В его груди нашли две пули.
      Никогда раньше он не был ранен, ни тогда, когда служил на флоте и участвовал в высадке на Иводзиму, ни тогда, когда стал полицейским. На своем веку он повидал много раненых и даже очень, но так уж случилось, что для него само понятие "рана" и то, что служило причиной ранения, никак не были связаны между собой. Он воспитывался на детских играх в полицейских и грабителей, ковбоев и индейцев. Удар, еще удар - и ты убит. И в том, что тебя убивали, было всегда нечто захватывающее. И даже тогда, когда ему доводилось видеть открытые сквозные раны, в его подсознании всегда присутствовало это понятие притягательности.
      Сейчас он уже знал, что это понятие - ошибка, и ему просто хотелось знать, за что судьба так жестоко обошлась с ним. Когда пули вошли в грудь, он не почувствовал ничего, кроме сильного удара. Его и раньше били и били очень сильно тяжелыми мощными кулаками, били так, что он едва не испускал дух, и поэтому ему было знакомо это чувство, когда тебя избивают до полусмерти. Однажды домоуправляющий, обезумев от ярости, со всего маху стукнул его молотком. Удар пришелся по плечу, и он тотчас же почувствовал острую жгучую боль. Но никогда в жизни ему не приходилось быть раненым, и сейчас он уже твердо знал, что пострадавший в этом случае не сжимает изящно кулаки и не падает красиво в обморок. Теперь он знал, что удар пули приравнивается к мощности локомотива и, когда вас эта пуля настигает, вы просто валитесь на землю. Все ясно как день. Может быть, кто-то из раненых и держался на ногах, но пули, предназначенные Эрнандесу, заставили его сделать несколько вращательных движений, потом пригвоздили к пожарной лестнице.
      Сначала его пронзила острая шоковая боль, которая затем сменилась странным чувством падения в пространстве. Полнейшее безмолвие, отсутствие контроля над собой и только падение, падение. А потом столкновение с металлом и такая беспомощность, что даже нельзя протянуть руку, чтобы смягчить силу удара.
      Затем его охватила лихорадка.
      Все тело полыхало, как в огне. Жар начался с двух зияющих дыр в спине, где прошли пули, через тело пролегли два горящих тоннеля, и вот уже заныла вся грудь, потом плечи, горло, лицо. Это был всепожирающий жар. Ему стало тяжело дышать, и теперь он хватал открытым ртом воздух, едва сознавая, что пуля задела легкое. А когда кровь пошла ртом, ему вдруг показалось, что это слюна, но, увидев на манжете рубашки ярко-красное пятно, его охватила паника.
      Тяжело дыша, охваченный лихорадкой, он почувствовал острую пронзительную боль. Казалось, что голову кто-то сдавливает клещами, а на глаза изнутри надавливают пальцами, чтобы они вылезли наружу. Кровь изо рта теперь струилась непрерывно.
      Перед глазами все пошло кругом и он подумал, что умирает. А чьи-то пальцы все продолжали надавливать на глаза, и весь мир погрузился во тьму. Откуда-то снизу доносились крики. Интересно, поймали того, кто пытался предупредить Мирандо?
      Его начинало тошнить.
      Тошнота усилилась, когда он почувствовал, что она уже подступила к горлу, и вот уже пожарная лестница, небо, весь мир закружились у него перед глазами. Задыхаясь от собственной крови, он потерял сознание.
      * * *
      Парни скрылись мгновенно, совсем как арабские конокрады. Зип сорвался с места сразу же после предупредительного выкрика. Пробравшись сквозь толпу, он стремглав завернул за угол. Папа и Сиксто, быстро сообразив, что произошло, последовали его примеру. Все трое исчезли, прежде чем Бернс и Паркер кинулись обратно.
      В тот же момент Бернс посмотрел в сторону пожарной лестницы.
      - Фрэнк! - громко крикнул он. - Фрэнк!
      Никакого ответа.
      - Что произошло? - Паркер - едва переводил дыхание. - Его убили?
      - Не знаю. Он лежит вон там. Его нужно перенести. - Он перевел взгляд на тротуар, туда, где находилась пожарная лестница. - Боже! Боже мой!
