Похоже, сам он совершенно не чувствовал жестокости своих слов. Рея отвернулась. Ее напугало, что он так уверенно говорил об этом. Была какая-то обреченность в ожидающей их судьбе.

В этот раз его прикосновение было нежным, он повернул её к себе и заглянул в глаза. — Я огорчил тебя, не так ли? Прости, я не хотел, но по крайней мере ты теперь убедилась сама, как глупое или невпопад сказанное слово может невзначай обидеть или даже разрушить отношения, которые ещё минуту назад казались незыблемыми, — предупредил он. — Дай слово, что никогда и никому не позволишь опорочить меня в твоих глазах. Поклянись мне, Рея!

Изумленная девушка молча вскинула на него глаза.

— Поклянись!

— Я клянусь, — голос её сорвался.

— Может случиться, что настанет такой день, когда ты начнешь сомневаться во мне. Прошу тебя, всегда верь, что я люблю тебя. До тебя могут докатиться грязные сплетни, порочащие мое имя. Как бы это ни было ужасно, как бы чудовищно не звучало то, что ты можешь узнать, прошу, приди ко мне и я все объясню. Дай мне шанс оправдаться. Или, по крайней мере, сознаться во всем. В любом случае, обещай, что дашь мне эту возможность, Рея. Никогда не пытайся сбежать прежде, чем поговоришь со мной, — он почти умолял её. Много позже она вспомнила, как странно звучал его голос, когда он требовал от неё клятвы верности.

— Я никогда не покину тебя, Данте, любимый! — беспомощно повторяла она, стараясь успокоить его. Сегодня она впервые увидела совсем другого Данте Лейтона, не гордого и не высокомерного, как всегда. Немногим, кроме нее, довелось видеть его таким.

— Ах, как легко тебе обещать это сейчас, но что будет потом? — пробормотал он, накрывая её губы своим ртом и жадно упиваясь знакомым восхитительным вкусом.

Ласковые девичьи руки зарылись в его густых волосах и Рея ответила на его пламенный поцелуй, чувствуя, как глубоко в ней поднимается горячая волна страсти. Вот так всегда, обреченно подумала она, а его жадные руки между тем скользнули вниз, знакомым движением обхватив упругие выпуклости её корсажа. Она никогда не умела сопротивляться ему. И могла ли она думать о чем-то, когда он вот так касался её, ласкал взглядом её тело, занимался с ней любовью. Когда они были вместе, весь остальной мир переставал существовать.

К величайшему их сожалению, остальной мир, однако, думал иначе и не желал, чтобы о его существовании забывали. Чей-то громкий, настойчивый стук в дверь вторгся в сознание Реи, вернув её к действительности. Она с трудом заставила себя оторваться от горячих, требовательных губ Данте.

— Кто-то стучится в дверь, — попыталась она втолковать ему, но распаленный любовник явно не слышал её.

— Проклятый идиот может подождать, — бормотал Данте, не в силах заставить себя остановиться из-за какого-то болвана, настойчиво требующего его впустить. По крайней мере, хотя бы не сейчас, когда ему только что удалось спрятать лицо в душистой гриве ослепительно-золотых волос Реи, которые он высвободил из причудливой прически и распустил по мраморным плечам девушки.

— Данте! Ну, пожалуйста! — умоляюще прошептала Рея. Она вся трепетала, чувствуя, как его горячие губы скользят вдоль округлостей пышной груди, чуть приоткрывшейся из-за разошедшейся шнуровки корсажа. Стук в дверь становился все громче.

— Либо этот мерзавец — сумасшедший, либо у него там целая армия за спиной. Ни один человек в здравом уме не решился бы нарушить мой покой. Это, кстати, одно из немногих преимуществ, когда все считают тебя исчадием ада, дорогая моя. — Данте недовольно поморщился. В дверь, похоже, уже стучали кулаками, а топот ног за дверью был слышен во всех углах комнаты.

