Глава девятая

Кейт остановилась на пороге. В полумраке комнаты виднелась широкая кровать, на которой было распростерто большое тело Айзека. В дальнем углу сидел в кресле Рейс Логан. Он спал, опустив голову на грудь и вытянув длинные ноги.

Иногда Кейт с трудом себе представляла, как сложилась бы ее жизнь, не появись однажды в Ливенворте эти двое мужчин.

— Пойдем спать, дорогой. — Кейт тихо тронула мужа за плечо. — Так ты себя вконец измотаешь.

Рейс потер затекшую шею.

— Увы, никаких изменений, — кивнул он на неподвижную фигуру.

— Видимо, так. Иди поспи, а я посижу с Айзеком.

Рейс поднялся, и Кейт услышала, как он, стараясь сдержаться, тихо застонал от боли в суставах. Да, годы свое берут, подумала Кейт, хотя для нее он и в свои пятьдесят четыре все еще был самым красивым мужчиной на свете. Но две бессонные ночи, проведенные в кресле, не могли не сказаться.

Он обнял Кейт и зарылся колючим, небритым лицом ей в шею.

— Ты тоже мучаешься, любовь моя. Переживаешь и за Айзека, и за Хани.

— Я уверена, все будет хорошо — и Хани вернется, и Айзек поправится. Я это знаю. Сердцем чувствую.

— Надеюсь, оно тебя не обманет, Кейти, — вздохнул Рейс. — Дай-то Бог, что бы ты оказалась права.

Кейт подтолкнула мужа к двери. — Иди поспи, — решительно сказала она. — Если что-нибудь изменится, я тебя разбужу.

Выпроводив мужа, Кейт придвинула стул к кровати и села. В неярком свете лампы были хорошо видны черты лица старого негра. Низко наклонившись к нему, она зашептала:

— Послушай меня, старичок. Я разгадала твой план. Правда, не сразу. Сначала мне показалось подозрительным поведение дока Каллена. Он всегда точно определяет, что с больным, даже если не имеет об этом никакого понятия, и назначает какое-нибудь лекарство, даже если это всего-навсего примочки. А тут он был явно в недоумении: просто воздел руки и уехал, а потом ни разу не справился о том, как идут дела. И я задалась вопросом — почему? Сегодня утром я отчитала мальчишек за то, что они съели всю курицу, оставшуюся от вчерашнего ужина. Они клялись, что не делали этого, но я им не поверила. А потом стала менять тебе постельное белье и нашла вот это.

Засунув руку под матрас, Кейт извлекла оттуда куриную косточку.

— А днем, — продолжала Кейт, глядя на старика в упор, — я стояла вот здесь у окна и увидела, что цветы на клумбе мокрые, хотя уже два дня, как не было ни капли дождя. И я вдруг поняла, что ты писал из окна, хитрец эдакий!

Айзек открыл один глаз и криво усмехнулся.

— Вы раскрыли мою игру, мисс Кейт. Док Каллен предполагал, что так оно и случится.

Уж и не знаю, то ли придушить тебя, то ли обнять, — воскликнула Кейт и поцеловала Айзека в морщинистый лоб. — А теперь, если не возражаешь, ответь мне на вопрос: зачем тебе было подвергать нас такому испытанию? Рейс сам не свой от беспокойства.

— Как раз ради него я все это и затеял. Не мог придумать ничего лучшего, чтобы вынудить его остаться дома.

Кейт уже давно изучила Айзека и доверяла интуиции бывшего раба. Он редко ошибался, особенно если дело касалось грозящей кому-либо из его близких опасности.

— Когда он пришел домой весь красный от ярости из-за того, что мисс Хани украла его коня, я понял — жди беды.

— О чем ты, Айзек?

— Если наша девочка украла коня своего папочки, чтобы пуститься в погоню за этим вором Саммерфидцом, значит, дело не в деньгах. В этом замешано ее сердечко.

