Да, а единственный, кто знал точно, был Джетт. Когда нас наконец отпустили, я поймал Кевина и предложил: если он хочет избежать слухов и скандалов, то пусть поручит мне все контакты с прессой. Ну да, я на этом заработал, а что, нельзя? Так вот Кевин мне тогда и сказал, что Мойру убили в репетиционной и что ей проломили голову тенор-саксофоном.

Сам того не зная, Нил положил последний кирпич в мое здание. Дело можно было закрывать.

Испытываешь совершенно особенное чувство когда завершаешь расследование, – смесь облегчения, гордости и какой-то странной пустоты. И вот сейчас я почувствовала это все и даже больше. Но необходимо сдержаться и не показать Нилу, что для меня значат его слова. Пока что мне не хотелось, чтобы кто-то знал о собранных мною против Кевина уликах. Сейчас надо задать Нилу еще какой-нибудь вопрос, чтобы тот, первый, не остался у него в памяти как ключевой и главный.

– Ты рассказал Джетту об аборте?

По лицу Нила разлилась краска, – начиная от шеи вверх.

– А-б-борте?

– Нил, мне все известно. И я знаю, что ты знаешь. Мне только интересно, сказал ли ты Джетту.

Он покачал головой.

– Кейт, я понятия не имею, о чем ты говоришь, клянусь тебе!

– Ты мне не вешай лапшу на уши. Или мы с тобой говорим откровенно, или я иду к Джетту и рассказываю, как ты готовился предать этот факт огласке и на нем заработать.

– Свинья ты…

– Угу. У меня это хорошо получается. А теперь все-таки давай продолжим. Так когда ты узнал об аборте?

– За несколько дней до Мойриной смерти, – мрачно ответил он.

– Вопрос из чистого любопытства: а откуда ты узнал?

– Проверил ее финансовые дела, позвонил в эту самую клинику, притворился поверенным Мойры и сказал, что теперь ее дела поправились и она в состоянии оплатить чек. Попросил прислать счет мне, предварительно убедившись, что она действительно сделала там аборт, и дал им липовый адрес. – Нил не скрывал самодовольства и улыбался, как чеширский кот.

– И как ты планировал использовать эти сведения?

Нил пожал плечами

– Думал рассказать Джетту, но потом решил, что лучше не надо, раз они с Мойрой так хорошо спелись. Он ведь у нас такой консерватор в смысле абортов, работающих ясен и тому подобного. Поднялся бы такой тарарам, – один бог знает, чем бы все кончилось. Так что я решил подождать, пока выйдет альбом, а там уж смотреть.

– То есть ты хотел дождаться выхода книги, а потом продать отдельно эту информацию газетам, и наплевать тебе на все последствия, да?

Нил посмотрел на меня с такой злобой, что я поняла, что попала в точку. Нил, однако, не собирался этого признавать.

– Да нет, конечно! – вскричал он. – Ты за кого меня принимаешь?!

Жаль, что я не американка. Я бы могла сослаться на пятую поправку к Конституции. А так я только бросила на Нила презрительный взгляд и вышла.

Через две двери от кабинета Нила оказалась столовая, на мой взгляд необходимая обитателям дома примерно как Ричарду – пылесос. Я присела на антикварный стул с мягкой выпуклой спинкой, вставила в диктофон чистую кассету и наговорила отчет о законченном расследовании убийства, в подробностях объясняя свой вывод, что убийца – Кевин. Трудность, однако, состояла в том, что никаких прямых, явных улик у меня не было. Полиция, разумеется, отыщет доказательства без труда, когда Кевина арестуют, – начать можно с исследования его финансовых дел, а там уже все пойдет само собой. Но для того, чтобы убедить полицейских сделать хотя бы первый шаг, мне нужно было найти какие-то конкретные свидетельства.

Дней двух, пожалуй, на это хватит. День на то, чтобы склонить к сотрудничеству Фредди-толстяка, и день на то, чтобы «дожать» Кевина и заставить его признаться. Дело довольно рискованное, но результат того стоит.

