Глава 13

– Мам!

Харриет стояла на нижней площадке и вслушивалась в голос сына, грустный голос, проникавший сквозь деревянную дверь и скатывающийся вниз по лестнице.

– Мам, поднимись! Открой дверь! Мам!

Она стояла тихо, крепко сжав руки и глядя тревожно перед собой.

– Мам!

– Что, Ларри? – отозвалась она.

– Поднимись сюда! Черт возьми, неужели ты не можешь подняться сюда?

Она тихо кивнула, хотя и знала, что он не видит ее, и начала подниматься по лестнице. В своей калмз-пойнтской юности эта полногрудая женщина слыла красоткой. Ее глаза и сейчас сохранили ясный зеленый оттенок, а вот рыжие волосы уже были разбавлены серебряными нитями да бедра стали толще, чем ей хотелось бы. Ноги, хотя и не такие сильные, как раньше, были по-прежнему хороши. Они подняли ее на второй этаж, она остановилась у комнаты сына и очень тихо спросила:

– Что случилось, сын?

– Открой дверь, – сказал Ларри.

– Зачем?

– Я хочу выйти.

– Отец не велел тебе покидать комнату, Ларри. Врач...

– Разумеется, мам, – начал Ларри на удивление спокойным, мирным голосом, – но это было раньше. Теперь я здоров, со мной все в порядке. Открывай дверь, мам.

– Нет, – сказала она твердо.

– Мама, – продолжал убеждать Ларри, – неужели ты не видишь, что со мной уже все в порядке? Честное слово, мам, глупостей не будет. Я в полном порядке. Только немного засиделся здесь. Хочется погулять по дому, размять ноги.

– Нет.

– Мам...

– Нет, Ларри!

– Что, скажи на милость, я должен делать взаперти?

Это что, пытка? Вы пытать меня решили? Слушай меня. Слушай меня, мам. Позвони этому своему доктору и скажи, чтобы он быстро притащил мне что-нибудь, слышишь?

– Ларри...

– Заткнись! Меня тошнит от вашего сюсюканья! Пускай я наркоман! Я проклятый наркоман и хочу вмазаться! Достань мне что-нибудь!

– Если хочешь, я позвоню Джонни. Но он тебе героина не принесет.

– Вы два сапога пара! Ты и старик. Живете душа в душу и думаете одинаково. Открой дверь! Открой эту чертову дверь! Если не откроешь, я из окна выпрыгну. Слышишь? Если ты не откроешь дверь, я прыгаю из окна.

– Хорошо, Ларри, – спокойно ответила Харриет. – Я открою дверь.

– А-а, – произнес он. – Наконец-то. Давно пора. Открывай.

– Минуточку, – сказала она и не спеша пошла к своей спальне в конце коридора.

Она слышала крик Ларри «Мам!», но не ответила. Подошла к туалетному столику, открыла верхний ящик и вынула кожаную коробку. Подняла запыленную крышку – эту коробку она не трогала с тех пор, как Пит подарил ее, – и взяла с бархатной подкладки пистолет калибра 0,22. Убедившись, что он заряжен, она вернулась к спальне Ларри, держа пистолет дулом вниз.

– Мам? – спросил Ларри.

Она вынула левой рукой ключ из кармана передника и вставила его в замочную скважину. Повернув ключ, она открыла дверь, подняла пистолет и сделала шаг назад.

Ларри тотчас же бросился в открытую дверь. Увидев оружие в руках матери, он резко остановился, не веря своим глазам.

– Чт-т-о... что это?

– Назад, – сказала Харриет, хладнокровно направляя на него дуло.

Она вошла в комнату, он попятился. Она закрыла дверь, приставила к ней стул и села.

– Зачем... зачем тебе пистолет? – спросил Ларри. Он заметил в глазах матери решимость, которую знал с раннего детства. С этим требовательно-суровым взглядом спорить было бесполезно.

– Ты собирался выпрыгнуть из окна, – напомнила Харриет. – До мостовой не меньше двенадцати метров.

Если ты выпрыгнешь, то, скорее всего, убьешься насмерть. Вот зачем мне пистолет.

– Не понимаю.

– Ты не выйдешь из этой комнаты ни через дверь, ни через окно. Если попытаешься приблизиться к двери или к окну, я буду стрелять.

– Что? – воскликнул ошарашенный Ларри.

