Глава 10

— Мне не терпится постареть, — Мокси вытянулась рядом с ним. — Стать морщинистой и толстой.

— Именно этого мы все тебе и желаем.

— Я говорю не про глубокую старость. А про тот возраст, когда имеешь полное право есть, сколько душе угодно, и не стесняться своего уродства.

— Жду не дождусь, когда же, наконец, придет этот день.

Мокси повернулась на бок. Теперь они лежали лицом к лицу, их обнаженные тела соприкасались по всей длине, за исключением животов.

— Тогда я смогу играть характерные роли.

— Роли толстух?

— Замужних женщин, матерей, монахинь, бабушек, деловых женщин. Ты понимаешь, о чем я. Женщин, которые кое-что повидали, знают, что почем, могут выразить в мимике свои переживания, отношение к происходящему.

Ветерок, врывающийся через открытые балконные двери протянувшийся вдоль всего второго этажа, приятно холодил вспотевшую кожу.

Мокси пришла к нему в комнату в чем мать родила, и, не торопясь, обошла ее по периметру, зажигая все лампы. Загорелая, без следов купальника, как и полагалось по ее роли в «Безумии летней ночи». Потом вскочила на кровать, сорвала с Флетча простыню, подпрыгнула, и всем телом упала на него.

Тот ойкнул и, перекатившись на бок, сбросил ее с себя.

— Не то что эта чертова роль в «Безумии летней ночи». Ты знаешь, как представлял себе сценарист мою героиню? Цитирую: «Очаровательная блондинка, американский стандарт[12], старше двадцати лет, такая, как Мокси Муни».

— Похоже, ты идеально подходишь для этой роли.

— Ты называешь это особенностями характера?

— Ну, ты очаровательная, блондинка, женщина. Что такое американский стандарт?

— Полагаю, ты видишь его перед собой, дорогой.

— Я ничего не вижу, кроме твоих глаз, лба, носа и скул.

— Но ощущаешь, не так ли?

— О, да. Ощущаю.

— Пощупай еще. М-м-м.

— Подожди хоть минуту.

— Нет. Не хочу.

Потом он улегся на спину, наслаждаясь прохладным ветерком.

— Есть же хорошие роли для молодых. Должны быть.

— Только не в «Безумии летней ночи». Там я тело, ни о чем не думающее, невинное, большеглазое, тупое, как дерево. Я должна лишь говорить «О!» да округлять в испуге глаза. В сценарии больше «О!», чем дырок в десяти килограммах швейцарского сыра.

— Ужасно, наверное, быть еще одной прекрасной мордашкой. Или телом.

Теперь они оба лежали на спине, касаясь друг друга лишь мизинцами на ногах.

— Перестань, Флетч. Меня воспитывали и учили не для того, чтобы я стояла, как столб, и говорила «О!». Я способна на большее. Фредди и я это знаем. Я говорю это не в оправдание тому, что произошло на съемочной площадке.

— А у меня возникло такое ощущение.

Мокси долго смотрела в потолок.

— Наверное, ты прав. О, дорогой!

— Впервые ты назвала меня «дорогой».

— Я обращаюсь не к тебе, а к потолку.

— С выражениями любви надо быть поосторожнее, Мокси. Помни, мы будем переписываться, когда ты окажешься за решеткой, а письма просматриваются цензором.

— Я лишь хотела сказать, что фильм этот — дерьмо собачье. Сцены статичные, диалоги напыщенные, роли стереотипные. Люди бегают друг за другом под Луной.

— Такое ощущение, что от зрителей отбоя не будет.

— Мокси Муни в главной роли.

— И Джерри Литтлфорд.

— И Джерри Литтлфорд, — кивнула Мокси. — Он также способен на большее.

— Если фильм так плох, почему ты согласилась играть в нем?

— Стив сказал, что я должна. Чтобы выполнить какой-то контракт.

— Контракт, подписанный тобой?

— Мной. Или им.

— Похоже, ты многое передоверила Стиву Питерману.

