– Но ведь не сама же она растопила камин и приготовила себе ужин? – спросил Данте, допив кофе.

– Не сама, – подтвердил Кёрби, – но если бы она попросила меня помочь ей раздеться, я бы отказался. Надо иметь свою гордость, – добавил он, посмотрев в упор на капитана. – Это уж ваше дело, брать или нет молодую мадам на борт. А мне она, пожалуй, надрала бы уши, – подумав, добавил он. – Просто задавила бы меня.

Данте усмехнулся, наблюдая, как его стюард прополаскивает чашки, а затем ворошит остывающие угли в очаге.

– Остаток этой ночи я проведу на «Морском драконе».

– Я так и думал. Зачем вам компрометировать себя с молодой мадам, хотя она, видать, и надеется опять приворожить вас своими хорошенькими глазками, – сказал Кёрби с явным презрением к подобным хитростям.

– Наверное, и ты последуешь за мной? – обернувшись возле двери, спросил Данте с загадочным выражением лица.

Брови Кёрби взметнулись вверх.

– Последую, и как можно скорее, милорд. Не останусь же я здесь, в доме, с этой волчицей, – выразительно заявил он. – Мне только надо собрать кое-какие вещички. Представляю себе, в каком бешенстве проснется молодая мадам в пустой кровати, в пустом доме. Да ее впору будет связывать, – предположил он. – Не хотел бы я оказаться рядом.

– Конечно. Значит, увидимся на борту «Морского дракона», – сказал Данте и тихо вышел из дома, оставив стюарда прибираться на кухне.

Данте быстро шагал по безлюдным улицам, направляясь к пристани. Он глубоко вдыхал влажный воздух, и голова прояснялась от свежей прохлады. Подойдя к узкому проходу между двумя домами, он услышал позади себя чьи-то шаги. Укрывшись в тени одного из домов, он замер в ожидании. Шаги позади убыстрились. Когда они были уже совсем близко, Данте, выйдя из тени, преградил путь человеку, преследовавшему его весь вечер.

Человек этот уже не имел возможности избежать столкновения с капитаном; не было у него и времени угадать намерения Данте, ибо в следующий же миг в его подбородок врезался тяжелый кулак. Опрокинувшись, шпион упал в сточную канаву; лежа в ней, он наблюдал, как исчезает во тьме высокая фигура.

– Кто идет? – выкрикнул ночной вахтенный, когда Данте Лейтон поднялся на корабль. Он скорее угрожал, чем спрашивал.

– Это я, капитан Лейтон, Веббер, – отозвался Данте, довольный бдительностью молодого человека, ибо не хотел видеть никого постороннего на борту «Морского дракона».

– А, сэр капитан. – В голосе молодого человека прозвучало явное облегчение и в то же время разочарование тем, что не случилось ничего такого, что позволило бы ему проявить себя. Слишком спокойно проходившая вахта нагоняла на него скуку. – Не знал, что вы возвратитесь на судно, капитан. Здесь только я да еще, наверное, Ямайка. Правда, я не видел его много часов и сомневаюсь, тут ли он. Но мистер Кёрби сказал, что он будет ночевать на корабле. Если не ударится в загул, – добавил Веббер с одобрительной усмешкой.

– Стало быть, все спокойно? – спросил Данте.

– Да, капитан. И в предыдущую вахту вроде бы тоже. Бейкср сказал, что на пристани была какая-то суматоха. Он сходил туда, чтобы выяснить, в чем дело. Кажется, разбились бочки с мелассой или какие-то пьяные матросы учинили скандал.

– Очень хорошо, Веббер. Скоро должен прийти и Кёрби. Не прими его за постороннего, – предупредил вахтенного Данте, прежде чем отправиться к себе в каюту.

В каюте было темно, капитан высек огонь и зажег фонарь, висевший над столом.

Он был неприятно удивлен беспорядком, царившим на столе, где была небрежно развернута карта, которую настойчиво искали полгорода; по ее поверхности были рассыпаны хлебные крошки. Впечатление создавалось такое, будто карта имеет не большую ценность, чем недоеденная индюшачья лапка или кусок сыра.

