87-й полицейский участок (№27) - Послушаем за Глухого

Детектив положил фотографию в записную книжку и, подняв воротник плаща и попрощавшись с блондином, вышел на улицу. Дождь продолжал лить как из ведра. Карелла добежал до перекрестка и остановился возле закусочной. Войдя внутрь, он отдышался, затем снял плащ, повесил его на вешалку и присел за стол недалеко от стойки. Официантка сразу подошла к нему и спросила, что он будет заказывать. Карелла попросил чашку кофе и бутерброд с датским сыром.

Многое оставалось невыясненным, и что-то тревожило Кареллу после разговора с Сэндфордом Эллиотом.

Разорванная белая кроссовка и забинтованная левая нога Эллиота не могли не заинтересовать Кареллу. Правда, все это могло быть и чистым совпадением. Привлекало внимание и странное поведение Эллиота. Во-первых, он поспешил выдать свое алиби, хотя Карелла даже не успел двух слов сказать об убийстве. Во-вторых, и это настораживало больше, Эллиот предпринял поездку в Бостон с больной ногой и не захотел назвать имя своего врача. Наконец, откуда он знал, что убитый – мужчина? Еще перед тем, как Карелла показал ему снимок, Эллиот сказал: «Я не имею ни малейшего представления о том, кто он такой». Ведь до этого момента Карелла называл убитого «жертвой».

Что-то еще беспокоило Кареллу. Какая-то несформировавшаяся мысль занозой сидела в мозгу и не давала сосредоточиться. Подошла официантка и поставила перед ним чашку кофе и бутерброд на блюдце. Карелла откусил кусок бутерброда, отхлебнул глоток кофе, опять откусил бутерброд, запил его кофе и вдруг понял, что его так тревожило. Карелла сразу подумал о том, стоит ли возвращаться в магазин.

В разговоре Эллиот упомянул, что работал, когда пришел Карелла; возможно, девушка еще была в мастерской. Он решил подождать ее и поговорить с ней наедине, чтобы Эллиот не подсказал ей чего-нибудь.

Он доел свой бутерброд, допил кофе и позвонил в участок, чтобы узнать, не приходила ли ему какая-нибудь почта. Мейер сообщил, что на его имя пришло еще одно письмо. Карелла попросил открыть конверт. Когда Мейер опять взял трубку, Карелла спросил:

– Ну, что на этот раз?

– Самолет, – ответил Мейер.

– Что-что?

– Снимок самолета.

– Что за самолет?

– Да откуда мне знать? – возмутился Мейер. Коттон Хейз безошибочно определил тип самолета на снимке.

– Это «Зеро», – сказал он, посмотрев на фотостат, приколотый вместе с портретами Эдгара Гувера и Джорджа Вашингтона.

Во время войны на Тихом океане Хейз служил на торпедном катере и сейчас говорил уверенно, так как разбирался в боевой технике того времени. Мейер без колебаний принял его слова на веру.

– Но почему самолет?

– Да кто это может знать? И каким образом снимок японского истребителя соотносится со снимками Гувера и Вашингтона?

– Может, японцы собираются атаковать ФБР в Вашингтоне? – пошутил Мейер.

– Правильно, – вторил ему Хейз. – Шесть эскадрилий «Зеро» на малой высоте заходят со стороны Пенсильвания-авеню!

– Снова нападают на Перл-Харбор!

– Начинается третья мировая война!

– Конечно, – сказал Мейер. – Что же еще это может означать?

– И Глухой, понимая, что мы – единственная надежда американской нации, заранее предупреждает нас, чтобы мы вовремя подняли тревогу.

– Беги, звони в колокола и труби в рожок, Коттон.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Хейз.

– Умоляю, скажи.

– По-моему, на этот раз он водит нас за нос. Я не думаю, что между этими снимками вообще существует какая-то связь.

– Тогда почему он присылает их нам?

