Глава ПЯТНАДЦАТАЯ

Утром Дрю проснулся от громкого стука в дверь. И кто бы это мог прийти в столь ранний час? Он поспешно встал с кровати и посмотрел на часы. О, боже, четыре часа утра.

Накинув халат, он спустился вниз. Посмотрев в окно, он увидел полицейского в форме, стоявшего на крыльце.

Вероятно, тот хочет поговорить с ним. Но какого черта? С сердитым видом адвокат открыл входную дверь.

— Дрю Солье? — поинтересовался полицейский.

— Да, что вам угодно в такую рань?! Что стряслось?

— Вам знаком некий Брайен Сикамор?

Сон как рукой сняло, и по спине Дрю пробежал холодок.

— Конечно, ведь я его адвокат… А что случилось?

— Он мертв.

— Что?!

— Его убила его супруга, Тереза, сегодня ночью, — объяснил полицейский.

Дрю был потрясен, хотя ему показалось, что все это он уже когда-то слышал.

— Как это случилось?

— Не могу вам сказать, сэр. Пойдемте в участок. Вас хотят допросить. Да и миссис Сикамор хотела вас видеть. Мы ее уже арестовали.

Тереза Сикамор хотела его видеть? Дрю до сих не мог забыть ее подбитый глаз. Неужели Брайен вновь распустил руки?

— Конечно, конечно, — ответил Дрю. — Проходите в дом, офицер, и подождите, пока я оденусь.

Солье взбежал вверх по лестнице. Он был абсолютно уверен, что Брайен вновь избил свою супругу, если она и впрямь его убила. Через пять минут адвокат вышел из дома вместе с полицейским. До участка было рукой подать.

А там его уже поджидал детектив Данеган.

— Мистер Солье, что-то мы с вами стали последнее время слишком часто встречаться.

Дрю напряженно улыбнулся, хотя ему было не до шуток.

— Так точно, детектив… Так как был убит мой новый клиент?

— Тереза Сикамор пристрелила его, — промолвил Данеган, покачав головой. — Их дети в момент убийства были наверху.

Дрю понимающе кивнул, пытаясь сдержать свои эмоции.

— А где дети сейчас?

— Их забрала ее мать. Мы арестовали миссис Сикамор. Она призналась в убийстве своего мужа и утверждает, что это была самооборона.

— Так вы можете мне рассказать поподробнее, что же случилось?

— Сначала вы ответите на мои вопросы, адвокат, а уж потом я отвечу на ваши, — заметил детектив, поудобнее усаживаясь за свой рабочий стол.

— Миссис Сикамор сообщила мне, что в прошлом месяце вы занимались делом о разводе этой супружеской пары.

Я представлял исключительно интересы ее мужа, — ответил Дрю, присаживаясь на стул прямо напротив детектива. Потерев виски, он стал рассказывать детективу все, что ему известно о разводе Сикаморов. Он также рассказал о том, что видел синяк под глазом миссис Сикамор.

Через двадцать минут детектив просмотрел свои записи и тяжело вздохнул.

— Думаю, это все, что мне нужно. Он откинулся на спинку стула.

— А случилось то, что мистер Сикамор решил в очередной раз поскандалить со своей женой. И когда он стал размахивать кулаками перед ее лицом, их сын попытался вмешаться, после чего папочка послал мальчишку в глубокий нокаут. Тогда миссис Сикамор прошла в библиотеку, взяла там револьвер, вернулась и застрелила своего мужа.

Дрю окончательно расстроился. Он видел признаки надвигающейся беды, но предпочел их проигнорировать. А все потому, что слишком надеялся получить от Брайена Сикамора помощь в будущей битве за кресло ново-орлеанского мэра. И теперь этот стыд будет вечно преследовать его.

Но в принципе, что он мог предпринять? Ведь Тереза Сикамор не была его клиенткой! Он работал на Брайена, инстинктивно понимая, что в семье Сикаморов неладно, а у его клиента имеются садистские наклонности.