Я нашла Джетта в гостиной, где он обсуждал какую-то композицию с Мики и Кевином. Эти двое при виде меня особой радости не проявили.

– Прошу прощения за беспокойство, – сказала я. – Но у меня для вас есть важное сообщение.

Джетт вскочил и одним прыжком оказался рядом со мной. Он схватил меня за запястье и сжал с такой дикой силой, что на следующую неделю можно было забыть о коротких рукавах.

– Ты знаешь, кто убил Мойру? Я чувствую, что знаешь, Кейт! – в волнении закричал он.

Я попыталась вырваться, но Джетт держал крепко.

– Джетт, мне больно! Пусти!

Он разжал хватку и медленно опустился в кресло:

– Прости меня, Кейт. Я не хотел сделать тебе больно. Но ты должна мне сказать.

Мики зажег сигарету и вмешался в разговор:

– Он прав. Он имеет право знать.

– У меня пока недостаточно доказательств, чтобы обвинять кого-либо, – ответила я. – Но я догадываюсь, где их найти, и завтра в это же время буду знать имя убийцы уже абсолютно точно. Тогда я немедленно расскажу тебе, Джетт, а пока что прошу вас всех собраться завтра в пять часов, ну, скажем, в голубой гостиной. И тогда я расскажу обо всем, что мне удалось выяснить.

– Да боже мой! – заорал Кевин, выходя из себя. – Что еще за идиотизм! Тут тебе что, детективное кино с общим разоблачением в финале? Ты почему не можешь просто сказать Джетту? Тебе в конце концов за что деньги заплатили?

– Кевин, заткнись! – повелительным тоном сказал Джетт. – Я дал Кейт полную свободу действий. Она знает, что делает.

– Большое спасибо, – отозвалась я. – Я прошу собраться всех не из прихоти: то, что я скажу коснется всех и каждого в отдельности. К тому же некоторые из вас рассказали мне меньше, чем на самом деле знали, – по разным причинам, – а когда они поймут, что их больше ни в чем не подозревают, им будет легче правдиво описать все события.

– Но ты можешь сейчас хотя бы намекнуть? – попросил Кевин, которого мое объяснение явно не удовлетворяло. – Я не желаю провести очередную ночь в одном доме с убийцей!

Он был вне себя от ярости. Что это – наглость преступника, воображающего себя умнее сыщика?

– Нет. Могу только сказать, что Мойру убили из-за того, что она слишком много знала. Кое-кого тут обуяла жадность, этот человек погнался за легкими деньгами, а Мойре совершенно случайно стало об этом известно. Завтра я собираюсь съездить в Брэдфорд поговорить с одним деловым человеком. Надеюсь узнать у него все, что знала Мойра, а может, и больше. Ну а сейчас извините меня, джентльмены, – мне пора идти по своим делам.

Я не стала дожидаться ответа и вышла. Минут через пять я уже направлялась в город на полной скорости. Надо думать, мне удалось спровоцировать Кевина. Теперь нужно подумать, как лучше себя обезопасить.

Я проложила двухколейку между Эссеном и Утрехтом и записала результат. «Железнодорожный магнат» – замечательная стратегическая игра, погружаешься в нее и забываешь обо всех реальных проблемах. Так что в «паровозики» играют отнюдь не только школьники. Почти час я занималась строительством трансъевропейской железной дороги, когда в доме вдруг зазвонил звонок. Я поставила игру на паузу и пошла открывать.

На мониторе внешнего слежения возникла фигура переминающегося с ноги на ногу Кевина. Удивительно, удивительно. Но если он и правда хотел застать меня врасплох, то у него все равно ничего бы не вышло, у меня стоит отличная сигнализация.

– Кейт, мы можем поговорить? – спросил он, едва оказавшись на пороге.

– Вообще-то я хотела вечером отдохнуть, ты не можешь подождать до завтра?

– Не могу. Кое-что мы должны прояснить прямо сейчас.

