Глава 17

Налетевшая с моря буря, которая так неистовствовала в прибрежных деревушках, всей своей мощью обрушилась на Дыру Дьявола и, как рассказывали местные жители, бушевала не меньше двух дней, оставив трактир «Могила епископа» отрезанным от всего остального мира. Она заставила сгорающего от нетерпения Данте Лейтона метаться, подобно загнанному зверю, бросая мрачный взгляд в сторону узеньких, подслеповатых окошек трактира и прислушиваясь к неумолкаемому ни на минуту шороху дождя. Ничего не поделаешь, он хорошо понимал, что единственная дорога в Мердрако, по всей видимости, превратилась в бурлящий поток.

Об одном он не догадывался — какую хорошую службу сослужила ему буря, которую он, неблагодарный, проклинал день и ночь. Ведь за эти дни, что он провел под их крышей, Дора и Сэм в полной мере смогли оценить перемены, что произошли с необузданным маркизом Джейкоби. Та же буря дала Хьюстону Кирби возможность правдиво поведать изумленным хозяевам кое-что о том, что действительно произошло пятнадцать лет назад. Как нетрудно догадаться, в этих его рассказах сэр Майлз Сэндбурн предстал совсем не тем благородным героем, которым его здесь всегда считали.

И очень скоро почтенная Дора Лэскомб уже пылала негодованием при мысли о том, как чудовищно несправедливы были люди к бедному, молодому маркизу. Глаза её увлажнялись, стоило ей только бросить взгляд на этого почти не знакомого ей человека, так сильно влюбленного в свою жену и старавшегося не упускать ни единой возможности подержать на руках крошку-сына. Да разве когда-нибудь небеса видели более любящего и преданного мужа и отца, чем маркиз Джейкоби, думала она?! К тому же, хоть она никогда в жизни не призналась бы в этом, но сердце женщины билось сильнее при виде красивого и галантного кавалера, у которого к тому же всегда находилось для неё доброе слово. Ни один из этих нынешних джентльменов ему и в подметки не годится, в конце концов решила достойная хозяйка.

Сэм Лэскомб тоже был немало поражен происшедшей с маркизом переменой, но гораздо большее впечатление на трактирщика произвели волнующие рассказы юного Конни и Алистера Марлоу о тех приключениях, что они все вместе пережили на палубе Морского Дракона. И по ночам Сэму вдруг стало сниться, что он тоже с ними, со всей командой Морского Дракона, разыскивает в пучине океана затопленный галеон с несметными сокровищами. Вся немудреная философия честного трактирщика сводилась к одному простому убеждению, что о каждом человеке можно судить по тому, как к нему относятся его друзья. А теперь перед ним был храбрый капитан, которого, судя по всему, любила и уважала вся команда. Любой бы, кто совершил столько подвигов, сколько выпало на долю Данте Лейтону, был бы в глазах Сэма Лэскомба достоин восхищения. И вот двух дней оказалось вполне достаточно, чтобы чета трактирщиков стала искренне восхищаться капитаном Морского Дракона и выкинула из головы беспутного молодого аристократа, которого они знали много лет назад и которого так поспешили когда-то обвинить во всех смертных грехах.

В том, что достойный Сэм и его супруга вдруг почувствовали себя горячими сторонниками маркиза Джейкоби, была большая заслуга Реи и двух её братьев. Ведь молодая женщина и двое младших Домиников выглядели столь благородно, что Сэм и Дора порой гадали, а догадываются ли они, что очень скоро придет время, когда Данте Лейтону понадобится помощь любого, кто считает себя его другом. Ведь не каждый в здешних местах сможет так быстро забыть прошлое и свою ненависть к хозяину Мердрако.

Наступило утро третьего дня, после того, как в ненастную ночь буря загнала Данте Лейтона под крышу трактира. Рассвело и все с радостью увидели над головой чистое, безоблачное небо. Солнце ещё даже не успело показаться из-за горизонта, а Данте, одетый по-дорожному, уже будил Рею.

— Давай, соня, вставай! — скомандовал он громовым голосом, словно опять стал капитаном Морского Дракона, отдающим приказ своим людям идти на абордаж.