– Да потому что у него шило в заднице, вот почему. Понавыдергивал никак не связанных по смыслу картинок из газет, журналов и книг, сделал с них фотостаты и переслал их нам, рассчитывая, что мы тут все сдвинемся, обдумывая, что бы это значило.

– А как насчет угрозы ограбить банк?

– А что насчет угрозы? Карелла, кажется, должен ему помогать? Пожелаем им удачи!

– Коттон, – вдруг спокойно сказал Мейер.

– М-да.

– Если бы это был кто-то другой, я бы сказал – да, ты прав, все это так, ерунда, дешевый розыгрыш. Но это – Глухой. Если он обещает что-то сделать, то обязательно выполняет свое обещание. Я не знаю, какая есть связь между всеми этими фотостатами, но я уверен, что она существует. И еще, он рассчитывает, что мы достаточно умны и можем понять, в чем эта связь заключается.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что как только мы вычислим эту связь, он сделает что-то известное только ему. Коттон...

– Да, Мейер.

– Коттон, – повторил Мейер, затем посмотрел на Хейза и с жаром продолжил: – Коттон, этот человек – посланник дьявола!

– Прекрати молоть чепуху.

– Коттон, я ненавижу его! Коттон, лучше бы я с ним никогда не встречался и ничего про него не слышал. Вообще!

– Да успокойся, прошу тебя, что это с тобой? – удивился Хейз.

– Как можно найти связь, придуманную его дьявольским воспаленным мозгом?

– Послушай, Мейер, что...

– Как мы можем догадаться, что означают для него эти снимки? Гувер. Вашингтон, а теперь еще этот чертов японский «Зеро», – сказал Мейер, сжимая пальцами фотостат японского истребителя. – А может, это он и хочет нам сказать, Коттон?

– Что именно?

– Он хочет сказать, что у нас ничего нет. Зеро! Ноль! Большая дырка от бублика! Зеро, зеро, зеро...

– Слушай, хочешь чашечку кофе? – нежно спросил товарища Хейз.

* * *

Карелла прошел четыре здания по Портер Смит, пока не обнаружил табличку «Генри Скафейл» на почтовом ящике. Он поднялся пешком на третий этаж и остановился возле квартиры 32. Из-за двери были слышны голоса, но Карелла не мог различить слов. Он не стал больше прислушиваться и постучал.

– Кто там? – спросил мужской голос.

– Детектив Карелла.

За дверью наступила полная тишина. Карелла ждал. Затем он услышал чьи-то шаги, приближающиеся к двери. Послышался щелчок открывающегося замка, и сквозь слегка приоткрытую дверь выглянула голова Боба Кермоди.

– Ну? – спросил он. – Что еще вам нужно?

– Мэри здесь?

– Ну, допустим, а что?

– Я бы хотел с ней поговорить.

– О чем?

– Она здесь?

– Вам, наверное, придется прийти сюда еще раз, и не забудьте прихватить с собой ордер, – зло проговорил Боб и попытался закрыть дверь.

Карелла быстро вставил ботинок в дверную щель и сказал:

– Я могу последовать твоему совету, Боб, но для этого мне придется проделать долгий обратный путь, а это не улучшит ни моего настроения, ни расположения к тебе. Что ты на это скажешь?

– Впусти его, Боб, – послышался женский голосок.

Боб что-то проворчал себе под нос, открыл дверь и отступил в сторону, впуская Кареллу в квартиру.

Мэри сидела на старом матраце, расстеленном прямо на полу. Рядом с ней находилась девица в ободранном розовом джемпере и джинсах. Обе девушки сидели, прислонившись спинами к стене. Хэнк оседлал стул и положил щеку на его спинку. Все наблюдали за вошедшим в комнату полицейским.

– Привет, Мэри – поздоровался Карелла.

– Привет, – без особого энтузиазма ответила девушка.

– Я бы хотел с тобой поговорить.

– Поговорить?

– Без свидетелей.

– Что же вы предлагаете? Здесь только одна комната и кухня.

– Можно в коридоре.

