В конце концов Сэм пришел к выводу, что Сафферн – надежное место, если, конечно, вести себя достаточно осторожно. Он понимал, что если будет беспричинно волноваться, то не сможет действовать эффективно. Ему нужна была база, откуда он мог действовать. С его точки зрения Сафферн был подходящим местом.

В пятницу, субботу и воскресенье они наслаждались отдыхом. Отдых и успокоительные таблетки сделали свое дело – подлечили нервы Кэрол. Они купались в озере и когда светило солнце, и когда лил дождь, и даже ночью при луне. Они много ели и много спали. И так постепенно, час за часом, у Сэма созрело решение. Вначале он пытался отогнать его от себя. Замысел был настолько чужд его натуре! Это означало крутой пересмотр всех нравственных ценностей и понятий, которыми он жил. Но постепенно в нем крепла уверенность в правильности решения. Он догадывался, что эта внутренняя борьба с самим собой изменила саму манеру его поведения.

Несколько раз он замечал, как задумчиво смотрит на него Кэрол. Он знал, что выглядит угрюмым и рассеянным.

В понедельник утром, когда установилась невыносимая жара, он забрал Кэрол с корта, и они пошли кататься на лодке. Небо на востоке имело медный оттенок, что придавало ему зловещий вид. Иногда влажный ветерок гнал рябь по воде. Кэрол устроилась на корме, свесив ноги в воду. Сэм вырулил на середину озера. Прикурив две сигареты, он дал ей одну.

– Спасибо. Мне кажется, ты что-то замышляешь.

– Угу.

– Ну, что ж, пришло время раскрыть карты.

– Да. Но сначала я хочу спросить тебя, как ты сейчас себя чувствуешь?

– Думаю, лучше. С тех пор, как мы снова все вместе и ты убедил меня, что здесь мы в полной безопасности. Но я не чувствую себя хорошо, когда мы здесь, а дети на берегу, в полумиле отсюда. Мне неспокойно, пока я их не увижу целыми и невредимыми.

– Понимаю.

– Почему это тебя интересует? Из вежливого любопытства?

– То, что я задумал, мне не сделать в одиночку.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу убить Кейди.

– Я тоже хочу, но…

– Это не фигура речи. Я хочу сказать, что хочу заманить его в ловушку, убить его и избавиться от трупа. Я хочу совершить убийство, и мне кажется, я знаю, как это сделать.

Казалось, прошло немало времени, прежде чем жена оторвала взгляд от него.

– Не убить, а привести приговор в исполнение!..

– Давай не вдаваться в термины. Убийство так убийство. Но если мы не будем осторожны, все может сорваться. У тебя хватит духу помочь мне в этом?

– Хватит. Это лучше, чем постоянно ждать и думать, кого из детей мы потеряем. Можешь положиться на меня. Ожидание – вот что убивает меня. Меня спасет действие.

– Я на это и надеялся. Однако у тебя роль потяжелее моей.

– Расскажи мне свой план, – попросила Кэрол. Она подалась вперед, ее темные глаза были напряжены, брови нахмурены, загорелые руки были скрещены на коленях. Взглянув на нее, он подумал о том, как красивы ее ноги и какая вообще вся она желанная и волнующая.

Порывы ветра развернули лодку. Небо все больше и больше наливалось медью, и вода в озере казалась темной. На этом фоне на берегу четко вырисовывались белые домики.

Ему казалось, что они – участники какого-то спектакля. Это не Сэм и не Кэрол. Он думал, что достаточно хорошо знает себя и свою жену. Но пришло время перемен. В их отношениях возникло какое-то новое качество, которое трудно было назвать здоровым, от него здорово попахивало гнильцой.

– Расскажи, что ты задумал, Сэм?

– У меня.., есть только общая идея. Она связана с тем, что говорит шериф. Я еще не думал над деталями. Значит, мы оставляем детей здесь. Нэнси присмотрит за ними.

– А что мы им скажем?