Рея сонно перекатилась на живот, зарывшись лицом в подушки. Она не выспалась, ведь ночью пришлось вставать и кормить неугомонного Кита. Зябко передернув плечами, она попыталась избавиться от какого-то странного щекотания, которое не давало ей уснуть. Зевнув, она вздохнула и слабо отмахнулась, пытаясь вернуть сладкий, предутренний сон. Но от Данте Лейтона невозможно было так просто избавиться. Внезапно Рея почувствовала, что кто-то рывком сбросил с неё одеяло и холодный воздух моментально покрыл мурашками её кожу.

— Оставь меня, — сонно пробурчала Рея. Чуть приоткрыв глаза, она недовольно взглянула на него. И сон тут же как по волшебству слетел с нее, как только она разглядела, что муж полностью одет и смотрит на неё с довольной улыбкой. — Который час? — недовольно спросила Рея, — Наверное, ещё темно? — а про себя подумала, что, кажется, начинает ненавидеть тех, кто способен веселиться уже спозаранку.

Данте уселся на край кровати и, обхватив Рею за плечи, прижал к себе её обмякшее и теплое со сна тело. — Уже светло. Солнце встало, любовь моя, и у нас с тобой будет немало хлопот.

— Мердрако? — спросила она, оторвав голову от его плеча.

Данте коснулся её губ нежным поцелуем. — Ты готова к встрече? — спросил он, тревожно заглянув ей в лицо и нежно прижимая к своей груди теплое, мягкое тело. На мгновение ему страшно захотелось юркнуть в постель вместе в ней. — Грязь на дорогах, скорее всего, ещё не просохла, но нам пора в путь. Может быть, хочешь, чтобы я оседлал для тебя Скайларка? — спросил он. Ее любимый жеребец проделал весь путь вместе с ними в компании нескольких лошадей, подаренных Люсьеном Домиником. Тому было прекрасно известно, что Данте ещё только предстоит завести своих скакунов, а конюшни Камаре были полны породистых лошадей, которые славились на всю Англию.

— Ты никуда не поедешь без меня, — воскликнула Рея, тщетно стараясь разлепить тяжелые веки, чтобы в не погрузиться в ту же минуту в беспробудный сон. — А что Робин и Конни? — спросила она, — Они останутся здесь?

— Нет, конечно. Френсис решил, что посадит Робина к себе в седло, а Алистер с удовольствием возьмет Конни. Кит, безусловно, пока останется здесь, но Бетси с Норой и Дора Лэскомб глаз с него не спустят. Думаю, о нем можно не волноваться.

Заспанная Рея кивнула, — А что Кирби? Даже представить себе не могу, чтобы он сел в седло! Он останется здесь?

— Кирби? Останется здесь, когда мы уже в двух шагах от Мердрако?! — присвистнул Данте, словно не веря своим ушам. — Что ты, милая! Сегодня все черти из преисподней не смогли бы удержать его в трактире, хотя, если честно, ничто так не пугает старину Кирби, как конская спина, — весело расхохотался Данте. Он-то давно приметил, что Хьюстон Кирби взволнован, словно невеста на смотринах. Старик был не в силах отвести глаз от темных башен замка, встающих на горизонте.

Рея испытующе посмотрела на тяжелую линию крепко сжатых челюстей мужа и внезапно заметила, как на скулах ходуном заходили желваки. Ее вдруг тоже обдало жаром, словно нетерпение Данте каким-то чудодейственным передалось и ей . — Данте? — нетерпеливо окликнула она.

— Да?

— Мне так хочется, чтобы ты был счастлив! — странным тоном произнесла она.

Низко склонившись, Данте коснулся её губ нежным поцелуем. — Непременно буду, Рея, как же иначе, ведь я теперь дома! — уверенно сказал он, не чувствуя ни малейшего беспокойства.

Не прошло и нескольких минут с тех пор, как все ещё бурное море скрылось у них из глаз, и путешественники заметили, что приблизились уже совсем близко к мрачным сторожевым башням. Узкая прибрежная полоса, постепенно терялась из глаз, то появляясь, то снова скрываясь в глубокой пропасти, чтобы в конце концов исчезнуть под набегавшими волнами. Грохот огромных валов, с ревом разбивавшихся об острые скалы далеко внизу, чуть было не оглушил путников.

