Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Струны сердца

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Макбрайд Мэри / Струны сердца - Чтение (стр. 5)
Автор: Макбрайд Мэри
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Гримаса боли исказила его лицо. Он так побледнел, что даже уголки стиснутых губ побелели. Потом, тяжело дыша, откинулся назад.

Прошло несколько минут, прежде чем он открыл глаза.

— Сможешь расседлать лошадей?

Хани кивнула.

— Придется разжечь костер, Эд. И вода нам потребуется. — Он стиснул ей руку. — Боюсь, я не смогу тебе помочь. Мне надо немного поспать.

— Ни о чем не беспокойтесь. Я все сделаю, — решительно заявила она, закатывая рукава. — А вы отдыхайте.

Девушка хотела встать, но он остановил ее. Его рука была холодной и липкой.

— Ночь может быть тяжелой, ясноглазая, но я поправлюсь, уж ты мне поверь.

Клянусь, что не умру и не оставлю тебя здесь одну. Ты мне веришь? Она снова кивнула. Сейчас ей хотелось в это верить больше всего на свете.

— Постарайся поддерживать огонь, вот и все. А если я начну бредить и городить чепуху, не обращай внимания. Идет?

— Это будет зависеть от чепухи… Может, в бреду вы придете от меня в восторг и признаете, что более замечательной девушки нет во всей округе. — Хани натянуто улыбнулась.

— Надеюсь, что именно это ты от меня и услышишь.


На самом деле Гидеона преследовали кошмары, и он всю ночь метался по постели, которую Хани соорудила из седла и попон. Она поддерживала огонь и кипятила воду, вспоминая с улыбкой, как Гидеон учил ее варить кофе и не обжигаться. В конце концов, не так уж она и беспомощна. Вот было бы здорово, если бы он проснулся и оценил ее крошечные достижения, был бы ею доволен, может быть даже, горд!

Какие глупости приходят в голову, оборвала она себя. Гидеону сейчас нет до нее никакого дела. У него свои проблемы. Ему надо выжить. Да и какая разница, будет ли он ею гордиться или нет? Она для него обуза, и больше ничего, и при первой же возможности он отправит ее обратно к родителям в Санта-Фе.

Ближе к ночи Гидеон погрузился в глубокий сон и перестал метаться. Хани немного успокоилась и не заметила, как задремала. Ее разбудил поток отборных ругательств. Костер почти догорел, но в лунном свете она увидела, что Гидеон скинул с себя одеяло. Он лежал весь в поту, и его била дрожь.

Хани попыталась накрыть его, но он ее оттолкнул.

— Ты велел держать тебя в тепле, так что лежи спокойно, — строго сказала она, подтыкая одеяло со всех сторон.

— Будь ты проклята, Кора! — Железной хваткой он сомкнул пальцы на ее запястье. Его широко раскрытые глаза лихорадочно блестели.

Хани вздрогнула и попыталась вырваться.

— Я не Кора, — крикнула она, хотя не знала, слышит ли он ее.

— На суде ты проливала слезы, а сама уже знала, что сбежишь с Дуайтом. Только ждала, а может, и молилась, чтобы меня поскорее упрятали за решетку…

— Гидеон, я не…

— Ты была моей женой! Бог мой, ты носила под сердцем моего ребенка. Но это ничего для тебя не значило. Ничего! Тебя убить было мало… — Он дернул Хани за руку. — За одно это стоило тебя убить, Кора.

— Гидеон! — отчаянно закричала Хани, но не только потому, что была напугана, но и для того, чтобы вырвать его из кошмара. Он глядел на нее в упор, но не узнавал. — Гидеон, хватит. Я не Кора. Это я. Посмотри на меня. Ну же!

На какую-то долю секунды он закрыл глаза, а когда снова открыл, опасный блеск пропал, но взгляд стал каким-то тупым, отрешенным.

— Эд, — прошептал он, отпуская ее руку. — Мне показалось… Не знаю, что мне показалось… Извини, если я сделал тебе больно.

Хани отвела у него со лба влажные волосы.

— Нет, ничего. Просто ты меня напугал. — Она снова подоткнула под него одеяло. — Вот так. Тебе надо быть в тепле.

— Да я весь горю.

