месяцами раньше, получив известие о смерти Тома?

— Мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос.

— Мы сознательно приняли такое решение. Том умер. Внезапно. Энид об этом сообщили через двадцать четыре часа после смерти. Порекомендовали кремировать покойника. Энид телеграфировала, что согласна. А шесть месяцев спустя мы улетели в Швейцарию, заказали мемориальную службу, привезли домой останки Тома.

— Вы летали в Швейцарию с Энид?

— Разве я только что не сказала об этом?

— Куда именно?

— Том умер в клинике под Женевой.

Флетч глубоко вдохнул и покачал головой.

— Мисс Бредли, ваш брат не умер в Швейцарии.

Брови Франсины взлетели вверх.

— Что вы такое говорите?

— Я связался с посольством США в Швейцарии. Ни в прошлом году, ни когда бы то ни было, в этой стране не умирал американский гражданин, которого звали Томас Бредли.

На лице Франсины отразилось изумление.

— Они так сказали?

— Это информация американского посольства в Женеве.

— Но это невозможно, мистер Флетчер.

— И я уверен, что они не пытались сыграть злую шутку.

— Однако, — рот Франсины открылся и закрылся. — Не знаю, что и сказать.

— Я тоже.

— Полагаю, причиной всего — бюрократическая ошибка. Я попрошу своих адвокатов с этим разобраться.

— Посольство гарантирует, что их информация, касающаяся смерти американцев в Швейцарии абсолютно достоверна.

— О, мистер Флетчер, если вы покажите мне чиновников, которые не допускают ошибок, я, подпрыгнув, достану луну.

Флетч наклонился вперед.

— Как видите, мисс Бредли, у меня много вопросов.

В прихожей загудел аппарат внутренней связи.

— Извините, — Франсина вышла в прихожую, взяла трубку. — Слушаю… Да, пожалуйста, скажите мистеру Савенору, что я спущусь через несколько минут.

Когда Франсина вернулась в гостиную, Флетч стоял у окна.

— Вы даже не закрепили плитки, — он указал на незавершенную мозаику.

— Да, — кивнула Франсина. — Оставила все, как было.

— Можем мы встретиться еще раз? — спросил Флетч.

— Конечно. Я вижу, что вами движут добрые побуждения.

— Подозреваю, мне удалось вас удивить.

— Я уверена, что всему найдется разумное объяснение, — ответила Франсина. — И конторской шутке… И свидетельству о смерти, затерявшемуся в посольстве.

— Возможно.

— Вы сможете пообедать со мной завтра?

— Конечно. Где, когда?

— Вы любите французскую кухню?

— Есть я люблю.

— Так давайте встретимся в восемь вечера в ресторане «У Клер». Это в двух кварталах отсюда, — и она указала на юг.

— В восемь вечера, — повторил Флетч.

Франсина проводила его в прихожую.

— Жаль, что должна уходить. Вы разожгли мое любопытство, — она открыла дверь. — Я уверена, что совместными усилиями мы сможем во всем разобраться.

В вестибюле компанию швейцару составлял седовласый пятидесятилетний мужчина в строгом сером костюме.

Глава 30

В пятницу утром, без четверти восемь, Флетч стоял под дождем напротив дома Франсины Бредли в Ист-Сайде, на другой стороне улицы. Дождевик, шляпу и темные очки он купил прошлым вечером, на Таймс-сквэа. Из кармана плаща торчал номер «Нью-Йорк пост». Оделся он так для того, чтобы привлекать к себе минимум внимания.

Он ожидал, что Франсина Бредли выйдет из подъезда, но, к его удивлению, в десять минут девятого она выскочила из остановившегося у дома такси и нырнула в подъезд. В коротком плаще и высоких сапогах.

На улицу она вышла в двадцать минут десятого, в другом плаще, подлиннее, из под которого выглядывала темная юбка. По ее просьбе швейцар начал ловить такси.

Тем же занялся и Флетч, на своей стороне улицы, и преуспел в этом больше швейцара.

— Развернитесь и остановитесь у тротуара, — распорядился Флетч, забираясь в кабину.

Водитель в точности выполнил полученные указания.