— Похоже, все-таки там целая армия. Нам, наверное, ничего не остается, как только открыть дверь и встретить врага лицом к лицу. — Данте тяжело вздохнул и позволил Рее соскользнуть с его колен. Его дурное настроение ещё усилилось, когда он увидел, как девушка перебежала через комнату и повернувшись спиной к двери, пытается дрожащими стянуть на груди корсаж.

— Ну, кто первый? Пистолеты заряжены! — крикнул он, из знатного и состоятельного джентльмена снова превратившись в Данте Лейтона, легендарного капитана Морского Дракона.

Рея удивленно оглянулась через плечо, ожидая увидеть Данте, держащего в каждой руке по заряженному пистолету. Однако он продолжал все так же сидеть, развалившись на диване, там, где она оставила его минуту назад. Кривая усмешка змеилась у него по губам, глаза были прикованы к двери.

— Осмелюсь предположить, что все то ужасное, что о тебе говорят, подтвердилось, и, что самое интересное, с твоей собственной помощью, — сухо произнесла Рея, тщетно пытаясь расправить помятые кружевные оборки, украшавшие рукава её муслинового платья. — Половина служанок в гостинице будут падать от страха в обморок всякий раз, как им случиться попасться тебе по пути. Ты знаешь, мне иногда кажется, что тебе просто приятно поднимать вокруг себя такой шум и гам, — с притворной строгостью набросилась она на Данте, но лукавая усмешка на губах полностью противоречила угрожающему тону Реи.

— Да неужели? — переспросил Данте, притворяясь безумно удивленным, что его посмели обвинить в таком нелепом притворстве. Однако ещё больше он был удивлен воцарившейся в ту же минуту тишиной в коридоре.

— Ну?! Входите, будьте вы прокляты! — рявкнул Данте, стараясь не обращать внимание на гримаску притворного гнева на лице Реи.

— Боже всемогущий, помоги нам! — пискнула одна из притаившихся за дверью служанок.

— Что я говорила! Кровожадный пират — вот кто он такой! Приплыл из самой Индии на дьявольском корабле! Я сама слышала, что его трюм доверху набит проклятым золотом. И к тому же золотые слитки перемешаны с костями погибших пиратов! Дьявольское это сокровище — вот что я тебе скажу! — послышался чей-то испуганный шепот.

— Но что такой знатный господин может иметь общего с пиратами? — робко прошептала первая служанка, чувствуя, как при мысли о нем у неё задрожали и подкосились ноги.

— Ого, да то, о чем любой порядочной девушке вроде тебя не стоит и думать, не то, что знать! — авторитетно откликнулась более старшая и, по всей видимости, более опытная товарка.

— Ух-ты-ы, а ведь он дьявольски хорош собой, этот красавчик! — не обратив никакого внимания на предупреждение подруги, пискнула молоденькая служанка. Похоже, её не слишком напугала репутация кровожадного пирата, а может быть, именно о таком мужчине грезила она по ночам.

— Брось, тебе не о чем волноваться.

— Думаешь, нет? Впрочем, готова побожиться, что он не будет пялить свои бесстыжие глаза ни на одну из нас, тем более, когда его леди глаз с него не спускает! — благоразумно возразила молоденькая служанка, тщетно стараясь натянуть чепчик на взлохмаченную копну каштановых кудряшек.

— Еще бы, ведь она просто красотка! Да и добрая к тому же, слова грубого никогда не скажет. И ничуть не важничает, не задирает нос, вот что я тебе скажу, если ты меня понимаешь. Да, вот третьего дня она и говорит мне …

— Будьте вы прокляты, вы, вы обе! Так и знал, будь я проклят, что поймаю вас тут! — раздался рев хозяина гостиницы, ворвавшегося в коридор и заставшего обеих испуганных служанок на месте преступления. — Ах, проклятые бабы! Я как чувствовал, что вы непременно подниметесь сюда поболтать да посплетничать. А ведь я там на части разрываюсь — столько постояльцев, и всех надо и обслужить и накормить. Как порядочному человеку прикажете вести себя, если с него и деньги дерут такие, что волосы шевелятся на голове, да ещё и обслужить толком не могут, — жалобно канючил он, мрачно оглядывая смущенных девушек.

