Глава 6

В американском суде прокурор всегда первым представляет дело. В допросе, называемом прямым, он сам задает вопросы свидетелям, а затем вопросы задает адвокат, и это называется перекрестным допросом. Затем адвокат получает возможность задать вторую порцию вопросов, и это называется повторным прямым допросом свидетелей. После чего прокурор, в свою очередь, организует повторный перекрестный допрос. После того как прокурор выставит всех своих свидетелей, он говорит судье, что обосновал свое обвинение. Тогда защита вызывает своих свидетелей, и с ними повторяется та же самая процедура: прямой допрос, перекрестный допрос, повторный прямой допрос, повторный перекрестный допрос. Иногда вся эта процедура утомляет.

В среду утром девятого января, на третий день слушания дела об убийстве Кареллы, прокурор Генри Лоуэлл вызвал своего второго свидетеля — детектива отдела баллистической экспертизы Питера Хаггерти. Низкого роста, плотный, с густыми черными усами, в очках со стальной оправой, Хаггерти подошел к стенду свидетеля и поклялся говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет ему в этом Бог. Затем он спокойно осмотрел ряды скамеек, демонстрируя тем самым, что зал заседаний суда был для него вторым домом. Когда Лоуэлл спросил его, как много раз его вызывали давать свидетельские показания в качестве свидетеля-эксперта, он ответил:

— Включая этот — сорок восьмой раз.

— В скольких судах вас использовали в качестве свидетеля-эксперта?

— В одиннадцати.

— В скольких районах?

— В четырех.

— Сколько времени вы работаете в отделе баллистической экспертизы? — спросил Лоуэлл.

— Двенадцать лет.

— Можете ли вы сказать мне, какую профессиональную подготовку вы прошли?

В течение следующих десяти минут Хаггерти демонстрировал свой потенциал, рассказывая суду об эффективных тренировках, которые он проходил, семинарах, которые он посещал, лекциях, которые он читал по баллистике в различных полицейских управлениях по всей стране. В конце концов Ди Паско одобрил его в качестве свидетеля-эксперта, но проинструктировал присяжных, что при рассмотрении результатов экспертизы им необязательно принимать их полностью или частично.

— К вам часто обращаются, — продолжал Лоуэлл, — с просьбой установить изготовителей и калибры различных видов огнестрельного оружия?

— Это моя работа.

— А часто ли вам приходится устанавливать, из какого оружия были выпущены пули?

— Я этим занимаюсь постоянно.

— Вы сравнивали пули и оружие одного образца с пулями и оружием другого образца, чтобы установить, из какого оружия они выпущены?

— Это моя рутинная работа, я ее выполняю ежедневно.

— Я показываю вам пистолет, предварительно помеченный и предъявленный в качестве вещественного доказательства, и спрашиваю вас, проводили ли вы с этим пистолетом какие-нибудь исследования?

— Да, проводил.

— Можете ли вы сказать мне, какого типа этот пистолет?

— Это «узи» калибра девять миллиметров.

— Что это означает? Можете ли вы объяснить присяжным...

— Это боевой пистолет израильского производства, более короткая и более легкая модель полуавтоматического пистолета «узи».

— Когда вы говорите «легкая»...

— Его вес составляет около четырех с половиной фунтов при полном комплекте боезапаса.

— Что означает выражение «полный комплект боезапаса»?

— Ну, он снабжен круглым магазином с двадцатью отверстиями. Это означает, что вы можете без перезарядки сделать из него двадцать выстрелов. Это и означает полный комплект боезапаса. Двадцать пуль.

— Далее вы говорите, что это пистолет девятимиллиметрового калибра. Что это означает?

— Это означает, что пистолет стреляет девятимиллиметровыми пулями от «парабеллума». Это калибр. Девять миллиметров.

— А когда вы говорите, что он короче полуавтоматического пистолета, то какие же это размеры?

— Его полная длина составляет двести сорок миллиметров.

— Может быть, размеры, выраженные в дюймах, будут более понятными присяжным. Можете ли вы перевести нам этот размер в дюймы?

— Без логарифмической линейки...