      - Что такое? - спросил Карелла.
      - Кровь! - в голосе Бернса послышался испуг. - Он истекает кровью!
      Все молча наблюдали за падающими на тротуар каплями дождя. Они падали бесшумно, словно стрелы, одна за другой, размывая струйки крови в причудливый рисунок.
      - Нужно срочно забрать его оттуда, - сказал Бернс.
      - В него стрелял парень, предупредивший Мирандо, - сказал полицейский.
      - Пусть это будет на их совести, - покачал головой Бернс. - Иногда мне кажется, что шпана этого участка доставляет нам больше хлопот, чем все профессиональные воры вместе взятые.
      - Виноваты не они, - Паркер, как завороженный, смотрел на капли крови. - Виноваты их родители. Они едут сюда, даже не зная языка. Что хорошего можно от этого ждать?
      - У моего отца был такой дремучий акцент, что не вырубить никаким топором, - сказал Бернс. - Так при чем здесь...
      - О ком вы говорите, лейтенант? - спросил репортер, стоявший по ту сторону заграждения. - О подростках?
      - Ничего интересного для прессы.
      - Вы думаете, что сегодняшние подростки будут похожи на Пепе Мирандо?
      - Я думаю не об этом.
      - А о чем, лейтенант?
      - Я думаю о человеке, истекающем кровью на этой пожарной лестнице, о человеке, который, наверное, вот-вот умрет. Я думаю о том, что мне нужно забрать его оттуда, пока есть хоть малейший шанс спасти ему жизнь. А еще я думаю, что вам следует убраться отсюда, пока я не ограничил доступ для всех репортеров.
      - Не надо раздражаться по пустякам, - ответил репортер. - Собственно говоря, я хочу сделать из этой истории политическую карикатуру.
      - Что? Может, вы думаете, что здесь разыгрывается цирковое представление? Карикатуру на Мирандо? Карикатуру на Фрэнка Эрнандеса, который, может быть, уже мертв?
      - Жизнь - довольно дешевая штука, лейтенант.
      - Вы так думаете? Тогда сделайте карикатуру на свою ослиную голову! А заодно оставьте меня в покое! - сердито произнес Бернс, направляясь к машине.
      - Надо же, как он быстро закипает?! - репортер, удивленно поднял брови.
      - Этот человек работает здесь уже давно, - произнес Паркер. - Это не самое подходящее место для политического шоу.
      - Я всего лишь хотел выяснить кое-какие факты относительно Мирандо, вот и все, - ответил репортер. - У каждого своя работа.
      - Факты относительно Мирандо? - переспросил Паркер. - Оглянись вокруг себя. Мирандо всего лишь конечный продукт. И совсем не обязательно приходить сюда, чтобы узнать его. Просто, парень, вглядись внимательнее во все происходящее вокруг. На каждой ступени развития есть свой Мирандо. - Паркер глубокомысленно кивнул головой. Сказав это, он направился вслед за Бернсом к патрульной машине.
      * * *
      Томми и Ли'л Киллер увидели Куха в тот момент, когда он выходил из-за угла.
      - Эй, Томми, - произнес Фил. - А вон один из них.
      - Один из кого?
      - "Латинских кардиналов". Господи, если полицейские заметят эту рубашку...
      - А ты позови его, - сказал Томми.
      - Для чего?
      - Предупредить. Хочешь, чтобы полицейские схватили его?
      - Кого это волнует? Просто он ничтожество.
      - Ничтожество или нет, я не люблю, когда полицейские ведут в счете. Позови его!
      Пожав плечами. Фил крикнул:
      - Эй, парень! Эй, ты!
      Кух, который отыскивал в толпе Зипа и ребят, остановился как вкопанный, узнав знакомые рубашки, не зная, что предпринять.
      - Поди сюда! - крикнул Фил.
      Кух осторожно подошел к ящику.
      - Вы звали меня?
      - Да. Как тебя зовут?
      - Меня?
      - Кого же еще? Я забыл твое имя. Повтори еще раз.
      - Кух.
