Глава 9

Доктор Шэрэн Инли сидела за рабочим столом. Всем своим сердцем она сокрушалась, почему она не стенографистка, не домашняя хозяйка, не сварщица, в конце концов.

Можно иметь дело, симпатизировать, интересоваться людьми, если они представляют собой типажи, соответствующие типажи в учебниках. И все равно, как ты к ним не относишься, всегда немного чувств остается в резерве. Это — самозащита. И вдруг так вляпаться. Типаж, который может разбить ее сердце… Непонятно как, она оказалась связанной с индивидуумом, который оказался не столько типажем, как личностью.

— Надеюсь, вы нашли объяснение? — холодно спросил Бад Лэйн, как только распахнул дверь в кабинет Шэрэн.

— Закройте дверь и сядьте, доктор Лэйн, — с усталой улыбкой произнесла она.

Он подчинился. Лицо eго вытянулось.

— Будь я проклят, Шэрэн, но я сижу слишком высоко. Адамсону нужна помощь. Дурацкая комиссия, желающая зацеловать весь проект до смерти, только ждет удобного момента. Я понимаю, что вы в любое время вправе вызвать сюда любого сотрудника, но я думаю, вы можете немного умерить свое рвение. Просто примите во внимание количество работы, которую я…

— Как вам спалось этой ночью?

Бад Лэйн уставился на Шэрэн и решительно поднялся со стула.

— Прекрасно. Ел я тоже отлично. Даже совершаю прогулки. Вы хотите, чтобы у меня наросли мышцы…

— Садитесь, доктор Лэйн! — жестко остановила она Бада. — Я делаю свое дело. И попрошу вас сотрудничать.

Он немедленно уселся; в глазах промелькнул страх.

— В чем дело, Шэрэн? Я в самом деле считаю, что спал достаточно нормально. Хотя утром чувствовал себя утомленным.

— Когда вы легли в постель?

— Незадолго до полуночи. Встал в семь.

— Томас Беллинджер в дежурном рапорте отметил, что сегодня ночью в десять минут третьего вы заходили в свой кабинет.

— Он сошел с ума!.. — у Бада перехватило дыхание. — Нет! Подождите минутку… А если кто-то подставил человека, похожего на меня… Вы всю охрану поставили на ноги?

Шэрэн печально покачала головой.

— Нет, Бад. Этот номер не пройдет. Только на этой неделе вы прошли полную серию тестов с мелькающими разноцветными узорами и тесты ничего не выявили. Вы обратили внимание на то, что Бесс Рейли не было сегодня утром в вашей приемной?

— Она заболела, — нахмурился Бад. — Она звонила из дому.

— Она звонила отсюда, Бад. Я попросила ее позвонить. Дело в том, что Бесс немного отстала по работе и решила наверстать ее. Пришла на работу намного раньше, зашла в ваш кабинет и вынула из диктофона вчерашнюю ленту, чтобы перепечатать заметки. Когда она начала прослушивать запись, ей подумалось, что вы решили подшутить. Она послушала запись дальше и перепугалась.

И немедленно принесла ее прямо ко мне. Я прослушала ленту дважды. Хотите послушать?

— Диктовка… — задумчиво произнес Бад. — Шэрэн, мне снился страшный кошмар. Несуразный, как большинство кошмаров. Казалось, во мне появилось нечто, с чем мне пришлось повозиться, прежде чем оно покинуло мой мозг. Мне снилось, что я…

— Значит, вы ходили во сне, Бад. Послушайте, что вы говорили.

Шэрэн включила магнитофон на воспроизведение и подвинула его ближе к Лэйну. Голос, донесшийся из динамика, бесспорно принадлежал ему.

