— Как лилия, Джесси, как лилия.

Сэм, нехотя поднявшись, швырнул пустую жестянку от пива в корзинку для бумаг. Вышел в приемную широкими, неторопливыми шагами, так что Джесу пришлось поспешить за ним чуть ли не вприпрыжку.

— Идите домой, Энджи, — бросил Сэм, обойдя стол секретарши.

— Как только закончу.

Сэм прошел в свою холостяцкую квартиру, сопровождаемый Джесом, наступавшим ему на пятки, достал из шкафа чистую одежду, бросил ее на огромную кровать.

— Сэм, нужно, чтобы ты лично мне обещал действовать разумно, в рамках закона.

Сэм, медленно расстегивая пуговицы грязной рубахи, произнес:

— Летом человеку хочется смыть с себя грязь, он берет кусок желтого мыла и идет к ручью, где вода по-настоящему глубокая, темная. Только там комары, огромные, как колибри, с жалом вроде сверла. Обычные комары меня не тревожат, а те бестии вонзаются до костей.

— Я ведь стараюсь только...

— Знаешь, что сделал бы ты? Вонял бы от пота, но не позволил себя даже кольнуть.

Он прошел в ванную с Джесом и, сбросив одежду, белье, носки, кинул их в кожаный мешок.

— Когда-то я подобрал у дороги журнал о гигиене жилья, какая-то туристка вышвырнула из окна машины, в нем была картинка с огромнейшей, белейшей, сверкающей ванной. И я поклялся когда-нибудь заиметь такую же — ароматное мыло, и большие мягкие щетки с длинной ручкой, и полотенца — огромные, с простыню, мягкие, словно девичья кожа. Отмочу и отмою каждую складочку тела и останусь там на все лето.

Регулируя температуру и напор воды в струях душа, он с какой-то неопределенной улыбкой повернулся к собеседнику и продолжал среди пара и шума воды:

— Смешно, когда парень надрывается, как идиот, чтобы оборудовать лучшую ванную во Флориде.

Встав под душ, задвинул стеклянную дверь огромной кабинки, и Джес Гейбл огорченно побрел обратно в спальню, а оттуда в кухню. Открыл банку пива, мучаясь чувством вины: этот проклятый Кимбер может наливаться пивом весь день, а живот остается плоским. Он же прямо физически ощущал, как каждый глоток пива прибавляет неизбежный грамм веса и жира, от которого ему не избавиться.

Через несколько минут он снова прошел в ванную. Сэм, стоя над раковиной, завернув вокруг бедер полотенце, брился обычной безопасной бритвой. Зеркало было подвешено высоко, и огромная раковина из нержавеющей стали тоже была закреплена в соответствии с ростом Кимбера. Джес всегда испытывал раздражение в квартире Сэма, чувствуя себя не на месте, словно карлик. На длинной спине Сэма виднелись редкие черные волосы, под смуглой кожей перекатывались мускулы. Ноги покрыты густой растительностью.

— Где ты был весь день, Сэм?

— Ездил на дачу.

— Я тебя много раз пытался там застать.

— Несколько раз я слышал звонки. Не хотелось подходить.

— И что там делал?

— Немного побродил. Встал на рассвете. Поймал в пруду ерша, но пока разделал, поджарил, аппетит пропал. Продам ее, наверно.

— Только не теперь. В этом году ты не можешь себе позволить продавать любую недвижимость.

Сэм ополоснул бритву, вытер ее, вложил в футляр и, поплескав в лицо холодной водой, спросил:

— Как ты относишься к тому, что я хочу от нее избавиться?

— Только не отдавай в частные руки, Сэм.

— А что скажешь насчет скаутов?

— Нужно посмотреть, сколько тебе это принесет.

— Давай проворачивай. — Джес вышел вслед за ним из ванной. — Я просто больше там не покажусь — никогда.

Он надел голубую рубашку, синие брюки. Прошел на кухню и, не спрашивая Джеса, налил в стаканы — огромные, массивные, старинные — две изрядные порции неразбавленного виски со льдом. Один подал Джесу, подняв свой в приветственном жесте, сделал глоток и произнес:

— При полном параде, а идти некуда.

Взглянув на собеседника со странным выражением, с хмурой иронической улыбкой добавил:

— И я уже старый мужик.

— Ну что ты, Сэм!

Джес пошел за ним в гостиную. Повалившись на диван, Сэм сказал:

— Когда все здесь уляжется, отправлюсь куда-нибудь к черту на кулички, может, к берегам Чили, и попытаюсь выловить там столетнего тунца, о котором рассказывают байки.

