— Ловлю тебя на слове, — угрожающе прорычал Данте.

— Данте, ты рад, что у нас будет ребенок? — смущенно спросила Рея.

Но никакие слова не могли бы сказать ей больше, чем нежность, теплой волной разлившаяся по лицу Данте Лейтона. Исчезло всегда суровое выражение, которое делало его таким грозным.

— Теперь тебе никуда от меня не деться, — пробормотал он глухо. Прижавшись долгим поцелуем к её губам, он сжал её в объятиях и они замерли, упиваясь своим счастьем.

— Я не смогла бы этого сделать, даже если бы и хотела. Ведь очень скоро я стану толстой и неповоротливой, так что и вставать на ноги буду с трудом, куда уж тут думать о побеге, — хихикнула Рея. Правда, припомнив, в какую гору превратилась Сара, жена её дяди Ричарда, когда ожидала своего первенца, она не слишком обрадовалась. И как только эта мысль пришла ей в голову, Рея сообразила, что так и не узнала в конце концов, кого же та родила, мальчика или девочку. И ведь было ещё много разных событий в семье, которые произошли за этот год и о которых она даже не подозревала. Сколько же всего интересного расскажет ей отец, пока они будут добираться до Камаре!

— Я не вправе требовать, чтобы ты осталась, — мягко сказал Данте, осторожно покусывая её губы. — Обещаю тебе, что надолго не задержусь. Но ты ведь сама понимаешь, что ребятам не терпится узнать, что ждет их впереди, тем более, что жизнь их теперь изменится.

— Пожалуйста, Данте, не усложняй, все и так уже достаточно сложно, — умоляюще произнесла Рея. Она чувствовала, что ноги её слабеют, так бывало всегда, стоило лишь ей ощутить знакомое тепло его тела. — Мне надо идти, — она решительно высвободилась из его объятий.

— Я буду скучать по тебе, — прошептал Данте, окунув лицо в ароматные волны её волос. — Уже много месяцев я не спал один. Кто же согреет меня?

— Не беспокойся, я предупрежу служанок, чтобы не забывали класть лишнюю грелку тебе в постель, но это все, что я могу для тебя сделать, — пообещала Рея, согревая его теплым светом глаз. Она чувствовала, что быстро слабеет под этими ласковыми прикосновениями. Ее твердая решимость таяла, как снег под горячими лучами солнца, когда ладонь Данте осторожно сжала нежную округлость груди.

В комнате воцарилось молчание. Внезапно в коридоре послышался шум чьих-то шагов, похоже, человек направлялся к двери их комнаты. Только тогда Рея нашла в себе силы оторваться от губ Данте, — Прошу тебя, мне показалось, кто-то подошел …

Данте тяжело вздохнул, вспоминая, сколько же раз им мешали с тех пор, когда они остановились в это проклятой гостиницы. Под непрекращающийся стук в дверь он неохотно разжал руки и Рея выскользнула из его объятий. — Вне всякого сомнения, это твой отец послал за тобой одну из своих ищеек, — злобно буркнул он, бросив неприязненный взгляд в сторону двери.

Широко расставив ноги, словно на палубе своего корабля, он стоял, наблюдая за пляшущими языками пламени в камине. За его спиной две проворные горничные сновали взад-вперед, укладывая в сундуки роскошные туалеты, которыми они так восхищались накануне. Поворачиваться ему не хотелось, словно он боялся стать свидетелем приготовлений к её отъезду. Только услышав, как восторженно ахнули служанки, Данте не смог удержаться и бросил быстрый взгляд через плечо.

Рея, одетая в бледно-зеленое платье, украшенное вышивкой из луговых цветов и пляшущих бабочек по подолу пышной юбки, казалось, принесла в полутемную комнату свежесть и аромат весеннего утра. Роскошные золотистые волосы были убраны в скромный узел на затылке, и Данте с внезапным щемящим сердцу чувством смотрел, как под голубым бархатом накидки исчезли её нежные плечи цвета слоновой кости, которыми он любовался ещё недавно.

