– Обычно, – сообщила она пассажирам, – на такие исследования отправляют как можно больше людей, среди которых обязательно есть профессиональные археологи. У кого-нибудь есть археологическое образование?

Ни у кого не было.

– Когда мы доберемся до Обреченной, – продолжала Хатч, – я отправлюсь на поверхность. Просто осмотреться, увидеть все, что можно, а то и собрать кое-какие артефакты. Если кому-нибудь хочется со мной, могу взять нескольких добровольцев. Работа предстоит достаточно простая.

Она сладко потянулась. Пассажиры переглянулись, затем посмотрели на потолок и стены.

Эмбри отрицательно покачала головой.

– Благодарю покорно. Я предпочту наблюдать отсюда. Хатч, в конце прошлого века здесь пропала целая группа. Насколько я припоминаю, их съели. – Она подняла ферзя и внимательно посмотрела на него. – Прошу извинить. Но я действительно помню об этом. К тому же меня мало интересует археология. Если там есть что-то, на что Академии хотелось бы взглянуть, так у них было на это двадцать лет. Но нет – в самую последнюю минуту им взбрело в голову отправить туда нас, чтобы мы сделали их работу. Весьма типично.

– Извини, Хатч, – произнес Сколари, – но я разделяю это мнение. Бюрократы сами ничего не могут, вот и ожидают от нас, что мы ринемся в «горячую точку» и с энтузиазмом займемся исследованиями. – Он посмотрел куда-то мимо Хатч, не желая встречаться с ней взглядом. – Глупость какая!

– Ладно, – сказала она. – Я все понимаю. И, пожалуй, согласна с тобой.

– А чем мы будем делать снимки? – спросила Тони. – У тебя есть сканер?

В грузовом отсеке Хатч нашлась упаковка со сканером. «Ну, хоть с этим проблем не будет».

Тони откинулась в кресле. Она осторожно наблюдала за Хатч, однако выражение ее лица ничего не говорило. Наконец, она улыбнулась.

– Я с тобой, – проговорила она.

Хатч предвидела такое развитие событий и уже наметила другого добровольца, хотя имела веские причины оставить его на борту.

– Я никого не принуждаю, Тони.

– Неважно. Мои внуки когда-нибудь спросят меня об этом. И я не хочу быть вынужденной им ответить, что осталась здесь и наблюдала за происходящим из гостиной.

Этой фразой она заработала колючий взгляд Эмбри.

* * *

По привычке Найтингейл удалился к себе очень рано. Он понимал, что в его отсутствие остальные чувствуют себя более непринужденно, и сожалел об этом. Однако, по правде говоря, даже короткая беседа утомляла его. Он дни напролет работал над книгой, которую в один прекрасный день, надеялся он, сочтут его главным произведением: «Куракуа и Земля: эволюция разума». Книга рассказывала о величайшей иронии, что люди, открыв силы, создающие в определенных известных ситуациях разум на планете, пока плохо осознали их действие по отношению к самим себе.

Он с удовольствием проводил вечера со своими великими предшественниками Харко и Ди Альвой, вместо того чтобы слушать в комнате отдыха болтовню, переходящую в базар.

Люди, с которыми он путешествовал, определенно не были яркими личностями, а время – драгоценно. За ушедшие годы он в полной мере оценил тот грустный факт, что никто не живет вечно.

Однако по вечерам сильное волнение мешало Рэнделлу думать о чем-нибудь, кроме Обреченной. Малейва-3. Планета без будущего. Вам не хочется написать мемуары? «Почему Сколари спросил об этом? Смеялся ли он надо мной?» – Этот вопрос Найтингейл задавал себе все чаще. Ведь Событие приближалось – и воскрешало воспоминания. Неужели вы тот самый Найтингейл, который угробил шестерых?

Ему захотелось выпить. Однако из горького опыта Найтингейл знал, что стоит себе это позволить – и он надерется.

