Джон Макдональд
      Занятие не для дилетантов
      Перевел с английского Виктор ВЕБЕР
      Я, наверное, смогу объяснить, почему так расстроился из-за неприятностей Хаулера Брауни, если скажу, что наши отношения несколько отличны от тех, что возникают между владельцем развлекательного заведения и парнем, бренчащим на рояле. Во-первых, потому, что он спас меня от голода спустя год после демобилизации, когда я все еще не мог найти работу, а во-вторых, потому что я кой-чем помог ему в Неаполе, когда мы оба пахали на Дядю Сэма.
      Он не распространялся о своем ночном клубе "Пять Сосен", когда мы случайно встретились на улице Рочестера, и я рассказал ему о моих неурядицах. Просто посадил меня в машину и отвез в клуб. Я все увидел сам, и меня приятно удивило длинное невысокое здание в паре сотен футов от автострады, перед которым росли пять огромных сосен. Чувствовались класс и немалая прибыль. Так оно, собственно, и было. Клуб выманивал местных землевладельцев из их поместий, предлагал лучшую в округе еду и выпивку. Так что на недостаток денег Хаулер не жаловался.
      Я думаю, прозвище свое* он получил из-за привычки размахивать руками и истошно вопить, если что-то делалось не по нем. Хаулер - крупный мужчина, с быстро растущим животом,
      ----------
      * От английского глагола howl (хаул) - истошно вопить,
      кричать.
      красной физиономией под шапкой жестких вьющихся черных волос.
      Выглядит он, как многоуважаемый сенатор от какой-нибудь
      Северной Дакоты. Но у него большое, в двадцать карат, сердце, каким может похвастать едва ли кто из политиканов.
      Меня зовут Уэнтли Ди. Си. Морз, но почему-то все называют Бад*. Особенно я нравлюсь женщинам с неутоленным материнским инстинктом, возможно, благодаря милой круглой мордашке и чисто вымытой шее. И я не из тех, кто не пользуется преимуществами, дарованными природой.
      Определяя меня на работу, Хаулер рассчитывал, что я буду играть на рояле в те недолгие минуты, когда оркестр пожелает передохнуть. Он предложил мне крышу над головой, питание и пятьдесят долларов в неделю. Я ухватился за это предложение с таким жаром, что едва не откусил его руку. На рояле я играл с тех пор, как смог без посторонней помощи вскарабкаться на стул. У меня выработался собственный стиль, который, правда, не получал одобрения на многочисленных прослушиваниях. Я, конечно, мог играть обеими руками, как любой другой пианист, но моя правая все время хотела сыграть что-то свое, а я никогда ее не сдерживал. Сказывалась моя любовь к импровизации. Не всем это нравилось, поэтому до встречи с Хаулером я и перебивался хлебными крошками.
      В первый вечер я отыграл час. На лицах некоторых дам появилось удивленное выражение, а какая-то старушка едва не подавилась сельдереем, когда я несколько фривольно обошелся с одной из мелодий Гершвина. Когда же молодежь попыталась потанцевать под мою музыку, я начал менять ритм, так что им не осталось ничего иного, как покинуть танцплощадку, бросая
      ----------
      * Малыш, дружище.
      на меня взгляды-молнии. Я не люблю, когда кто-то танцует под
      мою музыку. Глупо, конечно, но так уж я устроен.
      Работа в "Пяти Соснах" пришлась мне по вкусу, но с Хаулером мы виделись только мельком. Через неделю у меня уже появились поклонницы. Хаулер как-то прослушал одну из моих импровизаций и заказал "юпитеры", чтобы я играл, как на сцене. Спустя еще неделю, первые упоминания о моем таланте проникли в местные газетенки.
      Потом я начал замечать некоторые перемены. Первым делом обратил внимание, что щеки Хаулера, до того круглые и румяные, обвисли двумя мешками. Однажды я зашел на кухню и услышал, как он вопит. Размахивая при этом руками. Повар, его помощники, посудомойщик стояли с широко раскрытыми глазами. Похоже, ждали, когда же он взорвется. Посмотрел на него и я. Цирк, да и только, причем бесплатный.