– Должны, говоришь? Ну ладно, входи, – неохотно пригласила я, ведя Кевина в гостиную. Кевин примостился на краю дивана, я села напротив, не подумав даже предложить ему выпить.

– И о чем ты хотел поговорить?

– Ты стараешься меня подставить, Кейт, – резко сказал Кевин, переплетая пальцы рук. – Я не убивал Мойру, а ты пытаешься выставить меня перед всеми убийцей.

– Это с чего ты взял? – холодно осведомилась я.

Кевин откашлялся и судорожно сглотнул.

– Я подслушал ваш разговор с Джеттом прошлой ночью. Я снял трубку, потому что сам ждал звонка и думал, что это меня.

– Да ну? На личной линии Джетта? Уж придумал бы что-нибудь получше.

– Ну хорошо, – вздохнул Кевин. – Я снял трубку просто из любопытства. Так тебе больше нравится?

– Гораздо больше. Мне вообще нравится, когда говорят правду. Так ты подслушивал наш разговор. И что?

Кевин разжал пальцы и почесал шею.

– Послушай, я буду с тобой откровенен. Я признаюсь, что обделал пару дел на стороне, не вполне кошерных.

– Проще говоря, обжуливал Джетта и наживался на левой торговле. Давай уж говорить по-английски, Кевин.

– Хорошо. Но все-таки это не означает, что я убил Мойру. Да я даже не знал, что она что-то разнюхала!

– Она тебе не говорила, что засекла тебя вместе с Фредди-толстяком?

Разговор потихоньку становился довольно занимательным. Кевин, нужно признать, говорил не такую уж чепуху. До гибели Мойры Мэгги не успела выяснить и рассказать подруге, чем занимается Фредди-толстяк, так что, вполне возможно, Мойра и не знала о финансах Джетта ничего, порочащего Кевина.

– Не говорила. Если бы она обо всем прознала, как ты думаешь, стала бы она молчать? Да она бы немедленно заложила меня Джетту и вообще принялась бы кричать о моих грехах на каждом перекрестке. Она обязательно бы использовала любую возможность очернить меня перед Джеттом!

Да, такое объяснение звучало довольно убедительно, но одной психологической убедительности не хватало, чтобы поколебать мою уверенность в виновности Кевина.

Сейчас я буквально разрывалась между двумя возможностями: не жать на него и подождать до завтрашнего вечера – или же внезапно атаковать Кевина и покончить со всем этим делом раз и навсегда. В результате победила наглость, и я сказала:

– Так ты, должно быть, очень хотел избавиться от нее.

Кевин улыбнулся, демонстрируя восхищение моим умом, а заодно и хорошую работу своего дантиста.

– Отлично, Кейт. Я признаюсь, что, если бы она вдруг решила уехать, лично донес бы ей чемоданы до самого перрона. Но убивать ее?! Это не в моем стиле, Кейт.

– При всем при том у тебя достаточно мотивов.

– У меня? Кейт, да если бы я бросался на всех, кто мне портит жизнь, я бы уже давно сидел за решеткой!

– Кстати, Мойра говорила, что тебе там самое место.

Кевин заметно напрягся. Его веки задергались:

– Слушай, можешь поносить меня сколько угодно, но я тебе не советую повторять твои инсинуации за пределами этой гостиной!

– Я говорю о деньгах, Кевин. Даже не о делишках с Фредди и не о прибылях Мойры. Она была абсолютно уверена, что ты занимаешься какими-то махинациями с деньгами Джетта. А иначе почему ты не даешь ему вздохнуть и без конца заставляешь ездить в турне и выпускать альбом за альбомом? Большинство музыкантов такого уровня, особенно если они на сцене уже давно, так не напрягаются. Выступают по нескольку раз в год на стадионах, издают по альбому раз этак в полтора года. Но, по словам Мойры, Джетт должен был работать, чтобы платить по счетам. Так куда все-таки девались деньги? – спросила я, пригвоздив его взглядом к стене. И, к своему удовольствию, заметила, что Кевин в сильном волнении сжал руками коленки.