— Но мы постучали! Мы стучали несколько раз, ей Богу! Чуть кулаки не отбили об эту проклятущую дверь! — хором завопили они.

— А потом мы чуть не померли со страху, когда чей-то голос вдруг заревел, словно сам дьявол из преисподней, вот как Бог свят! И заорал он, стало быть, входите, а то будете прокляты! — запричитала одна из служанок, голос её вот-вот готов был сорваться на визг.

— Ладно вам! Тем более нечего топтаться тут по дверями да зря время терять! — пробурчал хозяин, раскатившись по коридору добродушным смехом.

Девушки немного расслабились и перестали дрожать от страха. Успокоились и два незнакомых молодых джентльмена, которые держались на безопасном расстоянии от двери, крепко прижимая к груди по объемистому свертку.

Оставив девушек в покое, хозяин без дальнейших церемоний распахнул дверь и вошел в комнату. Отечески обняв каждую из них за плечи, он втащил все ещё робеющих служанок за собой в логово дракона.

— Ага, наконец-то. А я уж было стал думать, что воображение играет со мной злую шутку, — с удовлетворением пробормотал капитан Морского Дракона.

Без камзола и жилета, в одной тонкой гофрированной рубашке, распахнутой почти до пояса и обнажавшей бронзовую от загара, мускулистую грудь, в тесно облегающих мощные бедра лосинах, которые не оставляли ни малейшего сомнения в его мужественности, Данте Лейтон выглядел точь-в-точь как настоящий пират из старинной легенды, как раз так, как он представлялся всему Лондону.

Он развалился, удобно закинув ноги на обитое гобеленовой тканью сиденье стула и поигрывая длинной рапирой, которую любовно вертел в руках. Ленивая поза его была совершенным притворством, и внимательный взгляд заметил бы, как он настороженно оглядел вошедших прищуренными, серыми, как холодное северное море, глазами.

— Нижайше прошу прощения, милорд, миледи, надеюсь, вы не будете возражать, если девушки уберут со стола. Конечно, если вы отужинали, — кланяясь, попросил хозяин. Крепко ухватив обеих девушек за плечи огромными ручищами, он вытолкнул их вперед.

— Ничего не имею против, — пробурчал Лейтон, его угрюмый взгляд переместился на двух явно чувствовавших себя не в своей тарелке молодых джентльменов. Те неловко жались в дверях, переминаясь с ноги на ногу.

— Все было замечательно вкусно, мистер Паркхэм, — пропела Рея, послав хозяину восторженную улыбку, от которой сладко затрепетало его грубоватое сердце. — А что касается нашего юного друга, мистера Бреди, так он просто оторваться не мог от пирога с крыжовником.

— Да неужто?! — лучезарная улыбка озарила счастливое лицо хозяина. — Непременно передам ваши добрые слова миссис Паркхэм, миледи. Счастлив был слышать это, чрезвычайно вам признателен. Старый Нейл Фаркуар, бывший королевский посланник, тот, что живет на Сент-Мартин Лейн, утверждает, что лучше неё никто не умеет печь крыжовенный пирог, хотя, видит Бог, лично я никогда не понимал, откуда ему это известно. Мне всегда казалось, что она сама поглощает все свои пироги. Ведь талия у моей хозяйки — что большая бочка с патокой, ей Богу! А если бы вы видели …

— Прошу великодушно извинить, что перебиваю вас, мистер Паркхэм, — мягко прервал Лейтон не в меру разболтавшегося польщенного трактирщика, — но, может быть, вы объясните мне, что этим джентльменам нужно в моей комнате?

— Говорят, им поручили кое-что передать вам, милорд, — ответил мистер Паркхэм, бросая подозрительный взгляд на обоих молодых людей, по-прежнему жавшихся в дверях. — Надеюсь, что так оно и есть, а если выяснится, что они просто морочили мне голову и прокрались сюда, чтобы коварно всучить вам какие-то товары, ну, тогда … — грозно предупредил он, переводя на оробевших юнцов угрюмый подозрительный взгляд, в котором сверкнула молния. Не было никаких сомнений, что он имеет в виду, поскольку у мистера Паркхэма была давно заслуженная репутация человека, который не позволяет с собой шутить.