      - Почему, ну почему,- верещал Хаулера,- я только занялся этим делом? Чокнутый я что ли? Или у меня разжижение мозгов?
      Она набрал полную грудь воздуха, чтобы разразиться следующей тирадой, но я опередил его.
      - Что-нибудь случилось, Хаулер? Кто-то нашел дробину в икре?
      Он круто повернулся.
      - А, привет, Бад,- и вышел из кухни.
      Я посмотрел на повара и пожал плечами. Тот пожал плечами и глянул на посудомойщика. Последний ухмыльнулся и пожал плечами, скосив глаза в мою сторону. А я прошел через кухню в мою комнату.
      На следующий вечер случилась драка. Продолжалась она недолго, но изрядно подпортила репутацию нашего заведения. Коктейль-холл у нас справа от входа. Ресторан и танцплощадка
      - слева. В одиннадцать вечера, как всегда, пустых столиков практически не осталось. Хаулер куда-то отлучился. В ресторане играл оркестр, а я, дожидаясь своей очереди, сидел в коктейль-холле.
      У стойки бара громко заспорили два гражданина в черных костюмах. Один высокий, второй - коротышка, с одинаковыми напомаженными темными волосами и в аляповатых галстуках. Прежде чем кто-либо успел шевельнуться, высокий схватил коротышку за шиворот и поволок через коктейль-холл к входу в ресторан. А там как следует врезал ему по физиономии.
      Коротышка взлетел в воздух и приземлился на столики, за которыми сидели наши гости. Два из них перевернулись. Один - вместе с наполовину съеденным обедом. За ним сидело четверо. Высокий незнакомец торопливо ушел, мы не успели его остановить. Коротышка встал и потер подбородок. Стряхнул с костюма остатки капустного салата и тоже удалился, отказавшись назвать свои имя и фамилию. Следом за ним ресторан и коктейль-холл покинули человек сорок, все с каменными лицами.
      Я наблюдал, как гардеробщица выдает им пальто и шляпы, когда ко мне подошел Хаулер и спросил, в чем, собственно, дело?
      - Пара наших сограждан устроила кулачный бой. Один, побольше ростом, крепко врезал второму, поменьше. Тот грохнулся на обеденный столик, с которого не успели убрать омаров, бифштекс и ростбиф. Эти люди полагали, что шли в ресторан, а не на стадион, поэтому они решили откланяться.
      Хаулер развернул меня к себе. Лицо его побагровело.
      - Идиот! Почему ты не задержал их?
      - Я? Я играю на рояле. Кроме того, высокий удрал слишком быстро. А зачем задерживать маленького? За неудачный выбор соперника?
      Он тут же отошел, но по его спине я понял, что мой приятель чертовски взбешен. Тут оркестр объявил перерыв, и я поспешил к инструменту. В тот вечер я играл не так хорошо, как обычно, потому что мои мысли были заняты другим. И полчаса спустя отправился на поиски Хаулера. Нашел я его наверху, по-прежнему в бешенстве.
      - Я - друг или просто один из работников Великого Брауни?
      Он словно очнулся. Схватил меня за руку.
      - Разумеется, друг. А что?
      - Пошли,- я не произнес ни слова, пока не вывел его на автомобильную стоянку. Нашел колымагу поудобнее. Мы забрались на переднее сидение, закурили, после чего я продолжил.- Слушай, приятель, я вижу, тебя что-то гложет. Ты ведешь себя не так, как прежде, и плохо выглядишь. В чем дело?
      Он насупился, как я понял, раздумывал, сказать мне или нет. Наконец вздохнул.
      - Вымогательство, Бад. Бич нашего бизнеса. Как только все у тебя идет на лад, находятся умники, полагающие, что ты можешь и заплатить, лишь бы избежать лишних хлопот.
      - Сколько они просят?
      - Тысячу в месяц.
      - Ты платишь?
      - Пока еще нет. Сегодняшняя драка - предупреждение. Если я буду упорствовать, они выкинут что-нибудь еще, а в итоге мой клуб останется без посетителей. А может, его закроет полиция. В этом округе порядки строгие.
      - Ты можешь заплатить?
