— А разве есть вообще какое-нибудь хорошее решение?

— Сдаться, — совсем не хорошее решение.

— Пожалуйста, избавь меня от скрипичной музыки. Меня отбросили в сторону, как выжатый лимон. Мне казалось, что нужно играть роль до конца.

— У каждого бывает полоса, когда он чувствует себя мучеником, Бад.

Бад посмотрел на нее. Глаза у него были пустые, безжизненные.

— Меня отлично уделали. Детка, на меня наклеили ярлык. Ни одна лаборатория в стране не захочет связываться со мной. Ты знаешь это. У меня были кое-какие сбережения. Я захотел доказать всем. Я разговаривал с некоторыми жертвами несчастных случаев — тех, в участии которых я подозревал происки Рола и его банды. Я вел записи на магнитофоне. Знаете, какое самое распространенное выражение? «Не знаю, что на меня нашло», говорят жертвы. Я пытался заинтересовать газеты. Со мной мило беседовали и в это же время посылали за ребятами и рубашкой с длинными рукавами.

— Я читала об этом, Бад, — тихо сказала она. —Хорошенькая статья, правда? Чертовски забавная. —О тебе не упоминали в газетах свыше месяца. У публики короткая память. О тебе уже забыли. —Только-то утешения. —Сейчас тебе лучше?

— Доктор Инли, — Бад уставился на нее, — пациент отказывается лечиться. Почему бы вам не применить лоботомию или что-нибудь подобное? Шэрэн улыбнулась.

— Хватит ребячиться. Заканчивайте кофе. Мне хочется отвести вас в парикмахерскую и накормить бифштексом… именно в таком порядке.

На лице Бада появилась кислая улыбка. —И чему я обязан всем этим вниманием? —Потому что в тебе нуждаются. Не прячься в панцирь, Бад. Просто делай, что я говорю. Позже я все тебе объясню.

Город погрузился в сумерки, а они все еще сидели в обшитой дубовыми панелями кабинке в глубине тихого зала ресторана. Глаза Бада стали ярче, а руки дрожали уже гораздо меньше. Он отодвинул в сторону кофейную чашечку, прикурил сигареты: себе и Шэрэн. —Пришло время поговорить, Шэрэн. —Мы поговорим об ошибочных предположениях, Бад. Мы предположили, что «Битти-1» был уничтожен неким гипнотическим устройством, управляемым с другой стороны земного шара. После того, как мне деликатно разъяснили, что со мной всецело покончено, и что меня вызовут, если появится необходимость в специалисте моего класса, я была… со мной снова был установлен контакт. В связи с тем, что «Битти-1» исчез, в таком контакте, мне казалось, не было смысла. Я высмеяла их фантазию о чужом мире. Я посмеялась над нашим другом Ролом и над его сестрой. Им пришлось повозиться со мной довольно долго. Я привлекла к этому делу Лурдорффа. С ним было все просто — он слишком эгоцентричен, чтобы усомниться в собственном нормальном психическом состоянии. Теперь он тоже верит. Они те, за кого себя выдают.

Бад устремил на Шэрэн ничего не выражающий взгляд.

— Продолжай.

— Все, что Рол нам говорил, оказалось правдой. Это девушка, его сестра, уничтожила корабль. Она завладела специалистом по А-6 Майкельсоном. Заставила его вывести из строя охранника. Остальное протекало так, как и предполагали. Бад, вы помните, когда я сказала, что хотела бы… переспать с вами?

— Помню.

— Этого хотел кто-то другой. А именно сестра Рола. Она узнала обо всем слишком поздно. Она считала, что все мы — вымысел из ее грез. Теперь она, как и Рол, убедилась, что мы — реальность. Логические процессы в уме большинства женщин довольно странные. И вот она и ее брат помогли мне искать тебя. Я рассказала им о сыскных агентствах, и какие дорогие их услуги. На следующий день меня остановил на улице мужчина, отдал мне все деньги, которые были в бумажнике, и ушел. То же самое сделали еще несколько человек. Таким путем Рол решил вопрос денег. И вот мы нашли тебя.

Бад пожевал кончик сигареты и беззвучно засмеялся.

— Что-то вроде затянувшегося романа, а? По рассказам Рола их планета находится где-то около Альфы Центавра. Если он дал правильное описание того, что является их настоящим миром, то у моей возлюбленной леди лысый и блестящий череп и тело двенадцатилетнего ребенка. Вряд ли я ее дождусь.

— Не надо шутить над этим, Бад! — пылко воскликнула Шэрэн. — Ты нам нужен. Если мы хотим дожить до исполнения надежд,которые мы возлагали на «Битти-1», то ты должен помочь нам.

