Глава 1

— Добрый день. Моя фамилия Армистед, — представился Флетч.

Сидящий за столом в своем кабинете управляющий отеля «Парк Уорт» не поднялся и не ответил. Его холодный взгляд ясно показывал, что внешний вид Флетча, свитер на голое тело, джинсы, теннисные туфли, вызывают у него лишь отрицательные эмоции. По мнению управляющего, одетый подобным образом человек не годился не только в постояльцы отеля «Парк Уорт», но даже в кандидаты на свободные вакансии среди персонала. Похоже, управляющий недоумевал, как Флетча пустили в вестибюль отеля.

— Ваша фамилия Кавалье? — осведомился Флетч. Табличка на деревянной подставке извещала гостя, что хозяина стола зовут Жак Кавалье. Кроме стола, в кабинете обращал на себя внимание большой открытый сейф, аккуратная стопке бланков да пластмассовая копия скульптуры Донателло «Давид», украшавшая книжную полку, заставленную томами «Национального регистра светского общества».

Управляющий чуть дернул головой, словно отгоняя надоедливую муху.

— Да.

Флетч уселся в одно из двух кресел. В левой руке он держал бумажник.

— Как я уже говорил, моя фамилия Армистед, — он указал на лежащий перед управляющим раскрытый блокнот. — Вы можете это записать.

— Вы не снимаете у нас номер, — в голосе управляющего не слышалось вопросительной интонации.

— Джеффри Армистед, — гнул свое Флетч. — Нимбл-драйв, 123, Санта-Моника.

Под его пристальным взглядом управляющий занес имя, фамилию и адрес в блокнот.

— Вы налетели, как ураган, мистер Джеффри Армистед, но нам не требуются ни швейцары, ни коридорные. Если вы хотите поработать на кухне, обратитесь к шеф-повару.

— Джеймс Сейнт Э. Крэндолл, — возвестил Флетч.

— Простите?

— Джеймс Крэндолл. Сегодня утром я нашел его бумажник у своей машины. Не совсем обычный бумажник, — Флетч раскрыл его, словно книжку, и показал белую визитку в пластиковом окошке. — Видите? Только Джеймс Сейнт Э. Крэндолл. Ни адреса, ни кредитных карточек, ни семейных фотографий.

— Это не бумажник, а «корочки» для паспорта, — поправил Флетча управляющий.

— Согласен с вами, — кивнул Флетч.

— И вы думаете, что этот мистер… э… Крэндолл остановился в отеле «Парк Уорт»?

— Да и нет. В этом маленьком отделении лежит ключик, — Флетч выудил ключ. — На нем указано: «Отель „Парк Уорт“, номер 2019».

— Понятно, — покивал Жак Кавалье. — Вы хотите получить вознаграждение за находку?

— Я хочу вернуть бумажник владельцу, — возразил Флетч.

— Нет проблем, — управляющий потянулся к телефону. — Я только проверю, зарегистрирован ли у нас мистер Крэндолл. Если да, вы можете оставить бумажник здесь, а я позабочусь о том, чтобы он его получил.

— Нет проблем, говорите? — Флетча заинтересовала точка на стене над головой управляющего. — Вы не спросили, что в этом бумажнике.

Вновь Кавалье чуть дернул головой.

— Паспорт?

Флетч во второй раз раскрыл бумажник.

— Десять тысячедолларовых банкнот на этой стороне, — Флетч продемонстрировал банкноты, затем засунул их обратно. — Пятнадцать — на другой.

— Однако, — теперь управляющий воспринимал Флетча с куда большим уважением. — Я уверен, что мистер Крэндолл будет вам очень признателен.

— Вы так думаете?

— Я бы, во всяком случае, испытывал к вам только самые теплые чувства.

— А вот он — нет.

— Вы хотите сказать… — Кавалье откашлялся. — Он отказался обговорить ваше вознаграждение за находку?

Флетч наклонился вперед, уперевшись локтями в стол.