– Да я же тебе уже все сказал! Будь у нее хоть какие-то доказательства, меня бы уже давно тут не было! – взорвался Кевин. – Она была редкая стерва. Ей нравилось ссорить людей между собой. Я ей раз десять объяснял, что все ее прибыли подтверждаются официальными бумагами. Деньги лежали на срочном вкладе, на них шли большие проценты. Я не мог снять их раньше чем через три месяца. И вот из одного этого факта, маленького и неинтересного, она раздула целую историю, распустила про меня слухи и выставила чуть ли не вором! Теперь видишь, что это была за женщина?

– Честно говоря, я несколько удивлена. Я бы ожидала, что ты кинешься ей на шею со слезами счастья и благодарности, – учитывая, как Джетт работал в последнее время, – парировала я.

Кевин втянул голову в плечи, как испуганная черепаха.

– Послушай, Кейт. Когда ты начала искать Мойру, я сразу сказал, что мы наживем кучу неприятностей. Мойра всю жизнь любила манипулировать людьми. Она получала удовольствие от того, что натравливала нас друг на друга. Да, у Джетта сейчас тяжелая полоса, но он бы выплыл и пришел в норму без всякой Мойры. Но вот он вбил себе в голову, что она ему нужна, – и мы ее приняли. Буквально через пять минут после того, как она явилась, мы готовы были вцепиться друг другу в горло, – я тебе уже говорил. Но мы не бандиты! Мы вместе готовим альбом, и именно это для нас самое главное! И никакие журналисты не сделают из нас банду убийц, как бы ни старались.

– Я думала, – вставила я, – Нил контролирует всю прессу.

– Их проконтролируешь! – Кевин фыркнул. – Мог бы с тем же успехом учить корову чирикать. Нил, конечно, делает все возможное, но ведь это никому не под силу! Господи, да один бог знает, откуда эти сукины дети берут свои байки! Один такой уже написал, что Мойра и Тамар дрались и вцеплялись друг другу в глотки. Я бы с удо вольствием потащил их в суд за клевету, да только ведь из этого ничего не выйдет, кроме очередного скандала.

– А не трудновато было бы тебе судиться? – вырвалось у меня.

– Что ты имеешь в виду? – возмущенно спросил Кевин.

– Оснований маловато… – сладенько пропела я. – Ладно, давай пока оставим эту тему. Ты не мог бы сейчас мысленно вернуться в тот вечер, когда убили Мойру?

Кевин с готовностью кивнул:

– Ты, наверное, хочешь знать, что я делал в это время?

Я кивнула. И он кивнул. Парочка китайских болванчиков.

– Могу рассказать все по порядку. Я ездил по делам в Ливерпуль и вернулся часам к девяти. Просунул голову в комнату с телевизором, поздоровался с Джеттом и Тамар и пошел к себе в кабинет звонить по телефону. Около десяти я спустился в кухню, сделал себе бутерброд с котлетой и отправился в студию, чтобы поговорить с Мики. Это, я думаю, было ближе к одиннадцати. Мики работал, ему было не до меня, так что я махнул рукой и пошел в комнату с телевизором. Там Глория смотрела концерт «Мертвых Младенцев» в передаче «Ночное шоу», и мы немножко посмотрели вместе. Без четверти двенадцать я вернулся в студию, на этот раз мы с Мики прослушали пару записей, и тогда я ушел к себе. Ну а дальше, ты сама знаешь, уже началась вся эта петрушка.

Ну что ж, рассказ выходил довольно подробный, причем не настолько, чтобы казаться заведомым враньем.

– Скажи, тебя ведь обычно не подводит па мять? Как Мики?

Кевин сморщился:

– У меня нос поздоровее будет, если ты пони маешь, о чем я… У Мики-то в башке вообще ничего не задерживается, кроме музыки. Все уходит, как вода в раковину. Но ведь я уже рассказывал копам про тот вечер. Я был в студии два раза, он не может этого отрицать!

– Может быть, ты видел кого-нибудь в репетиционной?

