Глава 17

Кит отдал листок Фионе, и она осторожно взяла его за левый верхний уголок. Обыкновенный листок А4, сложенный в три раза под размеры стандартного конверта. Отпечатанный на компьютере документ, ничем не отличающийся от привычных деловых бумаг. Первым делом отметив все это, Фиона стала читать.

Кит Мартин, ты крадешь чужие фантазии и репутации. Ты занимаешься воровством, потому что сам ни на что не способен. Своим враньем ты отбираешь у других то, что принадлежит им по праву.

Твои романы – лишь слабое отражение чужого света. Всей своей жизнью ты доказываешь, что на земле нет места честному соревнованию. Ты отбираешь, ты разрушаешь, ты вампир, упивающийся кровью тех, кому завидуешь. И ты знаешь, что это правда. Покопайся в своей грязной душонке, и сам поймешь, чего ты лишил меня.

Настало время платить долги. От меня ты не заслужил ничего, кроме презрения и ненависти. Мое священное право – убить тебя, и я это сделаю.

Я сам выберу день и час. Полагаю, теперь тебе будет не до сна, но ты его не заслуживаешь. Буду счастлив присутствовать на твоих похоронах. Из твоего пепла я восстану, как птица феникс.

Фиона дважды прочитала злобное письмо. Потом положила его на стол в холле и обняла Кита.

– Бедняжка. Это ужасно.

Она почувствовала, как напряжен Кит, когда он ткнулся лицом ей в плечо.

– Ничего не понимаю, – хрипло отозвался он. – Какая-то бессмыслица.

Фиона молча обнимала Кита, пока не почувствовала, что напряжение покидает его.

– Как оно пришло? – спросила она на всякий случай.

– Вместе с остальной почтой. Я был занят, когда во второй раз принесли письма. И не ждал ничего срочного.

– А конверт есть?

Кит кивнул.

– В корзине. Я бросил его туда автоматически.

Кит направился в кабинет, и Фиона последовала за ним в его хаос из книг и бумаг, лежащих где попало и как попало, даже на полу.

Ее всегда удивляло, как можно работать в такой обстановке. Однако Кит не только мог работать, он великолепно ориентировался, где лежат та или иная книга, документ, письмо. Сразу же подойдя к корзине, которая стояла возле письменного стола, он выудил из нее белый самозаклеивающийся конверт и, нахмурясь, стал его изучать. Фиона обняла его и тоже взглянула на конверт. Адрес был напечатан, по-видимому, тем же принтером, что и письмо.

– Штемпель Западного Лондона. Отправлено два дня назад, марка обычная. – У Кита вырвался нервный смешок. – Судя по всему, срочности нет. Утешает, правда?

– Надо сообщить в полицию, – твердо сказала Фиона.

Кит уронил письмо на клавиатуру.

– Ты думаешь?

– Да. Думаю. Это отвратительное письмо. Кит, ради бога, тебе угрожают смертью!

Плюхнувшись в кресло, Кит развернулся лицом к Фионе.

– Милая, мне все время присылают отвратительные письма. Правда, до сих пор не угрожали смертью, но уж мокрого места не оставляют от меня и моих книг. Один возмущенный читатель из Табридж-Уэллс в ужасе от сцен пыток в «Прозекторе». Мисс Цензор из Ламбета негодует, потому что подростки могут перенять сексуальные фантазии из «Веселого короля». А есть и другие – эти обвиняют меня в том, что у меня не хватает смелости подробно описывать изуверства и сексуальные извращения. Таковы уж фанаты.

– Как они достают твой адрес? – спросила Фиона, неожиданно потрясенная видением толпы сумасшедших читателей, столпившихся у ее двери.

Кит пожал плечами.

– Не знаю. Большинство получают его от издателя, некоторые по e-mail. Самые упертые, наверно, ищут в списках избирателей. Я не думал об этом.

Фиона почувствовала, что дрожит.

