Глава 4

Компания «ГЕРМАН ДОДСОН» Мебель высшего качества

12 июня 1957 г. Детективу Бертраму Клингу 87-й полицейский участок 457 Парк-сайд

Уважаемый детектив Клинг!

Получив от вас запрос по телефону, я попросил нашего начальника отдела кадров подобрать документы, связанные с работой у нас Анни Каролины Бун. Он подготовил для меня полный отчет, каковой я переправляю вам в надежде, что он окажется для вас полезным.

Миссис Бун откликнулась на объявление, напечатанное в Цветной ежедневной газете в воскресенье 13 марта 1955 года. Привожу текст объявления:

Требуется

опытная продавщица для работы в мебельном салоне.

Оплата труда: жалованье плюс премиальные.

Телефон: Патрик 3-7021.

Миссис Бун позвонила нам и была приглашена на собеседование. Как оказалось, до этого она никогда не работала в мебельных магазинах, и наш начальник отдела кадров выразил сомнение, следует ли нам нанимать её. Однако, как вы, вероятно, знаете, незадолго до этого миссис Бун развелась с мужем и ей нужно было зарабатывать на жизнь. Кроме того, её привлекательная наружность, открытый общительный характер и приятная манера держаться говорили в её пользу. Поэтому мы предложили ей работу в отделе современной мебели, где она отработала шестимесячный испытательный срок. Ее начальное жалованье составляло 45 долларов в неделю, не считая, естественно, премиальных. Мы дали ей понять, что если её отношение к работе нас устроит, то к концу испытательного срока она получит прибавку – 5 долларов в неделю.

Как оказалось, мы не ошиблись в отношении миссис Бун. Она зарекомендовала себя с наилучшей стороны и вполне освоила специфику нашей работы. У неё установились хорошие отношения с сотрудниками отдела современной мебели и электротоваров на шестом этаже, она получила самые лестные характеристики от заведующего отделом.

Когда в прошлом году она приняла решение уйти из нашей фирмы, мы были в высшей степени огорчены. Понимая, однако, что ей предложили работу, более оплачиваемую, мы не препятствовали её выбору.

Могу уверить вас, мистер Клинг, что известие о её смерти было воспринято сотрудниками компании «Герман Додсон» с глубочайшим прискорбием. Миссис Бун была замечательной женщиной, работа с которой доставляла нам удовольствие. На её долю выпало суровое испытание в семейной жизни, но она никогда не позволяла личным переживаниям отражаться на взаимоотношениях как с товарищами по работе, так и с клиентами.

Желаю успеха в вашем расследовании. Если в дальнейшем я могу быть вам полезен, дайте мне знать.

С наилучшими пожеланиями

Искренне ваш

Ральф Додсон.

Прочитав послание Ральфа Додсона, Клинг удивленно подумал: кому же понадобилось убивать Анни Каролину Бун и вдобавок учинять дебош в винном магазине? Какой во всем этом смысл? Пожав плечами, Клинг пододвинул к себе телефонный справочник Айсолы и начал проглядывать фамилии на букву "Б". Теодор Бун, фотограф, Холл-авеню, 495. Он попросил дежурного сержанта соединить его с городом и набрал номер. Тотчас же на том конце провода взяли трубку.

– Доброе утро, это студия Теодора Буна, – услышал Клинг жизнерадостное чириканье.

– Позовите, пожалуйста, мистера Буна, – попросил Клинг.

– Кто его спрашивает?

– Детектив Берт Клинг из восемьдесят седьмого полицейского участка.

Голос прощебетал что-то неопределенное.

– Он у себя?

– Не знаю, сэр. Минуточку.

Клинг погрузился в ожидание. Потянулось время, он нарисовал на листочке бородатого человека, затем пририсовал ему очки и спортивную рубашку в горошек. Он уже собирался нажать на рычаг и ещё раз набрать номер, когда в трубке снова раздался голос – на сей раз глубокий, приятный, настоящий.

– Я слушаю.

– Мистер Бун?

– Да.

– Говорит детектив Клинг из восемьдесят седьмого полицейского участка.

– Я ждал вашего звонка, – сказал Бун. – Вы насчет Анни?

– Именно так.

– Чем могу помочь? – осведомился Бун.

– Я бы хотел поговорить с вами, мистер Бун. Могли бы мы увидеться сегодня днем?

– Минуточку, я посмотрю свое расписание. В три часа вас устроит?