— У тебя жар, но скоро температура спадет, — стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, сказала она и положила ему на лоб мокрую тряпку. — Утром тебе станет лучше. Вот увидишь.

У него начали стучать зубы и голова стала мотаться из стороны в сторону.

— Помоги мне пережить ночь, Кора, — пробормотал он. — Всего одну ночь, дорогая.

— Хорошо. Обещаю. — И Хани прижалась губами к его горячему лбу.


Уже вставало солнце — огромный оранжевый шар парил в предутренней пурпурной дымке, — а руки Хани все еще крепко обнимали Гидеона, который спал спокойным сном.

Высвободив руку, Хани потерла глаза. Как ни странно, усталости она не ощущала, а наоборот, чувствовала себя необычайно бодро. Ее переполняла гордость, ведь она просидела с Гидеоном всю эту ужасную длинную ночь. Он то отталкивал ее и ругался, то называл Корой и проклинал. Но потом, успокоившись в ее объятиях, уснул.

Всю ночь она думала о том, что из услышанного было правдой, а что — бредом. Неужели действительно его жена ждала ребенка? И действительно желала, чтобы мужа посадили в тюрьму? Хани было непонятно, как женщина — любая женщина — может отвернуться от такого мужчины, как Гидеон Саммерфилд, даже если он преступник.

Он добрый и терпеливый человек, думала Хани. Но всякий раз, когда она начинала перечислять про себя его добродетели, одна мысль не давала ей покоя. Этот человек женат. И то, что он проклинает Кору, может означать лишь одно — он ее любит. Всю эту долгую ночь Хани страстно желала — да простит ее Господь! — чтобы эта женщина, предавшая Гидеона, сгинула бы с лица земли.

Гидеон, по-видимому, уже чувствовал себя лучше: жар спал и щеки немного порозовели. Вспомнив о том, как болели ее братья, Хани решила, что после сна у больного появится зверский аппетит. Чтобы восстановить силы, ему надо будет как следует подкрепиться. Но у них ничего не осталось, только полбанки клубничного джема. Она в такой панике выскочила из магазина в Мадриде, что забыла, зачем зашла.

Придется снова скакать туда. Если она поедет быстро, то сумеет обернуться часов за пять. Судя по ровному дыханию, Гидеон проспит еще долго. Может быть, ей даже удастся поспеть обратно до того, как он проснется. А как ему будет приятно очнуться от аромата свежесваренного кофе, а может, и от запаха шипящего на огне бекона!

От мыслей о еде у нее свело желудок, и она улыбнулась. Но тут же вспомнила о шерифе, и улыбка мгновенно сошла с ее лица. Что, если она с ним столкнется? Как объяснит свое вчерашнее поведение? Она ведь была соучастницей ограбления! А если ей и удастся избежать встречи с шерифом, чем она станет расплачиваться за продукты?

Взгляд ее упал на мешок с деньгами. Ну конечно! Она возьмет несколько купюр, а остальное отдаст шерифу. Довольная своим решением, она встала, поправила на Гидеоне одеяло, а затем развязала мешок и запустила в него руку.

Каково же было ее удивление, когда она увидела, что держит в кулаке пачку нарезанной бумаги! У нее даже ноги подкосились, и ей пришлось сесть на землю. — Газеты! — Она разжала кулак, и нарезанные по размеру банкнот листки, подхваченные ветром, разлетелись в разные стороны. На глаза у нее навернулись слезы, а в горле застрял комок. — Они подстрелили его за дурацкий мешок бумаги!


Совет Ассоциации банкиров — все девять его членов — собрался в банке Логана в Санта-Фе. Восемь из них нервно теребили брелоки часов, сдували невидимые пылинки с рукавов и брюк и громко откашливались. Лишь девятый член Совета, Рейс Логан, сидел за своим письменным столом неподвижно, как монолит, оглядывая собравшихся из-под нахмуренных черных бровей.

— Я жду, джентльмены, — сказал он, и его пальцы начали выбивать дробь, звучавшую словно похоронный марш.

Покашливание продолжалось, пока не поднялся Эймос Таркингтон. Одернув жилет, он промолвил:

— Мы были не правы, Рейс. Теперь это ясно всем.