— Приблизительно. Так, чтобы присяжные могли понять.

— Общая длина составит что-то около девяти с половиной дюймов.

— А длина ствола? Снова в дюймах, пожалуйста.

— Около пяти дюймов.

— Этот пистолет можно держать в руке?

— О, конечно. Он был создан, чтобы держать его в руке. Он относится к классу полуавтоматических пистолетов, известных как ручное оружие.

— Что означает термин «полуавтоматический»?

— Этот термин означает, что для производства каждого выстрела необходимо спускать курок. В противовес полностью автоматическому оружию, где пистолет будет продолжать стрелять до тех пор, пока будет спущен курок.

— Вы хотите сказать, что это оружие способно производить много выстрелов в быстрой последовательности один за другим?

— Да, но не более двадцати. Такова емкость его магазина.

— Но в быстрой последовательности?

— Да. Этот пистолет имеет гашение отдачи. Это обеспечивает ведение быстрого огня с хорошим управлением и точностью.

— Может ли этот пистолет позволить выстрелить, скажем, три раза с быстрой последовательностью выстрелов?

— О да. Безусловно.

— Ваша Честь, я хотел бы предложить в качестве вещественных доказательств три пули от «парабеллума» девятимиллиметрового калибра, извлеченные при вскрытии из тела Антонио Джовани Кареллы.

— Мистер Эддисон?

— Никаких возражений.

— Пометьте эти вещественные доказательства номерами два, три и...

— Ваша Честь, так как в деле ожидается много доказательств такого сорта, можно мне внести предложение пометить все три пули как единое вещественное доказательство, вместо того чтобы...

— Да, хорошо. Пометьте все пули, как доказательство под номером два.

Карелла бросил быстрый взгляд на мать. Она сидела прямо, с непроницаемым лицом, наблюдая за тем, как Лоуэлл вернулся к столу обвинения и поднял еще один запечатанный пластмассовый мешок с печатью, удостоверяющей, что это вещественное доказательство департамента полиции.

— Ваша Честь, — сказал Лоуэлл, — я хотел бы также приложить к делу в качестве вещественного доказательства три пустые гильзы из-под пуль от «парабеллума» калибра девять миллиметров, найденные детективами Уэйдом и Бентом в «Эй и Эль Бейкери Шоп» по адресу 7834, Харрисон-стрит ночью семнадцатого июля прошлого года.

— Нет возражений.

— Пометьте их в качестве вещественного доказательства под номером три.

— И наконец, Ваша Честь, мне бы хотелось предложить в качестве вещественного доказательства три стреляные гильзы и три пули, полученные при опытных стрельбах в отделе баллистической экспертизы полицейского департамента.

— Мистер Эддисон?

— Нет возражений.

— Пометьте их в качестве вещественного доказательства.

— Детектив Хаггерти, я спрашиваю вас сейчас, произвели ли вы сравнительные испытания на всех этих пулях и гильзах?

— Я произвел эти испытания.

— Можете ли вы сказать, что все эти пули выпущены из одного пистолета?

— Да, это так.

— Можете ли вы сказать, что все эти гильзы выброшены из одного пистолета?

— Да, из одного и того же.

— Детектив Хаггерти, какой пистолет вы использовали в ваших опытных выстрелах?

— Боевой пистолет, который вы мне показывали несколько минут тому назад.

Лоуэлл поднял пистолет.

— Вы говорите об этом боевом девятимиллиметровом полуавтоматическом пистолете «узи», проходящем по делу в качестве вещественного доказательства под номером один?

— Да, я говорю о нем.

— И вы хотите сказать, что без всякого сомнения пули, извлеченные из тела Антонио Джовани Кареллы, были выпущены из этого пистолета?

— Да, это так. Следы на извлеченных пулях и пулях опытных выстрелов идентичны.

— Соответственно, были ли стреляные гильзы, найденные на полу булочной мистера Кареллы выброшены из этого пистолета?

— Без всякого сомнения. Следы на найденных гильзах и на гильзах, осмотренных после опытных выстрелов, идентичны.

— Благодарю вас, у меня нет больше вопросов.