Кейт тоже об этом думала, но старалась гнать от себя эту мысль.

— С чего ты взял, Айзек?

— Ни с чего. — Айзек поскреб заскорузлой рукой щетину на подбородке. — Но я знаю тебя. И знаю Рейса. Яблоко от яблони недалеко падает. Мисс Хани вся в вас. — Немного помолчав, он спросил: — Можно задать тебе вопрос?

— Спрашивай.

— Что могло бы побудить тебя украсть коня?

— Желание догнать Рейса Логана, — призналась Кейт и вздохнула, беспомощно опустив руки.

— Вот видишь. А почему, как ты думаешь, этот грабитель не отправил мисс Хани обратно в Санта-Фе? Да его покорили ее большие бирюзовые глаза и «покладистый» нрав.

Кейт тоже кое-что заподозрила, но боялась себе в этом признаться. Если нанятый Рейсом вор украл не только деньги, но и сердце их дочери в придачу, муж придет в ярость. Он никогда этого не потерпит. С другой стороны, у Хани такой же независимый характер, как у отца, она с детства отличалась строптивостью.

— К добру это не приведет, Айзек. Но вообще-то ты хорошо придумал, как удержать Рейса дома.

— Я просто нутром чую, что может случиться, если Рейс схлестнется с этим молодцем: мисс Хани окажется между ними. А мы не можем этого допустить, не так ли?

— Не можем, — согласилась Кейт.

— Тогда, если не возражаете, мисс Кейт, я еще чуток похвораю. Это, конечно, не выручит мисс Хани, но по крайней мере Рейс никуда не сорвется.

— Пожалуй, ничего лучшего нам не придумать. — Она стиснула руку старому негру. — Поболей еще немного, Айзек. Хотя бы до того, как мы что-нибудь придумаем. Но я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.

— Что, мисс Кейт?

— Обещай, — рассмеялась она, — что больше не будешь поливать мои петунии.

Гидеон — и это совершенно очевидно — нарывается на беду. Так думала Хани, когда они утром спустились с гор и ехали до тех пор, пока на их пути не оказался сонный шахтерский городок Мадрид. И снова она была поражена той вальяжностью, с какой ее спутник въехал в город. Она еще более изумилась, когда этот безумец остановился прямо перед входом в банк, спешился и привязал лошадь к перилам.

— Неужели мы оставим лошадей прямо здесь? — спросила она Гидеона, помогавшего ей слезть с Нарцисса.

— А что?

— Ну, тогда, может, просто повесить на грудь плакат с надписью «Ограбление»? Или встать посередине улицы и объявить всему городу, что мы собираемся сделать?

— Мы? Мы ничего не собираемся делать. Ты пойдешь вон в тот магазин и купишь чего-нибудь посущественнее печенья и джема. — Сунув ей в руку несколько банкнот, он повернул ее за плечи и слегка подтолкнул. — Ступай.

— Я пойду с тобой.

— И не думай.

— Гидеон!

— В банк я тебя не возьму, Эд. — Лицо Гидеона приняло суровое выражение.

— И никаких разговоров.

Больше всего ей не хотелось идти в этот магазин. Лавчонка в Голдене всколыхнула в ней слишком много неприятных воспоминаний. Оглянувшись, она увидела, как Гидеон входит в банк. Бог ты мой, он даже не вытащил пистолет! А ведь голыми руками никого не напугаешь.

Хани в недоумении покачала головой. Иногда — вот, например, как сейчас — ей казалось, что у Гидеона не все в порядке с головой. Если предположить, что она у него вообще есть.

На первый взгляд магазин ничем не отличался от лавчонки в Голдене. За одним, однако, исключением. И весьма существенным. «Исключение», опиравшееся на прилавок, сверкнуло навстречу Хани блестящей оловянной звездой.

Девушка остановилась как вкопанная.

Шериф выпрямился во весь свой могучий рост и козырнул:

— Доброе утро, мэм.