Вскоре все кончится. Под ногами опять будет твердая почва, и он уединится в доме, который купил для него агент по недвижимости. Дом на мысе, вдали от шоссе; к нему вела частная дорога. Ни гостей. Ни соседей. Не надо отвечать ни на чьи вопросы.

Будь он сообразительнее, он бы убрался с Пиннакля много лет назад, прежде чем опять упереться в это носом. Но он пустил все на самотек, решив, что, поскольку он больше не имеет отношения к Малейве, люди позабудут о нем. Позабудут, что он когда-то был там.

Неужели вы тот самый Найтингейл, который так напортачил во время первой экспедиции, что мы никогда туда не вернемся?

У него не было близких друзей, и он точно знал почему. В результате – полное одиночество. Никого, с кем бы он мог поделиться своим самым значительным профессиональным успехом. И теперь в холодном, равнодушном окружении он обнаружил, что напряженно размышляет о своей жизни. Это и в самом деле было путешествие, в которое по своей воле он не отправился бы никогда. Ни в коем случае.

С недавних пор, когда о Малейве-3 вовсю заговорили в новостях, а интерес общественности ко всему происходящему на этой обреченной планете постепенно усиливался, его положение стремительно становилось все более зыбким. Он даже подумывал сменить имя, когда доберется домой. Но решил не тратить время на массу бюрократических проволочек. Пожалуй, достаточно просто держаться подальше от адресных справочников. Он уже совершил одну ошибку, сообщив людям, с которыми летел, что собирается осесть в Шотландии.

Он зашифруется. Любые причитающиеся ему деньги, любые официальные переводы, любой человек, который по той или иной причине попытается добраться до него, будут поступать или обращаться в промежуточное место. А он будет сам решать, отвечать или нет. Никто не будет знать, где он. И если он будет осторожен, никто близ Банффа, где он предполагал поселиться, никогда не узнает, кто он на самом деле.

Не вы ли тот самый Найтингейл, что потерял мужество и пал духом?

В тот ужасный день эти твари добрались и до него. Защитный костюм с полем Фликингера обеспечивал ограниченную безопасность и не сумел защитить от нападения, но зато не дал маленьким сволочам отравить его. Тем не менее клювы пробили мягкую плоть. Его шея, хотя физически и осталась в порядке, никогда не будет излечена окончательно. А от нескольких шрамов на теле он так и не смог избавиться, доктора оказались бессильны.

Любой на его месте поступил бы так же.

Что ж, может быть, и не любой. Однако он не испугался... а если и испугался, то не больше остальных. И не сбежал. И никого не бросил. Он действовал хладнокровно.

* * *

Роскошный лайнер «Вечерняя звезда» перевозил полторы тысячи пассажиров, которые надеялись стать свидетелями столкновения. Среди них был всемирно известный Грегори Макаллистер, издатель, журналист, человековед. Макаллистер был самодовольным, однако в меру. В охотничьи экспедиции он брал собственное оружие. Всегда обращал внимание на своих коллег и вел себя так, будто они были на равных. Был безукоризненно вежлив с целыми толпами заурядных людишек: официантами, врачами, капитанами кораблей. Время от времени выдавал шутки касательно глупой деревенщины, однако все понимали, что это лишь шутки.

Он был огромной политической силой, открыл и вывел на литературную сцену дюжину самых блестящих умов. В Чикагском высшем свете, политическом и литературном «мозговом центре», он был чем-то типа директора. Помимо всего прочего он входил в совет директоров Балтиморского института лексикографии, был почетным издателем «Премьера» и влиятельным членом нескольких благотворительных обществ, хотя настойчиво продолжал во всеуслышание клеймить бедняков как ленивых и бестолковых. Он играл немаловажную роль в среде адвокатов, которых школьный комитет Брэнтли привлек для участия в деле «Генезиса». Ему нравилось считать себя единственным в мире практикующим уничтожителем лекарей-шарлатанов, обманщиков, жуликов, репетиторов и священнослужителей.

