- Ничего, - ответил он, потому что в тот момент он и вправду не возражал, его ещё ничто не раздражало, она ему очень нравилась. Он думал о том, как его мать будет посмеиваться над ним из-за того, что он привел в дом ещё одного гадкого утенка, а он ей скажет: "Мам, ты что, она же красивая".
      - Это была моя первая работа после окончания курсов. Я ещё не умела ни по-человечески делать свою работу, ни обращаться с ним. Я никогда до этого не гуляла с мальчиками, ребята не приглашали меня на свидания. Мне кажется, меня за всю жизнь целовали пяток раз, не больше, да однажды мальчик коснулся моей груди, когда мы украшали спортзал, готовясь к выпускному балу в школе. А во время бала я даже ни разу не танцевала, потому что меня никто не приглашал. - Молли остановилась. - А того звали Теодор Майклсен. У него был брат, священник из Сан-Диего. Этот мужчина был женат, имел двоих детей - мальчика и девочку, их фотографии стояли у него на рабочем столе. В этой же рамке была и жена, но это была такая рамка, которая открывалась и закрывалась, как книга. Жена была у него в левой половине, а дети - в правой. Ты не против того, что я рассказываю такие вещи?
      - Нет, - ответил он.
      Он был действительно не против. Он лежал, обняв её одной рукой и глядя в потолок, чувствуя ухом движения её губ и думая о том, какой у неё нежный голос и как ей тепло и спокойно в его объятиях.
      - Я не знаю, как это началось, - продолжала Молли. - Думаю, что однажды он просто поцеловал меня. Пожалуй, это был первый случай в моей жизни, когда меня кто-то поцеловал - как мужчина, я имею в виду. И потом все и началось, не знаю как. Не в этот день, а несколькими днями позже. Кажется, это была Пятница, все ушли домой, а мы остались. Мы занимались этим в его кабинете. Слушай, я же знаю, тебе не хочется слушать все это.
      - Нет-нет, все нормально, - отреагировал Роджер.
      - Мы делали это каждый день, - сказала она. И добавила: - Мне понравилось.
      Вот тут на него и накатила злость...
      Под ногами у него скрипел снег. Крепко держа его руку, Амелия сказала:
      - Мы идем к реке, ты знаешь?
      - Нет, не знаю.
      - А о чем ты сейчас думал?
      - Сейчас думал? - Он замотал головой. - Ни о чем не думал.
      - Думал. Точно думал. Только что. Ты был от меня в миллионе миль.
      - Думал, что надо ехать домой. - Девушка я, конечно, неотразимая. Ты прогуливаешься со мной, и единственно, о чем способен думать в это время это о возвращении домой.
      - Ты меня не так поняла. Просто мать там совсем одна. Ну, не совсем одна, там младший брат, но это...
      - Конечно.
      - Я сейчас единственный мужчина в семье.
      - Да-да.
      - Вот и все. - Роджер обиженно пожал плечами.
      - Но пока ты здесь, и пока ты со мной.
      - Да, я понимаю. Прости, я не должен был...
      - Я хочу сказать5 что я довольно привлекательная девочка. Ах5 какой у меня красивый воротник! А какой обворожительный черный джемпер! - Амелия широко улыбнулась. - Я что хочу тебе сказать... Понимаешь, девушка не затем принаряжается, чтобы парень, который гуляет с ней, думал при этом только о том, как бы поскорее сбежать от неё в свой Галчуотер.
      - Кэри, - поправил её Роджер и улыбнулся.
      - Я правильно говорю?
      - Правильно.
      - Так что ты собираешься делать? Имей в виду, на реке сейчас лед, мы можем нечаянно перейти на тот берег.
      - Ночью не было никакого льда, - возразил Роджер.
      - Что?
      - Ничего.
      - Ты был здесь ночью?
      - Я имел в виду почти - рано утром. Где-то после трех.
      - А что ты делал здесь в такое время?
      - Я был не именно здесь.
      - Но ты только что сказал...
      - Я должен был отвезти груз.
      - Груз?
      - Да, овощи.
      - А-а.