Мэри пожала плечами, забросила назад свои длинные волосы, вышла из своей позы лотоса, в которой она сидела на матраце, и чуть ли не танцуя прошла мимо Кареллы в коридор, беззвучно ступая босыми ногами по полу. Карелла последовал за ней и закрыл за собой дверь.

– О чем вы хотите со мной поговорить? – спросила Мэри.

– Вы позируете для скульптора Сэнди Эллиота?

– А что случилось? Это нарушение закона? Мне уже девятнадцать лет.

– Нет, с законом все в порядке.

– Да, я позирую ему. А откуда вам это известно?

– Я видел некоторые из его работ. Сходство впечатляет, – сказал Карелла и после секундной паузы добавил: – Вы его также и возите?

– Не понимаю, о чем вы?

– Вы возили его в Бостон на прошлой неделе9

– Да, – ответила Мэри.

– Вы позировали ему сегодня, когда я приходил в магазин?

– А я не знаю, когда вы приходили.

– Тогда ответьте на первую часть вопроса: вы позировали ему сегодня?

– Да.

– В какое время?

– С десяти часов.

– Я был в магазине около одиннадцати.

– Я этого не знала.

– Разве Сэнди не сказал вам о моем визите?

– Нет.

– А когда он повредил себе ногу?

– Этого я не знаю.

– Когда вы позировали ему в последний раз?

– Кроме сегодняшнего дня? Вы это имеете в виду?

– Да.

– В прошлый четверг.

Карелла вынул из блокнота карманный календарик.

– Значит, это было пятнадцатого числа?

– Да, кажется так.

– Он тогда уже был на костылях?

– Да.

– А до пятнадцатого вы позировали ему?

– Я работаю с ним каждый четверг, обычно по утрам.

– Значит, вы позировали ему и восьмого апреля утром?

– Да.

– И тогда он тоже был на костылях?

– Нет.

– Значит, он повредил ногу между восьмым и пятнадцатым апреля, не так ли?

– Да, наверное. А не все ли равно, когда он...

– А где вы были в Бостоне?

– Так, ездили по городу.

– А конкретнее?

– Я плохо знаю Бостон. Это Сэнди показывал мне дорогу.

– А когда вы уехали? Я имею в виду – из Нью-Йорка?

– В пятницу.

– В пятницу, шестнадцатого?

– М-м-м...

– Ну, так когда, – шестнадцатого?

– Да, кажется так. В прошлую пятницу. Все верно, шестнадцатого.

– На какой машине вы ездили?

– На машине Сэнди.

– Марка?

– Маленький «Фольксваген».

– Наверное, было не очень удобно ехать в такой машине с костылями?

– М-м-м...

– Сколько вы добирались до Бостона?

– Я не помню. Кажется, часов пять, а может и меньше.

– В котором часу вы выехали из города?

– Отсюда? Из Нью-Йорка?

– Да.

– Ну, утром.

– В котором часу?

– Кажется, в девять... или в десять, я точно не помню.

– Вы вернулись обратно в тот же день?

– Нет. Мы пробыли в Бостоне несколько дней.

– Где?

– У друзей Сэнди.

– А когда вы вернулись?

– В понедельник вечером.

– А сегодня вы опять позировали Сэнди?

– Да, я же вам...

– Сколько он вам платит?

Мэри на секунду замешкалась с ответом.

– Сколько он вам платит? – снова повторил вопрос Карелла.

– Сэнди – мой приятель. Он мне ничего не платит.

– Где он с вами работает?

– В его магазине есть студия. Там я и позирую.

– Вы с ним живете, Мэри?

– Я живу здесь. Но большую часть своего времени я провожу у Сэнди.

– А вы, случайно, не знаете имени доктора, который его лечил?

– Нет.

– А что же все-таки с ним произошло?

– Так, несчастный случай.

– Упал, наверное?

– Да.

– И растянул сухожилие?

– Да.

– Мэри, как вы думаете, Сэнди знает человека на фотографии?