      - А, Кух, вспомнил, - кивнул головой Фил. - Знакомься. Это Томми Ордиж - главный советник по военным вопросам в "Королевских гвардейцах". Сейчас он даст тебе хороший совет.
      - Какой совет? - с подозрением спросил Кух.
      - Совет про твой привет, - рассмеялся Фил.
      - Перестань паясничать, - предупредил его Томми. - Кух, тебе нужен совет?
      - А кто паясничает? Любитель гоночный...
      - Заткнись!
      - Я только...
      - Заткнись!
      Фил замолчал. Сунув руки в карманы, он сердито посмотрел на Томми.
      - Так тебе нужен совет? - не унимался Томми.
      - Смотря какой.
      - Дельный. Я к тебе просто хорошо отношусь. - Он сделал паузу. - Сними свою фиолетовую рубашку. Замешкавшись, Кух произнес:
      - Не понимаю.
      - Я даю тебе дельный совет. Спрячь подальше свою рубашку.
      - Для чего? - прищурился Кух. - Чтобы рассказать всем, что поставили на колени "Латинского кардинала?"
      - Что?
      - Что слышал.
      - Не думай, что ты умнее всех, - произнес Томми. - Мне что, делать нечего, как?..
      - Если он сам не понимает - нужно прочистить ему мозги, - посоветовал Фил.
      - Вам никогда не получить трофея от меня, - пообещал Кух.
      - Послушай, - начал терпеливо объяснять Томми. - Если ты не снимешь эту рубашку...
      - Рубашку я не собираюсь снимать. И не вшивым "Королевским гвардейцам" указывать мне, что носить.
      - Видел? - сказал Фил. - Что я тебе говорил? Пусть это ничтожество сам...
      - Погоди, Фил, - вмешался Томми. Глаза его стали стальными, а в голосе появились металлические нотки, Внимательно посмотрев на Куха, он сказал: Прикуси язычок, малыш, понятно?
      - Как бы не так, - ответил Кух. Ему самому еще было неясно, боится он их или нет. В принципе бояться ему было нечего, - ведь за поясом запрятано четыре револьвера. Какая-то сила толкала его вступить в конфликт с этими парнями из самой жестокой банды в округе. И все же он не мог признаться, что им правит страх.
      Томми спрыгнул на землю.
      - Ты слишком много мелешь своим паршивым языком, - произнес он.
      - Лучше следи за своим языком, - ответил Кух.
      - Ты так и нарываешься на грубость. И вообще, твой день будет считаться оконченным, если мы, к примеру, не сломаем тебе руку, а, малыш?
      - Может, прекратите этот базар? Я спешу.
      Томми преградил дорогу Куху.
      - Стоять на месте!
      - Томми, - предупредил Фил. - Улица нашпигована полицейскими.
      - Заткнись! - резко оборвал его Томми, не отрывая взгляда от Куха. - Я давал тебе шанс добровольно снять рубашку и делал это в очень вежливой форме, не так ли, Кух? Ради твоей же собственной пользы я просил тебя об этом. О'кей. А сейчас ты снимешь рубашку только потому, что я приказываю тебе снять ее. Нет возражений?
      - Как бы не так, - ответил Кух.
      - Повторяю последний раз: или ты снимешь ее сам, или я разрежу ее на твоей спине.
      - Только попробуй.
      - Ты мне нравишься, - сказал Томми, засунув руки в карман и сделав шаг вперед. - Ах ты, паршивый пес...
      - Ну, держись! - прошептал Кух. - Крепче держись на ногах! Под этой самой рубашкой у меня спрятано четыре револьвера и, клянусь богом, я все их пущу в ход!
      Замерев, Томми изумленно смотрел на Куха, стараясь понять, блефует тот или нет. Это не походило на обман. Глаза Куха излучали стальной блеск, губы были плотно сжаты.
      - Ну, что ж, герой, давай, - уверенно произнес он.
      - Томми, пошли отсюда, - сказал Фил, беспокойно озираясь кругом. Ему совсем не хотелось иметь дело с таким количеством полицейских.
      Оглядев Куха с головы до ног, Томми повернулся к нему спиной.