Все присутствующие энергично закивали, старательно избегая взгляда человека, сидевшего за письменным столом.

Рейс, скрестив на груди руки, откинулся в кресле, , и пружины заскрипели под тяжестью его могучего тела.

— Вы как-то странно молчаливы сегодня, джентльмены, если учесть, что во время! нашей последней встречи у вас было много предложений.

— Но ведь тогда никто не предполагал, что в этом деле окажется замешанной твоя дочь, Рейс. Уверяю тебя, если бы не это…

— Моя дочь не замешана, — прервал его Рейс. — Ее похитили в день ограбления моего бланка. Что бы там ни было, она действовала по принуждению.

— А мой кассир рассказывает совсем другое. Вчера она стояла на стреме, и именно она схватила мешок с деньгами. Он говорит…

— Мне наплевать на то, что говорит этот идиот. — Рейс Логан в ярости ударил кулаком по столу. — Моя дочь не грабит банки. — Он обвел глазами присутствующих. — Вам это понятно, джентльмены?

Один за другим банкиры неохотно, но все же согласились с Логаном.

— Что ты предлагаешь, Рейс? — спросил Эймос Таркингтон. — Организовать погоню?

— Будем придерживаться первоначального плана. Насколько я понимаю, Саммерфилд именно это и делает. Так что подождем.

Восемь голов кивнули в знак согласия.

— Подождем, — повторил Рейс таким тоном, будто это было не просто заявление, сделанное банкиром, а заклинание проповедника, пугающего прихожан геенной огненной.

Глава одиннадцатая

Хани въехала в Мадрид с той стороны, с которой вчера сюда прибыл Гидеон. Осторожно пробираясь по безлюдным улочкам, добралась до магазина. Оставив Нарцисса у заднего входа, она заглянула в пыльное оконце: покупателей в магазине не было. Девушка тихо вошла, а поскольку трудно было найти объяснение ее рваному, усеянному пятнами крови платью и спутанным волосам, просто направила кольт Гидеона на пожилого продавца и объяснила, что именно ей нужно.

— Бекона нет, — спокойно ответил старик. — Могу предложить вон тот окорок, на крюке.

— Сойдет, — спокойно сказала Хани, стараясь выглядеть столь же хладнокровной. Главное, не показать, как у нее дрожит рука — и не только оттого, что ей трудно держать тяжелый револьвер.

Старик прошаркал вдоль полок, снимая жестяные банки и обращаясь к ней через плечо:

— Ведь это ты вчера послала шерифа за воображаемым преступником, а потом помогла ограбить банк, верно?

Хани промолчала. Незачем пускаться в откровенности, тем более что она действительно виновата: зачем было хватать этот чертов мешок. Конечно, кто знал, что он набит газетной бумагой!..

— Вы с этим Саммерфилдом устроили хорошенький переполох. Ты себе не представляешь, как быстро распространяются слухи. Уже сегодня сюда заходил один тип и спрашивал про вас.

— Какой тип? — похолодев, спросила Хани, боясь услышать ответ. Это наверняка отец! Она невольно оглянулась, словно опасаясь, что Рейс Логан стоит в дверях и смотрит на нее взглядом убийцы. Теперь уже не только рука, но и голос ее начал дрожать. — Кто про нас спрашивал? Как он выглядел?

— Кто такой не знаю, но выглядел он довольно-таки подозрительно, скажу я тебе. Черная бородища и шрам на щеке.

Хани облегченно вздохнула. Слава Богу, это не отец.

— Вот, тут все, что тебе надо. — Продавец положил на прилавок большой пакет. — Осторожно с курком, девонька. Я не стану звать шерифа. Мне кажется, ты здорово проголодалась. Бери продукты, мне не жалко.

— Спасибо. — Хани схватила тяжелый пакет и повернулась к выходу.

— Послушай, барышня, — сказал вдогонку продавец, — когда тебе в следующий раз понадобится еда, я бы предпочел, чтобы ты обратилась к старому скупердяю Хайраму Квиллу в Голдене.