Он снова повернулся к камину и уставился в огонь. Данте не чувствовал обжигающего жара, он вообще ничего не чувствовал в эту минуту, кроме страшно и безнадежной уверенности в том, что отвезя дочь в Камаре, герцог сделает все, чтобы разорвать этот ненавистный для него брак.

Почувствовав нежное прикосновение маленькой руки, Данте обернулся и взглянул на нее. На эту руку, которую украшало его кольцо.

— Ты действительно скоро приедешь? — спросила Рея, читая в его душе, словно в открытой книге.

— Так скоро, как только смогу. Надеюсь, ты будешь ждать меня. Тем более, что я совсем не уверен, что твой отец распахнет передо мной ворота замка, — подозрительно пробурчал Данте. Он был абсолютно уверен, что Люсьен Доминик не тот человек, который сдается без боя.

— Мне очень жаль, что ваша первая встреча с отцом прошла так неудачно, но ты ведь сам понимаешь, что обстоятельства, при которых произошла наша свадьба, были несколько необычны. Ты должен простить его. Только подумай, что он испытал, узнав, что я замужем за человеком, которого он привык считать моим мучителем, — Рея все ещё лелеяла надежду, что в один прекрасный день её муж с отцом смогут лучше понять друг друга. — Ты должен дать ему какое-то время, чтобы он смог привыкнуть к этой мысли и лучше узнать тебя. Едва он поймет, как сильно мы любим друг друга, поверь, у него не останется больше никаких возражений против нашего брака. А вся остальная семья будет счастлива принять тебя, особенно мама. Ты непременно полюбишь её, Данте. Она такая же чудесная, как отец, только суровости в ней совсем нет. На самом деле она — единственная, кто отваживается дразнить его, и я не помню случая, чтобы ей не удалось вызвать улыбку на его лице, — продолжала Рея. Она говорила о семье и чувствовала, как безумно соскучилась без них.

— В самом деле? — недоверчиво усмехнулся Данте, — Ну, тогда твоя мать — поистине замечательная женщина. Горю желанием познакомиться с ней как можно скорее.

— Я уверены, что вы с ней отлично поладите. Конечно, если только ты не разозлишь её с первой же минуты. Она, кстати, женщина с характером. Только очень милая и никогда не сердится подолгу. Даже если Робин … — Рея осеклась на полуслове, словно внезапно о чем-то вспомнив, — Конни!

— Не волнуйся, он внизу. Как обычно, слушает рассказы Лонгэйкра, так что у тебя будет возможность попрощаться с ним перед отъездом, — сообразив, в чем дело, успокоил её Данте.

— Но что я скажу ему? Честно говоря, я даже не представляю, как уеду из Лондона без него. Ведь я собиралась взять его с собой в Камаре и он сам тоже очень хотел поехать. К тому же, я обещала. Ну что ж, остается надеяться, что он поймет, — разволновалась Рея, не зная, что беспокоит её сильнее: мысль о том, как воспримет мальчик её внезапный отъезд или боязнь оставить его в Лондоне без присмотра.

— Ты слишком переживаешь из-за него, Рея. Конечно же, он всего лишь мальчишка, но у него есть характер. А кроме этого, — добавил он, — Ты можешь быть совершенно уверена, что я с него глаз не спущу. А когда я в конце концов приеду в Камаре за тобой, Конни непременно будет сопровождать меня. Даю слово, я никогда его не брошу. У меня есть кое-какие интересные планы по поводу будущего этого мальчика, так что ты можешь быть совершенно спокойна. Да, и вот ещё что, — добавил Данте и Рея вновь увидела дьявольскую усмешку на его лице, снова напомнившую ей о незабываемых днях на борту Морского Дракона. — Там внизу полно людей, которые горят желанием засвидетельствовать тебе свое почтение. Надеюсь, ты не будешь возражать и спустишься, чтобы попрощаться с ними?