– Вполне.

– Надеюсь, мы уложимся в полчаса, мистер Клинг? Вы только правильно меня поймите: у меня на три тридцать назначена съемка.

– Не беспокойтесь, – заверил его Клинг. – Я приду ровно в три.

– Отлично. Буду рад вас видеть, – сказал Бун, и на этом разговор окончился.

Некоторое время Клинг задумчиво держал трубку в руках, затем положил её на рычаг. Он посмотрел на часы, подошел к столу, где стучал на машинке Мейер, и сказал:

– Послушай, не пора ли обедать?

– Уже? – удивился Мейер и взглянул на стенные часы. – Господи! – заворчал он. – Мы только и знаем, что лопать, лопать, лопать!

Тем не менее он надел пиджак и в одной из забегаловок в соседнем переулке наголову разгромил Клинга в соревновании обжор – а это нелегко было сделать.

Как и Коттон Хейз, Питер Крониг тоже недавно был переведен в управление, но в отличие от Хейза не из другого участка. Когда-то Питер был полицейским фотографом, а потом он перешел под начало Сэма Гроссмана, который возглавлял, пожалуй, одну из лучших лабораторий криминалистики во всей Америке. Впрочем, и раньше, работая фотографом, Питер Крониг проявлял интерес к криминалистике – из-за этого, собственно, его и перевели в лабораторию. Хорошие лаборанты на дороге не валяются, и, когда Сэм Гроссман понял, что Питера Кронига и впрямь интересует эта работа, он, не долго думая, взял его к ceбe.

Угодив в лапы Сэма Гроссмана, Питер Крониг быстро понял, что криминалистика – это не совсем то же, что проявлять пленки и печатать фотокарточки. В сияющем белизной огромном помещении, занимающем первый этаж здания Главного управления на Хай-стрит, Крониг не раз встречал детективов, которые расследуют особо тяжкие преступления. С Кареллой он познакомился раньше, когда в его обязанности входило фотографировать покойников. Детектив Карелла нравился Питеру – всегда готов посмеяться, хорошо знал свое дело, не задавал дурацких вопросов и умел осадить когда надо очередного высокомерного олуха. Но с этим Коттоном Хейзом – надо же проидумать такое имя! – судя по всему, не так-то просто поладить. Крониг не любил состязаний в интеллекте, да к тому же тепла в Хейзе было примерно столько же, сколько внутри холодильника.

Этот ледяной холод выводил Кронига из себя. Хоть он и был детективом третьего класса, ему не хотелось бы встретиться с Хейзом в темном переулке.

– Вам, надо полагать, известно, что по пуле можно определить марку и калибр оружия? – спросил Крониг.

– За этим мы и пришли, – сухо отозвался Хейз.

– Разумеется, – согласился Крониг. – Прежде всего надо изучить бороздки на пуле – их количество, ширину, направление и шаг спирали. Этим мы и занимаемся.

– Из какого же оружия убита Анни Бун? – спросил Хейз.

– Я как раз и собирался перейти к этому.

– Мы вас внимательно слушаем, – буркнул Хейз.

Карелла удивленно посмотрел на него, но тот и бровью не повел.

– Поле нареза, – говорил между тем слегка уязвленный Крониг, – это гладкая поверхность между нарезами в стволе оружия. В большинстве пистолетов четное число спиралей. Существует только восемь видов автоматического оружия...

– С пятью нарезами, – продолжил за него Хейз. – Из какого оружия стрелял убийца?

– Сейчас я к этому перейду, – произнес Крониг. – У большинства пистолетов двадцать пятого калибра – шесть нарезов. Два пистолета с одинаковым числом полей можно различить по направлению нареза. Вправо или влево. Вы меня понимаете?

– Вполне, – сказал Хейз.

– У автоматических пистолетов практически не бывает правосторонней нарезки...

– Бывает, – сказал Хейз. – Например, у испанских пистолетов «каморе» двадцать пятого и тридцать второго калибров левосторонняя нарезка.

– Да, вы правы. А также у «баярда» и кольта двадцать пятого калибра.

– Почему ты все время упоминаешь этот калибр? – заинтересовался Карелла.

– Потому что у исследованной нами пули шесть полей, шаг спирали шестнадцать дюймов влево, диаметр двадцать пять сотых дюйма.

– Вот, вот, оно самое, – сказал Хейз.