— Флетч, в моем положении другого выхода нет. Нельзя одновременно творить и заниматься бизнесом. Такое просто невозможно. Некоторым удается найти хороших менеджеров, и они счастливы до конца своих дней. Я же подобрала гнилое яблоко.

— Если тебя не засадит за решетку окружной прокурор, это сделает Д-эн-эс.

— Радужную ты мне пророчишь перспективу.

— Главное, не отчаиваться.

— Хочешь, чтобы я рассказала тебе о фильме?

— Конечно. Так в чем суть?

— Героиня — девушка. Ты это понял?

— Да. Американский стандарт. Теперь я вижу.

— Маленький городок.

— Где-то в Америке.

— Совершенно верно. Ее насилует сын начальника полиции.

— Начальная сцена?

— Начальная сцена.

— По-моему, более завлекательно, чем вид Эмпайрстейт-билдинг[13] с птичьего полета.

— Разумеется, об этом она никому не говорит.

— Почему?

— Девушки часто не говорят о том, что их изнасиловали, мистер Флетчер.

— С чего бы это?

— Это их раздражает. Разгадку надо искать в психологии. По какой-то, только им ведомой, причине они думают, что их перестанут уважать, если окружающим станет известно об изнасиловании.

— Неужели?

— А как по-твоему?

— Понятия не имею.

— Тебя насиловали? — спросила Мокси.

— Конечно.[14]

— Ты кому-нибудь рассказал?

— Нет.

— Почему?

— Эта тема крайне редко затрагивается в разговоре.

— Ты не даешь мне рассказать сюжет фильма.

— Рассказывай.

— Девушка забеременела. При этом она влюблена в молодого негра.

— Американского стандарта?

— Ты видел Джерри Литтлфорда.

— Симпатичный парень. Похож на грейхаунда. Я имею в виду борзую, а не автобус.[15]

— Белая девушка и чернокожий парень собираются пожениться.

— Он знает, что ее накачал другой?

— Конечно. Они очень любят друг друга.

— И что из этого вышло?

— В городке узнают, что они собираются пожениться. Народу это не нравится. Негру устраивают «легкую» жизнь. А тут выясняется, что девушка беременна. И вот в одну летнюю ночь город охватывает безумие, и негра гонят по полям, лесам, болотам, к берегу океана. Там его настигают и забивают до смерти. Нет нужды говорить тебе, что смертельный удар наносит насильник — сын начальника полиции. По голове негра, прижатой к огромному валуну.

— Мозги летят во все стороны.

— Безумие летней ночи.

— Фильм этот рассчитан на самые низменные человеческие инстинкты, Мокси.

— Да перестань, Флетч. Люди уже изменились. Жена Джерри Литтлфорда — белая.

— Да, в последние годы равенство людей с разным цветом кожи узаконено. В большинстве мест.

— Ты хочешь сказать, что кое-где его по-прежнему нет?

— Да.

— Глупости это, Флетч. Я где-то прочитала, что во всей Америке не сыскать негра без примеси белой крови.

— Мы опять вернулись к изнасилованию. Не так ли? — Флетч сел, оперся спиной о деревянное изголовье.

— Я об этом даже не думала, — Мокси перекатилась на живот, уперлась локтями в постель, положила подбородок на руки. — Просто сценарий мне не понравился. Написано ужасно. Похоже, сценарист не отрывался от бутылки. И уж во всяком случае, ничего не знает о мальчиках и девочках, мужчинах и женщинах. Юге, Севере, Америке, Мире. Сцена следует за сценой, не показывая человеческих отношений.

— Мокси?

— Я еще здесь. Надеюсь, ты меня видишь.

— Я все думаю насчет автокатастрофы. О Питермане. Кто-то из репортеров задал в полицейском участке странный вопрос. Возможно ли, что некая группа пытается воспрепятствовать съемке этого фильма?

— Нет, — после короткого раздумья ответила Мокси.

— Почему нет?

— Убивать человека, чтобы сорвать съемки?

— Мне кажется, это вполне реально.

— Это не единственное решение. Фильм плохой, Флетч. Его просто не выпустят на экраны. Никто его не увидит.

