- Кажется, я увидел один искомый объект, - сказал О'Брайен. Он встал из-за стола и прошел мимо Клинга с Хейвсом, которые как раз обсуждали новую директиву, устанавливающую какие-то новые дурацкие правила, которые требовалось соблюдать при задержании и обыске.
      Девушка вопросительно посмотрела на него, когда он приблизился к их кабинке.
      - Мисс Блэр? - спросил он. - Пенелопа Блэр?
      - Да, - ответила девушка. - А вы кто такой?
      - Детектив О'Брайен, - сказал он. - Восемьдесят седьмой полицейский участок. Ваша мать вчера опять приходила к нам, Пенни. Она просила меня передать вам...
      - Да отстаньте вы, наконец, от меня! - сказала Пенелопа Блэр. Неужели полиции больше нечем заняться? Взяли бы тогда и разогнали какую-нибудь демонстрацию, что ли!
      Несколько мгновений О'Брайен молча смотрел на нее. А потом кивнул, повернулся и направился к своему столику.
      - Ну как? - спросил Клинг.
      - Бывает, что и не везет, - отозвался О'Брайен.
      II. ДНЕВНАЯ СМЕНА
      Парнишке, который голым лежал на бетоне заднего двора большого жилого дома, на вид было лет восемнадцать. У него были довольно длинные волосы, а последние дни он, по-видимому, начал отпускать бороду. И волосы, и борода у него были черного цвета. Тело, распростертое на сером бетоне, казалось чересчур белым, а кровь, обильно залившая тротуар, - чрезмерно яркой.
      Смотритель дома обнаружил его без двух минут шесть, когда выносил мусор в контейнеры, установленные на заднем дворе. Парень лежал лицом в луже собственной крови и смотритель не мог узнать его. Не каждый день, вынося мусор, обнаруживаешь мертвое тело на заднем дворе. Однако, несмотря на полученный шок и несмотря на преклонный возраст (ему было уже около восьмидесяти), он весьма оперативно и довольно связно оповестил полицию об этом событии, что, если говорить об оперативности и срочности, удается далеко не каждому жителю города.
      Хол Уиллис прибыл на место происшествия в пятнадцать минут седьмого в сопровождении Ричарда Дженеро, который являлся самым свежим пополнением в отделе, будучи произведенным в детективы третьего разряда из патрульных. Форбс и Фелпс из отдела убийств оказались уже на месте. Уиллис был уверен, что между парами сотрудников отдела убийств нет абсолютно никакой разницы. Он, например, никогда не видел, чтобы в одном месте одновременно оказались Форбс с Фелпсом и Моногэн с Монро. Разве это не служило лишним подтверждением того, что это были одни и те же люди? Более того, Уиллису казалось, что полицейские из отдела убийств к тому же еще и регулярно обмениваются своим платьем и что, не исключено, что Форбса и Фелпса зачастую можно увидеть в одежде, принадлежащей Моногэну и Монро. Одним словом, выглядели они там, в отделе убийств, буквально как целый выводок близнецов. - Доброе утро, - сказал Уиллис.
      - Утро, - отозвался Фелпс. Форбс ограничился мычанием.
      - Нечего сказать, хорошее начало для воскресного дня, - заметил Фелпс.
      - А вы ребята, быстро сюда добрались, - сказал Дженеро.
      Форбс недоумевающе уставился на него.
      - А вы кто такой? - спросил он.
      - Дик Дженеро.
      - Не слыхал о таком, - сказал Форбс.
      - И я о вас никогда не слышал, - ответил Дженеро и глянул на Уиллиса в поисках поддержки.
      - Так может, хотя бы об этом парне кто-нибудь слышал? Труп опознали? сухо осведомился Уиллис.
      - Ну уж удостоверения личности он с собой точно не прихватил, заметил Фелпс и заржал.
      - Разве что засунул его себе в задницу, - сказал Форбс и захохотал, вторя своему напарнику.
      - Кто обнаружил тело? - спросил Уиллис.
      - Смотритель дома.
      - Может, сходите за ним, Дик?
      - Конечно, - отозвался Дженеро.