– Мы просмотрели таблицы, – продолжал Крониг, – изучили бороздки, направление нареза, шаг спирали, диаметр и определили калибр и марку оружия, которым пользовался убийца.

– А именно?

– Кольт 25-го калибра.

– Давай немного подробнее. Пит, – попросил Карелла.

– Тут мало что можно добавить. Вы сами знаете, что это за штука. Пистолет-малютка, весит всего триста семьдесят граммов, длина около десяти сантиметров. Шесть патронов в обойме. Вороненая сталь или никелировка. Рукоятка перламутровая, слоновой кости или орехового дерева. Но бьет наповал. Отправить из него на тот свет можно не хуже, чем из сорокапятки.

– Пистолет-малютка, – повторил Карелла.

– Легкий, как пушинка, – добавил Хейз. – Можно носить в кармане пиджака. Или в дамской сумочке.

– Разве это не женский пистолет, Пит? – спросил Карелла.

– Совсем не обязательно, Стив, – отозвался Крониг. – Конечно, женщины им пользуются. Но и мужчины тоже. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Зато уж кольт сорок пятого калибра точно не для женщин.

– Значит, либо женщина, либо мужчина? – мрачно произнес Карелла.

– М-да, – протянул Крониг и, взглянув на Кареллу, добавил с улыбкой: – Другие варианты мы решительно отметаем.

Когда детективы вышли из Главного управления, Карелла обратился к напарнику:

– Тебе раньше приходилось иметь дело с криминалистами?

– Случалось, – сказал Хейз.

– Тогда почему ты был так суров с Питом?

– Разве? Я и не заметил.

– И все-таки тебя что-то рассердило.

– Ученая лекция о баллистике, – сказал Хейз.

– Это его работа.

– Его работа – сообщить нам марку и калибр оружия, из которого застрелили Анни Бун. Меня не интересует, каким образом он пришел к своим выводам. А наша работа – искать убийцу, а не слушать, развесив уши, лекции о том, как работают криминалисты.

– Иногда и лекции бывает полезно послушать, – сказал Карелла.

– Ты собираешься податься в криминалисты?

– Нет, но если ты точно представляешь себе, что делает профессионал, ты не станешь требовать от него невозможного.

– Благородная позиция, – сказал Хейз. – Но я не люблю тратить время попусту.

– Иногда, чтобы раскрыть убийство, приходится тратить время. Теперь мы знаем, что стреляли из кольта двадцать пятого калибра. Не самый распространенный калибр. А воры и грабители, с которыми мы имеем дело, предпочитают тридцать второй или тридцать восьмой. У вас в тридцатом участке было по-другому?

– Да нет, примерно то же самое.

– Стало быть, надо покопаться в картотеке оружия. Пит прочитал нам лекцию, но я не в претензии, слушал с удовольствием.

– Каждому свое, – обронил Хейз.

– Правильно. Там, в тридцатом, тебе часто приходилось расследовать убийства?

– Не очень.

– Не очень?

– Там вообще редко случались убийства.

– Серьезно?

– Серьезно.

– И все-таки как часто?

– Ну что ты пристал, Карелла?

– Мне просто интересно.

– По части убийств я вам в подметки не гожусь.

– Почему?

– Ты не хуже моего знаешь, что такое тридцатый участок. Там живут богачи. Большие шикарные дома со швейцарами. Типичное преступление – квартирная кража. Ну, и уличное ограбление. Бывают попытки самоубийства, иногда удачные, проституция – на высоком уровне. Но с убийствами туговато.

– Сколько их через тебя прошло?

– Вряд ли можно считать те случаи, когда грабитель запсиховал и убил хозяина квартиры, а мы его застукали на месте преступления. Если же говорить о настоящих убийствах...

– Конечно, о настоящих. И сколько их было?

– Шесть.

– В неделю?

– Нет.

– В месяц, что ли?

– Да нет же. Я проработал в тридцатом участке четыре года. За это время у нас было шесть таких убийств.

– Ты шутишь?

– Нет.

– И сколько из них ты расследовал?

– Ни одного.

– Ясно, – сказал Карелла и улыбнулся.

– Ты доволен?

– Чем?

– Тем, что доказал.

– Что доказал?

– То, что я в этом ни черта не смыслю.

– Ничего я не собирался доказывать.

– Насчет убийств у меня опыта маловато, это верно. Почему-то мне всегда казалось, что убивают только в северном и южном районах.