— Но пока об этом никто не знает.

— Я скажу, если меня спросят.

— Как бы не так. Но сначала позволь мне спросить тебя. Если работа над фильмом возобновится, ты вернешься на съемочную площадку и будешь играть свою роль?

— Я обязана, Флетч. У меня нет другого выхода.

— Благодаря старине Стиву Питерману.

— Именно так, — подтвердила Мокси.

На первом этаже гулко хлопнула тяжелая дверь.

— Что это? — спросила Мокси.

— О, нет, — простонал Флетч. Вскочил с кровати. — Только не это.

Он сбежал по ступеням, распахнул входную дверь, выскочил на крыльцо. Огляделся.

Улица пуста, если не считать двух мужчин как раз проходивших мимо дома.

— Иди сюда, красавчик! — крикнул один.

— Ты великолепен! — добавил второй.

Первый дал второму хорошего пинка. На мостовую упала бутылка.

Только тут Флетч осознал, что стоит на крыльце голышом.

— Извините, — пробормотал он и ретировался в дом, закрыв за собой дверь. Заглянул на кухню. Расстроенный, поднялся на второй этаж. Всунулся в комнату Фредерика Муни. Вернулся в свою спальню.

— Похоже, твой папаша решил прогуляться.

— Отправился на поиски выпивки и общения. Это он любит.

— Черт! — вырвалось у Флетча.

— Сколько сейчас времени?

— Перестань задавать этот вопрос в Ки-Уэст.

— Возможно ли найти здесь выпивку в такой час?

— Ты шутишь?

— Наверное, еще не так уж поздно. Ты поторопился уложить Фредди в постель.

— Черт, черт, черт, черт, черт, — как автомат, повторял Флетч.

— А что, собственно, произошло? — реакция Флетча удивила Мокси. — Ну, отправился Фредди за выпивкой. Что в этом плохого? Ты же не собирался лечить его от алкоголизма.

— Если до тебя еще не дошло, О, Блистательная Наша, я пытался сохранить наше пребывание в Ки-Уэсте в глубокой тайне.

— Однако.

— И первый же человек, увидевший твоего знаменитого папашу, бросится к телефону, чтобы связаться с прессой.

— Естественно.

— Фредди здесь — значит, тут же и Мокси. Просто, как апельсин.

— Попытка не удалась, приятель. Надо менять планы.

— Черт.

— Черт, — согласилась Мокси, глядя на Флетча, стоящего посреди комнаты. — Вижу, что и у тебя нет отклонений от американского стандарта.

— Да, — согласился Флетч. — Меня сделали в Ю-эс-эй.

Глава 11

Рано утром они спустилисв в кухню. Фредерик Муни крепко спал в своей комнате. По пути Флетч удостоверился в этом.

— Как тебе удалось столь быстро снять такой хороший дом в Ки-Уэст? — спросила Мокси.

— Он принадлежит одному из моих деловых партнеров, — ответил Флетч, стоя у плиты: он жарил омлет. — Я даю ему деньги, на которые он покупает еду для скаковых лошадей.

— Судя по всему, вы проворачиваете крупные дела.

— Еда, я полагаю, лошадям нравится.

— А что ты получаешь взамен? Конский навоз?

— Пока ничего более.

— Даже при дневном свете Голубой дом — белый. Я первым делом выскочила во двор и это проверила, — единственное платье, в котором Мокси приехала в Ки-Уэст, осталось в спальне. Большой двор Голубого дома окружал высокий забор. — Ты когда-нибудь скажешь мне, почему этот дом назвали Голубым?

— Возможно.

— Но не сейчас.

— Должна же быть в наших отношениях хоть какая-то загадочность.

Мокси выжала из апельсина сок.

— Загадок и так хватает.

Омлет поднялся, и Флетч убавил нагрев.

— Так кто хозяин Голубого дома?

— Мужчина по фамилии Стилл. Тед Стилл.

— Фамилия мне знакома.

— Естественно. Я познакомился с ним на вечеринке в твоей квартире.