      - Пожалуй, что да. Пока народ к нам идет, никаких проблем, а вот если начнется спад, тогда будет туго. Видишь ли, я не могу внести эти деньги в графу деловых расходов. Расписки-то они мне не дадут. Так что придется платить из прибыли, после вычета налогов.
      - Ты обращался в полицию?
      - Что толку? Новая банда терроризирует все увеселительные заведения в округе. Кое-кто из владельцев пожаловался фараонам. Те только развели руками. Мы ничего о них не знаем. Работают чисто. Поэтому я и хотел побеседовать с одним из этих драчунов. Возможно, удалось бы узнать что-нибудь важное.
      - Как они связываются с тобой?
      - По телефону. Вкрадчивый голос. Очень вежливый. Вашему клубу нужна защита. Стоить это будет тысячу долларов в месяц. От меня требуется набрать эту сумму купюрами по десять, двадцать и пятьдесят долларов, положить деньги в конверт из плотной бумаги и дать его моей дочери Сью. С конвертом она должна пойти по дороге, ведущей к автостраде между двенадцатью и часом дня. Ей недавно исполнилось восемь лет. Если их пожелания не будут выполнены, ей плеснут в лицо какой-нибудь гадости и навек обезобразят ее.
      Я выругался.
      - Все это он мне и сказал, только не так громко и быстро.
      - Но разве ты не можешь рассказать все это фараонам, чтобы они занялись ими после того, как Сью передаст деньги?
      - Нет, конечно. Если я надумаю платить, так оно и будет. Я не могу рисковать будущим дочери. Мне она дороже всех денег.
      - Могу я чем-нибудь помочь?
      - Думаю, что нет, Бад. Играй на рояле, как и прежде, а мы увеличим число столиков, чтобы компенсировать эту тысячу. Пианист ты прекрасный. Правда, если мы... - он замолчал, не договорив, выбросил окурок на асфальт.
      - Если что?
      - Если мы станем зарабатывать больше денег, они могут поднять цену. У меня такое ощущение, что в клубе у них есть свой человек. Этот тип, с которым я разговаривал, был в курсе всех наших дел.
      - А сколько у тебя новичков?
      - За последние два месяца я нанял человек четырнадцать.
      - Ты приглядываешь за ними?
      - По-моему, нормальные ребята. Во всяком случае, на доносчика никто не похож. Может, я ошибаюсь. И этот парень на телефоне обо всем догадался.
      - Я могу поискать.
      - Лучше тебе не впутываться в это дело. Я нанял тебя, чтобы играть на рояле, а не защищать клуб от рэкетеров.
      Он вылез из машины, хлопнул дверцей и направился к зданию клуба. Я же выкурил еще одну сигарету, обдумывая его слова. Несколько парочек выпорхнуло из дверей и расселись по машинам. Но никуда не уехали. Из распахнутых окон доносилась музыка, в чистом небе сияли яркие звезды. Хорошая ночь, навевающая романтическое настроение, но мысли мои занимало другое. Я хотел помочь Хаулеру.
      Первого числа он заплатил. Я стоял рядом с ним и смотрел, как Сью, в синем платье, с пухлым конвертом в руке отправилась в путь. Поднялась на вершину холма и скрылась из виду. Нам хотелось побежать вслед, но мы не решились сдвинуться с места.
      За следующие двадцать минут Хаулер, похоже, постарел на пять лет. С побледневшим лицом он курил сигарету за сигаретой. Я схватил его за руку, когда увидел на вершине холма что-то синее. Секундой позже стало ясно, что Сью возвращается, живая и невредимая. И на лице Хаулера затеплился румянец. Мы крепко пожали друг другу руки. Когда от Сью нас отделяли двадцать футов, он опустился на колено, и она, смеясь, бросилась в его объятья. Хаулер нежно обнял дочь, любовно похлопал по спине.
      Потом отстранился и спросил:
      - А теперь расскажи папочке, как все было.
      - Рядом со мной остановился черный автомобиль, мужчина вытянул руку и сказал: "Сью, этот конверт ты принесла мне?" Я отдала ему конверт, и они уехали.
      - Какой у него голос?
      - Он говорил шепотом.