— Я пришел в ваш отель сорок пять минут тому назад. Позвонил в номер 2019. Спросил мужчину, ответившего на мой звонок, он ли Джеймс Сейнт Э. Крэндолл. Мужчина ответил утвердительно. Я сказал ему, что нашел его бумажник. Он очень обрадовался. Попросил меня подождать в кафетерии. Пообещал спуститься через пять минут. Я сказал ему, что на мне темно-синий свитер. В кафетерии я прождал полчаса. Выпил две чашки кофе. Кофе, между прочим, у вас хороший.

— Благодарю.

— Он так и не объявился. Через полчаса я вновь позвонил в его номер. Трубку не сняли. Я поднялся наверх и постучал в дверь. Ее не открыли.

— Вы, должно быть, разминулись. Когда люди говорят «пять минут»…

— Особенно, если незнакомый человек ждет, чтобы отдать вам двадцать пять тысяч долларов наличными.

— Ну, не знаю.

— Я подходил к портье. Крэндолл выписался после моего первого звонка.

— Странно, — искренне изумился управляющий.

— Полностью с вами согласен.

Управляющий взялся за телефонную трубку.

— Позвоню-ка я мистеру Смиту. Это наш детектив. Посмотрим, не сможет ли он нам помочь.

— Хорошо, — Флетч встал. — Вы не будете возражать, если я тоже позвоню? Мне надо переговорить с моим боссом.

— Ну, конечно, — управляющий указал на дверь в смежный кабинет. — Там есть телефон.

— Премного вам благодарен.

Глава 2

— Привет, Джейн. Френк хочет поговорить со мной?

— Кто это?

— Стоит уехать на два дня, и ты уже не узнаешь меня?

— А, привет, Флетч. Как дела на севере?

— Жутко интересно. Поверишь ли, там, где я был вчера вечером, на сцене танцевал абсолютно голый лысый человек.

— Мужчина или женщина?

— А что удивительного в лысом голом мужчине?

— Что-то я не нахожу связи между лысиной в эротическими танцами.

— Где Френк?

— Я не помню, чтобы он намеревался поговорить с тобой.

— Утром я получил записку: «Позвони главному редактору Френку Джеффу. Крайне срочно».

— Ты же знаешь, что после нескольких стопок для него все становится «крайне срочно».

— Потому-то он такой хороший редактор.

— Пойду узнаю, вспомнит ли он, зачем ты ему понадобился, — хихикнула Джейн.

Она направилась в кабинет шефа, а в трубке послышалась мелодия «Голубого Дуная» — последнее изобретение телефонщиков. Техническая служба редакции очень им гордилась. Репортеры — кляли на все лады. Возможно, вальс Штрауса действовал успокаивающе на желающего дать в газету рекламное объявление. Но репортера, жаждущего передать сенсационное сообщение, раздражал. Какие уж тут вальсы, когда в голове вертятся заголовок вроде «Здание законодательного собрания сгорело дотла» или «Губернатор только что убежал с женой сенатора».

— Привет, Флетч, ты где? — прохрипел Френк Джефф.

Годы неограниченного потребления виски отразились на его голосовых связках.

— Доброе утро, многоуважаемый вождь. Я в кабинете бухгалтера отеля «Парк Уорт».

— А что ты там делаешь?

— Вчера вечером передал отсюда материал для первой полосы. Об открытии дирекцией ипподрома нового ночного клуба. Разве вы не видели этой статьи?

— О, да. Ее дали на тридцать девятой странице.

— Да это же невозможно.

— Слушай, ты, часом, не остановился в «Парк Уорт»?

— Нет. Просто заглянул в этот отель, чтобы вернуть двадцать пять тысяч долларов.

— Это хорошо. Только издатель, он же владелец нашей газеты, может позволить себе цены «Парк Уорта». Да и он не позволяет.

— Вы просили позвонить. Срочно.

— О, да.

Флетч ждал. Френк Джефф молчал.

— Эй, Френк? Вы хотите, чтобы я подобрал материал для другой статьи, раз уж я здесь? О чем пойдет речь?

Френк шумно выдохнул воздух.

— Полагаю, суть этой статьи в том, что… ты уволен.