– Да, Ларри, – сказала Харриет. – Учти, что я хорошо стреляю. Твой отец научил меня, а он был лучшим стрелком в академии. А теперь садись и давай поговорим.

– Ты... – Ларри сглотнул, – ты разыгрываешь меня.

– Было бы глупо, – начала Харриет, – так думать, когда у меня в руках оружие.

Ларри посмотрел на дуло пистолета и моргнул.

– Садись, – повторила Харриет, спокойно улыбаясь, – и мы поговорим. Ты уже придумал, что подарить отцу на Рождество?

С убийством связана одна сложность.

По правде говоря, с убийством связано много сложностей, но одна из них особенная.

К убийствам привыкаешь.

Никто не утверждает, будто убийство – единственное, к чему привыкаешь. Это было бы неверно и даже глупо. Привыкаешь чистить зубы. Принимать ванну. Изменять. Ходить в кино. Даже жить, если человек согласен на унылую жизнь.

Но к убийству привыкаешь основательно.

В этом главная сложность с убийством.

Человек, убивший Анибала Эрнандеса, по его собственному мнению, имел для этого веские причины. И если вы можете вообще оправдать убийство, то, безусловно, признаете, что у этого человека причина имелась основательная. Конечно, с точки зрения убийцы. Для любого действия есть причины основательные и неосновательные, и, разумеется, существует немало людей, которые считают, что для убийства вообще не может быть основательных причин. Что толку спорить с ретроградами?

Но у этого человека причина была основательная, а уж после того, как кровавое дело свершилось, причина стала еще основательней, поскольку свершившемуся факту обычно находится оправдание.

Причина для убийства сестры Анибала тоже казалась веской. Разве глупая девка не заявила, что распустит язык, как только представится возможность? Кроме того, женщине нельзя вступать в спор с мужчиной, когда... чего там говорить, так ей и надо. Она, конечно, ничего не знала, только о Болто, но и этого вполне достаточно. Она могла рассказать в полиции, что Болто попросил ее соврать, они найдут Болто, и он все им вывалит. Это опасно.

Стоя сейчас в голубятне на крыше, он понимал, насколько опасен был бы арест Болто. Он все еще нервничал из-за того, что Бернс дал возможность подслушать их разговор, хотя и заверял, будто никто их не слышит. Такая отчаянная смелость – ведь речь-то о родном его сыне! – означает, что у Бернса на руках козыри. Какие?

Дьявол, как сифонит на крыше! Он порадовался, что покрыл проволочную сетку голубятни рубероидом. Голуби, конечно, выносливы, вон они всю зиму гуляют в Гровер-парке, но все равно не хотелось, чтобы какая-нибудь из птиц околела. По-настоящему его беспокоила только маленькая трубастая голубка, выглядела она действительно неважно. Она уже несколько дней не ела, и по ее глазам было видно, что ей нездоровится. Надо за ней понаблюдать, а может, и покормить из пипетки, решил он. Зато остальные птицы чувствовали себя превосходно. У него было несколько турманов, и ему никогда не надоедало наблюдать за этими красивыми птицами с грациозными хохолками. А вертун, кувыркавшийся в воздухе, а дутыши! Что за козырь, черт возьми, у Бернса?

И как детективы сели на хвост Болто?

Может, девчонка заговорила? Перед смертью? Нет, невозможно. Если бы она заговорила, полиция сразу же сцапала бы его. Зачем им терять время и следить за Болто? Тогда как? Может, кто-нибудь видел, как она говорила с Болто в день смерти Аннабелля? Это возможно.

Почему все так запуталось?

Первоначальный план был очень прост, но, похоже, выполнить его не удастся. Может, снова позвонить Бернсу предупредить его, чтобы никто не подслушивал на этот раз, и выложить все карты на стол? Но кто мог видеть девчонку с Болто? И где? В комнате, которую Мария сняла у той женщины? Кстати, как ее зовут? Долорес? Что она о ней говорила? Да, Долорес. Знала ли Долорес о разговоре Болто с Марией? И могла ли она узнать Болто, если видела его раньше, не зная, конечно, имени, но... нет. Нет, просто полиция держит под наблюдением всех известных толкачей. Но Болто неизвестный толкач.

Болто мелкая шпана, которому посчастливилось получить ценную информацию и который передал ее в руки того, кто может ею воспользоваться, – то есть в мои.