      - Терпеть не могу, когда вот так начинается день, - сказал Фелпс.
      - Жуть, - сказал Форбс - За все утро я только и успел, что перехватить чашку кофе, - сказал Фелпс. - А тут на тебе! Просто мутит.
      - Блевать хочется, - сказал Форбс.
      - Должен же порядочный человек надеть на себя хоть что-нибудь, если уж он собирается прыгать с крыши, - сказал Фелпс.
      - А почем вы знаете, что он прыгал с крыши? - спросил Уиллис.
      - Ничего я не знаю. Я просто так говорю.
      - А что же, по-вашему, он делал? - спросил Форбс. - Разгуливал себе как ни в чем не бывало по заднему двору в голом виде?
      - Не знаю, - сказал Уиллис и пожал плечами.
      - Нет, это явный попрыгунчик, - изрек Фелпс. Он окинул оценивающим взглядом заднюю стену здания. - Послушайте, а ведь вон то окно, пожалуй, выбито, не кажется ли вам?
      - Какое? - А вон, на четвертом этаже разве оно не выбито?
      - Похоже на то, - сказал Форбс.
      - Еще бы не похоже, явно выбито, - сказал Фелпс.
      - Хол, а вот и смотритель, - сказал Дженеро, приближаясь к ним в сопровождении старика. - Его зовут мистером Деннисоном и он работает здесь почти тридцать лет.
      - Здравствуйте, мистер Деннисон. Я детектив Уиллис. Деннисон молча кивнул.
      - Насколько я понимаю, тело было обнаружено вами?
      - Правильно.
      - И когда это было?
      - Прямо перед тем, как я позвонил в полицию.
      - А который был тогда час, мистер Деннисон?
      - Чуть позже шести, я думаю.
      - Знаете, кто это такой?
      - Так ведь лица не видно, - сказал Деннисон.
      - А мы перевернем его вам, как только медицинский эксперт сюда прибудет, - сказал Дженеро.
      - Не надо мне ваших одолжений, - отозвался Деннисон.
      В отличие от полицейских патрульной службы детективы сами составляют график своих дежурств. График этот утверждается затем их шефом и передается в управление. Поэтому расписание нередко подвергается изменениям в зависимости от настроения и фантазии самих детективов. Последние три месяца на основании не слишком убедительных доводов, что ночные смены труднее дневных, детективы 87-го участка работали, разбившись на две неравные по продолжительности смены: первая - с шести утра и до восьми вечера, а вторая - с восьми вечера и до шести утра. Таким образом, на дневную смену приходилось четырнадцать часов дежурств, а на ночную - десять. Однако в дневной смене работало больше народу, и это некоторым образом уравнивало нагрузку на одного человека. То обстоятельство, что кое-кому из работавших ночью иногда приходилось давать днем показания в судах или выполнять иные задания, никого особенно не беспокоило, и считалось, что такое расписание довольно справедливо. По крайней мере, на какой-то отрезок времени. Однако пройдет месяц или чуть больше, и кто-нибудь обязательно выступит с предложением пересмотреть расписание, и тогда они соберутся в комнате для допросов и решат попробовать нечто новое. И любое из принятых ими изменений будет считаться действительным, если, конечно, его утвердит шеф.
      Однако, если хорошенько постараться, то можно обернуть в свою сторону любое расписание. Приходить на смену за пятнадцать минут до срока всегда считалось твердо установленной традицией, но имелся ряд способов избавиться от необходимости являться в участок без четверти шесть. Одним из таких способов, например, было выхлопотать себе задание сидеть в засаде на задах овощной лавки, которая, как известно, открывается не раньше половины седьмого.
