Глава 6

— Ищу своего дядю, — пояснил Флетч.

Старику-полицейскому потребовалось немало времени, чтобы подняться с вращающегося стула и подойти к перегородке, разделяющей надвое большую комнату, которую занимал полицейский участок города Урэмрада. В левом ухе полицейского Флетч заметил слуховой аппарат.

— Его зовут Джеймс Крэндолл, — теперь Флетч говорил медленнее, отчетливо произнося каждое слово.

— Живет в этом городе?

— Вроде бы.

— Что значит, «вроде бы»? «Вроде бы» здесь никто не живет. Или живут, или нет. У нас свободная страна.

— Мама дала мне этот адрес, — Флетч протянул полицейскому листок, полученный от Жака Кавалье. — А я не могу найти Курье-драйв.

— 47907 Курье-драйв, Урэмрад, — произнес полицейский.

— Аптекарь не знает, где это.

Полицейский коротко глянул на Флетча.

— Это Боб-то не знает?

— Похоже, что нет.

— Этот Крэндолл… Брат вашей матери?

— Да.

— Вы знаете, что у вас на лице песок?

Флетч смахнул с лица несколько песчинок.

— Почему у вас на лице песок?

Флетч пожал плечами.

— Играл в песочнице.

— Вам следовало бы побриться, прежде чем ехать на встречу с вашим дядей.

— Да, вы, несомненно, правы.

Полисмен вновь посмотрел на листок.

— Боб не знает, где находится Курье-драйв, потому что в Урэмраде нет Курье-драйв.

— Нет?

— Ваша мать часто лгала вам, юноша?

— Никогда в жизни.

— Возможно, вы этого не знаете. У нас нет Курье-драйв. Стрит-роуд — это по-нашему, а драйв[3] — уже чересчур.

— А Курье-стрит у вас нет?

— Разумеется, нет.

— Может, есть какая-нибудь другая, с созвучным названием?

Полицейский близоруко уставился на окно.

— Есть Колдуотер-роуд. Да у нас нет и домов с такими большими номерами, Сорок семь тысяч девятьсот семь. Да во всем Урэмраде тысяча девятьсот домов.

— Вы знаете человека по фамилия Крэндолл?

— То есть, вашего дядю?

— Да.

— Нет. Креншоу знаю, но он не ваш дядя.

Флетч улыбнулся.

— А откуда вам это известно?

— Потому что Креншоу — это я, а моя сестра жива.

— Понятно, — кивнул Флетч. — Сдаюсь. Вы никогда не слышали о Крэндолле, проживающем в Урэмраде?

— Никогда. И второго Урэмрада в Америке нет. Во всяком случае, я такого не знаю. А вы знаете другой город, называющийся Урэмрад?

— Нет.

Полицейский пробежался взглядом по шее и свитеру Флетча.

— Да вы весь в песке, юноша. Хотите принять душ?

— Что?

— Хотите принять душ? Побриться?

— Где?

— Да здесь же. У нас есть душевая. А бритву я вам дам.

— Премного вам благодарен.

— Вы, похоже, проделали немалый путь, разыскивая вашего дядю. — Полицейский открыл калитку в перегородке, давая Флетчу пройти. — А послала вас мамаша сюда неизвестно зачем.

Флетч последовал за полицейским в коридор, ведущий к камерам.

— Почему она вам солгала? Есть ли у вас вообще дядя? Наверное, она сказала, что он богат…

— У тебя мокрые волосы, — Мокси все это время дожидалась Флетча в машине. — И ты побрился.

— И помылся.

— Где?

— В здешней тюрьме. Хочешь принять душ? Познакомлю тебя с милым старичком-полисменом.

— А как там пахнет?

— Пахнет там ужасно. Просто воняет.

— Нет, благодарю. Я лучше приму душ в своей квартире.

Флетч завел мотор и покатил к автостраде.

— Нет в Урэмраде Джеймса Сейнта Э. Крэндолла. И никогда не было.

Мокси потерлась спиной о спинку сидения, почесала локоть.