— Правда?

— Высокий парень. С толстым животом. Пьет много пива. С прилизанными волосами.

— Возможно. Только такие и приходят на мои вечеринки.

— Мы с ним выпили, поговорили о том, что в скаковых лошадей стоит вкладывать деньги. После чего я провел неделю на его ферме и уик-энд здесь, в Ки-Уэст, где и подписал кое-какие бумаги.

— Каким образом тебе удалось разбогатеть? — спросила Мокси.

Зазвонил телефон. Мокси тут же схватила трубку.

— Голубой дом. Мистера Голубого здесь нет. Привет, Джерри! Как ты узнал, что я здесь? — Она посмотрела на Флетча. — Передали в утреннем выпуске новостей?.. Даже сказали, что я в Голубом доме в Ки-Уэст? Мерзкие твари… — она послушала, затем поделилась полученными сведениями с Флетчем. — По словам Джерри, «Глоубел кейбл ньюс» сообщила в шестичасовом вечернем выпуске новостей, что я скрылась из Форт-Майерса, — затем вновь заговорила в трубку. — Это невозможно, Джерри. Я уехала в восемь вечера, — глядя на Флетча, она покачала головой.

— Эти репортеры… Жуткие люди… Да, я знаю. Фредди вчера вечером гулял по Ки-Уэст. Он очень общительный, этот Фредди, так что наверняка рассказал все, что мог… — она повернулась спиной к Флетчу. — Конечно, Джерри. Конечно… Ты уверен, что это не паранойя, Джерри?.. Может, ты просто перебрал кокаина?.. Ну, хорошо… Ладно, ладно, никаких проблем, — она взглянула на Флетча. — На какой мы улице?

— Дувэл-стрит.

— Дувэл-стрит, — повторила Мокси в трубку. — Кстати, Джерри, не мог бы ты прихватить с собой сценарий «Безумия летней ночи»? Я не взяла свой экземпляр, а мне хотелось бы, чтобы Флетч его прочитал… Кто такой Флетч? — Она пробежалась глазами по обнаженному телу Флетча. — Это мой повар. Может по первому требованию поджарить яичницу. До встречи.

Она положила трубку и вновь принялась выжимать сок из апельсина.

— Это Джерри Литтлфорд. Хочет приехать сюда. Говорит, что его затрахали репортеры и полиция. Я разрешила. Ты сок будешь?

Омлет опал, и Флетч увеличил нагрев. Завтракали они во дворе, за столиком у цистерны.

— После того, как Ки-Уэст проснется, я пройдусь по магазинам и куплю тебе что-нибудь из одежды. Составь, пожалуйста, список.

Мокси кивнула.

— Интересный у тебя омлет. Где недожаренный, где пережаренный. Никто не кормил меня таким омлетом.

— Надеюсь, Лопесы придут к нам на помощь, рано или поздно.

Когда Мокси принимала душ, телефон зазвонил вновь. Флетч снял трубку.

— Слушаю?

— Мисс Мокси Муни, пожалуйста. Говорит сержант Френкель, полиция Бонита-Бич.

— Мисс Окси Хуни? Таких здесь нет. До свидания.

— Где жил Эрнест Хемингуэй?

— На параллельной улице. Уайтхед-стрит, — ответил Флетч. — Великий писатель. Полное отсутствие чувства юмора.

Мокси водила мелом по кончику кия.

— Какую ты мне дашь фору?

Флетч выложил треугольником биллиардные шары.

— Ты много играла на биллиарде?

— Совсем не играла.

— Ты очень хорошо играешь. Десять очков на сотню?

— Ты мне льстишь.

— Пятнадцать?

— Уже лучше, но ты меня обыграешь.

— На что будем играть? Я знаю, тебе нравится, когда что-нибудь поставлено на кон.

— Это точно.

— Хорошо. Я даю тебе восемнадцать очков форы, а каждое очко выигрыша мы оценим в доллар.

Мокси разбила пирамиду и принялась очищать биллиардный стол.

— Что ты читал?