— Не бойтесь этого громилу, мисс, — раздалось из-за прилавка. — Входите. К нам и так редко кто захаживает, особенно приезжие. А еще реже — такие хорошенькие.

— И то правда, — весело отозвался шериф. — Меня зовут Уилл Каммингс, мэм, и я рад с вами познакомиться.

Хани перевела взгляд со значка на висевший на боку шерифа кольт и почувствовала, как краска отхлынула от лица. Она не поняла, что падает, а когда очнулась, то увидела, что Каммингс держит ее за талию и ведет к стоящему возле печки стулу, а продавец обмахивает ее сложенной газетой. Ей показалось, что она видит на ней черные буквы заголовка: «Третье по счету ограбление».

А сегодня уже четвертое, промелькнуло у нее в голове. Гидеон в нескольких шагах отсюда, а шериф — вот он — озабоченно гладит ее руку. Ее взгляд остановился на кольте. Что делать?

И она сказала первое, что пришло ей в голову;

— На меня напали, шериф. На меня напал какой-то человек, и он… — Настоящие слезы брызнули у нее из глаз.

— Где это случилось, мэм? — Шериф решительно нахлобучил шляпу.

Дрожащей рукой Хани махнула на юг.

— Как он выглядел?

О, Господи! Она была так напугана, что не сразу сообразила, как описать несуществующего человека. Все, что ей хотелось, так это убрать шерифа из города, чтобы дать Гидеону возможность скрыться.

— Высокого роста, мэм? — настаивал шериф.

— Да, высокого. Я бы сказала — очень высокого. И вид у него был изможденный.

— Особые приметы?

— Борода. Вот такая. — И она провела рукой чуть ниже подбородка. Боже правый, подумала она, да так выглядит Авраам Линкольн!

— Оставайтесь здесь, милая леди, — сказал шериф. — А я съезжу и посмотрю. Если он все еще поблизости, я его найду.

— А уж когда найду, будьте уверены, он по жалеет, что родился на свет.

— Спасибо, шериф, — слабым голосом сказала Хани. — Мне уже лучше, — остановила она лавочника, который все еще махал газетой у нее перед носом. — Я, пожалуй, подышу свежим воздухом.

Выйдя на улицу, она увидела, что шериф скачет во весь опор на юг. Теперь ей оставалось только вытащить Гидеона из банка и бежать на север. И побыстрее.

Светловолосый юноша за конторкой выглядел испуганным. На взгляд Гидеона — даже слишком. Все ограбления до сих пор проходили без сучка, без задоринки. Кассиры предупреждались заранее. Мешки были к его приходу набиты. Всего-то и требовалось сказать пару слов кассиру. Но этот бледный, тонкогубый юнец явно страдал избытком усердия. Когда Гидеон вошел в банк и объявил о цели своего визита, кассир потребовал предъявить документы.

— Гидеон Саммерфилд, — многозначительно произнес Гидеон.

— А как вы можете доказать, что вы Саммерфилд? — не унимался юнец.

— Вы меня ждали?

— Да.

— Так я пришел.

— Докажите! — Кассир скрестил на груди руки и вскинул подбородок.

У Гидеона не было с собой никакого документа. Ни единого. А кассир, по всей видимости, решил во что бы то ни стало получить медаль от Ассоциации банкиров. Гидеон видел, как его руки скрылись за конторкой, где явно лежал заряженный пистолет. Этого еще не хватало!

Свой револьвер доставать уже поздно. Если он сдвинется хотя бы на шаг, этот новоиспеченный герой сделает то, о чем они оба будут сожалеть до конца своих дней. Впрочем, для мальчишки этот самый конец может наступить уже через две секунды.

— Не геройствуй, сынок, — сказал Гидеон. — Просто отдай мне деньги.

То, что случилось потом, не могло привидеться даже в кошмарном сне. Дверь за его спиной распахнулась, и в банк ворвалась Эдвина Кэссиди.