Данте услышал негромкий вздох и, не веря своим глазам, увидел, что Ямайка, свернувшись в клубок, спит на коленях у какой-то фигурки в накидке, пристроившейся на сиденье у кормовых окоп. Открыв свой глаз, кот внимательно наблюдал за тихо приближающимся капитаном. Будучи котом умным, с хорошо развитым инстинктом самосохранения, он уловил недружелюбное настроение хозяина и почел за благо спрятаться под столом.

Разбуженная бегством кота, Ри разомкнула веки и увидела над собой высокого худого незнакомца, смотревшего на нее самыми холодными и светлыми глазами, какие ей когда-либо доводилось видеть.

Данте почувствовал, как в нем все сильнее разгорается гнев. Неужели его никогда не оставят в покое эти шакалы, эти пролазы? Какими только способами не пытались они выманить у него эту проклятую карту! В ход пускали вымогательство, крючкотворство, пресмыкательство, были и попытки соблазнить его, применяли всевозможные уловки – и все без успеха.

Так что вряд ли стоит удивляться, что сделано еше одно покушение на драгоценную карту, хотя никто еще не смел так дерзко и нагло являться прямо к нему, на борт «Морского дракона».

Данте продолжал внимательно рассматривать Ри, как если бы она была диковинным существом с непонятными намерениями Эта девица наверняка только прикидывается, будто испуыпа, нужна большая смелость, чтобы проникнуть в столь заповедное место, как капитанская каюта.

– Жаль, конечно, но... – пробормотал он без малейшего сожаления, ибо его терпение было на исходе. Сколько можно нянчиться с этой обманщицей!

– Кто вы такой? – спросила маленькая проныра, как будто оспаривая его право находиться на борту «Морского дракона».

– Кто такой я?– недоверчиво переспросил Данте. – А сама-то ты кто? – спросил он, стараясь не выдать обуревающую его ярость. И прежде чем Ри догадалась, что он собирается сделать, Данте грубо схватил ее за узкие плечики и поднял в воздух.

Какая она худенькая и маленькая, подумал он, не ощущая никакой тяжести. Девица оказалась куда моложе, чем он подумал, но это не охладило его гнева и не уменьшило его презрения к ней. Такие вот оборванки учатся плутовству сызмала; эти маленькие ручки вытаскивают кошельки с не меньшей ловкостью, чем куда более опытные руки.

Ри ожесточенно брыкалась. Данте мысленно чертыхнулся, когда одна ее нога угодила ему в пах, вблизи самого болезненного для мужчин места.

Когда Ри увидела, что в глазах незнакомца вспыхнула ярость, она с замирающим сердцем поняла, что каким-то непонятным образом настроила его против себя. Ах, если бы она могла объяснить ему, в каком отчаянном положении находится! Убедить его, что никакая она не обманщица, может быть, даже заручиться его помощью. Ведь ничто не мешает ему поверить ей, с надеждой подумала она.

– Пожалуйста, помогите мне. Я в большой беде... – начала она, но он резко засмеялся, так и не дав ей договорить.

– Да, ты и впрямь в большой беде, – ответил Данте.

– Но я... я могу все объяснить, честное слово, – вновь заговорила Ри.

– В самом деле можешь? Ты уж извини меня, но я очень сомневаюсь. Но попробовать ты можешь. Интересно послушать. Ну, я жду. Выкладывай что хотела, да побыстрее. Думаю, ты хорошо отрепетировала свой рассказ. Честно сказать, я разочарован, ибо предполагал, что мы все же померяемся силой ума, хотя, конечно, такое соревнование было бы неравным, – поддразнивающим тоном произнес Данте, прищурив свои серые глаза, словно пытаясь угадать, какой следующий ход она сделает. Поставив ее на пол, он убрал свои могучие, со стальными бицепсами руки.