Он весьма неохотно согласился лететь на «Вечерней звезде». Не то чтобы его не интересовала перспектива посмотреть на разрушение целой планеты. Просто вся эта суета казалась Макаллистеру чуточку плебейской. Действием людей, которым не хватало ряда непреходящих ценностей. Он воспринимал это как нечто вроде появления на общественном пляже. Или похода на футбольный матч.

Однако он согласился, наконец сознавшись в том, что ему это любопытно и он ценит возможность потом говорить, что был свидетелем особого момента в истории. Кроме того, это позволяло ему продемонстрировать свою солидарность с простыми людьми. Даже если эти «простые люди» стремились лишь преумножить свою недвижимость возле Кейп-Кода и на берегу Гудзона.

В конце концов, небольшая планетная катастрофа могла оказаться забавной и даже послужить материалом для нескольких популистских статеек о мимолетности жизни и бренности материального благосостояния. Из всех, кто был достаточно «в теме», чтобы написать об этих событиях, никто, насколько было ему известно, не отправился к месту события.

На его решение лететь повлиял и список пассажиров, пестревший именами политиков и промышленных магнатов.

Хотя Макаллистер не признался бы в этом, его изумила комфортабельность гигантского корабля. Впрочем, каюта оказалась теснее, чем он бы предпочел. Тем не менее она была удобной, а умеренность убранства говорила об отличном вкусе больше, чем сверкающая полировкой показная роскошь, которую обычно обнаруживаешь на борту крупного сверхсветового корабля.

Он наслаждался, прогуливаясь по лабиринту гостиных, баров и холлов. Несколько закутков были переделаны в виртуальные веранды, из которых, когда придет пора, пассажиры смогут наблюдать за Событием.

Хотя Макаллистер первоначально планировал провести бóльшую часть времени за работой, он вместо этого часто заглядывал в закрытый дворик бистро под названием «Навигатор», расположенного на верхней палубе по правому борту корабля. По вечерам здесь толпились видные деятели, их поклонники, различные второсортные фигуры, их советники, журналисты, главы исполнительной власти и даже писатели. Все проявляли волнение, общаясь с ним, и набивались ему в друзья. В первый вечер его пригласили отужинать за столик к капитану. Но он еще не вполне освоился – и отклонил предложение.

У Макаллистера были враги, которые не расстроятся, останься он навсегда где-нибудь в системе Малейвы, у обреченной планеты, но он понимал, что мир в целом воспринимает его как странствующего рыцаря, этакого Дон Кихота, бичующего некомпетентность, борющегося с фиглярством и шутовством и, как правило, идущего в первых рядах тех, кто пытается сохранить планету, руководствуясь здравым смыслом.

За ним закрепилась слава блестящего аналитика и, что более важно, он считался образцом честности и прямоты. Он не принимал сторону ни прогрессистов, ни консерваторов. Его невозможно было ни купить, ни одурачить.

Женщины сами предлагали ему себя. Некоторым он уступал, хотя и с некоторой опаской, с убежденностью, что вот-вот откуда ни возьмись внезапно появится разъяренный супруг. Он питал горячую привязанность к противоположному полу, хотя убежденно считал, проведя годы среди безвольных мужчин, что женщины – кухонно-постельная принадлежность. На кухне и в постели они были счастливее. Он полагал, что в один прекрасный день каждый признает эту простую истину, и тогда все станут жить намного лучше.

В середине путешествия он услышал, что на Обреченной обнаружены искусственные сооружения, и прокомментировал это в дневнике, который вел на протяжении всей жизни: «О Малейве-3 и предстоящем столкновении мы знаем вот уже двадцать с лишним лет, – писал он, – и внезапно, когда до него остались считанные недели, выясняется, что эта несчастная планета имела свою историю. Теперь, конечно, кое-кто постарается прищучить тех разгильдяев, которые просмотрели эту незначительную подробность. Разумеется, будет объявлено, что это роковая ошибка пилота «Тальяферро», который давно благополучно скончался. Затем отыщут, что именно это была за ошибка, проверят данные спутника и свалят все на какую-нибудь мелкую сошку. Получится шоу, достойное просмотра.