– Придумаем что-нибудь. Чтобы это звучало правдоподобно. Мы с тобой поедем домой. Придется рискнуть в надежде, что он приедет туда. Нужно заставить его поверить, что ты одна в доме. Я уже думал над этим. Если ты будешь находиться во дворике позади дома или он увидит тебя в окне, это должно сработать.

– А где будешь ты?

– Я спрячусь где-нибудь в доме.

– Ты считаешь, он не заподозрит, что это ловушка? Разве он не почувствует этого?

– Возможно. Поэтому нужно все тщательно продумать.

– А что если тебе забраться на чердак сарая?

– Это слишком далеко. Мне нужно находиться в доме.

– Если бы была какая-то система сигнализации…

– Помнишь, пару лет назад Сандра и Нэнси попросили натянуть проволоку. Она так и висит.

– Я могу спать в комнате Нэнси. Ты мог бы настроить систему снова.

– Чтобы все выглядело правдоподобно, я придумала вот что. Ты уезжаешь на «МГ», Я еду в фургоне. В условленном месте ты подсаживаешься ко мне. Делаю покупки, а ты прячешься в фургоне. Затем еду домой, заезжаю прямо в сарай и оставляю тебя там с едой.

– А если он не заметит, что я уехал?

– Одной машины все равно не будет. А если мы поступим иначе, он может увидеть, как ты возвращаешься.

– Тогда я подожду до темноты и проскользну в дом.

– Лучший способ показать, что я одна в доме – это действительно быть мне там одной. И если он наблюдает за домом, он убедится, к своему удовольствию, что я одна. Тогда он и придет.

– Нужно быть уверенными, что мы справимся с ним.

– У меня есть старый «вудсмен», а у тебя твой новый револьвер. Есть много способов обезопасить себя. Хотя бы развесить кастрюли на проволоке, чтобы знать, что если он заберется, то наделает шуму.

– Ты сможешь справиться с этим, Кэрол?

– Смогу.

– Теперь еще одно. Допустим, наш замысел удался. Что тогда?

– А что бы ты сделал с грабителем, ворвавшимся в твой дом?

– Пристрелил бы его. В полиции знают о нем. Он к тому же уголовник. Когда дело будет сделано, мы просто позвоним в полицию.

– Согласен.., так будет лучше всего.

– Но если что-нибудь сорвется, нам придется плохо, так ведь?

– Да, конечно, ты права.

– Мы сделаем это, дорогой. Мы должны это сделать.

– Мы должны постоянно быть бдительными. Ни на минуту не расслабляться.

– А что, если ничего не произойдет?

– Должно, должно. Он не может позволить себе больше ждать. Он хочет покончить с нами. Ну так что, вернемся домой завтра утром?

– Сегодня, дорогой. Пожалуйста, прошу тебя. Чем раньше мы примемся за дело, тем быстрее все закончится. Греби к берегу.

Они тронулись в путь после обеда. По дороге в Эллендон они обсуждали, поверила ли Нэнси в то, что они ей сказали. Шел сильный дождь, было очень ветрено, поэтому им пришлось ехать медленно, то и дело объезжая сломанные ветви деревьев на дороге. Нэнси с огромной серьезностью восприняла их поручение присматривать за братьями. Нэнси пыталась, правда, возразить против их отъезда домой, считая это неразумным. Но если они уже так решили, то она готова взять на себя заботу о младших, оберегая их от всяческих напастей.

Они добрались до своего жилища в начале шестого, поставили обе машины в гараж и поспешили в дом. С деревьев капало. Когда они пересекали лужайку, до Сэма дошло, что он почти бежит, пригнувшись, стараясь занять позицию между Кэрол и холмом. Он почувствовал облегчение, лишь когда они дошли до крыльца. Ему показалось абсурдным, что в такую погоду Кэйди сидит на холме, прижавшись щекой к холодному камню, с пальцем на спусковом крючке, наблюдая за ними в оптический прицел. С другой стороны, бдительность была совершенно не лишней.