Грустная улыбка скользнула по печальному личику Реи. — Конечно, ведь они же — мои друзья., — ответила девушка. Перед её мысленным взором снова чередой побежали незабываемые дни плавания на Морском Драконе, когда восходящее солнце золотило своими лучами нок-рею, а теплый, соленый ветер вздымал белые груди парусов. Она вспомнил волшебные ночи, когда звезды казались бриллиантами, рассыпанными по бархату неба, а лунный свет тянулся по воде, словно дорожка из чистого серебра. — Не могу поверить, что все это уже никогда не вернется, Данте. Кажется, что это был волшебный сон и ничего больше. Скоро и они, мои друзья, станут просто именами, за которыми лишь туманно будут видеться лица. Только я никогда не забуду те дни, которые мы провели с тобой вместе на Морском Драконе.

— Я уверен в этом, — сказал Данте, нежно привлекая Рею к себе. Сжав девушку в своих объятиях, он страстно мечтал, чтобы они вновь оказались на прогретом солнцем песке их любимой пещеры. Там, где когда-то они нашли свою любовь. Любовь, которая родилась из жестокости и насилия и подвергнется величайшему испытанию на диком берегу другой страны и именно здесь решится, станет ли она сильнее или умрет навсегда.

Неторопливо потягивая эль из третьей по счету кружки, Хьюстон Кирби по-прежнему не сводил глаз с двери. Любопытство его ещё более возросло и стало уже совсем нестерпимым, когда он увидел, как по лестнице спустился вниз сэр Морган. Судя по его смущенному виду, он, похоже, чувствовал себя довольно неловко. Войдя в пивную, он уселся за стол возле самых дверей и приказал принести бренди, который и опрокинул в себя одним глотком. Хьюстон Кирби подивился, кого это в таком нетерпении ожидает сэр Морган. Ему не пришлось долго теряться в догадках. Спустя короткое время вниз по лестнице спустился пожилой джентльмен весьма благородной внешности, закутанный в длинный темный плащ из струящегося шелка. С первого взгляда было понятно, что плащ сшит из самой дорогой материи. Но больше всего маленького дворецкого заинтересовал безобразный шрам на лице этого господина. Чем-то он был мучительно знаком Кирби, но сколько тот не рылся в своей памяти, так и не смог вспомнить, где он видел человека со шрамом.

К величайшему изумлению Кирби, этот человек, который выглядел совершенно ни к месту в шумном, пивном зале маленькой гостиницы, внезапно устроился за столом вместе с сэром Морганом. И величайшая почтительность, написанная на лице сэра Моргана, указывала на то, что его изуродованный собеседник ничуть не менее знатен, чем сам король Георг.

Теряясь в догадках, Хьюстон Кирби уставился в свою кружку. Что-то происходит, почувствовал он, и что-то настолько неприятное, что ему показалось, будто волосы зашевелились у него на голове. На душе у него стало ещё тревожнее, когда он обратил внимание, как благородный господин со шрамом, перекинувшись парой слов с сэром Морганом, вдруг окинул взглядом весь зал. Хищные, прищуренные глаза задерживались на лице каждого матроса из команды Морского Дракона, и Кирби невольно вздрогнул, почувствовав, как этот угрюмый взгляд ощупывает его лицо. Холодок пробежал у него по спине, когда он почувствовал ненависть, которую, казалось, просто излучал этот человек.

— Высокомерный ублюдок, — пробормотал Кирби, пригнувшись над полной до краев кружкой. Он вдруг почувствовал себя снова молодым, неловким слугой, когда много лет назад так же корчился под уничтожающим взглядом старого маркиза. Он все ещё размышлял, вспоминая прошлое и пытаясь представить, что сказал бы старый маркиз о странной жизни своего внука и наследника, когда вдруг заметил, что вниз по лестнице слуги с трудом тащат тяжело нагруженные сундуки с вещами леди Реи. Его любопытство было уже возбуждено до крайности, когда парочка здоровенных лакеев в совершенно незнакомых ливреях забрали сундуки и вынесли их из гостиницы. Он не знал этих людей и поэтому недоумевал, совершенно не понимая, почему им доверили позаботиться о вещах леди Реи. Кроме того, никто не говорил, что она уезжает и, что уж было совсем странно, он так и не заметил, чтобы вещи капитана последовали за вещами леди, а вот этого он объяснить себе не мог.