Нельзя было допускать, чтобы Тереза и ее дети вновь страдали от жестокого мужа и отца.

— Могу ли я повидаться с миссис Сикамор? спросил Дрю, — понимая, что это единственное, что он может сейчас сделать.

— Что ж, можете рассчитывать на десять минут наедине с ней, — пообещал детектив.

Он провел Дрю по коридору в комнату, где и оставил его одного. Через пять минут вошла растрепанная и избитая Тереза Сикамор. Ее щека покраснела и распухла, голубых глаз практически не было видно. Она выглядела окончательно сломленной, руки ее были в наручниках.

— Мистер Солье, — еле слышно прошептала она.

— Миссис Сикамор, — невнятно пробормотал в ответ Дрю, потрясенный зримыми свидетельствами побоев, которые ей пришлось снести. Столь мощные кулаки, наверняка, могли искалечить ее сына.

— Как вы себя чувствуете?

— Со мной все в порядке, хотя я очень волнуюсь за своих детей, — прошептала она разбитыми губами.

— Надеюсь, полиция вызвала вам врача?

— Да, доктор обследовал меня и моего сына. Ее голос дрожал. — Слава богу, он не сильно покалечен… Но поначалу я подумала… О, мне так трудно об этом говорить…

— Полиция немного рассказала мне о том, что именно произошло. Я хотел бы услышать вашу версию произошедшего.

На какое-то время Тереза потупила взор, после чего начала свой рассказ.

— Когда что-нибудь делалось не так, как хотелось Брайену, он становился очень злым. Просто в ярость впадал. Я уже научилась ему не перечить. Просто делала, что он прикажет. Но и этого ему показалось мало. Он все равно находил повод, чтобы избить меня.

— Именно по этой причине вы хотели с ним развестись? — спросил Дрю.

— Да, я знала, что должна обезопасить своих детей. Потому что он привык бить меня прямо у них на глазах. Я просто знала, что когда-нибудь мой сын Мартин наберется мужества, чтобы защитить меня, и тогда…

Слезы потекли из ее опухших глаз. Дрю еще раз посмотрел на нее, и кровь застыла в его жилах. Он чувствовал себя ответственным за все ее несчастья.

— Мне очень жаль, — только и смог сказать он. Она лишь головой покачала.

— Он разбудил меня посреди ночи, потому что там остались какие-то невымытые тарелки. Я уже приготовилась к тому, что он меня сейчас изобьет. Но его вопли и ругань разбудили Мартина.

Она прервала свой рассказ и разрыдалась вновь. Ей крайне неудобно было вытирать слезы руками в наручниках.

— Мой сын… мой сын попытался остановить отца, и Брайен ударил его кулаком. О, какой это был ужасный удар… Такой хруст… и я подумала, что он убил моего мальчика. Кровь хлынула у него изо рта, , когда он ударился спиной о стену.

Тереза тяжело вздохнула.

— Но Брайен не дал мне подойти к нему. Он сказал, что мальчишку надо как следует проучить. Мартину все-таки удалось подняться с пола и убежать к себе в комнату. Когда Брайен решил, что хватит меня бить, я стала мыть тарелки. Но как только смогла, пошла в его библиотеку и нашла там револьвер.

Тереза с трудом сдерживала слезы.

— Брайен всегда держал у себя в столе заряженное оружие. Я взяла револьвер и вернулась на кухню, Брайен ожидал меня там. Слава Богу, что мой сын был уже в своей комнате, потому что я не смогла бы убить его отца прямо у него на глазах. Но я без труда нажала на курок, когда Брайен вновь стал на меня орать и говорить, что я недостойна жить. Тогда я прицелилась и выстрелила в него…

Закрыв лицо руками, она снова разрыдалась.

— У меня не было иного выбора. Ведь он ударил моего сына. Я не могла позволить ему калечить моих детей.