— Что ж, возможно, удастся договориться с отделом морской биологии в Майами, чтобы тебе предоставили скидку. Попробую, Сэм. Сэм покачал головой.

— И все испортишь!

— Ты мне платишь, чтобы я заботился о подобных вещах. И я сэкономил тебе в десять раз больше, чем ты мне заплатил.

— Сегодня вечером я, возможно, махну в Орландо навестить рыженькую малышку, у которой не был уже три года. На это ты тоже устроишь мне скидку, Джесси? А вдруг случится так же, как с той жареной рыбиной? Когда все подготовлено, аппетит пропадает.

— Я только хочу убедиться, что будешь действовать по моему плану.

— Подумаю.

Джес, сидя на стуле, склонился к нему, держа стакан между коленями:

— Сэм, я могу быть с тобой абсолютно откровенным?

— Попробуй, посмотрим, что выйдет.

— Ты согласен, что я не совсем слабоумный?

— Только не в своей профессии, Джесси.

— Я вынужден напоминать об этом, так как ты чересчур беспечно относишься к своей финансовой ситуации. Черт возьми, я понимаю, четверть миллиона ничто по сравнению с твоим общим имуществом, если ликвидировать недвижимость постепенно и осторожно, в течение длительного времени. Но сейчас, сразу — это серьезно. Согласен?

— Пожалуй.

— И еще не напоминал потому, что не нуждался ни в каких твоих рассуждениях. Думаю, я тебя хорошо знаю. Ты ведь себе на уме, многое скрываешь. Никогда не говоришь всей правды.

— Какой интерес показывать козыри и играть с открытыми картами?

— Сэм, мне нужно знать, что твой общий балансовый отчет, который мы сделали, является исчерпывающим. Не прерывай меня. Я же не круглый идиот. Заглянул немного назад, на несколько лет. Попробовал пересчитать общую стоимость тем методом, которым иногда пользуются парни из налогового управления: берут сумму доходов без налога, вычтут примерные текущие расходы и сравнивают остаток с цифрами в отчетности. Мне бы не хотелось, чтобы такой метод испробовали на тебе, Сэм.

Кимбер шевельнулся.

— Теперь я весь во внимании. Давай дальше.

— Я просто... думаю, что у тебя за пазухой заначка. Не знаю — сколько. Вероятнее всего, наличными. Может, только пятьдесят тысяч, а может, и сто пятьдесят. Меня это тревожит.

— Это ты меня тревожишь, Джес.

— Любую сделку, любой твой шаг будут проверять. И не надейся, что сможешь использовать хотя бы один из припрятанных долларов так, чтобы они не заметили. В общем, повторяю: сейчас не время ловчить.

Сэм, кинувшись к Джесу, обхватил ручищами его плечи и поднял со стула. Стакан выпал из парализованной руки Джеса, и от неожиданности, от боли Гейбл пронзительно завизжал. Выпрямившись, Сэм держал его в воздухе, почти вплотную приблизив к себе напуганное лицо Джеса, так что тому были видны набухшие мускулы на руках Сэма и жилы на шее. Со зловещей улыбкой Сэм тихо спросил:

— И где же я держал эту кучу денег?

— В... в на-надежном месте. Господи! Пусти меня!

— Например?

— Не знаю! — в отчаянии завопил Джес. — Видит Бог, не знаю!

— Скажу тебе одну мелочь, — четко, с угрозой произнес Сэм. — Здесь полная звукоизоляция. По-моему, ты врешь. Даю тебе шанс назвать то определенное место, где, по-твоему, я спрятал деньги. Если соврешь, переломаю все твои жирные пальцы на левой руке — один за другим. А потом задам вопрос снова.

— Мы же знакомы уже...

Стальные пальцы вонзились глубже в его плечи.

— Давай говори!

— Боже милостивый, Сэм! Ты их отдал Луэлл!

Пронзив его взглядом, от которого Джес похолодел, Кимбер разжал огромные руки, и Гейбл ударился пятками об пол, так что даже прикусил кончик языка. Вздохнув, он опустился на пол, как усталый толстый ребенок. Двигая онемевшими пальцами, ощутил в них мурашки. “Боже милостивый!” — пробормотал он, всхлипнув в голос, так что этот резкий звук напугал его самого.

Сэм, присев на корточки, посмотрел ему в глаза:

— Разберемся в этом как следует, мистер Джес Настоящий, абсолютно до конца.

Джес вздохнул.

— Я буду защищаться.