Хьюстон Кирби ринулся к дверям и чуть было не столкнулся с капитаном и леди Реей, которые только что спустились вниз по лестнице. Маленький дворецкий потерял дар речи, когда заметил, что леди Рея закутана в накидку, будто отправляясь в путешествие.

— Капитан? Миледи? — неуверенно промямлил Кирби, растерявшись при виде слез на щеках леди. Да и его капитан… похоже, что-то здорово расстроило его.

— Рея, — голос, который произнес имя его госпожи, раздался где-то за спиной Кирби. Оглянувшись, он поднял глаза и прямо перед собой увидел изуродованную шрамом щеку пожилого джентльмена, закутанного в плащ из травчатого шелка.

— Отец, я уже почти готова ехать.

Хьюстон Кирби почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. О Господи, подумал он в растерянности, неужели же это сам герцог Камаре?! Только теперь он догадался, почему так потемнело лицо его капитана.

— Я хочу попрощаться со своими друзьями, отец. Это займет всего несколько минут, — сказала Рея со своей прелестной улыбкой, которая всегда так неотразимо действовала на него.

— Ах, Кирби! Это мой отец, Люсьен Доминик, герцог Камаре! Папа, познакомься с Хьюстоном Кирби. Он — стюард с Морского Дракона и самый добрый, самый милый человек, которого я когда-либо встречала. Он спас мне жизнь, когда я заболела и чуть было не умерла. Он варил мне такой бульон, что даже наша Роули почернела бы от зависти! — с жаром сказала Рея, улыбаясь нахлынувшим на неё воспоминаниям.

— Ваша светлость, — отозвался Кирби, низко кланяясь. Лицо его побагровело при мысли о тех словах, которые невольно вырвались у него по адресу герцога всего несколько мгновений назад.

— Мистер Кирби, — вежливо отозвался герцог, абсолютно уверенный в том, что дочь не покривила душой, описывая, чем она обязана этому человеку. — Я — ваш вечный должник и никогда не забуду того, что вы сделали для моей дочери, — глубоким, проникновенным голосом произнес герцог. Он был донельзя удивлен тем, что вынужден благодарить человека, который, как он представлял, был недостоин даже его презрения и которого, обернись все по-другому, он попросту приказал бы заковать в кандалы.

Хьюстон Кирби отделался какой-то пустой фразой и внезапно вспомнил, где он видел прежде это лицо. Эта настолько ошеломило его, что он, не задумываясь, заговорил, чувствуя, как от волнения судорогой перехватило горло. — С позволения вашей светлости должен сказать, что вы ни чуточки не изменились с тех пор, когда я имел честь видеть вас двадцать пять лет тому назад.

Заметив, что тот высокомерно вздернул брови, Кирби быстро заговорил, вдруг испугавшись, что его сочтут наглецом. — Я был лакеем у лорда Мертона Джейкоби, десятого маркиза. Я хорошо помню, как его светлость назвали вас молодым жеребцом и хохотали до упаду. Он сказал, что такого молодчика никто не сможет взнуздать, а тем более та титулованная вдовушка, хоть она и тешит себя этой надеждой. Его светлость сказал еще, что не завидует тому, кто осмелится встать у вас на пути.

Вслед за весьма откровенными воспоминаниями Кирби вдруг воцарилась такая тишина, что потрясенный дворецкий, не на шутку перепугавшись, мечтал только о том, чтобы земля разверзлась под его ногами. Боже правый, он слишком долго прожил в колониях! Кирби решил было, что ослышался, когда вдруг услышал, как герцог весело захохотал. Даже на лицах Реи и капитана было написано недоумение.