— Бежим! — завопила она. — Скоро сюда явится шериф!

Стараясь не упускать из виду кассира, Гидеон приказал:

— Вон отсюда! Сейчас же!

Он чуть сдвинулся влево, чтобы загородить Эдвину от нервного клерка, если тот вздумает нажать на курок.

— Поторопись, — настаивала она. — Деньги здесь? — Она указала на холщовый мешок у стены. И схватив его, воскликнула: — Пора смываться! Нам…

— Ага! Я так и знал! — торжествующе закричал кассир. — Гидеон Саммерфилд должен сюда нагрянуть один. А вы спартнером, мистер Как-Вас-Там! Сегодня вам грабеж не удастся!

— Уходи! — Гидеон вытолкал девушку за дверь как раз в тот момент, когда кассир поднял пистолет и прицелился.

Раздался выстрел, но от отдачи пистолет выпал из рук юноши. Гидеон выхватил из кобуры свой кольт и приказал:

— Не смей поднимать свою игрушку, слышишь? — Нацелив кольт на кассира, Гидеон стал медленно пятиться к выходу.

— Да, сэр, — побледнев, пролепетал кассир.

Эдвина уже отвязала лошадь Гидеона и сама была в седле. Бросив ему поводья, она крикнула:

— Скорее!

Тихо выругавшись, Гидеон вскочил в седло и что есть силы вонзил шпоры в бока лошади.

Они мчались так быстро, а дорога была такой крутой и каменистой, что Хани ничего не оставалось, как покрепче держаться за луку седла в надежде, что Нарцисс ее не сбросит. Только удалившись от Мадрида на несколько миль, Гидеон сбавил скорость.

Она была благодарна ему за это, но не могла удержаться от нотации.

— Никак не могу понять, как вы умудряетесь грабить банки и не попадаться. Просто заходите с беззаботным видом, ничего не замечая вокруг. Вам никогда не приходило в голову поинтересоваться, нет ли поблизости шерифа?

Хотя Гидеон никак не отреагировал на ее вопрос, она продолжала поучать его:

— А если уж у вас есть оружие, то по чему бы им не воспользоваться, черт побери! Конечно, не надо убивать людей, но этот мальчишка никогда бы не осмелился достать пистолет, если бы вы держали его на мушке. Вам крупно повезло, Гидеон Саммерфилд, что он не снес вам башку.

— Ага, — буркнул он.

— А что касается шерифа…

— Брось мне этот мешок, Эд.

— Ни за что. — Она гордо выпрямилась в седле.

Гидеон протянул руку и, вырвав у нее мешок, сунул себе под локоть.

Всю оставшуюся дорогу она молча кипела, а он не обращал на нее никакого внимания. Вскоре они доехали до той самой шахты, где провели прошлую ночь. Гидеон спешился. Хани ожидала, что он, как обычно, поможет слезть и ей, но он этого не сделал. Она кое-как сползла на землю и набросилась на Гидеона.

— Отдайте мне мешок! — потребовала она.

— Эд…

Тут она увидела, что мешок весь пропитан кровью.

— Гидеон, — еле слышно прошептала она и, подняв голову, увидела остекленевшие от боли глаза мужчины. — Вы ранены, — в недоумении пробормотала она.

— А теперь слушай меня, — сказал он, взяв ее одной рукой за подбородок, а другую прижимая к боку. — Не вздумай паниковать. Все не так страшно, Эд, но я потерял много крови, и у меня… у меня немного кружится голова.

Не успел Гидеон произнести эти слова, как ноги у него подкосились, тело обмякло, и он рухнул на землю.

Глава десятая

Хани тащила Гидеона к пещере, и губы ее шевелились в беззвучной молитве. Он поправится, шептала она. Боже милостивый, сделай так, чтобы он поправился. Шаг за шагом, напрягая последние силы, она наконец подтащила его ко входу в пещеру.