— Понимаю. Рол заставит миллиард людей дать нам по одному доллару и мы на пустом месте начнем все сначала.

Шэрэн быстро поднялась и потушила сигарету.

— Ладно, Бад. Я думала, что ты захочешь помочь. Извини меня. Я ошиблась. Приятно было повидать тебя. Счастливо оставаться, — и она повернулась к выходу.

— Вернись и сядь, Шэрэн. Извини меня.

Поколебавшись, Шэрэн вернулась.

— Тогда слушай. Из всех людей на Земле у тебя самое полное представление о проблемах, связанных с космическими полетами с применением уравнений Битти. Некий давно забытый человек на планете Рола завершил эти уравнения приблизительно за тринадцать тысяч лет до того, как до них дошел Битти. Рол добрался до кораблей, о которых он говорил, и чуть не погиб при этом. Когда он в первый раз ушел и долго отсутствовал, Лиза вышла за ним и едва сумела дотащить его обратно в здание, иначе он бы замерз. После этого он побывал в одном из кораблей не менее дюжины раз. Он считает, что корабль все еще в рабочем состоянии. Он приводил в действие некоторые системы: воздушное обеспечение, внутренний обогрев. Но что касается систем управления, то ты — единственный, кто может помочь ему. Он зашел в тупик.

— Как же я могу помочь?

— Мы это обсуждали. Он может, пользуясь твоей рукой, нарисовать по памяти точное положение каждой кнопки и выключателя вместе с переводом символов, относящихся к этим органам управления. Если принцип тот же, а Рол почти убежден в этом, то ты сможешь разгадать большинство логических назначений каждого органа управления.

— Но… послушай, Шэрэн, очень мало шансов, что я разгадаю верно. Зато шансы на неудачу — огромны. Самая ничтожная ошибка приведет к тому, что Рол погибнет в Космосе или в огне при взлете. Предположим даже, что он найдет нас. Представь себе, как он входит в атмосферу со скоростью десять тысяч миль в секунду и врезается в землю в Центральном Парке или районе Чикагской петли.

— Он хочет использовать свой шанс.

Бад задумался. Шэрэн не мешала ему, наблюдая, как он бесцельно водит острием ножа по скатерти.

— Что это даст?

— А что дал бы «Битти-1»? Ты что, не читаешь газет? Таинственное крушение стратолайнера. Отец шестерых детей убивает всю свою семью. Растратчик из банка выбрасывает два миллиона долларов в озеро Эри. Подружка романиста похоронена заживо. В часы пик автомобиль врезается в толпу на оживленном перекрестке. Мы всегда считали такие происшествия необъяснимыми, Бад. Мы много трепались и разводили турусы на колесах вокруг колдовских чар, мы болтали о временном безумии, о причинах склонности человеческого мозга к нарушению психического равновесия безо всякого предупреждения. Разве дело не стоит того, чтобы прекратить эти безобразия, даже если за это всего один шанс против миллиарда? Религии родились из фантазий Наблюдателей, насаждаемых ими в умах людей. Войны затевались ради развлечения тех, кто считал нас всего лишь изображениями, которым странные машины придавали вид реальности.

Снова наступило молчание. Прервал его Бад:

— С чего начнем? — улыбнулся он.

— Мы выработали синхронизированный график времени. Их «сутки» длиннее, чем наши. Мы должны поехать ко мне. Наши контакты будут осуществляться там; это легче и быстрее, чем разыскивать нас каждый раз на новом месте. У нас в распоряжении еще час, чтобы добраться до моей квартиры.

Шэрэн снимала в гостинице номер-люкс, состоящий из спальни и гостинной. Физически, в комнате находилось два человека. Психически же здесь присутствовало четверо. Бад сидел в глубоком кресле; торшер освещал блокнот, лежащий у него на коленях. Шэрэн стояла у окна.

Первым заговорил Рол, шевеля губами Бада:

— Обсуждение должно вестись между нами всеми, поэтому я считаю, что все наши мысли должны высказываться вслух. Как будем определять, кто выступает?

— Говорит Лиза, — заговорила Шэрэн. — Рол, я предлагаю, когда будем говорить мы — поднимать правую руку. Этого будет достаточно.

Все согласились с этим. Баду стало жутко, когда он увидел, как без участия его воли, поднимается рука.

— Шэрэн и Лиза, доктор Лэйн еще не избавился от сомнений. По всему он старается сотрудничать с нами, но еще не преодолел свой скептицизм, — рука опустилась.