Дрю был глубоко потрясен: ведь это он посоветовал Брайену взять детей под опеку, предполагая, что это заставит Терезу вернуться. А теперь его клиент мертв, Тереза Сикамор жестоко избита, а ее сын ранен. И все потому, что ему, адвокату Дрю Солье, потребовалась поддержка мистера Сикамора.

Сосредоточившись на своей политической карьере, он не обратил внимания на явные признаки преступного поведения плантатора. И теперь Дрю испытывал жгучее чувство стыда.

Он гладил несчастную женщину по плечу, в надежде хоть как-то ее утешить.

— Миссис Сикамор, — промолвил Дрю, — а у вас есть адвокат?

— Нет… Да и нанять мне его не на что. Ведь все свои сбережения я потратила на бракоразводный процесс. О, как мне нужен был этот развод. Но когда Брайен сообщил мне, что собирается взять детей под свою опеку, я поняла, что не могу рисковать, иначе никогда не увижу их вновь, У меня не было иного выбора, кроме как остаться с ним, чтобы беречь моих малышей от его кулаков.

Она в очередной раз всхлипнула.

О, господи, если бы он действовал своевременно, Тереза сейчас не сидела бы здесь, и ее не обвиняли б в убийстве. Ему была невыносима сама мысль о том, что теперь она будет сидеть в тюрьме, а ее дети вырастут без отца и без матери.

— Если вы не против, я буду вашим адвокатом, — предложил Дрю.

Она широко открыла глаза, и посмотрела на него с явным недоверием.

— Но у меня нет денег…

— Я не прошу у вас никаких денег, — промолвил Солье, — я просто хочу вам помочь.

— Но с какой стати? — не понимала Тереза.

— Налицо были все признаки надвигающейся беды, а я их проигнорировал, — признался Дрю. — Увидев синяк на вашем лице, я должен был сообразить, что в семье у вас неладно. Я должен был хоть что-то предпринять. Но я ничего не сделал.

Тереза покачала головой.

— Ну и что бы вы сделали? Закон не обеспечивает женщине должную защиту, если мужу нравится ее избивать. Я не говорю, что не приму от вас помощи, но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя виноватым из-за того, что случилось сегодня ночью. Когда Брайен ударил нашего сына, он получил то, что заслуживал. Никто не смеет избивать моих детей.

Дрю понимающе кивнул.

— Это я посоветовал ему взять детей под опеку, зная, что вы наверняка вернетесь, чтобы не потерять их навсегда. И, в какой-то степени, это и моя вина, что вы сидите сейчас избитая в полицейском участке, а ваш сын пострадал…

Он смолк, заметив, насколько ее потрясла эта новость.

— Можете меня ненавидеть, но я искренне хочу помочь вам.

Она не ответила. Лишь посмотрела на него печальными глазами.

— Так вы принимаете мое предложение? — спросил он у совершенно измученной женщины.

Она кивнула головой, и слезы побежали по ее распухшим щекам.

— Конечно, хотя, видит Бог, не надо было вам советовать Брайену брать детей под опеку.

— Я понимаю, но клянусь, что сделаю все, что смогу, чтобы вас оправдали. Мы будем настаивать на самозащите. Завтра я приду с фотографом, и, с вашего разрешения, он сделает ваши фотоснимки. Сфотографирует он и вашего сына. Хочу, чтобы присяжные своими глазами увидели, что сделал с вами Брайен. Я хочу загладить свою вину перед вами и вашими детьми. Я хочу, чтобы вы вновь были вместе.

Слезы текли по ее лицу, когда она опять согласно кивнула.

— Спасибо вам, мистер Солье.

Дрю недовольно поморщился. Он не заслуживал ее доброты.

Позже, в то же самое утро, Лайла и Дрю подъехали к зданию суда, где их, как обычно, поджидала толпа репортеров. Лайла не могла не заметить, что сегодня Солье как-то странно неразговорчив и мрачен. По пути он не произнес ни слова.

Они вышли из экипажа, и репортеры сразу бросились к ним.