Несмотря на только что совершенное преступление, Хани вновь обрела утраченную бодрость духа. При первой же возможности она расплатится с этим добрым, смешным старичком. Хотя одному Богу известно, когда появится эта возможность. Но зато она раздобыла много сытной еды, чтобы приготовить Гидеону настоящее пиршество. Правда, она совсем не умеет готовить, но уверенность в себе что-нибудь да значит! Даже если это касается всего лишь приготовления пищи. Потом она вспомнила про бородача. Только сейчас ей пришло в голову, что, возможно, этого человека послал отец, приказав найти ее и вернуть домой.

Пусть только попробует, подумала она, потрогав кольт. Она ни за что не вернется. Ведь она еще не нашла деньги. И к тому же, как оставить Гидеона, особенно сейчас, когда он ранен? Она нужна ему. Может быть, потом…

Нарцисс фыркнул и вскинул голову оттого, что она резко натянула поводья. Деньги тут ни при чем, подумала она, и от этой догадки у нее перехватило дыхание. Да, ни при чем. Сама мысль о том, чтобы расстаться с Гидеоном Саммерфил-дом — когда-либо, заставила сжаться ее сердце. Она больше никогда не увидит серых блестящих глаз, не услышит терпеливого голоса, никогда не прикоснется к нему, не почувствует вкус его губ.

Проклятье! Она забыла, что он женат! Но как же ей примириться с тем, что он может принадлежать кому-то другому, если… Если он должен принадлежать ей, так, что ли? Абсурд! Этот человек — грабитель. Преступник. Он нарушал! закон с десяти лет… Да, но что было ждать от его воспитателей — разбойников с большой дороги и головорезов?

Возможно, еще не поздно его перевоспитать, размышляла Хани. По натуре он все же джентльмен. Если она сумеет уговорить его вернуть все деньги и перестать грабить банки, у него может появиться шанс начать новую жизнь.

— Верно, — сказала она вслух и натянула поводья. — И эту жизнь он проживет со своей женой.

Не думай о нем. Пустая трата а времени, убеждала она себя.

А вдруг ему стало хуже, пока! ее не было, вдруг он истек кровью? Что, если он звал ее, а ее не было?

Она хлестнула Нарцисса.

— Скорее! Скорее!

Уже ничего не имело значения — ни деньги, ни погоня, ни Кора, ни человек с черной бородой. Только бы скорее увидеть Гидеона!


Гидеон проснулся оттого, что солнце нещадно светило прямо в глазка. Он приподнялся, чтобы загородиться рукой от яркого света, но резкая боль в боку снова бросила его на землю.

Если болит, значит, жив, мелькнула мысль. И на том спасибо. Осторожно приподняв голову, он огляделся. Костер потух, но его лошадь была на привязи и помахивала хвостом, отгоняя мух. Эдвины Кэссиди поблизости не оказалось.

С тяжелым вздохом Гидеон опустил голову и закрыл глаза. У него не было сил ни волноваться по ее поводу, ни даже просто о ней думать. Может быть, она спустилась к речке. Он представил себе ее входящей в воду — белые колени, стройные ноги, соблазнительно выглядывающие из-под высоко подобранной юбки, — и громко застонал. Все в нем напряглось при одной только мысли об Эдвине.

Гидеон еще немного подремал, во сне целуя и обнимая ее, погружаясь в тепло ее восхитительного тела. Конечно, это всего лишь сон, но во сне позволительно помечтать о том, чего никогда не будет.

Он намерен отправить ее обратно в Санта-Фе, и сделает это, как только поправится. И вдруг, в полудреме, подумал: а почему бы ей не остаться с ним? Что-то не заметно, чтобы она горела желанием возвращаться домой. И похоже, что дело о тут не в деньгах. Она и смотреть на него стала как-то по-особенному. Сначала ее взгляд был осуждающим и жестким, теперь он потеплел и даже стал задумчивым.

Она молода, неопытна и, по-видимому, слишком наивна, чтобы понять свои желания, но все говорит за то, что он ей небезразличен. Гидеон вспомнил, как она, не думая о собственной безопасности, ворвалась в банк, чтобы предупредить его о шерифе. А прошлой ночью — насколько помнится — держала его в своих объятиях, утешала, смачивала ему лоб холодной водой и согревала своим теплом. Даже пару раз поцеловала.