К этому времени подол платья, на который она то и дело наступала, был разодран. Совершенно обессилев, она опустилась на землю рядом с Гидеоном, не подававшим признаков жизни. Что делать? Голова пуста, ни единой мысли…

До чего же она никчемное существо! Даже если бы знала, что именно надо делать, она понятия не имела, как к этому подступиться. Надо же быть такой беспомощной! А ведь вернулась домой с твердым намерением доказать отцу и всему миру, что Хани Логан чего-то стоит, что на нее можно положиться. Пока что она не выдержала испытания. И вот судьба снова бросает ей вызов, но на сей раз на кону не деньги и не умение варить кофе. Сейчас от нее зависит жизнь человека. Жизнь Гидеона.

Хани глянула на его бледное, покрытое испариной лицо и на пропитанную кровью рубашку. Когда она обожгла руку о горячую кастрюлю, Гидеон знал, что делать. Он тут же поспешил ей на помощь .А теперь в опасности его жизнь, а она сидит и хнычет.

— Ты не умрешь, Гидеон Саммерфилд, — встрепенулась она. — Я не разрешаю тебе умирать, слышишь? Может, я и не знаю, что делать, но кровью тебе истечь не дам.

Осторожно расстегнув рубашку, она вытянула ее из-под ремня и увидела рану в боку. Потом ослабила ремень и немного спустила брюки. Взгляд невольно задержался на упругих мускулах живота, покрытых мягкими темными волосами.

Насколько Хани могла понять, пуля прошла навылет, оставив рваную рану. Вид яркой, липкой крови придал ей решимости. Она быстро оторвала длинную ленту от подола. Грязноватая, конечно, но ведь другого ничего нет.

Она стала осторожно промокать рану. Гидеон застонал и попытался оттолкнуть ее руку. Веки его задрожали.

— Я, должно быть, отключился, — пробормотал он, облизывая пересохшие губы.

— Потом приподнял голову и огляделся. — Как я сюда попал?

— Прилетел, — ответила Хани с наигранной бодростью заправской сиделки. — Вам лучше поберечь силы и помолчать, Гидеон.

Тот приподнялся, чтобы взглянуть на рану. С его губ слетело приглушенное ругательство.

— Сделай одолжение, ясноглазая. Достань из моей седельной сумки бутылку виски.

— Мне кажется, вам сейчас не следует пить…

— Давай без разговоров, а? Просто принеси бутылку. — Он снова лег и за крыл глаза. — Пожалуйста.

Доставая бутылку, Хани заметила на земле запачканный кровью холщовый мешок. Неужели этот мешок дороже человеческой жизни? Все же она подняла его и потащила наверх.

— Принесла?

— Вот она. Может, вам и станет легче, если вы напьетесь, но мне будет труднее спасти вас от смерти.

— Помолчи и делай, что я скажу, — оборвал он ее. — Намочи спиртным эту тряпку, Эд, но постарайся не вылить всё, — приказал он. — Оставь немного для внутреннего употребления.

Хани только сейчас поняла, как сильно у нее дрожат руки: смачивая тряпку, она пролила изрядное количество виски себе на платье.

— Черт! — расстроилась она.

— Не переживай! — подбодрил ее Гидеон.

— Как же не переживать? Вы, наверно, ждете, что я буду спокойна и собранна, а я все делаю не так, — сказала она и чуть не расплакалась. — Скажите, что не умрете, Гидеон! Пожалуйста. И… что мне делать? Я чувствую себя такой беспомощной!

— Такие вредные, как я, не умирают, — криво усмехнулся он, приподнявшись на локте. — И ты все делаешь правильно, Эд, дорогая. Просто постарайся больше не проливать этого пойла, ладно? — Он сделал глоток из бутылки и снова лег.

— Что мне делать, Гидеон? Вам очень больно?

— Дай мне тряпку. — Распахнув пошире рубашку, Гидеон приложил к ране пропитанную виски ткань. — Надо остановить кровь.