      - Так что у меня была возможность взглянуть на реку, вот что я хотел сказать.
      - И льда не было.
      - Не было. Не та была температура, чтоб реке замерзнуть.
      - Но вчера к ночи значительно похолодало.
      - Да, но река была чистой, безо льда.
      - О'кей, - сказала Амелия. - Значит, пойдем на тот берег?
      - Нет, не пойдем.
      - Так ты говоришь - овощи?
      - Да, мне один человек подкинул работенку - отвезти на грузовике партию овощей и сгрузить их.
      - А-а. - Амелия понимающе кивнула, а потом \а: - Как ты думаешь, сколько сейчас на улице?
      - Не знаю. Думаю, около двадцати.
      - Ты не замерз?
      - Немножко.
      - У меня ноги замерзли, - сказала Амелия.
      - Хочешь, зайдем куда-нибудь. Кофе выпьем или ещё чего-нибудь.
      - У тебя же есть номер.
      - Да, есть.
      - Так пойдем туда.
      Некоторое время они шли молча. Река оказалась замерзшей от берега до берега. Мост висел надо льдом, вырастал изо льда и был его серебристым и легким, как кружево, продолжением.
      - Амелия, я не хотел бы причинить тебе боль, - тихо промолвил Роджер.
      - Причинить боль? Как ты можешь причинить мне боль?
      - Я не знаю, - промямлил он и пожал плечами.
      - Милый мой, - сказала Амелия. - Я побывала в руках таких спецов...
      - Амелия, тут есть... - Роджер в нерешительности замотал головой.
      - Да( Что?
      - Есть много вещей... - И снова он замотал головой.
      - В чем дело, Роджер?
      - Надо кое-что сделать.
      - Что?
      - Есть кое-какие дела.
      - Например,?
      - - Ну, как сказать?.. Я хочу быть с тобой...
      - Да, и я хочу.
      - Хочу снова поцеловать тебя. Хочу с тех самых пор...
      - Да-да?
      - Но не хочу причинять тебе боль...
      - Роджер, как это возможно?
      - Да нет, я просто хочу, чтобы ты это знала. Она молча взглянула на него. Потом произнесла:
      - Глупый.
      С этими словами Амелия порывисто обняла его и быстро поцеловала в губы. Отстранившись от него, она посмотрела ему в глаза и, взяв его за руку, тихо сказала:
      - Пойдем.
      ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
      Вечеринка в номере Роджера началась примерно в половине шестого, когда пришел Фук Шэнехен и привел с собой незнакомого Роджеру человека с третьего этажа. Они с Амелией только вошли и, едва успев снять верхнюю одежду, услышали стук в дверь. Роджер ещё и рта не открыл, чтобы ответить, как дверь распахнулась и вошел Фук, сопровождаемый очень высоким человеком седеющим шатеном с пышной шевелюрой, в очках, заключенных в массивную оправу. Брови у него, густые и косматые, совсем уже побелели. Они казались Роджеру неестественными, будто специально наклеенными, чтобы изменить внешность. В одной руке Фук держал бутылку бурбона, а в другой - два стакана. Он прямиком прошел к туалетному столику, поставил на него бутылку и стаканы, и только потом повернулся к Роджеру и сказал:
      - Вы нас не представите юной леди?
      - Да, конечно, - слегка смешавшись, произнес Роджер. - Амелия Перес. Амелия, разреши представить тебе: это Фук Шэнехен. Имя другого джентльмена я, к сожалению, не знаю.
      - А другого джентльмена зовут Доминик Тарталья, - вступил в процедуру представления Фук. - И никакой он не джентльмен, можете мне поверить. - Фук рассмеялся, а затем сказал: - Я так полагаю, что вы сейчас прямо из морозной тундры и посему с удовольствием выпили бы.
      - Да я... - заколебался Роджер и посмотрел на Амелию.
      - Конечно, - пришла ему на помощь Амелия. - Я с удовольствием.
      - Вырисовывается некоторая диспропорция между численностью людей и стаканов, - отметил Фук. - Нас - четверо, а стаканов - три.
