Она стащила с него брюки, оторвав в спешке еще несколько пуговиц. Кровь стучала в ушах, требуя удовлетворения. Никогда она еще не чувствовала такой необходимости совокупиться с мужчиной.

Когда она сняла с него и трусы, его плоть вырвалась на свободу из плена одежд.

Острое инстинктивное желание наполнило Лайлу, и ей захотелось Дрю именно сейчас, в данный момент, до того, как еще одна золотистая гранула упадет в песочных часах ее жизни. Прежде, чем отмеренные ей дни подойдут к концу.

Не отрывая от Лайлы глаз, Дрю нежно подтолкнул ее, и она ощутила, что уже оказалась на кровати. Вместе они упали на кучу одеял, и его тело накрыло ее. Плоть его соприкоснулась с ее плотью. Лайла вздохнула, но звук этот более всего напомнил кошачье мурлыканье.

И вновь его губы ласкали ее рот, и она чувствовала, что тает, пока его руки касаются самых интимных уголков ее тела.

Наконец Дрю оторвался от ее губ и обдал ее огневым взглядом, окончательно сломившим всякое сопротивление.

Никогда еще она не ощущала себя настолько живой, никогда прежде не проникалась настолько жаркими ласками, когда его пальцы сжимали ее груди, а губы теребили сосок.

Он ласкал ее своим языком, посылая в нее искры и раздувая пожар желания.

Она окончательно потеряла голову. Ее пальцы теребили его волосы, в то время, как его рот не отрывался от ее соска. Ей нравилось, как он сосал разбухшую плоть, и та радость, что вибрировала в ней, лишь обостряла ее чувствительность. После того, как его теплый влажный язык забегал по набухшему бутону, Лайла вонзила свои длинные ногти в спину Дрю. Его словно током ударило, и мелкая дрожь прошла по всему телу.

Рука Дрю скользнула вниз по ее животу, коснувшись самого чувствительного места, и это соприкосновение сотворило волшебство, безжалостно мучая Лайлу. Она прижалась к нему, и у нее перехватило дыхание, после того, как чувство прежде неведомого ей удовольствия стало стремительно нарастать. Когда он ласкал ее самое потаенное место, спина ее круто изогнулась и Лайла обезумела от того, как его палец массировал бутон ее желания.

Жан никогда не трогал это место, никогда не вызывал в ней того чувственного пожара, который сейчас вызывал Дрю.

Она раздвинула ноги с радостной готовностью принять его. Ей так хотелось, чтобы он был внутри нее. Дрю склонился над нею, и его бедра оказались между ее ног. Лайла ожидала его с нетерпением.

Но он все еще продолжал ласкать ее, и чувство, с каждым мгновением нараставшее в ней, делало ее пленницей, пленницей желания.

— Дрю, ну давай же! — в нетерпении воскликнула она.

— Нет, нет, еще рано, — его голос шелковым шепотом прошелся по ее коже. Он навис над ней, и его твердая мужественность ожидала у ее ворот.

Извиваясь, она терлась о него телом, почти умоляя утешить и наконец войти.

— Ты все еще ненавидишь меня? — спросил он, хриплым от желания голосом.

— Что?! — страсть лишила ее способности думать. Сколь мастерски он ее возбудил, и теперь, в самый ответственный момент, ему почему-то захотелось поговорить…

— Ты все еще ненавидишь меня? — снова спросил Дрю. Более она уже не могла ни лгать, ни ждать.

— Нет, — тяжело дыша, ответила Лайла, зная, что сейчас говорит чистую правду.

Конечно же, она не испытывала по отношению к Дрю никакой ненависти, но ей явно не нравилось то, что он делал сейчас.

Словно воплощенное желание она подняла свои бедра, с нетерпением ожидая его броска. Лайле не хотелось думать о том, что только что ей открылось, но Дрю по-прежнему не торопился.

— Я мечтал об этом миге еще будучи безусым юнцом. Много лет я фантазировал, что когда-нибудь мы будем с тобою, как сейчас, — прошептал Дрю, и по его голосу чувствовалось, что он с трудом себя сдерживает.