Перед тем как стемнело, Сэм пошел на чердак их дома и тщательно осмотрел холм с помощью бинокля. Он слегка разозлился на то, что холмы покрыты густой растительностью и что там слишком много огромных серых валунов. Затем, когда он вернулся, они вместе прошлись по дому, отмечая, какие места в нем наиболее безопасны, и пришли к выводу, что таковыми являются кабинет и комната Нэнси. С наступлением темноты он отвадился выйти во двор. Сжимая в руках револьвер, он обошел дом, останавливаясь в наиболее темных местах, приглядываясь и прислушиваясь.

Вернувшись в дом, он осознал, что отсутствовал слишком долго. Кэрол прижалась к нему, и Сэм почувствовал, что она вся дрожит. Он тщательно закрыл все окна и двери. Они улеглись в их спальне, положив оружие под подушку и закрыв двери на замок. Их сон охраняла система сигнализации из кастрюль, развешанных на проволоке по обе стороны лестницы.

Во вторник, шестого, после завтрака он проверил сигнализацию и вместе с Кэрол спустился за батареями. Прежде чем они вышли из сарая, он тщательно осмотрел фургон.

Они двигались очень быстро, когда им приходилось пересекать лужайку между домом и сараем. И каждый раз он вглядывался в сторону холма. В нем росла и росла уверенность в том, что Кейди засел там.

Они еще раз тщательно наладили и проверили систему сигнализации, договорившись, что Кэрол даст три гудка по игрушечному телеграфу и он откликнется тем же кодом. Кэрол будет покидать комнату Нэнси только в случае крайней необходимости и на максимально короткий промежуток времени, условились они. При первом же подозрительном шуме она даст ему знать одним долгим гудком.

Они старались не разговаривать между собой и не смотреть друг другу в глаза, как будто им было стыдно за игру, которую они затеяли. Впрочем, они не чувствовали игрового азарта.

– Ну, думаю, мы в полной боевой готовности.

– Когда мне выходить?

– Этого-то я больше всего и боюсь. Не слишком быстро. Хотя мне не хочется оставлять тебя одну на долго.

– Ну ладно. Сейчас одиннадцать часов. Давай в двенадцать ровно.

– Хорошо.

Она дотронулась до его руки:

– Днем не так страшно, честно. Я обещаю, что буду осторожной.

Он быстро поцеловал ее. Ее губы были сухими и холодными. Он подождал на крыльце, пока не убедился, что Кэрол закрыла двери на замок. Затем быстро вывел «МГ» из гаража и укатил в поселок. Оставив машину в мастерской Барлоу, он направился в супермаркет на другой конец поселка. Купил себе там мощный фонарик и еды.

По мере приближения двенадцати часов его тревога все нарастала и нарастала. Когда пробило двенадцать, он покрылся холодной испариной.

В пять минут первого, когда его уже стало охватывать отчаяние, Кэрол зашла в супермаркет и, остановившись, взглядом стала искать его. Заметив его, она подошла.

– Черт бы побрал эту Бетти Хеннис, пришлось нагрубить ей, чтобы избавиться от нее. Ты что-нибудь купил? Дай-ка взглянуть. Нам нужно убить время, дорогой, если я пошла за покупками, то вернуться должна не скоро. Да, тебе нужно взять что-то почитать.

Он не мог вспомнить, когда именно ему пришла в голову мысль отступить от намеченного плана. Он думал, что им удастся справиться с Кейди. Но так много поставлено на карту, что если что-нибудь сорвется… Да и вообще, вся затея была не в их характере. У него сложилось впечатление, что если все пройдет успешно, то для них мир превратится в джунгли, из которых им никогда не выбраться.

– Дай, я сяду за руль, – сказал Сэм, когда они подошли к фургону.

– Что? Что ты собрался делать?

– Я собираюсь поехать с тобой в город и попробовать поговорить с капитаном Даттоном.

– Он ничем нам не помог и ничем не поможет. Давай поступим по-своему. – Ее голос дрожал.