– А вы пойдите и сами его спросите об этом.

– Я его спрашивал.

– И что же он ответил?

– Ну, сказал, что не знает ничего.

– Значит, так оно и есть.

– А вы тоже не знаете убитого?

– Нет.

– Хотите знать, что я думаю, мисс Мэри?

– Что?

– Я думаю, Сэнди лжет.

Мэри пожала плечами.

– Более того, Мэри, я думаю, что вы тоже лжете, – продолжал Карелла.

– А зачем мне вам лгать?

– Этого я еще не знаю, – ответил Карелла.

* * *

Он находился в квартире уже минут двадцать, как вдруг услышал звук отпираемого замка. Он знал, что Ангерменов не должно быть дома до конца недели, и сначала подумал, что это управляющий на всякий случай решил зайти и проверить квартиру. Но когда он услышал мужской голос, произнесший «Наконец-то мы дома, Карина», стало ясно, что вернулись хозяева. Он находился в спальне, в которой не было пожарного выхода на улицу. Оставался один путь: выйти так же, как и вошел, – через входную дверь. Ждать было нечего, и он сразу решил действовать. Старикам было под семьдесят, так что прорваться через них было не сложно, но выбраться из здания... Голоса приближались к спальне. Гарри Ангермен нес в руках чемоданы, жена шла сзади, снимая на ходу шляпку, когда он вылетел прямо на них. Опрокинув Ангермена одним ударом, он бросился на его жену, которая сразу же схватилась ногтями за его одежду и потому удержалась на ногах. Старуха вцепилась в него так крепко, что он никак не мог от нее освободиться. Несколько секунд они молча протанцевали в этой нелепой связке, пока, наконец, он не стукнул ее головой об стену. Захват сразу ослаб, и старуха повалилась на пол. Путь был свободен. Он рванулся к двери, выбежал из квартиры и, добежав по коридору до самой лестницы, вдруг услышал крики о помощи. Кричала миссис Ангермен.

Он не стал спускаться по лестнице, а наоборот, побежал еще выше. Металлическая дверь, ведущая на чердак, была заперта. Он отошел на несколько шагов и с разбегу ударил в дверь ногой. Замок отлетел, и через несколько секунд он был на крыше. Вокруг была звездная ночь. Какое-то время он собирался с мыслями. Затем взобрался на парапет и, увидев внизу крышу прилегающего здания, после короткого разбега прыгнул.

К тому времени, когда Гарри Ангермен дозвонился до полиции, человек, пытавшийся ограбить его квартиру, уже садился в собственный автомобиль, припаркованный в четырех кварталах от места происшествия.

Впервые он почувствовал реальную опасность быть пойманным.

Глава 8

Если вы решили забраться в чужую квартиру, то нужно быть уверенным, что она пуста не только в данный момент, но и останется пустой, по крайней мере, пока вы будете там находиться. Но если вас все-таки застукали, то лучше не пытаться бросать на пол старуху с больной спиной, потому что она может вцепиться вам в одежду, дабы не удариться об пол копчиком, и во время возни она может прекрасно вас разглядеть, особенно если у нее превосходная зрительная память.

Карина Ангермен имела прекрасное зрение и цепкую память, к тому же она была зла, как дьявол. Особенно взбесил ее котенок. Маленький, худосочный котенок сделал лужу в спальне миссис Ангермен, прямо на расшитом золотом покрывале. Она была твердо убеждена, что пятно не отстирается, несмотря на то, что она сразу же залила его пятновыводителем. Заплатит ли страховая компания за ущерб, причиненный котенком покрывалу, – таков был первый вопрос, заданный Клингу рано утром, сразу после его прибытия к Ангерменам. Котенок, ведь, в конце концов, был принесен вором, а квартира была застрахована на случай кражи или пожара, так почему бы компании и не заплатить? Клинг не знал, что ответить. Он появился в участке в восемь утра и, узнав о ночном происшествии, сразу помчался на Ричардсон Драйв, 641. Его интересовала внешность вора, которую могли описать супруги Ангермены.