— Ничего, — ответил Флетч. — С образованием у меня слабовато.

— Напрасно. Почитать следовало.

— Но что?

— «Зеленые холмы Африки», «Прощай, оружие».

— Он этого не делал.

— Чего именно?

— Не прощался с оружием.

— Так ты все-таки читал?

— Да, но не в последнее время.

— Я думаю, «Старик и море» — прекрасное произведение.

— Возможно.

— Мы так мало знаем о нашей душе. Ты верующий?

— По ночам.

Вновь право удара перешло к Мокси и она уложила в лузы три шара.

— Я думала, что с годами вера моя укрепится, но такого не происходит, — она вздохнула. — А жаль.

— Ты хотела бы жить после смерти?

— Все будет зависеть от жизни. Эта жизнь мне очень нравится. Я бы хотела жить вечно.

— Надеюсь, ты будешь жить вечно.

— Благодарю.

Мокси загнала в лузу последний шар. И выиграла.

— Благодарю за партию.

— Играть с вами — истинное удовольствие, — поклонился Флетч.

— Мы прогуляемся по городу вместе. Когда он вернулся в спальню, Мокси клала трубку на рычаг.

— Звонил Джефф Маккензи. Из Ки-Ларго. Он едет сюда. По-моему, в очень подавленном настроении.

Мокси была в черном платье. Чувствовалось, что ей жарко. Флетч надел шорты.

Они услышали, как в дом вошли Лопесы.

— Я куплю тебе что-нибудь из одежды, — пообещал он.

В холле Голубого дома Лопесы радостно встретили Флетча.

— Мистер Флетчер, — миссис Лопес улыбалась во весь рот, — как хорошо, что вы снова приехали к нам.

Мистер Лопес, так же улыбаясь, молча пожал ему руку.

— Вчера вы нас встретили по-королевски. Спасибо вам. Миссис Лопес поднялась на цыпочки и поцеловала его.

— Но вы ничего не ели. Сэндвичи остались нетронутыми. Пиво — тоже.

— Мы поели в самолете.

— А этим утром завтрак готовила не я. Кто-то еще.

— Мы пытались помыть за собой посуду.

— Понятно.

— На втором этаже молодая женщина и ее отец. К ленчу приедут еще два человека. Я думаю, ваши сэндвичи пригодятся.

— Я приготовлю свежие.

— А сейчас я пройдусь по магазинам.

— Хотите, чтобы я пошел с вами? — спросил Лопес.

— Нет, — покачал головой Флетч. — Хочу купить всякие мелочи. До скорого.

— До скорого, — отозвалась миссис Лопес.

Глава 12

Назад он шагал не торопясь, нагруженный покупками, подставив лицо солнечному свету и теплому ветру. Повернув на Дувэл-стрит, он увидел два автомобиля, стоящие перед Голубым домом с открытыми багажниками. Покупка одежды для Мокси заняла у него больше времени, чем он предполагал. Вина в том полностью лежала на продавце, почему-то решившем, что женскую одежду Флетч покупает для себя.

Невысокого роста, с обветренным лицом, худощавый мужчина, на которого Флетч обратил внимание в полицейском участке, разгружал маленькую желтую машину. Не вызывало сомнений, что он прибыл в гордом одиночестве. Большой синий седан доставил в Ки-Уэст Эдит Хоуэлл, актрису зрелых лет, которой нынче предлагали роли матерей и бабушек, и Джона Мила, выглядевшего, как деревенщина, даже когда ему за это и не платили. Чемоданов у них хватало на пятерых. О приезде Эдит Хоуэлл и Джона Мида Мокси ему ничего не говорило.

На другой стороне улицы стояла группа неорганизованных туристов, многие с кинокамерами на груди. Они переговаривались, обмениваясь впечатлениями. Подкатил туристический автобус. Через открытое окно до Флетча донесся голос гида, усиленный системой громкой связи:

«…Голубой дом. Сейчас в нем проживают актриса Мокси Муни и ее отец, легендарный Фредерик Муни. Эти знаменитости укрылись в Голубом доме после убийства во время съемок очередного выпуска „Шоу Дэна Бакли“. Они прибыли вчера вечером, не очень поздно, ибо старина Фредерик успел пропустить пару-тройку рюмочек в местных бистро. Возможно, мне не следовало открывать вам их местонахождение, но об их прибытии сообщили утренние газеты. Слева от вас…»

Флетч вошел в Голубой дом через широко распахнутую дверь.