— У меня все чешется. Мы едем к тебе?

— Нет.

— О, Господи, Флетч, я понимаю, что тебе не хочется возвращаться в город. Уже отсюда слышится гоготание твоих собратьев по перу. Но я хочу нормально поесть и принять нормальный душ.

— Сначала заглянем к Френку Джеффу.

— А кто он такой? Он жив или тоже умер?

— Он — мой редактор. Мой бывший редактор.

— Ты думаешь, что сможешь найти его дом?

— Я знаю, где он живет. Туда и поедем.

— Флетч, кто-то говорил мне, что ты — великий репортер. А на деле выясняется, что ты не можешь найти человека даже в таком маленьком городке, как Урэмрад. Или он называется иначе?

— Кто тебе говорил, что я — великий репортер?

— Ты.

Они выехали на автостраду, и Флетч с силой вдавил в пол педаль газа.

— Выходит, что я ошибся.

Глава 7

— Мой Бог! — Мокси застыла перед роскошным особняком, словно сошедшим с иллюстрации книги восемнадцатого века. — Главный редактор «Ньюс-Трибюн» живет в таком доме?

— Как видишь.

Флетч уже звонил в колокольчик. Дверь открыла Клара Сноу. С полупустым бокалом «мартини» в руке.

— Флетч!

— Добрый вечер, Клара. Не ожидал встретить тебя здесь.

Клара не улыбнулась.

— Не уверена, что тебя ждут, Флетч.

— Знаешь, когда Френк устраивает вечеринки для сотрудников…

— Сегодня он ничего не устраивает.

— Ну, Френк, должно быть, дома, ты — в доме, а ты сотрудник…

— Заходи, Флетч.

— Одну минуту. Я не один.

Тут из-за ухоженной рощицы выпорхнула широко улыбающаяся Мокси.

— Добрый вечер, — она пожала руку Кларе. — Рада познакомиться с вами, миссис Джефф.

— Она — не миссис Джефф, — поправил ее Флетч. Впустив их в холл, Клара закрыла дверь.

— А ты, Флетч, не из слабонервных.

— Меня вдохновляет Мокси.

Френка они нашли в гостиной. В толстом лыжном свитере, он подкладывал в камин очередное полено. При этом работал кондиционер.

— Добрый вечер, Френк, — приветствовал босса Флетч.

Френк поглядел на него поверх очков.

— Ты уволен, Флетч. Если раньше в этом были хоть какие-то сомнения, то теперь их не осталось.

— Почему?

— Потому что сегодня — пятница, это мой дом, а уволенные подчиненные не должны заявляться сюда без приглашения в пятницу вечером. Или когда-либо еще. Прежде всего, это указывает на отсутствие хороших манер.

— Даже если я собираю материал для статьи?

— Какой статьи?

— Вот об этом я и хочу поговорить.

Френк уже смотрел на Мокси.

— Какая же вы красивая.

— Благодарю вас, сэр, — Мокси кокетливо улыбнулась.

— Правда, красивая.

Клара Сноу обошла кофейный столик и села на диван.

— Мокси Муни, — представил Флетч свою даму. — Она актриса. С понедельника начинает репетировать в пьесе, которую ставят в театре «Кэлоуквиэл».

— Раз уж ты здесь, можешь что-нибудь выпить, — сменил Френк гнев на милость. — Хозяин дома не должен забывать о гостеприимстве.

— Спасибо, Френк. А где Бетти?

Прежде чем ответить, Френк подошел к бару, наполнил два бокала для Флетча и Мокси, добавил «мартини» в свой.

— Моя жена в Сан-Франциско. Уехала на уик-энд. Повидаться с семьей брата и кое-что купить. Есть еще вопросы, Флетч?

— Конечно, — Флетч искоса глянул на Клару Сноу.

— Клара пришла пообедать и обсудить со мной некоторые редакционные проблемы.

— Обсуждать редакционные проблемы с парламентским репортером? Понятно.