      - Смотри внимательно, Фил. Перед нами очень грозная личность. С револьверами ты выглядишь ужасно внушительно, Кух. Хочу дать тебе еще один совет. Дружеский. Никогда не выходи на улицу без оружия, ты меня понимаешь? Оно тебе просто необходимо. Тебе, приятель, нужно обязательно иметь при себе оружие.
      - Ну, ты, кретин, спасибо за совет, - ухмыльнулся Кух и, повернувшись, быстро побежал за угол.
      - Погоди, Кух, - разговаривал сам с собой Томми. - О'кей, Кух, скоро мы с тобой еще увидимся.
      - Ну и дубина! - покачал головой Фил. - Никогда нельзя делать людям добро. Все равно всем не угодишь. Он поднял глаза на девушек: - А вы, цыпочки, так и будете стоять здесь целый день?
      - А что еще остается делать? - произнесла Елена.
      - Пошли ко мне на хату, - пригласил Фил. - Мои предки слиняли. Закатаем ковер в гостиной и немного попрыгаем. Как вы на это смотрите?
      - Не знаю, - ответила Елена. - Что скажешь, Хуана?
      - Я тоже не знаю.
      - Вообще-то для танцев сейчас слишком жарко, - произнесла Елена.
      - О'кей. Тогда пойдем выпьем пива, - предложил фил. - Какой смысл околачиваться тут? Вы разве не знаете, что сейчас будет?
      - Нет. А что будет?
      - Они сейчас постараются прикончить Пепе, - просто сказал Фил. - Как вы думаете, ему удастся убежать?
      - Может быть, - предположила Елена.
      - Скорее всего, нет.
      - Это почему же?
      - Мораль сей басни такова, - изрек Фил. - Плохие мальчики всегда остаются в проигрыше. Виновный должен понести наказание. Брин Оффис не допустит такого безобразия. - Он рассмеялся. - Эй, Томми, ты зарубил это себе на носу? Брин Оффис...
      - Да, я понял тебя, - ответил Томми. - Ну и сукин сын. Ведь я хотел помочь ему, представляешь?
      - Пошли, девочки, - сказал Фил. - Надо немного развеяться.
      - Ну так как, Хуана? - спросила Елена.
      - О'кей. Я согласна.
      - Великолепно! - Фил помог им спрыгнуть на землю. - Поверьте, вы только теряете время, ошиваясь здесь. С Пепе не произойдет ничего, кроме того, что его застрелят.
      * * *
      Если бы полиция была так же уверена в исходе этого дела, как Фил, она на этот раз не поторопилась бы вооружиться зарядами со слезоточивым газом. Что бы ни думал Фил о неизбежности расплаты за содеянное, как это обычно случается в фильмах, Пепе Мирандо все-таки удалось убежать накануне, а сегодня он застрелил полицейского и тяжело ранил детектива. И возможности его не были исчерпаны. Он мог застрелить еще нескольких полицейских и детективов перед тем, как это зрелище окончится. И допуская такую возможность, у него имелись еще шансы улизнуть из этой квартиры, сбив со следа полицию, Брин Оффис, братьев Уорнеров и даже Энтони Баучера.
      Во всяком случае, полицейским на этот раз следовало действовать весьма осмотрительно. Одного из них увезла "Скорая", а на мостовой, истекая кровью, умирал детектив. Таких совпадений было достаточно для одного дня.
      Выстроившись в ряд вдоль улицы, словно гессенские наемники на массачусетском поле в 1777 году, они положили на плечи винтовки, ожидая приказа открыть огонь по окнам, чтобы трассирующими пулями загнать Мирандо подальше в угол своей квартиры. Плачущий преступник - зрелище довольно печальное, и у всех этих храбрых доблестных воинов от такой сцены могло бы вмиг разорваться сердце - но таково было действие слезоточивого газа.
      Взмахом руки лейтенант Бернс подал сигнал открыть огонь. Все стекла были разбиты вдребезги, все оконные рамы разлетелись в щепки. Пули, казалось, инстинктивно выискивали относительно нетронутые части кирпичной кладки вокруг окон. На пожарную лестницу и тротуар градом сыпались увесистые осколки красного кирпича. Неподвижный, как камень, Эрнандес был вес покрыт оранжевой пылью.