– Нужно попытаться в последний раз, – горько и печально улыбнулся Сэм. – Отнести это на счет моей законопослушности и веры в торжество закона.

– Он ничего для нас не сделал и запретит нам осуществить задуманное.

– Только не плачь.

– Но это отбросит нас назад! Опять мы будем сидеть и ждать, трясясь от страха!

Им пришлось ждать Даттона минут сорок. В управлении полиции мимо проносились какие-то люди, без особого интереса глядя на них. Кэрол сидела как истукан, ее лицо было отмечено печатью безнадежности. Наконец вышел секретарь и проводил их в кабинет Даттона.

Глава 11

Даттон учтиво поздоровался с ними.

– Вы слышали, что произошло…

– От шерифа Кантца поступил рапорт и запрос на Кейди. Вот ордер на его арест. Ему недолго осталось гулять на свободе, если он еще где-то здесь. Как ваш мальчик?

– В порядке, слава Богу.

– До каких же пор нам будет сопутствовать удача? – в лоб спросила Кэрол.

Даттон посмотрел на нее быстрым оценивающим взглядом.

– Ваши дети в надежном месте?

– Надеемся, что да, – ответил Сэм. – Но кто может дать гарантии в таком деле? Ведь Кейди – безумец.

– Согласен с вашей оценкой. Учитывая то, что случилось, это действительно так.

Лицо Даттона оставалось непроницаемым, когда Сэм рассказал ему об аварии.

– Все, что я могу сказать вам, это то, что я надеюсь, мы его скоро схватим. Я просто не знаю, какие еще гарантии я могу предложить вам. Я придал этому делу статус первостепенной важности. И если вы будете вести себя осторожно, пока мы не…

– Вы хотите, чтобы мы спрятались, – резко бросила Кэрол.

– Можно и так выразиться, миссис Боуден.

– Вы хотите, чтобы мы затаились, а потом, когда его будут разыскивать за убийство, вы бросите все свои силы на его поиски.

– Минуточку, миссис Боуден, я уже объяснил вашему мужу…

Кэрол вскочила со стула:

– Слишком много объяснений и обещаний. Я не хотела сюда идти. Мне очень жаль, что я это сделала! Я знаю, что вы добрый и умный человек, капитан. Вы опять поговорите с нами – и мы уйдем со слабой надеждой, что ваши люди схватят его.

– Но послушайте…

– Не перебивайте меня. Я хочу, чтобы вы знали, капитан, мы собираемся устроить ловушку для этого.., животного. Я выступаю в роли приманки. И мы возлагаем надежды на револьвер, разрешение на ношение которого вы дали моему мужу. Я безмерно удивлена, что вы решились на такой шаг. И вот, когда мы с мужем обо всем договорились, он почувствовал потребность снова прийти к вам. А я уверена, что это ничего не даст.

– Кэрол…

– Спокойно, Сэм. В мире полно людишек, переполненных чувством собственной значимости, но у которых начисто отсутствует воображение и чувство сострадания.

Дайте этому делу статус первостепенной важности, а мы с мужем пойдем и сделаем так, как считаем это нужным. Если, конечно, вы не процитируете нам какой-то закон, запрещающий даже думать об этом. Моим детям грозит опасность. Если мне удастся убить мистера Кейди, я сделаю это с удовольствием! Пошли, Сэм.

– Присядьте, миссис Боуден.

– Не понимаю, в чем…

– Сядьте, говорю я вам. – Впервые за все время в голосе полицейского прозвучали властные нотки. Кэрол села.

– Как же вы собираетесь заманить Кейди в ловушку?

– Здесь много «если». Если мне удастся проехать незамеченным в фургоне и проскользнуть в сарай. Если он таки наблюдает за домом. Если сработает наша система сигнализации. Если он удостоверится, что Кэрол одна. Если я смогу убить его.

Даттон взглянул на Кэрол.

– Вы уверены, что он следит за домом?

– Думаю, да, – ответила Кэрол. – Может быть, это нервы. Но думаю, что это так. Мы живем довольно обособленно.