Теперь уже нет времени изучать местную культуру, от которой почти ничего не осталось. Все живое на этой планете будет уничтожено, и не останется никого, кто мог бы поведать больше, чем рассказали несколько метров каменной стены, до середины засыпанной снегом.

В конце концов подобное ждет и всех нас».

АРХИВ

КУДА: ККА «ГАРОЛЬД УАЙЛДСАЙД»

ОТКУДА: РУКОВОДИТЕЛЬ МИССИЯМИ

ТЕМА: ПРОЕКТ «ОБРЕЧЕННАЯ»

ХАТЧИНС, УВЕДОМЛЯЕМ, ЧТО НА ОБРЕЧЕННОЙ ВОДЯТСЯ ОПАСНЫЕ ХИЩНИКИ. ОТЧЕТЫ ПЕРВОЙ ЭКСПЕДИЦИИ ГОВОРЯТ О НЕОБХОДИМОСТИ СОБЛЮДАТЬ КРАЙНЮЮ ОСТОРОЖНОСТЬ. ИСТОЧНИК СВЕДЕНИЙ – ГЛАВНЫЙ СПЕЦИАЛИСТ ПО ЭТОЙ ТЕМЕ, РЭНДЕЛЛ НАЙТИНГЕЙЛ, НАХОДЯЩИЙСЯ НА БОРТУ ВАШЕГО КОРАБЛЯ. БУДЕТЕ ВЫСАЖИВАТЬСЯ, ВОЗЬМИТЕ ЕГО С СОБОЙ.

ГОМЕС.

КУДА: ККА «ВЕНДИ ДЖАЙ»

ОТКУДА: РУКОВОДИТЕЛЬ МИССИЯМИ

ТЕМА: МЕСТА АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ НАХОДОК

ВНИМАНИЕ: ГЮНТЕР БИКМАН, МЫ РАЗВЕРНУЛИ К ВАМ «УАЙЛДСАЙД», ЧТОБЫ ОТПРАВИТЬ НА ОБРЕЧЕННУЮ АРХЕОЛОГИЧЕСКУЮ ИНСПЕКЦИОННУЮ ГРУППУ. ПРИСЦИЛЛА ХАТЧИНС БУДЕТ РУКОВОДИТЬ ЕЮ. ОНА ИМЕЕТ ПРАВО ЗАПРАШИВАТЬ У ВАС И КАПИТАНА КЛЕРВО ЛЮБУЮ ПОМОЩЬ.

ГОМЕС.

4

В критический момент важнейшей экспедиции, когда его люди больше всего нуждались в нем, Рэнделл Найтингейл сам был при смерти, сраженный. Его спасла Сабина Колдфилд: эта достойная женщина вытащила его в безопасное место, рискуя собственной жизнью. Теперь же все, похоже, шокированы тем, что миссия провалилась и больше не было попыток изучить москитов и болотные травы Малейвы-3. Говорят, это слишком дорого, подразумевая деньги. Это действительно стоит очень дорого. Цена – такие люди, как Колдфилд, которая стоит дюжины Найтингейлов.

Грегори Макаллистер. Воспоминания. Стезей добродетели

Теперь Марсель уже не верил, что обитатели Обреченной умерли давно. Или вообще умерли.

– Думаю, вы, скорее всего, правы, – сказала Келли. Подперев подбородок ладонью, она пристально смотрела на дисплей. Они с утра изучали видеозапись.

По завершении предыдущей экспедиции Марсель был готов ручаться за Келли Колье как за высококвалифицированного члена его экипажа. Эта двадцативосьмилетняя женщина, хоть и чересчур молодая для подобной ответственности, была всей душой предана делу, и он больше не видел смысла отодвигать ее на второй план. Особенно в условиях внезапно возросшего интереса к межзвездным рейсам. Заметно вдруг возросшему количеству сверхсветовых звездолетов, коммерческих транспортных судов и частных яхт, а также кораблям правительства и различных корпораций требовались капитаны и старшие офицеры. Не говоря уже о недавнем расширении штата Патруля, который набирал персонал в связи с прошлогодней гибелью «Мэриголд» и «Ранкосаса» вместе с экипажами. Первый просто-напросто развалился во время подготовки к прыжку в гиперпространство; команда пересела в спасательные гондолы, но, пока они ожидали нерасторопный Патруль, запасы воздуха истощились. У «Ранкосаса» вышла из строя силовая установка, и он лег в дрейф. Связь прервалась, а когда на Земле прочухались, уже поздно было что-либо предпринимать.