— Мисс Дю Шамп, как продвигается процесс? Она проигнорировала вопрос. Дрю взял ее под руку, и они поднялись по ступенькам к парадному входу.

Он не сказал репортерам ни единого слова, даже не поздоровался с ними. А ведь с первого дня суда он всегда общался с прессой.

— Что сегодня с тобой? — не удержалась Лайла.

— Так, есть над чем призадуматься, — признался он.

— Над чем же, если не секрет?

— Если бы я хотел поговорить об этом, я бы давно уже это сделал, — ответил Дрю, открывая дверь в зал судебных заседаний.

— Жалею, что спросила, — промолвила Лайла, растроенная тем, как он отгородился от нее.

— А куда ты сегодня уезжал из дома в такую рань?

— Срочное дело… Должен был повидаться с клиентом, — ответил Солье.

— Предполагаю, что это нечто, о чем ты мне не собираешься рассказывать.

Дрю помрачнел.

— Я не хочу это ни с кем обсуждать.

Он положил свою папку на стол, который они занимали прямо перед присяжными и судьей.

Лайла сделала глубокий вдох, пытаясь хоть немного расслабиться. Конечно, ей хотелось узнать побольше, но зал суда был неподходящим местом для личных разговоров.

Но прежде чем она успела прошептать очередной вопрос, из комнаты для совещаний вышел судебный пристав.

— Всем встать перед председательствующим на процессе судьей Франсуа Димитриусом!

Все встали.

— Можете садиться.

Утро прошло довольно быстро. Лайла наблюдала за тем, как суд выслушивает показания различных свидетелей. Первым выступил детектив Данеган, рассказавший о том, как был обнаружен труп Жана.

Следующим свидетельскую трибуну должен был занять их слуга Жорж Антуан. Лайла чувствовала, что он разнесет ее в клочки, ведь Жорж всегда ненавидел ее. Она посмотрела на Дрю. У него был такой отстраненный вид, словно он ничего не замечал вокруг. Что-то его явно тревожило.

Тем временем Жорж дал присягу на Библии.

— Ваше имя, сэр? — спросил обвинитель.

— Жорж Антуан.

— В каких отношениях вы были с покойным?

— Я был его слугой на протяжении последних десяти лет.

— Итак, вы работали у мистера Кювье? — спросил адвокат Финни, прохаживаясь перед свидетельской кафедрой.

— Да, сэр.

— Скажите мне, какие события имели место в ночь, когда умер мистер Кювье?

— До позднего вечера хозяина не было дома. Обычно в это время миссис Кювье уже ложится спать, но в тот день она явно решила ждать возвращения своего супруга.

— А вы, вы ждали своего работодателя?

— Нет, сэр. Свои обязанности я, как правило, выполнял по утрам, помогая ему одеться, гладил костюм, прибирался в его комнате. Я следил за всем, чтобы он мог заниматься исключительно своим бизнесом и женщинами.

— Продолжайте, мистер Антуан. А что еще случилось в тот роковой вечер?

— Примерно в полночь я проснулся от того, что они громко скандалили. Она кричала, что он должен вернуть ей пароходство ее отца, а он смеялся ей в лицо. Чуть позже я слышал, как он заорал, что не даст ей и ни цента. И что она останется с ним здесь, в Новом Орлеане.

— Каков был ее ответ?

— Она обозвала его эгоистичным выродком.

— А что-нибудь еще вы в ту ночь слышали?

— После этого они стали говорить потише… и через некоторое время я уснул.

— А вы видели мистера Кювье в ту ночь?

— Нет, сэр… Я только слышал, как они ругались, но самого мистера Кювье я не видел.

— А больше никаких голосов в ту ночь вы не слышали? Может, приходил кто-то еще? Кто-нибудь посторонний?

— Нет, сэр, после того, как они перестали ругаться, в номере воцарилась тишина.

Обвинитель понимающе кивнул.

— А как насчет следующего утра? Когда вы обнаружили, что мистер Кювье мертв?