— Видите женщину, которая хочет поймать такси?

— Да.

— Я хочу знать, куда она поедет.

Водитель посмотрел на него в зеркало заднего обзора.

— Это что, новый вид извращении?

— Департамент налогов и сборов, — сурово представился Флетч.

— Подонок, — пробурчал водитель. — Лучше б ты был извращенцом.

Они последовали за такси, на котором в конце концов уехала Франсина. В центре города такси остановилось у Беннетт Банк Билдинг.

— Видите? — ухмыльнулся Флетч. — Дама привела меня к своим деньгам.

— Жаль, что я не могу взять с вас больше, — водитель посмотрел на счетчик. — Я тоже плачу налоги, знаете ли. А те, кто работает в департаменте налогов и сборов, дают чаевые?

— Да, конечно. И записываем в соответствующую графу сумму, дату, место, чтобы проверить, будут ли они указаны в налоговой декларации.

Водитель обернулся.

— Не нужны мне ваши паршивые чаевые. Выметайтесь из моей машины!

— Как скажете.

— Держите! — водитель сунул Флетчу сдачу. — Везде эти госслужащие. Мало что на улицах полно полиции, так они теперь норовят залезть на заднее сидение.

— У меня получается, что вы недодали мне десятицентовик. Или у вас совсем не осталось мелочи?

— Вон из кабины!

Флетч погулял несколько минут по улице, прежде чем войти в Беннетт Банк Билдинг. В перечне фирм, арендующих помещения в этом административном здании, значилась компания «Бредли и Ко. Инвестиции».

К Беннетт Банк Билдинг Флетч вернулся в полдень и проследовал за Франсиной Бредли в ресторан «Уэйна». Ее сопровождал мужчина лет двадцати, который нес «дипломат». В поношенном костюме, нечищенных ботинках, без плаща, но «дипломат» был новенький. В ресторане они провели пятьдесят минут. Флетч проводил их до Беннетт Банк Билдинг, еще с час слонялся по вестибюлю. За это время молодой человек не покидал административного здания.

Вновь Флетч появился у Беннетт Банк Билдинг около пяти часов. Десять минут шестого из подъезда вышла Франсина и тут же поймала такси. Еще через четверть часа в дверях мелькнул уже знакомый Флетчу молодой человек. В отличие от Франсины он обошелся без такси и зашагал по улице.

Следом за ним Флетч спустился на станцию подземки и уже на платформе подошел к нему.

— Простите, пожалуйста, не вас ли я видел сегодня в ресторане «Уэйна» с Франсиной?

Молодой человек, поначалу весь подобравшийся, улыбнулся.

— Вы знаете мисс Бредли?

— Конечно. Она консультировала меня насчет инвестиций. Умнейшая женщина.

— Да, — энергично кивнул молодой человек. — Мне чертовски повезло. Такого образования не получишь ни в одном университете.

— Ее брат также доверяет ей свои деньги, не так ли? Именно Том направил меня к ней.

— Да, мы ведем дела «Бредли фэмили компани». Главным образом, «Уэгнолл-Фиппс». Конечно, деньги там небольшие. Не миллиарды. Но она знает, как их приумножить.

— А почему Том не занимается этим сам?

Молодой человек изумленно глянул на Флетча, замялся, прежде чем ответить.

— Разве вы не знаете? Ее брат умер. Год тому назад.

— Я этого не знал! Жалость-то какая. Действительно, давненько я не видел Тома. А вы давно работаете у Франсины?

— Семь месяцев, — загрохотал подъезжающий поезд. — Я столькому у нее научился.

Молодой человек знаком предложил Флетчу войти в вагон первым.

— Не мой поезд, — Флетч покачал головой.

— Тут только один маршрут.

— Подожду следующего, где будет поменьше народа, — Флетч вроде бы и не заметил, что вагон практически пуст.

Поезд тронулся, а молодой человек все смотрел на Флетча в окно. По его растерянному лицу чувствовалось, что причина появления Флетча на платформе осталась для него загадкой.

В восемь вечера Флетч вошел в зал ресторана «У Клер». Франсина Бредли уже сидела за столиком на двоих у дальней стены. На столике горела свеча.