Она услышала его, но ее терпению уже пришел конец. Время разговоров уже давно прошло. Лайла схватила пальцами Дрю за подбородок и привлекла его губы к своим.

— Заткнись, — прошептала она, закрывая его поцелуем. Она подняла бедра, чтобы встретить максимальный выброс его эрекции, схватившись за Дрю, когда он, наконец, вошел в нее.

Она встречала каждую фрикцию в языческом ритме. Ее тело радостно принимало его, а крики и стоны наслаждения превратились во всевозрастающее крещендо.

Он входил в нее все настойчивей, и каждый его удар приносил ей все большее наслаждение до тех пор, пока она не достигла своего пика. Содрогнувшись, она выкрикнула его имя, все нервы ее тела собрались в едином взрыве, оставив ее совершенно разбитой и потрясенной под его упругим телом.

Дрю напрягся и с последним мощным толчком задрожал над ней, получив свое удовлетворение.

Он уткнулся головой в ее груди, пот блестел на его коже, и прерывистое дыхание отчетливо слышалось в наполненном тишиной доме. Прошло несколько минут, и он снова обнял Лайлу, обвившись вокруг нее телом.

Она лежала, совершенно онемевшая, не в состоянии шелохнуться. Никогда прежде она еще не достигала такого пылкого оргазма с мужчиной. Никогда прежде еще не испытывала такого удовольствия, такого удовлетворения и таких сильных ощущений.

И причиной тому был мужчина, помогавший предательству ее родного отца.

Их интимную близость она могла описать лишь как самый приятный опыт своей жизни. Лайла вздохнула.

О, господи, что же она натворила! Он был ее адвокатом, а теперь стал ее любовником.

Лайла прислушалась к ровному дыханию Дрю и поняла, что он уже давно уснул. Часы внизу пробили два раза, дав ей понять, что ночь уже на исходе. До рассвета Лайла так и не сомкнула глаз, размышляя над тем, что заставило ее совершить столь большую ошибку.

Известие о смерти Бланш буквально ее сразило, а когда Дрю поймал ее на оговорке, она была вне себя от ярости. Однако не стоило все же оказывать такую услугу человеку, предавшему ее отца. Но до этого, до сегодняшней ночи секс не приносил ей никакой радости. И вот теперь она лежала здесь вместе с Дрю совершенно голая и делила с ним постель, свою комнату, свой дом и переживала то, что не должно было случиться.

Сегодня, вполне возможно, она проводила последнюю ночь в родном доме. Вполне возможно, через несколько месяцев ее ожидает смерть. И все это было вполне уважительной причиной, чтобы искать утешения. Однако не в объятиях же этого адвоката, того самого мужчины, которого она считала виновником всех своих бед.

Она села на кровать, не в силах более лежать рядом с Солье и вспоминать, сколь сладкими были его объятия. Последние три часа она пыталась заснуть, но беспокойные мысли никак не давали этого сделать. Вконец измученная, дрожащая женщина поняла, что ей срочно нужно успокоительное, необходимо принять ее любимое снотворное. Лайла встала с кровати, схватила висевший на дверном крючке шелковый халат и набросила прямо на голое тело.

Она потихоньку повернула ручку, бесшумно открыла дверь и так же тихо закрыла ее за собой. Сбежав по ступенькам на кухню, подошла к шкафчику, где Колетт хранила ее снотворное.

Руки Лайлы заметно дрожали, когда, схватив флакон, она налила себе столовую ложку желанного снадобья.

— А я-то думал, куда ты подевалась, — низкий баритон Дрю заставил Лайлу вздрогнуть, сердце ее ушло в пятки.

Флакон выпал из рук, и лекарство расплескалось по полу.

У Лайлы перехватило дыхание, когда она осознала, что не удастся спасти ни единой капли.

— Будь ты проклят! — завизжала она. — Посмотри, что ты наделал! Ну, как я теперь буду спать?

— Стой, где стоишь, — предупредил Дрю. — На полу полно осколков. Сейчас я принесу веник и все уберу.

Лайла нагнулась и подняла с пола донышко флакона. При виде острых краев ей стало дурно. Как же теперь она заснет? Ей так необходимо набраться сил перед завтрашним днем.