— Я ничего не могу с собой поделать, — сказал Бад. — И я согласен — во мне таится некоторая враждебность. Как я понял, это ведь Лиза разрушила проект «Темпо»?

Теперь правую руку подняла Шэрэн.

— Только из-за того, что я тогда не понимала своих действий. Поверьте мне, Бад. Вы должны поверить мне. Видите ли, я…

Поднялась правая рука Бада, и заговорил Рол:

— Лиза, у нас нет времени на это. Не вмешивайся пока. Я хочу нарисовать доктору Лэйну приборную панель.

Бад Лэйн ощутил давление, которое загнало его сознание за порог волеизъявления. Рука схватила карандаш.

Рисунок древней приборной панели быстро начал обретать узнаваемые черты. Сверху располагались десять прямоугольных шкал. Вертикальная калибровка каждой шкалы имела посредине нулевую отметку; положительные значения располагались над нулем, отрицательные — под нулем. Указательной стрелкой служила прямая черта поперек шкалы, установленная на нулевой отметке. Под каждой шкалой находилось нечто, напоминавшее две клавиши — одна над другой.

— Это часть панели, — пробормотал Рол, — которая мне непонятна. Остальные органы управления я разгадал. Самый простой орган — направления. На конце рычага, вращающегося в шаровом шарнире, закреплена крошечная копия корабля. Корабль может направляться этим рычагом вручную. По тому, что я выудил из инструкции по ручному управлению кораблем, рычаг с копией корабля устанавливается в желаемом положении, после чего корабль сам приспосабливается к исполнению команды и, по мере того, как направление корабля меняется, рычаг с копией постепенно возвращается в нейтральное положение. Над десятью непонятными шкалами находится объемный экран. При приближении корабля к планете, на экране появляются и планета, и корабль. Чем ближе подходит корабль к поверхности планеты, тем крупнее становится масштаб изображения, позволяя видеть все более мелкие детали рельефа местности. Посадка заключается в плавном совмещении изображения корабля с изображением поверхности планеты. Такое маневрирование, очевидно, основывается на тех же принципах, как и у «Битти-один», Но для этого применяется управление не рукой, а голосом. По обе стороны гортани пристраиваются диафрагмы и скорость движения управляется интенсивностью произношения определенных гласных звуков. Я испытывал эту часть управления кораблем, произнося гласные звуки как можно тише. Корабль вздрагивал. Я полагаю, что такая система управления создана для того, чтобы пилот мог управлять кораблем, даже, если он окажется не в состоянии шевельнуть пальцем при перегрузках. Я чувствую, что способен поднять корабль и посадить его. Но пока я не разберусь в десяти шкалах под объемным экраном, ясно, что я не могу предпринять длительный полет на большое расстояние.

Давление в мозгу исчезло.

— А вы пытались, — спросил Бад, — разобраться в монтаже и деталях под шкалами?

— Да. Я не смог понять их назначение. А потом, все очень усложняется необходимостью хорошо запомнить этот участок схемы за один раз и передать изображение этого участка вам. Я думаю, что потребуется не менее одного года, чтобы завершить эту работу, но и тогда во мне не будет полной уверенности, что все передано в точности как есть.

— Значит, положительные и отрицательные значения, да? Насколько хорош ваш перевод символов? Ваша математика эквивалентна нашей?

— Нет. У вас десятиричная система, а у нас — девятиричная. По самому приближенному сравнению ваше число двадцать будет выражено у нас второй цифрой в третьем порядке.

— Значит, девять положительных и девять отрицательных значений выше и ниже нуля соответствуют полным простым порядкам. Я всегда остерегаюсь поспешных суждений, но эти шкалы напоминают мне, несомненно, клавиатуру в вычислительных устройствах. При десяти шкалах с одними только положительными значениями можно получить число эквивалентное нашему миллиарду. Добавив отрицательные значения, мы можем получить действительно огромные порядки значений. Достижимое количество чисел может быть высчитано умножением одного миллиарда на девятьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять. Навигация всегда предполагает наличие известных координат. Допустим, что базовое отношение будущего местоположения корабля к прошлому выражается в виде положительных и отрицательных чисел. Далее допустим, что при изменении меняющихся систем отсчета времени, необходимо пересечь, самое большее, десять линий времени, для того, чтобы достичь самой отдаленной звезды — звезды, которая относительно вашего положения эквидистантна, независимо от того, в каком направлении ни начнется движение корабля. При движении к любой звезде, находящейся ближе этого предела, всегда найдется оптимальный маршрут, Это и будет предполагаемое направление. Корабль пересечет системы отсчета в предполагаемом месте. Значит, шкалы должны быть выставлены таким образом, чтобы воспользоваться в соответствующую долю секунды этим плюс-минусовым отклонением, или точнее, переходом от темпоральной системы отсчета точки отправления к темпоральной системе отсчета места назначения. Метки на шкалах означают числовой индекс каждой звезды, учитывающий первоначальное положение корабля, то есть, не фиксированный постоянный числовой индекс, а число, скорректированное по формулам, учитывающим орбитальные и галактические движения. Одним из неизвестных, представляемых в уравнение, перед его использованием, должно быть теперешнее время на вашей планете. Хотя… нет. Одну минуточку. Если бы я конструировал органы управления, я встроил бы в управление часы — устройство отсчета времени, для точности, по радиоактивности, и управление само, пользуясь уравнением, корректировало бы индекс и, таким образом, можно было бы пользоваться постоянным стандартным индексом темпоральной системы отсчета нужной звезды. Все пересчеты на текущее время и положение корабля будет выполнять компьютер.