— Мистер Эддисон?

Эддисон неторопливо поднялся, покачивая головой еще до того, как подошел к стенду свидетеля, пытаясь произвести на присяжных впечатление, что кто-то здесь ведет недостойную игру и что он намеревается как можно скорее вывести всех на чистую воду.

— Детектив Хаггерти, — сказал он, — когда вы получили пули, извлеченные, как утверждает обвинение, из тела Антонио Джовани Кар...

— Возражение, Ваша Честь! — выкрикнул Лоуэлл, вскакивая с места. — До тех пор, пока против отдела медицинской экспертизы не выдвинуто обвинение, нет никакого сомнения в том, что эти пули извлечены из тела убитого. Здесь нет места словам «как утверждает обвинение», Ваша Честь. Доктор Джозеф Мазлова подписал протокол вскрытия, а также подписал табличку к вещественному доказательству, приложенную к этим трем пулям. Это те самые пули. Я прошу вас проинструктировать мистера Эддисона...

— Вопрос снимается, — сказал Эддисон и снова покачал головой, как будто весь мир — включая его оппонента и присутствующего судью — был против того, чтобы в этом зале восторжествовала справедливость.

— Детектив Хаггерти, — спросил он, — когда вы получили эти пули?

— Вы имеете в виду те пули, которые были извлечены из тела убитого? — спросил Хаггерти. Он работал по многим делам с Кареллой, и ему было бы стыдно, если бы этот законник попытался сегодня каким-нибудь образом запутать дело.

— Пули, помеченные в качестве вещественного доказательства под номером два, — сказал Эддисон, отказываясь повторить то, чему присяжные, как он надеялся, не очень поверят.

— Я получил их восемнадцатого июля прошлого года. На следующий день после убийства.

— Кто направил вам эти пули?

— Доктор Джозеф Мазлова, помощник медицинского эксперта. По требованию детектива второго класса Чарльза Бента из Сорок пятого участка.

— Были какие-нибудь прямые контакты между вами и доктором Мазлова?

— Никаких.

— Между вами и детективом Бентом?

— Да.

— Каков был характер этих контактов?

— Он просил меня определить изготовителя и калибр огнестрельного оружия, из которого эти пули были выпущены.

— И вы сообщили ему эту информацию?

— Да, сообщил.

— Что вы ему сказали?

— Что пули были выпущены из пистолета «узи» калибра девять миллиметров.

— Вы были уверены в этом?

— Я безусловно был уверен в этом.

— Итак, вы знали заблаговременно — задолго до того, как произвели опытные выстрелы из «узи», что пули, извлеченные из тела мистера Кареллы...

Карелла почувствовал, как рядом с ним напряглась его мать.

— ...были выпущены из «узи» калибра девять миллиметров.

— Да, знал.

— И вы об этом информировали детектива Бента.

— Да, информировал.

— Итак, каждый из полицейских искал пистолет «узи» калибра девять миллиметров, как орудие убий...

— Возра...

— Я не знаю, что искал каждый полицейский, я знаю...

— Ваша Честь, возражение...

— Да, мистер Лоуэлл?

— У мистера Хаггерти нет никакой возможности узнать, что искал каждый полицейский.

— Поддерживаю.

— Детектив Хаггерти, вы сказали детективу Бенту, что оружием убийства был пистолет «узи» калибра девять миллиметров.

— Я сказал ему, что пули, оформленные как вещественные доказательства, были выпущены из пистолета «узи» калибра девять миллиметров.

— И вы установили это с помощью определенных рутинных испытаний...

— Да.

— Это, как вам должно быть известно, производится в любом отделе баллистической экспертизы в Соединенных Штатах...

— Во всем мире.

— Во всем мире, благодарю вас. Исследования нарезки, калибра, ход винта и всего, что у вас есть...

— Все это глубоко научные...

— Я еще не задал вам вопроса, мистер Хаггерти. Эти исследования безошибочны?

— Исследования безошибочны, да.

— А вы тоже безошибочны?

— Что?

— Вы никогда в своей жизни не ошибались?