Флетч помолчал. Глубоко вдохнул. Наконец, заговорил.

— А что еще новенького? Как жена, дети?

— Ты напортачил, Флетч. Напортачил. Крепко напортачил.

— И как мне это удалось?

— Я-то откуда знаю? Спроси что-нибудь полегче.

— А что я такого сделал?

— Процитировал человека, умершего два года тому назад.

— Не может быть.

— Тома Бредли.

— Я знаю, о ком вы говорите. Он — председатель совета директоров «Уэгнолл-Фиппс».

— Он уже два года как умер.

— Глупости. Во-первых, Френк, я не цитировал Бредли. Я даже не разговаривал с ним.

— Какое счастье.

— Я привел несколько фраз из его служебных записок.

— Недавних записок?

— Разумеется, недавних. Даты я указал в статье.

— Мертвые не пишут служебные записки, Флетч.

— А кто сказал, что он мертв?

— Сотрудники «Уэгнолл-Фиппс». Жена покойного. Ты поставил «Трибюн» в глупое положение, Флетч. Получается, что мы даем недостоверные сведения.

Флетч вдруг обнаружил, что сидит на стуле. Хотя и не помнил, что садился.

— Френк, должно же быть объяснение.

— Естественно. Ты передал непроверенную информацию. Это слабость молодых репортеров. А тебя поймали за руку.

— Френк, я давал выдержки из недавних служебных записок, с датами, подписанных «Ти-би». Я держал их в руках.

— Должно быть, есть другой «Ти-би». Короче, ты дал пустую, ни о чем статью об «Уэгнолл-Фиппс, Инкорпорейтед», с неоднократными ссылками на служебные записки Тома Бредли, ее руководителя, а теперь выясняется, что он два года как на том свете. Откровенно говоря, Флетчер, я рассердился. Неужели ты думаешь, что после подобных выкрутасов читатели будут верить даже прогнозу погоды, опубликованному в нашей газете? Я, конечно, понимаю, что бизнес — не твоя сфера, Флетч. Не следовало поручать тебе подготовку этой статьи. Но хороший репортер должен уметь написать о чем угодно.

Флетч положил бумажник на стол и вытер о штанину пот с левой ладони.

— Вот что мы сделаем, Флетч. Я отстраню тебя от работы. Ты писал неплохие статьи. И ты еще молод.

— Надолго отстраните?

— На три месяца? — в голосе редактора слышалась вопросительная интонация, словно он советовался с Флетчем.

— Три месяца! Френк, три месяца я не протяну. Мне надо платить алименты. Оплачивать купленную в кредит машину. А у меня нет ни цента.

— Может, тебе найти другую работу? Возможно, мое предложение не получит поддержки издателя. Я еще с ним не говорил. Вдруг он посчитает, что это слишком мягкое наказание.

— Какой ужас, Френк.

— Это точно. Тут над тобой все смеются. Такие проколы долго не забываются.

— Френк, я не чувствую за собой вины. Вы понимаете?

— Ты у нас не Жанна д'Арк.

— По крайней мере дайте мне шанс проверить мои источники информации.

— Проверить? — Френк Джефф хохотнул. — У святого Петра? Когда свяжешься с ним, дай мне знать.

— Ладно, Френк, я отстранен от работы, уволен или что?

— Пока считай, что отстранен, а дальше посмотрим, Наш издатель сейчас в Санта-Фе. А финансовый директор требует твоей головы. Возможно, тебя уволят. Позвони мне на следующей неделе.

— Спасибо, Френк.

— Эй, Флетч, если хочешь, я пошлю тебе чек с твоим недельным жалованием по почте. Джейн его отправит.

— Нет, не надо.

— Я думал, что после происшедшего, тебе не захочется приходить в редакцию.

— Ничего страшного. Я приду.

— Мужества тебе не занимать, Флетч. Если надумаешь придти, не забудь надеть футбольный шлем и прочую амуницию.[1]

Глава 3

— «Узгнолл-Фиппс». Доброе утро.