— На следующее утро Колетт нашла его на полу спальни бездыханным.

— Спасибо, мистер Антуан, — обвинитель повернулся к Солье. — Свидетель ваш.

Дрю встал и пошел через зал. На мгновение он становился возле присяжных, не говоря ни слова и сцепив за спиной руки. Потом резко развернулся и пристально посмотрел на свидетеля.

— Доброе утро, мистер Антуан. Вы знали о других женах мистера Кювье? — спросил Дрю.

— Нет, сэр, он всегда говорил мне, что это его любовницы.

— И вы ему верили?

— Вообще-то нет, потому что каждая из них называла себя миссис Кювье. Но ведь мистер Кювье исправно платил мне каждый месяц жалованье и хорошо ко мне относился.

— Значит, вы ладили с мистером Кювье. А почему женам правду не сказали?

— С чего бы? Это взбесило бы мистера Кювье, и он бы точно меня выгнал. Не мое это дело. — Слуга пожал плечами.

— Даже если дело это противозаконное? Жорж на мгновение улыбнулся.

— О, господи! Да люди каждый день нарушают закон, что ж я обязан их всех в полицию сдавать?

— Так, значит вы, мистер Антуан, не уважаете закон и считаете, что мужчина может иметь столько жен, сколько ему заблагорассудится?

Жорж помрачнел.

— Мистер Кювье просто говорил мне, что это его любовницы, и я ему вроде как верил.

— А вам никогда не приходило в голову, как все это отразится на этих женщинах и их детях?

— Мне платят не за то, чтобы я думал. Я — простой слуга, — ответил Жорж, почесав подбородок.

Дрю нахмурился и стал медленно мерить ногами зал.

— Миссис и мистер Кювье часто скандалили?

— Да, и, как правило, по ночам.

— Можете ли вы рассказать присяжным, из-за чего они ругались по ночам?

— В большинстве случаев я не мог разобрать слов, но знаю, что ей не нравилась физиологическая сторона брака.

— Вы показали, что она говорила, будто Жан Кювье должен ей за пароходство ее отца. Они часто спорили по этому поводу?

— До этого она просто обвиняла его в том, что он обманул ее отца, но денег за пароходство не требовала.

— Она часто ждала, когда он вернется?

— Нет, сэр.

— Вы бы назвали их брак счастливым?

— Нет, сэр.

— Вы знали отца мисс Дю Шамп?

— Да, сэр.

— Почему вы не сказали ему, что Жан Кювье уже женат?

— Я ему не ровня, сэр. Я не смел и подойти к нему.

— А не потому ли вы ему ничего не сказали, что хотели отомстить? Ведь однажды отец Лайлы Энтони Дю Шамп уволил с работы вашего родного брата.

— Нет, конечно же, не поэтому.

— Не по той ли причине вы хранили молчание и позволили мисс Дю Шамп думать, что она живет в браке, который на самом деле был фикцией?

— Это не мое дело! — воскликнул Жорж.

— Если вы решили, что не ваше дело сообщать в полицию о постыдном многоженстве хозяина, то с чего бы вам давать полиции показания против мисс Дю Шамп? — спросил Дрю. — Неужели вы боялись, что полиция станет подозревать в убийстве именно вас?

— Нет! — закричал в раздражении Жорж. — Я ни за что не стал бы убивать мистера Кювье!

— А что, вам уже приходилось кого-то убивать? — спросил Дрю.

— Протестую! — закричал обвинитель, вскакивая со своего места. — Это не имеет отношения к делу!

— Ваша честь, я пытаюсь показать присяжным, что мистер Антуан вполне мог быть потенциальным подозреваемым. Ведь он тоже был в гостиничном номере в ту ночь.

Судья нахмурился.

— Отвечайте на вопрос защиты, свидетель! В глазах Жоржа мелькнула ярость.

— Это нечестно… Ведь я тогда был молод и горяч и не отдавал отчета в своих поступках!