– Письмо напугало меня. А ты напугал еще сильнее. Правда, Кит, я уверена, что ты должен обратиться в полицию.

Беспокойно крутя в пальцах карандаш, Кит сказал:

– Но, Фиона, надо мной будут смеяться. Это же письмо сумасшедшего. Ну, что в нем такого? Ничего, кроме того, что я краду чужие идеи. А это неправда. Кому-то мои лавры не дают покоя.

Однако убедить Фиону ему не удалось.

– Не думаю, Кит, что мы можем наплевать на письмо. Не думаю.

Она подошла к окну, на котором, как всегда, были подняты жалюзи. Фиона нетерпеливо потянула за бечевку, чтобы укрыться от внешнего мира. Она тянула время – не хотелось говорить о главном.

– Да не плюю я. Полицейские скажут, что я зря их беспокою. Ну, скажи, почему я должен отнестись к этому письму серьезнее, чем ко всем остальным? Право, не стоит волноваться. Просто я был в шоке. Ведь такого еще не бывало. Если остальные письма не имели последствий, почему с этим должно быть иначе?

Кит осознавал, что слишком много говорит, однако ему надо было как-то избавиться от страха, убедить себя в том, что это письмо не отличается от прочих злых писем, которые ему приносила почта. В противном случае он откроет дверь, которая должна быть на запоре.

Однако Фиона, как это ни было ей неприятно, не пожелала промолчать.

– После того что случилось с Дрю, не думаю, что мы можем проигнорировать подобное письмо, – тихо произнесла она.

– Я знал, что ты так скажешь, – недовольно проговорил Кит. – Знал, что не надо показывать тебе письмо. Боже мой, Фиона, ты же только и делаешь, что анализируешь. Но ведь иногда между фактами нет связи. Каждый сам по себе. Вот и все. Хорошо?

– Нет, не хорошо, – повысила голос Фиона, у которой огнем горели щеки. – Почему ты хорохоришься? Две недели назад самым ужасным образом, словно совершая чудовищный ритуал, убили твоего коллегу. Теперь угрожают тебе. Кит, не витай в облаках, вернись на землю!

Кит бросил карандаш на стол.

– Связь только в том, что какой-то мерзавец думает, будто он очень умный и может поживиться на убийстве, напугав меня. Прочитай письмо, Фиона. Оно написано не тем, кто убил Дрю. В нем нет даже намека на это убийство, нет похвальбы, ничего вроде: «Ты получишь, что тебе причитается, как получил Дрю Шанд».

– Ну и что? – взвилась Фиона. – Письмо написано сумасшедшим. И убийца Дрю – тоже сумасшедший.

Кит встал и ударил кулаком по стене.

– Фред и Розмари Уэст тоже, но я уверен, что писали не они. Послушай, Фиона. Если я отправлюсь в полицию с этим письмом, ты сама знаешь, что там скажут.

Фиона скрестила руки на груди.

– Просвети меня.

– Они скажут, что я становлюсь похожим на Джорджию. Они скажут, что я хочу примазаться к убийству ради рекламы. Что я ищу славы. Они не воспримут это серьезно. Да и что они могут сделать? Отошлют письмо в лабораторию в надежде, что мой корреспондент оставил отпечатки пальцев? Да ничего он не оставил.

Кит был прав, и Фиона ничего не могла ему возразить. Она понимала, что, скорее всего, так и будет. У нее сжималось сердце. Кто-то ненавидит Кита или его романы до такой степени, что выливает свою ненависть на бумагу. Это страшно уже само по себе. И нормальной реакцией, с ее точки зрения, было бояться того, до чего ненависть может довести человека с неустойчивой психикой.

Фиона бросилась в холл. Помедлив в дверях, она сказала:

– Это твое решение. Это твое письмо. Но я думаю, что ты неправ.

– Ну и что? – Кит повернулся к ней спиной. – Я всегда неправ.