— Мистера Чарлза Блейна, пожалуйста.

Флетчу удалось изгнать дрожь из голоса. Из кабинета бухгалтера отеля «Парк Уорт» он набрал номер «справочной» междугородных переговоров, а затем, использовав редакционную кредитную карточку, позвонил в «Уэгнолл-Фиппс». Пальцем он оттянул свитер от мокрой от пота груди.

— Приемная мистера Блейна.

— Мистер Блейн на работе?

— Сожалею, но мистер Блейн уже ушел.

Флетч глянул на часы.

— Но еще половина двенадцатого.

— Я знаю, — ответила секретарь. — У мистера Блейна грипп.

— Мне очень нужно с ним поговорить. Я — Джей Расселл. Мы с мистером Блейном состоим в одном благотворительном комитете. Комитете по сохранению уникальных серебряных облаков.

Последовала долгая пауза.

— Серебряных облаков? — переспросила секретарь. — И как же вы собираетесь их сохранять?

— «Серебряное облако» — это модель автомобиля, — ответил Флетч. — Что-то вроде «роллс-ройса».

— А-а, — протянула секретарь. — А я уж подумала, что вы занялись чем-то стоящим.

— Вас не затруднит продиктовать мне номер домашнего телефона мистера Блейна?

— Извините, не могу. Запрещено внутренней инструкцией компании.

— Но дело чрезвычайной важности.

— А инструкции, по-вашему, простые бумажки? Для меня важнее их ничего нет. Вы же не хотите, чтобы меня уволили?

— Я вообще против увольнений. Поверьте мне, мистер Блейн будет рад моему звонку. Можете не сомневаться, вас не накажут, если вы дадите мне его домашний номер.

— Меня не накажут… если я не дам вам номер.

Флетч положил трубку на рычаг.

— Черт, черт, черт! — воскликнул он.

Порылся в собственном бумажнике. Две двадцатки, десятка, пятерка, две купюры по доллару. И банковский чек. Он попытался вспомнить, сколько денег у него на банковском счету. Вроде бы было сто двадцать долларов. Вот только когда: сейчас, месяцем раньше, двумя месяцами? В какой-то момент у него на счету определенно было сто двадцать долларов. То есть в лучшем случае, он располагал примерно двумястами долларов наличными. Плюс обещанная Джеффом выплата, минус работа.

Флетч вновь снял трубку и набрал местный номер. После пяти гудков он услышал сонный голос Мокси.

— Слушаю.

— Ты уже проснулась?

— Не знаю. Почему ты звонишь? Почему тебя нет рядом со мной?

— Хороший вопрос.

— Где ты?

— В отеле «Парк Уорт».

— Чего тебя туда занесло?

— Случайно. Выйдя из машины, я нашел бумажник. Пришлось отнести его в «Парк Уорт». Это долгая история.

— Ты всегда попадаешь в долгие истории, Флетч.

— Иногда тебе не стоит просыпаться так рано.

— Это тебе следовало поваляться в постели подольше. Что-то случилось, Флетч?

— Ха-ха, — изобразил он веселье. — Что могло случиться?

— Что случилось?

— Так, всякие мелочи. Объясню позже. Ты все еще хочешь поехать со мной на пляж?

— Конечно. Когда ты должен вернуться в редакцию?

— Примерно через три месяца.

— Что?

— У нас масса времени. Так что приподнимайся, собирай вещички и готовь еду на ленч, ужин, завтрак…

— Мы будем все время ехать?

— Если и остановимся, то не для того, чтобы поесть.

— У меня только банка орехового масла. Давно не была в магазине.

— Бери масло. А я куплю хлеб и апельсиновый сок.

— Вот уж попируем на природе.

— Все будет, как в лучших домах. Я приеду через час.

— Через полтора.

— Чтобы запаковать одну банку орехового масла столько времени не требуется.

— Еще как требуется, если потеряешь от нее крышку.

— Как ты могла потерять крышку от банки орехового масла?

— Боюсь, я приняла ее за слона, а эти слоны…

— Да, да, — перебил ее Флетч, — вечно где-то теряются. Кстати, по пути можем искупаться.