— Да, конечно, я прекрасно помню старого маркиза Джейкоби. Он был страшно похож на моего деда, такой же тиран!

Острый взгляд Люсьена Доминика полоснул по лицу Данте, будто впервые по-другому увидев его. Хьюстон Кирби и не понял, что его невинное с виду замечание всколыхнуло всколыхнуло старые воспоминания в груди герцога. Он припомнил стройного молодого человека, которым ненавистный капитан был в те далекие годы и ту не совсем достойную репутацию, что вполне заслужил своими похождениями.

Но не только нежностью и сожалением повеяло на него из далекого прошлого. Герцог не мог выкинуть из головы Данте Лейтона, и мысль о том, что дочь связана нерушимыми узами брака с человеком, который вел такую же жизнь, что и он сам, а может быть, ещё и превосходил его в беспутных выходках, заставило сжаться его сердце. Герцог внезапно вспомнил, насколько жесток и беспринципен был сам в дни своей далекой молодости и невольно взглянул на Лейтона. Он вспомнил, как тот высокомерно сказал, что не позволит никому отнять у него то, что он считает своим по праву. Именно это воспоминание и не давало покоя Доминику, ведь Рея теперь стала собственностью этого человека.

— Леди Рея Клер!

Кто-то в переполненном зале заметил, наконец, маленькую группу, застывшую у самой лестнице, и окликнул Рею.

К величайшему негодованию герцога его благородная дочь не только не сделала вид, будто не признала нахала, но, казалось, была рада поздороваться с неотесанным моряком. Не иначе, как он принадлежал к команде этого проклятого корабля! Герцог заметил, как человек направился к Рее, слегка покачиваясь, словно ступая по неверной палубе корабля. И не только это выдавало в нем моряка. С растущим раздражением герцог подумал, что по одежде его можно признать за настоящего пирата.

Но прежде, чем этот человек с кудахтающим смехом и почти беззубым ртом добрался до того места, где стояла Рея, на её пути появился Алек МакДональд с тем же решительным видом, что был, верно, у него, когда он сражался у Каллодина рядом с её прадедушкой. Этот хоть, по крайней мере, выглядит, как цивилизованный человек, подумал герцог. Он по-прежнему не сводил подозрительного взгляда с морщинистого лица незнакомого человека, из кармана которого выглядывала рукоятка ножа.

— Леди Рея Клер, мы так благодарны, что вы нашли время повидаться с нами, — срывающимся от возбуждения голосом проговорил Алек. От его внимательного взгляда не ускользнуло то, что за спиной девушки маячила мрачная фигура мужчины, а также враждебность сопровождавших Рею джентльменов. Капитана он, конечно, знал, но вот другой господин был ему совершенно незнаком, и храбрый шотландец, заметив избороздивший лицо незнакомца уродливый шрам, то час же решил, что капитан вряд ли обойдется без его помощи.

Однако сама Рея, похоже, ничего не опасалась и встретила МакДональда самой милой улыбкой, — Мистер МакДональд, это мой отец.

Роскошные усы МакДональда судорожно дернулись. — Ваша светлость, — пробормотал он, но шотландская гордость не позволила ему поклониться или хотя бы из вежливости кивнуть.

— Отец, мистер МакДональд сражался бок о бок с прадедушкой в битве при Каллодине. Он помнит маму и тетю Мэри. Я сказала ему, что дядюшка Робин восстановил замок и проводит там добрую половину года.

— Из уважения к памяти Мак Данавела из МакДанавела я готов сражаться на стороне любого из его потомков, которому угрожает опасность, — со скромной гордостью и чувством собственного достоинства заявил Алек МакДональд, — Прекрасный был человек! Пришел когда-то ко мне помощь и приютил в своем доме в Тимералдохе. Это огромная честь для меня — познакомиться с его правнучкой.

Из груди Люсьена Доминика вырвался вздох. Он почувствовал себя обманутым, потому что в который раз у него отняли возможность презирать и ненавидеть этих людей. Из чувства долга или просто по зову сердца, но все они были добры к его единственной дочери.