— Отвечайте на вопрос, мистер Антуан! — потребовал Дрю. — Вы кого-нибудь прежде убивали?

Слуга нервно сглотнул и издал глубокий вздох.

— Когда мне было восемнадцать, я случайно в драке убил моряка…

Дрю выдержал паузу, чтобы до присяжных дошла столь важная информация.

— Насколько сложно достать цианистый калий?

— Не знаю.

— А пароходство Кювье случайно не использует этот яд для каких-либо целей? — спросил Дрю.

— Не знаю.

— Хорошо, я все проверил, и, представьте себе, мистер Антуан, в пароходстве иногда травят этим ядом крыс на складах. Так что у вас был доступ к этой отраве, — настаивал Дрю.

Жорж густо покраснел.

— Так у многих есть доступ к ней.

— Как относился к вам мистер Кювье?

— Он обо мне заботился.

— Никогда на вас не кричал, никогда не наказывал? — спросил Дрю, подойдя к свидетелю.

— Ну, порой, бывало, но вообще-то он ко мне хорошо относился.

— А как насчет утра того рокового дня? Он на вас не злился?

Свидетелю стало явно не по, себе.

— Да он кричал лишь тогда, когда его что-нибудь раздражало.

— Кричал ли на вас мистер Кювье в утро, предшествовавшее его гибели? — настаивал Дрю, глядя прямо в глаза Жоржу.

— Ну, это было вполне объяснимо, ведь он был очень расстроен.

— Отвечайте на поставленный вопрос, мистер Антуан, он что, кричал на вас?

— Да, — коротко ответил Жорж.

— Что же его расстроило?

— Я не успел погладить его рубашки, — раздраженно ответил свидетель.

— И вас его крик не взбесил?! Жорж умоляюще посмотрел на судью.

— Должен ли я отвечать на этот вопрос?

— Обязаны, мистер Антуан, — ответил Димитриус.

— Честно говоря, я ненавидел, когда он на меня орал.

— Буду с вами откровенен, свидетель. Вы — человек, которому наплевать на закон, легко приходящий в ярость и уже убивавший прежде.

— Протестую! — крикнул Финни.

— Принято, следите за своей речью, защитник, сделал замечание судья.

— Беру свои слова обратно, — ответил Дрю. — Защита закончила свою работу со свидетелем.

Лайла вздохнула с облегчением, почувствовав, что Дрю все же удалось хоть как-то поправить ее положение.

— Кто ваш следующий свидетель? — спросил судья.

— Обвинение вызывает городского коронера, судебного патологоанатома доктора Бенсона.

Доктор положил руку на Библию и произнес присягу. Он первый обнаружил следы цианистого калия в организме покойного.

— Доктор Бенсон, расскажите суду, что вы обнаружили, когда прибыли в гостиничный номер, — спросил обвинитель свидетеля, прохаживаясь перед скамьей присяжных.

— Когда я прибыл, служанка впустила меня в номер и провела в спальню, где лежало тело. Поскольку труп уже окоченел, я понял, что мистер Кювье уже несколько часов как мертв. Поначалу я посчитал, что он умер естественной смертью, но внезапно ощутил еле уловимый запах горького миндаля — явный признак отравления цианистым калием. При дальнейшем исследовании я заметил, что кожа трупа розовее обычного, и пришел к окончательному выводу, что покойного отравили.

— Какова была причина порозовения его кожи?

— Цианистый калий не дает красным кровяным тельцам получать кислород. А потому в кровяном потоке резко возрастает уровень окиси углерода, что приводит к потере сознания и удушению.

— Это единственный признак отравления цианистым калием?

— Нет, обычно жертва начинает хватать ртом воздух, затем начинается головокружение, сильная головная боль и тошнота. Многие перед смертью испытывают сильную рвоту.

— Так что же, Жан мог мучиться в течение нескольких часов?

— Трудно сказать. В крови у него был обнаружен еще и лауданум. Так что он вполне мог быть в бессознательном состоянии, когда симптомы стали проявляться.