— Нет, нет, так оно и есть, милорд, — быстро пробормотал один из перепуганных молодых людей, умоляюще глядя на человека, который в этот момент казался ему более опасным. — Нас прислала мадам Ламбер. Она велела доставить вам платья, заказанные леди Рея Клер. Они готовы. Мадам велела передать, что торопилась изо всех сил, ведь её светлость хотела получить их поскорее, а мадам ни в коем случае не взяла бы на себя смелость разочаровать леди. Ведь их семья всегда исправно платит по счетам, сказала мадам. Если бы не это, милорд, видит Бог, мы никогда бы не решились так поздно потревожить ваше сиятельство, — молодой человек все ещё робко бормотал извинения, но глаза его, обратившись к вышеупомянутой леди, уже не могли оторваться от дивного видения в белом.

— Так это правда, милорд? — повернулся к нему мистер Паркхэм, подумав про себя, что этот прыткий молодой человек, да ещё так пышно разряженный, вряд ли занимается исключительно тем, что разносит заказчикам изделия известной мадам Ламбер. Но заметив, что его сиятельство небрежно кивнул, он неохотно посторонился и был вынужден пропустить двух молодых джентльменов.

— Ну, господа, к делу, и не вздумайте задерживать его сиятельство дольше, чем необходимо. А вы, глупышки, быстро убирайте со стола, — скомандовал он служанкам, которые застыли в углу, как статуи, совершенно позабыв, зачем они пришли. — У вас и так хлопот полон рот, так что не вздумайте глазеть по сторонам, да болтать попусту, а живо принимайтесь за работу! И глядите у меня! Чтоб к тому времени, когда я спущусь на кухню, вы обе уже были там! — грозно предупредил он, явно не задумываясь, как это девушки смогут прибраться, да ещё поспеть за ним.

А двое юных джентльменов между тем хлопотливо разворачивали принесенные свертки. Аккуратно разложив их содержимое на стоявшей в углу огромной кровати, они молча отступили в сторону, и собравшиеся в комнате застыли в немом восторге.

Восхитительное бледно-лимонное платье из дамаста с пышной юбкой, богато украшенной гирляндами изящных лесных цветов и крошечных бабочек, почти закрывало кровать, а рядом с ним нежно-голубая воздушная нижняя юбка казалась первым дуновением весны в зимний день. Чуть поодаль розовая парча другого туалета с корсажем белоснежного шелка, с богатым узором из бледно-зеленых листьев и розовыми бутонами поражала красотой пышных, до локтя рукавов, отделанных тройным каскадом кружев ручной работы, вздымавшихся подобно морской пене. А из под них выглядывали другие, из шелковой тафты нежнейшего бирюзового оттенка, слегка присборенные и отделанные воланами драгоценных валансьенских кружев и крошечными лиловыми бантиками. Рядом с ним лежала воздушная нижняя юбка цвета лаванды.

Все это великолепие красок и оттенков исторгло дружный вздох восхищения у двух потерявших дар речи служанок. Открыв от восторга рты, бедняжки замерли, как вкопанные, не в силах оторвать глаз от этой роскоши. Но когда было извлечено следующее платье, девушки, наверное, решили, что настал конец света. Этот последний туалет был истинным произведением искусства — дивное видение, будто созданное сказочным волшебником из ослепительной золотой парчи. Оно сияло и переливалось в свете свечей, как танцующий огонек на болоте в Иванову ночь. Пышные рукава и присборенная роскошная юбка были богато украшены тончайшим шелковым кружевом, напоминавшим воздушную золотую паутину.