      - О'кей. А теперь вступаете вы, - обратился лейтенант Бернс к ожидавшим своего часа полицейским на улице. - Цельтесь в окна и стреляйте как можно чаще. Пли!
      Тройные трассирующие пули при подлете к окну скручивались в спираль. Из квартиры донесся рев раненого зверя. Это кричал Мирандо. Сначала послышалось шипенье, затем показалось облако дыма, и вдруг, неожиданно, из окон стал разливаться слезоточивый газ. Заряды бешено мчались друг за другом словно обезглавленные крысы, извиваясь и корчась так, что никакая сила теперь не могла повернуть их назад. В воздухе стоял запах яблоневого цвета. Его тонким ароматом была пропитана вся улица. Проклиная все на свете, Мирандо ревел, бушевал, орал. На какое-то мгновенье он появился у окна, но автомат Томпсона, разнесший чуть ли не половину здания, загнал его в дальний угол. Вдруг прозвучал выстрел, затем послышалось шипенье и в воздухе повис необычный дурманящий запах яблоневого цвета. Отскочив от одного из полицейских, Энди Паркер закричал:
      - Идиот! Сумасшедший идиот!
      Глава 14
      Иногда сами люди служат причиной несчастного случая и не надо винить их за это. С людьми такое случается нередко, а полицейские - те же живые люди, и, если ружье дает осечку, - налицо имеется свершившийся акт - ружье дало осечку и ничего тут не попишешь. И если заряд со слезоточивым газом, который по всем правилам должен взлететь в воздух, вдруг шлепается о землю и взрывается - это нелепая случайность. Наверное, Паркеру не следовало стоять слишком близко от стрелявшего полицейского. Но несчастный случай произошел. Паркер находился совсем рядом с ружьем, когда оно дало осечку. Он находился совсем рядом с зарядом, когда тот взорвался. Таким образом, прежде чем заряд отлетел в толпу, Энди Паркер получил отравление первой степени. Слезоточивый газ - это вам не "Шанель" № 5. Особенно, когда направлен вам в лицо. Паркер тут же почувствовал сильное жжение в глазах. Ничего не видя, он засунул руку в карман, проклиная на чем свет стоит того полицейского и отказываясь от судебного преследования за материальный ущерб. Вынув носовой платок, Паркер начал тереть им глаза, втирая еще глубже химическое вещество и таким образом усугубляя жгучую боль.
      Крича как ребенок, с платком у лица, он, шатаясь, побрел в кафе. За его спиной слышались крики, вызванные отскочившей пулей, которая приземлилась в самой гуще народа. Люди начали кашлять. Бернс подавал команды полицейским. Сейчас Паркер знал лишь одно: его лицо и глаза нестерпимо жгло.
      - Луис! - закричал он. - Луис!
      На ощупь он подошел к стойке.
      - Луис, где ты?
      Никто не отвечал. Отняв платок от лица, он попытался рассмотреть сквозь слезы хоть что-нибудь, но перед глазами были лишь неясные, расплывчатые очертания предметов и мерцающий свет.
      - Луис! - снова позвал он. - Подай мне воды! Я ничего не вижу. - Его охватила паника. Почему Луис не отвечает ему? Почему он не хочет помочь? Луис! Где же ты! Помоги! Подай воды! Луис! Луис!
      С заднего хода магазина уже бежал обеспокоенный Луис.
      - Que pasa*? - спросил он.
      ______________
      * Что случилось? (исп.).
      И Паркер крикнул:
      - Где ты шляешься, старый болван?
      При этих словах Луис замер как вкопанный. Дойдя до сознания, слова словно парализовали его. Вытянув руки по швам, он не отрывал взгляда от Паркера.
      - Луис?
      - Si.
      - Ради бога, подай воды. Пожалуйста, подай воды.
      - Si, - снова произнес Луис. Все еще не придя в себя, он направился к стойке.
      - Поторопись!
      Тем временем стрельба на улице прекратилась. Из разбитых окон квартиры вытекала огромная масса газа, которая повисла в неподвижном воздухе. Чертыхаясь, люди закрывали лица платками и ругали полицейских.