Клара вела кулинарную страницу до тех пор, пока редакцию не засыпали жалобы. От блюд, приготовленных по ее рецептам, людям становилось нехорошо. Появилась даже новая болезнь — «грипп Клары Сноу». Репортеры, приходившие в редакцию с тяжелым похмельем, говорили, что не могут работать, потому что съели что-то из рекомендованного Кларой. И никто не мог понять, как и почему Клару перевели на куда более престижную должность парламентского репортера, освещающего текущие дела законодательного собрания штата.

— Политические проблемы, — уточнял Френк. — Так ты хочешь выпить, Флетчер, или предпочтешь, чтобы я пинком вышиб тебя за дверь?

Флетч сел на другой диван, напротив Клары.

— Конечно, Френк. «Мартини» — моя слабость. Извините, что помешал вашему совещанию с Кларой.

Френк подал Мокси бокал, второй, для Флетча, поставил на кофейный столик.

— Садитесь, садитесь, — улыбнулся он Мокси. — Будьте, как дома. Берите пример с Флетча.

Мокси выбрала место рядом с Флетчем, а Френк опустился в кресло.

— Как называется пьеса, в которой вы будете играть? — спросил Френк Мокси.

— «В любви», романтическая комедия.

— Не знал, что где-то еще ставят романтические комедии, — удивился Френк. — Надо бы посмотреть.

— Вы — инженю?[4] — спросила Клара.

В самой Кларе уже не было ничего наивного: зрелая, тридцатилетняя, знающая себе цену женщина.

— Да, — кивнула Мокси. — Вся комедия построена на идее изнасилования.

— Очень весело, — поджала губки Клара.

— Разумеется, не в прямом смысле, — продолжила Мокси. — Видите ли, героиня — молодая девушка, получившая строгое воспитание, выходит замуж, и каждый раз, когда муж прикасается к ней, думает, что ее будут насиловать. А потому любая попытка приласкать ее, кончается вызовом полиции. Понимаете?

— По-моему, очень забавно, — Френк отпил «мартини».

— Но мужья могут насиловать жен, — заметил Флетч.

— При этом молодые люди очень любят друг друга, — Мокси говорила, разглядывая содержимое своего бокала. — Просто они совсем запутались и не могут разобраться, у кого какие права.

— По адвокату в каждую спальню! — воскликнул Френк. — Вот чего нам не хватает.

— «Уэгнолл-Фиппс», — напомнил Флетч причину своего нежданного прихода.

Френк повернулся к нему.

— Что?

— Только не говорите, что вы закончили на сегодня все дела, Френк. Мы же прервали ваше совещание с Кларой.

— О делах газеты я готов говорить в любое время, — Френк насупился. — Не знаю только, хочется ли мне обсуждать с тобой эту статью про «Уэгнолл-Фиппс». Ошибка, она и в Африке ошибка, Флетч. Ты напортачил. Трудно это признать, но деваться тебе некуда.

— А статья, она и в Африке статья, Френк.

— Не понял тебя.

— Вице-президент и начальник финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс» называет руководителя своей компании Томаса Бредли, показывает мне отправленные им служебные записки, датированные недавними числами, а потом кто-то говорит вам, что Томас Бредли давно умер. Мне нужны факты.

— Фактами тебе следовало пользоваться при подготовке статьи, — резонно заметила Клара.

— Ладно, — Френк посмотрел на Клару, потом на Флетча, — Газету я, как обычно, прочитал дома, за завтраком. Твою статью проглядел мельком, правда, подумав, а кому взбрело в голову поручить тебе ее подготовку. С босыми ногами и обрезанными джинсами…

— Босоногий мальчишка с румянцем во всю щеку, — промурлыкала Клара.

— Мне всегда казалось, что бизнес — не твоя сфера, — Френк улыбнулся.

— Том Джеффриз сломал спину, неудачно приземлившись.

— Я знаю. А когда я пришел на работу, позвонила Энид Бредли. Сказала, что она возглавляет «Уэгнолл-Фиппс» после смерти ее мужа. Я вновь раскрыл страницу с твоей статьей, прочитал ее повнимательнее и увидел, что она пестрит ссылками на ее мужа, Томаса Бредли. Недавними ссылками.