Все еще находясь между сном и явью, Гидеон вздохнул. Может, спросить ее? Что худого в том, если он спросит? Обнимет и шепнет ей на ухо: «Поехали со мной в Мексику. Останься со мною. Позволь мне любить тебя».

Любовь! Вот словечко, которое не приходило ему в голову с отроческих лет. Оно выпало из его лексикона с такой же закономерностью, как возможность любить — из его жизни. Она ему нравится, и, да простит его Господь, он желает ее. Но любовь? Для таких, как Гидеон Саммерфидд, она не существует и, судя по всему, никогда не будет существовать.

Значит, так. Он ее спросит. Может быть. Не такая уж и плохая идея — уехать в Мексику, как только немного заживет рана. К черту Логана с его планом! Пересечь границу с Мексикой, а там ищи ветра в поле. И Кору с Дуайтом тоже к чертям! Пусть кто-нибудь другой засадит его бородатого кузена за решетку. А что касается Коры… да гори она в аду, туда ей и дорога!

Эд научит его испанскому. Придется попотеть. Кое-какие слова он уже знает, например, он знает, что «гуэвос» вовсе не «гремучая змея», а «яйца». Гидеон улыбнулся во сне. А вот то, чему он собирается научить Эдвину Кэссиди, займет тысячи бесконечных ночей, сотни жарких дней за закрытыми ставнями, десятки светлых утренних часов. Может статься, эти дни и часы будут длиться вечно. Во всяком случае, он постарается.

Он снова заснул, накрывшись от солнца с головой, и проснулся оттого, что кто-то сдернул с него одеяло. Морщась от боли, Гидеон приподнялся, и взгляд его уперся в дуло пистолета и пару злобных и холодных глаз.

— Ха, черт побери! — Черная борода раздвинулась в пьяной ухмылке. — Мне сказали, что это ты, но я не поверил. Как дела, кузен?

— Мне было бы намного лучше, Дуайт, если бы ты убрал свою пушку.

Дуайт Сэмьюэл посмотрел на пистолет так, будто забыл о его существовании, потом сунул в кобуру.

— Я чуть было не снес тебе башку, Гид. Не узнал тебя, пока ты не поднял веки. Господи, как же ты похож на тетю Кэрри: те же стальные глаза.

И у кузена глаза не лучше, подумал Гидеон. Даже когда улыбается, их взгляд остается холодным и жестким. Видимо, это наследственное. Перебравшись из Кентукки в Миссури в поисках лучшей жизни, их захудалое семейство столкнулось с еще большими трудностями. Женщины научились суровости и молчанию, а мужчины — Джесси, Фрэнк, Дуайт — научились убивать, не моргнув глазом.

— Рад видеть тебя, Дуайт. — В глубине души Гидеона действительно шевельнулось это чувство. Несмотря на то что он сердился на Дуайта за предательство и жаждал ему отомстить, семейные узы все же что-то для него, по-видимому, значили.

— Я тоже рад, кузен. Когда мы виделись в последний раз, тебя вроде бы тоже подстрелили, — сказал Дуайт, кивнув на окровавленную тряпку. — Уже идешь на поправку?

— Понемногу.

Дуайт задрал рубашку, обнажив волосатый живот.

— У меня шрамов не меньше, чем у тебя. — Он потрогал грязным пальцем грубый рубец. — Этот я заработал, когда мы схлестнулись с синебрюхими в графстве Касс. Помнишь?

Гидеон не помнил, но кивнул.

— Ты тогда был совсем мальчонкой. Мне было девятнадцать. А тебе, Гид? Двенадцать?

— Десять.

— Десять? Но, помнится, ты уже тогда слыл отчаянным малым. Джесси даже говорил, что ты далеко пойдешь. Жаль, что так вышло с Джесси. У меня тогда руки чесались пристрелить Боба Форда, как собаку. Зря я его не выследил.

В восемьдесят втором, когда ничего не подозревавший Джесси был убит выстрелом в затылок членом его же шайки, Бобом Фордом, Гидеон сидел в тюрьме. Первое время после смерти Джесси он разделял желание Дуайта расквитаться с Бобом, но сейчас ему стало не по себе при мысли, что у него было так много общего с бородатым кузеном.