      Луис принес чашку с водой. Паркер взял ее. на ощупь, дотронулся руками до краев и смочил глаза. Луис молча наблюдал за ним. Тяжело вздыхая, Паркер промывал глаза, повторяя эту процедуру снова и снова. Окончив, наконец, вытер носовым платком лицо. Луис все еще молча смотрел на него.
      - Que pasa, maricon?*
      ______________
      * Что случилось, голубок? (исп.).
      - Ничего. - Луис устало покачал головой. - Ничего.
      - Что произошло? - Паркер все еще ухмылялся. - Что произошло, cabron*? - в развязной манере продолжал допытываться Паркер.
      ______________
      * Козел (исп.).
      - De nade*, - ответил Луис. - Ничего.
      ______________
      * Ничего (исп.).
      - Ты сердишься на меня, что я накричал на тебя? Из-за этого? Знаешь, у меня глаза прямо полыхали огнем. Ты просто спас меня.
      - Si, спас, - равнодушно произнес Луис.
      Паркеру вдруг стало не по себе.
      - Послушай, разве друзья не могут иногда позволить себе накричать друг на друга?
      Немного помолчав, Луис ответил:
      - Нет, Энди, я никогда не позволю себе обращаться грубо с другом.
      За окнами слышался голос лейтенанта Бернса:
      - Мирандо? Ты слышишь меня?
      - Что тебе нужно от меня, сукин сын? - откашлявшись, крикнул Мирандо.
      - То же, что и раньше. Ты сдаешься? Или мы будем стрелять.
      Последовало долгое молчание. Паркер быстро вышел из кафе, а Луис еще долго смотрел ему вслед.
      - Черт возьми, что он там делает? - нетерпеливо спросил Паркер Кареллу. - Почему мы должны ждать? Бьюсь об заклад, ему нас оттуда не видно.
      - Пит больше не хочет открывать огонь до тех пор, пока не убедится в его необходимости, - ответил Карелла.
      - Дать отдых этому негодяю, когда мы сами можем расправиться с ним в два счета?
      - А вдруг он опять начнет стрелять?
      - Ну и что?
      - Ты хочешь, чтобы пострадали безвинные люди?
      - Я только хочу прикончить Мирандо.
      - Хорошо, схватим мы его. А что будет потом?
      - Что ты хочешь сказать?
      - Когда окончится твой крестовый поход?
      - Какого черта! Что ты...
      - Ты все не можешь забыть тот день, когда тебя избили, Паркер.
      - Избили? Когда?
      - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
      - Ну хорошо. Если хочешь знать, я этого никогда не забуду, - крикнул Паркер. - Это послужило мне хорошим уроком, приятель, и только олух...
      - Каким уроком?
      - Я понял, что никому нельзя здесь доверять; вот что...
      - И еще ты научился бояться, - произнес Карелла.
      - Что?
      - То, что слышал, - бояться.
      - Послушай, мистер, уж кому, а тебе лучше помолчать. Я ведь не забыл то время, когда ты...
      - И когда, Паркер, ты действительно займешься работой? Когда прекратишь тащить подряд всех наркоманов и пьяниц? Когда будешь приводить настоящих нарушителей?
      - Я делаю свою работу! - крикнул Паркер. - Я расчищаю улицы!
      - Собирая все, кроме мусора.
      - Весь мусор здесь!
      - И ты боишься его. Боишься, что будешь бит еще раз!
      - Сукин сын, я предупреждал тебя...
      - Я жду, Мирандо! - крикнул Бернс и оба переключили свое внимание на лейтенанта. Карелла все еще сжимал кулаки. Метнув на него злой взгляд, Паркер направился к Бернсу.
      - Ну так как, Мирандо? Сдавайся! У тебя нет ни малейшего шанса!
      - Что меня ждет, если я сдамся? Эта старая леди умерла, не так ли?
      - Какая старая леди?
      - На которую я напал, чтобы ограбить, - произнес Мирандо. И опять последовал приступ кашля. Через некоторое время из квартиры вновь донесся голос:
      - Скажи мне только правду.
      - Эта женщина еще жива, Мирандо.