— Срочно найди Колетт, — заволновалась Лайла, пытаясь подавить охватившую ее панику. Она знает, что делать.

— Нет никакой необходимости будить ее. Я сам подмету осколки, — попытался успокоить Дрю.

— Нет! — закричала она. — Приведи Колетт! Колетт о ней позаботится. Она даст Лайле то, что ей сейчас так необходимо, у горничной всегда имелся про запас флакончик опиумной настойки.

Дрю вышел, оставив Лайлу стоять посреди кухни. Вскоре он вернулся с заспанной Колетт. В руках девушка держала флакон лауданума, при виде которого Лайле сразу стало легче.

— Слава богу, — промолвила Лайла, и сама удивилась, сколько отчаяния прозвучало в ее голосе. Она виновато посмотрела на Дрю и Колетт.

Я совершенно разбита событиями сегодняшнего дня и должна отдохнуть. Когда я разбила флакон, то испугалась, что больше уже никогда не усну, — быстро затараторила Лайла, заметив жалость и сострадание в глазах Колетт и Дрю. Но сейчас все это было неважно.

— Колетт, просто дай мне флакон.

— Давайте-ка я лучше сначала подмету, а затем дам вам лекарство и уложу в постель, — ответила девушка.

— Нет, дай мне немедленно снотворное, а потом будешь убирать, — настаивала Лайла, и руки ее дрожали. И почему она сегодня чувствовала себя столь зависимой от этого лауданума?

Колетт накапала чайную ложку опиумной настойки и дала ее стоявшей среди осколков Лайле. Та облизала губы, сироп отдавал сладкой горечью, однако обещал скорое утешение.

— Ну как, лучше стало? — спросила Колетт.

— Думаю, мне надо еще, — ответила Лайла, зная, что одна ложка не утолит ее жажды.

Девушка безропотно дала ей вторую чайную ложку настойки.

Хоть тело ее и заметно ломало, Лайла знала, что скоро ей станет лучше. Совсем скоро придет сон. Такой яркий, цветной, он подарит ей желанный отдых, ощущение покоя и счастья.

— Спасибо, Колетт, — сказала Лайла, проглотив вторую дозу. — Спасибо.

Ее тело просто жаждало этой микстуры, хоть и принимала она ее всего лишь несколько месяцев. Но лауданум так помогал ей, он успокаивал и дарил желанный сон. А ведь она, как никто другой, заслуживала некоторого душевного равновесия.

Колетт взяла тряпку и вытерла образовавшуюся на полу лужицу, в то время как Дрю сметал осколки. Лайла стояла, дрожа всем телом, в шелковом халатике, чувствуя босыми ногами ледяной холод деревянных половиц.

— Все нормально, мэм, думаю, что теперь вы можете свободно ходить здесь, не опасаясь наступить на стекло, — сообщила Колетт. — А если хотите, можете идти обратно спать. Мистер Солье, я позабочусь о мисс Лайле и уложу ее.

Дрю пристально посмотрел на Лайлу, не говоря ни слова, и от этого взгляда ей стало не по себе. Сегодня ночью их отношения изменились, и теперь она просто не могла представить, как же именно ей следует поступить. Она была в полном смятении и опасалась, что ее опрометчивый поступок не принесет им добра.

— Спокойной ночи, — холодно попрощался Дрю и, отвернувшись, вышел из кухни.

Лайла посмотрела ему вслед, и в какой-то миг ей захотелось окликнуть его, сказать, чтобы он остался. Ей не хотелось возвращаться в свою пустую постель. Но вряд ли это стоило делать, учитывая, что рядом с ней стояла Колетт.

— Спасибо, дорогая. — Лайла почувствовала, как на нее снисходит усталость. — Не знаю, чтобы я без тебя делала…

— Всегда рада вам служить, мэм. А теперь давайте-ка пойдем спать.

Вдвоем они взошли по лестнице, миновав дверь в комнату, где остановился Солье. Но у себя на пороге Лайла остановилась, осознав, что не сможет пустить Колетт к себе.

— Я обойдусь без твоей помощи. Иди спать. Колетт крайне удивилась.

— Спокойной ночи, мэм.