– Нет, не видел. Вся эта история для меня – полная загадка. Знаешь, я все-таки не верю, что это кто-то из наших. Может быть, – Кевин доверительно понизил голос, – может быть, в дом кто-то забрался?

Попытку увести разговор в сторону я проигнорировала.

– Ты говорил, что после разговора с Мики ушел спать.

– Ну да. Ты сама потом видела, как я спустился вниз, – с какой-то обидой в голосе сказал Кевин.

– Видела, точно. В костюме и в галстуке. Ты всегда так спишь?

Глаза его расширились, и он стал машинально выбивать ритм пальцами на коленке.

– Если я не спал, то это еще ничего не означает!

– Кевин, ты провел наверху почти два часа и даже не развязал галстук! Так обычно себя не ведут, а при расследовании убийства все необычное автоматически становится подозрительным! Так что же происходило?

Кевин глубоко вздохнул, уперся локтями в колени и ладонями закрыл лицо.

– Если тебе так уж необходимо знать, – глухо начал он, – я собирался уйти. Ты знаешь, что я не всегда был приживалом Джетта. У меня есть собственный дом, Кейт, – чудесный дом, на дороге к Престбери. Здание эпохи королевы Анны, пять комнат, спортивный зал, джакузи, бассейн… Там живет моя жена. Когда мы разошлись, я переехал в Колкатт, – временно, пока все не утрясется. Но жена… она вытягивала из меня все деньги, все, что могла. Сейчас она со своим новым дружком смылась на каникулы, кататься на лыжах. И я решил ограбить дом. – Кевин отнял руки от лица и смотрел прямо мне в глаза.

– В костюме и галстуке? – недоверчиво спросила я.

– Я думал, так я буду выглядеть наименее подозрительно, если вдруг меня увидят полицейские, – тихо сказал он. – Я понимаю, как глупо все это звучит, но она слишком меня достала. Мне необходимо было с ней рассчитаться!

– И заодно добыть немножко денег. Вот это уже ближе к истине. А то получается слишком уж возвышенно.

– Пусть я выгляжу напыщенным идиотом, да кем угодно, но я не убийца! Не убийца! – закричал Кевин.

Все пошло совершенно не так, как задумывалось!

По моему плану сейчас Кевин должен был попытаться выяснить, много ли мне известно, и, убедившись, что достаточно, броситься на меня с оружием.

Однако он ничего подобного не делал, и, более того, у него на лице было написано, что он и мухи не обидит.

Ну ладно же! Скажу ему то, что приберегала напоследок.

– Кевин, – я глотнула коктейль из своего бокала, – ты можешь объяснить мне одну вещь? Если ты не убивал Мойру, то каким образом ты еще до официального сообщения полицейских точно знал, как ее убили?

Попался!

Но, как выяснилось потом, ликовать было рано.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – несколько озадаченно ответил Кевин. – Я узнал тогда же, когда и все, мне рассказали полицейские, когда снимали показания.

Я покачала головой:

– А вот мне говорили иначе. Как утверждает один свидетель, ты уже знал все подробности убийства, когда вас выпустили из голубой гостиной, то есть часа два спустя после убийства.

– Неправда! – в исступлении закричал Кевин, лихорадочно вращая глазами, словно в поисках выхода. – Кто это тебе сказал, кто?! Тебе соврали! Все кругом врут, все! Все хотят меня подставить!

Обычно спокойный, чуть хмурый Кевин больше не мог сдерживаться, – он был в полном отчаянии и не знал, что делать.

– Это ты врешь, Кевин. У тебя был мотив и все возможности. Это ты убил Мойру, так ведь? Признавайся.

– Нет! – заорал он, вскакивая. – Нет, не я! Ты, сука, ты специально меня подставляешь! Кто-то все время старается выпихнуть меня отсюда, сначала Мойра, теперь ты! Ну, скажи, кто тебе сказал про меня эту чепуху?!

Кевин одним прыжком оказался рядом со мной.