— Доктор Лэйн! Таким способом я пытаюсь осуществить связь с вами. Не пугайтесь и не сомневайтесь ни в себе, ни в моем существовании. В этот момент я нахожусь физически почти в четырех с половиной световых лет от вас. Но я спроецировал свои мысли на ваш мозг и завладел вашим телом, чтобы выполнить намеченную задачу. Меня зовут Рол Кинсон; я уже некоторое время наблюдаю за осуществлением вашего проекта. Я очень хочу, чтобы проект завершился успехом, потому что в нем заключается единственный для вашего мира шанс освободиться от тех из нас, чьи визиты безнравственны и несут вам только разрушения и несчастья. Я же хочу помочь вам в созидании. Есть опасности, о которых я могу предупредить вас, опасности, значения которых вы до сих пор не поняли. Попытайтесь извлечь урок из того, что случилось, когда один из нас завладел телом специалиста Конэла. Мы жители, оставшиеся жить на планете ваших предков. Мне не хотелось бы в настоящий момент останавливаться на этом вопросе. Но хочу заверить вас в дружественности моих намерений. Не пугайтесь. И не впадайте в логическую ошибку, не делайте заключения, что происшедшее — признак душевного расстройства. Немного позже я попытаюсь связаться с вами более прямым способом. Выслушайте меня, когда я сумею связаться.

Шэрэн выключила магнитофон.

— Видите, — спокойно сказала она. — Те же иллюзии. Просто более уточненные. Я и рада, и не рада тому, что мисс Рейли принесла запись мне. Вот она — эта запись, Бад. Так как вы теперь считаете, должна я была послать за вами?

— Конечно, — прошептал он. — Конечно

— Что же мне делать? — спросила Шэрэн.

— Делайте свое дело, — ответил Бад. Губы его сжались в жесткую бескровную линию.

— Вот вызов на обследование, — голос Шэрэн звучал беспристрастно, но вручившие заранее приготовленную повестку руки дрожали. — Я не вижу необходимости назначать вам сопровождающего на то время, пока вы соберете вещи. А Адамсона я уведомлю о том, что он становится временно исполняющим обязанности главы проекта до вашего возвращения или замены.

Бад взял повестку и, не говоря ни слова, вышел из кабинета. Как только дверь за ним тихо закрылась, она, сразу сгорбившись, уткнулась в сгиб локтя, другой рукой в отчаянии замолотила по столу.

Бад Лэйн прошел из больничной гостиной в свою палату, находившуюся в конце коридора. На нем был выданный ему здесь купальный халат без пояса и пластиковые босоножки. Он лег на постель и попытался почитать журнал, захваченный им в гостиной. Это оказался дайджест с новостями, который, судя по всему, не обещал ничего, кроме пустословных нелепостей.

«Новая подводная лодка Морских сил успешно выдерживает давление в самых глубоких местах Тихого океана».

«Меллоу Нунэн, видеозвезда с восхитительными кремовыми волосами, сажает гелиоцикл на наблюдательной площадке нового небоскреба Стэнси Билдинг и, улыбаясь, выплачивает дорожной полиции штраф в сорок долларов».

«После тщательных исследований русские доказали, что впервые человек начал ходить выпрямившись в местности, расположенной в четырнадцати милях восточнее бывшего Сталинграда».

«У девочек-подростков новая причуда: они бреют головы наголо и окрашивают их в зеленый цвет. Встречаясь на улице, они сбрасывают туфли и „здороваются за руки ногами“.

«Музыкант из Мемфиса размозжил подружке голову своим инструментом — басовой трубой».

«Вдова из города Виктория, штат Техас, заявляет, что получает мысленные сообщения от давно умершего Валентино».

«Экс-убийца из Джорджии заявляет, что был „одержим бесами“, обвиняя тещу в том, что она его сглазила».

«Вынесено судебное постановление против дальнейшего использования новых щелевых машин „Рено“, которые за плату в пятьдесят долларов выдают документы о разводе».

«Врачи не в состоянии вывести из транса девятилетних близнецов, проживающих в Дейтоне. Транс был вызван непрерывным торчание перед видеоэкраном в течение сорока одного часа».