– Пожалуйста, подождите минутку, – сказал Даттон и быстро вышел из кабинета.

– Прости, дорогой, – произнесла Кэрол дрожащими губами.

– Ты просто молодец.

– Я выставила себя на посмешище. Но он просто разозлил меня.

– Ты вела себя, как львица.

– Да что ты – как натуральный заяц.

Даттон вернулся через пятнадцать минут в сопровождении приземистого крепкого парня лет двадцати. Он был в белой рубашке и темно-синих брюках. За ухом у него торчал карандаш.

– Это капрал Керсек, – представил Даттон молодого человека. – Не женат, полон энергии, первоклассный стрелок и скучает по настоящему делу. Энди, это – чета Боуденов. Энди служил в пехоте в Корее. Я могу выделить его вам в помощь на три дня. В общих чертах он знаком с вашим делом. Разработайте с ним план в деталях. Рекомендую прислушаться к его замечаниям. Удачи вам. Да, мистер Боуден.

– Что?

Даттон улыбнулся:

– У вас очень симпатичная жена и активная без меры. Кэрол покраснела и сказала:

– Спасибо, капитан Даттон.

Их разговор с Керсеком состоялся в небольшой комнатке. Сэм посвятил его в свой план и в общих чертах обрисовал расположение дома, сарая и прилегающего участка. Постепенно погружаясь в тему, Энди Керсек стал более разговорчивым.

– Какое расстояние от дома до сарая, мистер Боуден?

– Тридцать метров.

– По-моему, лучше, если я буду сидеть в погребе, миссис Боуден. Можете открыть мне окно, когда стемнеет, миссис Боуден.

– Там очень влажно.

– Ничего страшного.

Сэму понравилось, что тон Керсека был деловитым. Они договорились, что, оборудовав свое место, он переоденется в поношенные темные вещи.

Перед въездом в деревню Керсек и Сэм вытянулись на полу фургона, накрывшись автомобильным чехлом. Наконец он въехал в сарай, и Кэрол вытащила сумку с покупками.

– Будь осторожна, – тихо сказал Сэм.

Она кивнула, сжав губы. Они выбрались из фургона. Через запыленное окно Сэм провожал взглядом Кэрол, которая быстро перебежала через лужайку со свойственной ей грацией. Он невольно залюбовался ею. Она отперла дверь, зашла и закрыла ее за собой. Он повернулся к Керсеку и увидел, что тот весь напрягся.

– В чем дело?

– Он может поджидать внутри. Если это так, мы услышим ее крик.

Сэм выругал себя за то, что не подумал об этом. Они стояли в напряженной тишине, внимательно прислушиваясь.

Внезапно, напугав их, донеслись три быстрых коротких гудка телеграфа.

– Все в порядке, – с облегчением вздохнул Сэм и взобрался по лестнице, чтобы просигналить ответ. Керсек оставил необходимые ему принадлежности внизу у лестницы. Они поднялись наверх и расположились на старой армейской раскладушке в окружении поломанных игрушек, недоделанных моделей и вырезанных из журналов картинок, которыми были обвешаны стены. Они говорили вполголоса. Сэм рассказал Керсеку все, что знал о Кейди.

Единственное затянутое паутиной окно выходило в сторону дома. Сэм видел тонкие провода, соединявшие дом с сараем через дырку, просверленную в раме окна в комнате Нэнси. Ему также был виден кусочек холма позади дома.

Каждый час Кэрол сигналила, что все в порядке. После того, как они исчерпали тему Кейди, Керсек рассказал Сэму о войне в Корее, о том, как его ранили и что он при этом испытывал. Время от времени они предавались чтению. Керсек выбирал себе какой-нибудь комикс из груды книг, валявшихся в углу. Наконец читать стало невозможно из-за наступившей темноты.

Кэрол просигналила в девять и десять. Керсек укутал гудок, опасаясь, что его будет слышно слишком далеко в ночной тишине.

– Ну, что ж, мне пора, – проговорил Керсек. Он опять казался робким и застенчивым.