      Именно такую овощную лавку и обеспечил себе детектив Энди Паркер на это ясное октябрьское утро. Тот факт, что именно данную лавку грабили трижды средь бела дня за последний месяц, не играл для него сейчас особой роли. Было совершенно очевидно, что кто-то из детективов в любом случае должен устроить там засаду, и счастье Энди Паркера состояло в том, что этим детективом оказался именно он. Первое, что сделал Энди для налаживания отношений с хозяином лавки, заключалось в том, что он выбрал себе яблоко порумяней со стойки, выставленной снаружи. Хозяин, некий Сильвио Коррадини, обладавший весьма зорким для своих семидесяти двух лет зрением, заметил это мелкое правонарушение в тот самый момент, когда оно было совершено. Он уже собирался выбежать на тротуар и покарать грабителя, как вдруг обнаружил, что человек этот преспокойно направляется прямо к нему в лавку, да еще грызя по дороге похищенное яблоко. Тут-то Сильвио и сообразил, что человек этот не кто иной, как полицейский.
      - Доброе утро, - сказал Паркер.
      - Доброе утро, - ответил Сильвио. - Понравилось яблочко?
      - Да-а, яблочко отличное, - сказал Паркер. - Огромное спасибо. - И он дружески улыбнулся. - Я детектив Паркер, - сказал он. - Мне поручено заняться этими вашими ограблениями.
      - А куда делся прежний детектив?
      - Ди Мазо? Он сейчас в отпуске.
      - В октябре?
      - Мы ведь не можем все вместе разъехаться летом по отпускам, как вы считаете? - сказал Паркер и снова улыбнулся. Он был огромным человеком в коричневых вельветовых брюках и выцветшей куртке. Он побрился сегодня перед тем, как позавтракать, но тем не менее умудрился выглядеть небритым. Он смачно надкусил яблоко, так, что даже сок потек по подбородку. Глядя на него, Сильвио подумал, что уж больно он смахивает на наемного убийцу из мафии.
      - Леи э италиано? - спросил он.
      - Что?
      - Вы итальянец?
      - Нет. А вы? - спросил Паркер и улыбнулся.
      - Да, - ответил Сильвио. Он гордо расправил плечи. - Да, я итальянец.
      - Ну вот и отлично, - сказал Паркер. - Вы всегда открываете лавку по воскресеньям?
      - Что?
      - Я говорю...
      - Я держу ее открытой только до двенадцати часов и все, - сказал Сильвио и пожал плечами. - Сюда заходят люди, возвращаясь из церкви.
      - Но закон этого не разрешает, вы знаете это?
      - Никто никогда не имел ко мне претензий.
      - Ну, если кто-то предпочитает не замечать время от времени некоторых вещей, это не означает, что они законны, - сказал Паркер. И он пристально поглядел в глаза Сильвио. - Но об этом мы потолкуем позже, ладно? А пока что, расскажите мне подробней об этих ваших ограблениях, о'кей?
      Сильвио задумался. Он прекрасно знал, что это "потолкуем позже" станет ему в копеечку. И он уже начал жалеть, что вообще заявил в полицию об ограблениях. Сильвио тяжело вздохнул.
      - Это повторялось трижды за последний месяц, - сказал он.
      - И каждый раз один и тот же человек?
      - Их двое. Я не могу сказать, были ли это одни и те же парни, потому что приходили они в этих.., как это?..
      - В масках?
      - Да, в масках.
      - И каждый раз одни и те же маски?
      - Нет. Один раз они были в натянутых на лица чулках, во второй раз в черных масках, а в третий - они были повязаны носовыми платками.
      Паркер снова куснул яблоко.
      - Они вооружены? - спросил он.
      - Если бы у них не было оружия, я бы поразбивал их паршивые головы и выбросил бы на мостовую.
      - У них были пистолеты?
      - Да. - Вооружены были оба или только один?
      - Оба.
      - В какое время они обычно приходят?
      - В разное. В первый раз они пришли ранним утром, едва я успел открыть лавку. Во второй раз - уже к вечеру, примерно в шесть или половине седьмого. А в последний раз - во время ленча, в магазине тогда было полное затишье.
      - Брали они что-нибудь помимо наличных?
      - Нет, только деньги.
      - Ну, ладно, - сказал Паркер, пожимая плечами. - Может, они снова заглянут, кто знает. Если не возражаете, я здесь где-нибудь у вас пристроюсь, ладно? Есть здесь у вас подсобка или задняя комната?
      - Вон там, за занавеской, - сказал Сильвио. - Но если они снова придут, то я и сам подготовился к их приходу.