Он сильно ударился о подлокотник дивана и вскрикнул от боли, но это его не остановило, – он надвигался прямо на меня, вопя: «Говори! Говори, кто!»

Для боксерских приемов на диване было слишком тесно. Кевин бросился на меня и схватил за горло, – в приступе ярости, как видно, его силы возросли. Я не могла ни вырваться, ни справиться с ним. Чего-то я не учла, что-то неправильно просчитала… Перед глазами запрыгали красные пятна, меня резко затошнило, и я потеряла сознание.

Я открыла глаза. Прямо надо мной, в нескольких дюймах, нависало чье-то лицо. Я поморгала и потрясла головой, чтобы сфокусировать зрение, и узнала Ричарда.

– Все нормально, Брэнниган? – спросил Ри чард.

– У-м-м, – промычала я, осторожно дотрагиваясь до шеи. Больно, однако.

Ричард присел на диван и обнял меня. Из-за его плеча мне были видны ноги Кевина, – остальные части тела заслонял собой Билл, который сидел на нем верхом и выглядел невероятно довольным.

– Передайте мне телефон, пожалуйста, – спокойным голосом попросил мой босс. – Вызову людей, чтобы убрали отсюда мусор.

Из-под Билла раздалось недовольное бурчание Кевина, и Билл слегка поменял позу.

– На столе, Ричард, – сказала я. Ричард принес телефон, Билл набрал номер и попросил инспектора Клиффа Джексона.

– Инспектор? Говорит Билл Мортенсен из агентства «Мортенсен и Брэнниган», – начал он, когда его наконец соединили с Джексоном. – Я звоню доложить о попытке убийства… Да-да, попытка убийства. Кевин Клейнман только что пытался убить мою сотрудницу, мисс Брэнниган.

Ах, как мне хотелось быть маленькой мушкой на стене в кабинете Джексона! Как он, должно быть, разъярился, узнав, что у него появился конкурент! И этот конкурент сделал то, что сам инспектор мечтал сделать с самого начала расследования!

– Да связаны, разумеется! – тем временем возражал ему Билл. – Они обсуждали убийство, когда он бросился на нее… Что? Откуда я знаю? Да я все это время стоял за дверью, вот откуда! Вот что, может, приедете, и разберемся на месте?

А Ричард, игнорируя Билла и его телефонный разговор, всячески причитал надо мной, то и дело повторяя:

– Слава богу, что мы были рядом! Наконец мое терпение лопнуло, и я довольно резко заметила, что Бог тут ни причем, раз я сама заранее просила их с Биллом подстраховать меня на всякий случай. Ричард дежурил в оранжерее, а Билл скрывался в засаде за дверью. Я, может, и нахалка, но не дурочка. Ричард усмехнулся:

– Ну, значит, слава и Богу, и тебе.

– Они едут, – перебил его Билл. Молодец, что перебил, теперь мне не надо напрягаться и выдумывать ответ поязвительнее. – Инспектор Джексон не очень, кажется, обрадован.

С пола снова раздалось невнятное мычание, показывающее, что не один Джексон тут недоволен происходящим.

Прибыли полицейские, стащили Билла с Кевина, каковой тут же разразился потоком жалоб и претензий. Инспектор, однако, быстро утихомирил его, усадил в полицейскую машину и отправил в участок на Бутл-стрит.

Сняв показания с нас троих, инспектор весьма неохотно признал, что нападение на меня дало ему повод задержать Кевина и без помех покопаться в его финансовых делах. Но все же видно было, что этот инцидент не возвысил частный сектор в его глазах.

Когда инспектор уехал, Ричард достал спрятанные в каком-то специальном тайнике пару бутылок «Роллинг Рок», его любимого американского пива, и они с Биллом выпили, поздравив друг друга с успехом. Гордились собой, как мальчишки. Я налила себе водки на донышко бокала и ангельским голоском задала вопрос:

– А может, отложим праздник до поимки настоящего убийцы?

Оба замерли, не успев глотнуть, и уставились на меня.