Ангермены сообщили, что пропала только золотая булавка с жемчужиной, хотя она могла и не пропасть, потому что, откровенно говоря, Карина Ангермен уже не помнила, дарила она ее своей сестре из Флориды или нет. Вор без сомнения, находился в квартире очень недолго, так как успел выпотрошить только верхний ящик шкафа. К счастью, миссис Ангермен перед поездкой спрятала все свои золотые вещи в калошу, которая стояла под вешалкой и не привлекала к себе большого внимания. Если вы прожили в этом мире шестьдесят восемь лет и если вас грабили четыре раза за последние семнадцать лет, то вы волей-неволей сами научитесь обманывать воров. Но когда эти сволочи приносят котов, чтобы они обгадили вам все покрывало, – это уж слишком!

– Вы можете рассказать, как выглядел этот человек? – спросил Клинг.

– Высокого роста, – сказала миссис Ангермен.

– Примерно какого?

– Выше вас.

– Примерно сто восемьдесят пять сантиметров, – уточнил мистер Ангермен.

– Во что он был одет?

– В темную одежду. Черного цвета, кажется, – сказала миссис Ангермен.

– Синего, – не согласился со своей женой мистер Ангермен.

– В любом случае, темного цвета, – сказала миссис Ангермен. – Брюки, куртка, рубашка – все темное.

– Какая рубашка?

– С воротником, – ответила миссис Ангермен.

– А вор – он был белый или черный?

– Белый. Я смогла рассмотреть часть его лица.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я видела только его глаза и лоб. Он был в маске.

– Какого вида была маска?

– Носовой платок. Он закрывал его лицо от глаз до подбородка.

– Вы сказали, что видели его глаза...

– Да, видела.

– И его волосы тоже, – добавил мистер Ангермен. – Он был без головного убора.

– Какого цвета глаза? – спросил Клинг.

– Карие.

– Волосы?

– Черные.

– Прямые, волнистые, курчавые?

– Курчавые.

– Длинные или короткие?

– Нормальной длины, – сказала миссис Ангермен.

– Может, вы еще что-нибудь заметили?

– Ничего, кроме того, что двигался он очень быстро, – сказал мистер Ангермен.

– Я бы тоже так двигалась на его месте, – вмешалась Карина Ангермен. – Хорошенькое дело – позволить коту обделать золотое покрывало!

* * *

Утром детектив Стив Карелла пошел в уголовный суд и в установленном порядке написал следующее:

"1. Я, детектив Стив Карелла, восемьдесят седьмой полицейский участок.

2. Исходя из собственных данных, а также из заключения, полученного мною от судмедэксперта, довожу до вашего сведения, что совершено убийство. В ходе следствия выяснилось следующее: девятнадцатого апреля, в 10.15 утра, Джордж Мосслер, не имеющий постоянного места жительства, обнаружил в квартире 51 дома 433 по Норе Гаррисон-стрит тело неизвестного мужчины. Жертва была приколочена гвоздями к стене, в области груди имелась рана, нанесенная колющим режущим предметом. Ладони рук и перекрещенные ноги были пробиты гвоздями разной длины. Судмедэкспертиза установила, что смерть наступила от кровоизлияния в сердце в результате проникающего ножевого ранения. Смерть наступила в ночь на восемнадцатое апреля.

В результате осмотра находящейся рядом с местом преступления квартиры 52 была обнаружена теннисная кроссовка на левую ногу двенадцатого размера.

Двадцать второго апреля, во время обхода района совершения убийства с целью идентификации трупа по фотографии, следователь зашел в магазин Сэндфорда Эллиота на Кингз Секл, 1211, что находится в четырех кварталах от места преступления. Сэндфорд Эллиот был на костылях, его левая нога была забинтована. На правой ноге была белая теннисная кроссовка, очень похожая на обнаруженную в квартире 52. Во время беседы Сэндфорд Эллиот заявил, что в ночь на восемнадцатое апреля находился в Бостоне и что не знает человека на снимке.