«Обман при голосовании в Северной Дакоте… информативные круги предъявили обвинение… рисковый корабль утонул… невеста оставляет третий класс… невероятное убийство… направляет автомобиль в покупателей… выпрыгнул с восемьдесят третьего этажа… священнослужитель поджег церковь… платья на четыре дюйма короче в следующем году… узда против… ненависть… страх… гнев… зависть… похоть…»

Бад лег на спину. Журнал выскользнул из руки, упав на пол с сухим стуком, как существо с омертвевшими крыльями. В мире — сплошное безумие. Безумие похоронным звоном колотилось в его мозгу, словно огромный треснувший колокол, раскачиваемый неведомыми ветрами в заброшенной колокольне. Бад сжал кулаки, зажмурился и вдруг ощутил, что его душа — это затухающая коллапсирующая точка уверенности в ставшем чужим теле, в теле, состоящем из переплетенных нервов, мышечных волокон и изрезанного извилинами мозга. Он понял, что любая идея, касающаяся плана или порядка в этом мире, — чистая иллюзия, что человек — это крошечное существо, связанное по рукам и ногам беспощадными инстинктами, которое может только глядеть на звезды, но никогда не достигнет их. Где-то на грани сознания ему казалось, что он стоит на краю изломанного утеса и вот-вот сорвется в темную пропасть. Так легко упасть, свалиться с воплем вниз, с таким осязаемым и вселенским воплем, кажущимся гладкой серебряной колонной, хитроумно вставленной в горло. Он падал бы с закотившимися от ужаса зрачками, с затяжной мучительной судорогой, которая…

На кровать кто-то сел. Бад открыл глаза. На краю постели сидела маленькая блондинка — сиделка из гостиной. Жесткий накрахмаленный халатик на ней, казалось, дерзко жил собственной жизнью, нежное тело внутри него как будто отдергивалось от него при каждом соприкосновении с жестким материалом. Под полупрозрачной кожей на висках ажурным рисунком пульсировали вены. А глаза девушки казались иссиня фиолетовыми стеклянными бусинами с витрины мишуры для театральных костюмов.

— Так плохо, Бад Лэйн? — поинтересовалась она. Бад нахмурился. Сиделкам не полагалось сидеть на постелях пациентов. Медсестрам не положено разговаривать с такой фамильярностью. Может быть, в психиатрических заведениях медсестрам оказывают снисхождение при нарушении жестких правил, неукоснительно соблюдаемых медперсоналом при лечении обычных травм.

— Может мне станцевать балетный танец, чтобы показать, какой я веселый? — огрызнулся Бад.

— Он мне рассказывал о вас. Я подумала, что надо бы взглянуть, пока он не вытащил вас отсюда. Конечно, он может этого не одобрить.

— О ком вы говорите, сестра? И что он вам рассказывал, кто бы он ни был?

— Сестра — слишком официально. Меня зовут Лиза.

— Очень странное имя. Да и сами вы странная девушка. Я не вполне вас понимаю.

— Я и не рассчитывала, что вы будете все понимать Бад Лэйн. В действительности же я говорила о Роле, моем брате, если вам это имя что-то говорит. О Роле Кинсоне.

Лэйн сел, его лицо пылало от гнева.

— Сестра, я еще не зашел так далеко, чтобы участвовать в любом заумном эксперименте. Возвращайтесь к Шэрэн и скажите ей, что это не работает. Я еще не выжил из ума.

Сиделка склонила золотую головку на плечо и улыбнулась.

— А мне нравится, когда вы сердитесь, Бад Лэйн. Вы становитесь таким свирепым! Между прочим, Рол очень сожалеет, что впутал вас в эту неприятность, слишком поспешно вступив с вами в контакт. Сейчас он пытается исправить положение. Бедняжка Рол! Он считает что вы существуете на самом деле. Вы, люди, находитесь все как один во власти навязчивой идеи, будто вы существуете на самом деле. От этого становится скучно. Надоело!

Бад уставился на нее,

— Сестра, — с расстановкой сказал он. — Вот вам Дружеский совет от пациента. Почему бы вам не пойти к доктору Инли и попросить ее провести стандартную серию тестов. Понимаете, если кто-либо слишком долго имеет дело с психическими больными, иногда случается…

Смех ее был заразителен и удивительно нормален.