– Я не хотел бы, чтобы с ней что-нибудь случилось, – сказал Сэм.

– Будьте спокойны. – Голос сержанта звучал уверенно.

Сэм наошупь спустился вслед за ним. Керсек бесшумно растворился в ночи. Хотя Сэм и усиленно напрягал глаза, но так и не увидел его. Керсек намазал лицо маскировочным составом в дополнение к темной одежде. Он двигался с легкостью тренированного человека.

Слабый свет в комнате Нэнси погас в десять тридцать. Тщетно Сэм пытался заснуть. Он вслушивался в звуки летней ночи, наполненной пением сверчков, лаем собак и шумом редких машин на дороге.

***

Он проснулся с первыми лучами солнца и быстро отодвинул раскладушку от окна.

Она не подала сигнала в шесть утра, и Сэм с трудом подавил в себе желание просигналить первым. Между шестью и семью часами, казалось, прошла вечность. Она не дала о себе знать и в семь часов. Дом казался вымершим. Они лежат там внутри убитые, подумал он. В пять минут седьмого его терпение лопнуло. Он первым подал сигнал. Прошло двадцать секунд, и он снова потянулся было к кнопке, когда поступил обратный сигнал. Он глубоко вздохнул и почувствовал себя виноватым за то, что разбудил ее. Она так нуждалась в долгом, крепком сне.

Сэм позавтракал. Утро тянулось очень долго. Он заметил, как какой-то коммивояжер остановился перед дверью их дома, постоял немного, затем сел в машину и уехал. На лужайке перед домом кошка подкрадывалась к птичке. Вот она распрямилась, как пружина, и прыгнула, но птичка вспорхнула и улетела. На несколько секунд кошка уставилась вверх, затем уселась и принялась умываться.

К полудню его тревога за детей достигла предела. Если каким-то образом он узнает, где они… Хотя Кэрол пообещала звонить им дважды в течение дня, и если что-то случится, она примчится к нему в сарай.

Этот день был самым длинным днем в его жизни. Он наблюдал, как удлиняются тени. В шесть солнце зашло за гряду туч, и поэтому стемнело раньше, чем обычно. В десять часов она подала последний сигнал, и через несколько минут в ее окне погас свет.

…Ему показалось, что прозвенел будильник, который вырвал его из объятий сна. Он вскочил на раскладушке. Было совершенно темно. В течение нескольких секунд он пытался сбросить с себя тяжелые оковы сна, не в состоянии представить себе, ни где он находится, ни почему бешено колотится его сердце.

Когда Сэм пришел в себя окончательно, он попытался схватить пистолет и фонарик, но в темноте это оказалось нелегким делом. Нащупывая ступнями ног ступеньки лестницы, он неуклюже попытался слезть по лестнице. Его нога соскользнула со ступеньки, пытаясь удержаться, он хотел схватиться за перекладину рукой, но промахнулся и упал с трехметровой высоты всем весом своего тела на одну ногу. Яркая и резкая, как вспышка, боль пронзила его правую лодыжку. Слабея от боли, он полностью утратил чувство ориентации. Он застонал, и до него дошло, что длинный сигнал тревоги прекратился. Шаря руками по земле, он пытался отыскать выроненные им при падении оружие и фонарик.

Он нащупал наконец фонарь, нажал на кнопку, но света не было. Тут до него донесся душераздирающий вопль, который, казалось, разорвал его сердце на тысячу кусков. Затем последовал треск двух выстрелов из «вудсмена».

Он всхлипнул от боли и страха. Нащупав рукоятку револьвера, он схватил его и попытался встать, но вновь упал. Тогда он дополз до стены и поднялся, держась за нее. В этот момент он услышал еще один ужасный крик. Провод натянулся до предела, затем все оборвалось. Наступившая тишина была еще более пугающей, чем крик.

Неизвестно откуда к нему вернулись силы, и он сначала заковылял, а потом, прихрамывая, пустился бегом. На дворе стояла кромешная тьма. В лицо ему ударили струи дождя. Ему казалось, что он бежит по пояс в воде. Каждый шаг правой ногой отзывался острейшей болью.