– А мы что сейчас сделали? – спросил Ричард. – Ты же говорила, что убил Кевин!

– Говорила. Но теперь я в этом не уверена.

Ричард вздохнул, – есть у него такой специальный вздох, который, кажется, исходит непосредственно из ботинок.

– Не понимаю я, – жалобно сказал он. – Только что ты обвиняла этого парня в убийстве, а теперь ты не уверена?

Билл покачал головой и едва заметно улыбнулся:

– Ну-ну, Кейт.

Я объяснила им свою новую гипотезу. Билл встал, ворча себе под нос что-то насчет того, что никогда ему не видать покоя, но покорно произнес:

– Тогда пойдем, Кейт. Я попробую сам покопаться.

– Можно мне с вами? – просительно сказал Ричард.

– Да тебе же там станет скучно, – ответил Билл. – Но если хочешь, пойдем.

– Будет кому сварить нам кофе, – не без язвительности добавила я. Уж я-то знаю, как с ним обращаться. При всей моей любви к нему, я вовсе не хочу, чтобы он путался у нас под ногами, когда мы работаем. Вот вы бы взяли с собой на работу четырехлетнего мальчика?

Прием сработал. Ричард пожал плечами и сказал:

– Ладно, я, пожалуй, лучше останусь. Заодно и заработаю – напишу пока статью об аресте Кевина. В конце концов, если он даже и не убивал, посадить-то его все равно посадили?

– Ну да. Хорошая мысль, и вообще, не одному же Нилу Уэбстеру наживаться на смерти Мойры, – поддразнила я. Ричард показал мне язык потом обнял на прощание и исчез в зарослях оранжереи.

– Думаешь, у тебя получится? – спросила я у Билла.

Он пожал плечами:

– Никогда не знаешь, пока не попробуешь. Дело нелегкое, но и не невозможное.

– Ладно. Пошли тогда, что ли?

Хакерское мастерство Билла все еще не давало никаких результатов, а тем временем настала полночь.

И тут зазвонил телефон.

– Мортенсен и Брэнниган, – автоматически объявила я, поднимая трубку.

– Это Кейт Брэнниган?

– Да, а с кем я говорю?

– Меня зовут Дэвид Берман. Я адвокат Кевина Клейнмана. Пожалуйста, извините меня за то, что беспокою вас так поздно, но мой клиент настаивал, чтобы я вам позвонил. Не мог бы я сейчас приехать к вам в офис? Я недалеко, в паре минут езды. – Голос был приятный, тон – мягко убеждающий.

– Подождите, пожалуйста, секунду… – Я отключила звук и позвала Билла. – Билл, тут звонит адвокат Кевина, хочет прийти. И вряд ли просто так, на чашку кофе.

Брови Билла, как две светлые гусеницы, поползли вверх:

– Ну, послушаем, что он нам скажет.

Я снова включила звук:

– Да, мистер Берман, приезжайте. Я встречу вас внизу через пять минут. – Повесила трубку и добавила: – Ой, все страныне и страныле![8]

– Пришла пора, ответил Морж[9], – откликнулся Билл, вводя в компьютер очередной пароль. Я оставила его в покое и сделала себе кофе – подкрепиться перед встречей с Дэвидом Берманом.

Я отперла четыре замка на стеклянной двери и тут же его увидела.

Дэвид Берман оказался молодым человеком весьма преуспевающего вида: на нем был темно-серый полосатый костюм, светло-голубая рубашка и шелковый галстук приглушенных тонов. Нигде ни складочки, кроме, разумеется, брюк, а уж на брюках стрелка такая острая, что хоть колбасу режь. Темные волосы зачесаны в модную гладкую прическу, на носу – очки в роговой оправе.

Адвокат сверкнул улыбкой, увидев меня. Мы пожали друг другу руки, вернее, он вежливо по держал в ладони мои пальцы. Такое пожатие обычно означает: «Мне ничего не стоит при желании раздробить тебе руку, но зачем, раз мы друзья?»