— Ссылками на служебные записки, — добавил Флетч.

— У тебя есть копии этих записок? — спросил Френк.

— Нет.

— Я позвонил Джеку Кэрридайну, редактору отдела экономики, который только что вернулся из деловой поездки в Нью-Йорк…

— Я знаю, что Джек — редактор отдела экономики, — вставил Флетч.

— …но он не смог сразу сказать, жив Томас Бредли или мертв. Наверное, «Уэгнолл-Фиппс» не такая уж крупная компания. Он позвонил президенту «Уэгнолл-Фиппс» и получил ту же информацию, что и я. Бредли мертв. Я говорил тебе об этом по телефону?

— Нет. Вы не сказали мне, что вам звонила Энид Бредли, как и о том, что она возглавляет «Уэгнолл-Фиппс». Вы сказали, что смерть Бредли подтвердили сотрудники «Уэгнолл-Фиппс», а не глава фирмы.

Клара, вздохнув, искоса глянула на Френка.

— Мертвый, он все равно мертвый, кто бы этого не подтверждал, — вздохнул тот.

— Я понимаю, что это не мое дело, — вмешалась Мокси, — но мне кажется, что «Уэгнолл-Фиппс» сыграла с Флетчем злую шутку. Пару лет тому назад «Ньюс-Трибюн» крепко прошлась по этой компании…

— Такова репортерская участь, — прервал ее Френк. — Правду не говорит никто. Люди делятся с репортером лишь тем, что им выгодно. Хорошие репортеры это знают, и не попадаются на подобные уловки.

— А Флетч попался, — подытожила Клара. — И на том надо ставить точку.

— Френк, не сможете ли вы сохранить мне жалование, пока я не размотаю этот клубок?

— А что тут разматывать? — переспросил Френк. — Миссис Фиппс… я хотел сказать, миссис Бредли сказала, что не хочет, чтобы ее дети читали в газете статьи, в которых об их отце говорится, как о живом человеке. И винить ее нельзя, не так ли? Она сказала, что душевная рана только-только начала затягиваться.

Флетч покачал головой.

— Что-то здесь не так, Френк.

— Конечно, не так, — Клара Сноу прошла к бару, чтобы наполнить свой бокал. — Ирвин Морис Флетчер готовил статью на скорую руку. А с остальным все в полном порядке.

Френк наклонился вперед.

— Кэрридайн позвонил миссис Уэгнолл… я хочу сказать, миссис Бредли и постарался все уладить. Вечером он даже подъехал к ней домой и час говорил с детьми, убеждая их, что и репортеры иногда ошибаются. В суд нас не потянут. Но статья, в которой мы цитируем покойника, разошлась по всей стране, Флетч. И это вредит престижу газеты. Наш издатель прочитал ее в Санта-Фе и позвонил мне. Теперь придется ждать, пока он вернется.

— И что он сказал? — спросил Флетч. Френк вновь откинулся на спинку кресла.

— Я просил ограничиться отстранением от работы. Честное слово, просил.

— А он отказал?

— А как по-твоему?

— Он отказал, — Флетч поднялся.

— Ты не выпил ни капли. — указал Френк на «мартини».

— А я выпила, — Мокси поставила на кофейный столик пустой бокал.

Френк ей улыбнулся.

— Таким красавицам, как вы, пить совсем ни к чему.

Клара вернулась и вновь села на диван.

— Еще один вопрос, Френк.

— Какой? — Френк посмотрел на Флетча.

— Обед готовила Клара?

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Я позвоню в редакцию и скажу Джейн, что в понедельник вы на работу не выйдете.

Глава 8

— А что ты здесь, собственно, делаешь? — заместитель заведующего библиотеки «Ньюс-Трибюн» стоял в дверях, сверля Флетча взглядом.

Дело было в субботу утром, без четверти восемь.

Флетч оторвался от дисплея.

— Работаю.