На Болто нет досье в полиции, Болто никогда не был толкачом, Болто встрял в это дело только ради обещанного быстрого заработка, ведь его даже не знают в этой округе, во всяком случае под именем Болто. Но если на него нет досье, если его не знают как Болто, если он не известен как толкач, то как на него вышли полицейские?

Старуха. Долорес.

Нет, не она, кто-то наверное, увидел, как они говорили с Марией, услышал, как она обещала соврать, заметил, как он передал ей двадцать пять долларов. Кто-то, наверное...

Что рассказала Мария этой Долорес?

Боже мой, почему я должен волноваться о Болто? Что рассказала Мария старухе? Упоминала ли она мое имя? Могла ли она, к примеру, сказать: «Мой друг хочет переспать со мной, мне нужна комната»? А потом назвать этого друга?

Что знает Долорес?

Он посмотрел еще раз на трубастую голубку, вышел из голубятни, запер дверь и спустился на улицу. Он шел, чуть подпрыгивая, направляясь прямиком к дому, в котором они были в ту ночь с Марией. Подойдя к дому и оглядевшись, он порадовался, что сейчас зима и людей на улице немного, а у подъезда – и вообще никого.

Внизу он нашел почтовый ящик с именем Долорес Фауред. Квартира была на втором этаже. Он быстро миновал коридор. Неприятные воспоминания его не беспокоили. Что произошло с Марией Эрнандес, то произошло, а к убийствам привыкаешь.

Он нашел нужную квартиру и постучал в дверь.

– Quien es?[19] – раздался голос.

– Un amigo[20], – ответил он и стал ждать.

Он услышал шаги, и дверь открылась.

Перед ним стояла худая и хрупкая женщина, хрупкая старая ведьма, которую он, при желании, легко мог поднять и переломить пополам. Неожиданно он понял со всей ясностью, что назад теперь пути нет. А что, если старуха ничего не знает, и Мария ей ничего не говорила, что тогда? Как он может расспросить ее, не выдав себя?

– Кто вы? – спросила женщина.

– Можно войти?

– Что вам надо?

Было ясно, что она не впустит его в дом, пока он не представится. Если упомянуть Марию Эрнандес, может, он и получит какую-нибудь информацию. Но, с другой стороны, это как раз и опасно, недаром же все так усложнилось...

– Я из полиции, – солгал он. – Мне надо задать вам несколько вопросов.

– Входите, входите, – сказала Долорес. – Когда же кончатся ваши вопросы?

Он вошел в квартиру, грязную и зловонную. Старая ведьма была обыкновенной сводней, решил он.

– Что еще? – спросила она.

– Той ночью, когда убили мисс Эрнандес, говорила ли она вам, с кем у нее встреча? Кто был тот мужчина?

– Я, кажется, вас где-то видела, – сказала она.

– Вряд ли, если вы, конечно, не бываете в восемьдесят седьмом участке, – быстро ответил он.

– Да нет, мне кажется, я видела вас в нашем районе.

– Я работаю здесь, так что...

– А я думала, что знаю всех полицейских из восемьдесят седьмого, – заметила Долорес. – Ну, ладно. – Она пожала плечами.

– Я спросил о мужчине.

– Si. Вы что, в полиции не говорите друг с другом?

– Что?

– Я же им уже говорила об этом. Тем, другим, которые приходили раньше. Детективам. Мейеру и... как же другого-то звали?

– Я не знаю.

– Хенгелю, – сказала Долорес. – Да, детективу Хенгелю.

– Разумеется, – согласился он. – Конечно, Хенгель. Вы им об этом уже рассказали?

– Конечно. Позавчера. Когда они целой толпой нагрянули в нижнюю комнату. Мейер и... – Она неожиданно замолчала. – Это был Темпл, – сказала она, сощурив глаза. – Фамилия второго полицейского Темпл.

– Да, – подтвердил он. – Что вы им сказали?

– Вы говорили Хенгель.

– Что?

– Хенгель. Вы сказали, что это был Хенгель.

– Нет, – возразил он, – вы ошибаетесь. Я сказал Темпл.

– Я сказала Хенгель, и вы сказали да, это был Хенгель, – настаивала Долорес.

– У нас в участке есть и Хенгель. – Он начал злиться. – Короче говоря, что вы сказали им?