— Господи! Так торжественно и доброжелательно! Через минуту вы будете гладить меня по головке и целовать в лобик.

— Если предполагается, что такое обращение должно помочь мне, сестра, я..,

— Послушайте меня, — сиделка посерьезнела, —так как это меня касается. Вы являетесь частью неприятного и довольно скучного сна. Но Рол, кажется, получает некоторую долю развлечений, одурачивая себя вами. Мне хотелось взглянуть, как вы выглядите. Кажется, вы произвели на него сильное впечатление. Но не на меня. Я…

В распахнутой двери появилась приземистая женщина в белом халате.

— Андерсон! — удивилась она. — Что все это означает? Семнадцатый номер сигналит уже целых десять минут. А я всюду вас разыскиваю. И вам следовало бы это знать, а не рассиживаться на постели пациента. Извините за произошедшее, доктор Лэйн, но…

Маленькая белокурая сиделка важно подмигнула своей начальнице, потом передвинулась к изголовью, обняла Бада за шею мягкими руками и крепко и жарко поцеловала в губы. У начальницы отвисла челюсть.

Белокурая сиделочка выпрямилась. На ее лице стало медленно проступать выражение ужаса. Она вскочила на ноги, прижав до хруста в суставах руки к груди.

— Я требую объяснений, — с угрозой в голосе произнесла старшая сестра.

— Я… я… — две слезинки выкатились из уголков глаз и потекли по щекам. Сиделка отпрянула от кровати.

— Я полагаю, что Лиза немного не в себе, — сказал Бад умиротворенно.

— Ее зовут Элионор, — резко поправила старшая сестра.

Сиделка повернулась и убежала.

— Вот еще беда, — вздохнула старшая сестра. У меня и так не хватает рабочих рук, а теперь я буду вынуждена отправить девочку на проверку. С этими словами она удалилась из палаты.

Шэрэн уставилась на майора Либера. Голос его оставался таким же спокойным, чуточку шутливым; выражение лица было доброжелательным, а агатовые глаза выражали твердость. Но его слова звучали, как отдаленный гром.

— Если это что-то вроде глупой шутки, майор…

— Я опять начну сначала, доктор Инли. Я совершил ошибку. И вы тоже. Меня зовут Рол Кинсон. В этот момент я использую тело человека по фамилии Либер. Не так уже трудно допустить это в качестве основной предпосылки. Чуть раньше я использовал тело Лэйна и послал ему сообщение. И вы, и Лэйн, очевидно, пришли к заключению, что Лэйн психически нездоров.

— Я полагаю, майор Либер, генералу Сэчсону очень понравилось бы, если Лэйна и меня отстранят от проекта. Мне лично безразлично, каким образом вы постараетесь меня устранить, но…

— Пожалуйста, доктор Инли, выслушайте меня. Должен же найтись какой-то тест, который убедит вас. Вас устроит, если я повторю сообщение, которое я оставил для Лэйна…

— Бесс Рейли могла пересказать вам это сообщение. — Не знаю, о ком вы говорите, но давайте вы ее пригасите и расспросите.

Бесс Рейли пришла через несколько минут. Она оказалась очень высокой, угловатой и на первый взгляд не особо привлекательной девушкой. Но глаза Бесс цвета морской волны, оттененные длинными ресницами, отличались необыкновенной выразительностью.

— Бесс, вы с кем-нибудь говорили о ленте с записью диктовки доктора Лэйна?

Бесс чуть-чуть приподняла подбородок.

— Вы же велели мне никому не рассказывать о записи. И я никому не рассказывала. Я не такая…

— Вы разговаривали сегодня с майором Либером?

— Я увидела его впервые только вчера. И еще ни разу с ним не разговаривала.

Шэрэн долго изучающе смотрела на девушку. Наконец, она произнесла:

— Спасибо, Бесс. Можете идти.

Когда дверь за девушкой закрылась, Шэрэн повернулась к майору.