– Если бы мы все убийства, что происходят в нашем восемьдесят седьмом участке, подарили ребятам из Главного управления, им пришлось бы объявлять дополнительный набор.

– Ладно. В убийствах я профан. Договорились?

– Договорились. Чего ещё ты не знаешь?

– Восемьдесят седьмого участка.

– Понятно.

– И тебя тоже.

– Стивен Луис Карелла. Детектив второго класса, тридцать четыре года, работаю в полиции тринадцать лет. Женат на Тедди, она глухонемая. Мы очень счастливы. Я люблю свою работу. Принимал участие в расследовании сорока одного убийства и прочих преступлений, которые совершаются в этом городе. За свою жизнь я совершил две грубейшие ошибки: наступил на гранату в Италии и позволил подстрелить себя в прошлое Рождество. Оба раза я выжил, но впредь таких глупостей не совершу. Рапорт окончен.

– Да ты молодец!

– Среди овец.

– Учился в колледже?

– Два с половиной года. Но Шекспир с Чосером меня доконали.

– Из армии тебя уволили по состоянию здоровья?

– Да. А как ты догадался?

– Если человек работает в полиции тринадцать лет и два с половиной года он проучился в колледже, на армию у него остается немного времени. В семнадцать ты окончил школу, год проучился в колледже, был призван в армию, получил ранение, был комиссован, затем ещё полтора года в колледже, потом поступил в полицию. Верно?

– Ты прямо читаешь мою анкету, – не без удивления сказал Карелла.

– Ну что ж, теперь я знаю, кто такой детектив Стив Карелла.

– Пожалуй. А кто такой детектив Коттон Хейз?

– Интересного мало, – сказал Хейз.

– Но все-таки?

– Скучно рассказывать.

– Так же скучно, как и слушать Пита Кронига?

– Примерно.

– Я хочу дать тебе один совет, Хейз.

– Какой совет?

– Я, наверное, не самый лучший полицейский в мире, – сказал Карелла. – Просто я стараюсь делать свое дело, вот и все. Но мне доводилось расследовать убийства, и Сэм Гроссман с лаборантами очень часто мне помогали, хотя иногда их помощь ни к чему. Случается, что все зависит от твоих ног, от осведомителей, от своих арифметических способностей. Но бывает и так, что все делают криминалисты, а тебе только остается пойти и арестовать убийцу. Поэтому, когда говорит специалист, я слушаю и слушаю внимательно.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Хейз.

– То, что уши есть и у тебя. А теперь не выпить ли нам по чашке кофе?

Глава 5

Дом 495 по Холл-авеню представлял собой роскошное здание с огромным вестибюлем и четырнадцатью лифтами. Он расположился в самом сердце издательского мира, между двумя огромными универмагами.

У Клинга было такое ощущение, будто он умер и вознесся на небеса.

Он был счастлив выбраться из 87-го участка. Оказавшись в центре Айсолы, он испытывал почти забытое радостное чувство. Правда, перед Рождеством он приезжал сюда за покупками со своей невестой Клер; но сейчас стоял июнь, и казалось, что Рождество было сто лет назад. Приятно было вновь оказаться на Холл-авеню, смотреть на деловых мужчин с портфелями, на спешащих в конторы симпатичных аккуратных мс лодых женщин в хорошо сшитых костюмах. Это была прек раснейшая часть города, и каждый, оказавшись здесь, понимал, что находится в центре огромного совершенного города.

Погода стояла идеальная. Лето ещё толком не началось, и воздух был по-весеннему свеж. Так и хотелось снять туфли и пошлепать босиком по мокрой траве. Клинг с сожалением вспомнил, что пришел сюда по делу. Но так или иначе он был рад оказаться на Холл-авеню.

Он вошел в дом под номером 495 и подошел к указателю Теодор Бун, комната 1804. Клинг взглянул на часы. Было два часа пятьдесят минут. Он двинулся к лифту. Клинг совершенно не был похож на полицейского. Одетый в серые брюки И легкий пиджак в полоску, светловолосый и широкоплечий, с уверенной и размашистой походкой, он напоминал скорее молодого скандинава, приехавшего в Америку изучать банковское дело.

Он подошел к лифтам. Миновав те, которые везли до 12-го этажа, он подошел к скоростной секции, откуда можно было добраться на этажи с 14-го по 22-й. Клинг усмехнулся: в современном деловом здании в центре современного города суеверно отсутствует тринадцатый этаж.