Долорес пристально смотрела на него.

– Покажите мне свой жетон, – сказала она.

«Вот мы и опять у здания со львами», – подумал Карелла.

Это Стив Карелла, уважаемые зрители, снова пожаловал к вам. Я слышу, оркестр уже настраивает инструменты, леди и джентльмены, так что скоро мы услышим приятную музыку. Мы ведем свой репортаж отсюда каждый день в одно и то же время при содействии Национального фонда поощрения двусторонней пневмонии. Тут у нас дует легкий ветерок, он особенно приятен, когда обдувает вас, вырываясь из-за угла здания со львами. Так что будьте внимательны, вас ждет много веселого и неожиданного.

К сегодняшним неожиданностям можно отнести объявление лейтенантом Бернсом, моим непосредственным начальником, что его сын Ларри наркоман и подозревается в убийстве. Приятная неожиданность, не правда ли?

Тут он увидел парня.

Того самого парня, с которым говорил вчера. Только на этот раз он шел не к зданию со львами. Может, Болто заметил вчера полицейского и перенес место встречи в другую часть парка?

Парень не видел Кареллу, а если бы и увидел, то, наверное, все равно не узнал бы. На Карелле была потрепанная фетровая шляпа с обвисшими полями и широкий плащ, застегнутый на все пуговицы. Хотя это и не очень нравилось ему, Карелла прицепил фальшивые усы. Револьвер лежал в правом кармане плаща.

Карелла пошел за парнем.

Парень, казалось, спешил. Он уверенно миновал здание со львами, поднялся по тропинке на холм и постоял в нерешительности около указателя, на котором были три стрелки с надписями: «Моржи», «Рептилии», «Уголок молодняка». Юноша кивнул и зашагал в сторону рептилий.

Карелла хотел догнать парня и спросить его кое о чем напрямик, но удержался: а что, если тот идет на встречу с Болто? Главная цель – поймать толкача, который может быть как-то связан с убийством Анибала Эрнандеса.

Наркоманов, купивших товар, можно каждый день сетью грести.

Теперь уже казалось, что парень никуда не спешит. Он внимательно рассматривал каждое животное. Время от времени он оглядывался. Около здания с обезьянами он остановился перед большими часами.

Судя по всему, времени у него было достаточно. Похоже, он ждал встречи – но который теперь час? Карелла взглянул на часы. Четверть четвертого. Может, встреча назначена на половину четвертого?

Парень подошел к туалету. Карелла смотрел, как он идет по вымощенной камнем дорожке. Как только парень скрылся в туалете, Карелла обошел вокруг домика и убедился, что другого выхода нет. Потом сел на скамейку и подождал, пока его подопечный справит нужду.

Ему пришлось ждать минут пять. Выйдя из туалета, парень решительно направился к павильону с рептилиями. Место встречи было выбрано вполне остроумно. Карелла ухмыльнулся и пошел к змеиному павильону в неожиданно хорошем настроении. Он, как ищейка, уже предчувствовал добычу.

И тут, словно отвечая его настроению, появилась толпа.

Толпа эта состояла из школьников средних классов с молодым учителем во главе. У учителя был вид человека, сидящего в метро между двумя забулдыгами.

Более шумных детей Карелле еще не приходилось видеть и слышать. Он шел за своей добычей и слышал за спиной разговоры школьников.

– Ты знаешь, что у них здесь есть змея, которая может съесть целого поросенка?

– Таких змей не бывает.

– Не бывает? Много ты понимаешь! Мой отец сам видел в кино, как змея проглотила поросенка. И такая змея здесь есть.

– Та же самая?

– Конечно не та же самая, дурак. А похожая.

– Тогда откуда ты знаешь, что эта, другая, тоже сможет проглотить поросенка?

Карелла не спускал глаз со своей жертвы. Его жертва вошла в павильон со змеями. На миг Карелле показалось, что у него отклеились усы. Он поднес руку к верхней губе, убедился, что все в порядке, и последовал в павильон за парнем, который, видимо, знал, куда идет. Он не удостоил ни единым взглядом змей, мимо которых проходил, – а ведь сколько сил затратили люди, чтобы поймать их и привезти сюда! Он прямиком шел к террариуму за толстым стеклом, где лежали две кобры. Парень остановился и полюбовался ими – во всяком случае, так выглядело со стороны. Несколько раз он постучал по стеклу.