      - Каким это образом?
      - Теперь и у меня есть пистолет.
      Он зашел за стойку, открыл ящик для денег под кассовым аппаратом и достал из него "смит и вессон" тридцать второго калибра.
      - Вы должны получить на него разрешение, на этот револьвер, - сказал Паркер.
      - Уже получил. Если уж кого ограбили три раза подряд, то хотя бы разрешение дают без спора.
      - У вас разрешение на ношение или на хранение?
      - На хранение.
      - Это не пистолет, а револьвер. Вы хотя бы знаете, как с ним обращаться? - спросил Паркер.
      - Ничего, справлюсь.
      - Послушайтесь моего совета, - сказал Паркер. - Если эти подонки снова сюда заявятся, не вынимайте свою пушку из ящика. Предоставьте уж мне и стрельбу и прочее, если у нас дойдет до этого.
      В лавку вошла покупательница. Не ответив Паркеру, Сильвио повернулся к ней.
      - Бон джорно, синьора, - сказал он с улыбкой. Паркер вздохнул, раздвинул занавеску и прошел в заднюю комнату.
      - Ну, и что вы скажете? - спросил Уиллис у младшего медицинского эксперта.
      - Свалился сам или был сброшен откуда-то оттуда, - сказал медицинский эксперт. - Череп раскололся от удара о землю. По-видимому, он от этого и погиб.
      - Можете еще что-нибудь добавить?
      - А чего тут добавлять? Нужно еще радоваться, что он совсем в омлет не превратился, - эксперт защелкнул свою сумку, выпрямился, вставая, и добавил:
      - У меня все. Теперь вы можете делать с ним все, что вам угодно.
      - Спасибо, Эл, - сказал Уиллис.
      - Ну, всего вам, - сказал эксперт и пошел к своей машине.
      Теперь тело лежало на спине. Дженеро глянул на расколотый череп и отвернулся. Деннисон, смотритель дома, подошел, держа руки в карманах пальто. Он посмотрел на лицо парнишки и кивнул головой.
      - Это мальчишка из квартиры 4-С, - сказал он.
      - Как его зовут?
      - Скотт.
      - Это имя или фамилия?
      - Фамилия. В доме у меня записано и его имя. Я всегда составляю полный список своих жильцов. Хотите, я посмотрю?
      - Да, будьте любезны.
      - Хорошо, - сказал Деннисон.
      - А где эта квартира 4-С - спросил Уиллис. - Не та ли, где выбито стекло?
      - Да, это та, вы правы, - сказал Деннисон.
      Телефон зазвонил на столе Артура Брауна. Артур снял трубку, прижал ее плечом к уху и сказал: "Восемьдесят седьмой участок. Детектив Браун слушает". Затем он глянул в сторону перегородки, в дверцу которой патрульный полицейский как раз проводил скованного наручниками задержанного.
      - Вы детектив? - переспросил женский голос.
      - Да, мэм, детектив Браун.
      - Я хочу сделать заявление о пропаже человека, - сказала женщина.
      - Да, мэм, но погодите только одну секундочку.
      Браун выдвинул ящик стола, достал деревянную бирку с ключом от выгороженной решеткой клетки для временно задержанных и бросил ее патрульному, который ключа не поймал. Задержанный засмеялся. Патрульный поднял с пола ключ, подвел задержанного к решетчатой двери, отпер ее и втолкнул туда задержанного.
      - Но-но, полегче, - огрызнулся задержанный.
      Патрульный молча запер за ним дверь. Затем он подошел к столу Брауна, присел на угол, сдвинув на затылок фуражку, достал сигарету и закурил.
      - Назовите, мэм, свои данные, - говорил тем временем Браун в трубку.
      - Мэри Эллинхэм. Миссис Дональд Эллинхэм.
      - Продиктуйте по буквам фамилию.
      - Э-Л-Л...
      - Так...
      - И-Н-Х-Э-М...
      - А теперь ваш адрес, миссис Эллинхэм?
      - Норс-Тринити, номер 742.
      - Хорошо. Так кто же пропал, миссис Эллинхэм?