— Спокойной ночи, — эхом ответила Лайла и поспешила в комнату.

Она бросила взгляд на свою пустую кровать и быстро захлопнула дверь, не желая, чтобы кто-то увидел смятые простыни, на которых они занимались любовью, и разбросанную по углам одежду. Она и сама не хотела видеть всего этого, ведь сегодняшняя ночь изменила ход всей ее жизни.

На следующее утро Дрю сидел на кухне и с аппетитом завтракал после бессонной ночи. Никогда ему еще так не нравился акт физической близости с женщиной. Лайлу просто не с кем было сравнить, однако он осознавал, что подобные отношения не сулят ничего хорошего. Проблема заключалась в том, что этой ночью Дрю осознал, насколько сильно Лайла оказалась зависима от наркотика.

В общем, в этом не было ничего удивительного, поскольку содержащие опиум препараты свободно продавались в любой аптеке. Но Дрю было необходимо, чтобы Лайла смогла выдержать эмоциональные нагрузки предстоящего суда. И, кроме того, она была ему небезразлична, и Дрю опасался за нее.

В кухню неслышно вошла Колетт и стала убирать со стола грязную посуду. Они почти не разговаривали сегодня утром.

— Она ведь наркоманка, не так ли? — неожиданно задал вопрос Дрю.

— Конечно, наркоманка, — ответила Колетт, даже не глядя в его сторону. — Даже мистер Кювье знал, насколько она зависит от этого зелья.

Дрю отшвырнул салфетку и встал из-за стола. Нервно меряя шагами небольшую столовую, он спросил:

— Она уже встала?

— Когда я видела мисс Дю Шамп несколько минут тому назад, она уже одевалась, чтобы спуститься вниз, — ответила Колетт. — Вам понадобится еще что-нибудь сегодня утром, мистер Солье?

— Да, мы отплываем двухчасовым пароходом в Новый Орлеан. Лайла уже собрала свои вещи?

— Да, сэр, — ответила горничная и быстро исчезла с кухни.

Дрю прошел в библиотеку, чтобы забрать свои записи, прежде чем отправиться на очередную встречу. Было одно место, которое он хотел посетить один, прежде чем они покинут Батон-Руж,

На лестнице он столкнулся со спускавшейся вниз Лайлой. В это утро она выглядела потрясающе в белоснежной блузке и темно-синей юбке. Ее глаза были чисты, хоть и слегка красноваты. Она выглядела посвежевшей, и отчаяние, которое он видел вчера, теперь тщательно скрывалось.

— Доброе утро, — сказал Дрю.

— Доброе утро, — застенчиво ответила Лайла.

— Ты хорошо спала? — спросил он.

— Даже очень. Спасибо, — ответила она.

Ее волосы были убраны в прическу, придававшую ей гордый королевский вид. На шее красовалась брошь ее матери.

Внимательно посмотрев на Лайлу, Дрю не заметил никаких признаков наркотической зависимости. Она выглядела такой живой и здоровой, что все, увиденное в предрассветные часы, показалось ему дурным сном.

— Ты уже позавтракал? — спросила она.

— Да, на сегодняшнее утро у меня назначена важная встреча, так что я очень тороплюсь, — бросил он с последней ступеньки лестницы. — Я бы подождал тебя, если б знал, что ты спустишься так рано.

— Мне надо уложить кое-какие вещи, которые я хочу забрать с собой в Новый Орлеан, — ответила она.

— Понятно… У нас билеты на двухчасовой пароход.

Она понимающе кивнула.

— Я соберусь вовремя.

Дрю еще раз посмотрел на нее.

— Вчера я за тебя волновался…

— Неужели?! — удивилась Лайла. — С чего бы это? Как видишь, я в прекрасной форме. Просто мне необходимо было выспаться.

Она улыбалась, но Дрю заметил страх, прятавшийся в уголках ее глаз.

— Сегодня утром ты выглядишь просто очаровательно, но вчера…

В ответ она лишь махнула рукой.

— Мне просто нужно было как следует отдохнуть, — промолвила она, мило улыбаясь. — Теперь я в полном порядке.

— Ты наркоманка, Лайла.

Ее тело напряглось, а в глазах блеснул гнев.