Выписка из РАСШИФРОВАННЫХ ЗАПИСЕЙ Р13/4599

Tqsaf mxafa ruzwp dqiet mzp. Mxxah qdftq bmbqd etqim e. Ngfft qkpup zfsqf uf. Qhqdk napkt mpftq udaiz ftqad kmzpz afazq arftq yomyq oxaeq.

О Дрю Шанде писали много. Но никто ничего не понял. У всех свои теории, и никто не приблизился к истине. Но скоро приблизятся. А пока я буду ходить с опущенной головой, изображать паиньку, не привлекая к себе внимания. Никто ни в чем меня не подозревает.

Это значит, что никто не помешает мне исполнить вторую часть моего плана. Джейн Элиас. Американка. Но живет в Ирландии. Возможно, потому, что писатели там не платят налоги. Этой суке мало, что она зарабатывает больше Господа, она еще не хочет делиться.

Найти ее адрес оказалось проще простого. В такой большой стране, как Америка, можно жить затворницей, но в Ирландии такое не проходит. Я знал, что у нее большое поместье на берегу озера в графстве Уиклоу. Я знал, что оно примерно в часе езды от Дублина. На одном из сайтов фанатов есть картинка дома. Так что я поехал наобум, взяв с собой карту и бинокль, и катался, пока не нашел ее дом.

На другое утро я вернулся в ее поместье, спустился к озеру и бродил, пока не нашел, что искал – яхт-клуб с множеством лодочек, поднятых на наклонную бетонную плиту. Лучше не придумаешь. Я немного поползал между лодками и убедился, что они принадлежат Элиас. Мне удалось устроить нечто вроде пристани, связав вместе несколько лодок. Если моя информация правильная, то она спустится к озеру днем и отправится поплавать.

Она пришла вскоре после двух часов. Взяла яхту и поплыла прочь от берега. Я подождал, пока стемнело, потом спустил на воду лодку и залез в нее. У меня было время приглядеть укромное местечко там, где деревья подходят вплотную к воде.

Меня одолевало сильное волнение в предвидении того, что я собирался совершить на другой день. Ведь я мог наделать много ошибок, которые свели бы все на нет. А мне предстояло убийство. Я решил, что на этот раз не буду в точности следовать написанному. Как мне пытать тут кого-то в течение нескольких часов? Да и сил у меня на такое не хватит. Кроме того, где взять время и место, чтобы все тщательно соблюсти?

Я решил, что воспользуюсь ножом и убью ее быстро. А потом сделаю с ее телом то, что будет похоже на книжное описание трупа. Главное – видимость. Я ведь не фетишист, которому важна всякая деталь. Мое дело – послание, а не удовлетворение мистической внутренней потребности. Если бы был другой способ сказать ублюдкам, что у них не получится скинуть со счетов меня и мою жизнь, я был бы только рад.

Стараюсь думать о том, что должен сделать. Меня тошнит, но больше ничего. Говорю себе: я все быстро сделаю, а потом сразу же поеду домой.

На этот раз они обратят на меня внимание.

Глава 18

Утро было жемчужно-серое, и легкая завеса из облаков висела над Уиклоу-Хиллз по другую сторону стальных вод Лох-Килларган. Кроны деревьев выделялись ярким разноцветьем на нежно-зеленом фоне горных склонов, разнообразя монотонный пейзаж.

Джейн Элиас вышла на каменное патио и свистнула. В паре сотен ярдов, от зелено-желто-коричневых сикамор, метнулись черная и желтовато-коричневая стрелы, которые оказались двумя грациозными доберманами. Джейн протянула руки, подставляя их под чудесную ласку теплых мокрых языков, и собаки послушно остановились рядом.

– Хватит, – сказала она через несколько минут.

Наизусть выучив утренний ритуал, псы лежали на камнях, пока Джейн разминала застывшие мышцы. Потом началась неторопливая пробежка, и псы побежали впереди нее. «Что может быть лучше? – подумала Джейн. – Пока еще я не нарушила ни одного обещания, не написала ни одной строчки, не ответила ни на один телефонный звонок. Все впереди».