Все молчали, зачарованные этим великолепием и никто даже не обратил внимания на длинную бархатную мантилью цвета индийского сапфира, отделанную белоснежным мехом горностая. Остались незамеченными и гора дамских платочков на любой вкус — и вышитых, и кружевных, и цветных. Были позабыты тончайшие шелковые чулки всех существующих в природе цветов и оттенков с крошечными перчатками в тон им, их просто небрежно сложили в углу. Розовые атласные туфельки и бархатные фиолетовые вскоре исчезли, заваленные горой шелка, бархата и атласа, такая же судьба постигла и пару крошечных лайковых башмачков. Умопомрачительная шелковая шляпа цвета лаванды с лиловыми страусовыми перьями удостоилась мимолетного взгляда, но кокетливая соломенная шляпка с бледно-лимонными лентами и восхитительный капор, украшенный очаровательными шелковыми розочками, остались незамеченными. Онемевшие служанки, у которых вытаращенные глаза занимали уже пол-лица, стояли, как зачарованные, не в силах оторвать взгляд от сверкающего золотой паутиной парчового платья.

— Ежели миледи не будет возражать, я оставлю этот сверток не распакованным. В нем дамские сорочки, корсеты и нижние юбки миледи, — любезно предложил бойкий молодой джентльмен, хотя глаза его при этом довольно подозрительно блестели.

— Весьма разумное решение, — кивнула Рея, стараясь не обращать внимание на игривую попытку подмигнуть ей. — И я, и матушка всегда были чрезвычайно довольны работой мадам Ламбер. У нас нет причин жаловаться, — протянула Рея, фраза прозвучала совершенно безобидно, особенно когда девушка сопроводила её очаровательной улыбкой, — Но с этим туалетом из золотой парчи мадам Ламбер просто превзошла самое себя. Он поистине великолепен.

— Мадам будет польщена, услышав похвалу миледи. Само собой, поразительный вкус вашей светлости уже говорит сам за себя. Прошу простить мою смелость, но как только миледи появилась в салоне мадам Ламбер, я тут же сказал себе — этот туалет просто создан для вашей светлости. И мадам Ламбер сама не раз говорила при мне, что шить для её светлости герцогини — высокая честь. Еще раз прошу простить мою смелость, кто же сомневается, что дочь её светлости — самая красивая дама в королевстве?! Повезло же его светлости герцогу — две такие красавицы украсили его дворец! Да и разве дворец Камаре — не самая достойная оправа для таких очаровательных созданий?! Как это сказала мадам — «Он поистине великолепен!» — с энтузиазмом воскликнул говорливый молодой человек, закатив глаза от восхищения и послав леди Рее воздушный поцелуй. Жуткий выговор смешно не вязался с его ораторским искусством.

— Мадам часто рассказывала о великолепии замка Камаре. Ведь она ездила туда как раз в прошлом году, чтобы приготовить несколько модных новых туалетов для её светлости герцогини и миледи, не так ли? Да, да, конечно. Его светлости герцогу можно позавидовать, — добавил он, в то время, как глазки его были прикованы к вырезу на платье леди Реи, а пальцы нервно перебирали изящные швы туалета.

— Очень любезно с вашей стороны заметить это, мсье, но поскольку за всю эту изысканную роскошь приходится раскошеливаться именно мне, а отнюдь не счастливчику герцогу, то прошу впредь ваши восторги адресовывать тоже мне и никому иному! — прервав интимную беседу на полуслове. прозвучал холодный и резкий, как сталь его клинка, голос Данте Лейтона. Молодой человек от мадам Ламбер слегка опешил и робко засуетился, надеясь, что досада его милости не отразится на размере его вознаграждения. Украдкой бросив встревоженный взгляд на легендарного капитана Морского Дракона, он забеспокоился ещё больше и решил, что ему ещё очень повезет, если удастся убраться отсюда целым и невредимым.

Подумав об этом, он сделал пару нерешительных шажков в направлении двери, как вдруг одна из служанок издала такой пронзительный, оглушительный визг, что у него засвербело и зачесалось в ушах. С грохотом рухнул на пол поднос с китайским фарфором, разлетелись по полу осколки, а девушка, не переставая вопить ни на минуту, пулей вылетела из комнаты. Ее вопли эхом разнеслись по всему дому, а по пятам за ней неслась её подружка, тоже вопившая не своим голосом.