      - А что за машина?
      - Не знаю, но, кажется, очень старая. И черная.
      - А ты взглянула на номерной знак, как просил папочка?
      - Да, но его залепили грязью. Цифр я не разобрала.
      - А ты сможешь узнать его, если увидишь еще раз?
      - Конечно, нет. Одну руку он протянул ко мне, а второй прижимал к лицу носовой платок, словно хотел высморкаться.
      Мы постояли, глядя на ее маленькое расстроенное личико. Сью почувствовала, что не оправдала надежд отца, и ее глазки уже наполнились слезами, но тут Хаулер погладил ее по головке, поблагодарил за то, что она справилась с важным поручением, и ребенок радостно побежал к матери, в бунгало, построенное Хаулером за гребнем холма, не на виду и неподалеку от "Пяти Сосен". Я встречал миссис Брауни, высокую блондинку с суровым взглядом, но довольно редко, потому что Хаулер взял за правило и близко не подпускать жену к своему клубу. И до сих пор я не представляю себе, что он сказал жене, чтобы та разрешила Сью отнести деньги этим бандитам.
      Как вы уже поняли, желание помочь Хаулеру у меня было, но я понятия не имел, с чего же начать. Следующие несколько недель он ходил мрачный, как надвигающаяся гроза. Но популярность клуба продолжала расти. Хорошие еда, выпивка, музыка составляли беспроигрышную комбинацию. Когда же я спрашивал Хаулера, как идут дела, он лишь пожимал плечами и бурчал что-то невразумительное.
      За день до второй выплаты я ворвался в кабинет Хаулера, не постучав в дверь. Меня осенило. Мы, решил я, должны найти карлика, одеть его в платье Сью, и послать к автостраде с пистолетом под мышкой. Идея мне понравилась, никаких изъянов я не находил, поэтому сразу помчался к Хаулеру.
      Хаулер поднял голову, и по его лицу я понял, что он не рад моему приходу. В кресле перед столом сидел мужчина. Высокий блондин в габардиновом костюме стального цвета, белых туфлях дорогой кожи и при галстуке ручной работы.
      - Извини, Хаулер. Мне следовало постучать,- и я повернулся, чтобы выйти.
      - Подожди, Бад. Возможно, тебе скоро придется искать работу, поэтому я обрисую создавшуюся ситуацию. Это мой адвокат, Джон Уинч. Джон, это Бад Морз, мой пианист и давний друг.
      Уинч вскочил, крепко пожал мне руку. Мне понравилась и его теплая улыбка.
      - Рад познакомиться с вами, Бад. Вы просто виртуоз. Я восторгаюсь вашим мастерством.
      Мне тоже казалось, что с роялем я управляюсь неплохо.
      Я приткнулся на подоконнике, а Хаулер продолжил.
      - Мы подошли к краю пропасти. Джон ничего придумать не может. Рэкетиры, кто бы они ни были, требуют две тысячи в месяц. Их у меня нет. Я сказал, что мне придется выйти из игры, а мерзавец на другом конце провода ответил, что его это вполне устроит. Мы с Джоном крутили и так, и эдак, но ничего не выходит. Я намерен продать клуб и уехать отсюда.
      - И беда в том,- добавил, глядя на меня, Уинч,- что он получит только стоимость земли, здания, обстановки, без учета возможных доходов, которые может приносить клуб.
      Я искренне жалел Хаулера. Лицо его осунулось. Глаза стали пустыми, как пакет из-под вчерашнего ленча.
      - Черт подери, а почему не потягаться с ними?
      Хаулер развел руками.
      - Нечем тягаться, Бад.
      - На тебя это непохоже, дружище. Кроме того, мне нужны еще пара-тройка дней. Кажется, я ухватился за ниточку.
      Оба они уставились на меня. В глазах Хаулера вновь затеплилась жизнь.
      - О чем ты? Расскажи!
      Я уже раскрыл рот, но потом решил промолчать, потому что мои подозрения покоились на очень ненадежном основании. Учась в колледже, я подрабатывал в обувном магазинчике, где научился отличать хорошую обувь от плохой. Хотя Хаулер и велел мне только играть на рояле, я начал присматриваться к новым работникам клуба.