      - Мы с Роджером обойдемся одним, - сказала Амелия и улыбнулась Фуку своей очаровательной улыбкой.
      - Тогда проблемы снимаются, - заявил Фук. С этими словами он подошел к столику и открыл бутылку. Амелия села на край кровати, положив ногу на ногу и наклонившись вперед. Локтем она оперлась на колено и стала пальцами перебирать жемчужины. Тарталья стоял возле тумбочки и с улыбкой наблюдал, как Фук разливает виску по стаканам. Роджер изучающе посмотрел на Амелию, пытаясь определить, нравится ей эта компания или нет, но Амелия казалась всем довольной. Как только они уйдут, мы и займемся, подумал Роджер.
      И вдруг он ощутил испуг.
      - Мы ждали, пока вы, Роджер, придете, - сообщил Фук. - Хотелось узнать, чем у вас кончилось с полицией.
      - О, мы очень мило побеседовали, - ответил Роджер.
      - Здесь была полиция? - удивилась Амелия. Она вдруг выпрямилась и взглянула на Роджера.
      - Да, - ответил Тарталья. - У нашей хозяйки украли холодильник.
      - Холодильник? - переспросила Амелия. - О, благодарю вас, - сказала она Фуку, принимая из его рук стакан.
      - Извините, что нет льда, - обращаясь к Амелии, сказал Фук. - Может быть, хотите немного воды?
      - Зачем разбавлять добро? - с улыбкой ответила Амелия.
      - Вот такие они, цветные ирландки, - пошутил Шэнехен. - Лучшие девушки в мире. - Он поднял свой стакан. - Ваше здоровье, мисс.
      Амелия сделала глоток, а потом выгнула брови и закатила глаза.
      - Ого! - оценила она вкус и крепость виски, передавая стакан Роджеру. Роджер понюхал виски, потом немного отпил.
      - Ну и что тут было? - задал вопрос Фук.
      - Ничего, - ответил Роджер. - Пришли, вежливые из себя, и спросили меня, где я был в ту ночь, ну, я им и сказал. Та-ак, а потом, кажется, говорили о том, сколько, по моему мнению, стоит этот холодильник. Потом сказали, что могу ехать домой или побыть здесь - как захочу, что больше ко мне у них вопросов не имеется.
      - Это значит, - заметил Тарталья Фуку, - что, по их мнению, он вне подозрений.
      - Конечно, - ответил Фук. - Мы все вне подозрений. Кому, к черту, может понадобиться холодильник этой старой ведьмы?! Извините, мисс.
      - Ничего, - ответила Амелия и сделала ещё глоток виски.
      - А ты говорил ему насчет этих полочек? - спросил Фука Тарталья.
      - Нет, ответил Фук.
      - А что о полочках? - Этот вопрос задал Роджер.
      - Они нашли их.
      - Какие полочки? - не поняла Амелия.
      - От холодильника. Они нашли их возле отопительной печи, там, внизу, пояснил Тарталья.
      - Что означает, - прокомментировал Фук, - что кто бы ни взял на себя тяжкий труд красть эту рухлядь, он взвалил на себя дополнительную нагрузку - вначале поснимать полки. Какой в этом смысл, рассудите.
      - Абсолютно никакого, - высказала Амелия свое мнение и прикончила виски.
      - Как, юная леди, вы готовы отведать ещё немного? - обратился к ней Тарталья.
      - Только ради того, чтобы согреться, - ответила Амелия и подмигнула ему.
      - Говорю же тебе: она - ирландка,
      сказал Фук.
      Тарталья взял у Амелии стакан и налил наполовину, затем подал стакан Амелии, долил себе, а после подошел к Фуку и налил ему, пока тот говорил:
      - Чего хорошего - холодильник без полок? - удивлялся Фук. - Роджер, вы совсем не пьете. Предполагалось, что вы будете помогать юной леди.
      - Просто Амелии, - разрешила девушка.
      - Да, конечно, Амелии. Амелия, до чего ж вы красивая девушка! восхитился Фук. - Роджер, разрешите вас поздравить, у вас есть вкус.
      - Да, разрешая, - с улыбкой ответил Роджер.