Рея то и дело оглядывалась на Робина, со смехом ловя его восхищенные крики прежде, чем ветер успевал унести их в море. Ему ещё никогда в жизни не приходилось видеть столь дикого и мрачного уголка или чувствовать на своем лице соленые брызги, когда разбушевавшаяся стихия, собрав огромные валы, с оглушительным грохотом швыряет их на суровые, острые скалы. Френсис держался довольно невозмутимо, но проницательная Рея догадалась, что дикая красота этого места потрясло и его. Конни, этот старый морской волк, слишком часто видел море, чтобы сейчас особенно удивляться. Он горел нетерпением поскорее попасть в Мердрако и почти не обращал внимания на восторженные вопли своего приятеля. В конце концов, подумал он, ну разве можно по-настоящему узнать, что такое море, глядя на него с берега?!

Рея была потрясена. Так вот она какая, эта земля, на которой родился и вырос Данте?! Изменилась ли она с тех пор?

Одетая в строгую амазонку из небесно-синей шерстяной ткани с темно-красным шелковым жилетом и гофрированным воротничком, в изящной шляпке, украшенной того же цвета роскошными страусовыми перьями и лентами в тон, Рея выглядела так, словно собралась на обычную верховую прогулку, как она делала каждое утро в Камаре. Но она поймала себя на том, что невольно любуется ослепительно-белой пеной огромных волн, которые яростный ветер гнал вперед и они с грохотом разбивались о прибрежные валуны, и злобно шипя, облизывали длинными языками узкую полоску песчаного берега у остроконечных скал. А когда её глаза робко поднялись высоко в небо, где, словно угрюмые стражи, высились узкие каменный громады башен, она вдруг почувствовала странное смятение. Переведя взгляд на песчаный берег, Рея почувствовала, как по спине побежали мурашки, будто что-то ужасное случилось когда-то давно на этом таком мирном с виду берегу. Первый раз за свою жизнь она испытала то же чувство, что и леди Мэри во время одного из своих видений. И ещё она была совершенно уверена, что, будь та здесь, то могла бы сказать, что за новая трагедия произошла ночью на берегу. Как ни странно, Рея ничуть не сомневалась, что это случилось именно в прошлую ночь. Но она и сама бы не смогла объяснить, почему так уверена в этом.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, не так ли? — настойчиво спросил Френсис, встревоженно вглядываясь в побледневшее лицо сестры. Раньше она и не подозревала, что он и Робин настолько близки ей.

— Я заметил, с каким лицом ты вглядывалась в песчаный берег под нами. Это немного напомнило мне нашу тетю Мэри, когда у неё случается одно из её прозрений, — Френсису приходилось чуть ли не кричать, чтобы ревущее внизу море не заглушало его голос.

Рея содрогнулась, в эту минуту она чувствовала себя ближе к тетке, чем когда-либо. — Это так странно, просто невозможно объяснить, — задумчиво пробормотала она.

— А теперь ты и говоришь, как тетя Мэри, — ухмыльнувшись, добавил Робин.

— Ты тоже что-то почувствовал? — настойчиво спросила Рея у Френсиса, и он только кивнул, необходимости говорить не было. Они встретились взглядом и молча поняли друг друга.

Данте Лейтон, который скакал впереди всех, в эту минуту обернулся и успел перехватить странный взгляд, которым обменялись брат с сестрой, которые были так удивительно схожи между собой. Густые кудри цвета спелой пшеницы отличали всех в семье Домиников. И Данте невольно подумал, а настанет ли то время, когда его жена почувствует себя одной из Лейтонов.

— Что-нибудь случилось? — с тревогой осведомился он, натянув поводья и позволив своему могучему жеребцу поравняться с изящной длинноногой лошадью, на которой ехала жена. Это заставило Френсиса отъехать в сторону, поскольку на узкой тропинке трем лошадям было бы тесно.

— Мы гадали, как называется этот берег, — крикнул он, решив отвлечь внимание на себя. Но стоило только Рее встретиться взглядом с дымчато-серыми глазами мужа, как мысли её смешались.

— Обычно его называют Пещерой Дракона.

— А корабли заплывают сюда? — с некоторым сомнением поинтересовался Френсис, глядя, как волны с грохотом бьются о скалы. — Мне кажется, здесь, под водой полным-полно рифов!

Данте бросил на молодого человека удивленный взгляд. — Ты прав, Френсис. Заплывать сюда смертельно опасно для любого корабля, если только тебе не знаком узкий проход между рифами, который идет как раз посреди Пещеры Дракона. Но даже в этом случае это смертельно опасно. Если на море шторм, как сейчас, вас легко может выкинуть на скалы.