Ри потерла болезненно ноющие предплечья, по которым вновь запульсировала кровь. Она онемела, не в силах понять, чем вызвана подобная враждебность по отношению к ней. Когда глаза их встретились, она поняла по презрительной усмешке на лице незнакомца, что, как бы ни старалась, он уже не переменит своего мнения о ней, и тяжело вздохнула. Ее плечи понуро опустились. Сесть бы сейчас и собраться с мыслями...

Но ненавистный голос зазвучал снова:

– Не находишь подходящих слов, милочка? Я могу освежить твою память, – вызвался он с усмешкой, не предвещающей ничего хорошего. – Я отлично понимаю, почему ты в таком замешательстве. Есть несколько объяснений, почему ты изволила пожаловать на борт «Морского дракона». Думаю, что тебя привлекло не обаяние капитана, а другие, куда более важные причины. Совсем недавно я получил унизительный урок...

Капитан, смутным эхом отдалось в уме Ри. Нечего и рассчитывать, что он поверит ей, а не Дэниелу Льюису, который распространяет заведомую ложь об убийстве своего капитана. Поэтому-то, вероятно, он и относится к ней так подозрительно. Должно быть, слышал выдвигаемое против нее обвинение и намерен отвести ее на борт «Лондонской леди». В растущей панике Ри осознала, что в этом случае у нее не будет никакой возможности рассказать правду.

– А теперь, – продолжал капитан, – вернемся к первому объяснению, наиболее простому из двух возможных. Скорее всего ты слышала, пока бродила по пристани, что у меня есть карта, где отмечено местонахождение потонувшего корабля с сокровищами, и решила сама взглянуть на эту карту. Заманчиво было бы и продать ее тому, кто выложит за нее побольше денег. Правда? – как бы вскользь спросил он. – На этом деле можно было бы нажить целое состояние. Но я преждевременно вернулся на борт «Морского дракона», и это, к сожалению, сорвало твой замысел. За то, что я здесь оказался, мне, видимо, следует благодарить одну молодую особу.

Ри смотрела на него как на помешанного, ибо все, что он говорил, казалось ей совершенно бессмысленным.

– Не знаю, о чем вы говорите, – нервно произнесла она, опасаясь, что имеет дело с безумцем.'– Отпустите меня, пожалуйста. Я больше не буду вас беспокоить.

– Ну уж нет, нам еще многое надо обсудить, не так ли? – сказал он вселяющим страх тоном, и глаза его заблестели насмешливой злобой.

Взглянув на его правильное, словно изваянное лицо, Ри вздрогнула: ей казалось, будто это сам дьявол зыркает на нее своими светло-серыми глазами.

– Если обо мне рассказывают что-то плохое, то это неправда, я ни в чем не виновата. Вы говорите, что вы капитан этого судна, но я не знаю, кто вы такой. Во всяком случае, у вас нет никакого права обращаться со мной так грубо. Да, я не должна была подниматься на ваш корабль. Поэтому отведите меня к здешним властям, я требую этого! – вызывающе проговорила Ри, думая, что иметь дело с властями все же предпочтительнее, чем с этим безумцем.

– Мне понятно, чего ты добиваешься, – сказал Данте с сарказмом. – Если бы я повел тебя в тюрьму, твои сообщники обложили бы меня со всех сторон и, по всей вероятности, кто-нибудь засадил бы мне нож в спину. Думаю, ты работаешь с бандой мелких воров; они-то и устроили сегодня какую-то суматоху на пристани, чтобы, пользуясь удобным случаем, ты могла забраться ко мне в каюту и выкрасть карту.

Эти слова и постоянные упоминания о карте, где якобы отмечено местоположение корабля с сокровищами, встревожили Ри, она нахмурилась. Бессознательно скользнув взглядом по развернутой на столе карте, она с чувством вины вспомнила о съеденной индюшачьей ножке.

– Я не испортила вашей карты, поэтому вы зря на меня сердитесь, – возразила она, чувствуя, что и ее тоже захлестывает гнев, – а вино я выпила потому, что хотела пить, – сказала она, никак не ожидая, что в ответ последует взрыв недоверчивого смеха.