Постепенно она набрала скорость, держа путь вдоль стены, огораживавшей ее владения. Пять с половиной миль – отличная утренняя пробежка. Здесь она в полном уединении и может не бояться ни прессы, ни злоумышленников.

Того, кто следил за видеокамерами, она не брала в расчет. В конце концов, она платила ему, чтобы чувствовать себя в безопасности. Пусть смотрит, как она бегает. Они живут в разных мирах. Его громоздкое тело помещалось в офисе без окон, одетое в рубашку цвета хаки и штаны морского пехотинца, с переговорным устройством на поясе, тогда как его душа жила где-то в другом месте. А она наслаждалась свежим воздухом в собственном поместье, повязав светлые волосы платком, надев легкий свитер и печатая ритм крепкими ногами, пока у нее в голове крутились всякие мысли насчет ожидавшей ее работы.

После пробежки Джейн повела собак в комнату, в которой обычно кормила их мясом и витаминизированными бисквитами. Они еще не успели подобрать крошки, а Джейн уже прошла кухню в своем доме в георгианском стиле, направляясь в свою личную ванную комнату, которой никому больше не разрешалось пользоваться, даже ее любовнику Пирсу Финнегану. Ровно пять минут под горячим душем, потом столько же под ледяным – и Джейн была готова к следующему этапу. Она быстро вытерлась и растерла все тело от подбородка до пяток дорогим тонизирующим молочком. Потом увлажнитель лица, гель для глаз, темно-красная губная помада.

Надев джинсы и рубашку из шотландки, Джейн вернулась в кухню за свежим фруктовым салатом, тостом, намазанным ореховым маслом, и большим стаканом томатного сока. Когда-то она весила на двадцать пять фунтов больше, чем нужно, и к этому она не хотела возвращаться.

В половине восьмого Джейн уже сидела в своем кабинете, где на одном из двух больших столов уже была разложена работа. Сегодня ей предстояло прочитать верстку нового романа. Следующие пять часов она не отрывалась от печатного текста, вчитывалась в каждую строчку в поисках ошибок, вносила небольшие изменения, меняла неловкие фразы, иногда брала в руки словарь, чтобы проверить написание неожиданно смутившего ее слова.

Ровно в половине первого Джейн отодвинула кресло и вытянула над головой руки. Пройдя по тихому дому обратно в кухню, она включила радио, настроив его на программу с классической музыкой, и достала из морозилки овощной суп. Пока он согревался в микроволновке, Джейн разбирала утреннюю почту, которую принес охранник, пока она работала. После супа с двумя тонкими ломтиками хлеба она вернулась в кабинет и надиктовала ответы на письма.

Джейн оставила пленку в кухне, откуда ее должен был забрать охранник, чтобы отвезти некоей женщине, жившей в городке поблизости, которая вела ее дела как секретарь. Письма должны были вернуться в тот же вечер на дискете, после чего Джейн оставалось только отпринтовать их и подписать. Женщины встречались очень редко на городских приемах или вечеринках, но налаженная ими система работала безукоризненно.

Джейн отправилась в комнату, где кормила собак, чтобы взять жакет из овечьей шерсти и выпустить собак. Она шла по тропинке в направлении пристани, высоко подняв голову и наслаждаясь свежим воздухом и легким ветерком. Тучи рассеялись, и на голубом небе плыли лишь отдельные пушистые облачка. Ветер был баллов пяти, как раз такой, какой нужен для короткой прогулки на 21-футовой и самой любимой из трех яхт, которые составляли ее флот. Этой яхтой нетрудно управлять в одиночку. Более громоздкую она предпочитала, когда совершала прогулки вместе с Пирсом.