— У тебя так много свободного времени?

— Время у меня есть, — подтвердил Флетч. — И оно все свободное.

Глава 4

— Извините, — смущенно улыбнулся Флетч. — Не ожидал, что столь долго пришлось провисеть на телефоне.

Жак Кавалье, как и прежде, сидел за столом, а кресло, которое приглянулось Флетчу, занимал мужчина средних лет с лицом ангелочка. На Флетча он смотрел с любопытством, тогда как Кавалье — с тревогой.

— С вами все в порядке, мистер Армистед?

— Разумеется, разумеется, — покивал Флетч. — Просто в той комнате очень жарко.

— Мистер Армистед, — не унимался Кавалье, — вы так побледнели. Что с вами стряслось?

— О, со мной ничего, — отмахнулся Флетч. — А вот с моим другом… Босс только что сказал мне, что его уволили.

— Как это огорчительно, — вздохнул Кавалье. — Скажите мне, мистер Армистед, а где вы работаете?

— Я паркую машины.

— Не такая уж сложная работа, — улыбнулся Кавалье. — А за что же уволили вашего друга?

— Он пытался поставить две машины на одну стоянку. И едва не добился успеха. Чак никогда не отличался хорошей памятью.

— Это мистер Смит, наш детектив, — Кавалье заглянул в блокнот. — Мистер Джеффри Армистед, очень честный человек, который зарабатывает на жизнь, паркуя машины.

— Привет, — буркнул мужчина с лицом ангела.

Флетч уселся в свободное кресло.

— Я пересказал мистеру Смиту вашу удивительную историю, мистер Армистед, — продолжил Кавалье. — Он, можно сказать, мне не поверил.

— Покажите мне бумажник, — повернулся Смит к Флетчу.

Флетч протянул ему бумажник. Детектив пересчитал все двадцать пять банкнот.

— Итак, — он положил бумажник на стол, — я все проверил. Человек, назвавшийся Джеймсом Сейнтом Э. Крэндоллом, зарегистрировался в отеле в четыре часа пополудни три дня тому назад. Выписался этим утром, как раз перед тем, как Жак позвонил мне. Заплатил наличными, — он посмотрел на счет, который держал в руках. — По утрам заказывал завтрак на одного. Вчера попросил погладить брюки. В день приезда, в половине одиннадцатого вечера, ему приносили в номер пиво, так что мы предполагаем, что он лег спать рано. В бары и рестораны отеля он не заходил. Шесть телефонных звонков. Все местные, ни одного междугородного. Оставленный адрес: 47907 Курье-драйв, Урэмрад. Графы «Название компании» и «Занимаемая должность» не заполнены.

Флетч знаком попросил у Кавалье листок бумаги и переписал адрес.

— Я заглянул в его номер, — продолжал Смит. — Ничего особенного. Смятые простыни и мокрые полотенца.

— В регистратуре его запомнили?

— Я спросил кассира, который рассчитывал Крэндолла. Точно он сказать не может, так как желавших выписаться было двое. Один — лысоватый, лет пятидесяти, второй — сутулый, годов под семьдесят.

— Но кто-то наверняка запомнил его.

— С чего вы так решили? — полюбопытствовал Смит.

— Вы сказали, что Крэндолл расплачивался наличными. Когда человек регистрируется в отеле, у него обычно просят кредитную карточку, не так ли?

Смит бросил короткий взгляд на Кавалье.

— Это первоклассный отель, мистер Армистед.

— А разве не бывает первоклассных преступников?

— Мы стараемся доставлять нашим гостям минимум неудобств. Разумеется, иногда случаются неприятности… — Кавалье пожал плечами. — Но мы не требуем у наших гостей кредитную карточку. Они нам верят. И мы должны им доверять.

— И многие расплачиваются в отелях наличными? — спросил Флетч.

— Многие, — ответил Кавалье, — Во всяком случае, в этом отеле. У нас часто останавливаются старушки, которые не признают кредитных карточек.