– Ах, ты хотела пить? – с издевкой спросил он. – На тебя, видите ли, напала жажда? – Он снова захохотал. От его светло-серых глаз, естественно, не ускользнуло, как убого она выглядит в истрепанной за долгий рейс одежде. – Тебе следовало хотя бы сполоснуть водой лицо и руки, милашка. – Со странным блеском в глазах он протянул руку к пряди волос, спадавшей на ее плечо. Прядь была грязная, сальная, и его лицо выразило брезгливость.

Ри выдернула из его руки свои волосы; вся красная от унижения смотрела она на этого ухмыляющегося дьявола.

– Я ничего не знаю о вашей карте. А к вам на корабль попала только потому, что была сильно напугана, другой причины нет. Ужасно сожалею, что так поступила, вы уж простите меня. – Ее голос дрожал от гнева и уязвленной гордости. – Для меня совершенно все равно – что ваш корабль, что какой-нибудь другой, – добавила она, ис сознавая, что ее слова могут быть оскорбительны для капитана.

– Никакой разницы, верно? – съязвил Данте Лейтон. – Но ты ничего не сказала о капитане. Он тоже похож на всех других людей? – Теперь его голос был полон приторной вежливости. – И тут мы подходим ко второму объяснению, моя дорогая. В этом случае от тебя требуется некоторое самопожертвование. Конечно, ты слышала о моем титуле? – упомянул он как бы вскользь, но с настороженностью в глазах, которая противоречила его мнимо равнодушному тону. – Какое влечение испытывают ко мне все местные юбки, начиная от хорошо воспитанных леди с безупречной репутацией и кончая безымянными шлюхами! Я еще никогда не пользовался такой популярностью, – сказал Данте, кривя губы с презрением, неизвестно кому адресованным. – А уж какая я желанная добыча для такой грязной уличной попрошайки, как ты, и говорить нечего, – заметил он с нескрываемым бессердечием. – Тем более что титулованные джентльмены – большая редкость по эту сторону Атлантики. А вообще-то, – сухо проронил Данте, – просто жаль, что живой человек из плоти и крови должен носить какой-то титул. Однако, если уж ты набиваешься ко мне в любовницы, тебе придется терпеливо сносить мое присутствие. Или же, – присовокупил он, насмешливо выгнув брови, – ты и в самом деле наслаждаешься обществом мужчины – если цена тебя устраивает?

Ри почувствовала, что ее лицо заливает багрянец сгыда и замешательства, ибо еще никогда в жизни она не слышала по своему адресу таких оскорбительных замечаний, не испытывала такого откровенного пренебрежения.

– Да, конечно, – вновь заговорил Данте, наслаждаясь ее очевидным смятением, – должен предупредить тебя, милашка, что большинство моих знакомых, титулованных джентльменов, к которым отношусь и я, жалкие бедняки. И часто под влиянием несчастливых обстоятельств вынуждены подобно тебе заниматься унизительным ремеслом, иными словами, продаются тому, кто им больше заплатит. Просто позор, до чего доводит их необходимость прилично одеваться. Если моя жизнь волей судьбы не переменится к лучшему, я должен буду жениться на какой-нибудь наследнице, может быть, даже дочери герцога. Это позволит мне осуществить мои честолюбивые замыслы, хотя скорее всего моя будущая избранница окажется страхолюдиной. Так уж обычно бывает: чем богаче и влиятельнее семья, к которой принадлежит наследница, тем непривлекательнее ее внешность. Поэтому им приходится покупать тех, кто им нужен, – заключил Данте с язвительной усмешкой. – Этим-то и пользуются такие люди, как я и ты.

Когда Данте заметил, как побледнели ее щеки, его глаза удовлетворенно просияли. Но он никак не ожидал, что с ее дрожащих губ польется поток исполненных едкой насмешки слов.