Мокси в столовой складывала горкой салфетки.

— Слава Богу, — воскликнула она, увидев многочисленные свертки в руках Флетча. — Я изжарилась в этом платье.

— У тебя новые гости. Эдит Хоуэлл. Джон Мид.

— Да. Они позвонили из Ки-Маратона.

— И, полагаю, Джефф Маккензи.

— Ты знал о его приезде, — она начала знакомиться с содержимым свертков прямо на обеденном столе. — Остальные во дворе. Джерри Литтлфорд с женой. С ними прилетел и Сай Коллер.

— Сай Коллер? Два режиссера под одной крышей. Все равно, что две дамы, пришедшие на бал в одинаковых платьях.

Мокси приложила желтые трусики от купальника к черному платью.

— Кажется, в самый раз.

— Я заказывал все по американскому стандарту. А где они будут спать?

— На балконах есть кушетки, гамаки, качели.

— А где О, Блистательный Наш?

— Пошел общаться с народом.

— А тут ему общаться не с кем? Дом набит народом. Мокси, я хотел увезти тебя на несколько дней…

— Я и уехала, — раздраженно, она ухватила все свертки и прижала их к груди. — Прятаться мне нет нужды. Я никого не убивала, ты знаешь.

— Тогда нам надо найти другого подозреваемого. И побыстрее. А лучшего кандидата, чем ты, я просто представить себе не могу.

— Мне надо переодеться, — она повернулась и направилась к лестнице. — Познакомься с гостями.

Флетч вышел во двор со стаканом апельсинового сока в руке. Джерри Литтлфорд заметил его первым.

— Вы — Флетч.

— Совершенно верно.

— Я Джерри, — он встал, чтобы пожать Флетчу руку. — Моя жена, Стелла.

Стеллой оказалась та самая молодая женщина, что днем раньше увела из-за трейлера Мардж Питерман.

— Вы знакомы с Саем Коллером?

Мужчина с толстым животом, обтянутым тенниской, на этот раз зеленой, помогал Стелле уводить Мардж. Он не поднялся с шезлонга и не протянул Флетчу руки.

— Я извиняюсь.

— Вы — повар? — Джерри вновь сел.

— Мокси полагала меня таковым до того, как попробовала приготовленный мною омлет.

— А потом, нет?

— Потом — нет.

Все трое пили «Кровавую Мэри».

— Я действительно извиняюсь, — вновь подал голос Коллер. И грусть в его глазах говорила, что так оно и есть.

— Извиняетесь за что? — Флетч уселся на свободный шезлонг. Во дворе, укрытом забором от теплого ветра с залива, было прохладнее, чем на улице.

— За то, что не взял вас на ту роль.

— Я и не просился.

Коллер облегченно вздохнул, улыбнулся.

— Я был уверен, что отказал вам. Если режиссер доживает до моих лет, он хоть раз, да отказывает практически каждому. Где вы снимались?

— Снимался?

— Да, в каких фильмах?

— Я — не актер.

— Но я видел вас на экране.

— Вы видели меня вчера. В Бонита-Бич. Рядом с Мардж Питерман.

Коллер продолжал смотреть на него.

— Иллюзия и реальность, — вмешался Джерри Литтлфорд. — Профессиональная болезнь киношников. Мы путаем увиденное в жизни и на экране. Зачастую не можем различить, что есть действительность, а что — съемка.

— Это болезнь всего общества, — поддержала его Стелла. — Для людей реальна только та действительность, что они видят на пленке.

— И наша задача, — продолжил ее мысль Джерри, — приложить все силы, чтобы происходящее в фильме казалось более реальным, чем сама жизнь.