— За минуту от тебя останется труп, лучше начни. Джес, все еще считая его слова шуткой, взглянул Сэму в глаза, но на его влажном, застывшем сером лице оставалось то же грозное выражение.

Он судорожно сглотнул.

— Когда я почти уверился, что у тебя есть наличные, начал думать, куда ты их дел. Ведь не будешь держать их в сундуке под замком. Вспомнил про одну твою поездку без всякой видимой причины и решил: ты куда-то за этим съездил и привез сюда. Вероятно, где-нибудь спрятал. Может, здесь, может, на даче. Я долго пытался угадать. Честное слово, Сэм, просто так... если засядет в голову заноза, не успокоюсь, пока не выясню. Характер такой. Мне нужно было просчитать, существует ли угроза обвинения тебя в мошенничестве, не грозит ли тебе тюрьма. До тюрьмы ты не дойдешь. Но тебе необходимо ездить по делам. Не мог же ты возить деньги с собой, пришлось бы их спрятать у кого-нибудь, кто быстро доставит их тебе, если запахнет паленым. Чем больше размышлял, тем скорее росла уверенность, что этот “кто-то” — Луэлл. Вот я и решил ей намекнуть. Если деньги не у нее, она просто меня не поняла бы. А если у нее — убедился бы.

— Тебе нужно было убедиться просто так. Когда же ты додумался?

— Недели три назад. Ты тогда ездил в Тампу. Я записался на прием к доктору Нилу и сидел один в приемной. Наклонился к Луэлл, шепнул ей на ухо: “Надеюсь, вы это надежно укрыли?” Если бы она стала недоумевать, я сказал бы, что имею в виду свою врачебную карту. Но Луэлл испугалась, раскрыла глаза и автоматически ответила: “Конечно, это в...”, но осеклась и закончила: “О чем это вы?” Но было уже поздно. Я пошел ва-банк, сказал, что говорю о тех деньгах. Закусив губу, она заявила, что ты ее уверял, будто о них никто не знает. Я занервничал, испугался, что расскажет тебе, как я ее подловил. И тут меня вызвал доктор; когда он меня отпустил, я ее подождал и пригласил выпить кофе. Объяснил, что я стараюсь как можно лучше защищать твои интересы в этой истории с налогами, а ты такой тип, с тобой трудно работать, потому что всегда что-то скрываешь. Рассказал, что догадался — где-то прячешь наличные, сообразил, что передал их на хранение ей на случай, если дело решится неудачно. Эти деньги ее потрясли: она не знала, сколько их, но была уверена, что они чужие, не твои.

— И ты открыл ей глаза — объяснил, что я прячу деньги от налогов.

— Нет, Сэм! Ей-богу, как только услышал, что ей говорил ты, держался твоей версии. Она мне обещала не вспоминать о нашем разговоре. Думаю, она встревожилась из-за денег, но потом успокоилась. Я сказал, что мы давно уже сотрудничаем, и моя единственная забота — защитить тебя.

В голове Джеса мгновенно вспыхнула ослепительная молния, в ухе раздался болезненный звон, на губах появилась кровь. Лишь усевшись опять, он понял, что Сэм его ударил. Он даже не заметил молниеносного движения огромной руки.

— И ты, конечно, похвалялся, Джесси, какой ты сообразительный. Перед кем?

— Не говорил ни слова! Клянусь, никому не сказал ни словечка! Старался вообще забыть об этом, чтобы иметь свежую голову для сражения с ребятами из Джэксонвилла.

Кимбер, все еще сидевший на корточках, медленно поднялся, протянул руку, и Джес испуганно отшатнулся.

— Давай поднимайся, — успокоил его Сэм.

Джес ухватился за протянутую руку, и Кимбер дернул ее с такой силой, что Гейбл взлетел над полом, подтащил к креслу и швырнул. Задыхаясь, Джес вытащил платок, вытер лицо.

— Откровенно говоря, Сэм, за все пять лет никогда не видел тебя таким...

— Наверно, я вышел из себя, Джесси.

— Тебе не следовало бить меня.

Сэм подошел поближе.

— Это совет?

Лицо его по-прежнему было пепельно-серым, болезненным.

— Я только хотел...

— Ты вообще не понимаешь, в чем дело, идиот. Луэлл умерла, а те деньги исчезли.

Джес, раскрыв рот, снова вытер лицо, повторил машинально:

— Исчезли.

— Сто шесть тысяч долларов наличными. Лет тридцать тому назад я нанялся ловить омаров, и шли мы под парусом в Ки-Уэт. Один швед из Сент-Питерсберга выиграл на палубе всю наличность — восемнадцать долларов, мы не прошли и километра, как кто-то проткнул его ножом и обобрал.