Люди, улетающие на новые планеты, сделанные пригодными для обитания, где земли хватало на всех, хотели иметь гарантии безопасности. Поэтому значимость Патруля значительно возрастала. И трудно было предугадать, как далеко зайдет такой отчаянный пилот, как Колье.

Келли изучала подножие одного из горных массивов Центральной Транзитории.

– По-моему, тут все ясно как день, – произнесла она. – Это – дорога. Или это использовали как дорогу.

Марсель подумал, что она выдает желательное за действительное.

– Там все заросло. – Он сел рядом с ней. – Трудно определить. Это может быть старое русло реки.

– Да ты посмотри. Оно поднимается на холм. – Келли прищурилась, вглядываясь в экран. – Но я бы сказала, что с тех пор, как ею пользовались, прошло много времени.

За пять дней, пролетевших с обнаружения первой постройки, они насмотрелись разбросанных повсеместно доказательств обитаемости. Более того, на трех континентах обнаружились руины городов. Эти города были заброшены давным-давно, разрушены глетчерами и погребены под ними. А еще создавалось впечатление, что они были доиндустриальными. Дальнейших объяснений приходилось ждать до тех пор, пока не явится Хатчинс, чтобы собрать команду и отправиться вниз, для более детального осмотра достопримечательностей. Однако на поверхности не оказалось никаких строений или структур, о которых можно было бы сказать, что они господствуют над окрестностями, а снег был не настолько глубок, чтобы скрывать крупные инженерные сооружения. Не удалось обнаружить ни мостов, ни дамб, ни небоскребов, в общем, никаких крупных объектов. Кое-где – руины, выступающие из снега. Плоская крыша, столб, бык от моста.

На острове, названном ими Мёрзлый, они обнаружили круг из камней. В середине бесплодного поля близ бухты Дурных Вестей чернела телега. Совсем рядом с тем местом, где потерпела неудачу экспедиция Найтингейла. Еще они нашли на мысе Огорчений в Темпусе предмет, который мог быть плугом.

Но дорога...

Она тянулась примерно на тридцать километров и, как они заметили, шла от начала речной долины через всю местность вдоль берега небольшого озера, а потом поднималась к подножию одной из гор. (Келли оказалась права: это не могло быть русло.) Дорога быстро исчезала в лесной чащобе, а затем снова выныривала из гущи деревьев рядом с океаном.

Она бежала вдоль основания одной из самых высоких гор, которая вздымалась над лесом почти на семь тысяч метров. Ее северный склон представлял собой ровный спуск от окутанной облаками вершины. Когда яркий рассвет озарил каменную стену, они обнаружили примесь кобальта и окрестили гору Синей.

– Полно достопримечательностей, – заметил Марсель.

Келли пожала плечами.

– Может быть. Мне бы хотелось спуститься и все осмотреть.

– Высадку мы сможем сделать только после прибытия «Уайлдсайда».

Келли сложила руки, и он увидел, что она хочет о чем-то спросить. Но вместо этого она сказала:

– Очень хорошо, что у нас будет археолог широкого профиля.

– Хатч? – Марсель позволил себе улыбнуться. – Она не археолог. Более того, она наша коллега.

– Пилот?

– Ага. Полагаю, больше у них никого не нашлось. Однако она успела кое-где побывать.

Келли кивнула, осторожно посмотрев на него.

– Как ты считаешь, она разрешит мне отправиться с ней?

– Вполне вероятно, если попросишь. Наверное, она будет рада любой помощи. Настоящий вопрос заключается в том, позволю ли я тебе эту высадку?