      - Поздравляю, - ещё раз произнес Фук. - Найдется, в конце концов, в этом доме ещё один стакан?
      - Боюсь, что нет, - ответил Роджер.
      - Я настаиваю, чтобы вы оказали помощь юной...
      - Амелии, - поправила девушка.
      - Да, я настаиваю, чтобы вы помогли Амелии. Амелия, дайте мужчине сделать глоток.
      - Не хочется, я же много не пью, - стал отнекиваться Роджер.
      - Он становится неистовым, удержать себя не может, - подмигнув Амелии, весело произнес Фук.
      - Нет, не думаю, он, по-моему, не из тех, - защитила она Роджера.
      - Я шучу, он очень мягкий и приятный парень, - сказал Фук и, галантно приняв у Амелии стакан, передал его Роджеру. - Глотните. И скажите нам, что вы думаете насчет этих полок.
      Роджер отпил немного и вернул стакан Амелии.
      - Даже не знаю, что и думать.
      - Ну зачем, утаскивая холодильник, перед этим выбрасывать полки? продолжал недоумевать Фук.
      - Может быть, с полками его тяжело было тащить? - предположил Тарталья и сам первый расхохотался.
      Амелия сделала внушительный глоток и вступила в разговор:
      - Значит, у вашей хозяйки той ночью украли холодильник, а полочки от него...
      - Из подвала, - поправил Тарталья. - холодильник увели из подвального помещения под домом.
      - А-а, ясно, м-м... Значит, жулик вначале выбросил полки из холодильника, правильно?
      - Верно.
      - Значит, должны быть отпечатки пальцев.
      - Конечно! - воскликнул Фук.
      - Полиция найдет отпечатки на полках, это точно, - согласился Тарталья. - Браво, мисс. Еще не угодно?
      - Этак я, пожалуй, упьюсь тут, - промолвила Амелия. - Вы меня напоите, и я не буду соображать, что делаю. - Но стакан протянула.
      Какие там отпечатки пальцев, думал в это время Роджер, ничего они не найдут. Я был в перчатках. Пусть хоть весь подвал обыщут.
      - Но зачем ему все-таки понадобилось выбрасывать полки? - не унимался Фук. - Вот в чем вопрос. Не говоря уж об отпечатках, это сколько же лишней возни!
      Все задумались, временно наступило всеобщее молчание.
      Первой прервала его Амелия.
      - Я не знаю, - промолвила она.
      - И я не знаю, - присоединился к ней Тарталья.
      - И я тоже, - произнес Фук.
      - Роджер! - позвала Амелия. Она изобразила глуповатую улыбочку и склонила голову на бок, делая вид, что никак не может сфокусировать на нем свой взгляд. - По-моему, у тебя завелась какая-то мысль.
      - Нет, - ответил Роджер.
      - Ты что-то стал очень задумчив, мне кажется.
      - Нет.
      - А вам не кажется, что он стал очень задумчив? - не унималась Амелия.
      - Определенно, - согласился Тарталья.
      - Да нет, нет у меня никаких мыслей по этому поводу, - ответил Роджер и улыбнулся.
      - Мне кажется, что он ждет не дождется, когда мы уйдем отсюда, - с улыбкой прогововорил Фук.
      - Нет, что вы...
      - И мне так кажется, - поддержал Фука Тарталья.
      - Я полагаю, мы злоупотребляем гостеприимством хозяина, - продолжал Фук. - Несомненно, Роджер и Амелии предстоит обсудить так много дел, что им не до этого чертова морозильника миссис Дауэрти.
      - Холодильника, - поправил Тарталья.
      - Пардон, холодильника. И пардон за "чертов", мисс.
      - Амелия.
      - Да, Амелия.
      - Нечего так торопиться, - попытался протестовать Роджер. - Выпейте еще.
      - Нет-нет, мы просто хотели узнать, как вы провели время с этими ребятами из полиции, не зря же их посылали сюда. Как их зовут, Доминик? Не помнишь?
      - Матт и Джефф,* - ответил тот и засмеялся. - Ты думаешь, отыщут они этот холодильник?