Проверив, все ли в порядке, Джейн отвела яхту подальше от пристани, прежде чем поднять парус, потом направила ее на середину озера, мысленно, без помощи карты, прокладывая путь. Эту часть озера она знала лучше, чем свое лицо в зеркале. Три дня из четырех она ходила примерно одним и тем же маршрутом, меняя его только в зависимости от ветра. Джейн давно решила, что это самый лучший маршрут, потому что впереди открывался красивый вид на горы и в то же время здесь ее не ждали подвохи, если мысли были больше поглощены оставшейся на столе работой, чем управлением яхтой.

Быстро оставив позади берег, Джейн направила яхту под сорокапятиградусным углом, слыша лишь шипение воды и покрякивание ветра в парусах. Ей нравилось чувствовать сопротивление ветра, нравилось ощущение свободы, которое всегда приходило к ней на озере. Она не придавала никакого значения тому, что люди считали ее ведьмой, рабыней рутины и порядка, сумасшедшей отшельницей. Ей-то все было известно о себе. Никакой рутины не было в том, что она делала каждый день на озере, вызывая на поединок природу с ее вольными ветрами. Здесь она была Королевой Свободной Горы. Плевать на всех. Пусть называют ее как хотят. Что, собственно, они знают о ней? Да ничего! Совсем ничего! Тем более ничего не знают и о страстной любви, связывающей ее с Пирсом, которую оба так долго хранили в тайне, что уже не могли иначе.

Пирс приезжал к ней, когда у него выпадало свободное время, но если учесть, что он работал в тайном подразделении по борьбе с наркотиками «Гарда Сиохана», то случалось это нечасто. Они познакомились, когда он был на курсах ФБР в Квантико. Один из инструкторов, давний приятель Джейн по университету, пригласил их на обед, и обоих мгновенно опалил огонь любви. За считанные недели Джейн продала свое поместье в Новой Англии и купила землю в Ирландии. Только потом ей стало известно, что Ирландия к тому же делает ей великолепный подарок, не взимая с нее налогов. В остальном ее здешняя жизнь ничем не отличалась от жизни в любом другом месте.

Если Пирс путешествовал инкогнито, она снимала номер в его отеле. В отшельническом образе жизни есть свои преимущества. Ее никто не узнавал, в отличие от других авторов бестселлеров, которые появлялись в телевизионных ток-шоу и позволяли печатать свои фотографии на обложках. Подавая документы на имя Маргарет Дж. Элиас, как ее назвали при рождении, Джейн замечала лишь удивленно приподнятую бровь у регистратора в отеле, и не более того. Через два дня, отослав выправленную верстку в Нью-Йорк, она полетит в Марокко, и там они встретятся. Джейн едва могла дождаться назначенного срока.

Насладившись прогулкой, Джейн повернула обратно, решив полюбоваться незапаханными берегами, прежде чем войти в залив, где она потеряет ветер, а может быть, перед этим еще раз прокатиться на середину озера.

В заливе Джейн увидела лодочку, которая крутилась возле того места, где она планировала поставить яхту, и подала вбок, рассчитывая, что другая лодка сделает то же самое. Неожиданно та опрокинулась, и незадачливый пассажир оказался в воде. В одну минуту ветер унес лодку в одну сторону, а течение унесло человека – в другую.

Призывая ярость богов на головы идиотов, которые не знают, как вести себя на воде, Джейн завела мотор и торопливо убрала парус. Через минуту она уже схватила оранжевый спасательный жилет, мысленно возмущаясь дураком, объявившимся на озере.

Подойдя ближе, Джейн перевела мотор на холостые обороты и бросила вниз веревочную лестницу. Несчастный неуклюже добрался до кормы, и когда стал подниматься наверх, с него потоками потекла ледяная вода.

– Спасибо, – прохрипел он, расстегивая жилет и просовывая внутрь руку.

– Насколько я поняла, вы здесь новичок, – резко бросила ему Джейн и отвернулась, чтобы запустить мотор.

Она не видела, как над ее головой поднялась тяжелая дубинка, которая мгновением позже обрушилась ей на голову.