      - Мой муж.
      - Дональд Эллинхэм? Таково его полное имя?
      - Да. Нет, погодите. Полное будет Дональд Э. Эллинхэм. "Э" означает Эдвард.
      - Понятно, мэм. И как давно он пропал?
      - С минувшей пятницы пошла вторая неделя.
      - А в прошлом случалось уже с ним такое, миссис Эллинхэм?
      - Нет. Никогда.
      - Он никогда не исчезал ранее? Никогда у него не было необъяснимых исчезновений?
      - Нет. Никогда.
      - Вы говорите, что он отсутствует с позапрошлой пятницы, это значит, с девятого числа, правильно?
      - Да.
      - А на работу он являлся в понедельник? Это было двенадцатое число.
      - Нет.
      - А вы справлялись у него на работе?
      - Да, справлялась.
      - И его там не было?
      - Его всю неделю не было на работе.
      - А почему вы тянули с заявлением о пропаже до сегодняшнего дня, миссис Эллинхэм?
      - Я хотела дать ему шанс спокойно вернуться. А потому все время переносила срок. Видите ли, я решила дать ему срок в несколько дней, а потом набралась неделя. Ну, думаю, дам ему еще день, но суббота прошла и.., поэтому я решила позвонить сегодня.
      - Ваш муж пьет, миссис Эллинхэм?
      - Нет. То есть он выпивает, но в рамках. Он не алкоголик, если вы это имеете в виду.
      - А возникали у него или вообще в семье проблемы.., скажем так, с другими женщинами?
      - Нет.
      - Я хотел этим сказать, миссис Эллинхэм...
      - Я поняла. Нет, я не думаю, что он просто мог сбежать к другой женщине, это исключено.
      - А как вы сами, миссис Эллинхэм, считаете, что могло с ним произойти?
      - Боюсь, что он стал жертвой несчастного случая.
      - Вы справлялись о нем в больницах города?
      - Да, но его нет ни в одной из больниц.
      - И все-таки вы продолжаете думать, что он стал жертвой несчастного случая.
      - Может быть, он валяется сейчас мертвый где-нибудь, - сказала миссис Эллинхэм и в трубке послышались всхлипывания.
      Браун выдержал долгую продолжительную паузу, поглядывая на патрульного.
      - Миссис Эллинхэм, вы слушаете? - начал он снова.
      - Да.
      - Если получится, я постараюсь зайти к вам сегодня, чтобы взять все необходимые сведения для заявки в бюро пропавших без вести. Вы будете дома?
      - Да.
      - Предварительно позвонить вам?
      - Нет, не нужно. Я буду сидеть дома весь день.
      - Вот и отлично. Значит, увидимся позже. Но если за это время вам удастся что-нибудь узнать...
      - Да, да, я сразу же позвоню вам.
      - До свидания, миссис Эллинхэм, - сказал Браун и повесил трубку. - У леди пропал муженек, - сказал он патрульному.
      - Спустился на минуточку в булочную за хлебом и уже год не возвращается, так? - сказал патрульный.
      - Да, и с тех пор не подает о себе вестей, - подхватил Браун. Затем он указал на клетку для задержанных и спросил:
      - А это что за гость?
      - Взял его на месте преступления. Когда он пытался влезть в квартиру с пожарной лестницы в окно третьего этажа. Окно он уже успел выломать и как раз влезал в него.
      - Какие-нибудь орудия преступления были при нем?
      - Да. Я оставил их в коридоре на скамейке. - Принеси-ка их сюда.
      Патрульный вышел в коридор. Браун подошел к зарешеченной двери. Задержанный уставился на него.
      - Ваши имя и фамилия? - спросил Браун.
      - А ваши?
      - Детектив Артур Браун.
      - Фамилия подходит, - сказал задержанный.
      - Согласен, - спокойно отозвался Браун. - Может, назовете теперь свою?
      - Фредерик Шпет.