— Послушай, Дуайт, может, пора остановиться? Не слишком ли много смертей на счету одной семьи? — Помолчав, Гидеон спросил, глядя на кузена в упор: — Как Кора?

— А ну ее! — ответил тот, отводя взгляд. — Шлюхой оказалась. По правде, тебе повезло, что ты от нее отделался. Она поступила со мной еще хуже, чем с тобой.

— А ребенка она родила?

— Родила. Забавный получился малыш. А она, зануда, только и знала, что жаловаться, все было не по ней.

Пот выступил у Гидеона на лбу, но он постарался спросить как можно спокойнее:

— Мальчик?

— Да. Наверное, твой. Во всяком случае, она назвала его Гидеоном.

— А где она сейчас? Где мальчик?

— Умерли. Оба. Сначала заболел мальчик, а за ним и Кора… Я их похоронил.

— Даже памятник поставил.

У Гидеона перехватило дыхание. Боже праведный! У него был сын! Он откинулся на седло и закрыл глаза.

— А где ты прячешь девчонку, Гид?

— Что?

— Ту девчонку, что ты похитил? Сколько ты за нее хочешь получить? Бьюсь об заклад, Рейс Логан готов раскошелиться на несколько тысчонок, чтобы вернуть дочь.

— Она не дочь, а кассир у него в банке. К тому же я ее не похищал. Это она приковала меня к себе наручниками. — Несмотря на мрачное настроение, Гидеон даже усмехнулся, вспомнив, как все произошло.

— Так-так, — заулыбался Дуайт, почесав бороду. — Надо же! Тебе, сукину сыну, всегда везло с бабами. Только больно уж ты недогадлив, своего счастья не понимаешь. Сидишь на мешке с золотом и даже не подозреваешь об этом. Наручник на тебя надела дочь владельца банка, при чем единственная. Хани зовут. Ну разве ты не везучий сукин сын? — Дуайт пошарил вокруг глазами. — Так где она?

— Откуда у тебя такая информация, Дуайт? — Гидеон встал, превозмогая боль.

— Дуйат, наверно, ошибся. Не могла дочь банкира стоять за кассой.

— Думаешь, я не знаю, что к чему? Я здесь уже год и разобрался, кто есть кто.

— И уж самого богатого человека в Нью-Мексико знаю, а она как две капли воды похожа на отца.

Господи Иисусе! А ведь правда! Как это он раньше не догадался? Он видел Рейса всего один раз, когда они заключали сделку, но хорошо его запомнил. Особенно бирюзовые глаза. У Эд точно такие. Надо быть слепым, чтобы не заметить сходства. А он-то размечтался!

И куда завели его эти мечты? Чуть было не предложил ей бежать с ним в Мексику, соединить с ним свою жизнь! Думал… Черт, какая разница, о чем он думал! Мысль о том, что дочь Рейса Логана свяжется с таким человеком, как он, была просто смехотворной. Кто же сыграл с ним эту злую шутку? Эд или он сам?

— Раз уж я помог тебе открыть золотую жилу, Гид, как насчет того, чтобы я помог тебе намыть немного золотишка? — Лицо Дуайта расплылось в улыбке.

Гидеон не ответил. Его взгляд был прикован к всаднику, быстро приближавшемуся по тропинке.


У Хални отлегло от сердца, когда она увидела Гидеона. Она узнала бы его фигуру среди тысяч других — эти широкие плечи, эти стройные ноги, эту гордую осанку, . Ее не смутило, что рядом с ним стоит кто-то еще. Лишь подъехав поближе, она а разглядела черную бороду и уродливый шрам на щеке.

Гидеон подошел, чтобы помочь ей слезть, но она стала отбиваться и кричать.

— Замолчи, — пригрозил ей Гидеон.

— Эттот человек хочет забрать меня обратно в в Санта-Фе!

Резким движением он заломил ей руки и, наклонившись, шепнул:

— Этот человек — Дуайт Сэмьюэл, и он не моргнув глазом изнасилует вас, мисс Хани Логан. Так что помолчите.

Глава двенадцатая

Хани замерла, опасаясь, что вот-вот остановится сердце.

— Так-то лучше, — шепнул Гидеон. — Слушай меня внимательно. Если хочешь остаться в живых, ясноглазая, делай то, что я скажу. — Он еще крепче прижал ее к себе. — Ты слышишь меня?