— Но это же не означает, что...

— А что это, по-твоему, означает?

— Может, она спрятала их получше, чем ты думал, Сэм.

— Они исчезли.

— Я... не знаю, что и думать. Это же... куча денег. Потерять их вот так...

— Я потерял не только деньги.

— Не понимаю, какая связь между этими двумя событиями.

— Должен был кому-то рассказать, какой ты сообразительный и ловкий.

— Сэм, клянусь, никому даже не заикнулся. Может... может, она сама кому-нибудь рассказала. Вероятно, была взволнованна, хотела посоветоваться.

— Это ты ее взволновал.

— Сэм, я старался ради тебя.

Кимбер, испытующе глядя на него, кивнул и произнес, размышляя вслух:

— У тебя просто не хватило бы смелости забрать их или нанять кого-то для этого. Но ты действовал у меня за спиной, подловил и взволновал мою девочку.

— Сэм, я только...

— Довольно с меня твоей помощи, Джесси. Достань из своей картотеки все бумаги, имеющие хоть что-нибудь общее с моим именем, все, что имеет ко мне отношение, и завтра до конца рабочего дня передашь их Энджи.

— Подожди хоть минуту!

— Твой контракт на аренду истекает в этом году, но будет лучше, если ты уберешься из моего здания сразу же, как найдешь новое помещение.

— Сэм, ты сошел с ума.

— Когда бы ты ни встретил меня, переходи на другую сторону, понимаешь?

— Выслушай меня!

— Что ты можешь сказать?

— Сэм, я тебе нужен. По части налогов никто для тебя столько не сделает. Я получаю все сведения из первых рук и продумал в деталях, как выбраться из твоей ситуации. Умоляю, пораскинь умом. Не поддавайся чувствам. Остынь и подумай несколько дней. Что я такого ужасного сделал?

— Позволь мне тебя выпроводить, Джесси.

— Ты подумаешь?

— Именно это я сейчас делаю.

— Не нужно спешить. Может случиться... я ведь могу шепнуть людям из налогового управления, какие суммы исключил из твоего сводного отчета и на что смотрел сквозь пальцы.

— С каждой минутой я узнаю о тебе все больше, Джесси. Джес Гейбл направился к двери, вздрогнул, когда Сэм небрежно обнял его рукой. Так они вышли в приемную. Энджи стучала на машинке, в сторонке сидел незнакомый мужчина в светлом костюме. Джес хотел повернуться, но не смог двинуть головой, так как Сэм железной рукой стиснул его затылок. Когда они шли к выходу, Кимбер перехватил испуганный взгляд Энджи.

— Энджи, будьте любезны, придержите дверь открытой, — попросил он.

— Не делай ничего, о чем потом пожалеешь, — пискнул Джес не очень уверенно.

— Потому что ты будешь на меня жаловаться, — спокойно констатировал Сэм.

Энджи держала дверь открытой. Это неправда, так не бывает, лихорадочно соображал Джес. Все обернется шуткой. Невозможно, ведь рушится огромная сделка всей его жизни — Чарли Диллер уже все подготовил.

И он ринулся к двери. В последнюю минуту Сэм ухватил его за пояс брюк, подсек ноги, и через секунду Джес проехался на животе по гладким плиткам коридора, пролетев мимо общественного лифта, царапая пол руками, и больно стукнулся лбом о противоположную стену. Дверь за ним с треском захлопнулась. Он, пошатываясь, встал на ноги. Дотронулся до темени, увидел на пальцах кровь. В голове пронеслись обрывки всех кошмарных событий сегодня, и он с ужасом осознал неминуемую, безрадостную будущность. Опершись о стену, Гейбл, даже не пытаясь сдерживаться, безутешно, в голос заплакал.

Глядя, как Энджи, возвращаясь к своему столу, сделала большой круг, Сэм с усмешкой объявил:

— Вероятно, нам потребуются новые служащие по части налогов. Джесси завтра пришлет все наши досье.

— Хорошо, мистер Сэм.

— Как зовут тех законников из Орландо? Какой-то Броувер?

— Брунер и Маккейб, мистер Сэм.

— Добудьте их завтра, ко второй половине дня — пусть подъедут.

— Хорошо, мистер Сэм.

Только теперь Сэм обратил внимание на молодого мужчину в светлом костюме с безучастным выражением на лице.

— А это кто такой, черт побери, мисс Энджи?

— Мистер из страхового агентства — Пол Станиэл.

— Скажите, пусть войдет, — бросил Сэм, проходя в свой кабинет.