      - Ни в жизнь, - ответил Фук.
      - А знаешь что(
      - Что?
      - Спорю, что стоит сейчас этот холодильник у кого-нибудь на кухне. И забит пивом, яйцами, молоком, содовой, сыром, яблоками, апельсинами, бананами, виноградом, джемами...
      - О, "не клади свои бана-ны, - пропела Амелия, - в хо-лодильник ни-ко-гда".
      - Ча-ча-ча, - закончил музыкальную фразу Фук и засмеялся.
      - А этот парень с холодильником живет на одной лестничной клетке с каким-нибудь копом, - продолжал фантазировать Тарталья. - И сегодня вечером этот коп пойдет к своему соседу в гости - выпить пивка, потолковать, - а этот парень подойдет к уведенному холодильнику, а коп будет сидеть рядом и даже не предполагать, что это и есть тот самый холодильник, только что уведенный, ещё тепленький, - закончил он и залился смехом.
      - Как это холодильник может быть тепленьким? - сказала Амелия и тоже засмеялась.
      - Ладно, надо идти, - заявил Фук. Он подошел к столику и взял бутылку. - Мы очень рады, Роджер, что полиция выдала вам справку об отличном состоянии здоровья. Но вы, по крайней мере, могли бы поинтересоваться, как мы с Домиником прошли освидетельствование.
      - Ой, да, извините. Я думал, что вы-то уж...
      - Вам будет приятно узнать, что ни один из нас не вошел в число подозреваемых. По просвещенному мнению полиции, это работа кого-то со стороны. И ещё они говорят, что дверь в подвал ковырнули ломиком. Это который пониже сказал.
      - Доброй ночи, Амелия, - произнес Тарталья от двери.
      - Спокойной ночи, - ответила Амелия.
      - Очень приятно было с вами познакомиться.
      - Спасибо, и мне тоже.
      - Было очень приятно, - повторил и Тарталья.
      - Мисс, - обратился к Амелии Фук, встав перед ней и сделав легкий поклон. - Вы находитесь в компании одного из приятнейших молодых людей, когда-либо украшавших лицо нашей планеты, - Роджер Брума, производящего прекрасное впечатление даже при кратком знакомстве.
      - Я знаю, - произнесла Амелия.
      - Отлично. И вы - прекрасная женщина.
      - Благодарна вам.
      - Что ж, - сказал он, пятясь к двери, - пусть вам будет хорошо друг с другом. Пусть будет хорошо. Вы оба - очень приятные люди.
      Он снова сделал легкий поклон и вышел. Тарталья вышел следом за ним и закрыл дверь.
      - Думаю, тебе надо бы запереть дверь, - с некоторым затруднением произнесла Амелия.
      - Зачем?
      - Ну-у, нам нужно кое-что сделать, - проговорила Амелия и игриво улыбнулась. - Кое-что приятное. - Она встала и неуверенной походкой подошла к встроенному шкафу, открыла дверь и в удивлении отпрянула. Она повернулась к Роджеру и, стараясь придержать смех приложенной к губам ладонью, она сказала: - А я думала, что это туалет. А где же туалет?
      - В коридоре.
      - Можно я пойду умоюсь? - спросила Амелия.
      - Конечно.
      - Я сейчас вернусь, - произнесла она. Подойдя к двери и открыв её, она обернулась и с большим достоинством произнесла: - Очень хочется пипи. - И вышла.
      Роджер присел на край кровати.
      У него намокли ладони.
      Он ударил Молли совершенно неожиданно.