Исходя из полученных мной достоверных данных и личного опыта расследования подобных дел, имею все основания считать вышеупомянутую найденную кроссовку вещественным доказательством в деле об убийстве и считать ее принадлежащей Сэндфорду Эллиоту.

На основании вышесказанного прошу уважаемый суд выдать ордер на обыск в доме и мастерской Сэндфорда Эллиота, проживающего по адресу Кингз Секл, 1211, и на арест вышеупомянутого Сэндфорда Эллиота в зависимости от результатов обыска для дальнейшего судебного разбирательства.

В другие судебные инстанции за ордером по данному делу ранее не обращался.

Детектив второго ранга Стивен Льюис Карелла, личный значок № 764-5632, восемьдесят седьмой полицейский участок".

Карелла понимал, что оснований для выдачи ордера очень мало, так как кроме кроссовки, никаких улик против Эллиота не было, а ведь тысячи людей носят кроссовки. Он знал также, что ордер, выданный по его прошению, адвокаты в суде потом могут поставить под сомнение как выданный по недостаточному основанию, то есть незаконно. И поэтому Карелла был даже немного удивлен тем, что верховный судья без всяких расспросов и проволочек подписал затребованный ордер.

Теперь в руках у Кареллы находился законный документ, дающий право на обыск, а в случае необходимости и на арест подозреваемого.

* * *

Если Карелле в следствии помог суд, то Клингу повезло в отделе идентификации. Не придав особого значения своей просьбе, он попросил проверить, нет ли в архиве досье на Фреда Липтона и Ната Шульцбахера, агентов по торговле недвижимостью, чью фирменную ручку нашла Августа Блейер в своей квартире. И, к огромному удивлению Клинга, информация, полученная им из отдела идентификации, сразу же поставила Фреда Липтона на роль главного подозреваемого в деле об ограблениях по Ричардсон Драйв. Клинг, конечно, мог подозревать и Станислава Яника как соучастника преступлений, поставщика котят и ключей, но описание внешности, данное миссис Ангермен, имело разительное сходство с внешностью Липтона. Взломщик был высокого роста, с черными курчавыми волосами и карими глазами. Яник же был небольшого роста, почти лысый и носил очки с сильными стеклами.

Клинг с удовлетворением узнал, что Нат Шульцбахер не имел судимостей (в принципе, он мог получить лицензию на торговлю недвижимостью, даже имея судимость). Но вот его продавец, Фредерик Липтон, уже дважды имел неприятности с законом. Первый раз он был арестован в 1954 году за мошенничество, а второй раз – в 1957 году за подделку ценных бумаг. Преступление, совершенное Липтоном в 1954 году, было незначительным, но все же суд имел все основания приговорить его к шести месяцам тюрьмы или исправительных работ. В результате он почему-то отделался штрафом на мизерную сумму – пятьдесят долларов. Преступление пятьдесят седьмого года было столь тяжким, что Липтон по закону мог получить смертный приговор или же сесть в тюрьму на очень длительный срок. Но и во второй раз суд оказался очень снисходительным к преступнику, и в результате, вместо положенных двадцати, он получил лишь десять лет. Три с половиной года пробыл Липтон в тюрьме Кэстлвью и в 1961 году был выпущен «на волю» под залог. Все выглядело законно: преступник понес наказание за преступление и сейчас является трудягой-маклером по торговле недвижимостью в районе Калмз-Пойнт. Но маленькая подарочная ручка, изготовленная по заказу шефа конторы, в которой в поте лица трудился Липтон, не давала покоя Клингу. За Натом Шульцбахером в архиве уголовной полиции ничего не числилось, он был обычным уважаемым всеми обывателем. Но Фред Липтон был бывшим уголовником. Поэтому Клинг, естественно, запросил у лейтенанта Бернса разрешение на установление слежки за подозреваемыми. Лейтенант такое разрешение дал, и с этого же дня слежка началась.