— Там, где дело касалось определения калибра и изготовителя неизвестного огнестрельного оружия, я не ошибался.

— А другие ошибки? Совершали вы другие какие-нибудь ошибки в вашей жизни?

— В течение своей жизни каждый совершает ошибки. Я говорю...

— У меня нет больше вопросов...

— Мистер Лоуэлл?

Лоуэлл подошел к стенду свидетеля, засунул руки в карманы пиджака, наклонился вперед и произнес:

— Разве не бесспорный научный факт, что калибр и изготовителя неизвестного огнестрельного оружия можно определить, исследовав пулю, выпущенную из этого оружия?

— Бесспорный факт.

— Разве это не бесспорный факт, что у отделения баллистической экспертизы этого города самая большая и наиболее подробная классификация оружия, чем где бы то ни было в мире?

— Бесспорный факт.

— И что в этой коллекции содержатся современные данные по любому существующему оружию, включая образцы пуль, выпущенных из этого оружия?

— Да.

— Вы сравнивали пули, представленные в качестве вещественного доказательства и извлеченные из тела мистера Кареллы, с образцом пули, выпущенной из пистолета «узи» калибра девять миллиметров?

— Я сравнивал.

— И каковы результаты?

— Все пули были одного калибра, с тем же ходом винта, с теми же количеством и шириной нарезки и того же калибра.

— И именно исходя из этих данных, вы установили, что все они были выпущены из пистолета «узи» калибра девять миллиметров?

— Точно.

— Благодарю вас, у меня нет больше вопросов.

Снова поднялся Эддисон и подошел к стенду свидетеля.

— Мистер Хаггерти, вы утверждаете, что любая пуля, выпущенная из любого пистолета «узи» калибра девять миллиметров, будет иметь одни и те же приметы?

— Нет, сэр. Я этого не утверждал.

— Потому что у меня сложилось впечатление, что пули, извлеченные из тела мистера Кареллы, могли быть выпущены из любого пистолета «узи» калибра девять миллиметров и необязательно...

— Нет, сэр. Такое впечатление было бы неверным. Я сказал...

— Благодарю вас, вы ответили на мой вопрос.

— Ваша Честь?

— Да, мистер Лоуэлл?

— Может свидетель объяснить, что он в действительности имел в виду?

— Ваша Честь, я удовлетворен ответом.

— А я нет, — сказал Ди Паско. — Можете закончить ту мысль, детектив, которую вы хотели высказать.

— Я пытался сказать, что вначале я исследовал пули, извлеченные из тела мистера Кареллы только для того, чтобы определить калибр и изготовителя пистолета, из которого они были выпущены. А вот позднее, когда я получил пистолет, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства, я был уже в состоянии провести опытные выстрелы, которые доказали, что пули, приобщенные к делу в качестве вещественных доказательств, были выпущены именно из этого пистолета. И это то, что я пытался прояснить, Ваша Честь.

— Это отвечает на ваш вопрос, мистер Эддисон?

— Мне казалось, что на свой вопрос я уже давно получил ответ, Ваша Честь, — сухо заметил Эддисон, — но тем не менее я благодарю свидетеля за его дальнейшие пояснения. — Он отвернулся, от стенда свидетеля и, казалось, собрался идти к столу зашиты, но потом сказал: — О да, — и снова подошел к Хаггерти. — Скажите мне, — спросил он, — когда вы получили пистолет, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства?

— Второго августа.

— Как он поступил к вам?

— Он был направлен в отдел баллистической экспертизы на обследование.

— Кем он был послан?

— Лейтенантом Нельсоном.

— Вы имеете в виду Джеймса Майкла Нельсона из Сорок пятого участка?

— Да.

— Был ли он направлен вам с биркой цепи ответственности?

— Да, там была эта бирка.

— Были ли на этой бирке какие-нибудь другие имена? Помимо имени лейтенанта Нельсона?

— Было еще одно имя.

— Не могли бы вы сказать, чье там еще было имя?

— Детектива Рэндалла Уэйда.

— Спасибо, у меня больше нет вопросов.

Карелле показалось, что он заметил тонкую, торжествующую улыбку, спрятанную в бороде Эддисона.