— Я слышал, мы больше не нуждаемся в твоих услугах.

— Я тоже слышал.

— Тогда тебя следует лишить доступа в редакцию. И уж по меньшей мере отлучить от нашей превосходной картотеки.

Флетч выключил компьютер, собрал исписанные листы.

— Перестань, Джек. Дай мне возможность выплыть.

— Одну минуту, — широкоплечий заместитель заведующего загородил Флетчу путь. — Посмотрим, что ты отсюда выудил.

— Сделал несколько выписок.

— Насчет чего? Я хочу посмотреть.

Флетч протянул Джеку исписанные листы, подождал, пока тот их проглядит.

— Джеймс Сейнт Эдуард Крэндолл. Проживает в Ньютауне. Кто это?

— Не знаю.

Джек коротко глянул на Флетча, вновь вернулся к листкам.

— Чарлз Блейн. Проживает в Бел-Монте. Ты упоминал его в своей замечательной статье, что напечатали в среду. Как ты, наверное, догадываешься, ее выучили чуть ли не наизусть.

— Догадываюсь.

— Томас Бредли. Председатель совета директоров «Уэгнолл-Фиппс». Женат на Энид Риордан. Двое детей. Проживает в Саутуорте. Ты ссылался и на него, не так ли? — Джек улыбнулся. — Ты просто так не сдаешься?

— С какой стати?

Джек вернул Флетчу записи.

— Полагаю, каждый имеет право спасать собственную задницу… даже после того, как ее уже высекли.

— Могу я воспользоваться твоим телефоном, Джек?

— Немедленно выметайся отсюда, и тогда я не потяну тебя в суд за пребывание в неположенном месте.

— Ладно, ладно, — у двери Флетч обернулся. — Джек?

— Ты все еще здесь?

— Хочешь узнать интересную новость?

— Да. Кто выиграет сегодня третий заезд на скачках в Хили. Скажи мне, чтобы я мог утереть нос Осборну. Хотя, ты, скорее всего, скажешь, что выиграет Триггер.

— Некролога нет.

— У Триггера был отличный некролог. После того, как Рой Роджерс отравил его.

— Возможно, — Флетч указал на компьютер. — Но вот некролога Томаса Бредли я не нашел.

— Некрологи мы даем далеко не на всех умерших. Только на самых выдающихся членов нашего общества. Бредли не числился в капитанах американской промышленности.

— Мне кажется, это интересно.

— Напиши хорошую статью о том, как отравили Тома Бредли. Только опубликуй ее у наших конкурентов.

Стоя у своего стола в отделе городских новостей, Флетч позвонил домой. Трубку сняли после седьмого гудка.

Неподалеку четверо репортеров и фотограф пили кофе у стола Эла. Тот сидел, откинувшись на спинку стула, ноги его покоились на столе. Средних лет, он постоянно жаловался на боли в ногах и спине, а потому на задание его посылали лишь когда все остальные были в разгоне. Так что большую часть времени он проводил в редакции, собирая все сплетни.

Все пятеро заулыбались, когда Флетч появился в отделе.

— Доброе утро, Ирвин, — пропел Эл. — Что-то не припомню, чтобы ты появился в редакции в такую рань, да еще и в субботу. Что случилось? Тебя тоже вытолкали из постели?

— Телефон, — раздался в трубке голос Мокси. — То есть, слушаю.

— Доброе утро, солнышко, — Флетч повернулся к репортерам спиной.

— Флетч, почему ты всегда будишь меня по утрам?

— Потому что люди просыпаются в это время. Встают. Делают зарядку.

— Я плохо спала ночью.

— Когда я уходил, ты спала, как младенец.

Мокси зевнула в трубку.

— Я долго лежала без сна, когда ты уже спал. Думала о пьесе. О том, в какую ты попал передрягу. Флетч, твоя карьера загублена, так?

— Еще не все потеряно.

— Эти люди, к которым мы заехали вчера вечером. Твой редактор и эта ужасная женщина…

— Клара Сноу.