Оба молодых человека моментально превратились в статуи, готовые отрицать любые обвинения, которые могут на них возвести, губы жалобно дрожали, глаза испуганно бегали по сторонам. Вдруг Данте Лейтон неожиданно разразился оглушительным хохотом. Поскольку никто ничего не понимал, это окончательно добило перепуганных молодых людей. Судя по выражению бледных, как мел, лиц, именно так и должен был хохотать этот кровожадный пират, стоя на залитой кровью палубе своего ужасного корабля и наблюдая, как какой-нибудь бедолага вынужден балансировать на перекинутой через борт доске.

Как ни странно, но леди, похоже, ничуть не испугалась. Она спокойно оглядела комнату и внезапно её взгляд остановился на кровати, все ещё заваленной дамским туалетами. Леди Рея чуть удивленно приподняла брови, заметив, как вдруг шевельнулся краешек синего бархата, будто какое-то животное под ним пробудилось от спячки. Краешек ткани приподнялся и показались огромные бледно-зеленые глаза, в которых отразился ярко горящий огонь в камине.

Оба молодых человека, хоть ни один из них впоследствии и не признался, разом почувствовали, как их прошиб холодный пот и волосы на голове встали дыбом.

— Ямайка, — мягко позвала леди Рея, протягивая руки. На лице её появилось терпеливое выражение. — Так вот ты где, негодник, — хихикнула она, схватив за шкирку и вытаскивая на свет огромного кота, который тут же оглушительно замурлыкал на всю комнату.

— Передайте мадам мою благодарность за то, что она так поторопилась выполнить мой заказ. А это вам, джентльмены, маленький подарок, чтобы вы побыстрее избавились от страха, что испытали по нашей вине, — хмыкнул Данте, высыпав одному из них в руку пригоршню монет. Онемев от изумления при виде такой щедрости, те смогли только быстро-быстро закивать и пулей вылетели из комнаты.

— Ну, что ж, моя дорогая, поздравляю вас! Похоже, ваша репутация в настоящее время ничуть не лучше моей, — с довольной гримасой подмигнул Данте. — Конечно, вы можете смело рассчитывать, что я не пожалею времени, дабы избавить вас от сожжения на костре в качестве обычной ведьмы. Да и старика Ямайку не дам швырнуть в Темзу, как вашего прислужника и компаньона.

— Так ведь он же не черный! — безмятежно возразила Рея.

— Конечно, но всегда может найтись идиот, который обвинит вас в том, что вы якобы околдовали и несчастного кота, и несчастного капитана, да и всю команду Морского Дракона. Многие мужчины и сейчас вполне серьезно заявляют, что вы волшебница, да и я могу поклясться, что вы меня приворожили, — вкрадчиво пробормотал Данте, бросив на Рею огненный взгляд, который заставил ярким пламенем загореться её лицо.

— Мой маленький золотой цветок, — нежно прошептал он, вызвав в памяти экзотически яркие, часто ослепительные краски Вест Индии. Там Рея казалась ему английской розой. Даже легкий, чуть горьковатый запах её кожи напоминал ему нежный аромат весеннего цветка.

— Мне не нужно притворяться тетушкой Мэри, чтобы отгадать, о чем ты сейчас думаешь, — загадочно прошептала леди Рея, прижавшись щекой к мягкой шерстке Ямайки.

— В самом деле? И как считает эта твоя тетушка, о чем я задумался? — поинтересовался он. — а кто она, кстати, гадалка?

— Вот именно, — лукаво отозвалась Рея. Она ослепительно улыбнулась, заметив, как у него брови поползли вверх от изумления. — и, кроме этого, она самая настоящая леди. Думаю, вряд ли бы ей понравилось то, что ты думаешь.

— Как бы то ни было, это именно то, что я чувствую. Да и вообще, к чему тратить время, если мы можем заняться именно тем, о чем я сейчас думал?! — мягко прошептал Данте. Он уже было направился к ней, когда снова раздался требовательный стук в дверь.

— Наверное, наш любезный хозяин вернулся потребовать возмещения ущерба, — недовольно поморщился Данте, гадая, удастся ли ему хоть на минуту остаться наедине с Реей. — Извини, любовь моя.