      Он даже не знал, что ударит Молли, пока рука сама не пошла, причем это была не ладонь, а плотно сжатый кулак. Удар пришелся в глаз. Он отвел кулак и снова ударил её, в кровь разбив нос. Он увидел, что она открывает рот и вот-вот закричит. Вся эта картина показалась ему странной и неожиданной. Из носа у Молли потекла кровь. Мелькнула неосознанная мысль, что нельзя дать крови попасть на простыни. А тут ещё этот открывающийся рот - значит, сейчас последует пронзительный крик. Обе огромные руки сами рванулись к ней, схватили её за горло и сдавили его. Крик замер где-то в глубине сдавленного горла, и у него под руками лишь словно что-то булькнуло. Почти в тот же момент он поднял её с кровати и постарался держать её так, чтобы кровь потекла из носа на щеку, по подбородку, дальше на горло поверх его рук, - он чуть не разжал руки, когда их достигла кровь, - потом на ключицу и плечи, на маленькие обнаженные груди, но ни одной капли не упало на кровать или на пол, он не хотел, чтобы пол запачкался в крови. На короткий миг он поразился самому себе - глаза Молли тут вылезли из орбит, она один раз попыталась ударить его слабеющей рукой, но рука прошла мимо цели, порхнув, как бабочка помятым крылом, - поразился, зачем он это делает. Ведь он полюбил её, увидел, что она красива. Но он сделал это и за это ненавидел её. Оттого, что он стал все сильнее сжимать её горло, её голова стала словно неплотно закрытой бутылью, в которой росло давление: кровь продолжала струиться из носа, глаза делались все шире и шире, рот широко открылся и издавал странные булькающие звуки, и он подумал, что сейчас её стошнит ему на руки, и даже отшатнулся от нее, но тут, похоже, все кончилось. Он понял, что она перестала бороться за жизнь. Неподвижная, она обвисла на его вытянутых руках. Он осторожно опустил её на пол, следя за тем, чтобы голова не изменила своего положения и чтобы ни на что не попала кровь. Она обнаженная лежала на полу, а он пошел в ванную смыть кровь с рук.
      Потом он почти полчаса сидел над ней в размышлении, что же ему делать.
      Он подумал, что ему, пожалуй, надо позвонить матери и сообщить ей, что он убил женщину. Но тут он представил себе, как мать будет говорить: приезжай, мол, сынок, домой как можно скорее, бросай её и возвращайся домой. Ему стало даже смешно, когда он представил себе это. Нет, надо поступать как-то иначе.
      Он не отрываясь смотрел на лежащую на полу обнаженную женщину. В смерти она выглядела ещё более некрасивой, и он удивился, как это ему могло прийти в голову, будто она красивая. Не зная зачем, он протянул руку и указательным пальцем прошел по линии её профиля, потом закрыл её выпученные глаза, невидяще уставившиеся в одну точку.
      Возьму её с собой в полицию, подумал он.
      Он прошел к стенному шкафу, чтобы взять её пальто. Не везти же её в полицию голой, подумал он. Сняв пальто с плечиков, он расстелил его на полу рядом с ней, потом поднял её и положил на пальто, словно это было расстеленное одеяло, даже не попытавшись просунуть её руки в рукава. Далее он обошел комнату и собрал её одежду - блузку, юбку, подбитый ватой лифчик, трусики с поясом - и туфли, которые она сбросила на пол, потому что ноги у неё болели от хождения в поисках работы. Одежду он аккуратно сложил и стопкой поместил ей на грудную клетку, оставив в стороне только нейлоновые чулки. Пальто он запахнул, но застегивать на пуговицы не стал, а просунул ей под спину чулок и крепким узлом завязал его на груди. Другой чулок он обвязал вокруг бедер, прихватив полы пальто, и тоже затянул тугим узлом, потом оглядел женщину.
      Кровь из носа перестала течь.
      Да, но не тащить же её на руках. По улице, в таком виде. Интересно, сколько сейчас времени. Он предположил, что часа два или больше двух. Нет, нести её в полицию на руках не годится. Так не пойдет.
      Он даже не знает, где она находится, эта полиция.
      Ему пришло в голову, что надо взять грузовик.
      Ее можно было бы положить в кузов.