— Иногда нам это удается, — внес свою лепту и Сай Коллер.

— Реальность ли, вчерашнее происшествие? — спросила Стелла. — Или всего лишь эпизод передачи «Шоу Дэна Бакли»?

— Не знаю, — рассмеялся Сай Коллер. — Я еще не видел этого выпуска по телевизору. Отвечу на твой вопрос после просмотра.

Джерри Литтлфорд покосился на растущий у забора баньян.

— Реален ли сегодняшний день? — Его рука легла на спинку шезлонга, на котором сидела его жена.

— Любой день, когда я не работаю, создавая иллюзию, нереален, — ответил ему Сай Коллер.

— Вчера… — Джерри не докончил фразу, ибо через дверь черного хода во двор вышли Эдит Хоуэлл, Джефф Маккензи и Джон Мид, каждый с бокалом «Кровавой Мэри». Лопесы, похоже, трудились, не разгибаясь.

Коллер вскочил.

— Джефф! — он ударился о край цистерны, спеша к Маккензи. — Как здорово! Я надеялся, что мы сможем пообщаться в спокойной обстановке.

— До того, как я уеду?

— Тебя же выгнали. Со мной такое бывало. И не раз. Пойдем в тень.

Радостную встречу все, за исключением Маккензи, отметили поцелуями. Австралиец же ни с кем не целовался. Джерри Литтлфорд представил Флетча.

Эдит Хоуэлл сориентировалась сразу.

— Дорогой, я не знаю, куда поставить мои чемоданы.

Флетч в раздумье уставился на ее грудь, Эдит села в кресло-качалку.

— Добрый день, — обратился к Флетчу Джон Мид. — Вы — наш хозяин?

— Полагаю, что да.

— Позвольте поблагодарить вас за то, что вы разрешили нам поселиться в вашем доме.

Джеффри Маккензи промолчал. Не подал Флетчу руки. Лишь смотрел на него. И глаза его закрывались и открывались, словно затвор кинокамеры.

— Как вы сумели добиться такой игры света в «Вороне»? Это же фантастика! — Сай Коллер увлек Маккензи к двум, стоящим отдельно, плетеным креслам. — Особенно в последней сцене, финале со старухой и мальчиком. Как вы это сделали? — он рассмеялся. — Или такие съемки возможны только в Австралии?

— Какая ужасная дорога, — поделилась своими впечатлениями о поездке в Ки-Уэст Эдит Хоуэлл. — Когда мы ехали по семимильному мосту, я все время боялась, что мое сердце вырвется из груди и плюхнется в воду.

— Потому-то ты и болтала без умолку? — улыбнулся Джон Мид.

— Если человек говорит, значит, он жив, — Эдит повернулась к Флетчу. — Фредди здесь?

— Да. Пошел прогуляться.

— Какой великолепный дом, — Эдит еще не закончила разговор с Флетчем. — Такой просторный и в то же время уютный. Вы должны рассказать нам о Ки-Уэст. Давно вы здесь живете?

— Примерно восемнадцать часов.

— О, — она сморщила носик. — Он называется Голубой дом… Может, у него голубой фасад? Я не заметила.

— Нет, — покачал головой Флетч.

Джон Мид рассмеялся.

— А вы мне нравитесь.

Из дома выпорхнула Мокси, в новеньком желтом бикини. Последовал ритуал объятий и поцелуев. Она поцеловала и Сая Коллера, и Джеффри Маккензи.

Мокси взяла из руки Флетча бокал с апельсиновым соком, отпила.

— Там же нет водки.

— Правда?

— Как можно смешивать «Скрю драйвэ»[16] без водки?

— Такое просто невозможно, — согласился с ней Флетч.

Джон Мид рассмеялся. Мокси села на скамейку рядом с Флетчем.

— Как я понимаю, вы говорили о кино.

— Стелла и я обсуждали рыбную ловлю, — возразил Флетч.

— Раз уж ты вспомнила о наших делах… — Джон Мид повернулся к Коллеру. — Сай! Мы будем заканчивать этот фильм?