Келли была привлекательной, высокой девушкой, с темными манящими глазами, гладкой черной кожей и мягкими волосами, ниспадающими до плеч. Марсель знал, что с мужчинами она легко умела управляться, даже не пытаясь пустить в ход свое обаяние. Лишь на самый крайний случай, как она пояснила как-то Марселю. Но сейчас это вышло совершенно естественно. Ее веки трепетали, и она умудрялась смотреть на него снизу вверх даже тогда, когда он сидел.

– Марсель, было передано, что мы обязаны оказывать любую помощь.

– Не думаю, что они имели в виду экипаж корабля.

Келли задержала на нем взгляд.

– Мне очень хочется туда. А ты здесь вполне без меня управишься.

Марсель задумался.

– В посадочный модуль наверняка набьются ученые, – проговорил он. – Нам придется уступить им пальму первенства.

– Хорошо, – кивнула она. – Это разумно. Но если найдется местечко...

Марсель почувствовал неловкость. Он знал Хатч довольно плохо, но достаточно, чтобы доверять ее благоразумию. Эксперты не знали точно, когда Обреченная начнет разваливаться. Помимо всего прочего, там, внизу, водились опасные звери. Однако Келли была взрослой женщиной, и у него не было причин отказывать ей.

– На всякий случай я свяжусь с ней – что она скажет?

* * *

Когда Марсель сел в соседнее кресло, Бикман был погружен в размышления. Он хмурился, его взгляд был обращен куда-то внутрь, бровь подрагивала. Затем он внезапно очнулся и неуверенно посмотрел на капитана.

– Марсель, хочу вас кое о чем спросить.

– Хорошо, – отозвался тот. Оба сидели напротив панели управления.

– Если внизу и в самом деле что-то или кто-то сумел построить дом или проложить дорогу, не стоит ли подумать о спасательной операции?

Марсель уже начинал задумываться об этом, однако не знал, как практически подойти к проблеме. Каким образом спасти чужаков?

– На «Уайлдсайде» только один посадочный модуль, – ответил он. – Вот так. Как вы думаете, скольких мы сможем увезти на нем? И куда их потом денем? И как, по-вашему, они отреагируют на то, что прикатит целая орава удальцов и попытается их куда-то увезти?

– Если там разумные существа, наш нравственный долг, пожалуй, попробовать спасти хоть кого-нибудь. Что думаешь?

– У вас опыт общения с внеземными формами жизни? – осведомился Марсель.

Бикман покачал головой.

– Признаться, нет.

– Они могут оказаться людоедами.

– Это невозможно. Мы говорим о чем-то или о ком-то, кто прокладывает дороги. – Бикман явно чувствовал себя крайне неловко. – Мне известно, что посадочный модуль небольшой, и у нас он только один. Но мы могли бы взять с собой нескольких аборигенов. Это вполне соответствует тому, чего хочет от нас Академия. – Он был в сером жилете, плотно облегавшем тело, словно было холодно. – Сколько же и самом деле мы можем их взять? Посредством посадочного модуля «Уайлдсайда».

Марсель запросил Билла. На экране замерцали цифры. Одиннадцать пассажиров плюс пилот.

– Такое возможно. Но давайте не будем загадывать, – проговорил он.

Бикман кивнул.

– Пожалуй.

– Забрав нескольких аборигенов, – продолжал Марсель, – мы окажем им медвежью услугу. Мы спасем их, чтобы они увидели, как гибнет их планета. – Он покачал головой. – И еще, это может быть опасно. Как знать, как они отреагируют, когда мы подойдем и скажем: «Привет!» Быстро наладить общение не удастся. Кстати, еще надо, чтобы они могли сохранять свой генофонд.

Бикман с трудом поднялся из кресла и подошел к встроенному в стену экрану, который показывал скопления кучевых облаков и холодные голубые моря внизу.

– Вероятно, нам удастся помочь им с сохранением генофонда. Дадим им, так сказать, второй шанс.