— Слышу…

— Вот и хорошо. А теперь поцелуй меня.

— Что?

— Я сказал, поцелуй меня. Да как следует, чтобы мой кузен, который стоит вон там, поверил, что ему придется перешагнуть через мой труп, если он хоть пальцем тебя тронет.

Сказав это, он прильнул к ее губам, да с такой страстью, что горячая волна окатила девушку с головы до ног. Ее попытка запротестовать окончилась лишь тем, что его язык проник внутрь ее рта, а рука легла на грудь.

Когда Гидеон прервал поцелуй, она чуть не упала — так кружилась у нее голова. Но он удержал ее и тихо сказал:

— Пока достаточно.

Более чем, подумала Хани. Ее желудок как будто провалился куда-то вниз, а сердце, наоборот, взмыло вверх и застряло в горле. В голове царил полнейший хаос, она даже не смогла сосредоточить взгляд на его лице. Видела только его белозубую улыбку.

— Ну-с, мисс Логан, только не уверяйте меня, что ваши богатенькие кавалеры умеют так целовать!

— Им… им такого не позволялось, — с трудом выговорила она.

Они не заметили, как к ним подошел Дуайт.

— Смотри-ка, что я нашел, Гид, на ее кругленьком задочке. — На указательном пальце Дуайта болтался кольт Гидеона. — Это твой?

— Мой. — Гидеон сунул револьвер себе за пояс. — Она вряд ли знает, как с ним обращаться, — небрежно бросил он.

— Я умею только танцевать на балах и вечеринках, — отрезала Хани. — Не так ли, мистер Саммерфилд?

Бородач перевел взгляд с разъяренной женщины на своего нахмурившегося кузена и пожал плечами.

— Я обнаружил еще и мешок со жратвой. Позову-ка я своих парней. А то у них уже животы подвело от голода. — Он протянул мешок Хани. — Приготовь нам, милашка, чего-нибудь горяченького.

— Да она ни черта не умеет, — засмеялся Гидеон. — Пусть кто-нибудь из твоих ребят этим займется. — И он швырнул мешок Дуайту.

— От нее никакого толку, так, что ли? — ухмыльнулся бандит.

Хани хотела было возмутиться, но Гидеон обнял ее за талию и повел ко входу в пещеру.

— Никакого, — бросил он через плечо. — Зато хорошенькая. Пойдем, милашка, по лежим в постельке.

Вырваться из рук, державших ее железной хваткой, Хани не могла, но, шагая рядом, прошипела:

— Беру назад все то хорошее, что я о вас говорила. Никакой вы не джентльмен.

Вы просто скотина. — Гидеон молчал, а она все больше распалялась. — Как вы смеете меня лапать! Да еще в присутствии этого бандита. И как у вас только язык поворачивается намекать, что мы идем сюда, чтобы… чтобы…

Гидеон остановился.

— Я хочу, чтобы он подумал именно это. А теперь помолчи и помоги мне взобраться на эту чертову гору, пока я не свалился.

— Гидеон! — вскричала Хани, увидев, что его рана снова кровоточит.

— Ничего страшного. Ну вытечет ведро или два, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Можно я обопрусь на тебя, ясноглазая?

Хани обняла его за талию и подставила плечо. Так они доковыляли до пещеры.

— Ложитесь. Я привезла из города чистую ткань и пузырек с опием. Схожу за сумкой.

— Останься. — Он схватил ее за руку.

— Но, Гидеон…

— Делай, что я говорю. Подожди, пока уйдет Дуайт. Я не хочу, чтобы он даже приближался к тебе.

— Ладно, — нехотя согласилась она.

— А кольт сунь в мою кобуру… А теперь мне надо немного поспать. Подержи меня за руку, пока я не усну, Эд. Надо же, какие у тебя маленькие ручки.

Хани попыталась было возразить, что они только кажутся маленькими по сравнению с его руками, но Гидеон уже спал.

Оранжевое пламя освещало лица сидевших вокруг костра мужчин. Шесть пар глаз не отрываясь смотрели на Хани. Она придвинулась поближе к Гидеону. Недолгий сон пошел ему на пользу: он чувствовал себя гораздо лучше, к нему вернулись силы и обычная уверенность.