Слабая улыбка скользнула по губам леди Реи. — Я ведь никуда не тороплюсь, — успокоила она его, — Кроме того, ведь будет же ещё и завтра, — пробормотала она, удобно устраиваясь в кресле перед камином. Кот потянулся и свернулся клубочком у неё на коленях. — Я вообще очень терпелива. Ты же знаешь.

— Проклятье, но ко мне это не относится, — резко повернувшись, Данте направился к двери.

Невольно прислушиваясь к негромкому журчанию голосов за спиной, леди Рея протянула к огню руки. Вскоре её мысли уже унесли её далеко от Лондона. Завороженно глядя на пляшущие огненные языки пламени, она сидела, погрузившись в воспоминания. Перед её мысленным взором возникла мирная долина, где дикие ирисы и нежные золотистые нарциссы наполняли воздух тонким ароматом, а луга казались темно-голубыми от множества колокольчиков. В серебряной глади озера пронзительно четко отражались изящные силуэты пары лебедей, которые, казалось, плыли по воде, повинуясь легкому дуновению ветерка.

А дальше, на невысоком холме стоял замок Камаре, стены его из золотистого камня лениво дремали, согретые теплом полуденного солнца.

Именно таким замок Камаре навсегда остался в её памяти, несмотря на то, что была глубокая осень, когда она видела его в последний раз. Прошло уже больше года с того злосчастного дня, когда на рассвете её похитили. И в тот же самый день кончилась её блаженная, чистая жизнь, растаяла в серой пелене осеннего дождя и дымной горечи. Судьба Реи сделала крутой поворот.

Навсегда сгинула та беспечная девушка, которая весело скакала на своей лошадке по зеленой траве, радостная и беззаботная. Рея вдруг подумала, как странно будет вновь встретиться с семьей, особенно теперь, когда она так изменилась. Она вновь воскресила в памяти те страшные долгие месяцы на борту Лондонской Леди, когда она, погрузившись в пучину ужаса и отчаяния, была совершенно уверена, что семьи потеряна для неё навсегда. А как же они, должно быть, страдали из-за нее! Сколько мучительных часов, дней, даже месяцев родители провели вне себя от горя, гадая, жива ли она еще!

Ей повезло, она вернулась, но встреча с семьей ещё впереди. Она была уже близко, но на самом деле по-прежнему бесконечно далеко от них. Рее безумно хотелось послать весточку семье в первый же день. как только они появились в Лондоне. К сожалению, это оказалось невозможно без помощи Данте, да и к тому же из-за двусмысленного положения, в которое он попал, спасая её. Пришлось ждать. Рея сгорала от нетерпения, хорошо понимая однако, что её возлюбленный должен очиститься от всех подозрений прежде, чем предстанет перед её семьей.

А кроме того, как он в свое время объяснил ей со своей непременной насмешливой улыбкой, именно она — его главный свидетель, а кто, кроме нее, сможет лучше доказать его невиновность?! Ведь не хочет же Рея, чтобы его вздернули, мрачно пошутил он.

А Данте Лейтон, если было нужно, всегда умел настоять на своем, да и последний его довод прозвучал на редкость убедительно, так что Рее стало не по себе. Да и потом, предложил он, разве не лучше будет самим поехать в Камаре и встретиться с семьей, чем послать обычное письмо с извещением о скором приезде. Для чего заставлять их приезжать в Лондон, где долгожданной встрече будет мешать присутствие посторонних. А ведь если они узнают о её возвращении ничто не удержит её родителей в Камаре. А вся остальная семья будет ждать в замке, и что же это будет за встреча? Да и как, черт возьми, смогут они отпраздновать её возвращение?!

Рея, слишком доверчивая для того, чтобы распознать скрытые мотивы его поступков, ни на минуту не усомнилась в искренности Данте и даже была по-настоящему растрогана его горячей заботой о её семье. Что за чувства терзали в это время её возлюбленного, оставалось для неё загадкой. Хьюстона Кирби одурачить было бы гораздо труднее. Он слишком хорошо знал своего капитана, чтобы даже не обсуждать его поступки, особенно когда они были на первый взгляд абсолютно невинны. А уж в этом случае, как он хорошо понимал, следовало быть начеку.