Карелла занял позицию рядом с небольшим застекленным террариумом, в котором обитала гремучая змея из района Скалистых гор. Змея спала, а может, умерла. Она свернулась кольцами, и, казалось, даже землетрясение не сдвинет ее с места. Но змея Кареллу не интересовала. Задняя стенка террариума была выкрашена в зеленый цвет, и на этом фоне переднее прозрачное стекло становилось зеркалом, в которое он и наблюдал за светловолосым парнем.

Парень, без сомнения, был любителем змей. Он свистел кобрам, стучал в стекло и строил гримасы.

Но так продолжалось недолго. Вскоре в павильон ворвался школьный класс в полном составе. Поднялся невообразимый гвалт, который мог бы служить точной оценкой городской системы народного образования. Подопечный Кареллы перестал стучать по стеклу. К вольере с кобрами подошел молодой человек с копной черных волос, одетый в черную кожаную куртку, черные брюки и черные туфли.

Взглянув на незнакомца, Карелла сразу же решил: Болто.

Болто или не Болто, но он был тем самым человеком, которого ждал блондин. Из-за гвалта Карелла не мог слышать их разговора, но заметил, как они обменялись рукопожатием. Потом оба одновременно полезли в карманы, еще одно пожатие – и Карелла понял, что деньги и наркотик поменяли хозяев.

Белокурый парень Кареллу больше не интересовал. Теперь все его внимание сосредоточилось на парне в черной кожаной куртке. Белокурый ухмыльнулся, повернулся и ушел. Карелла отпустил его. Другой парень поднял воротник кожаной куртки, поколебался мгновение и направился в противоположную сторону. Карелле очень хотелось арестовать его с большой порцией наркотика на руках, привести в следственный отдел и допросить о покойном Анибале Эрнандесе.

К сожалению, в тот день система народного образования была против Кареллы.

Он уже направлялся к выходу вслед за брюнетом в кожаной куртке, когда раздался душераздирающий крик.

– Вот он! – визжал какой-то подросток.

В джунглях такой крик напугал бы самого смелого охотника. У Кареллы чуть не свалились накладные усы.

Он почти сразу догадался, что произошло. Мальчишка, обнаруживший клетку с питоном, бросился к ней, чтобы увидеть, как глотают поросят целиком. Через миг Карелла понял, что находится на пути лавины и что, если он шустро не отпрыгнет в сторону, его самого проглотят целиком. Он отпрыгнул, не раздумывая, и мимо него пронеслось грохочущее стадо, а следом прошел испуганный пастырь с тем же брезгливым выражением лица.

Крики и шум вокруг клетки с питоном, казалось, исходили от зверей. Карелла оглянулся. Черная куртка исчезла.

Он бросился к выходу, проклиная школу и все с нею связанное, на улице его обжег холодный воздух. Черной кожаной куртки нигде не было видно.

Он начал беспорядочно бегать, не зная, в какую сторону податься. Карелла бегал до тех пор, пока не понял, что потерял брюнета. Он совсем было расстроился, но тут заметил блондина, за которым следил раньше.

Ему, конечно, требовался совсем не этот парень, но он был все же лучше, чем ничего. Ведь он только что купил товар у Болто. От кого-то он узнал о месте встречи, а может, знает, где найти Болто. В любом случае, нельзя терять ни секунды. Вдруг набегут воспитанники детского сада охотиться на бекасов? Карелла шел быстро.

Он почти бесшумно подошел к парню сзади, поравнялся с ним и дернул за рукав.

– Значит, так... – начал он. Парень повернулся. Какое-то время парень смотрел тупо, ничего не понимая. А затем, несмотря на усы Кареллы, узнал его и моментально сорвался с места.

– Эй! – закричал Карелла, но парень не остановился. Парень, конечно, рекордсменом по бегу не был, но бежал очень быстро.

Прежде чем Карелла сообразил, что к чему, блондин добежал по дорожке до поворота и устремился в лес. Карелла рванул за ним. Он не мог понять, почему белобрысый рискует наказанием гораздо более серьезным, чем то, которое полагается за покупку наркотика. Но рассуждать долго он не мог. Настало время действовать, а не рассуждать, работать ногами, а не головой. Настало время и применить оружие, но Карелла еще не знал этого, и его револьвер оставался лежать в правом кармане плаща. Ему казалось совсем несложным догнать наркомана и надеть на него наручники. Не думая о том, что его ждет, Карелла свернул с дорожки к деревьям.