— Если б ты приехал без меня, они не пустили бы тебя на порог. Френк спустил бы тебя с крыльца, а Клара сплясала на твоей голове в туфлях на высоких каблуках.

— Если ты задаешь вопрос, то ответ положительный. Да, я прикрылся тобой. Ты возражаешь?

— Разумеется, нет.

— Френк у нас большой ценитель красоты. Слушай, сегодня мне придется поездить по городу. Хочешь составить мне компанию?

— Далеко ехать?

— На окраину.

— Я только что провела в твоей машине два дня. Два дня в машине и ночь на пляже. Шесть сэндвичей с ореховым маслом, три бутылки апельсинового сока и мокрые спагетти с кетчупом у тебя дома.

— Ужин при свечах.

— Вот-вот. Фонарь — «молния» — просто чудо. Очень романтично. Такое ощущение, что находишься на тонущем корабле. Но, по крайней мере, мне удалось принять душ. Когда мы сидели у Френка, у меня чесалось все тело.

— Ты держалась мужественно. Никто этого не заметил.

— Мне не хотелось скрестись в присутствии этой Клары.

— Так ты не хочешь поехать со мной?

— Нет. Я еще несколько минут посплю, а потом примусь за сценарий.

— Я могу задержаться допоздна.

— Если мне станет скучно, я пойду прогуляться.

— Правильно. Пусть соседи полюбуются тобой. До встречи.

— Слушай, а еда в доме есть?

— До встречи.

Повернувшись, Флетч увидел, что четверка репортеров вкупе с фотографом пристально смотрят на него. Чувствовалось, что они внимателено слушали, пока он говорил по телефону.

— Пытаюсь найти меч для харакири, — пояснил Флетч необходимость поездки на окраину. — Вместе с инструкцией по его использованию.

— Эй, Флетч, — промурлыкал Эл.

— Что, Эл?

— Можно попросить тебя об одном одолжении?

— Конечно, Эл. Проси о чем угодно. Хочешь, чтобы я переговорил с Френком насчет твоей прибавки к жалованию? Сейчас он прислушивается к моему мнению.

— Я хотел бы, чтобы ты взял интервью у одного человека, — Эл подмигнул сгрудившимся вокруг репортерам.

— Нет проблем, Эл. У кого?

— У Дуайта Эйзенхауэра.[5] Старине Айку есть что сказать.

— Хорошо, Эл. Я переговорю с ним перед ленчем.

— А как насчет Наполеона? — спросил фотограф.

— Беседовал с ним в прошлом месяце. Я рад, что вы читаете «Ньюс-Трибюн».

— Наполеон сказал тебе что-нибудь новенькое? — полюбопытствовал Эл.

— Да, очень сердился на Жозефину.

— Правда? А почему?

— Она ложилась в постель в бигудях. Потому-то он столько времени проводил на войне.

— Слушай, Флетч, — вступил в разговор еще один репортер, Терри, — а может, тебе перейти в один из этих спиритических журналов? Ты меня понимаешь. Там любят статьи типа «Что поведал мне Авраам Линкольн».[6]

— Или в профессиональную газету гробовщиков, — порекомендовал фотограф. — Ты мог бы вести у них постоянную рубрику «Вести с того света».

— Смейтесь, парни, смейтесь.

— Ты мог бы вновь процитировать Томаса Бредли, — добавил еще один, ранее молчавший репортер.

Флетч глянул на большие настенные часы.

— Извините, но мне пора бежать, а то не успею на собеседование в «Нью-Йорк таймс». Нельзя заставлять их ждать. Им нужен главный редактор, знаете ли.

— Мы об этом не слышали, Флетч, — ответил фотограф.

— Едва ли тебе светит эта должность, — усмехнулся Терри.

Флетч уже шагал к двери.

— Эй, Флетч, — крикнул вслед Эл, — а разве ты не забираешь свои пожитки?

— Нет, конечно, — обернулся Флетч. — Я еще вернусь.

— Да, да, — покивал пожилой репортер. — В следующей жизни.