Он упал на крыльце, собравшись с силами, поднялся, нащупал двери и с отчаянием осознал, что они закрыты и что пройдет целая вечность, прежде чем он обойдет дом и обнаружит место, куда вломился Кейди. Этого они не предусмотрели. Еще одна трагическая ошибка. Но где же, черт возьми, Керсек?

В этот момент до него донесся звук, который по идее должен был издавать человек, но он был совершенно диким, звериным. Это был настоящий рык дикого бешеного зверя. Затем прогремел выстрел из оружия явно большего калибра, чем «вудсмен», от которого задрожали окна.

Что-то с неимоверным грохотом скатилось по лестнице, приведя в действие систему сигнализации из кастрюль и сковородок. Казалось, весь дом содрогнулся.

Прежде чем он сделал какое-то движение, парадная дверь вылетела и оттуда вынырнула массивная и крепкая едва различимая фигура, которая опрокинула его на спину. Он чуть было не потерял сознание, когда полетел вверх тормашками со ступенек крыльца. Сэм поднялся на колени, судорожно ловя ртом воздух, услышал топот ног и увидел, как кто-то заворачивает за угол дома. Он выстрелил три раза вслепую, не целясь. Поднявшись на ноги, он доковылял до угла. Он еще не полностью восстановил дыхание и поэтому остановился, прислушиваясь. Услышав, как кто-то с невероятной скоростью ломится через заросли кустарника на склоне холма, он выстрелил наугад два раза и опять прислушался к шуму, который постепенно удалялся, пока совсем не затих.

Когда он повернулся, чтобы идти обратно, то опять подвернул правую ногу и упал. Он пополз по-пластунски и влез в открытую дверь, нащупал выключатель и включил свет. Он услышал, как кто-то жалобно скулил от страха и боли. Этот разрывающий сердце звук был точь-в-точь таким же, какой он слышал так давно на аллее Мельбурна.

Звук не стихал по мере того, как он полз на четвереньках вверх по лестнице. На полпути наверх он выкинул ненужный уже ему револьвер. Добравшись до второго этажа, он включил там свет. Керсек лежал в коридоре перед открытой дверью комнаты Нэнси. В комнате было темно. Оттуда доносилось всхлипывание.

Керсек перегородил своим телом коридор. Его пистолет валялся в двух метрах от него. Сэм постарался аккуратно перелезть через него. Керсек застонал, когда тот нечаянно зацепил его. Он включил свет в комнате. Туалетный столик был перевернут, настольная лампа разбита вдребезги.

Кэрол наполовину свесилась с кровати. На ней были только ее пижамные брюки. Курточка была сорвана. На ее спине он увидел две глубокие, кровоточащие царапины. С каждым вздохом из ее груди вырывались всхлипывания. Она пыталась сопротивляться, когда он попытался приподнять ее с пола. Ее глаза были плотно закрыты.

– Кэрол! – резко произнес он. – Кэрол, дорогая… Она прекратила всхлипывать, затем с опаской приоткрыла глаза. Когда она повернулась к нему, он заметил багровую ссадину, занимавшую почти всю левую половину лица.

– Где ты был? – прошептала она. – Где ты был?

– С тобой все в порядке?

Она села и зарылась лицом в ладони.

– Он ушел?

– Да, дорогая, ушел.

– О, Господи…

– С тобой все в порядке? Он.., поранил тебя?

– Набросился, как животное, – убитым голосом произнесла она. – От него и воняло, как от какого-нибудь животного. Я ничего не слышала. Только какое-то царапанье в дверь. Я дала долгий сигнал, выхватила из-под подушки пистолет. Когда он вышиб дверь, как будто она была картонная, я выстрелила, заорала и пыталась сопротивляться. Тут он меня и ударил.

– Он.., что-нибудь.., сделал с тобой?

Она нахмурилась, как будто пытаясь сосредоточиться.