Глава 31

— Я думаю, что Том, ваш племянник, попал в беду, — начал Флетч после того, как они заказали коктейли. — Я видел его в прошлое воскресенье.

На лице Франсины отразилась озабоченность. Искренняя озабоченность. У Флетча сложилось впечатление, что Франсина не из тех незамужних тетушек, которые проявляют к семье брата лишь формальный интерес. И в то же время он понимал, что ей известно далеко не все, хотя бы в силу территориальной удаленности.

— Что вы имеете в виду? — в ее голосе слышался страх. — Как я понимаю, Том заканчивает медицинский колледж и дела у него идут неплохо.

— Не совсем. Он использует знания, полученные на лекциях по химии, чтобы отключиться от реальности.

— Наркотики? Том — наркоман?

— Похоже на то. С прошлой осени не ходит на лекции. Его сосед по комнате в общежитии проводил меня к ванне, где Том лежит в забытьи днями и ночами. Сосед не знает, что с ним и делать.

— О, нет! Только не Том!

— Я обещал, что попытаюсь ему помочь… Это еще одна из причин моего приезда сюда. Конечно, он не понимает, где умер его отец, в реальном мире или наркотических фантазиях.

— А что он говорит о смерти отца?

— Он полагает, что ваш брат покончил с собой. Винит за это вашего брата. В общем это естественно, что молодые сердятся на родителей, если те умирают, оставляя их одних. Иногда молодые винят в смерти родителей себя.

— Вы снова вживаетесь в роль психоаналитика, мистер Флетчер.

— Обычно меня зовут Флетч. И я не вживаюсь в роль психоаналитика. Просто я попал в невероятную ситуацию, как, впрочем и вы, и стараюсь осознать, что к чему.

— Я ни в какую ситуацию не попала.

— Как бы не так, — покачал головой Флетч. — Основная масса денег, которую вы инвестируете через вашу маленькую компанию в Беннет Банк Билдинг поступила от вашего брата, — ее глаза мгновенно сузились. — Я проверил, перерегистрирована ли принадлежащая ему собственность. Оказалось, что нет. И, подозреваю, вы с Энид пытаетесь уклониться от уплаты определенных законом налогов. Сама Энид Бредли говорила мне, что вы намереваетесь перебраться в Калифорнию и взять на себя руководство «Уэгнолл-Фиппс». И только очень близорукий человек мог не заметить, что вы визировали служебные записки инициалами своего брата.

Официант принес коктейли.

— Вы, похоже, очень расстроены, Флетч, — Франсина поднесла бокал к губам. — Вас не затруднит называть меня Франсина?

— Отнюдь.

— Даже не знаю, что и сказать, — Франсина уставилась в бокал. — Вы приехали из Калифорнии… столько информации, столько вопросов… И Том…

— Ему нужна помощь. Срочно. Нельзя терять ни минуты…

— Я даже представить себе не могла…

— Вероятно, он умеет задурить матери голову. Надевает костюм, приходит домой, говорит, что с учебой все в порядке, получает деньги, а затем устраивается в ванне с шестью пачками таблеток.

В свете свечи на глазах Франсины блеснули слезы.

— Заверяю вас, меры будут приняты… незамедлительно. В самое ближайшее время. Благодарю, что поставили меня в известность.

— Между прочим, Та-та, ваша племянница, тревожит меня ничуть не меньше. Сосед Тома охарактеризовал ее, как заводную игрушку. Она не живет, а существует, отгородившись от мира в общежитии для девушек. Я понимаю, у них умер отец, год тому назад, но они оба до сих пор не могут придти в себя.

— Когда я перееду туда… — Франсина не закончила фразы. — Возможности Энид небезграничны.

— Когда вы перебираетесь в Калифорнию?

— К сожалению, через несколько месяцев, не раньше. Нужно закончить кое-какие дела.

— Вы возглавите «Уэгнолл-Фиппс»?

— Том этого хотел. Энид этого хочет. Я продала свою фирму, маленькую фирму, несколько лет тому назад.

Флетч отпил из бокала, посмотрел на Франсину.

— Вы можете ответить на вопросы, которые я только что задал вам?