— Благодарю вас, мистер МакДональд, — ответил он. Легкая улыбка, такая же редкая, как луч солнца в холодный зимний день в горах Шотландии, немного смягчила суровые черты его лица. — Моя жена всегда страшно гордилась своими предками-горцами. Она будет очень признательна, когда узнает, как вы были добры к нашей дочери.

Густые усы шотландца снова дрогнули, но на этот раз под ними скрывалась широкая усмешка. — А ведь я хорошо её помню, да! Волосы у неё были чернее ночи и дикая же был девчушка! Ну чисто горная козочка! Так ведь у неё же была сестра, рыженькая такая, у неё ещё был настоящий дар. Да что там, я немало чего слышал про неё …

Внезапно Алек случайно заметил сурово сдвинутые брови и неловко осекся. Смущенно откашлявшись, он продолжал, — Ну, так вот что я хотел сказать — команда Морского Дракона в моем лице горячо благодарит вас за ту удачу, что вы принесли нам всем!

— Боюсь, что вся моя помощь сводилась к тому, чтобы не путаться все время у вас под ногами. Но все равно, я навеки сохраню в памяти это плавание и всех вас, друзья мои. Храни вас Господь! — произнесла Рея, её теплые слова были встречены растроганным гулом голосов мужчин, собравшихся вокруг её закутанной в накидку фигурки.

Один из них отделился от остальных моряков и шагнул вперед, склонившись в глубоком поклоне, его темные глаза ярко блеснули, — Что и говорить, жаль нам прощаться с такой очаровательной леди. Но для того, чтобы она никогда не забывала добрых друзей со старого Морского Дракона, мы просим принять от нас на память маленький подарок. — Произнеся на память тщательно заученную и отрепетированную речь, он преподнес её маленькую кожаную коробочку.

Под взглядами затаивших дыхание матросов Рея открыла коробочку. Выражение её лица ясно сказало им, как она растрогана. Полными слез глазами она обвела суровые, обветренные лица людей, которые стали её друзьями.

— Вы так добры, — пробормотала она. Ее пальцы нерешительно коснулись усыпанной драгоценным камнями брошки, изображавшей золотой кораблик с парусами из сверкающих бриллиантов. Лента из сапфиров и изумрудов обвивала нос корабля, а на нем застыла крохотная фигурка дракона, выложенная яркими рубинами.

От восторга Рея онемела. Она не ожидала от своих грубоватых, простых друзей такой чуткости и сейчас с трудом сдерживала слезы. А они, видя, как она тронута, были счастливы.

— Мы все в этом участвовали, — пробормотал Алистер Марлоу, с трудом проталкиваясь сквозь толпу затаивших дыхание моряков.

— Спасибо, — хрипло сказала Рея. — Я буду всегда хранить его, как самое большое сокровище, — пообещала она. И прежде, чем Алистер догадался, что она собирается сделать, Рея запечатлела нежный поцелуй на его щеке.

Совершенно опешив от изумления, он растерянно оглянулся, встретив взгляд Данте Лейтона и после него — странного незнакомца с темно-карими глазами. Похоже, они оба недоумевали, не понимая, что происходит.

Побагровев от смущения, Алистер Марлоу неловко отступил в стороны, а остальные моряки гурьбой обступили Рею, в глубине души надеясь, что может быть и на их долю выпадет такое же счастье. Так оно и случилось. Подобной чести удостоилась даже сморщенная, как печеное яблоко, физиономия старого Лонгэйкра. Перецеловав всех до одного, Рея с тревогой оглянулась назад и её глаза беспокойно оглядела знакомые лица. Здесь не было одного человека, а с ним она хотела попрощаться больше, чем с кем-либо. Но темноволосая головка так и не попалась ей на глаза. — А где же он? Я не могу уехать, не попрощавшись, Данте, — взволнованно сказала Рея, её глаза в который раз обежали комнату, а на руке она уже почувствовала ладонь отца.