– Вы льстите себе, милорд, – заговорила Ри таким дерзким голосом, что даже надменный, полный уверенности в себе капитан «Морского дракона» был ошеломлен. – Если, конечно, вы в самом деле тот, за кого себя выдаете, я сочла бы это весьма прискорбным обстоятельством. Конечно, титулы покупаются, если устраивает цена, – сказала она, перефразируя его собственные оскорбительные слова. Несмотря на столь короткое знакомство, она позволила себе сомневаться в его аристократическом происхождении. – Вы, сэр, даже презрения недостойны. Не заслуживаете даже того, чтобы вхтяться в одной луже вместе со свиньями.

Ри полагала, что своими словами нанесла смертельный удар по самолюбию этого человека, который внушал ей нестерпимое отвращение, но она не знала противника. Данте Лейтон был не из тех, над кем могла взять вверх какая-то подзаборная, как он считал, шлюшонка.

– Вы отличная лицедейка, – сделал ей сомнительный комплимент Данте. Его взгляд выражал, однако, не восхищение, а открытую враждебность. К его удивлению, это презренное существо вело себя не так, как он ожидал. – Вам бы выступать на подмостках «Друри-Лейн»... Должен признаться, что в вас все же есть какая-то загадка. Любопытно знать, где вы выучились выражаться так изысканно? Может быть, были кухаркой или личной служанкой миледи? – тихо спросил он и вдруг неожиданно крепко схватил Ри за подбородок и стал рассматривать ее лицо с пристальностью, которая вызвала у нее смятение. Вырваться она не могла, оставалось только как можно смелее выдерживать взгляд этих ничего не упускающих светло-серых глаз.

Данте между тем испытывал странное ощущение дежа-вю. В его памяти всплыл образ другой женщины с такими же необычными фиалковыми глазами. С неожиданным чувством утраты он вспомнил, как давно это было. В тот год в Лондоне он был еще так молод и простодушен. Только глупый идеалист мог положиться на кого-то, кроме себя. До сих пор он, казалось, ощущал во рту горечь предательства, измены.

Воспоминание о фиалковых глазах с излишней живостью пробудило в его душе все еще окончательно не угасшие сожаления.

Есть какая-то ирония в том, что одно воспоминание об этой женщине вновь разжигает в его душе былую ненависть. А ведь он даже имени ее не знает; они только случайно обменялись взглядами, на какой-то миг соприкоснулись душами, вот и все. Но молодой человек тогда почувствовал, что она – воплощение его мечты. И память его сохранила ее образ во всей его чистоте, хотя все остальное оказалось оскверненным.

Эта безымянная женщина присутствовала в его жизни всего лишь один вечер, но он до сих пор продолжал думать о пей и о том, как сложилась ее жизнь. Она была его ровесницей, может быть, чуть моложе. В тот год она впервые выехала в лондонский свет, родители наверняка были горды своей прекрасной дочерью и надеялись, что ее ждет блистательный брак.

Но она не смешивалась с толпой, стояла в стороне, отчужденная и даже как будто исполненная презрения ко всему окружающему. Держалась прямо, с чуть заметным гордым наклоном головы. Казалось, бросала всем вызов. Что-то в ее осанке напоминало ему стоящее перед ним молодое существо... Одна была в шелках, другая – в каких-то обносках, одна была темноволосая, другая – блондинка. И все же в них было что-то общее. И это общее заключалось не только в чувстве достоинства, которым обладали обе.

Данте тряхнул головой, стараясь освободиться от цепких воспоминаний. Может быть, все это лишь игра воображения совсем еще незрелого юноши? Скорее всего его идеал вышел замуж за какого-нибудь богатого джентльмена с пышным титулом и превратился в откормленную матрону, которая заботится лишь о своих детях да еще о том, что заказать поварихе на ужин: баранью ногу с каперсами или отварную говядину и пудинг.

Когда Данте размышлял о судьбе своего идеала, его и без того мрачное лицо искривила гримаса отвращения. Неверно истолковав эту гримасу, Ри Клэр решила, что его отвращение к ней все усугубляется, и ее переполнило – разумное или неразумное, она не задумывалась – желание любой ценой отделаться от своего мучителя. Даже не подумав, к каким последствиям может привести ее поступок, она обежала капитана «Морского дракона» и схватила все еще лежавшую на столе карту.