— А теперь расскажите мне, что содержала запись. Либер повторил запись. В двух местах он незначительно изменял структуру предложений, но в остальном все было повторено совершенно дословно. Либер держался спокойно и уверенно, и это тревожило Шэрэн.

— Майор, — обратилась она, — или Рол Кинсон, или кто вы ни есть… я… все это нечто такое, во что я не могу заставить себя поверить. Я не могу поверить в идею овладения другими людьми. В идею прибытия с некой чужой планеты. Известны и зарегистрированы случаи, когда люди читали содержание писем в запечатанных конвертах. Вы справитесь с подобным заданием лучше.

— Бад Лэйн должен вернуться к руководству проектом. Я вынужден напугать вас, доктор Инли. Но это будет самым лучшим доказательством, которое я могу вам предоставить. Не пытаясь объяснить, как я это сделаю, я покину мозг этого человека и войду в ваш. В процессе перехода, майор Либер полностью обретет собственное сознание. Но он ничего не запомнит о том, что с ним происходило. Чтобы отделаться от него, я использую ваш голос.

Вымученная улыбка Шэрэн ничем не уступала изображениям улыбок на полотнах авангардистов.

— Ох, ну же!

Надежно опершись ладонями на прохладную столешницу, Шэрэн приготовилась к вторжению. От одной лишь мысли, несмотря на всю ее абсурдность, ее охватило странное ощущение стыда, будто бы вторжение чужого сознания в ее мозг было любой физической близости. Мозг был ее храмом, прибежищем, укромным пристанищем тайных мыслей, и подчас эти мысли были настолько свободными и раскрепощенными, что могли смутить любого, не разбирающегося в области психиатрии человека. Выставить напоказ эти тайные уголки… все равно, что пройтись голой по улицам города.

Шэрэн увидела, как на лице Либера появилось выражение потрясения, как он сконфуженно окинул взглядом кабинет, как он смущенно прикрыл рот тыльной стороной ладони. Дальше у нее уже не было времени наблюдать за Либером. Она ощутила, как невидимые щупальца зондируют ее мозг. Она почувствовала их мягкое прикосновение и попыталась сопротивляться. Выплыли воспоминания о давно ушедших днях. В сознании возник слякотный день в северном городке. Шэрэн играла около водосточной канавки вместе с мальчиком из соседней квартиры. Вода от тающего снега быстро сбегала по склону. Они с мальчиком сооружали плотину из снега, чтобы задержать поток. Но ничего не получалось. Вода обтекала края снежной дамбы, просачивалась сквозь нее, с неуклонной неизбежностью вытекая из запруды.

Сознание Шэрэн отступало и отступало в поисках последнего места защиты. Внезапно возникло чувство полного присутствия в ее мозге чужой сущности, подстраивающейся к ее нервной системе и устраивающейся поудобнее, как обычно, устраивается поспать собака.

Она не успела еще осознать, что с ней происходит, как без ее участия губы задвигались: значение слов проникало в ее сознание одновременно с их произнесением.

— Здесь очень палящее солнце, майор. Оно вызвало легкое головокружение. Попейте сегодня побольше воды и попринимайте таблетки соли. Можете запастись ими в аптеке. Избегайте солнца, и завтра утром вы будете в полном порядке.

— А-а… спасибо, — выдавил из себя Либер.

В дверях он остановился, с изумленным выражением оглянулся, недоуменно покачал головой и удалился.

В сознании Шэрэн возникла мысль. Она не прозвучала внутри мозга, она не была выражена словами, но тем не менее при ее появлении образовались соответствующие слова.

— Теперь вы поняли? Теперь вы верите? Я ослабляю контроль, а вы, чтобы общаться со мной, говорите вслух.

— Я сошла с ума!

— Все так думают, Нет, вы не безумны, Шэрэн. Следите за своей рукой.

Она посмотрела на руку. Рука потянулась к блокноту, и вопреки воле написала имя «Шэрэн». Комната замерцала, померкла и все исчезло. Как только зрение вернулось, Шэрэн увидела под своим именем еще одно слово. По крайней мере, она так решила что это слово.