Это была старая часть города.

Карелла быстро шел через Сити-Холл-парк. Несмотря на резкий холод, по земле бегали голуби, внешне похожие на маленьких старых людей с заложенными за спину руками. Он прошел мимо зеленых свежевыкрашенных скамеек. Здесь, среди торжественных, украшенных колоннами правительственных зданий, царило чувство законности порядка и цивилизации. День выдался холодный, яркий и солнечный. В его ушах еще звенели слова Лоуэлла, отбивавшие хитрые выпады Эддисона. Как из-под земли выросли небоскребы большого бизнеса, расположенные не так уж далеко от величественных серых зданий суда, где Карелла мог бы остаться до повторного перекрестного допроса, который вел Эддисон. Но он спешил на встречу с Мейером, поэтому ему пришлось распрощаться с матерью и покинуть здание суда.

Оснащенная батареей пушек крепостная стена у моря, построенная датчанами столетия назад, все еще выглядела грозно. Массивные пушки, установленные на самом верху стены, казалось, и сейчас еще контролировали подходы к городу со стороны Атлантического океана, хотя их дула давным-давно были залиты цементом. Если взглянуть со стены на самую кромку острова, то можно было видеть в том месте, где встречались две реки, Дикс и Харб, завихрения, вызванные слиянием их вод. Здесь свирепствовал ветер, вырываясь из улиц, приспособленных для движения карет, запряженных лошадьми, но явно узких для автомобилей. Там, где раньше стояли деревянные двухэтажные таверны, появились новые, взметнувшиеся в небо бетонные здания, битком набитые юристами и финансистами. И все-таки — возможно потому, что до Атлантического океана было рукой подать, а он, казалось, волшебным образом уходил к Старому Свету, который дал жизнь этому городу, — здесь еще можно было представить себе, как это все выглядело, когда все жители были юными и невинными. Впрочем, так ли уж невинными, если сумели отвоевать это место у индейцев.

Они пытались застать Мартина Боулза дома еще накануне вечером, но телефон молчал. Когда сегодня утром Мейер позвонил ему в офис, то ему ответили, что мистер Боулз не сможет встретиться с ним до одиннадцати часов, так как утром у него назначена деловая встреча. Теперь, когда Карелла и Мейер шли пешком по улицам старого города, они еще раз взвешивали все факты. Работа полиции всегда заключалась в том, чтобы лишний раз пройтись по каждой позиции. А потом еще и еще, пока в деле не появится какой-то смысл.

— Следует отметить, что когда замешаны деньги, то это все меняет, — сказал Мейер.

— Существенно меняет, — заметил Карелла.

— Это исключает сумасшествие.

— Это также исключает и наркотики.

— Все сводится к тому, что Боулз был должен Тилли деньги.

— Одна из двух причин, Мейер. Любовь или деньги. А теперь скажи мне, почему ты думаешь, что Боулз должен был Тилли деньги?

— Спроси меня о чем-нибудь полегче.

— Хорошо, а как эти звенья стыкуются?

— Обычно заключается соглашение и выплачивается половина оговоренной суммы. Остальное — после завершения сделки.

— Обычно.

— Но Тилли не завершил дело. Он провалил две попытки.

— И все же хотел получить остальное.

— И может быть, именно поэтому он закончил свою жизнь в подвале с пулей в голове и веревкой на шее.

— И поэтому мы находимся здесь, чтобы встретиться с Боулзом, — добавил Карелла.

Офис фирмы «Лауб, Кремер, Стил и Уорт» выглядел вполне современным и немного холодным. На стене против массивной стеклянной входной двери было укреплено электронное световое табло шириной около фута с бегущей световой дорожкой, по которой справа налево бежали символы, бывшие для Кареллы и Мейера китайской грамотой. Ниже на той же стене висели картины, очень ценные по мнению Кареллы, несмотря на то что он не мог определить имена художников, авторов этих полотен. За деревянной конторкой, окантованной нержавеющей сталью, сидела очень красивая черная женщина в строгом черном костюме. Одна ее рука покоилась на консоли, которая выглядела так, будто с ее помощью можно было запустить ядерную ракету в любую страну земного шара. Ногти на этой руке были очень длинными и очень красными. Губы накрашены такой же по цвету помадой. Как только детективы подошли к приемной конторке, женщина обратила на них взгляд своих карих глаз. Позади нее электронная лента бегущей строкой повторяла информацию, появляющуюся на электронном табло.