Он вошел в ближайший лифт и сказал:

– Восемнадцатый, пожалуйста.

Лифтер нажал кнопку и спросил:

– Как там погодка?

– Просто блеск.

– Я никогда не бываю на свежем воздухе. Сижу день-деньской взаперти. С восьми утра до пяти вечера. Как в тюрьме: света белого не вижу. Я и обедаю здесь же. Приношу еду с собой и съедаю в нашей каморке. Я крот.

Клинг сочувственно покивал головой.

– Это город кротов, да будет вам известно. Я знаю людей, которые приезжают на работу подземкой и через подземный переход попадают к себе. Я-то по меньшей мере дважды в день, утром и вечером, прохожу два квартала. А они вообще никогда не ходят. В любую погоду – хоть тебе солнце, хоть дождь – идут подземным переходом, потому что так быстрее. Обедают в кафе под землей, а потом кончают работу и опять шагают подземным переходом к поезду. Они вообще не бывают в городе. Я хоть прохожу два квартала. Ну, как там на улице?

– Отлично, – сказал Клинг.

– Значит, на восемнадцатый?

– Именно.

– И вот так день-деньской, – сказал лифтер. – Вверх-вниз, вверх-вниз. Только вверх и вниз и больше никуда. Я крот. Вертикальный крот. Лучше уж быть кондуктором на подземке. Тогда бы я стал горизонтальным кротом. Они хоть изредка видят белый свет. В Калм-Пойнте или в Риверхеде поезд выходит на поверхность. Я же только и знаю, что катаюсь вверх и вниз. Значит, на улице хорошо?

– Очень хорошо, – сказал Клинг.

– Когда я шел на работу, тоже было неплохо. Вы работаете на свежем воздухе?

– Время от времени.

– Это здорово, – сказал лифтер. – Непременно подыщу себе такую работу, чтоб не взаперти. Например, дворником. Все на свежем воздухе.

– Зимой холодновато, – сказал Клинг. Это прозвучало для лифтера откровением.

– Вообще-то верно, ничего не скажешь. – Лифт плавно остановился. – Восемнадцатый этаж! – возвестил лифтер. Дверь распахнулась.

– Благодарю вас, – сказал Клинг и вышел из лифта.

– Не за что, – крикнул ему вдогонку лифтер. Дверь снова закрылась, и лифт двинулся вниз.

Клинг улыбнулся и отправился на поиски комнаты 1804. Он прошел по коридору и остановился перед двустворчатой застекленной дверью. Открыв одну из створок, он вошел в приемную, маленькую, но изысканно обставленную. За столом в углу сидела секретарша.

– Мне к мистеру Буну, – сказал ей Клинг.

– Как доложить?

– Скажите, что пришел детектив Клинг. Девушка вскинула на него глаза:

– Вы действительно детектив?

– Да.

– Одну минутку.

Нажимая на кнопку на переговорном устройстве, она по-прежнему не спускала с Клинга глаз.

– Я слушаю, – раздался голос, по которому Клинг сразу узнал Теодора Буна.

– К вам детектив Клинг, сэр, – сообщила секретарша, по-прежнему поедая его взглядом.

– Скажите, что я жду его в студии.

– Слушаю, сэр. – Она выключила переговорное устройство и сказала: – Пожалуйста, мистер Клинг. Вот сюда и прямо по коридору, последняя дверь.

– Благодарю вас, – отозвался Клинг. – Направо или налево?

– Что?

– Я говорю: направо или налево по коридору?

– А! – улыбнулась девушка. – По коридору налево.

– Благодарю, – ещё раз повторил Клинг.

Он вышел из приемной, повернул налево и прошел по коридору до самого конца. Там он открыл дверь и оказался в большой комнате. У дальней её стены было возвышение, задрапированное черным бархатом. На бархате возлежала девушка в леопардовой шкуре. На неё были направлены шесть прожекторов и камера. С камерой возился человек. Другой человек расдравлял? бархатные складки. Слева от камеры, скрестив руки на груди, стоял третий.

– Хорошо бы снять её снизу, Тед, – сказал тот, что стоял скрестив руки.

– Я сделаю так, как ты мне скажешь, – ответил Тед. – Это же твоя реклама.

– Да, снизу будет лучше. Пусть у читателя создастся впечатление, будто она глядит на него сверху.