— Я все объясню ему, Рея, — твердо пообещал Данте. Он отвел от её лица выбившийся из прически непокорный локон, осторожно коснувшись ладонью нежной щеки и поймал недовольный взгляд герцога, брошенный поверх её головы.

— Но я не хочу уезжать, не попрощавшись с Конни.

— Что ещё за Конни? — осведомился герцог, до сих пор не придя в себя при виде той непринужденности, с которой его дочь вела себя с какими-то простыми моряками.

— Это юнга с Морского Дракона, — объяснил Данте, — В плавании Рея очень привязалась к мальчику.

— Пора ехать, моя дорогая, — напомнил герцог.

Подавив разочарование, Рея молча кивнула. Она услышал, как несколько голосов произнесли тост в её честь и помахала им на прощанье. Зажав в кулачке драгоценную брошь — последнюю память о Морском Драконе, она позволила отцу увлечь её к выходу.

В коридоре она помедлила и её взгляд на одно долгое мгновение встретился с глазами Данте. Но только на мгновение, ведь они уже попрощались наедине.

Внезапно Рея почувствовала, как кто-то потянул её за полу накидки и, обернувшись, увидела маленькую, темноволосую головку. — Конни! — облегченно воскликнула она и, прежде чем он успел увернуться, Рея заключила мальчика в объятия. — А я уже было подумала, что мы так и не увидимся!

— Так вы взаправду уезжаете? — спросил он и девушка увидела слезы в широко распахнутых глазах.

— Да, Конни, мне надо ехать. Это мой отец, — сказала Рея, указывая на высокого человека рядом с ней, чья суровая фигура, казалось, отбрасывала темную тень на стоявших вокруг людей. — Он приехал сказать, что моя мать очень больна. Она ждет меня, Конни. Мне нужно ехать немедленно, но когда Данте через несколько дней приедет за мной, ты поедешь с ним? Мне бы так хотелось увидеть тебя в Камаре! Я познакомлю тебя со своей семьей.

— Вы и вправду этого хотите, леди Рея? — недоверчиво переспросил Конни, бросив исподлобья подозрительный взгляд на мрачное лицо незнакомца. — А он ничего не скажет? — спросил мальчуган, не в силах оторвать глаз от его изуродованной щеки.

— Отец!

Люсьен Доминик с раздражением почувствовал, что ситуация явно выходит из-под контроля. Теперь его дочь приглашает в замок какого-то оборванца, похожего на уличного воришку. Но что было делать?! — Конечно, мы будем очень рады принять вас, ах, простите, я не расслышал вашего имени …

— Бреди, ваша светлость, Констэнтайн Магнус Тайрон Бреди. Друзья зовут меня Конни, — дерзко отозвался мальчишка.

Губы Люсьена Доминика дрогнули, но он сдержался и ответил совершенно серьезно, — Благодарю вас, я постараюсь запомнить. — Заглянув в сиявшее гордостью мальчишеское лицо, он вдруг понял, почему Рея так привязалась к мальчику. Он чем-то сильно напоминал их Робина.

Взяв дочь под руку, герцог помог ей встать. Перехватив быстрый взгляд, которым обменялись Данте и Конни, Рея резко отвернулась, чтобы они не заметили слез, текущих у неё по лицу. Уже взявшись рукой за ручку двери, она внезапно вспомнила о чем-то и обернулась.

— Ах, Кирби, Ямайка остался где-то под кроватью, — спохватилась она, заметив, что старый слуга замер у дверей в настороженной позе. Он был огорчен, но явно не желая ни во что вмешиваться.

— О да, миледи. Я сейчас поищу его, — пообещал Кирби. Голос показался ей странно хриплым.

— Его примут в Камаре с радостью. Моя мать обожает кошек, — напомнила Рея. Затем, бросив долгий прощальный взгляд на три застывшие в немом отчаянии фигуры: старого слуги, юнги и капитана Морского Дракона, Рея вышла из гостиницы и исчезла в экипаже, который ждал наготове, чтобы отвезти её домой, в Камаре.