— Наличными платят не только старушки, — Смит хохотнул. — В каждом отеле есть такие клиенты. Как мы говорим, приезжают по частным делам.

— Завтрак на одного, — напомнил Флетч. — Означает ли это, что Крэндолл ни с кем не делил номер?

— Отнюдь, — покачал головой Смит. — День-то большой.

— Так какая часть ваших гостей платит наличными?

— Примерно десять процентов, — ответил Кавалье.

— Скорее, пятнадцать, — поправил его Смит.

— Мистер Смит склонен сгущать краски, — улыбнулся Кавалье.

— Значит, этот Джеймс Сейнт Э. Крэндолл ничем не выделялся?

— Как же не выделялся? — засмеялся Смит. — Удрать от человека, который принес ему двадцать пять тысяч долларов. Такое для нас в диковинку.

Кавалье пристально смотрел на Флетча.

— Надеюсь, вы извините меня, мистер Армистед, но непохожи вы на парковщика машин.

— А вы знакомы со многими?

Кавалье покачал головой.

— Близко — нет.

Флетч поднялся, взял со стола бумажник.

— Спасибо за помощь.

— Бумажник вы берете с собой? — спросил Кавалье.

— Почему нет?

— Ну, не знаю, — он посмотрел на Смита. — Правда, не знаю, что и делать. Не сдашь же его в бюро находок. Наверное, надо известить полицию.

— Именно туда я и собираюсь поехать.

— И правильно, — покивал Смит.

— К вам-то я пришел.

— Да, да, пришли, — Кавалье потер пальцем бровь. — И деньги вы нашли. Но не на территории отеля… так?

— Примерно в двадцати кварталах отсюда.

— И этот мужчина убежал… вы уверены, что позвонили в нужный вам номер?

— Нет, не уверен. Все ошибаются, особенно имея дело с телефоном. Но человек, с которым я говорил, не удивился, узнав, что я нашел его бумажник.

И Флетч засунул бумажник в задний карман.

— Даже не знаю, — в голосе Кавалье слышалась нерешительность. — Наверное, мы должны уведомить полицию, — он улыбнулся Флетчу. — Чтобы обезопасить себя, вы понимаете.

— Молодой человек пришел с двадцатью пятью тысячами долларов и ушел с двадцатью пятью тысячами долларов, — пробормотал Смит.

— Я совсем не против того, чтобы вы звонили в полицию, — Флетч посмотрел на Кавалье. — Вы же записали мой имя, фамилию и адрес, — он указал на блокнот.

— Конечно, конечно, мистер Армистед, — закивал Жак Кавалье. — Я все записал.

Глава 5

— Банка орехового масла, краюха хлеба, бутылка апельсинового сока и ты, — улыбнулся Флетч.

Они лежали животами на песке, голова к голове, рядом друг с другом, еще мокрые после купания. Вдвоем, на огромном пляже.

— Как романтично, — скорчила гримаску Мокси.

— Очень романтично, — согласился Флетч.

— Совсем не романтично, — в лучах опускающегося к горизонту солнца капельки соленой воды на ее руках, спине, ногах блестели, словно бриллианты. — Ореховое масло, хлеб и апельсиновый сок.

— И ты.

— Блеск, что и говорить. Лучше, конечно, тушеной моркови и консервированных бобов, но причем здесь романтика, Флетч, — Мокси приподнялась, смахнула песок с обнаженной груди, легла щекой на руку Флетча, вздохнула. — На нашу долю романтики уже не осталось.

— Откуда у тебя такие мысли?

— Романтика ушла из жизни. Она принадлежит прошлому…

— Я сейчас заплачу.

— …Ушла вместе с кринолином и реверансами.

— А я — то почитал себя романтиком.

— Естественно. Вытащить меня из дома в половине второго, отмахнуться от свидания, которое мне назначили на два часа в кафе «Мондрайн», примчаться сломя голову на этот Богом забытый пляж, проскочив по пути несколько ресторанов, где нас могли вкусно накормить…

— Ты голодна…

— Бросить в прибой, как собачонку, — Мокси чуть потянулась и чмокнула его в щеку, — использовать на песке, даже без полотенца, не говоря уже об одеяле.