— Да как ты смеешь такое говорить?! Ты и понятия не имеешь, что такое бессонница! Каково это часами ворочаться с боку на бок, мучительно пытаясь отключиться, чтобы наконец-то пришел желанный сон.

— Уверен, ты говоришь правду, но тело твое зависит от этого наркотика. Вчера ночью у тебя дрожали руки, пока на помощь не пришла Колетт, еле слышно сказал Дрю.

— Я просто устала, — повысила голос Лайла. И ты не имеешь никакого права судить меня или учить жить. Я могу бросить принимать снотворное в любой момент.

— Я тебе не верю.

— Мне плевать, во что ты веришь, — парировала она. — Мне лауданум помогает и потому необходим.

Она возвышалась над Дрю, стоя на верхней ступеньке и нервно облизывая губы.

— Ты принимала это снотворное в ночь, когда умер Жан? — спросил Дрю.

Она метнулась мимо него в сторону библиотеки.

— И почему все наши разговоры возвращаются к смерти Жана?

Он прошел вслед за ней в библиотеку.

— Лайла, я пытаюсь защитить твою жизнь.

Если обвинитель узнает о том, что ты принимала лауданум, то может спросить, откуда у тебя такая уверенность, что ты не убивала своего мужа?

Она повернулась к нему лицом, уперев руки в бока.

— В ту ночь я впервые за много дней крепко спала, потому что приняла свое лекарство. Кто угодно мог зайти в номер отеля и убить его, я все равно ничего бы не услышала.

Дрю смотрел на нее, подмечая, сколь очевидно она расстроена признанием, что спала в момент убийства Жана. Но был ли лауданум, который она дала мужу, смешан с цианистым калием? И умышленно ли она добавила цианистый калий в питье Жана, чтобы навсегда с ним разделаться?

Дрю вздохнул, понимая, что чем больше он узнает об этом деле, тем сложнее становится его работа, и впервые засомневался, что сможет выиграть этот процесс.

— Ты наркоманка, Лайла. Ты не можешь жить без этой опиумной настойки. Если об этом узнает обвинитель, то обязательно использует этот факт против тебя. Я хочу, чтобы ты была здорова и голова у тебя была чистой, — повторил Дрю, после чего сделал паузу, прекрасно понимая, что его слова ни в чем ее не убедили. — Знаю, ты мне не веришь… Но докажи обратное и попробуй несколько ночей обойтись без этого лекарства. Если ты и впрямь не испытываешь к нему особого пристрастия, я больше не скажу ни слова…

— Мне никому ничего не надо доказывать. Я не наркоманка, — настаивала Лайла.

— А какого мнения был Жан о снотворном, которое ты принимала? — спросил он.

Лайла была просто потрясена.

— Откуда ты узнал? — голос ее задрожал. — Только Колетт могла тебе об этом рассказать.

— Не вини Колетт. Она волнуется за тебя точно так же, как и я, — сказал Дрю, сдерживая желание прикоснуться к нежной руке Лайлы.

— Я не наркоманка, — упрямо продолжала твердить она.

— Ты должна прекратить принимать эту настойку, иначе она тебя убьет, — промолвил Дрю. — Позволь помочь тебе.

Дрю подошел к ней, прекрасно понимая, что сейчас ни в коем случае не стоит ее отталкивать, иначе она убежит. Он повернул Лайлу лицом к себе.

— Мы поговорим на эту тему потом, когда я вернусь. А сейчас я должен идти. И, надеюсь, ты будешь ждать, пока я не вернусь.

Лайла нахмурилась, скрестив руки на груди.

— Я помню про короткий поводок.

Взяв ее пальцами за подбородок, Дрю повернул голову молодой женщины так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

— И вот еще что…

Зная, что он не должен этого делать, но более не в состоянии сопротивляться своим желаниям, он накрыл ее рот молниеносным поцелуем.

Утренняя роса не могла быть слаще ее припухших губ. Они стояли в солнечном свете, льющемся через окна, и чувственное влечение между ними становилось все сильнее. Дрю усилием воли оторвался от нее.

— Я скоро вернусь, — пообещал он и вышел из библиотеки.