Данте не поверил своим глазам, когда увидел, что она поднесла карту к горящему фонарю, который он по рассеянности забыл прикрыть стеклянным колпаком.

– Она сразу же сгорит дотла, – предостерегла его Ри, когда он шагнул по направлению к ней. Стальной блеск в его глазах внушал ей больший страх, чем она когда-либо испытывала в присутствии Дэниела Льюиса. – Отпустите меня, капитан. Или, клянусь, я сожгу эту карту, которой вы, видимо, так дорожите.

Данте Лейтон прикинул расстояние между собой и его незваной гостьей, хорошо зная, что пергамент вспыхнет сразу же при малейшем соприкосновении с огнем.

– Не пробуйте отнять карту, капитан, – предупредила девушка, угадав его намерение по неестественно неподвижной позе. – Вы говорите загадками, капитан, но я буду с вами совершенно откровенна. Позвольте мне покинуть ваш корабль, и я верну вам вашу карту целой и невредимой... В противном случае... – Она не договорила, но сомневаться в исполнении ее угрозы не приходилось, ибо она поднесла бесценную карту так близко к лампе, что ее края стали, чернея, заворачиваться.

К счастью для Данте Лейтона, всего экипажа «Морского дракона» и для самой Ри Клэр, какой-то шум отвлек внимание похищенной дочери герцога Камарейского, которая была в полном отчаянии и отнюдь не блефовала.

Этим моментом и воспользовался Данте Лейтон. Ри вскрикнула от боли, когда ее кисть с неумолимой силой стиснули пальцы капитана. Ей пришлось выпустить карту, которая медленно упала в сторону, где и осталась лежать, забытая обеими враждующими сторонами.

– Предупреждаю тебя, – негромким зловещим голосом отчеканил Данте, – никогда больше не смей мне угрожать.

– Если бы вы проявили благоразумие и выслушали меня, вместо того чтобы вести себя как разъяренный бык, – с трудом выговорила Ри, – ничего подобного бы не случилось.

По-ее барабанным перепонкам болезненно ударил суровый смех Данте, и она поспешила отвернуть покрасневшее лицо. Он все еще продолжал ее держать, вынуждая смотреть ему прямо в глаза.

– До чего же ты наглая, даром, что мала собой. Напрасно ты притворяешься обиженной, это тебе не поможет. Море начинает волноваться, моя милая, и тебе не мешает убавить паруса, – предупредил он, уже предвкушая удовольствие от исполнения замысла, зародившегося.в его уме. – Стало быть, тебе наплевать на меня? Ты считаешь меня менее цивилизованным, чем ты сама? – спросил он, и Ри почувствовала, что он сильно задет ее опрометчивыми словами.

Данте Лейтон, капитан «Морского дракона», маркиз Джакоби, хозяин Мердрако, усмехнулся.

– И что же ты ожидала найти на борту моего судна, куда так смело поднялась, детка? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Титулованного джентльмена? Может быть, маркиза? – Данте с притворным сожалением покачал головой, и его улыбка стала еще шире. – Как, должно быть, ты была разочарована в своих сладких надеждах на будущее богатство, когда увидела меня! Ты, без сомнения, рассчитывала найти здесь надушенного аристократа, который целовал бы тебе ручку и рассуждал о достоинствах последней моды. К несчастью, ты жестоко просчиталась, сама видишь, что я отнюдь не белокожий денди в шелках. Тебе приходится иметь дело с капитаном «Морского дракона», а не с холеным маркизом, так-то вот, моя милая. Конечно, его нельзя назвать джентльменом, хотя он и моется регулярно в отличие от твоих поклонников. Ри недоуменно заморгала.

– Что вы за несносный человек?! Кто бы вы ни были, маркиз, как вы пытаетесь мне внушить, или просто жестянщик, я еще никогда в жизни не видела такого вульгарного и грубого человека.

– Неплохо сыграно, милашка. Я под сильным впечатлением того, как правдоподобно ты изобразила презрение. Совсем неплохо сыграно. Вот только вопрос, каким образом ты очутилась в моей каюте. Сделай такое одолжение, объясни.