      И заметил, что Джек Томсон, посудомойщик, носит прекрасные туфли. Явно сшитые по индивидуальному заказу. Узкие, с аккуратными строчками. Как-то не смотрелись они на парне, получающем двадцать пять баксов* в неделю плюс двухразовое питание. Вот я задумался, а не он ли - засланный к нам шпион. Но не мог же советовать Хаулеру повременить с продажей, исходя из того, что у его посудомойщика шикарная обувка.
      - Извините, господа, но я оставлю свои подозрения при себе, пока не выявлю что-то более существенное.
      Они, конечно, начали напирать на меня, но я держал рот на замке.
      - Ладно, Джон,- решил, наконец, Хаулер.- С продажей погодим. Завтра я заплачу им две тысячи долларов, а потом будем исходить из того, что нам добудет Бад.
      Уинч пожал плечами и ушел, прежде чем Хаулер успел передумать.
      Таким образом, вся ответственность легла на меня. Требовалось доказать, что эти башмаки выведут нас на цель. Ибо моя болтовня привела к тому, что Хаулера нагрели еще на две тысячи. Я ушел в свою комнату и крепко задумался. Перед моим мысленным взором возник Джек Томсон - жилого телосложения, невысокий мужичонка лет сорока, с тонкими губами, чересчур большими для его габаритов ручищами, редеющими волосами и расплющенным носом, по которому несколько раз хорошенько проехались кулаком. Я уже знал, что живет он в отеле "Принцесса", клоповой норе в Кэслинге.
      Вспомнил я и о том, что в последнее время он частенько крутился вокруг нашей новенькой гардеробщицы. Девчушка впрямь
      ------------
      * Долларов (жаргон.) - от американского bucks.
      была ничего, круглолицая блондинка, этакая голладская
      молочница. С румяными щечками, будто все время терла их
      щеткой. В синих ее глазах всегда сверкали искорки, а на
      точеной фигурке поневоле задерживался взгляд. Звали ее Джерри
      Би.
      Я посмотрел на часы. Половина пятого. Она, должно быть, уже на рабочем месте. Почему-то Джерри внушала мне доверие, и я решил привлечь ее к операции по спасению Хаулера.
      Я прошел к гардеробу. Джерри как раз раскладывала номерки. Улыбнулась, увидев меня.
      - По-моему, вы не сдавали мне шляпу, мистер Морз.
      - Меня зовут Бад, и мне нужно с вами поговорить. Наедине. Прямо сейчас.
      - Но... э... конечно, Бад. Интересный у вас подход к девушкам. Вы хотите назначить мне свидание или что?
      - Возможно, и захочу, но не теперь. Поговорим мы о другом. Приходите к винограднику. На той стороне лужка. Жду вас через две минуты.
      Я прошел через кухню. Томсон возился с посудомоечной машиной. В мою сторону он даже не посмотрел. Выйдя черным ходом, я пересек двор и остановился между шпалерами. Закурил, а минутой позже прибежала Джерри. Я тут же ввел ее в курс дела.
      - На босса навалились рэкетиры. У них есть в клубе свой человек. Я предполагаю, что это Джек Томсон, посудомойщик. Они хотят, чтобы босс продал клуб. Я видел, что Томсон вился вокруг вас. Что он говорил? Как себя вел?
      Ее ротик округлился от изумления. Потом она поняла, чего я от нее добиваюсь, и на лице отразилось разочарование.
      - Ничем он не отличается от других парней. Все время приглашает меня на свидание. А я не хочу появляться на людях с посудомойщиком.
      - Он не намекал, что у него куда больше денег, чем у обычного посудомойщика? Не старался показать, что он - важная шишка?
      - Нет. Ничего такого я не заметила.
      Я печально вздохнул.
      - Ладно, Джерри. Все равно, спасибо вам. Похоже, я вновь на нуле.
      - И что вы собираетесь делать? - ее глаза широко раскрылись.
      - Не знаю. Может, начну за ним следить. Попытаюсь пробраться в его номер в отеле.
      Она шагнула ко мне, взялась пальцами за пуговицу моего пиджака. Покрутила ее.