      Патрульный вернулся в дежурную комнату, неся с собой кожаный портфель, в котором оказалась ручная дрель со сверлами разного диаметра, небольшой ломик вроде гвоздодера, полный набор отмычек, плоскогубцы, ножовка, пара коричневых матерчатых перчаток и еще один ломик, сконструированный так, что его можно было разобрать на три составные части. Браун молча осмотрел все эти инструменты.
      - Я столяр, - пояснил Шпет.
      Браун обернулся к патрульному полицейскому.
      - В квартире был кто-нибудь, Симмс? - спросил он.
      - Никого, - ответил Симмс.
      - Шпет, - сказал Браун, - вы обвиняетесь во взломе третьей степени, что является уголовно наказуемым преступлением. Вы также обвиняетесь во владении орудиями взлома, что также является судебно наказуемым проступком первого класса. Отведите его вниз, Симмс.
      - Я требую адвоката, - заявил Шпет.
      - Вы его получите, когда будет нужно, - сказал Браун.
      - Я требую его сейчас. Прежде чем вы посадите меня в предвариловку.
      Поскольку и полицейские, и профаны нередко путаются в предписываемых актом Миранда-Эскобеда правовых требованиях, Браун мог бы пойти по пути, который избрал его коллега Клинг, который этой ночью зачитывал вслух статьи этого акта, знакомя задержанного с его правами, хотя патрульная машина поймала мальчишку на месте преступления, когда тот выламывал очередную антенну из автомобиля. Но Браун действовал иначе.
      - А зачем, Шпет? - спросил он. - Ты задержан в тот самый момент, когда пытался нелегально проникнуть в чужую квартиру. Никто не задает тебе никаких вопросов. Ты взят на месте преступления и никаких вопросов к тебе нет. После того как тебя посадят и оформят, тебе будет разрешено сделать три телефонных звонка. И тогда ты сможешь поговорить со своим адвокатом, с поручителем, со своим лучшим другом и вообще, с кем тебе будет угодно. Увидите его, Симмс.
      Симмс отпер дверь клетки и дубинкой подтолкнул Шпета к выходу.
      - Это беззаконие! - выкрикнул Шпет.
      - Ничуть не большее, чем кража со взломом, - ответил ему Браун.
      Женщина, проживающая в квартире, расположенной напротив номера 4-С, была выше ростом и Уиллиса и Дженеро, в чем, собственно, не было ничего удивительного: Хол Уиллис был самым низкорослым из детективов, достигая всего пяти футов и восьми дюймов. Он был столь изящен, что походил на балетного танцора и казался довольно миниатюрным даже рядом с Дженеро, который был всего-то на дюйм выше его. Хол Уиллис знал, что он невысок. Ричард Дженеро, наоборот, считал себя весьма крупным человеком. От отца он унаследовал черные вьющиеся волосы, прямой и короткий неаполитанский нос, чувственные губы и задумчивые глаза. От матери ему досталась гибкая и стройная фигура. Он знал, что хорошо сложен, и не испытывал по поводу своего роста никаких комплексов. Но эта леди, что открыла им сейчас дверь в квартире номер 4-В, обладала в самом деле могучим телосложением. Уиллис и Дженеро только глянули на нее снизу вверх и молча переглянулись между собой с затаенной завистью. На леди была комбинашка алого цвета и ничего больше. Босая, большегрудая, рыжеволосая и зеленоглазая, она уперла руки в обтянутые прозрачным нейлоном бока.
      - Ну? - сказала она.
      - Полиция, - сказал Уиллис и предъявил ей свой жетон.
      Женщина внимательно осмотрела жетон.
      - Ну? - повторила она.
      - Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, - сказал Дженеро.
      - Каких вопросов?
      - Относительно молодого человека из квартиры напротив. Относительно Люиса Скотта.
      - А что с ним?
      - Вы его знаете? - Мы едва знакомы.
      - Едва знакомы? - сказал Дженеро. - Вы живете с человеком на одной лестничной площадке и едва...
      - Ну и что? Это ведь город.
      - Но даже и в этом...
      - Мне сорок шесть лет, а ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? Как я могу его знать? Интимно?
      - Нет, мэм, но...
      - Вот я и говорю вам, что едва его знаю. Почти не знакомы. Но все-таки, что там с ним?