— Да, это слово, Шэрэн. Это ваше имя, но на моем языке. Мне пришлось оттеснить ваше сознание далеко за порог осознания, чтобы написать его.

Слово было написано более отчетливо, чем ее собственные каракули. В то же время, оно напоминало арабские письмена, написанные курсивом, и не имело ничего общего с ее почерком.

— Безумна, безумна, безумна, — громко произнесла Шэрэн.

— Я найду ваши мысли и вашу веру. Я узнаю все, что нужно, чтобы познать вас, Шэрэн.

— Нет, — возразила она.

Чужая воля осадила ее и крошечные мягкие гребни начали прочесывать все уголки ее мозга. В ней возродились безнадежно перепутанные воспоминания о давних событиях. Музыка на похоронах матери. Выдержки из ее докторской диссертации. Настойчивые губы мужчины. Песня, которую она когда-то написала. Досада. Гордость за свою профессию. Еще несколько бесконечно длящихся минут, и она ощутила себя распластанной на огромном предметном стекле под объективом громадного…

— Теперь я знаю вас, Шэрэн. Я хорошо вас знаю. Теперь вы верите?

— Безумие.

Гнева больше не было. Появилось терпеливое смирение. Потом затухло сознание. Оно ушло… медленно замерло, как едва слышная песня в прохладных сумерках лета.

Она осталась одна. Открыв ящик стола, она взяла там узкий листок бумаги, такой же, как она давала Баду Лэйну и начала заполнять. Фамилия и имя. Симптомы. Предварительный диагноз. Прогноз.

Открылась дверь и вошел Джерри Дилэйн, молодой доктор-фармацевт. Шэрэн нахмурилась и довольно резко обратилась к нему:

— Разве у нас принято входить без стука, доктор Дилэйн?

Не обращая внимания на ее слова, доктор сел напротив.

— Я же говорил вам, что оставлю мозг Либера и войду в ваш. Я так и сделал. Конечно, вы можете назвать меня фантазией, которая представляется вашему большому мозгу, поэтому я постараюсь дать вам физическое доказательство, — он подвинул к себе диктофон и заговорил, повернувшись к микрофону:

— Фантазии не могут записывать свои слова, Шэрэн. В глазах у Шэрэн все потемнело; осталось только светлое пятно вокруг улыбающегося рта доктора, которое приближалось к ней, стремительно увеличиваясь в размерах, а потом эта улыбка, как будто потянула ее по ревущему туннелю к белым ровным зубам, к убийственно красным губам…

Она очнулась на кожаной кушетке: доктор стоял на коленях около нее. К левой стороне ее лба он прижимал мокрый компресс. В его глазах притаилось беспокойство.

— Что…

— Вы потеряли сознание и упали. И ударились о ребро стола.

Шэрэн нахмурилась.

— Я… я думаю, что больна, Джерри. У меня странные мысли… иллюзии…

Доктор прервал ее слова, приложив к губам палец.

— Шэрэн, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы поверили мне, я Рол Кинсон. Вы должны мне поверить.

Шэрэн пристально взглянула на него. Неторопливо отодвинула его руку от своего лба. Встала и, слегка пошатываясь, подошла к столу. Включила диктофон, перемотав предварительно часть записи назад. Невыразительный голос произнес:

— Фантазии не могут записывать свои слова, Шэрэн. Шэрэн всем корпусом повернулась к доктору и безжизненна сказала:

— Теперь я вам верю. И выбора нет, правда? Совсем никакого выбора.

— Никакого. Освободите Бада Лэйна. Приведите его сюда. Мы поговорим втроем.

Они уселись в ожидании Бада Лэйна. Рол взглянул на Шэрэн и тихо проронил:

— Странно, странно.

— Вам ли употреблять это слово.

— Я думал о вашем мозге, Шэрэн. Обычно я избегал вмешиваться в умы женщин. Все они имеют изменчивый, расплывчатый, подчиняющийся интуитивным порывам образ мышления. Но не ваш мозг, Шэрэн. Каждая грань и фаза его деятельности кажутся мне… м-м… знакомыми. Как будто я всегда знал вас. Как будто каждая ваша эмоциональная реакция на любую ситуацию является женской параллелью моих реакций.