Данте бросил взгляд на все еще валявшуюся на полу карту.

– Поскольку карта не похищена, я должен сделать вывод, что ты прокралась на мой корабль не за ней. Вероятно, ты просто хотела со мной познакомиться. Может быть, вообразила, что в любовных делах маркиз превосходит ранее известных тебе мужчин. Уверяю тебя, за исключением некоторых моих личных предпочтений я ничем не отличаюсь от других мужчин.

Данте внимательно оглядел девушку, с отвращением отмстив ее сбившиеся волосы и грязную одежду, и подумал, что ей не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Не исключено, что она и постарше, но худоба мешает с точностью определить ее возраст. Одно несомненно: ей достаточно лет, чтобы отвечать за свои поступки. Девчонке надо преподать урок, чтобы она запомнила, решил Данте. В этот вечер он был не в настроении проявлять снисходительность к кому .бы то ни было. К тому же он не мог не думать, что, будь у нее припрятан пистолет, он валялся бы сейчас у ее ног в красивых, хотя и поношенных туфельках.

– Итак, милашка, ты хочешь познакомиться со мной поближе? – предположил Данте, в задумчивости сузив серые глаза так, что они превратились в две сверкающие серебряные полосочки. —

К сожалению, до сих пор ты не возбудила во мне никаких чувств, кроме любопытства. Если хочешь преуспеть в осуществлении своего замысла, тебе придется пойти на кое-какие уступки. Придется изучить, что мне нравится, а что нет, прежде чем ты попытаешься соблазнить меня. Я человек очень разборчивый и не ложусь в постель с кем попало. И если говорить откровенно, сейчас, детка, у тебя нет ни малейшего шанса осуществить свое желание.

Данте с удовлетворением увидел озабоченность на ее закопченном лице.

– Впрочем, это дело легко поправимое, – продолжал он. – Не в моих привычках мешать другим добиваться осуществления своих желаний, если, конечно, они не противоречат моим. – Его голос звучал почти дружелюбно, однако Ри не обманывалась в его истинных чувствах, ибо хватка его не слабела, по-прежнему причиняя ей боль.

– То ли вы глухи, то ли безнадежно тупы, – с яростью заявила она. – Мне даже смотреть на вас противно, и я предпочла бы жариться в адском огне, чем лежать с вами в одной постели. Мне совершенно все равно, сколько титулов может быть присоединено к вашему мерзкому имени. Я только хочу сойти с этого корабля и оказаться где-нибудь подальше от вас.

– К чему эти протесты? Можно подумать, ты и впрямь не хочешь разделить со мной постель. Мы оба знаем, что это не так, – парировал Данте. Однако если он и улыбался, то натянуто, ибо эта нахальная юная девица сумела глубоко ранить словами его чувство мужского достоинства, а этому чувству в последнее время было нанесено несколько ударов.

Данте скрестил свой взгляд со взглядом фиалковых глаз, в которых сверкала ненависть к нему, и на какой-то миг пожалел, что подобная красота дарована грязной уличной беспризорнице, которая плюнула бы ему в лицо, если бы была уверена, что это сойдет ей с рук. В каждом ее жесте, движении сквозило презрение к нему, но ведь это она хочет соблазнить и обмануть его. Обиженная сторона не она, а он, хотя вид у нее такой, будто она жертва нечестной игры.

Капитан пристально вгляделся в черты ее лица. Всего на мгновение, но оно показалось бесконечным. Затем он улыбнулся, и в этой холодной улыбке было что-то странно привлекательное. Он отпустил ее, подобрал карту и отошел в сторону.

– А ведь ты можешь оказаться красавицей, если мы соскоблим с тебя грязь, – бросил он через плечо, подойдя к двери каюты. Стоя там, он кого-то окликнул. Его широкие плечи закрывали весь проем, ни о каком бегстве не могло быть и речи. – Принеси мне лохань с горячей водой, Кёрби, и побольше мыла. Мне надо отмыть многолетний слой грязи, – объяснил он маленькому стюарду.