Но Рея ничего не подозревала. Она вообще ни о чем не могла думать в эти дни, только о родителях. Мысль о возвращении в Камаре преследовала её день и ночь. Рея сгорала от желания вновь увидеть родные лица, услышать любящие, ласковые голоса. Как много ей нужно им рассказать, сколько объяснить!

Рея вдруг почувствовала, что по спине пробежала холодная дрожь и в первый раз отчетливо поняла, что побаивается встречи с родными. Боится потому, что она теперь уже не та Рея Клер, которую все любили в семье. Так много всего произошло с тех пор, как они расстались. Вдруг она так сильно изменилась, что родные просто не узнают ее? Смогут ли они хотя бы со временем смириться с тем, что с ней произошло? Смогут ли они пережить, узнав, что она …

— Рея?

Она обернулась. Но по лицу было заметно, что мысли её все ещё далеко.

— Рея? С тобой все в порядке? Что-то ты сильно побледнела, — удивился Данте.

Рея виновато заморгала. Воспоминания немедленно растаяли, и она удивленно огляделась. Надо же, они остались вдвоем, а она так и не заметила, как все ушли!

Данте сидел за столом, с которого уже забрали остатки их ужина. Перед ним аккуратной стопой лежали чистые листы бумаги. Зажав в руке остро очиненное перо, он склонился над одним листом, уже наполовину исписанным тонким изящным почерком.

— Со мной все хорошо, не волнуйся, — вежливо отозвалась Рея, — Я просто задумалась о своем, — она снова погрузилась в воспоминания о семье и своем детстве и даже не заметила, что её ответ покоробил Данте. В нем была какая-то отстраненность, как будто она несколькими словами отделила его от себя.

Еще пару минут в комнате только и было слышно, как царапало по бумаге гусиное перо, потом Данте аккуратно опустил его в чернильницу и принялся неторопливо посыпать песком написанное.

— И о чем же ты думаешь? — осторожно поинтересовался он, складывая письмо, перед тем, как вложить его в изящный конверт. Растопив палочку воска над пламенем свечи, Данте аккуратно запечатал его, а затем с силой вдавил перстень с печаткой в мягкий воск.

Пожав плечам, Рея невольно вздохнула. — О семье, конечно. Мне так хочется поскорее домой, — призналась она. Пристально наблюдавший за ней Лейтон заметил, как воспоминания вызвали улыбку на её губах и мгновенно догадался, что за тайну скрывает она.

Заметив, что Данте искоса незаметно наблюдает за ней, Рея заулыбалась, как бы приглашая его к себе, но он не откликнулся на её призыв, даже не улыбнулся в ответ. В отблесках догорающего огня игра теней на его лице придавала ему странное, задумчивое выражение, и Рее на мгновение стало неуютно, ведь это лицо принадлежало какому-то незнакомцу, а не тому, кого она страстно любила.

Внезапно Данте беззаботно улыбнулся и девушка облегченно вздохнула, только теперь заметив, что у неё судорогой перехватило горло. Стараясь избавиться от повисшей в комнате какой-то странно напряженности, она склонилась над его плечом, вглядываясь в только что написанное письмо.

— Кому ты пишешь? — с любопытством спросила Рея, вспомнив, как Данте когда-то рассказывал, что у него в Англии почти не осталось друзей. — Кому-то в колонии?

— Нет, — ответил Данте, невольно вздрогнув, потому что в этот момент он тоже смотрел на конверт. — Это чисто деловое письмо. Необходимо отдать кое-какие распоряжения относительно деловых операций, пока не станет слишком поздно.

Его уклончивый ответ не удивил Рею, ведь она прекрасно отдавала себе отчет в том, что до сих пор многого не знает о Данте. Да даже если бы и знала, все равно многого просто не поняла бы, ведь они отличались так же, как день и ночь.