Коллер посмотрел на Мокси.

— Если б я знал.

— Все зависит от банков, не так ли? — высказала свое мнение Мокси. — Если банкиры кивнут, мы его закончим. Если покачают головой, разбежимся. Другого не дано.

— Да, — вздохнул Коллер. — Такова реальность нашего бизнеса. Единственная реальность.

— Нам все равно требовался перерыв, — он потер левое предплечье. — Надоело быть битым. Мои синяки должны зажить.

Лопесы вынесли тарелки с горками сэндвичей и начали обносить гостей.

Эдит Хоуэлл наклонилась, положила руку на колено Мокси.

— Надеюсь, дорогая, ты не возражаешь против нашего приезда? Полагаю, мы все подумали об одном и том же… В такое время тебе лучше быть среди друзей.

Мокси смотрела на нее открыв рот.

— Возьми сэндвич, — предложил ей Флетч. Лопес поставил в тень ведерко с обложенными льдом банками пива. — И пиво. Вскрыть для тебя банку?

Мокси не ответила.

Все, кроме нее, уже жевали сэндвичи, запивая их пивом. Лопесы ретировались в дом.

Мокси встала. Заговорила, чеканя слова.

— Дорогие друзья. Я не убивала Стива Питермана. Те, кто сомневается в моих словах, волен уехать сию же минуту.

В повисшей над двором тяжелой тишине Мокси направилась к дому. Вошла, хлопнув за собой дверью.

— Тогда никого не останется, — пробормотала Стелла Литтлфорд.

— Заткнись, — бросил ее муж. Словно извиняясь за нее, посмотрел на Флетча, потом на Коллера.

Флетч откашлялся.

— Кто-то же убил этого сукиного сына.

— Полагаю, он этого заслуживал, — вынесла свой вердикт Стелла. — Мерзавец.

— У меня есть своя версия, — Сай Коллер выдержал паузу дабы привлечь к себе всеобщее внимание. — Дэн Бакли.

— Хорошая версия, — согласился Флетч.

— Он сидел ближе, чем Мокси.

— Ты так говоришь только потому, что его здесь нет, и он… не работает с нами, — высказал свою точку зрения Литтлфорд.

— Нет, — Коллер покачал головой. — Мне известно, что они знали друг друга. Как иначе Стив Питерман уговорил Дэна Бакли записывать этот выпуск «Шоу» на съемочной площадке? Бакли не из тех, кто шастает по съемочным площадкам.

— Что еще вам известно? — спросил Флетч.

— Я знаю, что Питерман собирался обедать с Бакли. Чтобы обсудить общие дела. Я уверен, что они у них есть. Бакли то и дело упоминал какое-то месторождение бокситов в Канаде, бросая выразительные взгляды на Питермана, а тот улыбался и переводил разговор на другое.

— Было бы неплохо, если б его зарезал Дэн Бакли.

— Конечно. Скажите-ка, кто еще мог готовить съемочную площадку? Я говорю, как режиссер, — он посмотрел на Джеффри Маккензи, давая понять, что говорит и от его имени. — Режиссер отвечает за происходящее на съемочной площадке. Только он понимает, что, для чего и где стоит, как все работает. Скажу прямо, очень непросто на открытой сцене, вроде той, на которой снималось «Шоу Дэна Бакли», сделать так, чтобы нож достаточно точно и с определенной силой вонзился в спину человека и убил его. За минуту-другую такого не сварганишь. Нужна подготовка. Это Бакли, можете не сомневаться.

— Или кто-то из его команды, — вставил Мид.

— А нож упал? — спросил Флетч.

— Не знаю, — ответил Коллер с набитым ртом. — Но удар был сильный. Я думал об этом всю ночь. И уверен, что смогу устроить все так, чтобы нож вонзился в чью-то спину, — он повернулся к Маккензи. — Полагаю, это по силам и Джеффу. Но найти самый скрытный вариант мне не удалось. На это ночи не хватило. У Бакли было куда больше времени. Он все подготовил заранее. И убил Питермана.