      - Слушайте, Бад, это так возбуждает. Как вы думаете, не могу ли я... помочь? - с последним словом она медленно подняла глаза. Только тут я заметил, какие длинные у нее ресницы. У меня гулко забилось сердце.
      - Почему нет? Встретимся, как только закроется это заведение.- Я стоял и смотрел, как она возвращается к парадному подъезду. Захватывающее, знаете ли, зрелище. Я попытался вставить сигарету в губы и обнаружил, что рот у меня широко открыт.
      Весь вечер я думал, как следить за Томсоном. Джерри существенно облегчала мне задачу, если б он и заметил нас. Мало ли куда ходят влюбленные парочки.
      Хаулер требовал проводить уборку клуба сразу же после его закрытия. Меня это очень даже устраивало: Томсон заканчивал мытье посуды намного позже ухода последнего посетителя.
      За вечер я несколько раз заглядывал на кухню, благо свободного времени мне хватало, но не заметил ничего подозрительного. Томсон копошился у плюющейся горячей водой, гудящей машины, загружая грязную посуду, вынимая чистую. Меня уже начало грызть сомнение, а не ошибся ли я, приняв его за злодея... но вот туфли...
      Я спросил Хоффера, благообразного господина с акцентом, свойственным жителям Южного Джерси, работавшего в клубе довольно давно и славящегося своими познаниями о жизни тех, кто трудился рядом, у многих ли его коллег есть собственные машины. Томсона я не упомянул, поэтому мне пришлось выслушать длинный монолог, пересыпанный фамилиями и марками автомобилей. В конце, правда, он выложил нужную мне информацию.
      - А посудомойщик, Томсон, ездит на такой развалюхе, что я попросил оставлять ее на пустыре за автостоянкой.
      Я задал еще несколько ничего не значащих для меня вопросов, пропустил ответы мимо ушей и откланялся.
      В лунном свете четко выделялся силуэт машины Томсона. Хоффлер не преувеличивал, назвав ее развалюхой. Она стояла в высокой траве, словно ожидая, когда же ее отвезут на переплавку. С проржавевшими крыльями, погнутыми бамперами.
      Я замер под ночным ветерком, вслушиваясь в ночь. В сотне ярдов за моей спиной в клубе гремела музыка. И тут до меня неожиданно дошло, что в игре, которую я затеял, может быть несколько исходов. Причем не исключался вариант, что для меня все закончится дыркой в голове. Дрожь пробежала по моему телу. Я шагнул к багажнику машины, наклонился и зажег спичку, чтобы прочитать номерной знак. Затем поспешил в клуб...
      Джерри, наконец, выскользнула из амбара, который Хаулер приспособил под жилье для работающих в клубе женщин. Часы показывали без двадцати три. Только что уехала последняя группа шумных посетителей. На кухне еще горел свет.
      Я не стал терять времени даром. Схватил Джерри за руку и увлек к моему двухместному автомобилю. Открыл дверцу и усадил в кабину. Потом обежал машину и сам сел заруль. Развернулся, выехал со стоянки, заметив, что в кабине приятно пахнет духами Джерри.
      - Что мы собираемся делать, Бад? Куда поедем?
      - Колымага Томсона на пустыре за автостоянкой. Он скоро появится. Мы должны встать так, чтобы иметь возможность последовать за ним, в какую бы сторону он ни поехал.
      Она задрожала и прижалась ко мне.
      - О, это так возбуждает.
      Ярдов через двести я задним ходом заехал в подъездную дорожку соседнего дома. В окнах не светилось ни единого огонька, хозяева давно спали. Я погасил фары и подфарники, и мы затаились в тени большого куста.
      - Мы можем покурить, но придется выбросить сигареты, как только он выедет на дорогу. Домой ему ехать аккурат мимо нас, к автостраде.
      Джерри согласилась, что без сигарет можно и обойтись. Я нашел ее руку, сжал. Ее компания скрашивала томительное ожидание, и не хотелось думать, что я подставляю под удар не только себя.
      Но вот на пустыре зажглись подфарники, взревел старенький двигатель. Пару минут спустя автомобиль Томсона проехал мимо нас.