Глава 19

Снизу две женщины на склоне горы казались парой курсоров, движущихся по диагонали по неярко-зеленому экрану. Они быстрым шагом шли от Уайвэлли в Литтон-милл, сначала между деревьями, окаймлявшими старую железнодорожную ветку, потом по склону горы, куда даже овцы предпочитали не забираться из-за выходящего на поверхность песчаника. На вершине Фиона, поднявшаяся быстрее, потому что лучше знала здешние места, выбрала валун побольше и уселась на него, с лучезарной улыбкой глядя на Кэролайн, которая, задыхаясь, одолевала последние двадцать ярдов.

Когда Лесли, младшая сестра Фионы, училась в Сент-Эндрюсе, она познавала себя с не меньшим любопытством, чем науки. Когда ее убили, она как раз переживала муки первой любви. После ее смерти родители узнали о ней нечто такое, с чем не смогли смириться. Для Фионы же не было ничего удивительного в том, что свою постель ее сестра делила с женщиной. Лесли особенно не распространялась о своих чувствах, но по тому, как она рассказывала о Кэролайн Мэтьюз, все было яснее ясного.

Так как об отношениях Лесли и Кэролайн почти никто не знал, то единственным человеком, от которого Кэролайн могла ничего не скрывать, была Фиона. Неудивительно, что общее горе связало их крепкими узами дружбы. Двенадцать лет прошло, а они виделись каждый раз, стоило Кэролайн оказаться в Лондоне, а в другое время обменивались телефонными звонками и переписывались по e-mail. И по крайней мере три раза в году встречались, чтобы пройтись в здешних местах.

Кэролайн жила в Сент-Эндрюсе и преподавала математику. Она успешно делала карьеру, подобно Фионе, однако потеря Лесли сказывалась на обеих, и они тянулись друг к другу, в одинаковой степени испытывая чувство вины и не желая усугублять его невниманием к нуждам своих партнеров.

Тяжело дыша, раскрасневшаяся Кэролайн наконец-то добралась до вершины и плюхнулась на камень рядом с Фионой,

– Уф! Я совсем не в форме. Летом был сплошной дождь, и мы почти не выбирались в горы.

– Похоже, ты и в гимнастическом зале не бываешь, – попеняла ей Фиона.

Кэролайн скривилась.

– Во время ланча у Джулии теперь танцевальный класс, так что ей не до гимнастики. К тому же у нас обеих столько всяких дел и лишь два свободных вечера, вот она и злится, если я отправляюсь в гимнастический зал. Я давала себе слово, что буду вставать раньше и ходить туда до занятий, но ничего не получается.

– Постарайся, тебе же будет легче.

Фиона развязала рюкзак и достала бутылку с водой.

– Фиона…

В голосе Кэролайн прозвучало предостережение, и Фиона рассмеялась.

– Извини. Ты права. Больше не буду.

Фиона протянула руку, и Кэролайн нежно пожала ее. Так повелось издавна, когда они обе остро переживали свою потерю и Фиона не давала Кэролайн проходу, стараясь заменить Лесли.

Сделав глоток воды, Фиона протянула бутылку Кэролайн, но та покачала головой.

– Не надо, а то через пять минут мне захочется писать. А тут нет ни одного укромного местечка.

– Да в тебе ни капельки воды не осталось.

– Фиона! – воскликнула Кэролайн. – Опять ты за свое. Оставь свои материнские замашки.

– Прошу прощения. Вот что значит жить с мужчиной. Особенно с таким, который половину времени проводит в параллельном мире.

– Ты имеешь в виду такого, который не забывает вовремя убрать в квартире и вовремя поесть?

Фиона усмехнулась.

– Зато он забывает о другом. Иногда он настолько поглощен своей работой, что напрочь забывает о нашей встрече. Или пропускает остановку в метро, потому что слишком увлекся беседой с самим собой, отчего оказывается в Кеннингтоне, когда ему полагается быть на Лестер-сквер.