— Мы лежали на боку, так что условия для нас были одинаковые.

— Не очень романтичные, — Мокси дунула ему в нос.

— Романтика — это химера, выдуманная виноделами и кондитерами.

— И еще теми, кто продает нюхательные соли.

Она лизнула его в щеку.

— Что может быть романтичнее орехового масла и апельсинового сока. Полезные продукты, богатые белком и витамином С. И очень калорийные, от них сразу прибавляется энергии.

— Я вижу, Флетч, с энергией у тебя снова все в порядке.

— Конечно, — подтвердил он. — Уже целых пять минут.

Они посмотрели на поднимающиеся за пляжем холмы. Только один дом, да и тот довольно далеко. Окна с тонированными стеклами. Тот, кто мог наблюдать за ними, сам оставался невидимым.

Они сидели на песке, запивая апельсиновым соком хлеб с толстым слоем орехового масла.

— И что потом? — спросила Мокси.

— А потом я взял эти двадцать пять тысяч долларов, — Флетч отпил сока из бумажного стаканчика. — Что еще тебя интересует?

— Вчера вечером, если я не ошибаюсь, ты упивался собственной важностью и гордо вещал о том, что должен вовремя быть в редакции, чтобы не опоздать к началу ночной смены, а потому, если я хочу поехать с тобой на пляж, то должна собрать вещи и подготовиться к отъезду до того, как проснусь…

— Собственной важностью?

— Напоминал распушившего хвост павлина.

— Если ты чем и знаменита, Мокси, то уж не ранними подъемами.

— Я вообще не знаменита. Пока. А спать поздно я научилась в драматической студии.

— Правда?

— Да. Занятия там начинались после полудня.

— Этим артисты отличаются от всех прочих.

— Я не знаю, когда начинается ночная смена в газете, Флетч, но эта красная лягушка, ползущая над океаном — заходящее солнце. А если я не ошибаюсь, от твоей драгоценной редакции нас отделяют семь часов быстрой езды.

— Я теперь другой человек.

— Другой?

— Меня уволили.

— Однако, — на пару секунд она даже перестала жевать. — Тебе же нравилась эта работа.

— За нее еще и платили.

— Ты можешь найти работу в другой газете. Так ведь?

— Я в этом сомневаюсь.

— Что случилось?

— Длинная история. Запутанная.

— А ты расскажи. В самых общих чертах. Если я чего-то не пойму сразу, то смогу задать тебе вопрос-другой. Так?

— В общем, мне поручили написать проходную статью о мало кому известной компании, и я, похоже, обманул читателей. Всю информацию я получал от одного парня по фамилии Блейн. Чарлз Блейн. Вице-президент и начальник финансового отдела. Он принес мне ворох служебных записок, направленных ему председателем совета директоров компании, Томом Бредли, и сказал, что я могу ссылаться на них. Что я и сделал.

— Так в чем же твоя ошибка?

— Том Бредли умер два года тому назад.

— Умер?

— Умер.

— Совсем умер?

— Сейчас он мертвее романтики.

— Ты цитировал умершего человека?

— И очень подробно. Мокси хихикнула.

— По-моему, в этом нет ничего плохого.

— Могло, конечно, быть хуже, — Флетч покачал головой. — Я мог процитировать человека, которого вообще не существовало.

— Извини, — Мокси почесала нос.

— За что?

— За мой смех.

— Да нет, ситуация действительно смешная.

— А когда написаны документы, на которые ты ссылался? Не в последнее же время?

— В том-то и дело, что даты свежие. Я привел их в статье.

— Я ничего не понимаю.

— Считай, что нас уже двое.

Мокси посмотрела на заходящее солнце.

— А может, это чья-то злая шутка?

— Очень злая. Кто-то сознательно хотел навредить прессе.

— Кто? Почему?

— Я полагаю, Блейн. Он знал, что делает, подсовывая мне служебные записки от покойного. Может, он чокнутый.