— Именно так и должно быть, ведь прошли века с тех пор, как поддерживалась регистрация текущего времени.

— Кнопки или клавиши под шкалами — не иначе, как устройство для установки индекса. Верхняя клавиша должна при каждом нажатии поднимать индикаторную метку на одно деление вверх. Нижняя клавиша должна опускать метку на одно деление вниз. Окончательно выставленное на шкалах число, или индекс, должно переправить корабль через космос к звезде с заданными координатами. Это был бы самый простейший тип управления, использующий уравнения Битти, и куда более простой тип, чем тот, над которым мы работали. Но, чтобы уметь им пользоваться, вы должны найти, может быть, на самом корабле инструкцию, в которой вы получили бы перечень значений уставок для звезд.

Бад Лэйн ощутил возбуждение, возникшее в сознании Рола.

— Давно-давно. Три года назад, а может быть и больше, я нашел книги, отпечатанные на тонких металлических листках. Я ничего не понял в них тогда. Там были длинные Двухцветные числа. По сравнению с микрокнигами, читать их неудобно. Я помню рисунок на обложке — стилизованная карта звезд и планетной системы.

— Может быть, это — то, что нужно. Но если я прав, я должен вас предупредить, и вы должны зарубить у себя на носу, что при неправильно установленном числовом индексе вы, по всей вероятности, никогда не сможете найти ни землю, ни свою родную планету. Вы потратите в поисках сорок жизней с таким же успехом, как при поисках двух специфичных пылинок в атмосфере этой планеты Убедитесь в том, что вы вполне готовы рискнуть. —Вполне готовы, Бад, — тихо сказала Лиза.

— Тогда найдите эти книги. Изучите числа. Посмотрите, соответствуют ли они шкалам. Посмотрите, сможете ли вы со всей уверенностью определить наш числовой индекс. И тогда снова свяжитесь со мной.

Давление в его мозгу быстро исчезло. Но прежде, чем оно исчезло совсем, Бад уловил слабую мысль: «Этот сон заканчивается».

В комнате остались двое.

— Сможет ли он это сделать? Сможет ли он прилететь сюда? — задумчиво произнесла Шэрэн.

Бад встал и подошел к окну. Внизу в свете уличного освещения рука об руку шла парочка. А наискосок у подъезда образовалась очередь, ожидающая, когда их впустят в видеостудию.

— Какая она? Какие у нее мысли?

— Как у всякой женщины.

— Когда они появятся опять?

— Завтра в полночь.

— Я приду.

В апартаментах Джода Олэна собралось десять пожилых мужчин. Их глаза сверкали решимостью. Джоду Олэну пришлось долго убеждать их принять соответствующее решение.

— Наш мир — хорош, — выпевал Джод.

— Наш мир — хорош, — охрипшими голосами, в унисон скандировали остальные.

— Грезить — хорошо.

— Грезить — хорошо.

— Мы — Наблюдатели, и мы чтим Закон.

— Да, мы чтим Закон.

Олэн выбросил вперед руку со сжатым кулаком.

— А они хотят положить конец грезам.

— … конец грезам, — слова прозвучали печально.

— Но их надо остановить. Двоих. Черноволосых и странных.

— Их надо остановить

— Я пытался, братья мои, показать им их заблуждения а пытался направить их на путь истинный. Но они заявляют, что три мира грез — это реальность.

— Олэн пытался.

— Я — не мстителен. Я — только человек. Я чту Закон и Истину. Они должны уйти в ничто, в пустоту, что окружает нас поискать миры, о которых мы грезим и которые приходят к нам во сне. Смерть будет для них милостью.

— Милостью.