– Кстати, как он?

Фиона поднялась, убрала бутылку в рюкзак и повесила его на плечо.

– Чертовски умен, как всегда.

Кэролайн, уже успевшая отдышаться, тоже встала и внимательно посмотрела на Фиону, которая никогда не позволяла себе ни одного дурного слова о Ките Мартине. А между тем, если говорить об уме, то уж ума Фионе не занимать. Насколько Кэролайн могла заметить, Кит от нее отставал. В разговоре, в споре он был быстр и уверен в себе, однако всегда уступал, в отличие от Фионы, стоило ему почуять слабину в доводах противника.

– Похоже, он достал тебя, – сказала Кэролайн, ступая следом за Фионой на узкую тропу, которая пересекала Уотеркам-Джолли-дейл.

– Да уж, – процедила сквозь сжатые зубы Фиона, не отрывая глаз от земли.

– Расскажешь?

– Я злюсь на него. Вчера был жуткий скандал. Он получил по почте письмо, в котором ему угрожают смертью, а он отказывается сообщать в полицию. Говорит, таких писем у него навалом. А я в этом не уверена. Меня оно напугало. А после того, что случилось с Дрю Шандом…

– Но ведь он другой! Во всех шотландских репортажах было сказано, что во всем виноват садомазохизм. Никто даже не обмолвился, что опасность подстерегает не только геев.

Фиона нахмурилась.

– Это только одна из версий. К тому же неизвестно, получал ли Дрю Шанд угрозы. Я понимаю, что другая версия, будто его убили из-за его романов, звучит не столь убедительно, но она тоже имеет право на существование, и пока ее не опровергли, Кит должен быть осторожнее.

– Из-за этого вы поссорились?

– Мы почти не разговариваем.

– Кит наверняка знает, почему тебя это так тревожит.

Кэролайн ступила на параллельную тропинку, чтобы идти рядом с Фионой.

– Думаю, он знает, что я боюсь за него, – холодно подтвердила Фиона.

– Что-то еще?

Фиона молча шагала по тропинке и глядела на реку, которая становилась шире по мере приближения к неподвижному озеру, сотворенному дамбой на реке Крессбрук.

– Дело в Лесли, да?

Фиона остановилась как вкопанная.

– Это не имеет к Лесли никакого отношения.

Она упрямо стиснула зубы. Кэролайн тоже остановилась в нескольких шагах впереди Фионы и, обернувшись, положила руку в перчатке ей на плечо.

– Не надо, Фиона, я же понимаю. Тебе тошно от одной мысли, что ты можешь его потерять, как потеряла Лесли, и тебе отлично известно, что переживает человек, когда убивают его любовь. От этого страха малейшая опасность становится чем-то грандиозным, и ты невольно превращаешься в няньку. – Кэролайн умолкла, но Фиона ничего не сказала. – Я понимаю, потому что сама такая и довожу Джулию бог весть до чего. Если она поехала в город не на машине, я обязательно встречаю ее. Она говорит, что чувствует себя девчонкой, о которой мама думает, будто она местный головорез.

Кэролайн тихо засмеялась.

– Еще в самом начале она просила, чтобы я не заезжала за ней после родительских собраний. А я крутилась возле школы и ждала, когда она выйдет. И ехала за ней домой. Один раз чуть не довела ее до сердечного приступа, потому что она услыхала за спиной шаги и подумала, что ее сейчас убьют. Тогда-то она поняла, с чем связано мое настойчивое желание оберегать ее, ведь я больше думала о своих страхах, нежели о ее способности защитить себя. И теперь она всегда идет рядом, хотя у нее все переворачивается внутри. Фиона, тебе нужно сказать Киту, почему ты так близко к сердцу восприняла это письмо. Возможно, он прав и ничего страшного нет. В конце концов, ему виднее. Кит должен знать, что ты не просто так опекаешь его. Он должен знать, что у тебя есть для этого причины.