      - Видели ли вы его вчера во второй половине дня или вечером? - спросил Уиллис.
      - Нет. А в чем дело? С ним что-нибудь случилось?
      - Слышали ли вы какой-нибудь необычный шум в его квартире?
      - Необычный? Что значит, необычный?
      - Ну, например, звон разбитого стекла.
      - Меня не было дома вчера вечером. Я ушла в гости к знакомым.
      - В котором часу?
      - В восемь.
      - А в котором часу вы вернулись?
      - Я не вернулась. Я осталась в гостях.
      - У ваших знакомых?
      - Да.
      - И вы можете назвать фамилию этих знакомых? - спросил Дженеро.
      - Этих знакомых зовут Моррис Страус и работает он молочником.
      - О, - сказал Дженеро и растерянно посмотрел на Уиллиса.
      - И когда вы все-таки вернулись домой, мэм? - спросил Уиллис.
      - Около пяти утра. Как и все молочники, Моррис встает очень рано. Мы с ним позавтракали, и я пошла домой. А в чем дело? Что случилось? Этот Люис, он что, натворил что-нибудь?
      - А вообще вчера вы видели его в течение дня?
      - Да, видела. Это когда я выходила в магазин. Он как раз тогда входил в дом.
      - А не помните ли, в котором часу это было?
      - Примерно в половине пятого дня. У меня кончился кофе. Это у меня вечная история. Кофе я пью, можно сказать, ведрами. Вот он у меня и кончается в самый неподходящий момент. Пришлось бежать в магазин. Вот тогда-то я и встретила его.
      - Он шел один?
      - Нет.
      - А кто был с ним?
      - Какой-то мальчишка.
      - Вы не знакомы с ним?
      - Я, знаете ли, как-то не вожусь с подростками, поэтому откуда мне...
      - Просто вы могли встречать его тут поблизости, обратить внимание на что-нибудь...
      - Нет.
      - А какого он примерно возраста? - спросил Уиллис.
      - Примерно одного с Люисом. Лет восемнадцать, девятнадцать, не знаю точно. Такой, знаете, крупный парнишка.
      - Не могли бы вы описать его внешность немного подробнее?
      - Длинные светлые волосы, висячие усы. И на нем была еще какая-то дурацкая куртка.
      - Как это, дурацкая?
      - Это было что-то вроде звериной шкуры мехом внутрь. Такая, знаете, вроде дубленки. Понимаете?
      - Да-да. Продолжайте.
      - Сверху у нее не кожа, а такая, знаете, вывернутая наизнанку, вроде замши. А мех обращен внутрь, к телу. Мех белого цвета. А на спине намалевано оранжевое солнце.
      - Что-нибудь еще?
      - А вам этого мало?
      - Может быть, и достаточно, - сказал Уиллис. - Большое спасибо вам, мэм.
      - Пожалуйста, - ответила она. - Не хотите ли кофе? У меня кофейник уже на плите.
      - Нет, большое спасибо, нам хотелось бы осмотреть квартиру напротив, сказал Дженеро. - Но тем не менее, огромное вам спасибо. Вы очень любезны.
      И тут женщина улыбнулась так внезапно и такой сияющей улыбкой, что Дженеро от изумления попятился.
      - Ну, что вы, - проговорила она каким-то добрым и мягким тоном, а потом прикрыла дверь.
      Дженеро задумчиво поднял брови. Он попытался припомнить дословно все, что перед этим сказал и каким тоном это было сказано. Он только начинал постигать искусство ведения допросов и взял себе за правило запоминать все приемы, которые могли пригодиться ему впоследствии. Но сейчас, как назло, он не мог припомнить свои собственные слова. Ни единого. Память просто отшибло.
      - Что я сказал ей? - спросил он Уиллиса.
      - Не помню, - ответил тот.
      - Нет, Хол, попробуй припомнить. Что я мог такое сказать? Почему она вдруг так разулыбалась и сразу стала какой-то любезной, что ли?
      - Мне кажется, что ты спросил у нее, а не согласится ли она переспать с тобой, - сказал Уиллис.