– О, я понимаю, о чем ты. Нет, хотя хотел. Но тут.., вошел Энди. – Она взглянула ему за спину. – А где Энди?

– Надень свою пижаму, дорогая.

Огромным усилием воли она взяла себя в руки.

– Мне никогда не было так страшно. Прости. Но где был ты? Почему ты не пришел?

– Я упал, – ответил он и пополз в коридор. Керсек отрывисто дышал. Из уголка его рта вытекала струйка крови. Из-под его правой подмышки как-то картинно-неестественно торчала рукоятка охотничьего ножа. Нос был вдавлен в лицо.

Сэм дополз до их спальни, взобрался на кровать и набрал телефонный номер коммутатора.

– Сэм Боуден, с Милтон-Хилл-роуд. Вызовите срочно врача и полицию. Скажите им, чтобы поспешили. И карету скорой помощи, пожалуйста.

Через пять минут он услышал вой сирены, прорезавшей туманную ночь.

Глава 12

После того как Керсеку была оказана первая неотложная помощь и его увезли в больницу, доктор Эллисон занялся царапинами на спине Кэрол. Когда она легла в постель, он сделал ей укол демерола, и через минуту она погрузилась в глубокий сон.

Осмотрев лодыжку Сэма, врач пришел к выводу, что перелома нет, а только сильный вывих. Он сделал ему укол местной анестезии и туго перебинтовал ее.

– Попробуйте ступить на нее.

– Совершенно никакой боли, – удивленно сказал Сэм.

– Не очень налегайте на нее при ходьбе. Ну и ночка выдалась для вас сегодня!

– А что с этим полицейским, Керсеком? Эллисон пожал плечами.

– Судите сами. Он молод и в отличной форме. У парня шок. Многое зависит от того, насколько глубоко проникло лезвие. Его нельзя вынимать, пока его не положат на операционный стол. Ну, мне пора. Эти полицейские сгорают от нетерпения побеседовать с вами.

Осторожно ступая на онемевшую ногу, он спустился вниз, где его уже поджидал капитан Даттон. Со значительным видом он тихо разговаривал о чем-то с крупным мужчиной в мешковатых брюках и кожаной куртке.

Даттон сдержанно кивнул Сэму.

– Это капитан Рикардо, мистер Боуден. Я вкратце ввел его в курс дела.

– Я уже говорил с капитаном, когда он приходил сюда, – ответил Сэм.

– Как себя чувствует миссис Боуден?

– Она была на грани срыва. Доктор Эллисон сделал ей укол. Сказал, что его действие будет ощущаться и завтра.

Сэм подошел к стулу.

– Мне было ведено щадить свою лодыжку изо всех сил.

– Видимо, вам с Керсеком не удалось должным образом управиться с этим типом.

– Хорошо еще, что так получилось. Если бы я действовал в одиночку, все было бы гораздо хуже.

– Как вы вели наблюдение?

– Я находился на чердаке сарая. Ко мне был протянут провод игрушечного телеграфа. Керсек сидел в погребе. На лестнице мы натянули проволоку, на которой развешали посуду. Хотел бы я знать, каким образом он проник внутрь.

– Мы уже выяснили как, – вступил в разговор офицер полиции штата. – Он взобрался на крышу сарая над кухней, порезал сетку от мух и открыл щеколду.

Сэм устало кивнул:

– И поэтому Керсек ничего не слышал, как не слышал он и сигнала тревоги. Первое, что он услышал, был ее крик и звук двух выстрелов, которые она сделала.

– Два, – переспросил Рикардо, – вы уверены?

– Почти что да.

Рикардо обернулся к Даттону.

– Мы обнаружили две пули двадцать второго калибра: одну в дверной коробке на уровне груди, другая засела в штукатурке на высоте человеческого роста в другом конце коридора. Еще одна пуля тридцать восьмого калибра угодила в плинтус в коридоре, отколов порядочную щепу.

– Я был уверен, Керсек сам справится с ним. Рикардо пощипал себя за мочку уха.