— Мистера Боулза, пожалуйста, — произнес Карелла и бросил на столик раскрытый кожаный чехольчик, в котором было его удостоверение.

— У вас есть договоренность? — спросила она.

— Да, у нас есть договоренность, — ответил Мейер.

— Не могли бы вы назвать свои имена? — Она нажала кнопку на консоли и подняла трубку телефона.

— Скажите ему, что здесь находятся детективы Мейер и Карелла.

Женщина сухо кивнула.

— Два джентльмена хотят видеть мистера Боулза, — сказала она в трубку. — Детектив Мейер и...

Одна бровь ее чуть изогнулась.

— Детектив Карелла, — подсказал Карелла.

— ...детектив Карелла, — добавила она и стала слушать ответ. — Спасибо, — произнесла она наконец и положила телефонную трубку на консоль.

— Сейчас кто-нибудь подойдет и покажет вам дорогу, — сказала она. — Хотите присесть?

Они сели.

Полицейские явно чувствовали себя не в своей тарелке. Они не знали, что обозначают все символы, бегущие по высокотехничной электронной дорожке, все эти AGC и ВНС, FAL, JNJ и DIS... Что, черт возьми, обозначали эти буквы? Они были полицейскими, и у них не было дохода, который они могли бы куда-нибудь вложить. Своих доходов им хватало только на то, чтобы накормить и одеть свои семьи и хоть изредка сводить их в кино. В общем, они ощущали себя здесь неуютно в своей полицейской форме. Сидели и молча ждали, пока в приемную не вошла блондинка в деловом костюме и туфлях на высоких каблуках, стройная как статуэтка, и не произнесла:

— Мистер Карелла и мистер Мейер?

Оба вскочили со своих мест, будто учитель по арифметике вызвал их к доске решать очень сложную задачу.

— Да, — ответили они одновременно, а грациозная блондинка произнесла:

— Сюда, пожалуйста, джентльмены.

Она повела их мимо конторки, где сидела Нефертити с длинными красными ногтями, сочными красными губами и отсутствующим взглядом, словно размышляя, должна ли она бросить ближнего своего на съедение крокодилам или не должна. Они последовали за блондинкой по длинным тихим коридорам до двери с табличкой, на которой было написано имя Мартина Д. Боулза.

Она постучала.

— Входите, — ответили из-за двери.

Мартин Д. Боулз.

Респектабельный мужчина, ростом около шести футов и одного или двух дюймов, темноволосый, с карими глазами. Улыбка на лице, протянутая для приветствия рука. Отличный костюм, сшитый явно по заказу.

— Джентльмены, — сказал он, — как вы поживаете?

— Мистер Боулз, я детектив Карелла, а это мой товарищ, детектив Мейер, — представился Карелла, пожимая протянутую руку.

Ощущение неловкости не проходило.

— Здравствуйте! — произнес Боулз, энергично пожимая им руки. — Чему могу служить? Связан ли ваш визит с попытками покушения на жизнь моей жены?

— Да, сэр. Это так, — подтвердил Карелла.

— Я так и думал, — проговорил Боулз и кивнул.

— Мы знаем, что мужчина по имени Роджер Тернер Тилли работал у вас какое-то время шофером, — сказал Карелла.

— Видите ли, он работал в таксомоторной компании, — объяснил Боулз. — Машины по вызову. Но он действительно был моим постоянным шофером.

— До весны прошлого года, не так ли?

— Да. Он попал в какую-то неприятную историю...

— И был заключен в тюрьму.

— Да, так я понимаю происшедшие события.

— Вы видели его после того, как он вышел из тюрьмы?

— Нет, не видел.

— Вам известно, что он мертв, не так ли?