— Вы можете сказать, какие именно дозы лауданума и цианистого калия получил мистер Кювье?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Обвинитель кивнул.

— И последний вопрос, мистер Бенсон. Можете ли вы описать, как вела себя мисс Дю Шамп в то время, пока вы находились в гостиничном номере?

— Протестую, — отозвался Дрю, — данный вопрос провоцирует свидетеля.

— Хорошо, я поставлю свой вопрос иначе, ваша честь, — ухмыльнулся Пол Финни.

— Пока вы были там, плакала ли мисс Дю Шамп? Была ли она сильно расстроена смертью ее предполагаемого мужа?

— Она… Она была спокойна, и я не помню, чтобы она проронила хотя бы одну слезинку.

— Благодарю вас, доктор. Свидетель ваш, — бросил Финни, поворачиваясь к сопернику.

Солье встал и подошел к свидетелю.

— Подзащитная призналась, что добавляла лауданум в чай своему мужу. Эту опиумную настойку она давала ему регулярно, дабы удержать его от неприятных для нее половых сношений.

Могла ли убить Жана та небольшая доза, которую он получал ежедневно?

— Человека, привыкшего к лаудануму, трудно убить передозировкой. Ей пришлось бы дать ему сразу несколько флаконов.

— Результаты вскрытия говорят, какое именно количество опиумной настойки получил мистер Кювье?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— По вашему мнению, доктор, мистера Кювье убил лауданум?

— Нет, сэр. Я уверен, что он умер от цианистого калия.

Дрю улыбнулся.

— Благодарю вас, доктор.

— Затем он повернулся к судье.

— Больше у меня нет никаких вопросов, ваша честь.

Судья посмотрел на обвинителя.

— Следующий свидетель.

Лайла посмотрела на Дрю, и он подарил ей ободряющий взгляд.

Внезапно она подумала, что этот процесс не закончится никогда, и она никогда не станет свободной, чтобы любить его.

Дрю сидел в библиотеке с приглушенным освещением и держал в руке стаканчик с бренди. Перед глазами стояла Тереза Сикамор. Его преследовало ее страшное, окровавленное и распухшее лицо. Господи, как же он ее подвел!

Теперь, в самый разгар процесса над Лайлой, ему казалось, что у него произошло раздвоение личности, и он не мог ни на чем сосредоточиться. Отчасти из-за убийства Брайена Сикамора, частично из-за того, что постоянно помнил о своем желании использовать процесс над Лайлой Дю Шамп, чтобы привлечь общественное внимание к своей персоне. Демократы могут выставить своего кандидата уже в ближайшем будущем, и он собирался заручиться их поддержкой и стать новым мэром этого города.

Лайла имела веские причины обвинять его в том, что он использует суд на ней в качестве саморекламы. Но кроме этого… он просто хотел быть с Лайлой. Ночь, проведенная с ней, стала самым потрясающим сексуальным опытом в его жизни. С другой стороны, она никогда не будет принята в высших кругах американского общества, куда он так стремится.

Его родной отец предупреждал, чтобы он не связывался с этой женщиной, и тем не менее Дрю так хотелось оказаться с ней в одной постели… К черту политику!..

Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ

Лайла уже два часа как пыталась уснуть, но все время вспоминала события прошедшего дня. Уставшая и жаждавшая забвения, она все еще будто слышала показания коронера.

Дрю раньше говорил ей, что по заключению эксперта Жан, вне всякого сомнения, умер от отравления цианистым калием, и тем не менее она опасалась, что лауданум лишил покойного возможности позвать на помощь. И наверняка многие присяжные посчитали, что она добавила в чай не только опиумную настойку.

В ночь смерти Жана она испытала необыкновенное облегчение. Ей казалось, что теперь она свободна и вольна наутро уехать, куда ей заблагорассудится. Будущее впервые после замужества показалось ей светлым и счастливым.