      - Я не должен был избивать ее, - поникшим голосом сказал Мирандо. - Мне нужны были деньги. Я должен был... - После долгого молчания продолжал: - Она умерла, ведь это так?
      - Я тебе уже сказал. Она жива.
      - Ты лжешь. Ты никогда не заставишь меня выйти отсюда. Сдаться, чтобы понести наказание за убийство?
      - Женщина жива. Но если ты заставишь нас взять тебя силой - вот тогда все твои шансы равны нулю.
      - Хочу сказать тебе кое-что, полицейский. У меня в жизни не было ни одного шанса.
      - О'кей. Тогда тем более не надо волноваться.
      - Ради чего? Ради расплаты за все то дерьмо, что навесили на меня полицейские, еще с тех пор, как я научился ходить?
      - Ты слишком много болтаешь, Мирандо. Да или нет? Или ты сдаешься, или мы берем тебя силой?
      - Если я вам нужен - начинайте. За просто так жалованье никому не платят.
      - О'кей. Мы начинаем. Как тебе угодно.
      - Эй, эй вы!
      - Что такое?
      - Я хочу... хочу, чтобы вы позвали священника.
      - Кого?
      - Священника. Я хочу поговорить с ним.
      - Ты выйдешь, если мы позовем его?
      - Пошлите его ко мне. Я должен поговорить с ним.
      - Зачем? Ты ранен?
      - Нет. Неужели необходимо федеральное предписание, чтобы поговорить со священником? Неужели в этом проклятом городе нет ничего такого, о чем не нужно было бы просить?
      - Минутку, Мирандо. - Бернс опустил мегафон. - Что ты думаешь об этом, Стив?
      - Это ловушка, - ответил Карелла.
      - Несомненно, - подтвердил Паркер. - Ему не нужен никакой священник. Ему нужно просто прикрытие.
      - Я тоже так считаю.
      Карелла внимательно посмотрел на него.
      - Пит, уверен, ты думаешь о том же, о чем и я.
      - Да, - подтвердил Бернс. Он поднес мегафон ко рту. - Мирандо?
      - Ну?
      - Будет тебе священник.
      * * *
      Взгляд Зипа излучал что-то такое, чего раньше в нем не было. Внимательно смотря на Зипа, Сиксто старался понять, в чем же тут дело. Вид у Зипа был такой, как будто в любой момент он мог расплакаться. Лицо его полыхало, губы были плотно сжаты. Он так часто моргал, как будто с трудом удерживал слезы, которые вот-вот должны были нахлынуть. Но в то же время, судя по его осанке, в нем чувствовалась какая-то скрытая сила, а по тому, как он сжимал и разжимал кулаки, можно было догадаться, что он сгорает от нетерпения.
      Парни стояли напротив дома Альфредо без своих фиолетовых рубашек. Сейчас их можно было принять за учащихся школы, обсуждающих девушек, баскетбол или плавание. Но они обсуждали не это. Они обсуждали предстоящее убийство.
      - Кух, как ты думаешь, он у себя?
      - Не знаю. - Кух внимательно всматривался в здание. - Могу сказать только одно - в церковь он не ходил.
      - Почему мы сняли рубашки? - спросил Папа. - Мне они так нравятся.
      - Сегодня очень жарко, - неторопливо ответил Зип. - До тебя еще не дошло, зачем мы здесь.
      - Но мне нравится моя рубашка. Не понимаю, зачем...
      - Зип, тебе не кажется, что мы выбрали не самое подходящее время? прервал Кух. - Улицы просто кишат полицейскими.
      - Сейчас как раз самое время. Все полицейские в городе заняты Пепе. Мы разделаемся с Альфи еще до того, как они узнают, что произошло.
      - Какой смысл иметь такую рубашку, если ты не можешь носить ее? настаивал Папа.
      Зип взвился. Казалось, он готов был ударить его от злости.
      - Тебе что, остаток жизни хочется провести на острове Бейли?
      - Это где?
      - Это тюрьма на середине реки Дикс. Одевай рубашку и можешь прямиком туда сматывать.
      - Что я такого сделал, что не могу носить рубашку? - не унимался Папа. - Почему они упекут меня в тюрьму, если я одену рубашку?