— Знаете ли, — она отвела взгляд, — вы не оставили мне личной уединенности.

— А разве нужна уединенность? Я знаю мир, в котором не употребляют слова. Где мужчина и женщина при совокуплении могут при желании входить друг в друга и сознаниями. Вот тогда у них наступает настоящая близость, Шэрэн. В вашем уме я нашел… еще одну причину моей уверенности в том, что проект будет успешно завершен.

Щеки ее жарко запылали, и она ощутила досаду.

— Это что-то новое в клеймении, — кисло сказала она. — Может быть, вы соизволите снять с меня заодно и отпечатки пальцев?

Вошла Бесс Рейли. Она захлопнула дверь, зевнула и присела на край стола. Послала ухмылку Джерри и лениво произнесла:

— Скоро закончится время сна, Рол. Не скажу, что мне жаль этого. Ты, мне кажется, не слишком-то забавляешься в своих грезах, правда? Мне пришлось поменять тел сорок, пока я снова нашла тебя.

— Несколько минут назад я почувствовал тебя где-то рядом, — ответил Рол, поворачиваясь к Шэрэн. — Представляю мою сестру, Лизу Кинсон.

Шэрэн отсутствующе посмотрела на знакомое лицо Бесс Рейли. Бесс уставилась на Шэрэн и спросила,

— А она тебе верит, Рол?

— Да, верит.

— Как забавно чувствовать, что одна из них понимает, кто мы такие. Со мной такого еще не бывало. Как-то я, дурачась, попуталась убедить мужчину в том, кто я, завладев телом его супруги. Потребовалось всего полтора часа, чтобы он чокнулся. С тех пор я не повторяла таких попыток. До сегодняшнего дня. Я завладела маленькой белокурой сиделкой и попыталась представиться вашему другу Баду Лэйну. Он малость сконфузился… Вы что, все под угрозой рехнуться, женщина?

— Да, — ответила Шэрэн, — если такое состояние продлится долго.

— Не принимайте все это близко к сердцу, — захохотала Бесс.

В кабинет неторопливо вошел Бад Лэйн и закрыл за собой дверь. Он серьезно посмотрел на Джерри Дилэйна и Бесс Рейли и обратился к Шэрэн.

— Вы посылали за мной?

— Это я, ваш старый друг Лиза, — заговорила Бесс. — А что стала делать сиделочка, когда я выскользнула из нее?

Шэрэн увидела, как кровь отхлынула от лица Бада и торопливо сказала:

— Бад, мы были неправы. Только поверьте мне. Они мне доказали. Я знаю, это невозможно, но это — правда. Я полагаю, это какой-то вид далеко простирающегося гипноза. Здесь присутствует Рол Кинсон. Он… он пользуется телом Джерри Дилэйна. Он хочет поговорить с нами. А его сестра Лиза… она в теле Бесс. Джерри и Бесс не будут помнить о том, что случилось. Так вот, запись, которую вы делали ночью, — правда, Бад. Какое-то время я думала, что сошла с ума, но потом поняла, что все это правда.

Бад Лэйн тяжело рухнул в кресло и закрыл глаза руками. Никто не решался заговорить. Наконец, Бад поднял холодный, спокойный взгляд и устремил его на Джерри.

— Так о каких испытаниях вы хотите рассказать? Отчетливо произнося слова и иногда замолкая, Рол

Кинсон рассказал о Наблюдателях, о Лидерах, переселениях, о машинах для грез, и об извращении через пятьдесят веков того, что некогда было логическим планом. Он рассказал об основном Законе, который веками правил всеми грезящими.

Все это время Бесс сидела на краешке стола со скучающим видом.

— Итак, — глухо сказал Бад, опустив взгляд на побелевшие косточки сжатых в кулак пальцев, — если вам можно верить, вы нам объяснили, почему, при наличии самой высокой технологии любые попытки завоевать дальний космос, становились жалкими неудачами.