Но как же присяжные посчитают ее невиновной, если коронер сообщил, что она не пролила ни единой слезинки по мужу? Конечно же, она радовалась, когда Жан исчез из ее жизни, но то, что он умер, несомненно, ее потрясло. Так или иначе, наутро она собиралась навсегда покинуть его. Уже через сутки она была бы в Батон-Руж, но судьба распорядилась иначе.

Осознав, что уснуть сегодня ей все равно не удастся, Лайла отбросила одеяло. Зевнув, она схватила халат и накинула его на ночную рубашку. Она открыла дверь, в коридоре стояла полная тишина.

Пройдя на цыпочках мимо комнаты Дрю, она спустилась по лестнице вниз в надежде найти в библиотеке какую-нибудь книгу. Но когда она оказалась у дверей, увидела, что там горит свет.

Лайла слегка приоткрыла дверь. Солье сидел в кресле со стаканом бренди в руке и смотрел куда-то вдаль.

— Представь, я боялась тебя разбудить и кралась мимо твоей комнаты на цыпочках, — сказала она.

Дрю оторвался от своих размышлений, но так ничего и не сказал, когда она вошла в комнату. Она села на стул напротив него и пристально посмотрела ему в глаза. Отстраненный и погруженный в себя, Дрю несколько минут сидел молча.

— Я что, прервала твои размышления? По поводу чего ты так переживал весь день? — спросила Лайла, ощутив внезапное разочарование. Когда она увидела его здесь, она подумала… О чем? О чувстве покоя и защищенности в его объятиях. О том, как ей снова хотелось ловить ртом его губы. О том, как его пальцы ласкают ее груди. О, как ей хотелось повторить тот сладкий опыт, испытать чувственную радость той, как теперь казалось, далекой ночи. Еще раз ощутить кожей, как скользит по ней его обнаженное тело.

Хоть она и старалась не вспоминать об этом, каждый раз, когда он на нее смотрел, она вспоминала о том, что испытывала в ту ночь, когда они занимались любовью.

Она уже встала, чтобы уйти, а он продолжал хранить молчание.

— Нет, останься, — наконец промолвил он. — Прости, но у меня из головы не идет мой последний клиент.

— А в чем там дело? — спросила она, вновь присаживаясь.

Поначалу все было элементарно, — горько усмехнулся Дрю. — Бракоразводный процесс пары с двумя детьми, да только вот закончилось все делом об убийстве.

— Я слышала, как кто-то в суде говорил, что прошлой ночью в городе произошло убийство, сказала Лайла. — Так что, это твоя клиентка убила своего мужа?

— Нет, моим клиентом оказался убитый муж. А теперь, поскольку я чувствую себя отчасти виновным в случившемся, я беру на себя защиту жены.

— Но почему ты чувствуешь свою вину?

— Потому что не поверил собственному чутью! воскликнул Дрю, ударив кулаком в ладонь. — Мой клиент ведь не сказал мне, что регулярно избивает свою жену, и хотя у меня были подозрения, я их проигнорировал и даже посоветовал попробовать взять детей под свою опеку. Его жена, испугавшись, что потеряет их навсегда, вновь к нему вернулась. Однажды ночью сын решил заступиться за мать, когда отец вновь стал ее бить. Этот негодяй едва не убил десятилетнего мальчика.

— О, господи! — воскликнула Лайла, видя, как исказилось от боли лицо Дрю. — Надеюсь, с ним все в порядке?

— Рассечена губа, выбит зуб и легкое сотрясение мозга… Но вот что до его матери… — Солье тяжело вздохнул. — У нее такой вид, будто муж намеренно хотел ее умертвить…

Лайла молчала, понимая, какую боль носил он в себе весь день, размышляя над тем, какую роль сыграл лично он в произошедшей трагедии.

— Его жена, такая спокойная, нежная. Просто она решила, что он не смеет калечить ее детей. Одним выстрелом она покончила с ним, — Дрю сделал большой глоток из стакана.

— А теперь ты чувствуешь, что во всем виноват…

Дрю посмотрел на нее.