– Мисс Брэнниган? Очень приятно познакомиться. Я Дэвид Берман, – представился он. – Я вам необыкновенно признателен за то, что вы уделяете мне время в такой час.

Он последовал за мной по лестнице, избегая обычного ничего не значащего разговора, каким предваряются важные беседы, причем я заподозрила, что избегает намеренно. Мы вошли в офис, и я предложила Берману кофе. Билл даже не взглянул на нас, хотя Берман, подметила я, с интересом заглянул в его комнату.

Я села за стол Шелли.

– Мистер Берман, в чем, по вашему мнению, мы можем быть вам полезны?

– Трудно сказать… Я, разумеется, осведомлен о так называемом нападении, совершенном сегодня вечером, и я понимаю, что вы можете и вообще не захотеть меня слушать.

– Но все предельно ясно. Ваш клиент пытался меня задушить, и теперь, разумеется, он вычеркнут из списка желанных гостей в доме, но я с удовольствием вас выслушаю. Вы не поверите, как много можно узнать из таких разговоров.

Берман улыбнулся.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, мисс Брэнниган, – сообщил он мне. – Насколько мне известно, один из артистов, с которыми сотрудничает мой клиент, нанял вас для раскрытия убийства Мойры Поллок. Это так?

Ну почему адвокаты всегда задают вопросы, на которые заранее знают ответы? Учат их этому, что ли? Впрочем, ровно поэтому я и предпочла стать частным сыщиком: я не задаю банальных вопросов, зато порой выслушиваю ну просто на редкость небанальные ответы!

– Абсолютно правильно.

Он кивнул:

– И я так понимаю, что вы выдвинули в связи с делом об убийстве некоторые обвинения против клиента?

– Да, вы правильно понимаете.

И ради такого вот глубоко содержательного разговора я спускалась и снова поднималась пешком по лестнице?

– Мой клиент поручил мне передать вам информацию, надеясь, что вы воспримете ее беспристрастно, – торжественно заявил Берман, словно вручая мне дар исключительной ценности и важности. Сейчас он выглядел не как молодой адвокат, а как старый судья.

– Да, разумеется. – Я отметила про себя, что успела хорошо подстроиться к его манере разговора.

– Вы утверждали, – Берман подчеркнул это слово, – что мой клиент располагал информацией о подробностях убийства в то время, когда знать их мог лишь убийца. Мой клиент настойчиво отрицает это и просит меня уточнить, из какого источника взяты ваши сведения, чтобы он мог опровергнуть вас.

Берман говорил весьма серьезно, но меня так просто с толку не собьешь – я умею общаться с адвокатами.

– Мне кажется, сейчас вы не передаете ин формацию, а, наоборот, стараетесь ее получить. Если ваш клиент – убийца, то с моей стороны было бы безответственно называть вам имя человека, свидетельствовавшего против него. – Длинная фраза, однако.

– Моему клиенту будет предъявлено обвинение в покушении на убийство, – раздраженно ответил Берман, поправляя очки. – Я не думаю, что в такой позиции он сможет нанести кому-либо вред. Дело в том, что мой клиент самым настойчивым образом отрицает, что располагал вышеупомянутыми сведениями в названное вами время и уж тем более передавал эти сведения кому-либо. Он убежден, что может предоставить свидетелей всех его разговоров вплоть до того момента, когда он вошел в свою комнату.

Мне стало интересно. Слова Бермана как будто подтверждали недавно созревшие у меня подозрения, но не успела я ответить, как раздался громовой голос Билла – он орал, как помешанный журналист из «Сан»:

– Есть!!

– Извините, – пролепетала я, вставая. И крикнула через дверь:

– Взломал?

– Теперь нужно только время! Я дошел до системы счетов пользователей, и сейчас остается лишь понять, как организованы файлы, и все! – торжествующе ответил Билл.

Я влетела в кабинет и обняла его, – людям вообще полезно обниматься, а особенно полезно обнимать друзей, которые спасли тебе жизнь, а потом довершили твою работу. Вышла я, плотно закрыв за собой дверь.