Вот и говори после этого, что полиция без предубеждения относится к отбывшим свой срок гражданам.

Из четырех человек, находившихся в номере Глухого в отеле «Девон», трое уже успели отсидеть за свои преступления. Четвертой была женщина лет сорока, совершенно невзрачной наружности. По ее виду можно было смело сказать, что она не совершала в своей жизни проступка более серьезного, чем неправильная парковка автомобиля. Отель «Девон» был одной из самых задрипанных дыр в городе. Номер был очень скудно меблирован и обставлен даже без намека на какой-либо вкус. В комнате было только одно кресло, и мужчины галантно уступали его даме. Сами они сидели вокруг стола на жестких деревянных стульях. На столе лежала детская грифельная доска. Глухой предложил гостям выпить. Дама вежливо отказалась, а мужчины, потягивая виски, принялись изучать нарисованную на доске схему.

– Есть вопросы? – спросил Глухой.

– У меня есть.

– Слушаю тебя, Джон.

Джон Прейс был высоким стройным мужчиной с изрытым оспой лицом. Он был единственным, кто выделялся своей одеждой среди собравшихся. Все, кроме него, были одеты в костюмы и галстуки, словно собрались на службу в церковь. На Джоне был джемпер, из-под которого выглядывал воротник спортивной рубашки.

– Где находится пульт сигнализации?

– Не знаю, – ответил Глухой, – но это неважно. Как я вам и говорил, мне, наоборот, нужно, чтобы сирена прозвучала как можно громче.

– Что-то мне это не по душе, – заметил Джон.

– Это будет означать конец операции. Никто из вас не знает, о каком банке идет речь и когда должно состояться ограбление. Так что, если вас что-нибудь не устраивает в плане, у вас есть время отказаться.

– Я только хотел сказать, – торопливо пояснил Джон, – что сирена...

– Она прозвучит, – упрямо перебил Глухой, – она должна прозвучать. Но пусть это волнует вас меньше всего.

– Может быть, объясните все еще раз, мистер Тобмен, – предложила женщина.

– С удовольствием, Анжела, – отозвался Глухой. – С чего же мне начать?

– Думаю, что с самого начала, – сказал еще один из гостей, тучный, наполовину облысевший человек.

Он нервно жевал кончик потухшей сигары. Звали его Керри Донован.

– Хорошо, – согласился Глухой и взял со стола небольшую сказку. – Это сейф. Единственный путь к нему – через дверь. О других способах можете забыть. Дверь открывается каждое утро в 8.30 и не закрывается почти до пяти часов вечера, то есть до конца рабочего дня.

– А когда мы начинаем? – спросил Руди Манелло.

Он был самым младшим из присутствующих. Каштановые волосы, без пробора зачесанные назад, обрамляли его узкое лицо. Он докуривал сигарету, пепел которой уже готов был упасть на пол.

– Место и время я вам назову только после того, как мы придем к согласию, Руди.

– Почему такая секретность? – недовольно спросил Манелло.

– Я не хочу даже минуты провести в тюрьме, – улыбаясь, ответил Глухой. – И хоть я вам доверяю, на данной стадии наших отношений я просто вынужден предпринять элементарные меры безопасности. Прошу понять меня правильно.

– Давайте все-таки послушаем план, – заявила Анжела, закидывая ногу на ногу.

Ее телодвижение не произвело на мужчин никакого эффекта. Анжела Гоулд была, наверное, самой непривлекательной женщиной, которую когда-либо видел в своей жизни Глухой. Длинный нос, узкие губы, очки с игривыми кучеряшками волос вокруг, которые так не вязались с ее возрастом, визгливый голосок – просто невозможно было представить более несимпатичное создание. Но она как нельзя лучше подходила на роль, которую придумал Глухой в своем плане и которую она должна была сыграть в последний день апреля.

– Итак, объясняю еще раз, – сказал Глухой, обворожительно улыбаясь.