— Здесь, наверное, часто гибнут суда? — спросил Робин.

— Да, — коротко кивнул Данте, бросив угрюмый взгляд на разбушевавшееся море.

И он, и его жена были не в силах отвести глаз от острых скал, то и дело поднимавшихся зловещие черные головы из мокрого песка. — Это произошло именно здесь? — осторожно спросила Рея. Она говорила слишком тихо, чтобы Данте мог услышать её, но он увидел печаль и сострадание в её глазах и понял, о чем она спрашивает. Данте молча кивнул.

— Да, с этих скал она и упала, — вздохнул он. В голосе его звучала горечь, которую не смогли смягчить годы.

Хьюстон Кирби, сцепивший зубы в напряжении, как бы не свалиться со своего смирного пони, которого им удалось нанять в трактире, даже не старался прислушаться к их разговору, ему и без того было ясно, о чем идет речь. Он в свою очередь бросил на скалы внимательный взгляд, будто в жизни до этого не встречал ничего подобного. Он попытался представить изуродованное тело прекрасной леди Элейн, распростертое на скалах, перед тем, как бурное море жадно похитило его во время прилива. До сих пор воспоминание об ужасной смерти, которая постигла хозяйку, тяжелым камнем лежало у него на душе. И стоило ему вспомнить о ней, как лютая ненависть к сэру Майлзу, человеку, ставшему причиной её мучительной гибели, с новой силой перехватило горло.

Узенькая полоска песка на берегу становилась все более тонкой по мере того, как начинался прилив. Море все ближе и ближе подступало к берегу, пока жадные языки волн не стали захлестывать подножия скал, на которых, почти невидимые сейчас, высились угрюмые башни старого замка.

Рея невольно задержала дыхание, когда они приблизились к его подножию. Бросив взгляд назад, она слегка улыбнулась при виде их кавалькады: Френсис с Робином не отставали от нее, за ними по пятам ехал Алистер с Конни, который крепко вцепился в пояс своего старого приятеля. А позади всех трусил Кирби, казалось, помолодевший на добрый десяток лет.

Последние несколько ярдов, которые отделяли их от замка, Скайларк летел как птица. Они галопом взлетели на вершину холма и уже медленнее поехали вдоль по узкой тропинке, ведущей к замку. Задумавшись, Рея чуть было не слетела с седла, когда её лошадь резко стала, почти уткнувшись в спину Данте. Он, застыв на спине своего могучего жеребца, замер, словно обратившись в статую.

И Рея больше не слышала ни размеренного грохота прибоя, ни пронзительного завывания ветра. Гулкий похоронный звон раздавался в её ушах, когда она, не веря своим глазам, смотрела на две мрачные дозорные башни, оставшиеся от Мердрако.

А остальной замок … лежал перед ними в развалинах.

— Рея?!

Она услышала встревоженный голос Френсиса и почувствовала, как его рука обхватила её за плечи. С другой стороны на неё смотрело искаженное, белое, как маска, лицо Алистера Марлоу.

— Мердрако! Его … его разрушили, — чуть слышно прошептала она.

— У-ух ты! — пронзительно взвизгнул Конни, — Гляньте, что за дела! Можно подумать, по нему палили из пушек! Дьявольщина, скажет мне кто-нибудь, что здесь стряслось? — с тревогой спросил он, лицо его испуганно вытянулось, словно от неожиданного удара. Губы мальчика дрожали, в глазах заблестели непрошенные слезы.

Робин Доминик, открыв от изумления рот, вертелся за спиной у старшего брата, стараясь как следует разглядеть огромную груду серых валунов, которая выглядела так, словно могучий великан своим дыханием разметал их с такой же легкостью, как если бы это был карточный домик.

Френсис Доминик, покачал головой, не веря своим глазам. Никогда в жизни ему не приходилось видеть столь угрюмого, навевающего тоску места. Внезапно останки древнего замка напомнили ему развалины Тимердалоха, где его дядюшка Ричард заново отстроил великолепный замок. Френсис невольно бросил взгляд на потрясенное лицо Реи. Он не знал, что сказать. Она по-прежнему не могла оторвать взгляд от широкой спины мужа, и Френсис вдруг подумал, что Данте не промолвил ни единого слова, даже не шелохнулся с той самой минуты, когда замер, как вкопанный, увидев развалины родового гнезда.