— Разыщите их, братья мои. Отправим их в трубу смерти. Пусть они скользнут в темноту и вечно падают в черноте. Я пытался спасти их, но потерпел неудачу. Нам не остается ничего другого.

— Ничего другого.

Все двинулись к двери, сначала медленно, потом быстрее. Еще быстрее. Джод Олэн встал и прислушался к шлепанью босых ног по теплому полу, к хриплому дыханию и покашливаниям уходящих мужчин. Все вышли. Джод снова тяжело опустился на стул. Он очень устал. И не знал, правильно ли он поступает. Но сомневаться было уже слишком поздно. И все же… Джод нахмурился. Во всем процессе размышлений образовался основной изъян: если снаружи не было ничего, то есть там было ничто, то как могли эти двое выйти туда, а потом вернуться? То, что они сделали это, должно указывать на то, что ничто было «чем-то». А если это так, то к фанатической вере Рола Кинсона следует отнестись с определенным доверием.

Но если допустить правоту Рола Кинсона, все здание его собственных убеждений пошатнется и рухнет. У Джода Олэна разболелась голова. Очень грустно прожить долгую жизнь в совершенном довольстве, в ладу со своими мыслями, а затем вдруг обнаружить в себе червяка сомнения, грызущего душу. Ему хотелось бы избавиться от него. А может быть, соглядатай ошибся? Может быть, эти Двое не выходили в ничто?

Джод обнаружил, что в большой спешке опускается на нижний уровень. Там он нашел дверь. Ему не пришлось Долго вспоминать секрет сдвоенных штурвалов. Поворотом двери он открыл проход. В этот раз он сумел удержать глаза открытыми. Ветер ожег щеки. Джод искоса взглянул в дверной проем. Прямо перед ним вдали под огромным красным солнцем стояли шесть высоких космических кораблей. У ног Джода по полу несло песок. Он собрал и выбросил почти пригоршню. Преодолевая ветер, он закрыл дверь и прислонился головой к холодному металлу. Долгое время он не шевелился. Наконец, он повернулся и заторопился тем же путем, каким пришел сюда.

Рола держало шесть человек. Лицо его было искажено яростью, и Джод Олэн услышал треск суставов, заглушаемый звуками борьбы, в которой Рол иногда отрывал пленивших его мужчин от пола.

Остальные четверо вели не менее трудную борьбу с девушкой. Они схватили ее и подняли: двое держали за ноги, двое — за руки. Платье с нее было сорвано. Как только подошел Джод Олэн, мужчины с Лизой двинулись к трубе, прямо к ее черному овальному отверстию. Но Лизе удалось высвободить одну ногу, упереться ею в стену и со всей силы оттолкнуться. Державшие ее мужчины не устояли и все вместе рухнули на пол.

— Остановитесь! — закричал Олэн.

— Нет! — закричали мужчины.

— Вы хотите, чтобы они умерли легкой смертью? Труба — это легкая смерть. Их же грех огромен. Их нужно вытолкать в ничто и пусть они там снаружи и умрут.

На лицах мужчин он увидел сомнение.

— Я приказываю вам! — твердо бросил он.

Во главе с Олэном и не сопротивляющимися больше пленниками, снова облачившимися в платье и тогу, процессия оставила позади сбежавшихся молчаливых зрителей и двинулась к выходной двери на нижнем уровне.

На углу коридора Олэн остановил сопровождавших мужчин.

— Пусть они пройдут через выход сами. Я пойду с ними. Если вы взглянете на ничто, то у вас навсегда повредятся глаза и ум. Я присоединюсь к вам, когда они покинут помещение.

Мужчин обуял страх и гнев, но страх пересилил. Они остались ждать за углом, а Джод Олэн пошел с Ролом и Лизой.

— Я видел странные одежды, — тихо произнес он. — Чтобы отважиться выйти, нужно их одеть.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Рол.

— То… что в нашем мире есть что-то, чего я не могу понять. И прежде, чем я умру, я хочу узнать… все. Я не верил в корабли до тех пор, пока сам не увидел их собственными глазами. Теперь я разделяю грех с вами. Мои убеждения ослабли. Если вы сможете достичь другого мира, значит…, — он отвернулся. — Пожалуйста, поторопитесь.

— Идемте с нами, — предложила Лиза.

— Нет. Я нужен здесь. Если ваша ересь окажется правдой, мой народ будет нуждаться в том, чтобы объяснить им это. Мое место — здесь.

Рол и Лиза прошли через дверь, и Джод закрыл ее за ними, успев запечатлеть в сознании картинку: две фигурки преодолевающие напор ветра на фоне шести кораблей. Затем он вернулся к ожидающим людям и успокоил их, сказав, что с учениками покончено.