Глава 9

— Господи, как я все это ненавижу, — Том Джеффриз лежал на высокой металлической кровати с колесиками на ножках.

Кровать выкатили в маленький дворик за его домом, а лежал он на животе, в одних шортах, с талии до шеи закованный в гипсовую броню, стянутую металлическими обручами. Тина, его подруга, в легком, свободного покроя платье, сидя на стуле, скармливала ему сваренное вкрутую яйцо.

— Что бы я ни ел, все застревает в горле, — жаловался Том. — Дай мне еще апельсинового сока, Тина.

Она поднесла стакан с соком к его лицу, всунула соломинку в рот.

— Со стороны полеты на дельтапланах смотрятся красиво, — Флетч сидел на столе, поставив босые ноги на скамью.

— Летать на дельтаплане — одно удовольствие. Непередаваемые ощущения. Паришь, словно птица.

— А птицы часто ломают спины? — полюбопытствовал Флетч.

— Иногда посадка бывает жесткой, — пояснила Тина. — Том летал последний раз перед нашей свадьбой. Мы собирались пожениться.

— Да, — вздохнул Том, — я намеревался завязать с дельтапланами, потому что этого хотела Тина. Она опасалась, что я могу разбиться. Похоже, предчувствовала, — Том улыбнулся.

— Свадьбу перенесли? — спросил Флетч.

— Нет. Только вместо фрака Тина положит красную ленточку на мою задницу.

— Как мило, — Флетч пожал плечами. — По крайней мере, она будет знать, за кого выходит замуж. И долго ты будешь пребывать в гипсе и алюминии?

— Недели, — простонал Том. — Месяцы.

— Мы женимся надолго, — успокоила его Тина. — Несколько месяцев не имеют никакого значения.

Она предложила накормить Флетча завтраком, но тот, хоть и был голоден, отказался, резонно предположив, что ей хватает хлопот и с Томом.

— Ты слышал о моих успехах? — спросил Флетч.

— Да, — ответил Том. — Мне позвонил Джек Кэрридайн. Поначалу я подумал, что он рассказывает мне забавную историю. Потом понял, что он не находит в ней ничего смешного. Кто-то заслал твою статью об «Уэгнолл-Фиппс» на его страницы, пока он был в отъезде. Ты процитировал мертвеца, Флетч.

— За что меня и уволили.

— За что тебя и уволили. А я оказался в выигрышном положении, — Том улыбнулся Флетчу. — Мне, в данной ситуации, это только на пользу. Ты же пролетел со статьей, готовить которую поначалу поручили мне.

— Том, можешь ты назвать мне причину, побудившую Чарлза Блейна подсунуть мне служебные записки, которые он будто бы получил совсем недавно от Томаса Бредли?

— Конечно. Он — подонок. В «Уэгнолл-Фиппс» все подонки. И Томас Бредли был таким же.

— В каком смысле?

— Понимаешь, не было в нем ничего человеческого. Никакой открытости. Его словно окружала стена. Просчитанные заранее слова, выверенные жесты. Словно ему было что скрывать. Потому-то два года тому назад мы и провели расследование финансовой деятельности «Уэгнолл-Фиппс». И уж конечно, обнаружили и взятки, и тот пансионат в Аспене, где никогда не отдыхали ни он сам, ни другие высокопоставленные чиновники «Уэгнолл-Фиппс».

— Хочешь кофе, Том? — спросила Тина.

— Чуть теплое, без кофеина кофе, да через соломинку, — Том поморщился. — Нет, не хочу.

— А ты, Флетч?

— Спасибо, Тина, не надо.

— Тогда я иду мыть посуду, — она собрала чашки и тарелки и ушла в дом.

— Бредли никогда не ездил в Аспен? — переспросил Флетч.

— Никогда. Спортсменом он не был.

— Откуда ты знаешь?

— Мы тщательно проверяли, кто жил в пансионате, а кто — нет. Только политики и коммивояжеры. Он никогда не привозил туда детей. Иногда там бывал начальник отдела продаж. Если ты катаешься на лыжах и у тебя есть пансионат на лыжном курорте, ты должен им пользоваться, не так ли?