Юноша в отчаянии прикусил губы, не зная, что делать: то ли попытаться утешить зятя, то ли, наоборот, заставить его взять себя в руки.

Но если бы тот заглянул в лицо Данте, то мгновенно бы понял, что ему нет нужды волноваться. Капитан повел себя так, как никто не ожидал. Даже бешеная ярость была бы понятнее, чем гомерический хохот, оглушительно раскатившийся в воздухе и заставивший испуганно вздрогнуть всех, кто его окружал. Глядя на бесконечный простор моря, который открылся его взору благодаря лежавшему в руинах замку, Данте смеялся и этому, казалось, не будет конца.

— Данте? Данте, прошу тебя! Перестань! — не выдержав, пронзительно закричала Рея. — Я ничего не понимаю. Над чем ты смеешься?! — всхлипнула она. Перед ней лежал в развалинах его одной дом, в который он так мечтал вернуться, а муж все смеялся и смеялся.

Ее испуганный вопль проник в сознание Данте. Он резко обернулся и лицо его приняло вначале озабоченное, а потом смущенное выражение.

Данте спешился и бросился к жене. Бережно сняв её с лошади и став перед ней, чтобы заслонить её от пронизывающего ветра, он тихо произнес, — Рея, любовь моя. Ради Бога, прости меня. Мне и в голову не приходило, что ты ничего не знаешь. Я совсем забыл, что ничего не объяснил тебе. Взгляни! — и он указал на то место, где берег круто изгибался, образуя склон небольшого холма. Он не был столь же высок, как скала, на котором мрачной грудой камней высились развалины замка, а скромно укрывался в естественной долине, которая служила надежным укрытием от грозных штормов, бушующих на побережье Атлантики, и сплошь был покрыт зеленой листвой деревьев. И в этом зеленом убежище, словно в уютном гнездышке, укрывался прелестный дом, сложенный из древних серых камней, а отблески заходящего солнца озаряли западное крыло и мирно блестели в бесчисленных окнах. Огромные трубы каминов вздымались столь же гордо, как и дозорные башни старинного, разрушенного замка. — Это и есть Мердрако, Рея. Вот мой дом. Наш дом. И если Бог будет милостив к нам, он станет домом бесчисленных поколений Лейтонов, — гордо объявил Данте Лейтон, бывший капитан Морского Дракона.

Глава 18

Рея Клер Лейтон, новая хозяйка Мердрако, бросила украдкой взгляд на угрюмые останки древних башен, от которых не осталось почти ничего, кроме хрупких каменных оболочек, дырявой скорлупой окружавших витые лестницы, уходившие круто вверх, к сторожевым площадкам, которые темными силуэтами угрюмо высились на фоне ослепительно синего неба. Эти суровые башни все ещё были напоминанием о величественном средневековом замке, построенном в одиннадцатом веке суровым нормандским бароном. Тот явился сюда, чтобы навсегда закрепить за собой этот клочок земли, который он в жестокой схватке отнял у побежденных саксов. И возведенный им на вершине скалы гордо поднялся замок Мердрако. Неприступной твердыней застыл он, со всех сторон защищенный острыми ступами окрестных скал.

Вначале замок представлял собой одинокую деревянную башню, обнесенную обычным частоколом. Но шли годы, и вскоре Мердрако превратился в мощную крепость с высокими пушечными бойницами, надежно укрытую каменной стеной толщиной не менее пятнадцати футов, с тяжелыми воротами и сторожевыми башнями по бокам для защиты от внезапного вторжения, закрывавшими единственный вход через окружавшие крепость крепостные валы и неприступные бастионы.

Проходили столетия, уже давно исчезла угроза того, что кто-то нападет на замок, утихли бури гражданских войн и постепенно отпала надобность в неприступной твердыне, которая подобно хищной птице по-прежнему гордо высилась на скале. Порывистые, холодные ветры неумолимо делали свое жестокое дело, и то, что не удалось сделать пушкам и катапультам врагов, некогда осаждавших Мердрако, сделала суровая стихия. Скоро и хозяева замка пришли к мысли, что нет больше нужды мириться с жизнью в столь суровом и неуютном жилище. Впрочем, все оставалось по-прежнему до той поры, пока Гилберту Лейтону, шестому эрлу Сэндрейку, не был пожалован титул маркиза Джейкоби.