За большим валуном мелькнула белая голова. Карелла, тяжело дыша, подумал, что он не так уж и молод. Он уже углубился в лесной массив, перелезая через валуны и огибая небольшие скалы, и теперь был далеко от дорожки, которая вилась по парку. Мелькавшая впереди светлая голова вдруг исчезла. Карелла испугался, что упустил и этого парня. Он обогнул большой обломок скалы и застыл на месте.

На него смотрел зрачок пистолета.

– Не открывай пасть, гад, – сказал парень.

Карелла заморгал. Он не ожидал встретиться с оружием и проклинал собственную глупость, одновременно пытаясь найти выход из положения. В глазах парня не было заметно наркотического опьянения. Пожалуй, с ним можно договориться, он не будет глух к голосу разума. Но рука, державшая пистолет, была тверда, и вид у парня был вполне решительный.

– Послушай... – начал Карелла.

– Я сказал, заткни пасть. Пристрелю.

Парень говорил так просто, что смертельная угроза казалась несерьезной. Но во взгляде ничего несерьезного не было, а за его глазами Карелла следил внимательно. Ему и раньше приходилось стоять под дулом пистолета, и он был убежден, что прежде чем нажать на курок, человек телеграфирует об этом сужением зрачков.

– Убери руки от карманов, – приказал парень. – Где она?

– Кто она?

– Пушка, которую нашел у тебя вчера твой приятель-полицейский. По-прежнему в кобуре?

– Откуда ты знаешь, что я из полиции? – спросил Карелла.

– Кобура. Никто из парней, которые ходят с пушкой, в кобуре ее не носит. Достань-ка мне ее.

Рука Кареллы дернулась.

– Нет, – сказал парень. – Скажи мне, где она. Сам достану.

– Зачем тебе лишние неприятности, парень? Ты можешь отделаться наказанием за мелкое нарушение.

– Да ну?

– Точно. Убери пистолет, а я забуду, что видел его.

– Вот как? Ты что, боишься?

– Чего мне бояться? – спросил Карелла, не отрывая взгляда от глаз парня. – Ты не такой дурак, чтобы пристрелить меня здесь, в парке.

– Думаешь, нет? А ты знаешь, сколько в этом парке пристреливают каждый день?

– Сколько? – спросил Карелла, лихорадочно соображая, как бы ему отвлечь внимание парня хотя бы на миг и выхватить револьвер из кармана.

– Много. Зачем ты следил за мной, гад?

– Ты мне не поверишь...

– Тогда не трать время. Расскажи лучше всю правду сразу.

– Мне нужен твой приятель.

– Какой приятель? У меня их много.

– Тот, с которым ты встречался у кобры.

– А почему именно он?

– У меня есть к нему несколько вопросов.

– Каких?

– Это мое дело.

– Где твоя пушка, гад? Сначала займемся этим.

Карелла колебался. Он заметил, как еле заметно сузились зрачки парня.

– В правом кармане, – сказал он быстро.

– Повернись, – велел парень.

Карелла повернулся.

– Подними руки. Не вздумай дурить, гад. Ты чувствуешь? Это дуло моей пушки. Только дернешься или еще что замечу, я тебе тут же позвоночник прострелю. Я не побоюсь нажать на курок, лучше не проверяй. Дошло?

– Дошло, – сказал Карелла.

Он почувствовал, как рука парня скользнула в его карман. И тут же приятная тяжесть револьвера исчезла.

– Хорошо, – сказал парень, – теперь снова повернись. Карелла повернулся лицом к нему. Он до последнего момента не верил, что положение его серьезное. Ему уже приходилось выпутываться из таких ситуаций, и он был уверен, что либо договорится с парнем, либо как-то сумеет выхватить револьвер из кармана. Но револьвера в кармане больше не было, взгляд парня оставался ясным и решительным, и у Кареллы возникло чувство, что он смотрит в глаза своей смерти.

– Это же глупо, – услышал он собственный голос, звучавший пусто и неискренне. – Ты меня застрелишь ни за что. Я же сказал, что не ты мне нужен.