Дуайт привел к костру свою банду: двух мексиканцев, сидевших плечом к плечу и вполголоса переговаривавшихся по — испански, полукровку Чарли Бака — в котелке, из-под которого свисали черные косички, и не проронившего ни единого слова юнца с буйно вьющимися волосами, затравленным взглядом и беспокойными руками, которого все называли Стрелком.

Бандиты передавали по кругу бутылку мескаля и медленно, но верно пьянели. Все, кроме Гидеона, отметила Хани. Она наблюдала за ним, когда он прикладывался к бутылке. Он не сглотнул ни разу. Чем более пьяными и разговорчивыми становились люди Дуайта, тем трезвее и молчаливее делался Гидеон, хотя, казалось, никто, кроме Хани, этого не замечает.

Стрелок отпил из бутылки и, обтерев рукавом рот, протянул ее Хани, но, передавая, задержал руку девушки, причмокнув слюнявыми губами.

Вырвав бутылку, Хани обтерла горлышко подолом платья и сделала большой глоток в надежде, что алкоголь поможет ей продержаться в эту ужасную ночь.

— Осторожно, — предупредил Гидеон, забирая у нее бутылку. — Это тебе не сладенький шерри, ясноглазая. Покрепче будет.

Это она поняла. Горло саднило, как от ожога, а на глазах выступили слезы.

— Я знаю, что делаю, — возмутилась она.

— Хорошо пошло, мисс Логан? — хохотнул Дуайт.

Хани кивнула.

— Дай еще глотнуть, — сказал Стрелок, протягивая руку к Гидеону, но тот передал бутылку Чарли Баку, сидевшему по другую сторону. Рука парня сначала повисла в воздухе, а потом как бы непроизвольно упала Хани на колени. Глаза Гидеона потемнели.

— Если тебе дорога твоя рука, малыш, не лапай мою женщину, — громовым голосом отчеканил он.

Стрелок поднял руку, посмотрел на нее, будто удивившись, как она очутилась на коленях девушки, и грязно выругался. Потом встал и пересел подальше.

Хани показалось, что оба мексиканца и Чарли вздохнули с облегчением. Но не успела она тоже порадоваться тому, что Стрелка нет рядом, как Гидеон откинулся на большой валун за своей спиной и довольно грубо усадил ее себе на колени.

— Что вы…

— Молчи, — прошипел Гидеон ей на ухо и прижал к себе еще теснее.

Стрелок снова выругался, но Дуайт ткнул ему локтем в бок.

— Грабить банки, парень, — это одно, — грозно изрек бородач. — А сердечные дела — совсем другое. Заруби себе это на носу, иначе либо получишь кулаком в морду, либо пулю в башку. Не так ли, Гидеон?

Хани почувствовала, как Гидеон стал медленно расслабляться.

— Хороший совет, кузен. Надеюсь, твой юный друг ему последует.

Никто не произнес ни слова. Даже Стрелок. Все явно чувствовали себя неловко. Наконец Дуайт глотнул из бутылки и, хлопнув себя по колену, громко расхохотался.

— Черт бы тебя побрал, Гид, ты всегда пользовался успехом у женщин особого сорта. Никогда не забуду тот день, когда мы с Фрэнком привели тебя в бордель.

— Сколько тебе было тогда лет? Четырнадцать? Пятнадцать?

— Не думаю, Дуайт, что стоит об этом рассказывать, — отозвался Гидеон. -

— Принимая во внимание нашу смешанную компанию…

Это он на меня намекает, подумала Хани. Ведь я девственница. Но любопытство и мескаль сделали свое дело.

— Компания не возражает, — отозвалась она. — Давайте, Дуайт, рассказывайте.

— Значит, так. Мы с кузеном Фрэнком решили, что пора Гидеону познакомиться с прекрасным полом. Вы понимаете, на что я намекаю, мисс Логан?

— Конечно. — Но в глубине души она уже пожалела о своей смелости. И не только потому, что тема рассказа была слишком щекотливой, — просто не хоте лось слушать истории про Гидеона и других женщин. Мало того, что у него где-то там обреталась супруга, так тут еще женщины «особого сорта» объявились.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9