И вот некогда гордое орлиное гнездо — величественный средневековый замок Мердрако был разрушен до основания — и не полчищами врагов, а всего лишь простыми каменщиками. Был приглашен известный архитектор и под его руководством каменщики, штукатуры и стекольщики вместе с целой армией рабочих превратили останки замка в великолепный помещичий дом эпохи Тюдоров, окруженный просторными конюшнями и увенчанный огромными каминными трубами, с бесчисленными высокими окнами и прочные стенами, арками и внутренними двориками, украшенными мастерски выполненным каменным резным орнаментом.

И вот все, что осталось от некогда величественного средневекового замка гордого нормандского барона — это лишь две старые сторожевые башни, застывшие в своей суровой красоте на пустынном берегу, как безмолвный памятник Раулю Сен-Дре, безжалостному барону, в незапамятные времена покорившему этот пустынный берег. Они по-прежнему служили всем местным жителям мрачным напоминанием об их первом владыке и предостережением тем безумцам, кто посмеет угрожать гордому семейству Лейтонов.

— Ну, что ты о нем думаешь? — настойчиво спросил Данте, как только они взобрались по пологому склону небольшого холма и он уже в который раз натянул поводья, чтобы снова бросить жадный взгляд на стены родного дома, где он когда-то родился и вырос.

Конечно, дом ничем не напоминал Камаре, подумала Рея. Ничего общего с её родным домом с его величественным парадным входом и портиком в классическом стиле, от которого по обе стороны здания высились оба крыла из старинного камня цвета спелого меда. Мердрако выглядел так, как и положено старому дому, который хозяева покинули на долгие пятнадцать лет. Но как ни странно, было в этом заброшенном месте какое-то неуловимое очарование. Зеленые ветки плюща плотной завесой укрывали стены дома, а потрескавшиеся стволы вековых деревьев были сплошь увиты вьющимися розами. Тут и там высились кроны старых тисов, а заросли ежевики и сорная трава плотным ковром покрывали неровную площадку, где некогда был сад.

Старый дом выглядел печальным и заброшенным. Придет ли когда-нибудь день, когда веселые детские голоса будут эхом разноситься под сводами пустых залов, а ароматный дымок станет подниматься из высоких каминных труб, медленно растворяясь в холодном воздухе? Рее внезапно показалось, что старый дом жалобно молит её о чем-то. И ей внезапно нестерпимо захотелось как можно скорее впустить солнечный свет туда, где много долгих, одиноких лет царили лишь мрак и холод.

Данте, который следил за женой встревоженным взглядом, почувствовал, как все его страхи мгновенно исчезли под ласковой теплотой и нежностью, сиявшей в её глазах. Вне всякого сомнения, ей понравился его дом.

— Знаешь, Данте, я даже и мечтать не могла, что у нас с тобой когда-нибудь будет такой замечательный дом! — мягко сказала она, мысленно представив себе, каким он станет, когда в нем воцарится любовь и счастье.

Впрочем, в отличие от нее, и Робин Доминик и юный Конни отнюдь не испытывали ничего, похожего на восхищение. По мнению юных джентльменов, дом выглядел так, словно знавал лучшие времена. Они удивленно переглядывались, недоумевая, неужели это и в самом деле Мердрако?!

Но Хьюстон Кирби, который увидел старый дом впервые с тех самых пор, как последовал в море вслед за своим молодым хозяином, застыл на месте, оцепенев от нахлынувших на него воспоминаний. В его глазах Мердрако ничуть не изменился. Старый дворецкий не замечал ни сорняков, которым сплошь зарос некогда прекрасный сад, ни поломанных ставень или разбитых непогодой окон, ни зиявшей в крыше огромной дыры. В глазах Кирби Мердрако был так же волшебно прекрасен, как и пятнадцать лет тому назад, огромный, величественный особняк. За плачевной внешностью старого, заброшенного дома ему виделся призрак былой славы. Впрочем, старый дворецкий прекрасно при этом отдавал себе отчет в том, сколько предстоит потрудиться, чтобы вернуть Мердрако прежний блеск.

Френсис Доминик с некоторым удивлением воззрился на дом, в котором предстояло жить его сестре. Ведь он, так же как и Рея, привык к классической красоте Камаре, к его прекрасно ухоженным лужайкам и великолепному саду.