С этими словами он пристально вгляделся в Обреченную.

– Нас об этом не просили, – возразил Марсель. – Академия знает о нашей находке. Если они хотят, чтобы мы провели спасательную операцию, пусть так прямо и скажут.

* * *

За последующие два дня были сделаны новые открытия: возле реки в Северном Темпусе обнаружили разрушенное здание, которое могло быть складом, в лесу скрывался деревянный частокол, а близ Порта Сомнений в лед вмерзла брошенная лодка. Лежащая на боку, она достигала примерно двенадцати метров в длину и имела мачты. Судя по ее устройству и пропорциям, здешние моряки были заметно ниже людей.

– Смахивает на галеру, – заметила Мира. – Сзади даже есть каюта.

Чианг Хармон согласился.

– Для нас она мала, но – вот же она. Каков возраст льда?

– По-видимому, он здесь с самого начала обледенения. – Она явно имела в виду вхождение системы в облако Киверас. Порт Сомнений, по их прикидкам, три тысячи лет тому назад покрылся крепким льдом, который с тех пор ни разу не таял. Располагался он на дальних северных широтах на восточном берегу Глориамунди.

– К какому еще заключению можно прийти касательно этой лодки? – осведомился Бикман.

– Нос напоминает морского змея, – сказал Чианг. – В ней есть что-то от судов викингов.

– Слу-ушайте, – встрепенулась Мира. – Вот этого я и не заметила! Однако вы правы. У них есть искусство.

С ее точки зрения, этот факт был очень важен. Работая на корабле Академии, она усвоила, что цивилизацию характеризует ее искусство. Попросту говоря, поэтому цивилизация и существует. Кто-то работает в ожидании той поры, когда можно будет наслаждаться самыми утонченными удовольствиями. Мира по секрету поведала как-то Марселю, что люди Бикмана за редкими исключениями «совершенно ограниченные» и настолько жадны до суетных мелочей, что большинство из них так и не научилось наслаждаться. Себя она считала сибариткой в высшем смысле слова.

Мира была одной из самых зрелых людей на борту. По ее собственным словам, она с трудом одолела средний возраст и вышла на другой стороне. Тем не менее она была гибкой, как тростинка, привлекательной и педантичной. Одной из тех счастливиц, над которыми, похоже, оказались не властны пролетевшие годы.

– У них было искусство, – поправил Бикман.

– Если бы мы смогли рассмотреть ее, – произнес Чианг, – возможно, нам удалось бы выяснить, на кого они походили. Нет, правда, нам нужно взглянуть на все это поближе.

Мира кивнула.

– В следующий раз, отправляясь в экспедицию, надо не забывать удостовериться, что на борту есть посадочный модуль.

Она сказала это так, словно сама что-то напортачила, и посмотрела прямо на Бикмана.

Пет Речевски, математик из Осло, пожаловался, что не может понять, из-за чего вся эта суматоха.

– Внизу нет ничего, кроме развалин, – заявил он. – И совершенно ясно, что они очень примитивны. Поэтому мы ничему не научимся от них. – Речевски был маленького роста, остроносый и мускулистый. В его темных глазах редко проскальзывала улыбка. – Лучше бы не тратить на это времени, – продолжал он. – Не отвлекаться всей командой от дела. И еще неплохо бы всем напомнить, зачем мы отправились сюда.

* * *

Утром прибыл «Уайлдсайд».

– Капитан хочет поговорить с вами, – сообщил Марселю Билл.

Марселю нравилась Присцилла Хатчинс. Ему доводилось работать с ней, и он считал ее компетентной и неконфликтной. Двадцать лет назад, пилотируя корабль, открывший Омега-облака, она стала чем-то вроде легенды.