      Он снова взглянул на замотанное в пальто тело, покоящееся на полу. Один чулок крепко завязан на груди, удерживая сложенную под пальто одежду, другой туго охватывает бедра. Там, где ворот, высовывается голова с окровавленным лицом, из-под полы торчат безжизненные ноги. Пускай она пока полежит, а он сходит за машиной. Надев пальто, он вышел в коридор. Подергал дверь и убедился, что она надежно заперта. Проходя по коридору, он услышал громкий храп в комнате Фука. По лестнице спускался осторожно, бесшумно. Наконец он оказался на улице и широким пружинящим шагом направился в гараж. Мороз немного спал, что удивило его. Правда, задувал ветерок, но температура была повыше, чем несколько часов назад. У него в голове созрел ясный план действий. Он возьмет свой грузовик, заедет на нем в переулочек рядом с домом, потом во двор и остановится у двери в подвал. Он знал, что есть черный ход со стороны подвала, потому что не далее как вчера видел человека из электрической компании, который по переулочку направлялся к дому - снять, очевидно, показания счетчика. Роджер никогда не был в подвале, но знал, что там должен быть черный ход.
      Ночной служащий гаража поинтересовался, кто это пришел. Роджер представился, сказал, что он Роджер Брум и пришел взять свой грузовик, "шеви" пятьдесят девятого года. Служащий был не очень-то расположен выдавать кому-то машину в полчетвертого ночи, но Роджер предъявил ему документы, и служащий, как-то странно щелкнув языком, кивнул и сказал, что, мол, хорошо, о'кей, он думает, что все в порядке, что он, конечно, надеется - это слово он подчеркнул, - что все нормально.
      В это время на улицах не было ни одной машины.
      Роджер подал грузовик задом в переулочек, на горке выключил двигатель, и машина медленно покатилась вниз. В самом низу он затормозил, и машина остановилась почти вплотную к зданию. Роджер вышел из кабины и сразу увидел дверь. Он подергал за ручку, но дверь была заперта. Он вернулся к машине, достал из-под сиденья гаечный ключ размером побольше, потом снова подошел к двери и стал действовать ключом как рычагом. Дерево поддалось его усилиям, расщепилось, а затем замок щелкнул и открылся. Роджер вошел в подвал и двигался там на ощупь, пока не наткнулся на лестницу, ведущую на первый этаж здания. По-прежнему не зажигая света, он поднялся по лестнице, подошел к двери и нащупал замок. Дверь открылась, и Роджер оказался в коридоре. На пол в дверную щель он положил ключи от машины, чтобы дверь не захлопнулась, и после этого направился в свой номер.
      Женщина лежала на полу, на том же месте, где он её и оставил.
      Он подошел к постели и окинул её взглядом, желая убедиться, что на простынях нет ни капли крови, потом осмотрел пол на этот же предмет, прошелся взглядом по комнате и убедился, что из её одежды ничего не осталось. Подтащив тело к двери, он приоткрыл её и выглянул в коридор. Он сам не знал, что он так беспокоится насчет капель крови и предметов её одежды, зачем всматривается в пустоту коридора, если решил для себя, что поедет в ближайший полицейский участок и сообщит там, что убил молодую женщину. Ох, как это непросто ему будет сделать!
      Он поднял её, легкую, как перышко, и вынес в коридор, затем, держа её в одной руке, свободной рукой закрыл дверь, а потом, взяв её в обе руки, быстро спустился по лестнице и подошел к подвальной двери. Он открыл дверь, присел и подобрал с пола ключи от машины, одной рукой прижимая тело женщины к коленям, затем спустился по лестнице в подвал. Через крошечные оконца под потолком в подвал проникали полоски лунного света. С той стороны сваливали шлак из печи отопления. Его глаза постепенно привыкли к полутьме. Он различил печь котельной, дальше ему на глаза попался старый холодильник, ещё дальше - велосипед без одного колеса. Он вынес Молли из подвала и положил в кузов грузовика. Маленькая капля крови сбежала из носа по губе. Он уже собрался сесть в кабину, чтобы прямиком ехать в полицию, но тут стал думать, что он им скажет. Роджер постоял в тишине двора. Чуть повыше, между столбиками, были натянуты веревки для белья, раскачивавшиеся под ветром. Боже, как же будет трудно прийти к ним и рассказать, как все получилось! Он продолжал стоять возле грузовика, не отводя глаз от женщины, завернутой в её собственное пальто.
      Если взять её и куда-нибудь...
      Так, надо будет...
      Что ж...