— Насчет того, что я и Энид уклоняемся от уплаты налогов?

— Да, для начала.

— Пока мне сказать нечего. Возможно, Энид не все сделала, как полагается. Скорее всего, так оно и есть. Энид не Чарлз Блейн. У нее нет подготовки, нет опыта. Бизнесом занимался Том, ей известно лишь то, чем он с ней делился. Она могла что-то напутать, но я уверена, что сознательно она никогда бы не пошла на обман налогового ведомства.

— Вы расписывались за Тома Бредли на служебных записках? — продолжил допрос Флетч.

— Я консультирую Энид по телефону. Практически ежедневно. Вижу, вы уделили много времени подготовке к нашему разговору. Знаете, что моя контора в Беннетт Банк Билдинг, вам известно, чем я там занимаюсь. Можете проверить наши счета за телефонные разговоры. Мой и Энид. Цифры произведут на вас впечатление.

— Объяснения случившемуся пока нет.

— Давайте-ка выпьем еще по коктейлю, пообедаем, а потом вернемся ко мне. Там и поговорим. Вам никто не говорил, что вы — очень симпатичный молодой человек?

— Только сотрудник таможенной службы Соединенных Штатов Америки.

Франсина накрыла его руку своей.

— Не волнуйтесь. Я не из тех женщин среднего возраста, что так и норовят залезть в брюки молодым парням. И не собираюсь совращать вас, — она убрала руку, взяла со столика меню. — Здесь отлично готовят утку.

— Давайте вернемся к самому началу.

В квартиру Франсины они вернулись в четверть двенадцатого. В ресторане они выпили по три коктейля, съели обед из четырех блюд, запив их двумя бутылками вина. К кофе Флетч заказал бренди, а Франсина — ликер. В промежутках между блюдами Франсина рассказывала длинные истории с неизменно фривольным, хотя и не без юмора, концом.

В квартире Флетч бросил на диван пиджак, уселся сам. Ослабил узел галстука, откинул голову на спинку.

— Как скажете, — тихо ответила Франсина. Она притушила лампы, включила стереосистему. По комнате поплыли звуки скрипичного концерта.

— Я только поставлю кофе.

Флетч вслушивался в скрипичную музыку. Почему-то она ассоциировалась у него с полногрудой девушкой, в которой впервые проснулась страсть. Он услышал шелест платья Франсины, вернувшейся в гостиную.

— Так о чем вы хотите спросить? — она уже сидела в кресле.

— Кто сказал вам, что ваш брат умер?

— Энид. Она позвонила мне в контору. Ужасно расстроенная. Плакала. Не могла собраться с мыслями. Я перезвонила ей через час. Из дома. Мы проговорили всю ночь.

— И обе решили, что незачем немедленно лететь в Швейцарию?

— Это мы решили на следующее утро. Честно говоря, вечером, после этого трагического известия, мы были не в состоянии что-то решать. А к утру, когда немного пришли в себя, с момента смерти Тома прошло уже два дня. Еще два ушло бы на то, чтобы добраться до Швейцарии. Все-таки она живет в Калифорнии, я — в Нью-Йорке, и мы обе работаем. Так что мы никуда не полетели, а Энид телеграммой разрешила кремацию.

— Ясно. А потом вы, как обычно, продолжали консультировать Энид по телефону. Практически каждый день.

— Да.

— Но в ноябре вы обе полетели в Швейцарию?

— Да.

— Вместе?

— Да. Энид приехала в Нью-Йорк, остановилась у меня, а на следующий день мы улетели вместе.

— И что вы сделали, прибыв туда.

— Взяли напрокат автомобиль. Сняли номер в отеле. Отдохнули. Днем позже Энид забрала прах Тома в похоронном бюро. Затем мы заказали мемориальную службу в местной церкви. С этим у нас возникли некоторые сложности. Теперь-то я понимаю, что следовало обратиться за помощью в посольство, но тогда мы до этого не додумались. Служба была во вторник. Присутствовали Энид, я и священник. Он говорил по-английски. Энид принесла с собой урну, и во время службы она стояла на маленьком столике, на алтаре, куда поставил ее священник.