      - Нет, - серьезно возразил Дженеро. - Нет, мне кажется, что ничего такого я ей не говорил.
      С помощью взятого у смотрителя запасного ключа Уиллис отпер дверь квартиры 4-С и первым вошел в квартиру. За его спиной Дженеро все еще размышлял о хитросплетениях и тонкостях искусства опроса граждан полицией.
      Стена, противоположная входной двери, имела два окна. Нижнее стекло левого окна было выбито почти целиком - от него остались только мелкие осколки, торчащие из рамы. В окна врывался яркий солнечный свет. В комнате было очень мало мебели: у одной из стен был расстелен матрац, на противоположной - подвешена книжная полка, возле которой стоял стереопроигрыватель с лежащим на нем альбомом с долгоиграющими пластинками; в кухонном алькове стоял маленький ломберный столик и два стула, окно алькова выходило на пожарную лестницу. Черный старомодный сундучок, обитый медными бляшками, служил, по-видимому, кофейным столиком и стоял почти в центре комнаты рядом с проигрывателем. Два черно-белых плаката с антивоенными лозунгами украшали стены. Занавесок на окнах не было. В кухонном алькове на полке стояла пара пачек овсянки для завтрака и сахарница. В холодильнике - бутылка молока и три картонных пакета с кефиром. В отделении для овощей Уиллис нашел пластиковый мешочек с чем-то, похожим на марихуану. Он показал его Дженеро.
      - Травка? - спросил его Дженеро. Уиллис пожал плечами, взял из мешочка щепоть серо-коричневых засохших листьев и понюхал их.
      - Похоже на это, - заметил он.
      Он достал из своей сумки ярлык с веревочкой для вещественных доказательств, заполнил его и прикрепил к пластиковому мешочку.
      Они тщательно осмотрели всю комнату. На сундучке стояли три кофейные чашки. Каждая из них пахла вином, а на одной сохранились на ободке следы губной помады. Потом они открыли и сам сундучок и нашли в нем джинсы, фланелевые рубашки, губную гармошку, свернутое армейское одеяло и маленькую металлическую коробочку для хранения денег. Коробочка эта была не заперта. В ней было три доллара мелочью и студенческий билет в прозрачном целлофане. В помойном ведре на кухне они обнаружили две пустые бутылки из-под вина. Под кухонной раковиной - захлопнувшуюся мышеловку без мыши и приманки. На крышке унитаза в санузле они нашли джинсы с черным ремнем, оранжевую майку и пару белых хлопчатобумажных носков. Там же были домашние тапочки и черная женская шелковая блузка.
      На блузке сохранилась товарная этикетка.
      Они появились в овощной лавке в двадцать минут восьмого. Они были в масках, какие используются на маскарадах в день Всех Святых, хотя до этого праздника оставалось ровно две недели. Оба они держали в руках пистолеты и оба были одеты в черные плащи и такие же брюки. Быстрым шагом с уверенностью людей, уже не раз побывавших здесь, они преодолели расстояние между входной дверью и прилавком. Один из них был в маске Серого Волка, а второй в маске Белоснежки. Маски эти полностью закрывали их лица и поэтому вся сцена имела привкус какого-то жуткого кошмара.
      Когда они появились в дверях лавки, Сильвио стоял к ним спиной. Он услышал звон дверного колокольчика и быстро обернулся, но они уже успели вплотную приблизиться к стойке. У него хватило времени только на то, чтобы выкрикнуть единственное слово: "Анкора!", нажать на кнопку кассы и сунуть руку в выдвигающийся ящик за револьвером. Человек в маске Белоснежки первым сообразил, что он полез в кассу за оружием. Он ни слова не сказал своему напарнику. Вместо этого он просто выстрелил прямо в лицо Сильвио. Пуля, ударившая в упор, чуть было не оторвала Сильвио голову, отшвырнув его тело на полки, с которых тут же с грохотом посыпались консервные банки. Занавеска над дверью в заднюю комнату внезапно раздвинулась и в проеме показалась фигура Паркера с револьвером в руке. Рука человека в маске Серого Волка находилась в этот момент в денежном ящике кассы, полная денежных купюр.