Ему не нравились люди, с которыми он вынужден был связаться, но ведь известно, что даже лучшему футбольному тренеру не обойтись без команды для претворения в жизнь своих замыслов.

– В день ограбления Керри войдет в банк, неся в руке большой кожаный чемодан. В чемодане будут лежать архитектурные планы и масштабная модель зданий, и придет он как бы за кредитом для их строительства. Предварительно он договорится с менеджером о встрече по телефону, и будет вполне естественно, что он придет показать ему планы и макет.

– А где мы раздобудем все это? – спросил Керри.

– Это для нас уже готовят. Одна архитектурная фирма взялась за разработку, полагая, что мы будем заниматься жилой застройкой.

– О'кей, продолжай.

– Ты войдешь в офис менеджера и объяснишь ему цель своего прихода, затем положишь планы и макет на стол и предложишь ему подойти поближе, чтобы он мог их лучше рассмотреть. Это нужно для того, чтобы увести его от кнопки сигнализации, которая находится у него под столом. Если он к тебе подойдет, то уже не сможет на нее нажать.

– Но ты же говорил, что сигнал тревоги должен прозвучать, – сказал Джон.

– Да, верно, но не раньше, чем мы возьмем деньги.

– Те, что в сейфе?

– Да. Как я вам уже говорил, там будет полмиллиона наличными. Значит, Керри, тебе необходимо попасть в сейф...

– А вот это мне уже не нравится, – заупрямился Керри.

– Попасть в сейф не составит большого труда, Керри. Как только менеджер подойдет к тебе, ты приставишь пистолет к его голове и скажешь, что это – ограбление. Ты также добавишь, что если он немедленно не проведет тебя в сейф, ты размажешь его мозги по стенке.

– Именно это меня и тревожит, – нахмурился Керри. – А если он скажет, что, мол, давай, размазывай мои мозги, что мне тогда делать, а?

– Банк застрахован, зачем ему упираться? В наши дни трудно встретить банкира-храбреца. У них одна инструкция – нажать на кнопку сигнализации и спокойно ждать приезда полиции. В данном случае мы лишаем мистера Альтона – так зовут менеджера – возможности нажать на кнопку. Я уверен, что он не станет кочевряжиться и рисковать своей жизнью. Он проведет тебя в сейф без лишнего шума и возни.

– Надеюсь, – сказал Керри, – а если нет? Если я буду один в банке, то наверняка засыплюсь.

– Я тоже буду внутри, – сказал Глухой.

– Да, но ты не будешь держать менеджера на мушке!

– Я тебя выбрал потому, что у тебя есть опыт в таких делах, – объяснил Глухой. – Я считаю, что у тебя достаточно выдержки и нервов...

– Да, последний раз меня как раз и взяли в тот момент, когда я демонстрировал именно эти свои качества.

– Ты хочешь участвовать в деле или нет? – разозлился Глухой. – Можешь отвалить пока не поздно. Я не стану расстраиваться.

– Я хочу дослушать все до конца, – проворчал Керри.

– Ты пойдешь в сейф с мистером Альтоном, в руке у тебя будет чемодан, все его содержимое ты оставишь в офисе, на столе.

– Другими словами, – подсказала Анжела, – чемодан будет пустой.

– Правильно, – сказал Глухой и подумал про себя: «Это невозможно».

– Как только попадешь внутрь, – продолжал он, – переложишь банкноты в чемодан и вежливо попросишь мистера Альтона проводить тебя обратно в офис.

– А если в это время в сейфе будет кто-то еще?

– Ты заранее предупредишь менеджера, что для всех, кто заинтересуется твоим приходом в сейф, ты – мастер, проверяешь сигнализацию. Это сразу объяснит и наличие у тебя чемодана.

– Но если кто-то уже будет находиться внутри сейфа? – настаивал Керри. – Ты не ответил на вопрос.

– Мистер Альтон попросит его выйти. Проверка системы банковской сигнализации обычно проводится секретно, в отсутствии банковских служащих.