– Тогда зачем ты мне вчера задавал все эти вопросы? Ты думал, что очень хитрый, да? Что все выведал у меня о встрече? А я сам у тебя все выведал. Это не так-то просто, когда не знаешь, кто должен прийти на встречу. Совсем не просто. Я сделал вид, что попался на крючок, но сам-то я сразу тебя раскусил. А тот полицейский только подтвердил мои подозрения. Когда он выудил у тебя пушку, я сразу понял, откуда ты. До тех пор я только нюхом чуял.

– И все равно мне нужен не ты, – сказал Карелла. Они стояли на камне в тени громадного валуна. Карелла прикинул, сумеет ли он неожиданно броситься на парня, сбить его с ног и отнять оружие. Шансы казались ничтожными.

– Не за мной? Не пудри мне мозги, гад. Я и почище тебя встречал. Думаешь обвести меня вокруг пальца? Думаешь заманить меня в свой маленький уютный участок и бить до тех пор, пока я не признаюсь, что изнасиловал собственную мать? Ошибаешься, гад.

– На кой черт мне нужен дешевый наркоман?

– Я? Наркоман? Перестань. Я больше в твои игры не играю.

– Что это с тобой? – спросил Карелла. – Я и раньше видел, как паникуют наркоманы, но ты хлеще всех. Почему ты так боишься полицейского участка? Черт бы тебя побрал, я только собирался задать тебе несколько вопросов о парне, с которым ты встречался. Можешь ты это понять? Ты мне не нужен. Мне нужен он.

– А мне показалось, что дешевые наркоманы тебя не интересуют, – сказал парень.

– Не интересуют.

– Тогда зачем тебе он? Ему восемнадцать, на игле сидит с четырнадцати. Без героина спать не ложится. Ты сам себе противоречишь.

– Он ведь толкач, верно? – спросил озадаченный Карелла.

– Он? – Парень рассмеялся. – Ну, ты даешь?

– Что же...

– Ладно, слушай меня, – сказал парень. – Ты пас меня вчера, пас меня и сегодня. У меня при себе столько товара, что хватит на приличный срок. И к тому же у меня нет разрешения на ношение оружия. Прибавь к этому сопротивление представителю власти, а возможно, что-то еще, что полагается за нападение на полицейского. Вот сколько у тебя против меня. И если я смоюсь сейчас, то ты меня сцапаешь завтра, и тогда мне несдобровать.

– Слушай, чеши отсюда. Убери пистолет и чеши отсюда, – посоветовал Карелла. – Пули я не ищу и неприятностей на свою голову тоже. Я уже говорил тебе, что мне нужен твой приятель. – Карелла помолчал. – Мне нужен Болто.

– Знаю, – сказал парень, и зрачки его сузились. – Я и есть Болто.

Единственным предупреждением были сузившиеся зрачки. Карелла заметил это и попытался отклониться в сторону, но пистолет уже заговорил. Карелла не видел, как пистолет дернулся в руке парня. Он почувствовал обжигающую боль в груди и услышал три страшных хлопка, а затем начал падать, и стало тепло и как-то странно, потому что ноги совсем не слушались его, и грудь его горела, и небо вращалось, а потом он уткнулся лицом в землю. Он даже не вытянул обессилевших рук вперед. Тело его обмякло, он дернулся, ощутил под собой теплую вязкую жидкость и, понял, что лежит в луже собственной крови. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. На него стали накатывать волны мрака, с которыми он боролся, не зная, что Болто бежит через лес, и ощущая только надвигающуюся темень; неожиданно он понял, что умирает.

К чести 87-го участка, его сотрудники действовали быстрее, чем их коллеги из двух соседних участков, на территории которых находился Гровер-парк. Полицейский нашел Кареллу почти через полчаса, когда кровь под ним образовала уже небольшой пруд.

Приблизительно в то время, когда стреляли в Кареллу, на территории 87-го участка тоже свершилось насилие, последствия которого обнаружили десять минут спустя.

Полицейский, позвонивший в участок, доложил:

– Старуха. Соседи сказали, что ее зовут Долорес Фауред.

– А что с ней? – спросил дежурный сержант.

– Шея сломана, – ответил полицейский. – Она либо сама упала, либо ее столкнули в вентиляционную шахту.

Глава 14

В центре города покупатели по-прежнему выбирали подарки к Рождеству. Витрины магазинов сияли, приглашая замерзших прохожих зайти, погреться, выпить и что-нибудь купить.