Когда Присциллу назначили в ту экспедицию, Марсель позавидовал. Тогда он работал на «Космик, Инк.», выполняя каждые несколько месяцев длительные рейсы на Куракуа. Это был опыт, убивающий дух. Платили прекрасно, вдобавок в нем проснулось честолюбие, толкавшее его на поиски возможности подняться на более высокую ступень в этой иерархии. В то время Хатчинс была практически подростком, однако само ее участие в той экспедиции показывало, что профессия пилота стала модной, и это убедило Марселя, что он уже достаточно налетался на регулярных трассах. Прошло несколько месяцев, он уволился из «Космик» и записался в Академию.

Его радовало, что Хатч будет рядом. Забавное совпадение: именно теперь ему предстояло еще раз встретиться с женщиной, сыгравшей, хотя и косвенно, главную роль в его карьере. Если ему придется принимать решения в связи с возможным существованием инопланетян, то здравомыслие Хатч весьма пригодится.

– Проводите ее ко мне, – распорядился он.

Она оказалась чуть ниже его, но достаточно высокой, чтобы соответствовать минимальным требованиям к капитанам. Темные глаза, темные, коротко подстриженные волосы, живое лицо... При ней, где бы она не появилась, становилось светлее. Она приветствовала его широкой улыбкой.

– Марсель, рада снова вас видеть. Насколько я понимаю, вы добились потрясающего успеха.

– Ну, более или менее. По-вашему, надо ждать премии?

– Полагаю, это обычная практика.

– Как много вам сообщили?

– Только то, что на планете имеются доказательства ее обитаемости. Башня. Кто-нибудь из них еще жив, как вы думаете?

– Мы никого не видели. – Марсель рассказал ей обо всех их находках. – Известные нам города расположены примерно здесь и здесь, – указал он, используя изображение на экране. – Короче, все говорит за то, что обитатели планеты сосредоточивались в этих шести местах. Самые крупные города расположены на Южном Темпусе.

Все упомянутое находилось глубоко под ледником. Он не думал, что Хатч удастся провести там раскопки за то время, каким они располагали.

А, собственно, каким?

– Само столкновение произойдет 9 декабря, вскоре после обеда. По нашим прогнозам, приблизительно за пятьдесят часов до этого планета сама начнет разваливаться на части.

Был поздний субботний вечер, 25 ноября.

– Однако мы не можем быть уверены на сто процентов. Не хотелось бы искушать судьбу.

– А что известно о местных?

– Немного. Они низкого роста. Примерно как наши пятилетние дети. И еще у нас есть доказательства, что они населяли четыре континента.

– Где же вы предлагаете нам приземлиться?

– Башня ничем не хуже любого другого места. Похоже, местность там вполне годится для приземления. Но есть минус: это нижняя сторона при столкновении, судя по рассчитанной траектории.

Она заколебалась.

– Вы считаете, что ближайшие несколько дней все будет в порядке?

– Не знаю. Здесь никто не поручится за такого рода предположение.

– Покажите мне, где это.

– В Северной Транзитории...

– Где?

Марсель приказал Биллу вывести более подробную карту.

Хатч посмотрела, кивнула и спросила насчет События.

– Что в точности произойдет? И когда?

– Так-с. Гюнтер... то есть Гюнтер Бикман, глава экспедиции, сказал мне, что условия в целом должны оставаться относительно стабильными до тех пор, пока не начнется разрушение. Однако коль скоро оно начнется, то конец наступит быстро. Поэтому вам необходимо высадиться пораньше. Полагаю, не позже чем за неделю. И не шутите с этим. Высадитесь, соберите артефакты и поскорее уносите ноги.

Еще до катастрофы наверняка начнутся землетрясения, сильные бури и тому подобное. Когда Обреченная пересечет так называемый «горизонт Тернера», атмосфера с нее будет сорвана, океаны разольются, а кора планеты превратится в кашу. На все это вполне хватит нескольких часов. Затем планету покинет ядро и плюхнется в газового гиганта. Как простой кусок железа.

Хатч снова посмотрела на Марселя.

– Ладно. Полагаю, нам не стоит в то время слоняться там без дела.

– Вы надеетесь остаться и наблюдать за этим? За столкновением?

– Зря я что ли сюда приперлась? Разумеется. Лишь бы мои пассажиры не визжали слишком громко.