– Вы хотите выкупаться? Так поздно? – изумленно спросил Ксрби. Его лицо выражало смятение и озабоченность: уж не сошел ли с ума его капитан?

– Сделай то, что я тебе велел, Кёрби, – подтвердил Данте и, плотно закрыв дверь, повернулся к Ри. – Ну, – сказал он своей онемевшей пленнице, – уж не хочешь ли ты, чтобы я засунул тебя в лохань прямо в этом отрепье? Для нас обоих будет гораздо лучше, если ты снимешь его сама. И пожалуйста, не сверкай глазами, я все равно выкупаю тебя, даже если это будет последним делом моей жизни. С большим удовольствием я вымою одну из этих диких беспризорных грязнуль. Мои карманы слишком часто обчищали, чтобы я испытывал какое-нибудь сострадание к таким, как ты, – сказал он. Затем снял свою верхнюю одежду и бросил ее на стул.

Ри как зачарованная наблюдала за тем, как он засучивает рукава рубашки, обнажая могучие загорелые предплечья.

– Оставьте меня, – шепнула она.

– Ну уж нет, пропев полпесни, мотив не меняют, милочка. Ведь никто не приглашал тебя на борт «Морского дракона», – напомнил Данте. – Ты рассчитывала, что проникнешь на мой корабль без всякого труда, а уж обдурить меня – детская забава? Неужели ты могла предположить, что я так легко поддамся твоему шантажу, ибо я не знаю, как еще это назвать? Боже праздный, каким, должно быть, глупцом считают меня в этом городе, если какая-то бродяжка осмеливается вести со мной двойную игру! Ну что ж, я не разочарую тебя, милочка, – продолжал он. – Мне и самому любопытно знать, достаточно ли у меня силы воли, не доверчивый ли я простак. Посмотрим, удастся ли тебе сыграть роль соблазнительницы?

Видя, что Ри молчит, он поддразнил ее:

– Что-то у тебя поубавилось бойкости... Я велел тебе снять одежды или ты предпочитаешь, чтобы я сам стащил их с тебя?

Ри продолжала молчать, она просто не верила своим ушам. Этот человек явно сумасшедший. Какая ирония судьбы: вырваться из рук Дэниела Льюиса, чтобы попасть в руки полоумного капитана «Морского дракона»!

Отбросив всякую осторожность, она решила, что ее единственное спасение – убедить его в том, что она не та, за кого он ее принимает.

– Вы горько пожалеете, капитан, если посмеете притронуться ко мне, – предупредила она, шагнув назад. Но ее предостережсние не остановило его.

– Я же сказал, чтобы ты не смела угрожать мне, – напомнил Данте.

– Но вы даже не спросили моего имени, капитан! – прокричала Ри.

– В самом деле? Прошу простить мне мою бестактность, – учтиво произнес Данте. – Я Данте Лейтон, тебе наверняка это известно. А как зовут тебя?

Ри глубоко вздохнула, ибо, открывая свое истинное имя, она могла оказаться в еще большей опасности. Этот человек, очевидно, авантюрист, искатель приключений, а значит, может использовать то, что узнал, в своих целях. Но если он и в самом деле маркиз, с растущей надеждой подумала Ри, то, может быть, узнав, кто она такая, перестанет быть враждебным, может быть, даже почувствует к ней какую-то симпатию.

– Я леди Ри Клэр Доминик, старшая дочь герцога и герцогини Камарейских. Если вы тот, за кого себя выдаете, то, несомненно, слышали о моем отце. И если вы в здравом уме, то поймете, что, повредив мне, наживете в его лице смертельного врага. Подумайте об этом, мой славный капитан, прежде чем зайдете слишком далеко.

Свет, вспыхнувший было в светло-серых глазах Данте Лейтона, сразу же погас.

– Я покинул Англию много лет назад, но о герцоге Камарейском слышал. Более того, в своей беспутной молодости я как-то имел несчастье сидеть за картежным столом напротив него.