      Джерри радостно пискнула, предвкушая головокружительную погоню, и мы выкатились на дорогу. Освещения я не включил и держался от Томсона на почтительном расстоянии. Двигатель его машины так гремел, что услышать нас Томсон просто не мог. Оставалось надеяться, что нам не попадется полицейский, ревностно исполняющий свои обязанности. Иначе он остановил бы меня и оштрафовал за езду с погашенными габаритными огнями.
      Томсон никуда не спешил. Скорость его колымаги не превышала тридцати миль в час. При выезде на автостраду он остановился, затем повернул к Кэслингу. Физиономия у меня вытянулась. Я-то ожидал, что поедет он не домой, а к главарю банды, на ночной доклад.
      При въезде в Кэслинг я включил подфарники и ближний свет. Томсон свернул на темную стоянку напротив отеля "Принцесса". Я проехал мимо, до первой боковой улицы, там остановился, выскочил из машины, бросился к перекрестку. И высунул голову из-за угла в тот самый момент, когда Томсон открывал дверь отеля. Мы с Джерри дали ему время подняться наверх, а затем вошли в вестибюль "Принцессы".
      Когда-то давно отель пользовался неплохой репутацией. Теперь же в нем останавливались прижимистые коммивояжеры, экономящие каждый центр. Просиженные кресла, грязный пол, запах дешевого дезинфицирующего средства.
      Единственная лампочка горела над конторкой. За ней расположился молодой парень, лысый, с огромными зубами, ярким галстуком. Он бросил на нас быстрый взгляд.
      - Номер с двухспальной кроватью, сэр? - спросил он, раскрывая регистрационную книгу.
      Джерри надула губки, а я поспешил вмешаться.
      - Номер нам не нужен, приятель. Я просто привез вам подарок,- достал из бумажника банкнот в пять долларов, сложил его пополам и поставил на мраморную конторку, как игрушечную палатку.
      Портье почесал тыльную сторону ладони.
      - Вы у нас шутник, да?
      - Отнюдь. Но я вам кое-что поясню, прежде чем вы заграбастаете мои бабки. Меня интересует один проживающий здесь господин. Я хочу знать, кто к нему приходит.
      - Может, я скажу вам, а, возможно, и нет. Некоторые из... гм... наших гостей платят чуть больше положенного, не желая, чтобы кто-то совал нос в их дела. Может, вас интересует один из тех, кто не любит любопытных?
      Выхода у меня не было, поэтому я не стал крутить.
      - Джек Томсон,- назвал я объект моего пристального внимания.
      - Сейчас посмотрим. Томсон. Томсон,- он прошелся пальцем по списку, лист с которым висел на боковой стенке конторки.- Номер двести одиннадцатый. Он платит только за жилье. Так что вы хотите знать?
      Я услышал шаги по линолеуму вестибюля, подмигнул портье и обнял Джерри за талию. Потащил ее в тень, в сторону от стойки, шепча ей в ухо: "Притворитесь, что вам это нравится".
      Она положила руки мне на плечи, и у меня закружилась голова.
      - Позвоните в двести одиннадцатый,- прогудел вошедший мужчина.Скажите, что пришел Джо.
      Портье склонился над пультом коммутатора.
      - Мистер Томсон? Портье. Мужчина по имени Джо хочет зайти к вам. Не возражаете? - портье выдернул штекер и добавил, обращаясь к мужчине.- Можете подниматься. К сожалению, только по лестнице. Лифтер вышел попить кофе.
      Я почувствовал, как напряглось тело Джерри. Когда мужчина поднялся по ступеням, она оттащила меня еще дальше от стойки и прошептала в ухо.
      - Я узнала его. Это мистер Селлерс. Хозяин "Западной харчевни". Я пыталась получить у него работу, прежде чем меня нанял мистер Брауни.
      Я глянул на портье.
      - Пятерку можете оставить себе. Я передумал. Томсон меня больше не интересует.
      Банкнот тут же исчез в его руке.
      - Разумеется, сэр, как скажете, сэр. И не нужно напоминать, чтобы я забыл о вашем приходе. У меня не так много пятидолларовых друзей. Если захотите узнать что-то еще, всегда рад вас видеть.