      - Боже! Кто-нибудь, объясните этому идиоту! А почему бы тебе, черт возьми, не убраться туда, откуда ты приехал? - рассердился Зип. - Сделай одолжение, мотай обратно в Пуэрто-Рико.
      Папа оставался невозмутимым.
      - Если бы я давно был "Латинским кардиналом", - логично рассуждал он, я бы не носил эту рубашку. Тогда бы и так все узнали, кто я такой. Но меня никто не знает. Тогда почему же я не могу носить рубашку?
      - Папа, просто поверь мне на слово, - убеждал его Зип. - Сейчас мы заставим Альфи подсуетиться.
      - Зип, разве нельзя подождать? - вступил в разговор Сиксто. - К чему такая спешка? Может быть, завтра...
      Зип вспыхнул и опять можно было подумать, что он вот-вот готов расплакаться. И в то же время в нем чувствовалась сила и решительность.
      - Сейчас, - твердо сказал он. - Сегодня. Я сыт по горло ожиданием. Хочу быть самым-самым сегодня!
      - Убив Альфи, ты все равно не станешь выше всех.
      - Какой смысл разговаривать с тигром? Чего хорошего можно ожидать от вонючего иностранца? Больше мы не будем говорить на эту тему. Все решено.
      - Кто все решил?
      - Я.
      - Почему тогда ты не можешь сделать все это сам?
      Слова слетели с его губ, хотя он еще сам не решил - произносить их или нет; они заставили сразу же всех умолкнуть. Зип непроизвольно сжал и разжал кулаки.
      - А как по-твоему должно быть, Сиксто? - вкрадчиво спросил он.
      Глубоко вздохнув, Сиксто задержал дыхание.
      - По-моему, мы вообще не должны в него стрелять.
      - Не должны?
      - Нет.
      - А я думаю - должны. Вот и все.
      - Это...
      - Что это? - Зип все еще сжимал кулаки. - Продолжай.
      - Это больше подошло бы Пепе Мирандо, - выпалил Сиксто. - Мой отец никогда бы такого не сделал. Мой отец не стал бы стрелять.
      - К черту твоего отца! Кто он такой в конце концов? Большая шишка? Он всего лишь работает на фабрике!
      - А что в этом плохого?
      - Хочешь быть рабочим? Пожалуйста! Меня, например, это совсем не устраивает.
      - А что тебя устраивает - спросил Сиксто, и опять воцарилось молчание. Он был уверен, что Зип сейчас расплачется. И действительно, у него на глазах уже навернулись слезы. - Тебя устраивает убивать людей? Это тебя устраивает? - не отставал от него Сиксто.
      - Послушай...
      - Что хорошего ты в этом находишь? Мои люди никогда, ни здесь, ни на острове, нигде никого не убивают. Так что...
      - Ты напрашиваешься на скандал, - угрожающе сказал Зип.
      - Ну, ладно, мы убьем Альфи... Какой в этом смысл? Что нам это даст?
      - Ты напрашиваешься на скандал, - повторил Зип.
      - Думаешь, если мы изобьем кого-то...
      - Заткнись!
      - ...то будем похожи на суровых парней?
      Внезапно Зип с силой ударил Сиксто по лицу. На какой-то момент он замер от такого сильного удара, почувствовав нестерпимую боль. Измерив Зипа холодным взглядом, провел по рту рукой.
      - Все в порядке? - спросил Зип.
      Сиксто молчал. На лице Куха появилась ухмылка. Папа был немного озабочен - он не знал, что ему делать:
      улыбаться или нахмуриться.
      - Ну так как, все в порядке? - переспросил Зип. И опять никакого ответа. - Все в порядке, - подтвердил он. - А теперь составим план.
      Кух довольно улыбнулся. Наконец-то все неприятные моменты, связанные с дисциплиной, разрешены. Наконец-то они приступают к делу.
      - Итак, Зип, что будем делать первым делом?
      - Сначала нужно выяснить, где наудится Альфи: дома или нет. Об этом позаботятся Папа и ты, Сиксто. Зайдете в коридор и будете подслушивать у двери. Постарайтесь выяснить, дома он или нет. После этого вернетесь и доложите мне.