— В общем-то, да.

— У Бредли было другое хобби. Он выкладывал мозаики из кусочков цветной плитки. Некоторые украшали его кабинет. Получалось красиво.

— А каким образом он возглавил «Уэгнолл-Фиппс»? Это семейная фирма?

— Нет. Оптовая компания «Уэгнолл-Фиппс» разорилась, и Бредли купил ее за долги, думаю, чуть ли не задаром. Потом продал часть складов. По куда более высокой цене. Полагаю, он договорился с покупателем, что вернет ему часть денег наличными. Короче, он получил оборотные средства, закупил товары, и дело у него пошло.

— И когда это было?

— Наверное, лет двадцать тому назад. А потом, когда у какой-либо из компаний-поставщиков возникали финансовые трудности, Бредли покупал всю компанию или ее часть. Так что теперь «Уэгнолл-Фиппс» — холдинг, владеющий акциями многих, никак не связанных друг с другом фирм, производящих все, что угодно, от пластиковых бочек до швабр и гвоздей. Надо прямо сказать, голова у Томаса Бредли варила как надо. Но основной сферой деятельности «Уэгнолл-Фиппс» по-прежнему оставалась оптовая торговля. Впрочем, ты, наверное, и так все это знаешь, Флетч. На прошлой неделе ты же написал об этой компании статью. Помнишь?

— Не забуду до конца дней.

— Блейн — типичный неудачник. В свое время я говорил с ним. Начальник финансового отдела компании. Из тех, кто отсиживает от сих и до сих, а потом — хоть трава не расти. Вечно во всем путается, не знает, где нужные документы. А вот Коркоран — нормальный парень. По крайней мере, смотрит в глаза, когда говорит с тобой.

— Александер Коркоран, президент компании.

— Молодец, Флетч. Ты говорил с ним?

— Нет. Блейн сказал, что он участвует в каком-то турнире по гольфу.

— Значит, ты говорил только с Блейном?

— Выходит, что так.

— Как же ты мог, Флетч? Нельзя писать статью на основе информации, полученной только из одного источника.

— Спасибо за совет.

— Извини, Флетч. Не стоит сердиться на меня. Как-нибудь я расскажу тебе о своих промахах, благо, они случались.

— Как я понимаю, мне поручили написать статью о финансовом положении маленькой компании, которую пару лет назад «Ньюс-Трибюн» уже поджарила на медленном огне. С какой стати мне беседовать с кем-то еще, кроме вице-президента и начальника финансового отдела? Я знал, что все цифры, которые он мне дает, должны фиксироваться где-то еще, может, в отделе промышленных корпораций правительства штата. Я чувствовал себя в полной безопасности. С чего ему врать мне?

— Белые люди врут, — глубокомысленно заметил Том Джеффриз. — Черные, впрочем, тоже.

— И все-таки я этого не понимаю. Том, тебе когда-нибудь говорили, что Том Бредли умер?

— Не знаю. Я этого не помню. Впрочем, если б кто и сказал, я бы пропустил это мимо ушей. Слушай, в этой компании работает две-три тысячи людей. Это даже не открытое акционерное общество. Уэгнолл-Фиппс — название какой-то деревушки. И мы занимались ей только по одной причине — чтобы показать, что не только гигантские корпорации занимаются подкупом чиновников и слуг народа.

— Если «Уэгнолл-Фиппс» не открытое акционерное общество, кто, тогда, ее владелец?

— Думаю, Бредли. Бредли и его жена. Возможно, часть акций принадлежит Коркорану, но я в этом сомневаюсь. «Уэгнолл-Фиппс» не из тех компаний, где коллективное руководство. Бредли всегда был себе на уме. Не делился с кем-либо своими планами. А Коркоран, пусть и числится президентом, на самом деле обычный продавец. Руководил компанией Бредли, как председатель совета директоров. А титул президента он пожаловал Коркорану, чтобы тот лучше работал.