      С Джерри мы неторопливо двинулись к выходу. Подошли к моей машине, сели, закурили. Она пыталась задавать мне вопросы, но я резко осадил ее, обдумывая увиденное. Пожалуй, таких совпадений не бывает. Владелец одного ночного клуба не может водить дружбу с посудомойщиком другого ночного клуба. Визит Селлерса вставал в один ряд с дорогими туфлями Томсона.
      По тому, как Джерри повела плечами, я понял, что она начала дуться на меня.
      - Эй, Джерри,- улыбнулся я ей.- Не сердитесь. Мне нужно было подумать.Как мне теперь представляется, рэкетом руководит Селлерс. Джек его шпион в стане Хаулера. Остается только доложить об этом Хаулеру и обратиться в полицию, чтобы там разобрались с Селлерсом. Но и тут может что-то происходить. Как, по-вашему, не смогли бы вы мне помочь? В одиночку?
      Я взял ее за руку, и она сразу смягчилась.
      - Думаю, что смогу, Бад.
      - Вон тот кафетерий работает круглосуточно. Там большое окно. Если сесть у него, виден вход в отель "Принцесса". Закажите чашечку кофе и подождите, пока я не вернусь за вами.
      Джерри не хотела оставаться одна, дважды ответила отказом, но на третий раз согласилась. Высадив ее у кафетерия, я помчался в "Пять Сосен". Нетерпение подгоняло меня. И нога, жавшая на педаль газа, чуть ли не проваливалась в мотор.
      Свернув на автостоянку, я остановил машину в визге тормозов. Клуб стоял темный и покинутый. Я выскочил из кабины, хлопнул дверцей и побежал к дому Хаулера. Я знал, что его обрадуют мои находки.
      Я звонил и барабанил в дверь три минуты, прежде чем миссис Брауни приоткрыла ее на дюйм. С бигудями на голове и припухшими от сна глазами.
      - О, привет, Бад. В чем дело? А где Стефен?
      Я не сразу понял, о ком речь. Потом только до меня дошло, что это настоящее имя Хаулера.
      - Разве его нет дома? Он не спит?
      - Он еще не вернулся из клуба.
      Я переминался с ноги на ногу. В клубе никого нет, я видел это собственными глазами, но не знал, что сказать жене Хаулера. На ее лице проступила тревога. И тут мы оба услышали резкий пистолетный выстрел. Стреляли у клуба, из пистолета малого калибра.
      Я развернулся и побежал назад, еще быстрее, чем к бунгало Брауни. Лужайка, угол автостоянки, задний двор клуба. Внезапно впереди возник человеческий силуэт. Я резко остановился. Наверное, мое неожиданное появление удивило таинственного незнакомца. По росту я сразу понял, это не Хаулер. Замешательство мое дилось долю секунды, а потом я нырнул ему в ноги. Едва ли когда в будущем я повторю этот маневр. Даже если передо мной будет стоять четырехлетний ребенок.
      Я оторвался от земли и полетел к незнакомцу с растопыренными руками. Вполне естественно, что он выставил кулак.
      Удар пришелся по моей физиономии и в голове у меня вспыхнул красный огонь. Очнулся я лежа на спине. Влажная трава холодила шею. До меня донеслись торопливо удаляющиеся шаги. Мне не хотелось садиться. Не хотелось даже шевельнуть пальцем. Лежать бы и лежать, в мире и покое.
      На язык попало что-то твердое. Как я скоро понял, кусочек зуба. Я сел. Схватился за траву, чтобы вновь не повалиться на землю. Вдали послышался шум отъезжающей машины. Вокруг стрекотали цикады. Я поднялся и тут подоспела миссис Брауни. В белом махровом ночном халате.
      - Миссис Брауни, меня только что оглушил какой-то человек, в спешке уехавший отсюда,- говорил я не слишком внятно, поскольку от одного из моих передних зубов осталась лишь половинка. Холодный воздух вызывал боль. Букву "с" я произносил с присвистом. На подбородке запеклась кровь. - Думаю, Хаулер где-то здесь.