— Да, моя жена сказала мне, что вы звонили ей вчера утром...

— Да.

— ...и информировали ее.

— Да. Когда вы последний раз видели Тилли живым, мистер Боулз?

— До того, как он попал в тюрьму. Должно быть, в феврале прошлого года.

— Вы знали, что он был освобожден условно?

— Да.

— Как вы об этом узнали, мистер Боулз?

— Видите ли, я беседовал с ним.

— Когда это было?

— Кажется, на прошлой неделе.

— На прошлой неделе? — спросил удивленно Карелла. — А точнее?

— Мне кажется, это было в пятницу. Я помню, что собирался уже уходить. Это было в конце рабочего дня. Эмма и я... моя жена...

Карелла кивнул.

— ...У нас были билеты в театр, а до этого мы собирались пообедать. Тилли позвонил около пяти тридцати, что-то около этого.

— С какой целью он позвонил? — спросил Карелла.

— Он сказал, что я должен ему деньги.

— О? — произнес удивленно Карелла. — За что?

— Он сказал, что я нанимал его отвезти меня на семинар, состоявшийся в прошлом году на севере штата, — нанимал его персонально, а не через компанию — и что я отдал ему тогда только половину денег и поэтому должен отдать остальное. Я сказал ему, что тороплюсь в театр, и он дал мне номер телефона, по которому я могу его найти. Я не звонил ему до утра понедельника.

«Это был день, когда Тилли был убит», — подумал Мейер.

— Зачем вы ему позвонили? — спросил Карелла.

— Разрешить этот вопрос. Я действительно нанимал его отвезти меня на север штата. Он для этой цели арендовал где-то автомобиль. Не знаю всех деталей, но уверен, что он сделал больше, чем если бы я вызвал его через компанию. Я собирался полностью с ним расплатиться и покончить с этим. Мне не хотелось, чтобы Тилли думал, что я обидел его.

— В какое время вы ему позвонили?

— В одиннадцать, одиннадцать тридцать, что-нибудь в это время.

— О чем вы говорили на этот раз?

— Разговор был странным. Он упорно настаивал, что я должен ему деньги, и просто требовал, чтобы я приехал в Даймондбек, встретился с ним ровно в двенадцать и передал ему остаток денег. В жизни ничего не слышал нелепее. Требовать, чтобы я куда-то ехал, да еще срочно...

— Но вы поехали на встречу с ним?

— Конечно нет!

— Вы сказали ему, что приедете туда?

— Да, сказал. Чтобы он от меня отвязался.

— Вы собирались сообщить нам, что у вас были эти два телефонных разговора?

— Честно говоря, нет.

— Вы говорили о них вашей жене?

— Нет, не говорил.

— Мистер Боулз, я надеюсь, вы знаете, что ваша жена узнала человека, пытавшегося ее убить...

— Да, я все знаю...

— ...и считает, что это был Роджер Тилли.

— Да. Но я не понимаю, как эта идея пришла ей в голову. У этого парня не было никаких оснований, чтобы...

— Вы считаете, что она обозналась. Так?

— Да, думаю, что она ошиблась. У него не было никаких причин, чтобы хотеть ее смерти.

— А как насчет денег, которые, как он утверждал, вы были ему должны? Он мог быть разгневан по этой причине?

— Это приходило мне в голову, но ведь разговор был после этих попыток убить Эмму. Одно с другим не вяжется. Понимаете?

Карелла думал: пока что ничего не вяжется. Он был убежден, что Боулз лжет ему.

— Итак, вы думаете, что деньги, которые вы ему были должны...

— Это он сказал, что я ему должен.

— Да, извините меня, вы не думаете, что все это хоть как-то связано с попытками убийства вне зависимости от того, кто пытался убить вашу жену?

— Думаю, что никак не связано.

— Какие у вас с Тилли сложились личные отношения? — спросил Мейер, приступая к решению следующей задачи. Он также считал, что Боулз лжет. Это было скорее ощущение. Оно выработалось за годы бесед с убийцами и людьми, непохожими на убийц. Вы просто начинаете чувствовать, что вас хотят обвести вокруг пальца.