      Нет, что ему надо - так это пойти в полицию.
      В то же время если...
      Нет.
      Нет, надо избавиться от нее.
      Да, надо избавиться.
      Он вздохнул и направился обратно в подвал. На этот раз он напрямик прошел к холодильнику, который только что заприметил, открыл дверцу и заглянул внутрь. Роджер сразу понял, что полки придется убрать. Первые две он снял легко, но с третьей пришлось повозиться, после чего четвертая снялась сама. Полки он сложил возле печи, потом обхватил холодильник руками и попытался поднять его. Оказалось, что холодильник тяжеловат для него. Он ни за что не донесет его через весь подвал к выходу.
      Тут он подумал, не бросить ли ему это занятие.
      Мистер Брум, все-таки взять её и отвести в полицию?
      Он постоял в раздумье, уставившись на холодильник.
      Постояв так, он снова обхватил холодильник руками, но на этот раз приподнял одну сторону и развернул его, потом другую и развернул, и таким образом холодильник "дошел" до двери. В дверях холодильник преодолел порог и дальше таким же образом стал перемещаться по цементному покрытию двора к заднему борту грузовика. Такая работа совсем не утомила его. Подтащить холодильник к кузову оказалось делом довольно-таки простым, но Роджер знал, что забросить его в кузов - для этого потребуется напряжение всех его физических сил.
      В взглянул на женщину.
      Он все думал, что она может пошевелиться или ещё что. Может быть, даже открыть глаза.
      Роджер встал на колени, обхватил холодильник руками, весь напрягся и стал поднимать его. Холодильник выскользнул и глухо ударился о бетон. Роджер удивленно отшатнулся. Потом обхватил его снова, на этот раз мобилизовав все свои силы, снова напрягся и, поднимая его все выше и выше, подтащил на высоту кузова и отпустил. Потом он залез в кузов и передвинул холодильник в середину кузова, потом открыл дверцу холодильника и опустил женщину внутрь холодильника.
      Вряд ли она поместится, подумал он.
      Вначале он опустил её в холодильник так, как она лежала в кузове, но так она не помещалась.
      Тогда он повернул её на бок и подогнул ноги назад, но и так не получалось. Он начал нервничать, так как испугался, что кто-нибудь зажжет свет или откроет окно, а то и выглянет во двор и увидит, как он пытается запихнуть человека в холодильник.
      Он сломал ей обе ноги.
      Дверца закрылась.
      После этого он сел в кабину и тронулся с места.
      Город словно вымер. Роджер словно очутился в необитаемой глуши. Он не знал, в какую сторону ехать, куда везти свой груз. Нельзя бросать его где попало: кто-то наткнется на него, потом увидят женщину, узнают, кто она, а потом, возможно, выяснят, что холодильник - из дома миссис Дауэрти, и пойдут вопросы. К реке он выехал почти случайно. Он знал, что город окружен водой, но ему до этого в голову не приходило, что можно подъехать к берегу и скинуть холодильник в воду. В какой-то момент он выехал на небольшой мост и, взглянув вниз, увидел отраженные в воде огни. Он понял, что проезжает над рекой. Тогда Роджер при первой же возможности сделал левый поворот, съехал с моста и подкатил к пустынному причалу, возле которого одиноко маячил пустой железнодорожный вагон. Роджер подал машину задом к воде. Теперь ему надо было выяснить, глубоко ли в этом месте. Он подошел к краю причала, опустился на четвереньки и стал высматривать, нет ли на причале отметок глубины, однако ничего не обнаружил. Он не хотел бросать холодильник в мелком месте: его сразу найдут, и тогда не жди ничего хорошего.
      Он сел в машину и поехал дальше.
      Теперь, когда Роджер решил для себя, что сбросит холодильник в реку, он занялся поисками места, где было достаточно глубоко. Но Роджер не представлял себе, как он узнает, глубоко в таком-то месте или нет, если только ему не попадется пристань или мост, где есть отметки глубины. Но шансы наткнуться на такое место казались ему...
      Мост!
      Действительно, что если он...
      Выехать на мост.
      На самую середину.
      К перилам.