— А потом ты с ним виделся? Пытался связаться?

— Пытался, этим утром. Он ушел с работы. Грипп.

— Нет, — Мокси покачала головой. — Какое-то безумие. Никто на это не пойдет. Особенно ради шутки.

— Это не шутка, — возразил Флетч. — Возможно, ты слышала, что некоторые американские фирмы ведут хорошо продуманную кампанию, цель который — выставить на посмешище газеты и телевидение.

— Где я могла это слышать?

— Кампания эта набирает обороты. Они говорят, что среди журналистов слишком много либералов. Настроенных против бизнеса как такового.

— Это так?

— Возможно. А возвращаясь к моему случаю, отмечу, что два или три года тому назад корпорации «Уэгнолл-Фиппс» как следует досталось от «Ньюс-Трибюн».

— За что?

— Заигрывание с должностными лицами. Они кормили и поили конгрессменов, мэров, более мелких чиновников, получавших жалование от государства, чтобы соответствующие службы покупали лопаты и зубочистки у «Уэгнолл-Фиппс».

— Те статьи писал ты?

— Тогда я даже не работал в «Ньюс-Трибюн». Я был в Чикаго.

— Так ты — козел отпущения.

— Мне некого винить, кроме себя. Статью об «Уэгнолл-Фиппс» я писал спустя рукава. Параллельно я готовил другой материал, о футболе. Вот с ним я работал на полную катушку. А с «Уэгнолл-Фиппс»… Просмотрел вырезки за прошлые годы, пришел к выводу, что главный вопрос — остался ли у корпорации тот самый пансионат в Аспене[2], где развлекали конгрессменов и их семьи, и отправился брать интервью у Блейна. Помнится, я едва не заснул, слушая его. А потом он усадил меня в отдельный кабинет, чтобы я мог спокойно сделать выписки из служебных документов.

— То есть у тебя нет ни служебных записок, ни их копий.

— Нет. Ничего у меня нет. Простая, глупая, никому не интересная статья, которую, как мне казалось, никогда не напечатают. Но кто будет читать про «Уэгнолл-Фиппс»?

— Наверное, сотрудники корпорации, а уж руководство — наверняка.

— Мне поручили эту статью лишь потому, что репортер, обычно пишущий о бизнесе, большой любитель дельтапланов, неудачно приземлился и сломал позвоночник.

— Это ужасно.

— Конечно, ужасно. Бизнес для меня — темный лес. Я даже не просматриваю биржевые страницы. И слыхом не слыхивал об «Уэгнолл-Фиппс».

— Так почему они отыгрались на тебе?

— Не на мне. На газете. Над нами действительно будут смеяться. Цели они достигли.

— То есть воспользовались твоей некомпетентностью в этом вопросе.

— Именно так. Приходит такой зелененький Братец Кролик, открывает рот и ему скармливают заранее приготовленную морковку. Говорят о Томасе Бредли, председателе совета директоров, показывают его служебные записки, а я наговариваю в диктофон или аккуратно вывожу в блокноте: «В служебной записке, датированной 16 апреля, председатель совета директоров, Томас Бредли, распорядился… и так далее, и так далее». Да разве мог я предположить, что вице-президент, он же начальник финансового отдела, будет говорить о покойнике, как о живом человеке?

Мокси покачала головой.

— Бедный Братец Кролик.

— Не бедный. Глупый.

— Значит, тебя уволили.

— Главный редактор постарался подсластить пилюлю. Заговорил о трехмесячном отстранении от работы, но лишь для того, чтобы потом бить себя в грудь, утверждая, что пытался вытащить меня.

— Никаких шансов?

— Я бы сам не нанял себя. А ты?

— Хочешь сока? Есть еще бутылка.

— Ее лучше оставить на утро.

— Так что ты делал утром в отеле «Парк Уорт»?

— Это уже другая история. Потому-то мы и едем в Урэмрад. Вернуть одному парню бумажник. Я нашел его на мостовой.

— Флетч, я замерзла. Если ты посмотришь на запад, то заметишь, что и солнце ушло в другое место.