– Зачем?

– Мне так больше нравится.

– Но в рекламе сказано: "Смотрит с обожанием на тех, кто после бритья пользуется лосьоном «Леопард», – сказал Бун. – Стало быть, надо снимать сверху.

– Пожалуй, ты прав, – согласился человек со скрещенными руками.

– А почему бы мне не смотреть снизу вверх? – подала голос девица в леопардовой шкуре. – Я так лучше получаюсь.

– А я хочу, чтобы ты смотрела сверху вниз.

– Но это же глупо! – возразила девица.

– Прелесть моя, – сказал человек со скрещенными руками. – Тебе платят сорок долларов в час, чтобы ты позировала, а не занималась художественным руководством. Когда я сочту, что тебе лучше смотреть снизу вверх, я тебе об этом скажу, а пока я хочу, чтобы ты смотрела сверху вниз на того, кто откроет журнал, и мой друг мистер Бун снимает тебя снизу, чтобы подчеркнуть это впечатление.

– Для меня это какая-то загадка, – не унималась девица. – В рекламе же ясно сказано: «Смотрит с обожанием». Значит, снизу вверх.

Клинг кашлянул.

Бун повернул голову.

Никто не назвал бы его красавцем, но все же лицо у него было привлекательным. Ростом он, скорей всего, не вышел, волосы слишком темные и густые, а черты лица неправильные, как у боксера. Но повернулся он с такой удивительной легкостью, что Клинг понял: у этого гибкого и широкоплечего человека отличная координация движений и, надо полагать, хорошо тренированное тело десантника. Глядя прямо на Клинга блестящими карими глазами, Бун быстро направился к нему, протягивая руку.

– Детектив Клинг? – осведомился он.

– Да, – сказал Клинг. – Надеюсь, я не помешал?

– Ни в коем случае! – сказал Бун и, обернувшись, спросил: – Карл, ты не против, если мы сделаем маленький перерыв?

– Я плачу королеве джунглей всего-навсего сорок долларов в час, – заметил тот, что стоял, скрестив руки на груди.

– А я бы с удовольствием сделала перерыв, – откликнулась девица. – Это очень утомительно – все время таращиться в пол.

– Давайте, валяйте, – сказал Карл, опуская руки. – Делайте перерывы. Учитесь смотреть сверху вниз. Учитесь смотреть сверху вниз, создавая впечатление, будто вы смотрите снизу вверх.

– Для этого надо быть циркачом, – вставила девица.

– Порой мне кажется, что я и есть циркач, – сказал Карл. Клинг с Буном отошли в сторону. Бун вытащил из кармана пачку сигарет и протянул Клингу.

– Хотите?

– Спасибо, нет.

Бун вытряс из пачки сигарету и закурил. Он выпустил кольцо дыма, вздохнул и сказал:

– Кто её убил?

– Мы не знаем? – признался Клинг.

– Чем я могу помочь?

– Вы можете помочь, ответив на кое-какие вопросы, если, конечно, ничего не имеете против.

– Нет, отчего же, – сказал Бун и затянулся. – Начинайте.

– Сколько времени вы были женаты?

Бун не стал долго подсчитывать и тотчас ответил:

– Пять лет, два месяца и одиннадцать дней.

– Вы все так точно помните?

– Это было самое счастливое время в моей ждзни.

– Правда?

Лицо Клинга оставалось непроницаемым. Он вспомнил, что говорила ему миссис Травайл, но и бровью не повел.

– Совершенная правда, – сказал Бун.

– Почему же вы развелись?

– Я ей надоел.

– Разрешите уточнить, – сказал Клинг. – Это она попросила развод?

– Да.

– Почему?

– Не знаю. Я очень удивился. Мне казалось, что мы прекрасно ладим. Я любил её, видит Бог!

– Начнем-ка сначала, – предложил Клинг.

– Ладно. С какого места?

– Где вы познакомились?

– В библиотеке.

– Когда?

– Восемь лет назад, в сорок девятом году.

– Ясно. В каком месяце?

– В июне.

– Что вы делали в библиотеке?

– В то время я был на вольных хлебах. Как раз тогда мне предложили постоянную работу в одной промышленной фирме, и мне понадобились образцы моих работ. Кое-что было напечатано в журнале по фотографии, вот я и пришел в библиотеку, чтобы найти нужный номер.

– Нашли?

– Да. И заодно познакомился с Анни.